ПЕРЕХОД К НИЗКОУГЛЕРОДНЫМ ТЕХНОЛОГИЯМ И КЛИМАТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТКА В ПРОМЫШЛЕННОМ СЕКТОРЕ Текст научной статьи по специальности «Экономика и бизнес»

Научная статья УДК 336

doi: 10.47576/2411-9520 2023 3 129

ПЕРЕХОД К НИЗКОУГЛЕРОДНЫМ ТЕХНОЛОГИЯМ И КЛИМАТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТКА В ПРОМЫШЛЕННОМ СЕКТОРЕ

Бекмурзаева Рашия Хамзатовна

Чеченский государственный университет имени А. А. Кадырова, Грозный, Россия, raya.bek@yandex.ru

Каракетова Лаура Тохтаровна

Северо-Кавказская государственная академия, Черкесск, Россия, karaketova_laura@mail. ru

Хуажева Аминат Шумафовна

Адыгейский государственный университет, Майкоп, Россия, A. Khuazheva @mail. ru

Аннотация. В статье рассматриваются вопросы перехода к низкоуглеродным технологиям в промышленном секторе. Отмечается, что плавный энергетический переход потребует отказа от ископаемого топлива темпами, соответствующими переходу на возобновляемые источники энергии. Этот непростой баланс усложняется дальновидным характером инвестиций в энергетику и межвременным аспектом решений по добыче, которые возлагают на компании и инвесторов сложную задачу по оценке будущих потоков доходов в потенциально радикально трансформирующейся среде. Это сопряжено с переходным риском, характерным для каждой компании и сектора, но для большинства нефтегазовых компаний представляет собой (потенциально экзистенциальный) риск убытков, то есть они могут столкнуться с существенным падением доходов и стоимости своих (физических и финансовых) активов. Эти компании подвержены влиянию динамики энергетических преобразований и изменений в климатической политике.

Ключевые слова: климат; загрязнение; трансформация; экономика; технология; энергетика.

Для цитирования: Бекмурзаева Р. Х., Каракетова Л. Т., Хуажева А. Ш. Переход к низкоуглеродным технологиям и климатическая повестка в промышленном секторе // Ин -новационная экономика: информация, аналитика, прогнозы. - 2023. - № 3. - С. 129-136. https://doi.org/10.47576/2411-9520_2023_3_129.

Original article

TRANSITION TO LOW-CARBON TECHNOLOGIES AND THE CLIMATE AGENDA IN THE INDUSTRIAL SECTOR

Bekmurzayeva Rashiya Kh.

Kadyrov Chechen State University Grozny, Russia, raya.bek@yandex.ru Karaketova Laura T.

North Caucasus State Academy, Cherkessk, Russia, karaketova_laura@mail.ru Khuazheva Aminat Sh.

Adygea State University, Maykop, Russia, A.Khuazheva@mail.ru

Abstract. The article discusses the transition to low-carbon technologies in the industrial sector. It is noted that a smooth energy transition will require the abandonment of fossil fuels at a pace corresponding to the transition to renewable energy sources. This uneasy balance is complicated by the visionary nature of energy investments and the intertemporal aspect of mining decisions, which place a difficult task on companies and investors to assess future revenue streams in a potentially radically transforming environment. This involves a transitional risk characteristic of each company and sector, but for most oil and gas companies it represents a (potentially existential) risk of losses, that is, they may face a significant drop in income and the value of their (physical and financial) assets. These companies are affected by the dynamics of energy transformations and changes in climate policy.

Keywords: climate; pollution; transformation; economy; technology; energy.

For citation: Bekmurzayeva R. H., Karaketova L. T., Khuazheva A. S. Transition to low-carbon technologies and the climate agenda in the industrial sector. Innovative economy: information, analysis, prognoses, 2022, no. 3, pp. 129-136. https://doi.org/10.47576/2411-9520_2023_3_129.

В статье с использованием данных на уровне компаний основное внимание уделяется пониманию последствий этого риска для инвестиций публичных нефтегазовых компаний. Мы используем показатели подверженности климатической политике и риска климатической политики на уровне компаний, полученные на основе анализа текстов, проведенного Саутнером, Лентом, Вилковым и Чжаном (2023). Находящиеся под влиянием как текущей, так и ожидаемой политики в области климата, они являются источниками правдоподобных экзогенных изменений в инвестициях компаний. Эти меры основаны на расшифровках телефонных разговоров компаний, зарегистрированных на бирже, которые анализируются с использованием алгоритмов машинного обучения и поиска ключевых слов для выявления разговоров об изменении климата. Мера подверженности должна отражать изменения в ожиданиях климатической политики и их влияние на прибыльность фирмы, в то время как мера риска должна отражать связанную с этим неопределенность.

Используя выборку из 117 публично торгуемых нефтегазовых компаний (на долю которых приходится около 40 процентов мировой добычи нефти) и контрольную группу, состоящую из неэнергетических компаний, панельная регрессия показывает, что увеличение воздействия климатической политики на одно стандартное отклонение приводит к сокращение инвестиций примерно на 3 процента для типичной нефтегазовой компании. Риск климатической политики оказывает даже более сильное воздействие, чем

воздействие (то есть в первый момент), при этом типичный шок неопределенности снижает инвестиции примерно на 4 процента.

Вместо этого для контрольной группы увеличение воздействия климатической политики на одно стандартное отклонение увеличивает инвестиции на 4,9 процента - для фирм, не работающих с ископаемым топливом, энергетический переход может в среднем означать больше возможностей, чем угроз. Эти эффекты также имеют экономический смысл. Наши оценки, объединенные по компаниям, показывают, что инвестиции в разведку и добычу нефти и газа сократились на 6,5 процента в период с 2015 по 2019 год в результате ужесточения обязательств и заявлений в отношении климатической политики.

Батарея проверок устойчивости подтверждает основные результаты. Анализ разницы в разнице РЮ) примерно в 2015 г. также подтверждает мнение о том, что Парижское соглашение стало переломным моментом для нефтегазовой отрасли. Фактически после 2015 г. капитальные затраты фирм в секторе разведки и добычи нефти и газа (группа исследования) были в среднем на 22,6 процента ниже по сравнению с фирмами в других секторах экономики (контрольная группа). В этом анализе в качестве контрольной группы используется большая выборка неэнергетических компаний, а также ряд средств контроля на уровне компаний, обычно используемых в литературе (например, логарифм совокупных активов, леверидж и кредитоспособность Альтмана) в сочетании со спотовы-ми ценами на нефть, взаимодействующими

с манекен лечебной группы для контроля герметичности рынка нефти. Однако в отсутствие конкретной меры воздействия климатической политики на конкретную фирму анализ глубокой защиты уязвим для ненаблюдаемых искажающих факторов (и сопутствующих причин), которые различаются в зависимости от отрасли и времени, таких как сланцевая революция, которая могла изменить долгосрочные перспективы поставок. для нефтегазовой отрасли.

Таким образом, мы интерпретируем этот результат как верхнюю границу последствий рисков перехода к энергетике, вызванных Парижским соглашением, поскольку он может охватывать влияние других факторов, помимо климатической политики, которые все способствовали к увеличению межгруппового разрыва в инвестициях после 2015 г. [1] В литературе переходный риск обычно разделяется на технологический и нормативный.

Последнее кажется особенно актуальным сегодня: в отличие от прежних энергетических переходов (например, от биомассы к углю в 19 веке), считается, что климатическая политика имеет решающее значение для контроля направления и скорости нынешнего перехода. Это различие важно, потому что климатическую политику можно сделать более предсказуемой, чем технологические инновации, и, таким образом, она может действовать также за счет мощного эффекта предвосхищения.

Действительно, с момента принятия Парижского соглашения в конце 2015 г. многие страны объявили цели по сокращению выбросов парниковых газов в не столь отдален -ном будущем, в некоторых случаях в сочетании с политикой, которая должна сделать эти цели достижимыми [2; 3]. Энергетический переход, таким образом, это медленный про -цесс, который, хотя и неопределен, имеет уровень предсказуемости, который уже побудил некоторые компании и инвесторов реагировать и, возможно, приспосабливаться. В частности, исследования показывают, что риски, связанные с экологическим регулированием, все больше увеличивают стоимость капитала для компаний с высоким уровнем выбросов на рынках корпоративных кредитов (Delis, De Greiff, and Ongena, 2019) за счет синдицированных кредитов (Ehlers, Packer,

and Greiff, 2022), корпоративных облигаций (Seltzer, Starks, and Zhu, 2022) и более высоких процентных ставок, взимаемых банками с более грязных фирм (Fard, Javadi, and Kim, 2020).

Было показано, что инвесторы все больше оценивают риски климатической политики в Германии (см. Sen and Schickfus (2020)) и в США (см. Bolton and Kacperczyk (2021). Документально подтверждено, что институциональные инвесторы все чаще учитывают экологические политические риски в их инвестиционных решениях (например, Egli, Schärer, and Steffen (2022) и Krueger, Sautner, and Starks (2019)), и что кампании по изъятию ископаемых видов топлива в последнее время приобрели все большее значение (Egli, Schärer, and Steffen, 2022). ). Все чаще оказывается, что жесткая экологическая политика заставляет фирмы менять структуру своего капитала (Ginglinger and Moreau, 2019). Теоретически более высокая стоимость капитала из-за более строгих климатических норм должна сократить инвестиции в затронутые фирмы. Boer, Pescatori, and Stuermer (2022) показывают, что такая климатическая политика со стороны предложения может потенциально привести к увеличению динамики цен на нефть в структурных сценариях, основанных на VAR. Однако ни одна из этих работ не была сосредоточена непосредственно на оценке влияния изменений климата на инвестиции в нефть и газ, которые, в свою очередь, имеют прямое влияние на энергоснабжение, цены на энергоносители и, в более общем плане, на энергетическую безопасность [4].

Данная статья призвана восполнить этот пробел. Могут действовать два противоположных ожидаемых эффекта на инвестиции, а именно эффект отчуждения (см., например, Schellnhuber, Rahmstorf, and Winkelmann (2016) и Baldwin, Cai, and Kuralbayeva (2020) и эффект зеленого парадокса (см., например, Sinn (2009)), Pittel, van der Ploeg, and Withagen (2014) и Barnett (2023)). Эффект изъятия инвестиций можно обнаружить в неоклассической инвестиционной модели -производственный капитал подвержен межвременным издержкам адаптации [5; 6]. Вместо этого эффект зеленого парадокса можно обнаружить в модели Хотеллинга - рабочей лошадке в экономике окружающей среды и

ресурсов, которая рассматривает конкурентоспособных производителей, выбирающих путь извлечения дефицитного и исчерпае-мого ресурса, ресурсов для максимизации ренты от ресурсов. Только несколько исследований пытались взвесить эти противоположные эффекты ожидания. Например, Bauer, McGlade, Hilaire, and Ekins (2018) изучают эффект объявления налогов на выбросы углерода, введенных с задержкой, с использованием двух богатых мульти- региональных энергоэкономических моделей [7]. Они обнаружили, что в различных сценариях эффект отчуждения преобладает над зеленым парадоксом, если налог на выбросы углерода не вводится медленно и с большой задержкой. Недостатки этих моделей, однако, заключаются в том, что они не очень податливы, что затрудняет анализ механики, а результаты зависят от параметризации, поскольку эти модели не оцениваются.

В модели Хотеллинга, чтобы свести к минимуму потери ресурсной ренты из-за вызванного политикой сдвига будущего спроса на нефть и газ в сторону понижения, фирмы сдвигают добычу во времени вперед, что приводит к снижению цен и увеличению потребления нефти и газа сегодня (т. е. зеленый парадокс). Кроме того, взаимосвязь между задержкой политики и величиной зеленого парадокса немонотонна, что контрастирует с другими выводами в литератур. В Bauer et al. (2018) говорится, что зеленый парадокс наиболее ярко проявляется при больших задержках. Вместо этого в неоклассической инвестиционной модели ожидаемое в будущем снижение спроса на нефть и газ снижает стоимость установленного капитала (т. е. Q Тобина падает ниже единицы), опережая фирмы немедленно сокращать инвестиции, что, в свою очередь, ведет к росту цен и свободного денежного потока фирм, пока спрос на нефть и газ не снизится навсегда [8]. Поскольку направление инвестиционной реакции, в конечном счете, является эмпирическим вопросом, основной вклад настоящей статьи заключается в эмпирической количественной оценке воздействия климатической политики и риска на инвестиции нефтегазовых компаний. Наши выводы имеют важные последствия, поскольку подверженность климатической политике и риски могут ослабить сильную корреляцию между спото-

выми ценами на нефть и газ и инвестициями, которая долгое время характеризовала нефтегазовую отрасль, что гарантировало постоянные (и доступные) реальные цены на нефть с течением времени. Период низких инвестиций также будет означать высокую волатильность цен на энергоносители, по крайней мере на начальном этапе, с сокращением буферов для нефтегазовой отрасли для поглощения шоков (как во время энергетического кризиса 2021-2022 годов). Действительно, несмотря на то, что с 2016 по 2019 г. инвестиции были снижены, потребление нефти продолжало расти темпами (1,3 млн баррелей в сутки в год), которые были выше, чем в предыдущие десять лет [9]. В то же время неоклассическая инвестиционная модель, о которой говорят данные, предсказывает высокий свободный денежный поток для нефтегазовых компаний на первом этапе перехода к энергетике, что дает этим компаниям время для адаптации и, следовательно, снижает финансовый риск проблемных активов для нефтегазовой отрасли.

Большинство политик в области климата, объявленных или введенных в действие, могут ощущаться нефтегазовой компанией со временем, а не сразу, поскольку спрос на ископаемые виды топлива первоначально подвергается незначительному воздействию. Поэтому мы хотим зафиксировать не только текущие потрясения в области климатической политики, но и то, как меняющиеся перспективы климатического перехода (из-за климатической политики) повлияли на поведение и решения руководства фирмы [10]. Для этого мы используем меру воздействия климатической политики на уровне компаний, недавно представленную Sautner et а1. (2023). Их данные охватывают 10 000 фирм в 34 странах во всех отраслях за период с 2002 по 2021 год. Они идентифицируют разговоры об изменении климата по стенограммам разговоров о доходах компаний, зарегистрированных на бирже, с помощью анализа текста, в котором используются алгоритмы машинного обучения и поиска ключевых слов. Затем строится индекс с использовани -ем количества комбинаций сигнальных слов (биграмм), которые указывают на обсуждение политики в области климата как доли от общего количества биграмм. Затем вокруг основной темы строятся показатели воздей-

ствия, неопределенности и настроений. Мы фокусируемся на темах регулирования климата. Мерой воздействия является относительная частота биграмм, которые фиксируют шоки политики, связанные с изменением климата. Такие биграммы включают «налог на выбросы углерода», «цену на выбросы углерода» или «регулирование Агентства по охране окружающей среды», которые фиксируют вмешательство регулирующих органов.

Мера неопределенности связывает эти биграммы со словами «риск», «неопределенность» или синонимами. Sautner et al. (2023) провел проверку, показывающую, что показатели, основанные на тексте, тесно связаны с «жесткими» показателями подверженности фирмы климатической политике, такими как интенсивность выбросов углерода, а также с рисками и надбавками за риск, заложенными в ценах опционов фирмы. Более высокая регулятивная подверженность предсказывает более негативную асимметрию распределения доходов и более толстые хвосты, указывая на то, что профиль риска и доходности фирмы отражает различия в текстовом показателе подверженности климатической политике. Несмотря на восприятие изменения климата и климатической политики как совокупных факторов риска, или, в лучшем случае, в определенных случаях для конкретных секторов, авторы используют упражнение по декомпозиции дисперсии, чтобы показать, что основная часть вариаций, наблюдаемых в текстовом показателе, происходит на уровне отдельной компании, а не на уровне отрасли или на совокупном уровне. Более того, лишь незначительная часть этой вариации (5-10 %) может быть связана с шумом или ошибкой измерения.

Поскольку эмпирические результаты подтверждают неоклассическую инвестиционную модель, мы можем предположить, что работают два основных механизма [11]: 1) канал ожиданий, связанный с будущей климатической политикой со стороны спроса, направленной на сдерживание спроса на углерод; 2) канал поставок, который делает сегодняшние инвестиции в нефть и газ более дорогостоящими (либо за счет увеличения стоимости капитала для нефтегазовых компаний, либо за счет более строгого регулирования климата, такого как более жесткое регулирование выбросов метана) [13]. Что

касается канала снабжения, Парижское соглашение могло подтолкнуть экономических агентов к более просоциальному поведению и побудить индивидуальных и институциональных инвесторов учитывать больше экологических соображений в своих инвестиционных решениях или просто требовать более высокой доходности, признавая более высокие риски, с которыми сталкиваются нефтегазовые компании от более жесткой климатической политики (Bolton and Kacperczyk, 2021).

Общественный интерес к «энергетическому переходу», измеряемый индексами популярности этого термина в поиске Google, увеличился в семь раз во второй половине 2010-х годов после периода затишья в первой половине [12]. Кроме того, за вычетом попыток «зеленого отмывания» со стороны части финансового сектора, возможно, произошло существенное сокращение средств, доступных для акционерного или заемного финансирования компаний, работающих на ископаемом топливе, что повысило стоимость их капитала и препятствовало инвестициям. Фактически Delis, De Greiff и Ongena (2019) обнаружили, что банки начали оценивать риски изменения климатической политики после Парижского соглашения, взимая более высокие ставки с компаний, работающих на ископаемом топливе, по сравнению с компаниями, не связанными с энергетикой.

Используя более широкую выборку, Фард, Джавади и Ким (2020) и Элерс, Пакер и Грейфф (2022) также показывают, что после Парижского соглашения банки начали взимать более высокие процентные ставки при кредитовании более загрязняющих окружающую среду фирм [13]. Неоклассическая инвестиционная модель предсказывает, что климатическая политика как со стороны будущего спроса, так и со стороны предложения сегодня приведет к сокращению инвестиций в нефть и газ и повышению цен на нефть и газ. Хотя оба канала могут работать, мы считаем более вероятным, что изменение позиции климатической политики могло привести к тому, что нефтегазовые компании постоянно пересматривали в сторону понижения свои ожидания относительно будущего спроса на нефтегазовые продукты, что, в свою очередь, могло спровоцировать волну сокращения инвестиций в промышленность.

За счет сокращения существующих запасов капитала (и, следовательно, запасов нефти) эти сокращения инвестиций послужили бы для сведения к минимуму потенциальных потерь от безнадежных активов. В отличие от текущей политики со стороны предложения, только будущая политика со стороны спроса также приведет к одновременному увеличению свободного денежного потока нефтегазовых компаний, что кажется более соответствующим последним событиям [14].

Таким образом, в своем флагманском отчете за 2022 год Международное энергетическое агентство (МЭА) подсчитало, что выполнение всех обязательств, объявленных до этого момента, включая Парижское соглашение, приведет к среднегодовому сокращению инвестиций в нефть и газ на 0,7 процента до 2040 года относительно к инерционному сценарию, при котором жесткость климатической политики оставалась на уровне до 2015 года (см. 1ЕА, 2016). Однако наши эмпирические данные свидетельствуют о том, что фактический вклад воздействия климатической политики на изъятие инвестиций был даже больше, чем прогнозировалось в заявленном сценарии политики МЭА (сравните от -1,45 до -0,7), что указывает на потенциальное недофинансирование, поскольку мировой спрос на нефть и газ растет. Фактически, если экстраполировать наши результаты, воздействие климатической политики привело к совокупному 12-процентному сокращению инвестиций в нефть и газ в период с 2015 по 2021 год, что способствовало снижению ценовой эластичности предложения, наблюдавшемуся во время энергетического кризиса 2021-2022 годов.

Чрезмерно оптимистичные ожидания в

отношении темпов перехода к энергетике со стороны компаний, работающих на ископаемом топливе, в сочетании с негативным эффектом неопределенности политики в отношении климата (которая теоретически задерживает инвестиции как в ископаемое топливо, так и в возобновляемые источники) могут, таким образом, привести к дефициту энергоснабжения, что приведет к устойчивому росту, давлению на цены на ископаемое топливо и более нестабильной конъюнктуре цен на энергоносители. Таким образом, надежная приверженность политиков выбранному курсу климатической политики имеет жизненно важное значение для руководства участниками рынка в процессе перехода к энергетике. Существует также международный аспект проблемы, требующий координации политики между странами-потребителями и производителями ископаемого топлива. С точки зрения частного сектора четкие и последовательные сигналы доверенных органов власти о направлении климатической политики и темпах перехода к энергетике могут помочь им скорректировать свои инвестиционные планы и привести ожидания в соответствие с целями перехода к низкоуглеродным технологиям. Это может уменьшить неопределенность, стимулировать инвестиции в возобновляемые источники энергии и стимулировать надлежащее сокращение инвестиций в ископаемое топливо. Действительно, ключевая задача для политиков состоит в том, чтобы обеспечить соответствие темпов поэтапного отказа от ископаемого топлива темпам инвестиций в возобновляемые источники энергии, чтобы свести к минимуму риск беспорядочного перехода и макроэкономических потрясений.

Список источников

1. Индикаторы цифровой экономики 2021: статистический сборник / Г И. Абдрахманова, К. О. Вишневский, Л. М. Гохберг и др.; Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики». М. : НИУ ВШЭ, 2021. 380 с.

2. Интеллектуальная добыча // Neftegaz.ru. URL: https://magazine.neftegaz.ru/articles/tsifrovizatsiya/523442-intellektualnaya-dobycha (дата обращения: 08.02.2023).

3. Козлова Д. В., Пигарев Д. Ю. Цифровая трансформация нефтегазовой отрасли: барьеры и пути их преодоления // Газовая промышленность. 2020. № 7. С. 34-38.

4. Коронакризис: влияние COVID-19 на ТЭК в мире и в России // Сколково. URL: https://energy.skolkovo.ru/ downloads/documents/SEneC/Research/SKOLKOVO_EneC_COVID19_and_Energy_sector_RU.pdf (дата обращения: 08.02.2023).

5. Нефть без границ // Зарубежнефть. URL: https://www.zarubezhneft.ru/media/ filer_public/8e/25/8e2555a5-c428-4cd1 -aaf0-8632111 a9bdbzn_book_202004.pdf (дата обращения: 08.02.2023).

6. Паспорт Стратегии цифровой трансформации топливно-энергетического комплекса до 2030 года. URL: https://storage.strategy24.ru/files/news/202108/76c849c91f492fb923099296 cca0c333.pdf (дата обращения: 08.02.2023).

7. Постановление Правительства Российской Федерации от 16.11.2015 №1236 «Об установлении запрета на допуск программного обеспечения, происходящего из иностранных государств, для целей осуществления закупок для обеспечения государственных и муниципальных нужд». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_189116 (дата обращения: 08.02.2023).

8. Санкова Л. В. Нефтегазовый комплекс на современном этапе: проблемы и перспективы цифровой трансформации // Актуальные проблемы экономики и менеджмента. 2021. № 1(29). С. 97-109.

9. Соколова Ю. Д. Процесс цифровой трансформации нефтегазовой отрасли Российской Федерации: состо -яние, барьеры, перспективы // Administrative Consulting. 2021. № 7(3). С. 66-77.

10. Стратегии цифровой трансформации ПАО «Газпром нефть» до 2030 года // Газпром нефть. URL: https:// ar2019.gazprom-neft.ru/strategic-report/digital-transformation (дата обращения: 08.02.2023).

11. Сулоева С. Б., Мартынатов В. С. Особенности цифровой трансформации предприятий нефтегазового комплекса // Организатор производства. 2019. № 2. С. 27-36.

12. Bringing the digital revolution to midstream oil and gas // Deloitte. URL: https://www2.deloitte.com/us/en/insights/ industry/oil-and-gas/digital-transformation-midstream-oil-and-gas (дата обращения: 08.02.2023).

13. Digital Transformation & Industry 4.0 in Oil & Gas // Precognize. URL: https://www.precog.co/blog/ digitaltransformation-industry-4-0-in-oil-gas (дата обращения: 08.02.2023).

14. Tung T. V., Trung T. N., Hai N. H., Tinh N. T. Digital transformation in oil and gas companies - a case study of bien dong POC // PETROVIETNAM JOURNAL. 2022. № 10. Pp. 68-81.

References

1. Indicators of the digital economy 2021: statistical collection / G. I. Abdrakhmanova, K. O. Vishnevsky, L. M. Gokhberg, etc.; National Research University «Higher School of Economics». Moscow: HSE, 2021. 380 p.

2. Intellectual mining. Neftegaz.ru. URL: https://magazine.neftegaz.ru/articles/tsifrovizatsiya/523442-intellektualnaya-dobycha (accessed: 08.02.2023).

3. Kozlova D. V., Pigarev D. Yu. Digital transformation of the oil and gas industry: barriers and ways to overcome them. Gas industry. 2020. No. 7. Pp. 34-38.

4. Coronacrisis: the impact of COVID-19 on the fuel and energy sector in the world and in Russia. Skolkovo. URL: https://energy.skolkovo.ru/downloads/documents/SEneC/Research/SKOLKOVO_EneC_COVID19_and_Energy_ sector_RU.pdf (accessed: 08.02.2023).

5. Oil without borders. Zarubezhneft. URL: https://www.zarubezhneft.ru/media / filer_public/8e/25/8e2555a5-c428-4cd1-aaf0-8632111a9bdbZzn_book_202004.pdf (accessed 08.02.2023).

6. Passport of the Strategy of digital transformation of the fuel and energy complex until 2030. URL: https://storage. strategy24.ru/files/news/202108/76c849c91f492fb923099296 cca0c333.pdf (accessed: 08.02.2023).

7. Decree of the Government of the Russian Federation No. 1236 dated 16.11.2015 «On the Establishment of a ban on the admission of software originating from Foreign Countries for the Purposes of procurement for State and Municipal needs». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_189116 (accessed: 08.02.2023).

8. Sankova L. V. Oil and gas complex at the present stage: problems and prospects of digital transformation. Actual problems of economics and management. 2021. No. 1(29). pp. 97-109.

9. Sokolova Yu. D. The process of digital transformation of the oil and gas industry of the Russian Federation: state, barriers, prospects. Administrative Consulting. 2021. No. 7(3). pp. 66-77.

10. Strategies of digital transformation of PJSC Gazprom Neft until 2030. Gazprom Neft. URL: https://ar2019.gazprom-neft.ru/strategic-report/digital-transformation (accessed: 08.02.2023).

11. Suloeva S. B., Martynatov V. S. Features of digital transformation of oil and gas complex enterprises. Organizer of production. 2019. No. 2. pp. 27-36.

12. Bringing the digital revolution to midstream oil and gas. Deloitte. URL: https://www2.deloitte.com/us/en/insights/ industry/oil-and-gas/digital-transformation-midstream-oil-and-gas (accessed: 08.02.2023).

13. Digital Transformation & Industry 4.0 in Oil & Gas. Precognize. URL: https://www.precog.co/blog/ digitaltransformation-industry-4-0-in-oil-gas (accessed: 08.02.2023).

14. Tung T. V., Trung T. N., Hai N. H., Tinh N. T. Digital transformation in oil and gas companies - a case study of bien dong POC. PETROVIETNAM JOURNAL. 2022. № 10. Pp. 68-81.

Сведения об авторах

БЕКМУРЗАЕВА РАШИЯ ХАМЗАТОВНА - кандидат экономических наук, заведующий кафедрой экологии и природопользования, Чеченский государственный университет имени А. А. Кадырова, Грозный, Россия, raya. bek@yandex.ru

КАРАКЕТОВА ЛАУРА ТОХТАРОВНА - аспирант, Северо-Кавказская государственная академия, Черкесск, Россия, karaketova_laura@mail.ru

ХУАЖЕВА АМИНАТ ШУМАФОВНА - доктор экономических наук, профессор, член-корреспондент РАЕН, член-корреспондент АМАН, Адыгейский государственный университет, Майкоп, Россия, A.Khuazheva@mail.ru

Information about the authors

BEKMURZAYEVA RASHIYA KH. - Candidate of Economic Sciences, Head of the Department of Ecology and Nature Management, Kadyrov Chechen State University, Grozny, Russia, raya.bek@yandex.ru

KARAKETOVA LAURA T. - Postgraduate student, North Caucasus State Academy, Cherkessk, Russia, karaketova_ laura@mail.ru

KHUAZHEVA AMINAT SH. - Doctor of Economics, Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, Corresponding Member of the AMAN, Adygea State University, Maykop, Russia, A.Khuazheva@mail.ru