CC BY
79
8. В условиях высокой плотности центра Токио в настоящее время реализуются только любительско-досуговый, семейно-бытовой, профессионально-деловой и хозяйственный социальные типы. Другие типы предпочитаются незначительно. Это можно объяснить сложившимися ориентациями населения в условиях крайней стесненности застройки. Таким образом модель для Токио включает из 7 социальных типов только 4 типа.
Из образных предпочтений в Токио из 6 типов реализуются только типы: пространственный внутри; органический изолированный пространственный с мини-садом и специализированный, при большем ограничении только 2 типа: пространственный внутри и специализированный.
По архитектурным стилям 3 стиля: смешанный, традиционный, современный;
По вариантам изменения 2 типа: разделение жилища и уменьшение (стабилизация) объема жилища;
По вариантам взаимодействия 2 типа: в общесемейном пространстве и в семейно-групповых пространствах.
Эти различия дают, несмотря на ограничения по плотности, достаточное количество типологических вариантов - 96 (4х2х3х2х2).
9. Несмотря на то, что самым предпочитаемым вариантом вынужденно стал образ «пространственный внутри» (63% семей) или «только на главный вход» (37 % семей), а выбор ориентации на участок или природный вид отсутствовал, главное преимущество традиционного жилища на примере Токио была возможность внешне видоизменяться, согласно традиции перестроения и свободной гибкости внутри. Это необходимо для определенных периодов жизни семьи и форм взаимодействия.
Для восстановления взаимосвязей с природой главной
проблемой окружения жилища 60% семей отметили недостаточность устройства пешеходных улиц и тротуаров, поскольку существующее повсеместно совмещение транспорта с пешеходными путями составляет один из основных недостатков проживания; 25% семей отметили необходимость пространства обшдх дворов; 15% семей - необходимость общих помещений для общения, игр детей. Потребность в общих дворах и помещениях будет возрастать с улучшением пешеходных связей в жилой застройке.
10. Для улучшения градостроительства в части развития традиционного жилища, на примере Токио с застройкой высокой плотности необходимо в перспективном проектировании основное внимание уделять следующим стадиям:
- разработка новых проектных вариантов по социальным, образным и стилевым типам с внешними и внутренними трансформациями;
- моделирование новых типов жилища в стесненных переуплотненных условиях застройки и с учетом традиционных типов образа жизни настоящего и будущего населения;
- экспериментальное проектирование жилища и застройки с применением традиционных элементов и форм «гибких» структурных модулей и новых форм работы фирм, владельцев участков и администрации районов города;
- рабочее проектирование с задачами общего градостроительного решения и создания общественно-жилищных ансамблей с традиционной застройкой, как исторической, так и современной в центре города;
- определение «свободного метода» проектирования и строительства с легко перестраиваемой конструкцией, с использованием традиционных жилищных материалов, элементов и форм традиционного жилища.
Библиографический список
1. Поморов, С.Б. Второе жилище горожан компенсационного типа: автореф. дис. ... д-ра арх. / С.Б. Поморов. - М., 2005.
2. Сидоров, В. А. Жилище в Японии : монография / В.А. Сидоров. - Барнаул: изд-во АлтГТУ, 2001.
Статья поступила в редакцию 18.07.09
УДК S00: 7.01: 39S.23
Е.Ю. Щербединская, аспирант КубГУ, г. Краснодар, E-mail - [email protected]
ПЕРФОРМАТИВНЫЙ АСПЕКТ ТЕОРИИ КОМИЧЕСКОГО (НА МАТЕРИАЛЕ НЕМЕЦКИХ И РУССКИХ АНЕКДОТОВ)
В работе описаны современные контексты перформативной теории комического, задачи и ориентиры ее развития, объект исследования и проблемы его определения, так же как и лингвистические и семантические теории юмора, релевантные в рамках перформативной теории комического, характеристика перформативности и перформативного анализа немецких и русских анекдотов, дальнейшая разработка вопроса на основании современных научных гипотез в данной области исследования. В статье рассматривается перформативность как конститутивный признак анекдота.
Ключевые слова: перформативность, речевые акты, теории юмора, перформативность анекдота, перформативная теория, перформативный анализ, перфоративность фацеций.
Целью данной научной работы является научное обоснование гипотезы о перформативности анекдота и дальнейшая разработка теории перформативности комического У. Вирта
[1] на материале анекдотов немецкого и русского языков. Подобная постановка проблемы стала возможной благодаря трансформации остиновского понятия «перформативность» в понятие «performance» и дальнейшему расширению понятия «перформативность». Но следует констатировать, что, несмотря на относительную изученность составляющих, - категории комического и перформативности - перформативная теория комического в целом представляет собой малоисследованную область научного дискурса. Одной из причин данного явления может являться многоплановость термина «пер-формативность», приведшая к его разночтению в различных научных дисциплинах - теории речевых актов, лингвофило-софии, литературоведении, культурологических дисциплинах,
театроведении, семиотике, gender studies и медиевистике. Наличие конкурирующих друг с другом понятий «перформатив-ность» обуславливает необходимость выбора единого подхода к определению термина в рамках данного исследования. Возможные значения термина располагаются между семантическими полями «воплощение» и «исполнение»: в рамках теории речевых актов делается акцент на различии между перформативными и констативными актами, т. е. актами, создающими и описывающими социальную действительность; для театроведения характерно понимание перформативности как исполнения, инсценирования; для медийных дисциплин и теории коммуникации использование термина связано с медийной репрезентацией и инсценируюещей способностью знака; в этнологии под перформативностью понимают нетекстовую составляющую репрезентации культурной идентичности (в ритуалах и т.д.); для гендерных дисциплин перформа-
S4
тивность является средством воплощения социального пола. В рамках теории перформативности комического релевантным является понимание перформативности как процесса, посредством которого «культурное событие осуществляется ситуационно и неповторимо» [2, с. 320]. Данное определение коррелирует с основной гипотезой разрабатываемой теории, рассматривающей перформативность как конститутивный признак анекдота.
Одной из важных проблем в рамках изучения перформа-тивности анекдота является более точный подход к определению анекдота как предмета исследования. Трудность поставленной задачи обусловлена терминологической многоплановостью объекта в современной лингвистике, как русского, так и немецкого языков. В современном словаре иностранных слов русского языка приводится следующее определение: «АНЕКДОТ, анекдота, м. [от греч. anekdotos - неизданный]. Вымышленный, короткий рассказ о смешном, забавном происшествии. Рассказывать анекдот. Дней минувших анекдоты. Пушкин. || Самое такое происшествие. Вот какой случился анекдот. || Выдумка, вымышленный случай (разг.). Не верю, это - анекдот. І Скверный анекдоТ (разг.) - неприятное происшествие, неприятность. И такой скверный анекдот, что сена хоть бы клок в целом хозяйстве. Гоголь» [З]. Данное определение имеет определенные расхождения с пониманием анекдота в немецком литературоведении (значение русского слова «анекдот» наиболее соответствует значению слова «Witz»): «Witz, der... bezeichnet heute ein Formprinzip, in dem mit Hilfe der geistigen Potenz Witz (Verstand, Kombinationsfahigkeit) ein sprachlicher Ubereinkunft entsprechender und diese knapp ausdru-ckender Zusammenhang aus seiner verburgten (verbindlichen) Bedeutung gelost wird; Witz bedeutet also a) verstandnismaBige Fahigkeit zum Witz (zur sprachlichen Gestaltung eines scherzhaf-ten Einfalls) und b) sinnlicher Ausdruck des Entbundenen als Gestalt der (absurden) Ungestalt, als Form (kurze Erzahlung), in der die Losung, Befreiung des in Sprache, Logik und Norm Gebunde-nen vor sich geht» [4, с. 312]. В БЭС можно найти следующее определение: «Анекдот (франц. anecdote, от греч. aneMotos -неизданный), короткий рассказ о незначительном, но характерном происшествии из жизни исторического лица. В современном словоупотреблении (с середины 19 в.) под А. понимается также небольшой устный шуточный рассказ с неожиданной и остроумной концовкой. В первом значении термин «А.» был впервые применен к сатирической «Тайной истории» Прокопия Кесарийского. Позднее А. стали называть малые повествовательные жанры шуточного характера, нередко с острым политическим содержанием (в западноевропейской литературе - фаблио и фацеции, получившие особое развитие в эпоху Возрождения, например «Фацеции» Поджо Браччоли-ни). В России А. получил распространение со 2-й половины 1S в. (сборники Н. Курганова, П. Семенова и др.). А. распространён в современном городском фольклоре» [5, с. 47]. Анализируя приведенные выше дефиниции, можно определить анекдот как малый повествовательный фольклорный жанр, представленный в виде рассказа с неожиданной и остроумной концовкой, комический потенциал которого основан на установлении оригинальных, неожиданных (логических) связей между предметами, ситуациями и их традиционным пониманием.
В настоящем исследовании были использованы теории по смеховой культуре М.М. Бахтина [б], теория пересечения скриптов как механизма возниковения юмора В. Раскина [7], психолингвистическое обоснование комического эффекта анекдота З. Фрейда [S], лингвистическая теория юмора С. Аттардо [9], исследование современного анекдота в текстовом, жанровом и дискурсивном аспектах М.С. Петренко [10], философско-эстетическое исследование смеха М.Т. Рюминой
[11]. Научными предпосылками для данного исследования также стали работы по изучению перформативности средневековой смеховой культуры Х.-Ю. Бахорского [2], современной немецкой смеховой культуры Х. Коттхофф [12], перформативной теории комического У. Вирта [1], перформативно-сти смеховой культуры Нового времени И.В. Четыркиной
[13].
Работа Х.-Ю. Бахорского «Фацеции Поджо и проблема перформативности «мертвой шутки» («Poggios Facetien und das Problem der Performativitat des toten Witzes“) [2] посвящена анализу сборника из 273 фацеций (средневековых анекдотов), собранного в XV веке Гианом Франсиско Поджо Браччолини, секретарём папы Бонифация IX Анализируя причины, по которым средневековые фацеции не способны более вызывать смех, Х.-Ю. Бахорский приходит к выводу, что успех анекдота гарантируется, с одной стороны, знанием рецепиента о мире, являющемся объектом смеха, и его непосредственной вовлеченностью в события данного мира - с другой, в то время как историческая и психологическая дистанция заставляет анекдот «меркнуть», делает его «мертвым» [2, с. 319]. При этом истоки перформативности фацеций лежат в их первоначальной устности, необходимости соблюдения рассказчиком определенных стратегий исполнения, посредством чего создавалась неповторимая коммуникативная ситуация, в которую были вовлечены как рассказчик, так и рецепиент.
Понимание анекдота как коммуникативной ситуации с определенными стратегиями поведения характерно для работ Х. Коттхофф, посвященных изучению комического в повседневности. Процессы, связанные с порождением и восприятием несерьезного в повседневном общении, легли в основу термина «Scherzkommunikation», «шутливое общение» [12], не нашедшего отражения в российском научном дискурсе. По мнению Х. Коттхофф, механизм возникновения юмора и остроумия неразрывно связан с креативным восприятием происходящего [14], т.е. попыткой говорящего «обыграть» ситуацию с другой стороны и тем самым изменить её. С помощью юмора индивидуум как бы выходит за рамки нормированного понимания, творчески устанавливая оригинальные взаимосвязи между предметами, ситуациями и знаниями о них. Изучая перформативность анекдотов в устном изложении, Х. Котт-хофф критикует традиционное представление о вербальности юмора, основываясь на эмпирическом анализе текстов, записанных в ходе неформального, повседневного общения между людьми, состоящими в родственных или дружеских отношениях друг к другу. Поводом .для смеха в анекдоте является не только языковое обыгрывание его комического смысла, «соли» анекдота (нем. - Pointe), но и стилистическое оформление рассказчиком изображаемых типажей, их мировосприятия и диалогов с помощью различных вербальных и прозодических средств при передаче прямой речи, т.е. стилизация и типизация действующих персонажей, приводящих к появлению стереотипов в социальной действительности [14]. Согласно данной точке зрения, перформативность анекдота заключается в инсценировании рассказчиком протагонистов и ситуации с использованием наиболее подходящих деталей описания, целью которого является эвокация (Evokation) - создание правдоподобной, узнаваемой ситуации или характеристики. Правдоподобность, узнавание рецепиентом описываемой ситуации или типажа обеспечивают его вовлечение в процесс исполнения, исключая возможность его неучастия в происходящем перформансе.
Центральное место в перформативной теории комического У. Вирта [1] занимает остиновское различение «удачного» и «неудачного» исполнения перформативных речевых актов. По мнению исследователя, несовпадение конвенциональных процедур с определенным конвенциональным результатом, характерное для неудачного исполнения (das «ungluckliche» Vollziehen), приводит к возникновению комического, что позволяет считать теорию перформативности составляющей теории комического. Из множества взаимнопе-ресекающихся неудачных случаев («Unglucksfalle») им выделяются те, при которых возникают комическое и смех как результат осознания подобных случаев реципиентом. У. Вирт сравнивает «перформативное противоречие» («performativer Widerspruch») речевых актов с инконгруэнтностью, лежащей в основе комического эффекта анекдотов - ассоциативной связи между гетерогенными понятиями, например: «Essen zwei Kan-nibalen einen Clown. Sagt der eine: «Der schmeckt aber komisch» [15, с. 25], где с помощью зевгмы соединены слова, обычно
S5
используемые в разных семантико-прагматических контекстах - «schmecken» и «komisch» или: «In der Biologiestunde fragt die Lehrerin: «Wer von euch weifit, wie lange Krokodile le-ben?» Die kecke Effi antwortet: «Bestimmt genauso wie lange» [15, с. 29б] - полисемия слова-маркера (Wort-Token) «lange» вследствие пересечения двух возможных способов своей реализации образует инконгруэнтную связь между словами «le-ben» и «Krokodile». Мысль о пересечении двух возможных реализаций слова прослеживается в семантической теории юмора В.Раскина как пересечение двух семантических скриптов [17]. Согласно теории В.Раскина, текст вызывает комический эффект тогда, когда одно из выражений текста полностью или частично совместимо с двумя различными семантическими скриптами. Пересечение двух скриптов является необходимым, но не всегда достаточным условием для комического эффекта - они должны находиться в особой оппозиции, противоречить друг другу. Находящиеся в оппозиции скрипты вызывают комическое пересечение семантических рамок, т. е. создают возможность для альтернативных, в одинаковой степени возможных интерпретаций текста, взаимоисключающих друг друга [17]: «Herr Ober, haben Sie Froschhenkel? - «Ja.» -«Dann hupfen Sie mal, und bringen Sie mir hop-hop ein Bier» [15, с. 35] - в данном анекдоте имеет место пересечение скриптов «еда» и «быстрое передвижение», вызванное многозначностью слова «Frosch», в рамках скрипта «еда» лягушка является блюдом, в скрипте «быстрое передвижение» лягушка принимает значение «быстро передвигающееся земноводное», разное понимание приводит к возникновению новых семантических рамок - посетителю ресторана нужны не лягушачьи лапки, а быстро принесенное пиво. В своей теории У. Вирт не учитывает тот факт, что пересечение семантических рамок не всегда вызывает комический эффект, а только в том случае, когда оно является результатом коммуникативной стратегии рассказчика или автора анекдота, целью которой является вызвать смех реципиента, т.е. в исследовании недооценивается прагматический аспект перформативной теории комического. Работа немецкого лингвиста не носит характер завершенной теории, в ней отсутствует точное определение объекта и критериев, которым должен соответствовать объект исследования, не поставлена цель для разрабатываемой теории, не описан терминологический аппарат теории - неясным остается вопрос об определении перформативности, комического и самой перформативной теории комического.
Если перформативность анекдота как устного жанра представляется очевидной, перенос понятия «перформатив-ность» на письменный анекдот представляется более сложной проблемой, поскольку анекдот как текст менее перформативен, чем его устный вариант в силу редукции просодических и невербальных средств его изложения. Вопрос о перформатив-ности текста впервые был поставлен Ю. Хабермасом, определившим перформативность по отношению к тексту как «заинтересованную самопрезентацию» [1б]. Одним из главных критериев перформативности текста выступает соучастие читателя в том перформансе, который этот текст представляет, т.е. главной задачей автора перформативного текста является попытка донести до читателя действие, производимое текстом, а не сам текст. Перформативность текста связана с языковой личностью отправителя, являясь вариантом его самопрезента-ции [17]. Определение анекдота как перформативного текста полностью соответствует концепции Ю. Грязновой [17], выделившей в результате анализа перформативных текстов основные особенности их структуры, такие как элементы рамочного строения - введения, предисловия, отступления, посвящения, заключения: такое строение текста позволяет организовать диалог с читателем, предусматривает отклик или критику. Рамочное строение анекдота является составляющей частью нарративности как одной из стратегий рассказчика или языковой личности. Анекдоты, сюжетная структура которых обнаруживает сходство с фольклорными текстами, например, типичный для сказок трехкратный повтор сюжетного действия, характеризуются преобладанием нарративных элементов.
Поцеловал Иван-царевич лягушку - и стала она Васили-
сой Прекрасной, поцеловал он Василису - и стала она лягушкой, снова поцеловал лягушку - и опять она стала Василисой Прекрасной, и снова поцеловал Василису - и стала она лягушкой... А гости все глумились и кричали: «ГОРЬКО! ГОРЬКО!» [18, с. 106].
Преобладание в данном анекдоте нарративных элементов обусловлено характером сюжетной доминанты, которая предполагает многократное повторение события, причем каждый повтор служит для усиления комического эффекта и исключение одного из элементов ведет к достижению основной коммуникативной цели анекдота - вызвать смех.
В немецком языке трехчастная композиция встречается в анекдотах мультинациональной тематики: Ein Franzose, ein Englander und ein Deutscher sitzen zusammen. Der Franzose sagt: «Bei uns ist das ganz komisch: Wir schreiben 'une' und sagen 'un'!»Der Englander sagt: «Bei uns ist das noch komischer: Wir schreiben 'one' und sagen 'wan'!»Der Deutsche sagt: «Bei uns ist das am besten: Wir schreiben 'Wie bitte, was haben Sie gesagt?' und sagen 'Ha'!» [19], где реплики двух предыдущих протагонистов усиливают эффект реплики последнего за счет использования параллельных структур в виде анафор «Bei uns ist...», «Wir schreiben ...» и параллелизма вторых предложений в каждой реплике.
Анекдоты, которые допускают большую степень редукции нарративных элементов, представляют собой диалоги, беседы, обмен высказываниями; событийная основа данных анекдотов связана с бытовыми реалиями либо с ситуациями институциональной коммуникации (ответы на уроке, ребенок-родитель, посетитель-официант, загадка-ответ.) [10, с. 143]. Значительная редукция характерна для анекдотов с вопросноответной структурой, широко представленных как в русском, так и в немецком языках. Набор сюжетных компонентов в таких анекдотах, как правило, стандартен: кратко задается ситуация, где происходит беседа, которая, свою очередь, представлена максимально кратко:
Учительница упрекает Вовочку:
- Вовочка, ты опять опоздал в школу!
- Учиться никогда не поздно! [18, с. 78].
Рамочное построение текста, использование параллельных структур (например, анафор) придают анекдоту узнаваемость, подготавливают читателя к предвосхищению комического эффекта от остроумной концовки, инициируют своеобразную взаимосвязь между текстом и читателем, тем самым усиливая комический эффект - узнаваемые читателем композиционные средства обеспечивают перформативность анекдота, т.е. феномен перформативности анекдота как текста связан с речевым воздействием на реципиента.
Являясь частью культуры, анекдоты неразрывно связаны с исторической эпохой, их породившей. Изменение культурно-исторической перспективы влечет за собой изменение перформативной составляющей анекдота, «перформативный сдвиг» в его функционировании. Изучение подобных изменений требует определенного подхода, специальных методов исследования. Для анализа перформативных текстов разных исторических эпох И.В. Четыркиной [13] был разработан метод перформативного анализа с использованием перформативного погружения, позволяющий исследовать перформа-тивность текста в историко-прагматическом аспекте, так, например, коммуникация посредством анекдота в эпоху Нового времени являлась средством нивелирования социальной агрессии, сублимации социальной напряженности, нередко заканчивающейся конфликтами, уносившими человеческую жизнь. Анекдот как игровой дискурс позволял в шутливой форме обыгрывать острые ситуации, сводить на нет негативное отношение к сопернику, избежать физического насилия. [13] Вне зависимости от культурного контекста, анекдот «разрешает конфликт между общностью, принадлежностью человека к определенному социуму и отстраненностью, осознанием его единочности» [13, с. 175], выполняя, таким образом, функцию национального самоопределения. Являясь продуктом социальной действительности, анекдот одновременно направлен на ее изменение, позволяя социуму смягчить про-
8б
текание процессов, связанных с саморегуляцией. Зависимость определить анекдот как перформативный акт, направленнный
анекдота от культурно-исторической эпохи указывает на не- на изменение социальной действительности, создание новых
обходимость использования перформативного анализа как социальных фактов. Рассказывание анекдота связано с репре-
эффективного научного инструмента для дальнейших прагма- зентацией субъекта в речевой деятельности и представляет
лингвистических исследований анекдота, с его помощью собой перформативный процесс вне зависимости от его ус-
можно проследить изменение перформативного плана анекдо- пешности у других участников интеракции. Перформатив-
та в зависимости от социальной действительности, опреде- ность, наряду с неожиданной и остроумной концовкой, явля-
ляющей его функционирование. Данная работа может послу- ется конститутивным признаком анекдота. Анализ отдельных
жить научно-теоретической базой для историко-прагма- научных гипотез, теорий, связанных как с феноменом пер-
тических исследований анекдота не только в разных времен- формативности, так и комического, стал основанием для разных пластах, но и сравнительно-сопоставительного анализа работки отдельной теории - перформативной теории комиче-
перформативности анекдотов, принадлежащих к смеховой ского на материале немецких и русских анекдотов с целью их
культуре разных этносов. Подобное исследование может стать дальнейшего изучения в историко-прагматическом и сравни-
частью перформативной теории комического, цель которой тельно-сопоставительном направлении, что повлекло за собой
связана с изучением лингвистических, просодических и экст- необходимость единого подхода к ключевым терминам и объ-
ралингвистических средств выражения перформативности екту теории, описание цели и задач исследования, постановки
анекдота. и доказательства гипотез.
В рамках перформативной теории комического можно
Библиографический список
1. Wirth, U. Vorbemerkungen zu einer performativen Theorie des Komischen. // Kertscher J., Mersch D. Performativitat. - Munchen, 2003.
2. Bachorski, H.-J. Poggios Facetien und das Problem der Performativitat des toten Witzes // Zeitschrift fur Germanistik. Neue Folge 2. Europaischer Verlag der Wissenschaften. - Bern, 2001.
3. Словарь иностранных слов. М.: ЭСТ, 2003. - CD-ROM [Электронный ресурс]
4. Best, O.F. Handbuch literarischer Begriffe. Definitionen und Beispiele. Frankfurt / Main: Fischer Taschenbuch Verlag, 1972.
5. Большой энциклопедический словарь. - М.: Норинт, 2004.
6. Бахтин, М.М. Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. - М., 1990.
7. Raskin, V. Semantic Mechanisms of Humor. Dordrecht - Boston - Lancaster, D. Reidel, 1985.
8. Freud, S. Der Witz und seine Beziehung zum Unbewussten. Frankfurt / Main, 1989.
9. Attardo, S. Linguistic Theories of Humor. Berlin, Mouton de Gruyter, 1994.
10. Петренко, М.С. Современный анекдот в текстовом, жанровом и дискурсивном аспектах: [Элекронный ресурс]: дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01. - Таганрог: РГБ, 2004.
11. Рюмина, М.Т. Эстетика смеха. Смех как виртуальная реальность. - М., 2003.
12. Kotthoff, H. Lachkulturen heute: Humor in Gesprachen. Erscheint in: Gunnar Roters und Walter Klingler (Hrsg.): Forum Medienrezeption. Baden-
Baden: Nomos 2002. - URL: http: // home.ph-freiburg.de / kotthofffr / publikationen.html
13. Четыркина, И.В. Перформативность как конститутивный признак культуры: этническая и историческая перспектива: Монография. - Краснодар, 2005.
14. Kotthoff, H. SpaB verstehen. Zur Pragmatik von konversationellen Humor. - Tubingen, 1998.
15. Das Mega-Buch der Witze. Lachen bis der Arzt kommt. - Koln: Verlag Karl Muller GmbH, 2003.
16. Хабермас, Ю. Понятие индивидуальности // Вопросы философии. - 1989. - №2.
17. Грязнова, Ю.Б. Анализ перформативного текста (П.Фейерабенд. Против методологического принуждения) // www.CIRCLE.ru / links / biblio
/ main., 2005.
18. Анекдоты на все случаи жизни. - М.: АСТ-Пресс Книга, 2006.
19. Komische Worte Witz - http: // lustich.de / [Электронный ресурс].
Статья поступила в редакцию 18.07.09
S7
