CC BY
630
УДК 821.161.1 «19» (045)
МАРТИРОСЯН Ольга Александровна, редактор информационно-вычислительного центра Сев-машвтуза (г. Северодвинск), аспирант кафедры теории и истории литературы Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
СВОЕОБРАЗИЕ ТИПА ГЕРОЯ В.М. ШУКШИНА
Статья посвящена описанию одной из «моделей» русского национального характера, представленной в рассказах В.М. Шукшина, - «чуцику». Проиллюстрированы примерами: тип «задумывающегося чуцика», тип «античуци-ка», «хищника». В статье сравнивается неадекватное, отличающееся от общепринятых норм поведение «чуцика» с образом жизни древнерусского юродивого «Христа ради».
«Чудик», «античудик», юродивый, душа, одиночество
В.М. Шукшин - писатель, рассказавший о жизни русского человека в провинции. По мысли С. Залыгина, он был «открывателем характеров, которые, <...> обязательно несут в себе что-то особенное, то, что утверждает в них их собственную, а не заемную личность»1.
Шукшин утверждал: «Есть на Руси... тип человека, в котором время... вопиет так же... потаенно и неистребимо, как в мыслящем и умном... Человек этот - дурачок. Это давно заметили (юродивые, кликуши, странники не от мира сего - много их было в русской литературе...)»2. Г.Г. Хисамова утверждает, что рассказы Шукшина «знакомят читателей с многообразием “моделей” человеческого поведения в различных жизненных ситуациях. Поиск национального характера выразился в создании своеобразного типа героя-“чудика”, обычного человека с необычным складом души, которому свойственна эксцентричность, импульсивность, непредсказуемость поведения»3. «Чудик» совершает логически необъяснимые поступки, вызывая удивление и недоумение у людей. По мнению В. Панкина, «чудик» - это «метка, которой люди весьма легко наделяют друг дру-
га... Тут слышится и насмешка, и снисходительное любование, и пренебрежение, и восхищение...»4. Казалось бы, во всех рассказах Шукшина содержится масса смешных историй, но как же они отличаются от обычных юмористических моделей. Сам он был убежден: «Со смехом многое понимается, многое доходит: если сдвинуть разговор в сторону баловства, гротеска, игры - это шанс докричаться, обратить на себя внимание».
Многообразие шукшинских «чудиков» позволяет М. Сидоровой выделить среди них: не-состоявшихся ученых - Моню Квасова, который изобрел вечный двигатель («Упорный»), мудрецов-философов - Николая Князева, автора философских трактатов («Штрихи к портрету») и Алешу, нашедшего способ избавления от суеты («Алеша Бесконвойный»), художников - Василия Князева («Чудик»), великих актеров - Проньку Лагутина («Ваня, ты как здесь?!»), музыкантов - шорника Антипа Ка-лачикова («Одни»). М. Сидорова замечает: «Всех этих героев объединяет стремление приподняться над обыденностью, которая томит их»5. По убеждению героя рассказа «Жена
мужа в Париж провожала» Кольки Паратова: «Это не жизнь, это что-то постыдное, мерзкое <...> душа высыхает - бесплодно тратится на мелкие, мстительные, едкие чувства»6. «Чудики» осознают свою исключительность, но это и приводит к непониманию их со стороны людей. Непонятым оказывается Андрей Ерин («Микроскоп»), потративший долго собираемые семьей деньги «на пустяковину» - микроскоп для научных открытий во имя спасения человечества, и Степка, сбежавший из лагеря за три месяца до конца срока, чтобы повидаться с родными («Степка»). Непонимание окружающих приводит к одиночеству многих шукшинских «чудиков». А сами они, с точки зрения Е.А. Фроловой, к нему относятся неоднозначно: кто-то видит «в одиночестве спасение, для кого-то это мука, а для некоторых - смерть»7.
Мотив одиночества своих героев Шукшин подчеркивает в названиях рассказов - вынося в заголовок имя главного персонажа: «Гринька Малюгин», «Степка», «Ванька Тепляшин». Это «является средством выделения героя из числа других действующих лиц. Автор хочет подчеркнуть “непохожесть” своих героев, их чудаковатость». Выбор имен не случаен: «Сочетание уменьшительно-пренебрежительной формы собственного имени Гринька с фамилией Малюгин подчеркивает “незначительность” персонажа, которая подтверждается отношением к нему односельчан: “взрослого здорового парня девки жалеют”»*. И эту жалость Гринька воспринимает как награду: «“Меня же все жалеют!” - <...> и смотрел при этом так, будто говорил: “У меня же девять орденов!”»9 Е.А. Фролова сравнивает жалость людей к Гриньке с чувством, «испытываемым к юродивым»10: он «...по общему мнению односельчан, был человек недоразвитый, придурковатый»11. Таким же односельчанам кажется безобидный Бронька Пупков («Миль пардон, мадам!»), ветеран Великой Отечественной, для которого нет ничего дороже, чем воспоминания о своей солдатской службе. Он, не совершивший никаких подвигов, сочинил историю о том, что по заданию проникал в бункер Гитлера. Душа этого по-своему талантливого человека жаждала чего-
то необычного. Он относится к тому типу вдохновенных творцов лжи, которые и сами начинают в нее верить. А.Ф. Писемский в серии очерков «Русские лгуны» создал целую галерею вдохновенных творцов лжи, лгавших не из-за корысти, а ради любви к искусству.
Среди одиноких «чудиков» Шукшина можно выделить и тип «задумывающегося чудика»: он - герой-странник, ищущий смысла жизни: Игнат («Игнаха приехал»), Сашка («Обида»), Иван («В профиль и анфас»), Максим Яриков («Верую!»), Моня Квасов («Упорный»), Спирька («Сураз»). Мотивы странничества, скитания, пророчества в русской литературе тесно связаны с образами юродивых.
Добрым и безобидным «чудикам» Шукшина исследователи противопоставляют характеры «античудиков», «энергичных людей» (Г. Хи-самова), «хищников» (Н. Струве). Среди них: упрямый и озлобленный бригадир Шурыгин, с наслаждением разрушивший единственную сельскую церковь («Крепкий мужик»); «хозяин бани и огорода» из одноименного рассказа, имени которого автор не называет, но предупреждает, что он «за две моркови изувечит»; высокомерный и хвастливый Сергей Сергеевич («Свояк Сергей Сергеевич»), «крепкая нравом» теща Вени Зяблицкого Елизавета Васильевна («Мой зять украл машину дров!»). Особую модель поведения демонстрируют такие герои, как профессиональный разоблачитель, деревенский демагог-кляузник, жестокий Глеб Капустин, убежденный, что он может «поставить на место» образованного человека («Срезал»); почтальон и любитель «в большом масштабе советы-то давать» Макар Жеребцов («Непротивленец Макар Жеребцов»); сельский ветфельдшер Александр Иванович Козулин, «на редкость незаметный человек», который выстрелил ночью из ружья, услышав по радио хорошую новость («Даешь сердце!»). Им свойственно гордое сознание своей непогрешимости и права всех обличать. Например, H.H. Князев («Штрихи к портрету») испытывает «сладостное чувство, что он кричит людям всю горькую правду про них...», он «плохо уживается с людьми, его жалеют как больного, дурачка, юродивого, но
жалостливое участие других ему противно и ненавистно»12.
И.Н. Дубина утверждает, что «несмотря на все странности персонажей-“чудиков”», у них есть «душа, она-то и не дает им покоя. Душа эта мающаяся»13. Шукшин считал: «Чудаковатость моих героев - форма проявления их духовности»14. По замечанию М. Сидоровой, «шукшинские “чудики” чувствуют красоту мира - они сами часть этой красоты. У каждого из них свой способ сохранить душу живу»15. Алеша Бесконвойный, например, уединяется в баньке - и «распускается в душе у него тихая радость, ...так хорошо сделается, что не заметишь, что стоишь и улыбаешься... Стал случаться покой в душе - стал любить»16.
В.М. Шукшин создал своеобразный образ «чудика», поведение которого отличается от общепринятых норм настолько явно, что часто вызывает недоумение и сочувствие окружающих, но в большинстве случаев он - человек большой души, готовый помочь любому, что вызывает симпатию. Он осознает свою «чудаковатость», но изменить себя не в состоянии. Иногда такое поведение напоминает образ жизни юродивого17, принявшего образ умалишенного добровольно, а людское равнодушие при-
водит их к осознанию собственной никчемности, безысходности и одиночеству.
Народно-образные ассоциации и восприятия создают в шукшинских рассказах цельную систему понятий национальных, исторических и философских: о бесконечности жизни, о родине, о необходимости духовных связей человека с ней и со всем миром. Всеобъемлющий образ России становятся центром тяготения всего творчества писателя: основных коллизий, художественных концепций, нравственно-эстетических идеалов. Мировосприятие писателя, его жизненный опыт, обостренное чувство родины и интерес к человеку, обусловили своеобразие прозы Шукшина. Составляя в 1974 году книгу своих рассказов, он написал обращение к читателю: «Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвел в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту... Мы из всех исторических катастроф вынесли и сохранили в чистоте великий русский язык<.. .> Все было не зря: наши песни, наши сказки, наши неимоверные тяжести победы, наши страдания... Помни это. Будь человеком». Заветы великого русского писателя забывать не следует.
Примечания
I Залыгин С. Герой в кирзовых сапогах// Шукшин В.М. Собр. соч. в 5 т. Т. 1. Екатеринбург, 1994. С. 7.
2Шукшин В.М. Указ. соч. Т. 5. С. 402.
3ХисамоваГ.Г. Речевое поведение героев рассказов В.М. Шукшина II Рус. речь. 2004. № 4. С. 51.
4Панкин В.В. Шукшин и его «чуцики» IIПанкин Б. Строгая литература: литератур.-крит. ст. и очерки. М., 1980. С. 165.
5 Сидорова М. «У меня тоже душа есть». «Чуцик» и другие рассказы В. Шукшина II Рус. язык и лит. для школьников. 2004. №4. С. 20-21.
6Шукшин В.М. Указ. соч. Т. 5. С. 9.
7 Фролова Е.А. Одинокие чудики В.М. Шукшина. Лингвостилистический анализ рассказов писателя. М., 1990. С. 69.
8Шукшин В.М. Указ. соч. Т. 4. С. 14.
9 Там же.
10 Фролова Е.А. Указ. соч. С. 69.
II Шукшин В.М. Указ. соч. Т. 4. С. 14.
12 7ам же.
13 Дубина И.Н. Проблемы творчества в произведениях В. Шукшина. Барнаул, 1997. С. 37.
14Шукшин В.М. Указ. соч. Т. 1. С. 402.
15 Сидорова М. Указ. соч. С. 22.
16Шукшин В.М. Указ. соч. Т. 5. С. 166.
17 Ср.: Верещагин Е.М. Блаженная Галина, сокрушительница идолов// Филол. науки. 2007. № 3. С. 20-25.
Martirosyan Olga
PECULIARITIES OF V.M. SHUKSHIN’S PROTAGONIST TYPE
The article is devoted to the description of the Russian national character «models», created in the writer’s stories - a “chudick” (a queer fellow). The types of a conscious «chudick», an «antichudick», a “predator” are illustrated. Inadequate, nonconventional chudick’s behaviour is compared to the old Russian yurodivy living.
Контактная информация: e-mail: [email protected]
Рецензент-Николаев Н.И., доктор филологических наук, профессор, проректор по учебной работе Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
