CC BY
126СОИГСИ
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ. ФОЛЬКЛОРИСТИКА
ПЕРЕДАЧА СРАВНИТЕЛЬНЫХ КОНСТРУКЦИЙ ОРИГИНАЛА НА ЯЗЫК ПЕРЕВОДА: СПЕЦИФИКА ПЕРЕВОДЧЕСКИХ
СТРАТЕГИЙ
Е. Б. Дзапарова
В работе поднимается проблема передачи сравнений и сравнительных конструкций в художественном переводе. На основе сравнительно-сопоставительного анализа разноязычных текстов (осетинский — русский, русский — осетинский) устанавливаются основные стилистические приемы, к которым прибегают переводчики при передаче образных средств языка. В ходе исследования установлено, что основными переводческими трансформациями при передаче сравнительных образов являются калькирование, замена, опущение, описание. Дословный перевод образных структур позволяет переводчику сохранить их художественно-эстетическую функцию. Случаи замен исходных сравниваемых образов в приводимых в статье примерах позволяют воспроизвести функцию приема на другой образной основе, но при этом теряют своеобразие авторской единицы. Автором рассматриваются и случаи экспликации исходных единиц как способ сохранения содержательной составляющей аутентичного текста. По мнению автора, не вполне оправдано опущение без компенсации сравнений, меняющее не только конструкцию единицы перевода, но и образную структуру всего художественного текста.
Ключевые слова: переводческая трансформация, прагматика, единица перевода, сравнительная конструкция, денотат, национальная специфика.
The problem of transmitting similes and comparative constructions in artistic translation is discussed in the present article. The main stylistic devices that translators make use for transmiting figurative means of the language are established on the basis of comparative analysis of bilingual texts (Ossetian — Russian, Russian — Ossetian). The study determined that calking, replacement, omission, description are the major translation transformations in the transmission of comparative images. Literal translation of figurative structures enables the translator to retain their artistic and aesthetic function. Substituting in translation the images juxtaposed in the original text ensures reproducing the receiving function on another figurative basis, but this way they lose the uniqueness of the authors unit. The author examines also the cases of explicating the original units as a method for preserving the meaningful components of the authentic text. In the authors opinion, the omission without compensating the comparisons is not quite justifiable, as it changes the construction of translation unit, as well as the figurative structure of the whole literary text.
Keywords: translation transformation, pragmatics, translation unit, comparative construction, denotat, national specifics.
Одной из основных и, пожалуй, наиболее сложных проблем, с которой сталкивается переводчик при переводе художественного произведения из одной знаковой системы в другую, является передача прагматики исходного текста через реализацию образных единиц
языка. В последнее время наука о переводе обогатилась рядом работ, в которых рассматриваются вопросы сохранения прагматики, национально-культурной специфики, экспрессивности исходного текста путем адекватного перевода устойчивых сочетаний слов,
словесных средств художественной изобразительности - фразеологизмов [1], метафор, метонимий, сравнений [2; 3], эпитетов, олицетворений. Большой вклад в разработку теоретической системы художественного перевода образных конструкций внесли видные ученые Л. С. Бархударов [4], В. Н. Комиссаров [5], Я. И. Рецкер [6], Ю. П. Со-лодуб, Ф. Б. Альбрехт, А. Ю. Кузнецов [7] др.
Самой яркой отличительной чертой именно художественного текста является активное использование эпитетов, олицетворений, метафор, сравнений. Ценность их в тексте заключается в том, что они помогают раскрыть в объекте, кроме основного признака, ряд дополнительных признаков, и это обогащает художественное впечатление. Образные средства выражения придают языку и стилю писателя неповторимую окраску. С помощью изобразительно-выразительных средств языка автор произведения стремится воздействовать на чувства и воображения читателя. Этим и определяется необходимость максимального сохранения их в переводном художественном тексте.
Поскольку вопрос о реализации прагматического аспекта при переводе художественного текста многопланов, в настоящей работе мы ограничимся только передачей образных словесных единиц - сравнений и сравнительных оборотов. На материале некоторых переводных произведений русской и осетинской литературы рассмотрим основные способы передачи сравнений и сравнительных конструкций на язык перевода.
Использование в художественном произведении сравнительных конструкций - неотъемлемая составляющая коннотативного компонента текста. Через прием сопоставления «явле-
ния или понятия (объект сравнения) с другим явлением или понятием (средство сравнения), чтобы выделить какой-либо особо важный в художественном отношении признак объекта сравнения» [8, 142] автор выражает свой стиль, свою индивидуальность. Вопрос о закономерностях предпринимаемых переводческих решений при передаче сравнений не универсален. Каждый переводчик находит свои стратегии и методы по преодолению трудностей перевода.
При переводе сравнительных оборотов переводчик сталкивается с рядом задач: достоверно передать денотат оригинала, прагматическое значение, национальную специфику оборота. Сохранить подобное триединство при передаче сравнительных оборотов - значит добиться нужной стилистической адекватности и тождественного оригиналу эффекта.
Рассмотрим основные типы переводческих трансформаций, к которым прибегают переводчики в процессе перевода образных оборотов.
1. Нахождение в переводящем языке полного эквивалента (образ ПЯ совпадает с образом ИЯ).
Чаще всего при передаче сравнений или сравнительных оборотов осетинские переводчики прибегают к адекватной с прагматической точки зрения передаче - сохраняют образ, совпадающий с исходным по своему денотативному содержанию, эмоционально-оценочному компоненту.
Роман осетинского автора М. Бул-каты «Нарты Сосланы оевджм балц»
[9] («Седьмой поход Сослана Нарты»)
[10], повествующий о продолжении знаменитого цикла Нартовского эпоса о Сослане и отражающий его славный поход против далимонов и сына Хыза Челахсартага, изобилует образными
118 ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 20 (59) 2016
средствами языка, в частности сравнениями. Переводчик осетиноязычного текста И. Булкаты стремился к сохранению образности путем адекватной замены сравниваемого образа. Приведем примеры: «маймулиты къорд фюранчы фсзындмс куыд фспырх всййы, афтс фспырх сты» - «они разбежались, как обезьяны, напуганные появлением льва», «куырд Сосланы куы ауыдта, усд... ахсм лсуд акодта, цыма исты давта семс йс йс къюр-ныхюгагимю байсфтсуыд» - «увидев Сослана, кузнец... застыл, как вор, застигнутый врасплох», «ныр ацу семс Барастыры раз дс астсу, уаллонау, късдз-мсдзытс ксн» - «теперь поди и валяйся в ногах у Барастыра, как раздавленный червь» и т.д. Как убедились на примерах, при передаче сравнений на русский язык И. Булкаты стремился воссоздать первоначальный образ. В оригинале в первых двух случаях путем сравнения сравнительные придаточные поясняют главную часть сложноподчиненного предложения, а в третьем - сравнение представляет собой существительное в уподобительном падеже (осет. «хуызжнон хаужн»). В русскоязычном переводе все сравнительные конструкции начинаются союзом «как».
Приведем примеры из рассказа другого осетинского писателя М. Ца-гараева «Мады зархг» («Материнская песня»): «Афтх у, хвхццхгхн, лхджы цард дхр... фхзыны, кхд хрттивын йх бон бавхййы, ухд ферттивы, кхнх йсхи мидсг хуылыдз сехсюлыйы къа-лиуау басудзы» [11, 188] - «Так и человек. Появится, блеснет и исчезнет из жизни. Это еще хорошо, если блеснет! А то тлеет, как сырой можжевельник, и только слезы текут от его горького дыма» [12, 456], «Фххъахъхъхнмаухдх дххимх, - хмх топп схргъхвта Бек-
солтаны фырт, бирюгъы цжстжй нык-каст Афаймж» [11, 189] - «Он по-волчьи посмотрел на Афая и прицелился» [12, 456].
Как легко заметить, переводчик рассказа осетинского автора Б. Рунин, местами калькируя исходный образ в основе сравнительной конструкции, переносит его в переводной текст в созданном автором текста-источника виде. Стилистика автора не нарушена, экспрессивность предложений сохранена. Сравнения в оригинале представлены существительными в уподобительном и в родительном падежах. В переводе в первом случае оборот начинается сравнительным союзом «как», во втором - мы наблюдаем адвербиализацию - переход существительного в качественно-обстоятельственное наречие («биржгъы цжстжй» (рус. «глазами волка») - «по-волчьи»).
Сравнительные обороты в тексте оригинала могут нести не только экспрессивную функцию. Подобные образные средства языка писатель может использовать как способ создания комического эффекта. Обратимся к примерам из оригинала повести А. Коцоева «Джанаспи» и его русскоязычного перевода: «йх ххдзар уыди кшркдоны хуы-зхн» - «изба, похожая на курятник», «ды та гхмхл силоткшйы хуызхн» -«ты сам, как сухая селедка». Развернутые сравнения: «Хъхуы астхуы фхзхй хъуысти уынхр, цыма дзы мин чыргъ-хды мыдыбындзытж рауагъдхуыди хмх уыдон дыв-дыв кодтой, уыйау» [13, 350] - «С площади, в центре села, доносился какой-то гул, как будто строились тысячи пчелиных семей» [14, 109]; «Бхлхстх ракалдтой сх дидинхг хмх, ног чындз хызы бын куыд лхууа, афтх лхууыдысты ххдзхртты ххсхнмх 'х-схнты» [13, 350] - «Фруктовые деревья зацвели между домами, казалось - что
в селе собрались невесты, покрытые белоснежными фатами» [14, 109]. Приведенные примеры, как видим, требовали от переводчика В. Шкловского максимального воспроизведения - сохранения структуры, образности, экспрессивности. С помощью определенных переводческих трансформаций, в частности калькирования, Б. Рунину удалось сохранить интенции автора.
2. Замена образа в основе сравнительного оборота.
Используемые образы сопоставления отражают национально-культурную специфику того народа, на языке которого представлен оригинал. Замена исходного образа аналогом нередко связана с отсутствием в переводящем языке его словарного соответствия, с желанием приблизить переводимый текст к принимающей культуре. Для этого переводчик находит функциональное соответствие, отражающее схожее понятие, которое правильно будет воспринято реципиентом.
В переводе романа М. Булкаты «Нарты Сосланы свдсм балц» («Седьмой поход Сослана Нарты») мы встречаем и такой прием - замена сравниваемого образа своим, родным для переводчика: «хъуыдытс, зюрнюджытау, фспырх сты» - «мысли упорхнули, как воробьи» (замена в переводе «журавлей» на «воробьев»); «йс цссгом уыдис, срдсбон нсуудзсрмттыл цы кюрдхг федта смс йын йс зсрдс сагъсссй чи байдзаг кодта, уыйау, бур-бурид смс фслахс» -«лицо его пожелтело, как воск» («трава» ^ «воск»); «цюргюсау кодта тсхгс» - «бежал, как страус» («орел» ^ «страус») и т.д. Как видим, здесь переводчик И. Булкаты отказывается от исходного образа и предлагает «взамен» свой. При этом перевод сохраняет стилистическое своеобразие подлинника, не искажает его содержание.
При переводе рассказа М. Цагараева «Мады заржг» («Материнская песня») переводчику Б. Рунину часто приходилось искать образные выражения, совпадающие по смыслу, но на основе другого образа. Например: «Йж зонгуытыл тыххжй рабадт, йж цжсгомы тугтж сжрфта, йж бинаг былы скъуыдыл йж джнджгтжй ныххжцыд жмж хылкъахсг фыдуаг люппуйы каст кодта» [11, 182] - «Он еле поднялся на колени и, держась за разбитую губу, смотрел на Афая глазами побитой собаки» («шаловливый мальчик» ^ «побитая собака») [12, 450], «Иу минут. Дыууж минуты. Ныддар-гъ сты сывюллоны фынау» [11, 175] -«Так проходит долгая минута. Время тянется как в томительном сне» [12, 443] («сон ребенка» ^ «томительный сон»). Как видим, переводчику Рунину при переводе сравнений приходилось жертвовать их структурой ради сохранения содержания единицы перевода.
Как правило, прибегая к замене, переводчики передают исходную информацию разными образами, но информация, лежащая в основе объекта, остается по смыслу сходной. При этом заменяется национальная специфика исходного текста национальной спецификой той культуры, на язык который осуществляется перевод.
3. Опущение сравниваемого образа.
Опущение образа в сравнительном обороте, как правило, переводоведы относят к тому исключительному случаю, когда в переводящем языке невозможно найти равнозначный эквивалент (словарное соответствие) либо подобрать подходящую смысловую (семантическую) замену. В таком случае переводчик прибегает к описанию единицы перевода (сравнительного оборота) стилистически нейтральной лексикой. Приведем следующие примеры из рассказа М. Цагараева: «...йс
120 ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 20 (59) 2016
цссгом миты къюрттау ныффслурс» (денотат «снег») - «. стал бледным», «дам-думтж... стжй, зилгюдымгюрай-сомы сыгъдсг услдсфы куыд србайсс-фы, афтс рбайссфтысты» (денотат «вихрь») - «. черная молва. в конце концов развеялась», «...зсрдс риуы гуы-дыр дзюккорюй хойсгау хоста» (денотат «кувалда») - «...сердце выскакивало из груди».
В представленных примерах не реализованы, как видится, интенции автора, т.к. переводчиком Руниным не передан образный ряд приведенных сравнительных конструкций. Изменение переводчиком структурной и семантической составляющей сравнительных оборотов снизило прагматику текста, привело к утрате национального колорита.
Так и в переводе повести А. Коцоева «Джанаспи» мы сталкиваемся с опущением (без компенсации) переводчиком В. Шкловским сравниваемых образов, при помощи которых писатель раскрывает черты характера своих героев, выражает свое идейное отношение к ним: «сауджыны цжсгом сырх-сырхид дардта хжрзцжттж помидоры хуызжн» (букв. с осет. «лицо священника было красным-прекрасным, как спелый помидор») - «лицо у священника покраснело», «дзаг голлагау хъазахъхъ жрфжлджхти иуварсырджм» (букв. с осет. «казак упал в сторону, как полный мешок»), «... йоркшираг хуыйы хуызжн нард уыди Михал» (букв. с осет. «Михаил был толстым, как йоркширская свинья»). Отсутствие в переводе денотатов «спелый помидор», «полный мешок», «йоркширская свинья», как кажется, снизило юмористическую направленность исходных отрывков. При этом пострадал и стиль автора.
4. Описательная передача образного средства языка - сравнения.
Как правило, при передаче сравнительных оборотов переводчик в первую очередь стремится сохранить те ассоциации, которые связаны со сравниваемыми образами. В основе сравнения может лежать национально-культурный образ, который не совсем знаком реципиенту, и тогда восприятие переводимого образа может вызвать в принимающей культуре противоположные ассоциации. В подобной ситуации переводчик должен, как кажется, найти лексические средства языка, совпадающие по своей семантической структуре с переводимыми образами.
Как средство художественного изображения в тексте рассказа М. Цагара-ева «Мады заржг» в качестве сравнения употребляется имя одного из героев Нартовского эпоса осетин Сырдона. Образ этого героя ассоциируется у осетинского читателя с определенными качествами человека - хитростью, лукавством. Механический перенос национального образа не передал бы читателю, на которого ориентирован переводной текст, значение данного антропонима [15]. В этом случае переводчик Б. Рунин не транскрибирует имя героя национального эпоса, а, учитывая контекст, передает его значение как «сказочные жулики», что вполне, на наш взгляд, правильно. Читаем в тексте: «Сайынмж та афтж сты, афтж, жмж нжхи Сыр-дон сж рыджы джр нж фжзындзжн» [11, 184] - «Ну, и обмануть, конечно, тоже норовят. О, это они умеют! Сказочные жулики...» [12, 452].
В знаменитом очерке К. Л. Хетагу-рова «Особа» автор в качестве сравнения использует слово «амфитеатр». В тексте: «Каменные постройки в один и несколько этажей с плоскими крышами, живописно гнездящиеся на скалистой крутизне или амфитеатром сгруппированные на гребне утеса, образуют в
Нарской котловине то множество мелких поселений, которое составляет выдающуюся особенность горной Осетии» [16, 314]. При переводе данного сравнительного оборота переводчик Н. Доев прибегает к описательному переводу образа, лежащего в его основе, который более доступен для воображения читателя, чем его вариант транслитерации. Перевод: «Дурхй амад иу кхнх цал-дхрухладзыгон тъхпхнсхр агъуысты, къхдзххы риуыл рхсугъд дзыгуырхй кхнх та къхдзххы рагъыл зиллаккау хвхрд къордхй, - аххм чысыл хъхутх Нары комы ис тынг бирх...» [17, 202]. Нахождение по формальному признаку аналога в переводящем языке сохранило в переводе понятийное содержание сравниваемого образа.
Рассмотрим специфику переводческих стратегий при передаче сравнительных конструкций с русского на осетинский язык в произведениях русской литературы. В качестве материала для исследования были выбраны поэтические и прозаические произведения М. Ю. Лермонтова, язык которых отличается образностью, наличием различных изобразительно-выразительных средств.
Поэма Лермонтова «Хаджи Абрек» [18] («Хаджи-абырхг» [19]) насыщена изобразительными средствами языка, в особенности сравнениями, придающими тексту яркость, образность, а языку произведения - оригинальность. Чтобы сохранить образность исходного текста, переводчик Г. Плиев находит соотносимые единицы, которые позволили ему достичь желаемого результата. Образы в переводном тексте такие же яркие и насыщенные, как и у Лермонтова в оригинале. Приведем примеры: «Она кружится перед ним, / Как мотылек в лучах заката» - «Ныгуылхг хуры тын-ты хъазхг / Гшлшбуйау хрзилы...»;
«Как птичка вырвется, умчится...»
- «...маргъау / Уый атххы...»; «Погиб без славы, не в бою, / Как зверь лесной,
- врага не зная» - «Ххцгхйх нх, фхлх хгадхй, / Сырдау ын аскъуыдта йх цард»; «По мне текут холодным ядом / Слова твои...» - «Дх дзырдтх уазал маргау сты»; «Ползут, как змеи, облака» - «Кжлмытау хврхгътх тых-сынц» и др. Представленные конструкции в оригинале и в переводе отличаются «совпадением характера образного средства, единства понятийного содержания, близостью коннотации...» [20, 47].
Примером идеального перевода является перевод сравнительных конструкций, богато представленных у Лермонтова и в произведении «Ашик Кериб» [21]. Переводчик Ц. Амбалов [22] нигде не прибегает к различным трансформациям исходных единиц, а переводит их равнозначными образами. Приведем следующие примеры: «Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку - и он стал грустен, как зимнее небо» [21, 447] - «Фхлх Магул-Мегери йх къ-ухы бафтдзхн, уымхй йххицхн уый-бхрц зхрдх не 'вхрдта хмх хрхнкъ-ард зымхгон арвау» [22, 133], «...он проснулся - девушка порхнула прочь, как птичка» [21, 447] - «Ашик-Кериб хрыхъал, фхлх чызг маргъау атахт» [22, 133], «Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль вилась за ним змеею по гладкому полю» [21, 448] - «Хуршуд-Бек ын йх дархстх фелвхста хмх фхстхмх Калакмх ныххоста, хрмхст ма йх бххы рыг калмау зынди лхгъз быдыры» [22, 134], «...дай бог, чтоб я стал жертвою белого коня, он скакал быстро, как плясун по канату, с горы в ущелья, из ущелья на гору...» [21, 453] - «Хуыцауы бафхндхд, мх уд нывонд куыд феста урс бхххн;
122 ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 20 (59) 2016
уый уади бюндюнылкафюджы хуызсн, хохжй коммж, комжй хохмж» [22, 140]. Полный семантический перевод сравнительных оборотов исходного языка позволил переводчику Ц. Амбалову сохранить их прагматическое значение.
Высокая мера точности требовалась и от переводчика романа «Герой нашего времени» [23] («Мах ржстжджы сгуыхт лжг» [24]) Х. Цомаева при передаче сравнительных конструкций с исходного языка на переводящий. В большинстве случаев Цомаев находит полный эквивалент: «. внизу Арагва, обнявшись с другой безыменной речкой, шумно вырывающейся из черного, полного мглою ущелья, тянется серебряною нитью и сверкает, как змея своею чешуею» [23, 457] - «...джлж бынжй кжмджр та Арагви, мигъжй дзаг сау комжй тыхджын уынжримж чи згъоры, иу ахжм жнджр жнжном чысыл цжугж-дон йж хъжбысы бакжнгжйж, хжрдгжйы тагжй адаргъ ис комы жмж ирд жртти-вы, калм йш хшрвшй куыд шрттива, афтж» [24, 5], «Печорин начал расхваливать лошадь Казбича: уж такая-то она резвая, красивая, словно серна» [23,
468] - «Печорин райдыдта Казбичы бсхсй сппслын: ахсм цсрдсг, ахсм рссугъд - сюгуытюй цы кюныс» [24, 21], «...потом завизжал, ударил ружье о камень, разбил его вдребезги, повалился на землю и зарыдал, как ребенок» [23,
469] - «стжй йе 'рдиаг ссыд, топп дурыл ныццавта жмж лыстжг пырх ныццис, зжххыл ныдджлгом жмж, сывюллонау, ныббогъ-богъ кодта» [24, 23], «...я велел возле его положить деньги за баранов - он их не тронул, лежал себе ничком, как мертвый» [23, 469] - «...жз ын йж фысты аргъ йж фарсмж жржвжрын кодтон, фжлж сжм уый жвналгж джр нж бакодта, хуыссыд марды хуызюнюй, зсххыл дслгоммс» [24, 24], «...целая деревушка осетин, живущих на дне ее,
казалась гнездом ласточки...» [23, 476] - «...бынсй цы снсхъсн ирон хъсу цар-дис, уый зындис сгассй зюрватыччы ахстоны йас» [24, 33] и др. И опять в переводе точное отражение того, что мы видим у Лермонтова в подлиннике.
Приведем другой пример: «Я возвратился в Кисловодск в пять часов утра, бросился на постель и заснул сном Наполеона после Ватерлоо» [23, 577]. Автор данным сравнением дает представление о глубоком сне героя, измученного потрясениями двух бессонных дней и ночей. «Здесь отражено напряжение всех сил героя, физических и духовных, крушение его последних надежд, вместе с тем звучит и горькая ирония героя, а в еще большей мере - автора над душевными бурями и тревогами, претендующим на масштабность самых крупных исторических свершений. Вместе с тем в этом сравнении слышен отзвук чрезвычайно важной для автора мысли о подспудной и неоднозначной взаимосвязанности и взаимозависимости «истории народа» и «истории души», о том, что «история души человеческой... едва ли не любопытнее и не полезнее истории целого народа», если она «следствие наблюдений ума зрелого. », - подчеркивает многозначность указанного сравнения Б. Г. Удодов [25, 175].
Приведем осетинский перевод этого отрывка: «Жз Кисловодскмс бахсццс дсн райсомсй фондз сахатыл, хуыссс-ны мсхи баппсрстон смс бафынсй дсн, Наполеон Ватерлоойы фюстю куыд бафынюй ис, афтс» [24, 178]. Понимая, какое значение несет в себе это сравнение в исходном тексте, Цомаев переводит его дословно.
Наряду с положительными моментами есть и недочеты в переводимых Цомаевым сравнениях. Об этом пишет Н. Дзатцеева в своей статье, посвящен-
ной анализу художественного перевода одной из частей романа «Герой нашего времени»: «Сравнение «стоит, как тополь» рождает у русского читателя определенные ассоциации - стройный, высокий. У читателя осетина «лжууы гждыбжласау» не вызывает этих представлений. Думается, что переводчику лучше было бы отступить от дословного варианта перевода, заменить или опустить этот образ.
«Что за глаза! Они так и сверкали, будто два угля» - «Цы диссаджы цж-стытж йын уыдис цы! Дыууж сау жвза-лытау тжмжнтж калдтой». Слово «жвза-лы» в представлении осетина - это древесный уголь, скорее тусклый, нежели сверкающий. Здесь, наверное, следовало заменить образ если не точным, то приблизительным соответствием, уточняемым контекстом.» [26, 188].
Приведем свой пример: «Он сделался бледен как полотно» - «Печорин ныффхлурс ис кюттаджы хуызюн». «Кхттаг» ассоциируется у осетинского читателя с грубым холстом никак не белых оттенков. Дословный перевод «ныффхлурс ис кхттаджы хуызхн» к словосочетанию «бледен как полотно», как представляется, не совсем уместен. Формальный смысл сравниваемого образа совпадает, но далек от адекватности по эстетическому звучанию и воздействию.
В тексте романа Лермонтова мы встречаем сравнительный оборот, в основе которого использован русский национальный символ «Соловей-Разбойник»: «...ветер, врываясь в ущелья, ревел, свистал, как Соловей-разбойник...» [23, 477]. Имя популярного
сказочного героя в переводе Х. Цома-ева звучит как «Булхмхргъ-Абырхг»: «...дымгх, кхмттхм бырсгх, абу-гъта, къуыззитт кодта Булшмшр-гъ-Абыржджы хуызжн...» [24, 35]. Имя-символ, понятное только русскому читателю, в переводе передается дословно. Но калькирование исходного денотата в основе сравнительной конструкции привело, как представляется, к непониманию реципиентом образа зооантропоморфного персонажа (чудовища) русского фольклора, к утрате стилистического своеобразия отрывка. Тут вполне можно было ограничиться описательным способом передачи смысла, лежащего в основе оборота. В крайнем случае, переводчик мог бы заменить исходный образ аналогичным Соловью-Разбойнику по характерным признакам (проявляет атрибуты птицы и змеи: шипит по-змеиному, свистит по-птичьи) химерическим образом страшной птицы, встречающимся в осетинских волшебных сказках [27].
Таким образом, сравнительно-сопоставительный анализ способов передачи в художественном переводе сравнительных конструкций на русский / осетинский язык показал основные переводческие стратегии, к которым прибегает переводчик в своей работе. Доминирующим способом передачи образов, лежащих в основе сравнения, является калькирование - дословный перевод. В исключительных случаях переводчик прибегает к замене, опущению сравниваемых образов или описанию средствами переводящего языка передаваемого ими смысла.
124 ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 20 (59) 2016
1. Дзапарова Е. Б. Художественный перевод в осетинской литературе. Проблема адекватности переводных текстов. Владикавказ, 2014.
2. Новикова В. П. Некоторые вопросы перевода авторских сравнений // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2015. № 6. С.179-184.
3. Рыженкова А. А. Пути передачи экспрессивности и оценочности устойчивых сравнений (УС) // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2009. Сер. 9. Вып. 1. Ч. 1. С. 71-75.
4. Бархударов Л. С. Язык и перевод. М., 1975.
5. Комиссаров В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты). М., 1990.
6. Рецкер Я. И. Теория перевода и переводческая практика. М., 1974.
7. Солоду б Ю. П., Альбрехт Ф. Б., Кузнецов А. Ю. Теория и практика художественного перевода: Учеб. пособие для студ. лингв. фак. высш. учеб. заведений. М., 2005.
8. Фесенко Э. Я. Теория литературы: учебное пособие для вузов. Изд. 3-е, доп. и испр. М., 2008.
9. Булкаты М. Нарты Сосланы жвджм балц. Роман. Цхинвал, 1988 (на осет. яз.).
10. Булкаты М. Седьмой поход Нарта Сослана. Роман / Пер. с осет. М., 1989.
11. Цагараты М. Мады заржг // Цжгжраты М. Равзжрст уацмыстж. 2 т. Орджоникидзе, 1976. 2-аг том. Ф. 175-209 (на осет. яз.).
12. Цагараев М. Материнская песня // Цагараев М. Осетинская быль. Повести. Рассказы. Этюды. Авторизованный перевод с осетинского. М., 1975. С. 443-474.
13. Коцойты А. Джанаспи. Повесть // Коцойты А. Уацмыстж. Дзжуджыхъжу, 1991. Ф. 319-408 (на осет. яз.).
14. Коцоев А. Джанаспи. Повесть / Пер. с осет. В. Шкловского // Коцоев А. Избранные рассказы. М., 1952. С. 94-147.
15. Дзапарова Е. Б. Имена собственные в зеркале художественного перевода // Современные проблемы науки и образования. 2014. № 5. С. 553.
16. Хетагуров К. Л. Особа (Этнографический очерк) // Хетагуров К. Л. Собр. соч. в 5 т. М., 1960. Т 4. Публицистика. С. 311-371.
17. Хетагуров К. Л. Особа / Пер. на осет. яз. Н. Доева // Хетагуров К. Л. Собр. соч. В 3-х т. Орджоникидзе, 1956. Т. 3. Публицистика. Письма. С. 199-251.
18. Лермонтов М. Ю. Хаджи Абрек. Поэма // М. Ю. Лермонтов. Сочинения в двух томах. Том первый / Сост. и комм. И. С. Чистовой; Вступ. ст. И. Л. Андроникова. М., 1988. С. 418-429.
19. Лермонтов М. Ю. Хаджи-абыржг. Каджг. Плиты Г. тжлмац // Лермонтов М. Ю. Равзжрст уацмыстж. Орджоникидзе, 1981. Ф. 30-42 (на осет. яз.).
20. Шенкал Г. Образные средства языка оригинала и перевода художественного произведения в аспекте межъязыковой и межкультурной эквивалентности // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 371. С. 45-48.
21. Лермонтов М. Ю. Ашик-Кериб. Турецкая сказка // М. Ю. Лермонтов. Сочинения: в 2-х т. / Сост. и комм. И. С. Чистовой. М., 1990. Т. 2. С. 447-454.
22. Лермонтов М. Ю. Ашик-Кериб (фжндырдзжгъджг). Туркаг аргъау // Лермонтов М. Ю. Равзжрст уацмыстж. Орджоникидзе, 1981. Ф. 133-141 (на осет. яз.).
23. Лермонтов М. Ю. Герой нашего времени // М. Ю. Лермонтов Сочинения: в 2-х т. / Сост. и комм. И. С. Чистовой. М., 1990. Т. 2. С. 455-589.
24. Лермонтов М. Ю. Мах ржстжджы сгуыхт лжг / Пер. на осет. яз. Х. Цомаева. Орджоникидзе, 1951.
25. Удодов Б. Г. Роман М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»: Книга для учителя. М., 1989.
26. Дзатцеева Н. А. Время возвращает имена: Харлампий Цомаев - просветитель, деятель культуры // Вопросы осетинской литературы и фольклора: Сборник статей. Владикавказ, 1993. С. 177-189.
27. Сокаева Д. В. Указатель осетинских волшебных сказок (по системе Аар-не-Андреева). Владикавказ, 2004.
126 ИЗВЕСТИЯ СОИГСИ 20 (59) 2016
