CC BY
88
А.А. сардарова
УДк 81'25(045)
переводческая интерпретация при создании вторичного текста
В статье рассматривается процесс перевода художественного текста в психо-лингвистичсеком аспекте, а именно индивидуально-личностный вклад переводчика в создание вторичного текста.
Ключевые слова: переводчик, интерпретация, смысловой сдвиг, вторичный
текст.
Alina A. sardarova
The article deals with the process of literary translation from a psycholinguistic point of view. The author views the translator of a literary text as an expounder and the choice of the strategies for text interpretation depends on the totality of linguistic and literary skills the translator possesses, his/her cross-cultural knowledge and personal characteristics.
Keywords, translator, interpretation, shift of meaning, secondary text.
Характерной для всех видов перевода чертой, как отмечает Леонтьев, является «заданность программы извне» [Леонтьев 1969, 170], т.е. следование заданному образцу иноязычного текста. Для полноценной замены оригинала переводной текст должен соответствовать норме и узусу языка перевода, что является условием его доступности для иностранного читателя. Чтобы выполнять функции переводного текста, он должен как можно полнее отражать оригинал, его стилистические особенности и национальное своеобразие. Такая двояковая ориентированность перевода определяется лингвистами как противоречие или парадокс перевода [Латышев 1981, 173].
Но данное противоречие имеет еще одну сторону. Несмотря на необходимость выполнения своей посреднической функции, переводчик является индивидуальной языковой личностью, которая стремится реализовать себя при переводе. По образному высказыванию В.В. Набокова, который являлся талантливым писателем и автопереводчиком, «чем больше индивидуальный талант переводчика, тем более он будет склонен утопить иностранный шедевр в сверкающей ряби его собственного стиля» [Набоков 2013, 439]. По мнению Н.Л. Галеевой, в процессе перевода как бы сталкиваются объективно одна и та же ситуация с объективно же различными личностными мирами [Галеева 1998, 112], т.е. вектор ''личность автора - личность переводчика'' является особым фактором, влияющим на адекватность перевода» [Нуриев 2003,83].
В самом процессе перевода его лингвистическая и психологическая стороны взаимодополняют друг друга. Переводчик воспринимает исходную языковую форму, понимает и интерпретирует смысл и в результате создает новую языковую
translational interpretation in creation of a secondary text
форму. Выбор оптимального решения перевода остается за переводчиком, при этом переводчик проявляет себя не только как языковая личность, но и как личность в прямом психологическом смысле этого термина. Справедливо утверждение о том, что «...каждый переводчик выбирает в оригинале только главное, подчиняет ему второстепенное, опускает или заменяет третьестепенное. Что именно он считает главным и что третьестепенным - это подсказывает ему его собственный вкус, вкус его литературной школы, вкус его исторической эпохи» [Васильева 1996: 188].
Не менее важны и внутренне-личностные свойства переводчика, такие как психологический тип личности, который «характеризуется тенденциями к той или иной субъектной лакунизации и к образованию собственных лакун» [Никонов 1998: 36]; наличие у переводчика творческих способностей, особенно если это переводчик художественной литературы, способность художественного воображения, чувство художественного языка, умение, оставаясь самим собой, сочетаться с индивидуальностью автора, что В.В. Набоков называет «умением мимикрировать» [Набоков 2013: 438], умение быть «прозрачным» настолько, чтобы сквозь личность переводчика отчетливо был виден автор оригинала.
Все перечисленные личностные характеристики переводчика должны помочь ему выполнить функцию «фильтра» (пропуская из оригинала в перевод то, что будет доступно носителям общей с ним культуры), «лупы» (усиливая и увеличивая в тексте перевода то, что может пройти мимо них незамеченным, но при этом является для данного произведения принципиально важным), «трансформатора» (перенося в иное культурно-языковое измерение элементы текста оригинала, которые не могут быть восприняты и поняты адекватно читателем)» [Нуриев 2003: 83].
Большинство лингвистов, занимающихся переводом, сходятся во мнении о том, что смысловой сдвиг является неотъемлемым компонентом перевода. Данный сдвиг вытекает из обработки и трансформации содержания информации, заложенной в тексте оригинала, с учетом концептуальной системы реципиента. Таким образом, в результате процесса интерпретации переводчик порождает свой неповторимый текст, который связан с оригиналом инвариантным смыслом, но в нем присутствует отражение личных и профессиональных качеств переводчика [Сорокин 2003]. Мы разделяем данную точку зрения и считаем, что при переводе художественного произведения переводчик выступает как интерпретатор, а выбор того или иного способа интерпретации зависит от совокупности лингвистических и литературных навыков переводчика, его страноведческих и культурных знаний, его индивидуально-личностных характеристик.
Формальным показателем личностного присутствия переводчика являются случаи расхождения между оригиналом и переводным текстом. Наше исследование направлено на выявление таких случаев, анализ производимых переводчиком трансформаций, установление причин, которые побуждают переводчика выходить за рамки медиатора и использовать свой креативный потенциал. Мы разделяем утверждение Т.А. Фесенко о том, что переводу подвергаются не вербальные формы, а стоящие за ними концепты и определяющая роль при переводе принадлежит учету соотношения концептуальных систем автора и реципиента [Фесенко 2002]. Поскольку исходный текст является авторским воплощением картины мира, ему присуща субъективность. Но субъективная обусловленность присуща
и художественному переводу, так как переводчик - это билингвальная языковая личность, обладающая индивидуальным сенсорно-мыслительным механизмом. Таким образом, при переводе художественного текста можно говорить о «столкновении ментальных пространств автора исходного текста и его переводчиков, т.е. их индивидуально-личностных особенностей» [Нуриев 2003: 83].
Целью данной статьи, обобщающей один из этапов нашего исследования, является выявление изменений в системе концептов автора и реципиента при ин-терпретативной деятельности переводчика, создание им новых понятийных структур, адаптационная характеристика предпринятых изменений. Материалом нашего исследования послужил английский перевод первых двух томов романа М. Шолохова «Тихий Дон», выполненный английским переводчиком Р. Даглишем [Mikhail Sholokhov.Quiet Flows the Don]. Из текста перевода были выделены текстовые фрагменты, содержащие случаи расхождения с оригинальным текстом. Анализ перевода выделенных фрагментов текста показал, что переводческое переосмысление текста, его интерпретация осуществляется несколькими способами - за счет смыслового сдвига в сторону замены концептов, расширения концептуальной сферы переводимого понятия или его сужения. Рассмотрим выделенные способы переводческой интерпретации в отдельности.
1. интерпретация за счет замены концептов
Несомненно, что неотъемлемым атрибутом перевода художественного текста является прогнозирование его восприятия реципиентом, который принадлежит к другой лингвокультуре, следовательно, переводчик должен в совершенстве владеть механизмом эмпатии. Переводчик как автор вторичного текста «производит селекцию знаковых форм и отбирает те из них, которые, с одной стороны, максимально полно отражают и выражают замысел, а с другой - максимально соответствуют ''типу'' реципиента, входят в его знаковую систему и смысловой код, что и позволяет последнему воспринимать и понимать текст» [ Красных 1998: 200].
Для иллюстрации данного положения обратимся к анализу перевода выделенных фрагментов текста.
- Выходи за меня замуж, Лизавета, а?
- Глупость!
- Жалеть буду, кохать буду...
-Liza, will you marry me?
- Nonsense!
- I'll be good to you, I'll look after you...
В сознании русского человека понятия любви и жалости очень близки, и именно опираясь на них Митька делает предложение Елизавете. Для англоязычного социума понятнее апелляция к хорошим отношениям и заботе, что и передано английским переводчиком. В данном случае смысловой сдвиг направлен на адаптацию текста для совмещения смысловых полей автора текста и реципиентов перевода.
Еще одним примером, в котором переводчик стремится адаптировать текст и тем самым выполнить свою посредническую миссию, является следующий:
В разговоре Григория с одним из казаков последний спрашивает:
- Скажи: убил ты человека?...
- Убил. Ну?
- Стенить душа?
- Tell me, have you killed anyone?...
- Yes. What of it?
- Does it weigh on your mind?
Для русского сознания убийство - это грех, от которого болит душа. Для англоязычного этнокультурного сообщества, видимо, более понятно обращение к памяти и разуму, поэтому переводчик именно так и передает терзания Григория.
Роман М. Шолохова изобилует просторечными выражениями, передача которых представляет определенную сложность для переводчика. Рассмотрим такой пример.
- А почему же, Митя, вас не женят?
Митька оправился от минутного смущения и, чувствуя в словах ее неуловимую усмешку, замерцал желтизною глаз.
- Женилка не выросла.
Она изумленно взметнула брови, вспыхнула и встала.
- And why don t they marry you off, Mitka?
Mitka recovered from his momentary confusion, and sensing the hidden sneer in her words, let a glitter appear in the yellow of his eyes.
- The cock must grow before it finds a hen.
She raised her eyebrows in astonishment, flushed, and rose from her seat.
Русскоязычному реципиенту при прочтении данного предложения становится очевиден эротический подтекст. Пониманию этого способствует использование десубстантивного суффикса -к, который образует существительное с оттенком фамильярности, и сам контекст - девушка, услышавшая это, покраснела и смутилась. Английскому переводчику удалось в данном случае передать фамильярный, грубоватый подтекст, реконструируя авторскую интенцию, но облекая ее в понятную для английского реципиента форму, «The cock must grow before itfinds a hen» (досл. «Сначала петух должен вырасти, а уж потом искать себе курицу»). Известно, что помимо значения «петух», слово «cock» имеет значение «половой член». Таким образом, английский переводчик, интерпретируя авторский текст, очень удачно использовал игру слов, которая содержит эротический подтекст.
Следующий пример демонстрирует, как за счет смещения концептов переводчик передает стилистические параметры переводимого текста,
- Холодно здесь...- подрожав плечами, сказала Аксинья и вышла.
- Давно ли в чириках по хутору бегала, а теперя уже не скажет «тут», а «здесь»...
- There is a draught in this room, Aksinya said with a shiver and went out.
...used to be running about the village, now she is a fine lady. She can't even talk straight... «There is a draught in this room».
Как видно из примера, оригинальный текст содержит стилистическую оппозицию слов здесь и тут, которые принадлежат к литературному и разговорному стилям. Английский язык не разграничивает стилистическую отнесенность данного понятия, оба русских слова переводятся на английский как here. Поэтому переВопросы психолингвистики
водчик интерпретирует текст так, чтобы передать заложенную в оригинале разницу между литературным и просторечным языком. Вместо слова холодно он употребляет слово draught (сквозняк). Таким образом, стилистический акцент смещается на слово draught, так как оно нетипично для речи простой казачки, а скорее характерно для речи городской женщины. Кроме этого, переводчик поясняет авторскую мысль за счет приращения смысла, вводя в текст перевода фразы ... now she is a fine lady. She can t even talk straight..., стремясь достигнуть адекватности при передаче данного фрагмента текста.
2. интерпретация за счет расширения концептуальной сферы переводимого понятия
В своей адаптационной деятельности переводчик стремится усилить и выделить в тексте перевода то, что может быть не замечено или не понято реципиентом, т.е. он выступает как толкователь авторской мысли, используя приращение смысла, что может как способствовать адекватной передаче авторской интенции, так и приводить к переводческой неудаче. Рассмотрим некоторые примеры.
.. .обманывая себя, норовила почаще попадаться ему на глаза.
Making up excusesfor her conscience, she tried to place herself more frequently
В данном примере переводчик развивает авторскую мысль о самообмане, объясняя ее психологическую основу. Вероятно, переводчик понимает, что мотивация действий Аксиньи может быть непонятна иностранному читателю, поэтому он адаптирует оригинальный текст для лучшей передачи авторской интенции.
В следующем примере также происходит приращение смысла. При переводе сцены, в которой Аксинья изменяет Григорию, переводчик вводит дополнительную информацию:
Отягощенная отчаяньем Аксинья, не помня себя, отдалась ему со всей бурной, давно забытой страстностью.
Burdened with her despair, not realizing what she was doing, as if in a dream, Aksinya yielded herself to him with all her strong, long dormant passion.
В данном случае очевидно желание переводчика объяснить поступок Аксиньи и, возможно, оправдать. Таким образом, приращение смысла мотивировано личностным отношением переводчика к описываемому в оригинале событию.
Лукинична на ночь затапливала печь, чтобы пораньше отстряпаться и ко времени выпечь куличи.
Her mother was lighting the stove for the night, in order to have the place tidy early on Easter Sunday morning and to get the Easter cake ready in time.
Приведенный пример показывает, что переводчик неверно трактует диалектное слово отстряпаться. Переводчик понимает его как to have the place tidy, т.е. убраться. При таком переводе не ясно, для чего топилась на ночь печь. Кроме этого переводчик расширяет достаточно лаконичный авторский за счет пояснения времени происходящего события - early on Easter Sunday morning, хотя это понятно из контекста. Таким образом, в данном примере переводческая интерпретация приводит к искажению смысла и ненужной избыточности информации.
Она видела, что он не боится Степана, что так он от нее не отступится...
in his path.
She saw that he was not afraid of Stepan, she felt that he would not hold back because of him...
В данном примере переводческая интерпретация отражает то, как переводчик понимает описываемую ситуацию. Он как бы «додумывает» ее, представляя Степана возможной причиной «отступления» Григория, что отсутствует в оригинале. Таким образом, в данном случае переводческое толкование текста не соответствует авторской интенции и не способствует адекватности перевода.
3. Интерпретация за счет сужения концептуальной сферы переводимого понятия
В рамках своей посреднической миссии переводчик выполняет фильтрационную функцию, пропуская из оригинала в перевод то, что будет доступно реципиентам как носителям другой лингвокультуры, и то, что можно отсечь как отягощающее перевод излишней детализацией, несущественной для иноязычного реципиента.
Выделенные примеры смыслового сдвига за счет опущения при переводе связаны со случаями передачи понятий, не несущих существенной смысловой нагрузки в тексте. В качестве примера приведем следующие,
И когда Мелехов Гришка, заигрывая, стал Аксинье поперек пути...
And when Grisha Melekhov crossed Aksinya's path... ...а скотину убирать приходилось Аксинье, ворочать хозяйством - ей. ... andAksinya had to do everything.
Возможно, переводчик посчитал перевод этих единиц излишним, так как в обоих случаях в широком контексте есть указание на данные смысловые элементы. Английский язык более лаконичен, чем русский, ему не свойственна языковая избыточность. Соответственно, и переводчик прибегает к опущению смысловых элементов, которые, вероятно, являются, на его взгляд, избыточными.
Переводчик также опускает перевод строчек из песен, некоторых названий деревень, вывесок. Их опущение не искажает авторский замысел и не приводит к кардинальным смысловым изменениям переводимого фрагмента.
Другой случай сужения понятийной области переводимого понятия может быть вызван нестыковкой понятийных полей автора и переводчика, что приводит к непониманию переводчиком всей глубины авторской интенции, вследствие чего перевод упрощается, несет смысловые потери. Рассмотрим некоторые примеры.
В разговоре с братом Григорий, потрясенный жестоким характером войны, говорит,
-Я, Петро, уморился душой.
- Pyotr, I'm played out.
Английский фразовый глагол play out означает «выдохнуться, потерять силу, изжить себя» [Большой англо-русский словарь 1979], но он не передает ту душевную усталость, разочарование и тоску, которые испытывает Григорий и понимание которых существенно для осознания его образа.
Приведем еще один пример недостаточного понимания авторской интенции английском переводчиком. В тяжелом разговоре двух сватов, полном взаимных обид и непонимания, Пантелей Прокофьевич старается подавить неприязнь,
- Об чем дело?- спросил Пантелей Прокофьевич, трезвея от схлынувшей
злобы...
- Well, what's the business? Pantelei asked in more amiable tones.
Перевод упрощенно передает чувства Пантелея Прокофьевича, его противоречивый характер, причина внезапного перехода к спокойной беседе остается непонятной.
Еще одним примером неудачного использования опущения является следующий. В английском переводе опущено страстное обращение Аксиньи к Богу с мольбой сохранить жизнь ее больной дочери,
...Аксинья неистово молилась, просила у Бога последнюю милость - сохранить жизнь ребенка. «Господи, прости! Не отнимай! Пожалей, господи, смилуйся!»
..she prayed frantically to God for his last mercy, that its life might be spared.
Возможно, переводчик посчитал эту информацию избыточной, так как контекст передает мольбу Аксиньи, но опущение такого рода лишает текст той эмоциональной составляющей, которая должна находить отклик у читателя. Следовательно, избранное переводческое решение принижает эстетическую ценность произведения, что является недопустимым при художественном переводе.
Совершенно неоправданным является опущение и в следующем примере. В письме Аксинье с фронта Григорий спрашивает о своей дочке,
В каждом письме он справлялся о дочери, просил писать о ней: «...пиши, как моя Танюшка растет и какая она собой стала? Недавно видел ее во сне большой и в красном платье»).
In every letter he asked about his daughter, telling Aksinya to write about her.
Опущенные строчки из письма очень важны для понимания многогранности образа Григория. Возможно, переводчик исключает слова, в которых сквозит любовь Григория к своей маленькой дочке, так как не считает эту грань характера Григория существенной. Это противоречит авторскому замыслу, и, таким образом, переводчик вторгается в авторскую концепцию образа данного персонажа, привнося личное отношение, которое навязывается реципиенту.
Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы,
1. Перевод художественного текста следует рассматривать как речевую деятельность, опосредованную деятельностью переводчика, его индивидуальными внутриличностными характеристиками.
2. В результате переводческой интерпретационной деятельности происходят изменения в смысловом пространстве произведения - смыслы расширяются, сужаются, появляются новые, что связано с полным или неполным соотнесением концептуальной системы переводчика, его интеллектуально-эмоционального типа с понятийной, стилистико-эстетической системой переводимого произведения. Следовательно, художественный перевод субъективен настолько, насколько близко совмещен объем концептуальных систем двух языков в языковом сознании переводчика.
3. Переводческая интерпретация может приводить к искажению смысла, если в концептуальной системе переводчика переводимый фрагмент действительности представлен нечетко. Это может происходить как в силу отсутствия фоновых знаний, так и в силу неверного совмещения понятийных областей переводимого концепта и выбранного переводчиком эквивалента. Так, например, диалектное сло-
во «стряпать» переводчик передает как «убирать», видимо, соотнося его с русским словом «тряпка», т.е. «то, чем убирают».
4. Переводческая адаптационная деятельность направлена на создание и корректировку зон пересечения концептуальных систем автора оригинала и иностранного реципиента, обладающих различным этническим сознанием.
5. В художественном переводе должны быть соотнесены семантико-стилистические уровни текста оригинала и перевода, так как они формируют эстетическую ценность произведения. Переводческий выбор стратегий такого совмещения зависит от характера переводимой информации, ее коммуникативной значимости, а также от индивидуально-личностных характеристик самого переводчика.
Большой англо-русский словарь в двух томах // Под ред. И.Р.Гальперина. -М. «Русский язык», 1979.
Васильева О.Ф. Переопредмечивание: методические и онтологические аспекты// Понимание как усмотрение и построение смыслов: Сб. научных трудов. Ч. 1. Тверь: ТГУ 1996. - С. 65-74.
Галеева H.JL Различие смысловых конфигураций в оригинале и переводе художественных текстов // Семантика слова и текста: психолингвистические исследования: Сб. научных трудов. - Тверь:ТГУ, 1998. - С. 138-142.
Красных В.В. Виртуальная реальность или реальная виртуальность? (Человек. Сознание. Коммуникация). - М.:Диалог-МГУ, 1998. - 352 с.
Латышев Л.К. Курс перевода: эквивалентность перевода и способы ее достижения. - М. «Международные отношения». - 1981. - 246 с.
Леонтьев А.А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания - М. «Наука». - 1969. - 312 с.
Набоков В. Лекции по русской литературе /Пер. с англ. С.Антонова и др. -СПб.: «Азбука-Аттикус». - 2013. - 448 с.
Никонов В.М. Некоторые аспекты лингвокультурологических проблем пере-водаденотативные и коннотативные параметры) // Социокультурные проблемы перевода. - Воронеж: Из-во ВГУ - 1998. - Вып.2. - С. 32-46.
Нуриев В.А. Адекватность перевода как лингвистическая проблема // Вестник ВГУ Серия лингвистика и межкультурная коммуникация. - 2003. - №1 - С. 80-87.
Сорокин Ю.А. Переводоведение: статус переводчика и психогерменевтические процедуры. - М: ИТДГК «Гнозис». - 2003. - 160 с.
Фесенко Т.А. Принципы когнитивной транслятологии // Реальность, язык и сознание: Международный межвузовский сборник научных трудов / Отв.ред. Т.А.Фесенко. - Тамбов: Из-во ТГУ им.Г.Р. Державина. - 2002. - Вып.2. - С. 15-28
Mikhail Sholokhov.Quiet Flows the Don. Translated by R.Daglish. Carrol and Graf Publishers, Inc. New York. - 1996. - 637 p.
список литературы
