CC BY
137
Уразова С.А
ПЕРЕСТРОЙКА УПРАВЛЕНИЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬЮ ПРИ ПЕРЕХОДЕ К НЭПУ
Нэп представлял собой переход, прежде всего, к новым способам управления государственной промышленностью. Основным методом реализации отношений между промышленностью, которой предоставлялось право расширения инициативы и самостоятельности, и государством стал хозрасчёт. Декрет Совнаркома от 9 августа 1921 г. «О проведении в жизнь начал новой экономической политики» предусматривал выделение наиболее крупных и важных с государственной точки зрения предприятий для организации их на началах хозрасчёта (1).
Одновременно сведением хозрасчёта проводилась работа по концентрации промышленного производства в целях более рационального использования оборудования, топлива, финансов. Процесс трестирования стал формой перевода государственной промышленности на новые условия хозяйствования. В первые годы нэпа трест стал основной единицей в системе управления промышленностью. В основе его деятельности лежали определённая самостоятельность, децентрализация оперативных функций. Трест обладал правом юридического лица, нёс ответственность за результаты работы входивших в его состав предприятий. Новая организационная структура была призвана заменить систему главков.
В условиях перестройки системы управления промышленностью местные органы власти получили большую самостоятельность - 40% национализированных предприятий было передано из ведения ВСНХ губернским советам народного хозяйства (2). Это касалось, прежде всего ,предприятий лёгкой и перерабатывающей промышленности. Согласно постановлению СНК от 10 августа 1921 г. все предприятия пищевой промышленности объединялись в «Главное управление по переработке продуктов сельского хозяйства» и передавались губсовнархозам.
На основе решений центральных органов во всех районах Среднего Поволжья осенью 1921 г. началась работа по переводу предприятий на хозрасчёт. В октябре 1921 г. был организован Пензенский государственный спичечный трест, объединяющий пять фабрик (3). Президиум ВСНХ принял постановление, согласно которому в целях развития крупной шерстяной промышленности, фабрики: Трескинская,
Верхозимская, Липовская, Золотарёвская, Литвиновская, Лукинская передавались в управление специальному органу - Правлению суконных фабрик Кузнецко-Городищенского района. Правление было сформировано Пензенским ГСНХ совместно с губотделом текстильщиков по согласованию с ЦК союза текстиль-щиков(4). Правление суконных фабрик было переименовано в Пензенский суконный трест Президиумом ВСНХ 25 сентября 1922 г.(5).К началу 1922 г. на предприятиях лёгкой и перерабатывающей промышленности в пензенской губернии на государственном снабжении были оставлены только 40 винокуренных заводов (6).
В Самарской губернии на новые условия хозяйствования были переведены кожевенная, мукомольная, текстильная отрасли. Производственный план на 1922 г., принятый Самарским губернским экономическим совещанием, предусматривал сохранение государственного снабжения лишь для деревообрабатывающей и части винокуренной отраслей (7).
В Симбирской губернии были объединены в тресты суконные, лесопильные, винокуренные предприятия. Стмбирский суконный трест, в состав которого вошли 12 фабрик начал свою работу в октябре 1921 г. (8).
Приказ ВСНХ от 6 февраля 1922 г. предусматривал срочные меры по снятию с госснабжения максимального числа предприятий и рекомендовал местным хозяйственным органам оставить на государственном снабжении лишь некоторые предприятия тяжёлой индустрии. Перевод предприятий на хозрасчёт в условиях восстановления народного хозяйства сталкивался с большими трудностями в производстве и реализации продукции. Расширенный пленум Правления кожевенного производства Симбирской губернии на заседании 5 февраля 1922 г. отмечал, что работа кожевенных заводов с переходом на хозрасчёт проходит в неблагоприятных условиях, так как расходы велики, а заводы пока не дают прибыли.(9).
На территории Среднего Поволжья преобладали небольшие тресты, которые подчинялись, в основном, местным хозяйственным органам. Так, из предприятий Симбирской губернии 2,45%, число рабочих на которых составляло 30,44%, входили в состав центральных трестов; 30,61% предприятий с количеством работающих в 59,11% были объединены в местные тресты и большой процент - 66, 94% составляли не-
большие автономные предприятия, в них было занято 10,45% общего числа рабочих (10). Как видно из приведённых данных центральным органам управления подчинялись крупные промышленные объединения, имеющие республиканское значение.
Пензенский и Симбирский суконные тресты из-за разногласий ВСНХ и ГСНХ были подвержены режиму двойного подчинения. Но, прежде всего, в своей деятельности правление этих трестов руководствовалось директивами центра. А местные хозяйственные органы имели право вмешиваться в деятельность суконных фабрик только с согласия ВСНХ (11).
Проблемы организационной перестройки управления промышленностью находились под пристальным вниманием партийных и профсоюзных органов. Так, делегаты IV Всероссйского съезда профсоюза текстильщиков (сентябрь 1921 г.) подвергли критике точку зрения хозяйственников, выступающих за сохранение единого центра для выработки производственных программ, и высказывались за развитие местной инициативы (12). Руководители советских, партийных, хозяйственных органов Среднего Поволжья боролись за расширение своих прав в деле управления промышленными предприятиями на территории губерний. На заседании Симбирского губисполкома председатель Е.Я.Малаховский отметил, что с трестированием шерстяной промышленности губернии работа суконных фабрик вышла из непосредственного ведения местных властей и контролируется правлением, находящимся в Москве. Губисполком счёл необходимым упорядочение «вакханалии главков и трестов» и координацию интересов этих учреждений с интересами губернии (13).
В поисках новых экономических форм проявлялась местная инициатива. В Мелекесском уезде Самарской губернии была создана инициативная группа по формированию уездного треста, объединяющего разнородные предприятия, но территориально связанные и зависимые друг от друга. Такое объединение, по мнению членов группы, позволило бы финансировать одни предприятия за счёт других, мобильно использовать квалифицированные рабочие кадры, но главное обеспечить гибкость управления промышленностью уезда (14). Вышестоящие хозяйственные органы отклонили это предложение, так как территориальное объединение противоречило отраслевому принципу трестирования.
Центральные органы не шли на кардинальное расширение прав на местах даже для губернских объединений. Самарский съезд пищевиков в марте 1923 г. отмечал распространение в пищевой промышленности хозрасчёта при центральном управлении, когда «центр распоряжается доходами, получаемыми местными предприятиями и когда последние живут по кредитам центра» (15).
В ходе экономической реформы шёл активный поиск оптимального соотношения принципов централизации и децентрализации в системе управления «трест-предприятие». Предприятие не обладало правом юридического лица. Обосновывалось это тем, что отдельные производственные единицы ещё недостаточ-
но окрепли, чтобы самостоятельно выступать на рынке, успешно конкурировать с частным капиталом. ВСНХ 9 июля 1923 г. утвердил положение «Об управлении заведениями, входящими в состав треста». Оно предусматривало согласование правления треста всех важных вопросов с директорами предприятий, но подчёркивало, что права и обязанности директора определяет трест.
Осенью на страницах газеты «Правда» появился ряд дискуссионных статей «красных директоров», в которых говорилось о необходимости предоставления предприятиям большей хозяйственной самостоятельности, а мелочная опека трестов сравнивалась с «отрыжками главкизма» (16). На местах также обсуждалась эта проблема. О серьёзных разногласиях директоров фабрик и правления Ульяновского суконного треста шла речь на XI губернской конференции текстильщиков. Делегаты отмечали, что руководство треста часто ограничивается перепиской, а директора не подчиняются его распоряжениям. Фабрики испытывали серьёзные трудности со снабжением сырьём из-за этих разногласий. На конференции был сделан вывод о необходимости предоставления отдельным предприятиям права самостоятельно снабжать себя материалами (17). Отдельные небольшие предприятия лёгкой и перерабатывающей промышленности нередко показывали себя более эффективными и приспособленными к условиям местного рынка, гибче реагировали на потребительский спрос.
Таким образом, внедрение в практику новых принципов хозяйствования не проходило гладко. Переход к хозрасчёту затрудняли административные препятствия, а также последствия «военнокоммунистического» механизма управления. С переходом к новой экономической политике монополизация и централизация в управлении промышленностью снижаются, но не настолько, чтобы говорить о полной самостоятельности на местах. Сохраняются серьёзные противоречия между центром и местными хозяйственными органами, между правлением треста и предприятиями по поводу разделения функций управления промышленностью.
ЛИТЕРАТУРА
1. О проведении в жизнь начал новой экономической политики: Декрет Совнаркома. 9 августа 1921 г. // Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т.1. М.,1967. С.245-246.
2. Вагина Е.Ю., Подкидченко М.Г. Хозяйственный механизм: проблемы прошлого и настоящего. М.:
Знание, 1990. С.29.
3. ГАПО. Ф.Р-442. Оп.1. Д.370. Л.2.
4. Там же. Л.20.
5. ГАПО. Ф.Р-60. Оп.1. Д.58.Л.5.
6. Промышленность Пензенской губернии // Трудовая правда. 1922. 27 января.
7. Вестник Самарского губернского экономического совещания. 1922. №2. С.15.
8. ГАУО. Ф.Р-86. Оп.1. Д.118. Л.8.
9. ГАУО. Ф.Р-171. Оп.1. Д.208. Л.1.
10. Подсчитано автором по данным Отчёта Симбирского экономического совещания. Симбирск, 1924.
С.30.
11. ГАПО. Ф.Р-442. Оп.1. Д.370. Л.20.
12. ГАРФ. Ф.Р-5457. Оп.5. Д.2. Л.15-16.
13. В Губисполкоме. // Экономический путь. 1921. 17 декабря.
14. Отчёт Мелекесского Уездного экономического совещания (1 мая по 1 октября 1921 г.) Меле-кесс, 1921. С.72.
15. ГАСО. Ф.П-1. Оп.1. Д.1082. Л.36.
16. Правда. 1923. 1 ноября.
17. Вторая губернская конференция текстильщиков. Ульяновск, 1925. С.44.
