CC BY
30
2. Первый вид (модерируемый спонтанный) максимально приближен к естественному устному диалогу. Его главной отличительной чертой является равное участие всех коммуникантов в процессе общения. Количество реплик каждого участника не ограничено. Роль модератора не так важна в формировании рема-тематичесской прогрессии всего текста, так как следующую подтему в общении выбирают сами участники - пользователи чата. Кроме основных линий развития темы, участвующих в формировании содержания текста чата, есть и другие, которые выполняют иные функции в тексте и не участвуют в формировании смысла.
3. Во втором виде (модерируемом, регулируемом) развитие темы в вопросно-ответных единствах чата направлено всегда в одну сторону, сторону политика. Вопросно-ответное единство такого типа чата всегда состоит только из 2 реплик: реплики-вопроса и реплики-ответа. Линейная прогрессия является основной формой развития темы в вопросно-ответных единствах. Все реплики важны, каждая из них необходима для формирования содержания в тексте чата. В этой жанровой форме отсутствует публичность, которая характерна для многих других жанров интернет-коммуникации, например, форума. Пользователь чата, который вступает в общение, обращается непосредственно к политику, а не к другим пользователям - участникам чата. Об этом свидетельствуют формы обращения Sehr geehrter Herr Fricke, für Sie, wie beurteilen Sie, Hallo Herr Fricke, Was würden Sie denn noch verkaufen vom Tafelsilber, Halten Sie es für
möglich, Warum ist der Bundeshaushalt in Ihren Augen, Welche Aspekte des Bundeshaushaltes loben Sie [http://politik-digital.de/auch-der-finanzminister-will-sparen/ Дата обращения 30.01.12] и другие языковые средства. Коммуникация в подобном политическом чате не содержит фатических элементов общения, ее можно охарактеризовать как краткую или сжатую. Структуру таких политических чатов можно назвать регулируемой, поскольку поступающие вопросы отбираются модератором по принципу преемственности, соответственно, в этом типе чата модератор влияет на коммуникативное развитие чата в целом.
Литература
1. Амурская, О.Ю. Языковая личность чат-коммуниканта в современном мире: сопоставительный аспект/
О.Ю. Амурская. - Казань, 2010.
2. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. - М., 1986.
3. Земская, Е.А. Русский язык как иностранный. Русская разговорная речь. Лингвистический анализ и проблемы обучения / Е.А. Земская. - М., 2004.
4. Макаров, М.Л. Коммуникативная структура текста / М.Л. Макаров. - Тверь, 1990.
5. Москальская, О.И. Грамматика текста: Пособие по грамматике немецкого языка / О.И. Москальская. - М., 1981.
6. Реферовская, Е.А. Коммуникативная структура текста в лексико-грамматическом аспекте / Е.А. Реферовская. - М., 2007.
УДК 811.111 ’38
А.Г. Козлова
Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор А.Л. Семенов
ПЕРИФРАСТИЧНОСТЬ В ПОЭЗИИ ДЖОНА АПДАЙКА
Статья посвящена исследованию и анализу особенностей употребления различных разновидностей перифрастичности в поэтическом творчестве американского писателя Джона Апдайка. Приводятся примеры применения данного стилистического приема и выявляются его функции в различных контекстах и окружениях. Исследуются случаи слияния перифраз с другими стилистическими средствами, фигурами речи и тропами: метафорой, персонификацией, эпитетом, гротеском, катахрезой.
Английская стилистика, поэзия, Джон Апдайк, перифраза, стилистические средства и приемы, тропы, фигуры речи.
The article provides a thorough analysis of the various types of periphrases employed by John Updike in his poetry. Their distinct features, characteristics, and functions are revealed and illustrated by ample examples in different contexts. The cases of periphrases overlapping other expressive means, stylistic devices, figures of speech, and tropes, such as metaphors, personifications, epithets, grotesque, and catachreses are examined in detail.
English stylistics, poetry, John Updike, periphrasis, stylistic devices, tropes, figures of speech.
В современной американской литературе заметно выделяется поэтическое творчество Джона Апдайка, отличающееся особым стилистическим своеобразием, нестандартностью и оригинальностью, что достигается благодаря обилию в нем разнообразных экспрессивных средств и художественных приемов.
Одним из наиболее интересных и малоизученных среди них является перифрастичность, принимающая различные формы и сливающаяся с другими тропами и фигурами речи.
Обладающая яркой окказиональной составляющей в апдайковской поэзии [8, с. 64 - 71] перифра-
стичность зачастую приобретает трансцендентные измерения, выходящие за рамки обыденного и умопостигаемого, в результате сопряженности с когнитивной метафорой, персонификацией и эксплицитным гротеском. Наступление ночи, окказионально именуемое автором «укусом ночи», в его представлении, «тащит стремящееся праздновать сознание назад к булыжникам на поросшую мхом тропинку», где отчетливо прослеживается экспрессивно-субъек-тивизирующая функция перифразы в гротескнометафорическом контексте:
... the nip of night tugs back my would-be celebrant brain to the bricks of the moss-touched walk ...
Сочетая трансцендентную перифрастичность с катахрезой и гротеском, поэт считает, что он «смиренно выдумал фиолетовых призраков из зеленого неуклюжего воска», которыми он неожиданно называет нарисованные восковым карандашом фигурки:
... docilely I feigned
the purple ghosts of green in clumsy wax ...
Описывая «твердые, похожие на искусственные, яблоки с обозначенной мелом ценой на все еще сохраняющих запах апельсинов ящиках для продажи (за пятицентовые монеты, вычеканенные из воздуха); термометр; метлу; ход вещей, задуманный, чтобы сказать робкому Богу континуума, где он был ограничен», поэт создает с помощью трансцендентной перифразы сочетающейся с персонификацией и гротеском, образ обретающей верховную силу сплошной среды, нарушая границы между реальностью и фантазией, действительностью и потусторонним царством, миром науки и миром религии:
Stiff cardboard apples crayoned to sell
(for nickels minted out of air)
from orange crates with still a citrus smell:
the thermometer: the broom:
this code of things contrived to tell
a timid God of a continuum
wherein he was delimited.
Трансцендентная перифрастичность приобретает особую интенсивность в сочетании с гротеском и катахрезой, используемыми по отношению к извечным вопросам бытия, жизни и смерти, судьбы и рока [4]. Перифрастически именуя скопления людей «муравейниками», автор описывает, как «исполненный мщения, он [Бог континуума] применил свое ощущение конца света с помощью покрышек трехколесной повозки к медно-красным муравейникам и, испытывая головокружение в своих Небесах, горевал над раздавленным Адом мертвых»:
Vengeful, he applied his sense of doom with tricycle tires to coppery-red anthills and, dizzy in his Heaven, grieved above his crushed Inferno of the dead.
Видение он посредством трансцендентной метафорической перифрастичности называет «ширмой цвета, сказавшей: “Ты жив”, а чувство страха - «кожей ужаса, плавающей на поверхности моих ног», что производит мистический и завораживающий эффект на читателя:
A screen of color said, You are alive.
A skin of horror floated at my feet.
Благодаря своей семантической нагруженности данная разновидность перифрастичности обладает ярко выраженной многогранной драматизирующей и контекстообразующей векторной составляющими. Поэту кажется, что призраки мертвых, трансцендентно именуемые им «трупами в форме запятых», «предъявляют обвинения: “если колесо наверху повернется, ты окажешься раздавленным на улице”»:
The corpses, comma-shaped, indicted, If a wheel from far above .
... would turn, you’d lie squashed on the street.
С метафоризацией может переплетаться также поддающаяся более легкой локализации и менее амбивалентная и сверхъестественная, по сравнению с трансцендентной, эксплицитная перифрастичность, способствующая раскрытию своеобразия мировосприятия писателя [6]. Листья конского каштана, поддерживающие плоды, он называет «пятипальцевыми», ассоциируя их, таким образом, с ладонью:
Five-fingered leaves hold horse chestnuts.
Сочетая эксплицитную перифрастичность с персонификацией и метафоризацией, лирический герой сообщает читателю, что его «бесхребетное Эго просило быть только свидетелем, служить центром катящегося на колесах спектакля, который не хочет заканчиваться», что способствует драматизации, интенсификации и созданию комплексной многоплановости языка поэзии:
. my boneless ego asked
only to witness, to serve as the hub
of a wheeling spectacle that would not pass.
Завораживая и фасцинируя читателя посредством данного экспрессивного средства, поэт медитативно приходит к философскому выводу, что, «став пятым острием звезды, мне стало нравиться мое одиночество»:
The fifth point of a star, I warmed
to my onliness .
Эксплицитная разновидность перифрастичности в творчестве Дж. Апдайка в некоторых случаях до такой степени сливается с эпитетами, метафорами и персонификациями, что невозможно провести между ними четкую границу и отнести определенный стилистический прием к одной категории. Как кажется
писателю, «шипящая темнота спальни прожигала тени; кольцо пепла расширялось с каждым тлеющим замечанием и не оставляло остатков страсти для моей запуганной искры»:
. the hissing bedroom dark scorched the shadows; a ring of ashes expanded with each smoldering remark and left no underbrush of fuel of passion for my intimidated spark.
Значительной экспрессивно-субъективизирую-
щей функцией в поэтическом творчестве Апдайка обладает концептуально-когнитивная перифрастич-ность, служащая средством построения новой ноции либо идейного образа [5]. Писатель сообщает, что «испытывая тошноту от отходов из Космоса, Я пытался зацепиться за мысль о нерастворимом: бесконечно твердая точка светилась во мне и кричала: “Я буду”», где он перифрастически концептуализирует свой внутренний голос:
Sickened by Space’s waste, I tried to cling to the thought of the indissoluble: a point infinitely hard was luminous in me, and cried I will.
Данная разновидность перифрастичности в поэзии Апдайка выполняет контекстообразующую функцию и является эффективным способом создания игры калейдоскопа образов в сознании читателя. Автор описывает, как «Я искал во второстепенных текстурах крупицы радужности, проблески на унылых поверхностях; и изображал искусство как свое нисхождение, с помощью карандаша, в беспристрастную точность», посредством чего возникает перифрастическая картина наложения света и теней на привычных предметах:
I sought in middling textures particles of iridescence, scintillae in dullish surfaces; and pictured art as my descending, via pencil, into dry exactitude.
Используя концептуально-когнитивную перифра-стичность, Апдайк представляет Жизнь как Холм, который он «нарисовал», призывая, таким образом, нас к философскому размышлению:
I drew the Hill of Life.
В представлении поэта он находится на «одиноком спуске», его мать - «на самой вершине», а дед -«рядом со стволом Дерева, приближенного к Богу», под которым концептуально перифрастически подразумевается весь жизненный путь человека:
My mother is at the peak ...
... and starting up the lonely slope is me ...
My grandfather .
... is near the bottom, beside The Tree to God .
Активируя читательское внимание с помощью концептуально-когнитивной перифрастичности, автор приходит к умозаключению, что за «добросовестный подъем по скале», отождествляющий добропорядочную жизнь, «Бог дал мне эти награды»:
For conscientious climbing, God gave me these rewards .
Деревянную овощную палатку писатель называет посредством данного стилистического средства в сочетании с метонимией «невзрачным окрашенным деревом, заставившим его оглянуться и присмотреться», что придает определенный элемент драматичности нарративно-дескриптивному языку его поэзии:
Plain wood and paint pressed back my stare.
Особой интенсифицированной экспрессивностью в творчестве Апдайка обладает субмерсивная пери-фрастичность, более скрытая и «погруженная на дно», чем трансцендентная и концептуальнокогнитивная разновидности, но выводящаяся из контекста методом дедукции и имеющая, в отличие от эксплицитной, заметный мистический компонент [3]. Апдайк перифрастически именует свое литературное мастерство «искусным месивом», заявляя, что «десять тысяч влажных восходов деформировали мои веки, нарисовали хитроумное сплетение вокруг моего рта; и все-таки не могущее быть погашенным, зиждется внутри меня, как свет, который исходит от поставленного на якорь двухмачтового судна, между моих ребер, исполненное надежды жгучее желание, благополучно переносящее приливы и отливы, которые эта странная вселенная использует, чтобы ночью избавить себя от обломков кораблекрушения»:
Ten thousand soggy mornings have warped my lids and minced a crafty pulp of this my mouth; and yet, incapable of being dimmed, there harbors still inside me like the light an anchored ketch displays, among my ribs, a hopeful burning riding out the tide that this strange universe employs to strip itself of wreckage in the night.
Более драматизированная субъективизированная экспрессивность языка достигается в его поэзии при слиянии субмерсивной перифрастичности с метафорой либо персонификацией [2]. Лирическому герою видится, что «за украшенным бисером занавесом Материи притаился понимающий Глаз», где философски подразумевается процесс научных экспериментов и открытий:
Behind the beaded curtain
of Matter lurked an understanding Eye.
Промежуточное положение в творчестве американского поэта занимает имплицитная перифрастич-ность, более завуалированная, чем эксплицитная, но в то же время обладающая меньшей фантастической составляющей, чем субмерсивная и трансцендент-
ная. «Вращение Земли вокруг Солнца писатель имплицитно перифрастически называет «разрушительным движением, которое творит повсюду», в результате чего «вращающееся по орбите Солнце не видит никакой мир дважды»:
The motion that destroys creates elsewhere; the looping Sun sees no world twice.
Бумагу, на которой он создает свои произведения, Апдайк, применяя имплицитную перифрастичность в сочетании с метафоризацией, именует «броней из крапчатого картона», а непредсказуемый язык своей поэзии - «неподобающей правдой в глазах», где отчетливо прослеживается заметная субъективизи-рующая функция данной стилистической фигуры:
. armored in speckled cardboard and an untoward faith in the eye .
Отдельное место в его лирических произведениях занимает комплексная развернутая перифрастич-ность, придающая многоплановость, экспрессивность и лексико-стилистическую нагруженность нарративно-дескриптивному языку поэзии [1]. Одной из характерных черт данного художественного приема является его применение автором по отношению к самому себе как лирическому герою. Писатель перифрастически именует себя «точкой N в оптике, где плоскость ABCD - визуальный феномен -сходится и проходит, чтобы стать какой-то жизнью после смерти, поднятой скальпелем из непрерывного движения и проявленной вне времени: ночное небо, с некоторой удачей, было задней стенкой фотокамеры, созвездия засвечивают серебряные соли, и Я -средоточие радиусов, вершина двух огромных конусов, называющихся Эмпиреи и Земля, которые идут под уклон и кружатся, начиная с меня [точки N]»:
. point N
in optics, where plane ABCD -
a visual phenomenon -
converges and passes through to be
(inverted on the other side,
where film or retina receives it)
a kind of afterlife,
knife-lifted out of flux
and developed out of time:
the night sky, with a little luck,
was a camera back, the constellations
faint silver salts, and I the crux
of radii, the tip of two huge cones,
called Empyrean and Earth,
that took their slant and spin from me alone.
Автор, применяя субъективизированную многоплановую развернутую перифрастичность, констати-
рует, что «Я был той точкой N, раскаленным добела ничем, и по мере взросления Я полунехотя научился казаться существом, подчинившим себя гигантскому солипсизму с помощью огромной шкалы»:
I was that N, that white-hot nothing ...
... as I grew I half unwilling learned to seem a creature, to subdue my giant solipsism to a common scale.
Своеобразную роль в апдайковской поэзии играет реализованная перифрастичность, обладающая комической и иронической составляющими [7]. Сочетая ее с каламбуром и играя на антонимической семантике английских лексических единиц up - down и второй части своей фамилии, Апдайк именует своего отца «мистером Даундайком со школьным юмором, который опускается смело вниз по сухой, нескользкой линии карандаша»:
... my father, Mr.
Downdike of high-school hilarity,
Strides manful down the dry, unslippery pencil line.
В результате разностороннего детального рассмотрения и анализа перифрастичности в поэзии Джона Апдайка обнаруживаются ее трансцендентная, эксплицитная, концептуально-когнитивная,
субмерсивная, имплицитная, развернутая и реализованная разновидности, обладающие рядом специфических черт и выполняющие экспрессивно-субъекти-визирующую, интенсифицирующую, драматизи-
рующую, контекстообразующую, фасцинирующую и активирующую функции, что является одной из наиболее ярких особенностей стилистической стороны языка поэзии выдающегося американского писателя.
Литература
1. Bloom, H. Modern Critical Views of John Updike / H. Bloom. - N.Y., 1987.
2. De Bellis, J. The John Updike Encyclopedia / J. De Bellis. - Santa Barbara, California, 2001.
3. Greiner, D. Don De Lillo, John Updike, and the Sustaining Power of Myth / D. Greiner. - Newark, Delaware, 2002.
4. Hamilton, A. The Elements of John Updike / A. Hamilton, K. Hamilton. - Grand Rapids, Michigan, 1970.
5. McNaughton, W.R. Critical Essays on John Updike / W. R. McNaughton. - Bostonl, 1982.
6. Newman, J. John Updike / J. Newman. - London, 1988.
7. Schiff, J.A. John Updike Revisited / J.A. Schiff. -Woodbridge, Connecticut, 1998.
8. Updike, J. Collected Poems: 1953 - 1993 / J. Updike. -N.Y., 1995.
