CC BY
154
Международный электронный научный журнал ISSN 2307-2334 (Онлайн)
Адрес статьи: pnojournal.wordpress.com/archive18/18-02/ Дата публикации: 1.05.2018 № 2 (32). С. 192-199. УДК 81'25:378
Д. Н. Шлепнев
Переводческая деятельность и целеполагание.
Часть II. Целеполагание в переводоведении: анализ и критика
Настоящее исследование посвящено обсуждению существенных свойств переводческой деятельности, осознание которых необходимо как теоретику, так и практику и студенту-переводчику, и, конкретнее, определению цели этой деятельности. Переводческая деятельность понимается как специфический вид целенаправленной деятельности, объединяющий когнитивную, коммуникативную и профессиональную деятельность. В исследовании дифференцируются перевод как речевая деятельность (таков традиционный подход к переводу в России) и переводческая деятельность как таковая и проясняется соотношение этих явлений: переводческая деятельность оказывается существенно шире перевода как речевой деятельности, однако вторая определяет первую. Цель перевода заключается в обеспечении его функциональности. При этом цель как она определена здесь может трактоваться лишь как прескриптивный параметр, не функционирующий автономно: ее учет подразумевает необходимость учета целого набора факторов как в теории, так и (особенно) на практике. Профессиональный перевод должен рассматриваться как проект, что означает наличие взаимосвязанных и взаимодействующих субъектов, объектов и мероприятий. Таким образом, переводчик не может считаться одиночкой. Во второй части содержится анализ и критика концепций целеполагания в переводоведении. В итоге телеологический подход предлагается рассматривать как рамочную конструкцию, которую необходимо наполнить содержанием, не ограничивая себя догматическими рамками и воспользовавшись потенциалом взаимодополнения и сочетаемости различных подходов. По причинам издательско-редакционного характера исследование поделено на две части (две статьи) с общим главным названием и общей библиографией.
Ключевые слова: переводческая деятельность, цель перевода, речевая деятельность, телеологический подход, функциональный подход, скопос, дидактика перевода
Perspectives of Science & Education. 2018. 2 (32)
International Scientific Electronic Journal ISSN 2307-2334 (Online)
Available: psejournal.wordpress.com/archive18/18-02/ Accepted: 1 April 2018 Published: 1 May 2018 No. 2 (32). pp. 192-199.
D. N . Schlepnev
Translational activity and translation purpose.
Part II. Analysis and critique of purpose-based theories
This study aims to discuss important features of the translational activity which are or must be relevant to theoreticians as well as to practitioners and apprentice translators and, more specifically, to define its purpose. Translational activity should be considered as a specific type of intentional (teleological) activity which combines cognitive, communicative and professional activities. The author differentiates translation as a speech activity (traditional approach to translation in Russia) and translational activity as such and specifies their correlation: the latter is much larger but the former defines the latter. The purpose of translation is to achieve its functionality. But the translation purpose as defined here may only be considered as a prescriptive parameter which doesn't function autonomously: it must be taken into account with a whole set of other factors in theory as well (and especially) in practice. Professional translation should be considered as a project which means that it necessarily involves interrelated and interacting actors, objects and operations. Thus, the translator is never alone. The second part of the study deals with the purpose-based translation theories. The final conclusion is that the teleological principle should be considered and used as a basic framework which needs to be filled in without us being bound by any theoretical dogma and by making a good use of the complementarity and compatibility potential of different approaches. For editorial reasons this study is divided into two parts having the same main title and the same bibliography.
Keywords: translational activity, translation purpose, speech activity, teleological approach, functional approach, skopos, purpose-based theories, didactics of translation
II.1 Целеполагание в переводоведении:анализ и критика
Говоря о цели, невозможно обойти вниманием две радикальные концепции целеполагания в переводе и, соответственно, не сделать некоторые необходимые комментарии. Имеются в виду знаменитая скопос-теория Ханса (Ганса) Фермеера и теория переводческого действия Юсты Хольц-Мянттяри. Эти концепции были выдвинуты одновременно и независимо друг от друга, но позднее Х. Фермеер признал, что ско-пос-теория является частным случаем теории переводческого действия [14, с. 221].
Необходимо сразу же исправить три традиционные ошибки.
Во-первых, в паре с Х. Фермеером традиционно указывают К. Райс, причем часто на первом месте, давая тем самым понять, что авторство теории принадлежит и ей. В действительности автор скопос-теории исключительно Х. Фермеер. Именно он написал первую часть их совместного труда [15], в которой и излагаются постулаты скопос-теории. Перу К. Райс принадлежит только вторая часть, где она адаптировала к скопос-те-ории собственные построения. Дело в том, что к моменту выхода книги в 1984 г. К. Райс была уже известным переводоведом, тем более ее имя стоит первым на обложке (по алфавиту), отчего, видимо, ее с тех пор автоматически записывают в создатели теории. На это традиционное заблуждение указывает, в частности, К. Норд в своем «Предисловии переводчика» к книге «Towards a general theory of translational action: skopos theory explained» [15, с. i-ii]. Х. Фермеер и сам говорит, явно не намереваясь ни с кем делиться: «my skopos theory» [14, с. 221].
Во-вторых, по-русски нередко пишут, что в скопос-теории и концепции Ю. Хольц-Мянттяри речь идет о деятельностном подходе, о теории деятельности, что некорректно, ибо такое словоупотребление отсылает нас к отечественному деятельностному подходу. Тогда как используемый термин - отнюдь не «деятельность» (activity, Tätigkeit, Aktivität), а «действие» (action, Handeln), в частности, как оно трактуется в философии - в так называемой теории действия (action theory, Handlungstheorie). Ученые вовсе не опирались на деятельностный подход советских психологов. При этом принципиальных противоречий, по-видимому, нет, по крайней мере, в том, что касается наших интересов. Деятельность распадается на целенаправленные действия (поэтому в первой части было специально отмечено, как при желании можно проследить связь деятельностного подхода с теорией действия). Вероятно, именно по этой причине отечественные переводоведы не испытывают проблем с пониманием целенаправленности
«переводческого действия». Для всех, кто вырос в отечественной традиции, целенаправленность деятельности очевидна. Тогда как некоторые западные переводоведы, критиковавшие ско-пос-теорию, ставили под сомнение само непременное наличие цели. Вместе с тем, отсутствие значимых для нас противоречий не означает полное тождество понятий, а потому смешивать их нежелательно, ибо таким образом подменяется теоретическая (и терминологическая) база. Сделаем попутно еще одно уточнение. Имя философа, на труды которого опирался Х. Фермеер, - фон Вригт (von Wright), а не Райт, как указывается в некоторых источниках на русском языке (ср. [16, с. 162]). Философ был не англосаксом, а финном.
В-третьих, в обзорных и переводных текстах на русском языке нередко совершенно не видна разница между понятиями «translatorial action» (translatorisches Handeln) и «translational action» (нем. Translation). Всё оказывается «переводческой деятельностью». Между тем, первый термин соотносится с фигурой самого переводчика как субъекта, т.е. обозначает действие переводчика и имеет самое широкое толкование: это любое действие, отнюдь не ограничивающееся созданием ПТ, которое может выполнять переводчик в рамках своих обязанностей. Т.е., например, консультирование клиента, составление глоссария, словаря и т.п. Тогда как переводческое действие (translational action) есть собственно действие по производству перевода, созданию ПТ. На этот терминологический нюанс четко указали, в частности, К. Норд и Э. Пим [15, с. ii; 17, с. 46, 50].
Как ни странно, на русском языке не найти списка шести главных постулатов скопос-теории как они сформулированы самим Х. Фермеером [15, с. 107]. Что удивительнее, не приводится список в исходном виде и в недавно изданной на русском языке монографии Э. Прунча [16], который, между тем, весьма обстоятельно и сочувственно анализирует эти концепции. Восполним этот пробел, попутно кратко пояснив наполнение постулатов.
1. Перевод определяется скопосом (т.е. целью; т.н. «правило скопоса»).
Пояснение. Перевод есть целенаправленное действие. Соответственно, у перевода всегда есть цель (он всегда нужен для чего-то), и он этой цели всегда подчинен. Характер и специфика перевода определяется в первую очередь не целью и установками автора ИТ, не свойствами ИТ, а именно целью перевода [15, с. 85-93]. Т.е. ИТ более не считается главным определяющим фактором (свержен с престола - dethroned, говоря словами Х. Фермеера). Правило скопоса подразумевает также учет получателя ПТ (т.н. «социологическое правило» [15, с. 90-91]). Обратим внимание: хотя правило носит и прескриптивный оттенок, оно сформулировано как дескриптивное. Стоит добавить, что ориентация на цель во-
все не означает обязательную переделку: целью может быть максимальная верность ИТ.
2. Перевод есть предложение информации на ПЯ в принимающей культуре о предложении информации на ИЯ в исходной культуре.
Пояснение. ИТ и ПТ функционируют каждый в рамках определенной культуры. Скопос-теория переносит акцент с ИТ на ПТ и на принимающую культуру. Определение перевода как «предложения информации» расширяет его границы и выводит за пределы, очерченные требованием эквивалентности. Эквивалентность, понимаемая как полное равенство функций, не обязательно является целью перевода. Она не более чем частный случай. Впрочем, новые пределы так Х. Фермеером и не прояснены.
3. Перевод - это уникальное необратимое отображение исходного текста (букв. предложения информации в исходной культуре).
Пояснение. Необратимость означает, что при обратном переводе не получится ИТ, т.к. для данного ИТ могут существовать разные ПТ. Кроме того, для переводов одного и того же ИТ могут быть поставлены разные цели.
4. ПТ сам по себе должен обладать когерентностью (т.н. «правило когерентности»).
Пояснение. Речь идет о связности и цельности текста. Текст нужно переводить так, чтобы он воспринимался получателем в конкретной ситуации в конкретной культуре как понятный, «нормальный», сообразный данной ситуации [15, с. 98-102]. Отчетливо прескриптивный постулат.
5. ПТ и ИТ должны быть когерентны (т.н. «правило верности»).
Пояснение. Тоже отчетливо прескриптивный постулат. Когерентны (т.е. скоррелированы, соотнесены) должны быть три параметра: 1) сообщение, закодированное составителем ИТ, как оно получено переводчиком, 2) интерпретация сообщения переводчиком как получателем сообщения, 3) сообщение, закодированное переводчиком для получателя ПТ [15, с. 102]. Особенно интересна здесь однозначная подчиненность этого постулата предыдущему: понятность ПТ доминирует над его соотнесенностью с ИТ. Характер когерентности ПТ и ИТ определяется переводчиком на основе его понимания ИТ и цели перевода [15, с. 102]. Функция ПТ не обязательно совпадает с функцией ИТ.
6. Требования взаимосвязаны и указаны в порядке значимости.
Пояснение. Каждый данный постулат подчинен постулату, находящемуся на более высоком уровне, а все вместе они подчинены «правилу скопоса». Формулировка дескриптивная, но очевиден и прескриптивный ее характер.
Итак, главный принцип скопос-теории и теории переводческого действия - перевод полностью определяется целью (причем буквально «цель оправдывает средства» [15, с. 90]). Если в классическом эквивалентно-ориентированном
переводоведении главной добродетелью провозглашалась верность ИТ, то теперь точно так же абсолютизировано соответствие цели. Более того, согласно Ю. Хольц-Мянттяри, ИТ по своей значимости - т.е. как определяющий фактор для переводчика - вообще находится на том же уровне, что и любые иные подготовительные материалы [16, с. 181]. Главное - соответствие конечного текста поставленной задаче в принимающей культуре.
К. Норд, ученица К. Райс и Х. Фермеера, попыталась преодолеть радикализм скопос-теории и разработала собственный функциональный подход (functional approach), уделяющий больше внимания ИТ, отправителю ИТ и вопросам этики (см., в частности, [18]). К. Норд предложила чрезвычайно подробную схему переводческого анализа [19]. Ее подход представляет собой одновременно развитие изначальных положений ее учителей, и полемику с ними - прежде всего, за счет этического компонента, концептуализированного через понятие лояльности [18, с. 123129; 20; 21]. Х. Фермеер же этику как предмет научного осмысления в переводоведении отрицал, заявляя, что наука должна быть свободной от оценочных суждений (приводится по: [22]). Для него и для Ю. Хольц-Мянттяри профессиональная этика сводится к добросовестному исполнению переводчиком поставленной задачи (приводится по: [23, с. 94; 16, с. 196]). Все остальное, видимо, сфера личных усмотрений и взглядов переводчика либо сфера этической ответственности заказчика.
Немецким функционалистам идейно близок французский ученый Д. Гуадек. При этом он никак не связан с немецкими исследователями (на них он в своих трудах и не ссылается, как и они на него), а его подход - не теоретический, а сугубо практический, чем он и ценен. В своих работах Д. Гуадек стремится отразить в первую очередь реальное положение дел в переводческой профессии, найти пути к ее оптимизации и дать переводчику четкие и конкретные, насколько это возможно, рекомендации. К «теориям» же у него отношение, насколько можно судить, несколько ироничное. Д. Гуадек однозначно заявил о необходимости для профессионального переводчика следовать этическому кодексу, тем самым, в отличие от Фермеера, включая вопросы этики в научный оборот [24, с. 235]. В отличие от К. Норд и некоторых других переводоведов, стремящихся к концептуализации и обобщению, Д. Гуадек пошел по пути детализации и предпочел подробное изложение правил профессиональной этики, причем не сугубо авторских, а основанных на достаточно масштабном исследовании и на опросе представителей профессии [24, с. 235-239]. Каждый из этих двух подходов имеет свои преимущества и недостатки, на которых мы останавливаться не будем.
Кроме того, между Д. Гуадеком и немецкими функционалистами, имеется любопытное отличие, подмеченное Э. Пимом [17, с. 52-54, 58-59]. И немецкие функционалисты, и Д. Гуадек говорят о необходимости прояснения полученного задания и имеющихся требований - в максимальной, насколько (и если) это возможно, степени. По Х. Фермееру, Ю. Хольц-Мянттяри и К. Норд, переводчик - это самодержавный эксперт-консультант, который «знает, как надо». Уяснив задачу, он действует так, как сам сочтет нужным, - в сущности, по анекдотическому принципу «trust me, I'm a translator». Картинка красивая, но реалистичная ли? Если воспринимать ее как идеал, к которому надлежит стремиться (все вокруг эксперты в своих вопросах, все рациональны в поступках, все понимают, что можно и нужно ждать от переводчика, все друг друга уважают и все друг другу бесконечно доверяют), то этот идеал прекрасен. С подобным идеалом согласен и Д. Гуадек (с ним вообще сложно не согласиться). Но в современном мире (в производственной реальности) переводчик, по Д. Гуадеку, - это специалист, который путем согласований стремится, напротив, ограничить необходимость самостоятельного выбора. Решения и предложения переводчика подлежат согласованию [24, с. 70; 25, с. 91-95; 26]. Д. Гуадек подчеркивает, что переводчик должен быть ответственным участником команды [27, с. 333-334].
Можно заметить, что через уточнения и согласования, т.е. ограничение необходимости самостоятельного выбора, переводчик фактически стремится (должен стремиться) к минимизации собственной ответственности.
Подход Д. Гуадека в этом смысле более реалистичен. Но и тут допустимы вопросы. Всегда ли возможны максимальные согласования? Насколько полными могут и должны быть эти согласования? Сам Д. Гуадек предпочитает рассматривать масштабные проекты в сфере специального перевода.
Для отечественного переводоведения в целом характерен более узкий взгляд на перевод, стремление разграничить «перевод» (или «собственно перевод») и «адаптивное транскодирование». Переводом считаются лишь тексты, максимально, насколько это возможно, ориентированные на ИТ, на авторскую интенцию, авторские установки, функции ИТ.
Между тем непреодолимой границы между этими подходами нет. Понятие цели издавна присутствует в отечественной переводоведче-ской традиции. В 1973 г. (т.е. до разработок Х. Фермеера и за 11 лет до публикации основополагающей монографии) В.Н. Комиссаров, выстраивая собственную концепцию, однозначно заявил: «реальные акты перевода осуществляются порой не только для эквивалентной передачи содержания оригинала, но и для использования текста перевода в определенных целях. Пригод-
ность результата процесса перевода к такому использованию и определяет его ценность» [28, с. 158-159]. Принципиальное отличие, как мы видим, следующее: ориентация на любые специфические цели (т.е. производство переработки или адаптивного транскодирования) рассматривается как сверхзадача, как, скорее, вынужденное отклонение от того, что собой должен являть настоящий перевод, который по определению ограничивается оригиналом и авторскими прагматическими установками (ср. выше: «осуществляется порой»). Вводится лишь принципиальное уточнение о том, что конкретная ситуация может не позволить отразить содержание текста на максимально возможном уровне. Тогда как для Х. Фермеера подчиненность цели - сам ведущий принцип. Также имеются некоторые различия в подходе к понятию эквивалентности (в отечественной теории она явно трактуется шире, даже идеалистически). Иными словами, принципиальная разница лежит в сфере теории, но не практики.
Показательно, что главная идея скопос-те-ории, т.е. подчиненность цели, не встретила в целом жесткого противодействия со стороны отечественных классиков-функционалистов (например, А.Д. Швейцера, В.Н Комиссарова или З.Д. Львовской...). Нарекания вызывает нежелание немецких функционалистов обособить «собственно перевод» и определить его как основу основ.
Проблема с классическим подходом в том, что прагматический потенциал ИТ не всегда, строго говоря, воспроизводим даже при полном стилистически выверенном переводе, признанном хорошим, приемлемым, успешным. Да и не всегда требуется его воспроизведение. Функции ИТ и ПТ могут отличаться. Причем для сохранения функций может потребоваться радикальная переработка текста. И, напротив, полный выверенный перевод может оказаться неспособным сохранить исходную иерархию функций. Так что здесь имеется натяжка, от которой современное переводоведение пытается уйти.
Нужно также заметить следующее. Не стоит в критическом запале, как это делали некоторые критики телеологических концепций, отдавать научный приоритет в осмыслении целепола-гания в переводе донаучной традиции. В этом смысле ничто не ново под луной, и рассуждения о связи работы переводчика с предназначением ПТ можно обнаружить на протяжении веков. Важно, как всё это претворяется - и претворяется ли - в законченную, отрефлексированную систему. Как иронически (и справедливо) заметила К. Норд, до Ньютона тоже многие замечали, что яблоки падают вниз [18, с. 114]. Есть ли системность в работах упомянутых выше иностранных и отечественных авторов (да и не только их)? Есть. О них можно спорить, но это уже отрефлек-сированный научный подход.
Можно ли утверждать, что скопос-теория решила все вопросы? Можно ли говорить, что це-леполагание в принципе решает все вопросы? Во-первых, подобная претензия сомнительна со стороны любых теорий и моделей - в силу неизбежной, видимо, их фрагментарности. Во-вторых, нельзя не обращать внимания на критику - и критику справедливую. С обобщенными критическими отзывами на теорию и ответами на критику можно ознакомиться по следующим источникам: [14; 17, с. 55-58; 18, с. 109-122; 22]. Особенно стоит выделить работу Э. Честермана [22], в которой итог подведен особенно удачно, а критика одновременно сочувственная (автор заслуженно ценит прескриптивную значимость теории) и острая. Интересно, что спокойная сочувственная критика оказывается не только проницательнее, но и острее, чем открыто враждебные нападки, в которых слишком часто проявляются, увы, догматизм, вопиющее недопонимание теории (и даже нежелание ее понять) или попросту защита собственной территории.
Попытаемся, насколько возможно, не смешивать два плана: дескриптивный и прескриптивный.
Прескриптивная составляющая телеологического подхода невероятно важна. Это важнейший инструмент осуществления перевода и подготовки переводчиков, о чем уже говорилось в первой части. Поэтому, в частности, требование ориентироваться на цель и не вызывало само по себе отторжения у отечественных функционалистов. Так, В.Н. Комиссаров поместил «прагматическую норму» (предполагающую в т.ч. выполнение любых «сверхзадач») во главу угла [29, с. 156]. За неимением лучшего места обратим внимание еще на одну интереснейшую деталь. По-видимому, независимо от Х. Фермеера («нормы», т.е. в данном случае набор требований к качеству, были представлены В.Н. Комиссаровым в книге, изданной в 1980 г.) В.Н. Комиссаров не только определяет «прагматическую норму» как самую главную, но и «норму эквивалентности» располагает в самом конце иерархии [29, с. 156-157]. Другое дело, что для отечественных ученых, в отличие от Х. Фермеера, отход от ИТ, как мы помним, - это всегда вынужденное отклонение от того, что собой в принципе должен являть перевод.
Однако и прескриптивный компонент требует уточнений. Вопрос в том, насколько абсолютизируется цель и к чему это может привести. Ниже мы к этому вернемся. Что же касается дескриптивной и объяснительной силы скопос-теории, тут имеются замечания, которые мне кажутся убедительными (см. работу Э. Честермана: [22]).
И сам переводчик, и условия работы в ско-пос-теории идеализированы. Именно поэтому, кстати, это инструмент обучения: теория говорит, к чему следует стремиться. Но, видимо, не самый полноценный инструмент объяснения
и описания. Впрочем, тут же - справедливости ради - следует заметить, что абсолютно то же самое можно сказать и о других теориях и моделях, апеллирующих к идеальной ситуации и идеальному, всезнающему и всегда действующему рационально переводчику...
Так, далеко не случайно выше было показано, что направленность на поставленную задачу может быть лишь рекомендацией - главной, важнейшей, но лишь рекомендацией. Учет поставленной цели (зачем перевод нужен) не способен объяснить всякий реальный перевод, ибо переводчик из плоти и крови может отнестись к делу максимально бестолково.
Если же посмотреть на вещи широко и беспристрастно, т.е. не пытаясь исказить реальность в угоду какой бы то ни было концепции, то несложно обнаружить, что на переводческие решения - причем как на качественные, так и на неудачные - воздействует целый набор факторов: от текста и языка до когнитивных способностей и психики самого переводчика, от цели, ситуации и собственно получателя ПТ до переводческих норм и норм социального взаимодействия. Не стоит принижать значимость любого из них.
Как мне кажется, пора перестать спорить, что главнее: цель, текст, сам переводчик как индивид, получатель, культура, язык. Абсолютизация ИТ, действительно, некорректна. Достаточно сказать, что это попросту не подтверждается фактами. Значит ли это, что на вакантное место на престоле нужно непременно водружать другого абсолютного монарха? Операции по бесконечным свержениям с престола и повторным водружением на престол мало что дают полезного. Пора бы перейти от абсолютизации любого параметра к комплексному их рассмотрению и учету.
В дескриптивном плане необходимо изучать все факторы и оценивать их реальный удельный вес и их взаимодействие в принятии решений переводчиком. В прескриптивном же плане правомерно выдвинуть следующее требование:
профессиональный переводчик должен грамотно учесть и выстроить все значимые факторы, увязав их с поставленной задачей. См. также первую часть о цели и функциональности.
Другой повод для критики - фермееровская иерархия двух правил: правила когерентности и правила верности. Здесь мы можем обнаружить два нюанса.
Во-первых, эта иерархия не является универсальной, на что обратил внимание Э. Честерман. Например, в некоторых странах юридический перевод таков, что попросту непонятен для получателя. Если такой ПТ буквален (но так требуется, так принято), то, значит, в этом случае осмысленность практически полностью уступает место формальному сходству. Т.е. правило когерентности может вообще не выполняться. Значит, оно не универсально.
Таким образом, я бы сказал, что осмысленность ПТ - это требование, на которое нам, действительно, необходимо ориентироваться, наше руководство к действию в подавляющем большинстве случаев. Но не объективное научное описание всех возможных ситуаций, на что и претендует скопос-теория.
Во-вторых, замечу, даже если трактовать перевод широко, должно быть что-то, что позволит считать данный текст переводом, а не самостоятельным произведением или фантазией по мотивам ИТ. В противном случае понятие перевода утрачивает смысл, превращаясь в метафору. И этим «чем-то» все равно окажется связь ПТ с ИТ - релевантное сходство - в той степени, которая нужна для выполнения данного задания (см. подробнее об истоках и использовании этого термина мной [10, с. 196-198; 30, с. 172-173]). Поэтому невозможно согласиться и с Ю. Хольц-Мянттяри в том, что касается низведения роли ИТ до уровня любых подготовительных материалов. Дело вовсе не в том, что ИТ якобы по умолчанию является главным определяющим фактором, как это постулировалось в нормативных эквивалентно-ориентированных теориях. Возможны разные цели, самые разные (и весьма существенные) переработки. Кроме того, переводы в определенных случаях и вовсе не воспринимаются получателями как переводы. Но как бы широко мы ни трактовали перевод - а я сам предпочитаю широкую трактовку, - связь между ИТ и ПТ остается тем, что дифференцирует перевод и переводческую деятельность как деятельность по производству некоего ПТ. Кстати, характерно, что Х. Фермеер, определяя перевод как информационное предложение об ИТ и говоря о межтекстовой когерентности, тем самым указывает на наличие связи. Другое дело, что затем он строит свою иерархию.
Полагаю, что, если воспользоваться не понятием эквивалентности или верности (это фактически синоним эквивалентности), а понятием релевантного сходства или иным схожим по семантике термином, то разговор об иерархии утрачивает смысл (межтекстовая «когерентность» здесь тоже вполне сработала бы). Требование релевантного сходства и требование осмысленности должны быть для переводчика ориентирами (критериями) в его стремлении к приемлемости ПТ, не находящимися в отношениях подчинения. Таким образом, это не общетеоретическое суждение, а принципиально практическое.
Другое замечание. Скопос-теория и теория переводческого действия идеалистически видят в переводчике эксперта, полностью самостоятельного в принятии профессиональных решений, как только он уяснил поставленную задачу и все требования. Переводчик, безусловно, должен быть экспертом: это нормальное требование профессионализма. Но всегда ли реальный
переводчик является таким уж независимым? На его профессиональные решения может быть оказано существенное влияние. Причем влияние не обязательно положительное - на взгляд самого переводчика. Интернет полон горестных рассказов, например, о вмешательстве редакторов и о давлении заказчиков, требования и решения которых идут вразрез с решениями и установками самих переводчиков. Здесь не имеет значения, кто прав: важен сам факт.
Есть и еще одна существенная претензия. Вернемся к прескриптивной составляющей и к абсолютизации цели. Если вдуматься, то эту претензию можно обратить не только к скопос-тео-рии или теории переводческого действия. Этот аспект игнорировался и в отечественной теории, которая исходила, по-видимому, из относительно стандартных ситуаций, не вызывающих этических проблем.
Возведение цели в абсолют и безоговорочное признание ее главенства поднимает этические вопросы. Из скопос-теории и теории переводческого действия следуют любые манипуляции с текстом. Насколько категоричным может быть такое суждение? Вряд ли можно согласиться с отрицанием Фермеером переводческой этики как предмета научного осмысления.
Более того, как представляется, этика способна отчасти быть регулятором сходства между ИТ и ПТ, что особенно заметно в ситуациях, выбивающихся из стандарта. Например, берется ли переводчик за выполнение требуемых манипуляций, если таковые могут быть сочтены неэтичными, или же, напротив, намеренно искажает перевод против воли заказчика, если считает, что в данной ситуации такой поступок будет оправданным из высших этических соображений, и т.д.
11.2 Заключение
Телеологический подход способен стать в обучении своего рода рамочной конструкцией, каркасом. Ибо здесь ставится важнейший в практическом и дидактическом отношении вопрос об обеспечении функциональности перевода. Игнорирование цели перевода - залог некачественной работы. Но рамочную конструкцию необходимо наполнить и укрепить конкретным содержанием без оглядки на догматические рамки какой бы то ни было «самой правильной» теории. А для этого необходимо воспользоваться потенциалом сочетаемости и взаимодополнения различных теорий и подходов, не закрывать глаза на практику и не пытаться «прогнуть» реальность под стройные (но безупречные ли?) концепции. Причем заключительная фраза относится ко всем теориям и моделям, а равно их создателям и пламенным адептам.
ЛИТЕРAТУРA
I. Леонтьев A.A. Основы психолингвистики. 3-е издание. М.: Смысл; СПб.: Лань, 2003. 288 с.
Ё. Леонтьев A.K Избранные психологические произведения: В 2-х т. Т. II. М.: Педагогика, 1983. 320 с.
3. Зимняя ИА Лингвопсихология речевой деятельности. М.: Московский психолого-социальный институт, Воронеж: НПО «МОДЭК», 2001. 432 с.
4. Зимняя ИА Психологические аспекты обучения говорению на иностранном языке. 2-е изд. М.: Просвещение, 1985. 160 с.
5. Зимняя ИА Психология обучения иностранным языкам в школе. М.: Просвещение, 1991. 222 с.
6. Основы теории речевой деятельности. / Отв. ред. A. A. Леонтьев. М.: Наука, 1974. 368 с.
7. Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. М.: «Московский лицей», 1996. 208 с.
S. Шлепнев Д.Н. Переводческие компетенции и как о них с пользою говорить со студентами [Электронный ресурс] // Перспективы науки и образования, 2017. № 3 (27). URL: http://pnojournal.wordpress.com/archive17/17-03.http (дата обращения: 1.12.2017)
9. Pym A. Redefining Translation Competence in an Electronic Age. In Defence of a Minimalist Approach // Meta : journal des traducteurs / Meta: Translators' Journal, vol. 48, n° 4, 2003. P. 481-497.
10. Шлепнев Д.Н. Общая теория перевода: начала. Часть I: Учебное пособие. Н. Новгород: НГЛУ, 2016. 384 с.
II. Сдобников В.В. Перевод и коммуникативная ситуация: монография. М.: ФЛИНТA : Наука, 2015. 464 с.
12. Шлепнев Д.Н. Общая теория перевода: начала. Часть I (продолжение). Часть II: Учебное пособие. Н. Новгород: НГЛУ, 2017. 272 с.
13. Шлепнев Д.Н. Направления и задачи метатеория перевода (метапереводоведения) // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2017. № 11 (77): в 3-х ч. Ч. 1. С. 177-180.
14. Vermeer H. Skopos and commission in translational action // The Translation studies reader / edited by Lawrence Venuti. New York: Routledge, 2000. P.: 221-232.
15. Reiß K., Vermeer H. J. Towards a General Theory of Translational Action: Skopos Theory Explained / Translated from the German by Christiane Nord, English reviewed by Marina Dudenhöfer. London & New York: Routledge, 2014. 221p.
16. Прунч Э. Пути развития западного переводоведения. От языковой асимметрии к политической. / Пер. с нем. М.: Р.Валент, 2015. 512 с.
17. Pym A. Exploring Translation Theories. 2nd edition. London / New York: Routledge, 2014. 192 p.
18. Nord C. Translating as a Purposeful Activity: Functionalist Approaches Explained. Manchester: St.Jerome Publishing, 1997. 160 p.
19. Nord C. Text Analysis in Translation. Theory, Method, and Didactic Application of a Model for Translation-Oriented Text Analysis. 2nd revised edition. Amsterdam-New York: Rodopi, 2005. 284 p.
20. Nord C. Loyalty revisited. Bible translation as a case in point // The Translator. No. 7 (2), 2001. pp. 185-202.
21. Nord C. Loyalty and Fidelity in Specialized Translation // Confluéncias - Revista de traduçâo científica e técnica. No. 4, 2006. pp. 29-42.
22. Chesterman A. Skopos theory: a retrospective assessment [Электронный ресурс]. URL: http://www.helsinki.fi/~chesterm/2010a. skopos.html (дата обращения: 10.07.2016).
23. Pym A. On translator ethics: Principles for mediation between cultures. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2012. 185 p.
24. Gouadec D. Translation as a Profession. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2007. xv + 396 p.
25. Gouadec D. La traduction, le traducteur et l'entreprise. Paris: AFNOR, 1990. 181 p.
26. Gouadec D. Modélisation du processus d'exécution des traductions // Meta : journal des traducteurs / Meta: Translators' Journal, vol. 50, n° 2, 2005, p. 643-655.
27. Gouadec D. Traduction signalétique // Meta : journal des traducteurs / Meta: Translators' Journal, vol. 35, n° 2, 1990, p. 332-341.
28. Комиссаров В.Н. Слово о переводе. М.: Международные отношения, 1973. 216 с.
29. Комиссаров В. Н. Лингвистика перевода. М.: Международные отношения, 1980. 166 с.
30. Шлепнев Д.Н. Общая теория перевода: возможная модель курса // Методические основы подготовки переводчиков: обобщение опыта: Монография / Под общ. ред. В.В. Сдобникова. Н. Новгород: НГЛУ, 2017. С. 153-192.
REFERENCES
1. Leont'ev A.A. Osnovy psikholingvistiki. 3-e izdanie. [Fundamentals of psycholinguistics. 3rd ed.] Moscow: Smysl; St-Petersburg.: Lan', 2003. 288 p.
2. Leont'ev A.N. Izbrannye psikhologicheskie proizvedeniia: V 2-kh t. T. II [Selected psychological works. In 2 volumes. Vol. II] Moscow: Pedagogika, 1983. 320 p.
3. Zimniaia I.A. Lingvopsikhologiiarechevoideiatel'nosti [Psycholinguistics of the speech activity]. Moscow: Moskovskii psikhologo-sotsial'nyi institut, Voronezh: NPO «MODEK», 2001. 432 p.
4. Zimniaia I.A. Psikhologicheskie aspekty obucheniia govoreniiu na inostrannom iazyke. 2-e izd [Psychological aspects of teaching speaking foreign languages. 2nd ed.]. Moscow: Prosveshchenie, 1985. 160 p.
5. Zimniaia I.A. Psikhologiia obucheniia inostrannym iazykam v shkole [Psychology of teaching foregn languages in school]. Moscow: Prosveshchenie, 1991. 222 p.
6. Osnovy teorii rechevoi deiatel'nosti. /Otv. red. A.A. Leont'ev [Fundamentals of the speech activity theory. A.A. Leont'ev (ed.)]. Moscow: Nauka, 1974. 368 p.
7. Min'iar-Beloruchev R.K. Teoriia imetodyperevoda [Translation theory and methods]. Moscow: «Moskovskii litsei», 1996. 208 p.
8. Shlepnev D.N. Perevodcheskie kompetentsii i kak o nikh s pol'zoiu govorit' so studentami [Translation competences and how to talk usefully about them to our students]. Perspektivy naukii obrazovaniia [Perspectives of Science and Education], 2017. no. 3 (27). URL: http://pnojournal.wordpress.com/archive17/17-03.http (accessed 1 December 2017)
9. Pym A. Redefining Translation Competence in an Electronic Age. In Defence of a Minimalist Approach // Meta : journal des traducteurs / Meta: Translators' Journal, vol. 48, no. 4, 2003. pp. 481-497.
10. Shlepnev D.N. Obshchaia teoriia perevoda: nachala. Chast' I: Uchebnoe posobie [General Theory of Translation: Beginnings. Part I. Textbook]. Nizhny Novgorod: Nizhny Novgood Linguistic University Publ., 2016. 384 p.
11. Sdobnikov V.V. Perevod i kommunikativnaia situatsiia: monografiia [Translation and communicative situation: monograph]. Moscow: FLINTA : Nauka, 2015. 464 p.
¿2. Shlepnev D.N. Obshchaia teoriia perevoda: nachala. Chast' I (prodolzhenie). Chast' II: Uchebnoe posobie [General Theory of
Translation: Beginnings. Part I (continuation). Part II. Textbook] Nizhny Novgorod: Nizhny Novgood Linguistic University Publ., 2017. 272 p.
|3. Shlepnev D.N. Napravleniia i zadachi metateoriia perevoda (metaperevodovedeniia) [Directions and tasks of metatheory of translation (metatranslation studies)]. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki [Philological Sciences. Issues of Theory and Practice]. Tambov: Gramota, 2017. no. 11 (77): in 3 volumes. Vol. 1. P. 177-180.
14. Vermeer H. Skopos and commission in translational action // The Translation studies reader / edited by Lawrence Venuti. New York: Routledge, 2000. P.: 221-232.
15. Reiß K., Vermeer H. J. Towards a General Theory of Translational Action: Skopos Theory Explained / Translated from the German by Christiane Nord, English reviewed by Marina Dudenhöfer. London & New York: Routledge, 2014. 221 p.
16. Prune E. Puti razvitiia zapadnogo perevodovedeniia. Ot iazykovoi asimmetrii k politicheskoi. / Per. s nem. [Entwicklungslinien der Translationswissenschaft: von den Asymmetrien der Sprachen zu den Asymmetrien der Macht. Translated from German]. Moscow: R.Valent, 2015. 512 s.
17. Pym A. Exploring Translation Theories. 2nd edition. London / New York: Routledge, 2014. 192 p.
1S. Nord C. Translating as a Purposeful Activity: Functionalist Approaches Explained. Manchester: St.Jerome Publishing, 1997. 160 p.
19. Nord C. Text Analysis in Translation. Theory, Method, and Didactic Application of a Model for Translation-Oriented Text Analysis. 2nd revised edition. Amsterdam-New York: Rodopi, 2005. 284 p.
20. Nord C. Loyalty revisited. Bible translation as a case in point. The Translator. no. 7 (2), 2001. pp. 185-202.
21. Nord C. Loyalty and Fidelity in Specialized Translation. Confluéncias - Revista de traduçao científica e técnica. No. 4, 2006. pp. 29-42.
22. Chesterman A. Skopos theory: a retrospective assessment. URL: http://www.helsinki.fi/~chesterm/2010a.skopos.html (accessed 10 July 2016).
23. Pym A. On translator ethics: Principles for mediation between cultures. Amsterdam/Philadelphia: John Benjamins, 2012. 185 p.
24. Gouadec D. Translation as a Profession. Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins, 2007. xv + 396 p.
25. Gouadec D. La traduction, le traducteur et l'entreprise. Paris: AFNOR, 1990. 181 p.
26. Gouadec D. Modélisation du processus d'exécution des traductions. Meta : journal des traducteurs / Meta: Translators' Journal, vol. 50, no. 2, 2005, p. 643-655.
27. Gouadec D. Traduction signalétique. Meta : journal des traducteurs / Meta: Translators' Journal, vol. 35, no. 2, 1990, p. 332-341.
28. Komissarov V.N. Slovo o perevode [On translation]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia, 1973. 216 p.
29. Komissarov V. N. Lingvistikaperevoda [Linguistics of translation]. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia, 1980. 166 p.
30. Shlepnev D.N. Obshchaia teoriia perevoda: vozmozhnaia model' kursa [A course of general theory of translation: one possible model]. Metodicheskie osnovy podgotovki perevodchikov: obobshchenie opyta: Monografiia/Pod obshch. red. V.V. Sdobnikova [Didactics of translator training: summing up experience / V.V. Sdobnikov (ed.)]. Nizhny Novgorod: Nizhny Novgood Linguistic University Publ., 2017. P. 153-192.
Информация об авторе Шлепнев Дмитрий Николаевич
(Россия, Нижний Новгород) Доцент кафедры теории и практики французского
языка и перевода Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А.Добролюбова Практикующий переводчик E-mail: [email protected]
Information about the author
Shlepnev Dmitrii Nikolaevich
(Russia, Nizhny Novgorod) Associate Professor at the Department of the French language and Translation Theory and Practice Nizhny Novgorod Dobrolyubov State Linguistic University Practicing translator E-mail: [email protected]
