CC BY
61
(/едаюгические форматы
библиотечной школы
УДК 02:378
А. В. Соколов
Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств
Рассмотрены исторические этапы развития библиотечной школы в России в 1913—2013 годах. Содержание каждого этапа представлено в виде формата, учитывающего воспитательные, познавательные, прикладные, организационные аспекты.
Ключевые слова: библиотечная школа, библиотечная педагогика, история, Россия.
A. V. Sokolov
Saint-Petersburg State University of Culture and Arts
PEDAGOGICAL FORMATS OF LIBRARY SCHOOL
Historical stages of development of library school in Russia in 1913 — 2013 are considered. The maintenance of each stage is submitted in the form of a format considering educational, informative, applied, organizational aspects.
Keywords: library school, library pedagogics, history, Russia.
Столетний юбилей библиотечной школы (1913—2013) — хороший повод для того, чтобы обратиться к историческим этапам развития библиотечной педагогики в нашей стране, памятуя мудрое правило: «вопрошаем прошлое, чтобы оно объяснило настоящее и намекнуло о будущем». Почему библиотечная педагогика привлекла наше внимание? «Библиотечная педагогика» — термин поли-семичный, имеющий два значения: 1) внешкольная библиотечная педагогика, сущность которой заключается в воспитании читателей путем рекомендации лучших книг, в руководстве чтением, помощи в усвоении и использовании прочитанного [5; 6]; 2) школьная библиотечная педагогика, представляющая собой отрасль педагогического знания о подготовке профессиональных библиотечных работников, аналогичную инженерной
или военной педагогике. Предметом рассмотрения в нашей статье является школьная библиотечная педагогика, отражающая в концентрированном виде те успехи, проблемы и кризисы, которые выпали на долю российского библиотечного дела в ХХ веке, и предопределяющая перспективы его существования в XXI веке.
Смысловое содержание библиотечной школьной педагогики многоаспектно, оно включает: воспитательный аспект — целевая направленность (профессиональное кредо); познавательный аспект — общегуманитарное и профессиональное знание; прикладной аспект — профессиональные умения и навыки; организационный аспект — организация обучения в библиотечной школе. Перечисленные аспекты варьируются в разные исторические периоды, и наша задача
136
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 5 (55) сентябрь-октябрь 2013 136-152
состоит в том, чтобы зафиксировать эти вариации и проследить таким образом изменения содержания и формы библиотечного образования, начиная с курсов, организованных Л. Б. Хавкиной в Народном университете имени А. Л. Шанявского в 1913 году, до наших дней.
Предварительная оценка показывает, что российская библиотечная школа прошла противоречивый путь становления, достигла институциональной зрелости, оказалась в кризисном состоянии и остается объектом разнообразных реформ. Обнаруживаются следующие этапы исторического развития профессиональной школы-юбиляра:
A. Зарождение; Б. Становление; В. Расцвет; Г. Кризис; Д. Реформы, нацеленные на преодоление кризиса. Чтобы облегчить сопоставление перечисленных этапов, будем их характеризовать в соответствии с форматом, учитывающим аспекты библиотечной школьной педагогики, а именно:
а) целевая направленность (профессиональное кредо);
б) общегуманитарная основа (литература, история, педагогика, психология, культурология, философия);
в) общепрофессиональное теоретическое знание (библиотековедение, библиографове-дение, книговедение);
г) прикладные библиотечно-библиогра-фические умения и навыки, информационные технологии;
д) организационная реализация библиотечной школы.
А. Зарождение (1910-е — 1920-е годы) отечественной библиотечной школы пришлось на время революционных социально-культурных преобразований в России. 1910-е годы — эпоха Серебряного века гуманитарной русской культуры. По словам исследователя феномена таланта в русской культуре
B. ф. Овчинникова, «Серебряный век — сияние России во всех областях творческой деятельности, пик в эволюции генерации таланта и гениальности в русской культуре» [11, с. 260]. Н. А. Бердяев вспоминал: «Только жившие в то время знают, какой творче-
ский подъем был у нас пережит, какое влияние духа охватило русские души.... Много дарований было дано русским людям начала века» [1, с. 135—136]. Неудивительно, что в такой духовной обстановке зародилась гуманистическая идея библиотечного профессионализма, которую Первый Всероссийский съезд по библиотечному делу (1911 год) выразил в своей резолюции: «Признавая, что необходимым условием правильного развития общественно-библиотечного дела является наличие специально подготовленного библиотечного персонала, и констатируя почти полное отсутствие такого персонала в настоящее время, Съезд считает необходимым, чтобы органы местного самоуправления безотлагательно приняли серьезные меры для устранения этого важного дефекта» [16, с. 179]. Честь воплощения в жизнь пожелания Съезда принадлежит классику отечественного библиотековедения Л. Б. Хавкиной (1871—1949). Ей удалось организовать в 1913 году при Народном университете имени А. Л. Шанявского краткосрочные библиотечные курсы. Правда, содержание сначала трехнедельных, а с 1918 года полугодичных курсов сводилось к освоению прикладных умений и навыков, но и это было очень важно для становления библиотечной профессии. Тем более что курсы издали первые учебные пособия для библиотекарей: «Примеры каталогизации», «Авторские таблицы Кеттера» (1916), «Руководство для небольших библиотек» Л. Б. Хавкиной (1917). Однако процесс зарождения библиотечной педагогики был далёк от завершения; для этого потребовалось десятилетие активного библиотечного строительства в первые годы советской власти.
Поскольку коммунизм приходилось строить из «массового человеческого материала, испорченного веками и тысячелетиями рабства, крепостничества, капитализма»1, коммунистическое воспитание было в числе важнейших задач культурной революции. Большевистская культурная революция была книгоцентристской, и главными её ин-
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 411.
струментами были печать, школа, библиотека. Все неграмотные граждане до 50 лет обязаны были учиться, для их обучения были мобилизованы комсомольцы и сельская интеллигенция. В срочном порядке началась подготовка книжников — бойцов идеологического фронта. В 1918 году, несмотря на тяжёлые условия разрухи и Гражданской войны, был образован Петроградский институт внешкольного образования (ПИВО) с культурно-просветительным и книжно-библиотечным отделениями. В Москве на базе Народного университета имени А. Л. Шанявского был создан Институт народного образования, в котором была библиотечная секция (факультет) во главе с л. Б. Хавкиной. В общей сложности за годы Гражданской войны были открыты 40 институтов народного просвещения с факультетами внешкольного образования, которые готовили библиотечных и клубных работников. Однако высшего университетского образования они не давали.
Значительный спрос на библиотекарей и клубных работников был обусловлен бурным ростом библиотек и клубов — опорных баз культурной революции. Все библиотеки были бесплатными (до революции одну треть составляли платные библиотеки), повсеместно открывались читальни, укомплектованные газетами и агитационно-пропагандистской литературой. В 20-е годы были учреждены многие крупные научные библиотеки: Государственная библиотека иностранной литературы (1922), Политехническая (1923), библиотека Института В. И. Ленина (1923), по народному образованию (1925), Государственная научная библиотека (1927) и др. В общей сложности за период с 1917 по 1927 год открылось более 1300 научных и специальных библиотек, главным образом при вузах и научно-исследовательских учреждениях, которые нуждались в квалифицированных библиотечных кадрах.
Научно-педагогический статус формирующейся библиотечной школы быстро повышался: в 1924 году при Всероссийской публичной библиотеке имени В. И. Ленина
был учрежден Институт библиотековедения, осуществлявший годичные библиотечные курсы, а в 1925/1926 годах — двухгодичные курсы для научных библиотек; в 1929 году при Институте открывается аспирантура и активно обсуждается вопрос об организации библиотечного вуза. Наконец, 10 июля 1930 года Совнарком РСФСР принял постановление об организации на базе Всесоюзной библиотеки имени В. И. Ленина высшего учебного заведения, которое вскоре было названо «московский библиотечный институт» (МБИ). МБИ был включен в общую сеть вузов республики, начиная с 1930/1931 учебного года. 1 октября 1930 года в МБИ начались занятия; первым директором библиотечного вуза была назначена Г. К. Дерман (1882—1954).
формат библиотечной школы 1920-х годов можно представить в следующем виде:
а) кредо: подготовка «активных борцов» коммунистического воспитания и политического просвещения;
б) гуманитарная основа в виде учебников политграмоты;
в) общепрофессиональные теоретические дисциплины отсутствуют;
г) прикладные умения и навыки сводились к сочетанию библиотечной техники и общественно-политической подготовки;
д) первые очаги советской библиотечной школы в виде институтов внешкольного образования, библиотечных курсов и семинариев.
Б. Становление библиотечной школы (1930—1950 годы) — это героический период в истории России, отмеченный такими эпохальными событиями, как сталинский тоталитаризм, индустриализация, Великая Отечественная война, восстановление народного хозяйства. 1930-е годы стали апогеем большевистской культурной революции. Официальный статистический сборник того времени «Культурное строительство СССР» (Москва ; Ленинград : Главполитиздат, 1940) с несомненными пропагандистскими целями сообщает, что в 1938/39 годах СССР превосходил Великобританию, францию,
Германию, Италию, Японию, вместе взятых, по количеству студентов в 1,4 раза, что, по сравнению с 1928 годом, в 1941 году количество библиотек увеличилось с 27 тысяч до 95 тысяч (в 3,5 раза); клубов — с 32,9 тысяч до 118 тысяч (в 3,7 раза); кадры культпросветработников увеличились в 8 с лишним раз, причем было налажено среднее и высшее культурно-просветительное образование. Вероятно, эти цифры преувеличены, но вряд ли они являются абсолютной мистификацией. Книгоиздание превратилось в отрасль народного хозяйства с централизованным плановым управлением и жесткой идеологической цензурой. Общий тираж изданий, выпущенных в 1931 году, в 10 раз превысил тиражи 1913 года, а тираж сельскохозяйственной литературы — в 66 раз [17, с. 218—221]. Не будет преувеличением сказать, что одним из очевидных достижений большевистской культурной революции стало создание мощного библиотечно-библиографического социального института (БСИ) — славы и гордости отечественной книжности. Органической структурно-функциональной подсистемой БСИ была библиотечная школа.
В 1930 году Наркомпрос утвердил систему подготовки библиотечных кадров из четырех уровней: библиотечные институты (высшее образование), техникумы (среднее), ученичество и заочные библиотечные курсы. Одновременно с мБИ открылись несколько библиотечных техникумов: Ленинградский, Ростовский, Средневолжский, Ярославский и др. В 1935 году был учрежден библиотечный институт в Харькове, в 1941 году Ленинградский политико-просветительный институт был преобразован в ЛГБИ. Количество библиотечных техникумов было увеличено до 30. В высших и средних учебных заведениях расширяются вечернее и заочное отделения. Но дефицит библиотечных кадров не ослабевает: в крупных городских и центральных библиотеках без специального образования было 45—50 процентов, в сельских — 70—75 процентов библиотечных работников. В послевоенные 1950-е годы продолжался рост системы библиотечного
образования. Образовались библиотечные факультеты в университетах и педагогических институтах Белоруссии, Латвии, Эстонии, Азербайджане, Армении и Грузии, при Высшей профсоюзной школе в Ленинграде. В РСфСР в 1950 году работали 42 библиотечных техникума. В 50-х годах начался выпуск первых вузовских учебников и пособий «Организация библиотечных фондов», «Систематический каталог», «Работа с читателями», «Общая библиография», «История библиотечного дела в СССР».
между тем вне библиотечной отрасли происходили немаловажные события, обусловленные научно-технической революцией в середине ХХ века. Стремительный рост научных публикаций (взрыв информации) в середине ХХ века породил среди ученых представление об информационном кризисе. Известный физик и науковед джон Бернал (1901—1971) заявил в своей книге «Наука в истории общества», что «во многих областях создалось такое положение, когда по сути дела легче открыть новый факт или создать новую теорию, чем удостовериться в том, что они ещё не были открыты или выведены» [2, с. 681]. Подавляющая часть научного сообщества, как в нашей стране, так и за рубежом, усматривала причину информационного кризиса в архаичных («времен парусного флота») технологиях книжной коммуникации вообще и библиотечного дела в частности. Авторитетные ученые разных стран убеждали правительства, что необходимо построить новую, внебиблиотечную систему научно-информационной коммуникации, основанную на средствах механизации и автоматизации умственного труда. Консервативным библиотекарям было выражено недоверие, и язвительные западные технократы бросили в их адрес: «Помните, что произошло с динозаврами: они погибли от собственной неповоротливости».
Советские ученые страдали от информационного кризиса не меньше зарубежных коллег, а гораздо больше. доступ к информации осложняли, во-первых, «железный занавес», изолировавший советскую нау-
ку, во-вторых, межъязыковой барьер (подавляющее большинство специалистов иностранными языками не владело). Чтобы улучшить ситуацию, в 1952 году был образован в системе Академии наук СССР Институт научной информации, призванный издавать реферативный журнал, отражающий в свернутом виде зарубежную информацию по всем отраслям естественных и точных наук (научно-информационная задача) и изучать проблемы механизации и автоматизации информационных процессов (научно-исследовательская задача). Сфера научной информации и библиотечно-библиографическая сфера никак не взаимодействовали друг с другом. Педагогический формат библиотечной школы этапа становления (30-е — 50-е годы) выглядел следующим образом:
а) кредо: принцип партийности, коммунистическое воспитание;
б) стандартный набор гуманитарных дисциплин: история КПСС, марксизм-ленинизм, политическая экономия в сочетании с идеологизированными курсами отечественной и зарубежной истории, отечественной и зарубежной литературы, педагогики и психологии;
в) общепрофессиональная проблематика концентрируется вокруг изучения наследия В. И. Ленина и Н. К. Крупской, борьбы с «космополитизмом» и буржуазным библиотековедением; наблюдается оживление научно-педагогической мысли, выразившееся в издании учебных пособий для библиотечных вузов и техникумов; никакого взаимодействия с органами научно-технической информации не предусматривается;
г) в ответ на постоянные призывы приблизить высшее библиотечное образование к нуждам практики в 50-е годы значительно расширилось производственно-практическое обучение студентов непосредственно в библиотеках;
д) формирование целостной системы высшего и среднего специального образования, включающей аспирантуру, появление первых кандидатов и докторов наук библиотечно-
библиографического профиля — свидетельство становления библиотечной педагогики.
В. Расцвет библиотечной школьной педагогики в СССР (1960-е — 1970-е годы)
происходил на фоне политической «оттепели» и догматического идейного застоя; научно-технической революции, становления ГСНТИ и теории научной информатики. Он характеризовался, с одной стороны, экстенсивным ростом числа высших и средних учебных заведений, готовящих библиотечные кадры, с другой стороны, ликвидацией самостоятельной системы библиотечного образования. В 1964 году библиотечные вузы были преобразованы в институты культуры, включающие библиотечный факультет и факультет культурно-просветительной работы (КПР), а техникумы — в культурно-просветительные училища с библиотечными отделениями.
60-е и 70-е годы, вошедшие в историю как время «брежневского застоя», в библиотечном деле были весьма урожайными на образование новых институтов культуры. В этот период Министерство культуры РСфСР учредило следующие вузы культуры: 1960 год — Восточно-Сибирский (Улан-Удэ); 1967
— Краснодарский; 1968 — Челябинский и Хабаровский; 1969 — Кемеровский и Казанский; 1971 — Куйбышевский; 1972
— Орловский; 1974 — Алтайский; 1975 — Пермский. В общей сложности, учитывая МГИК и ЛГИК, получилось 12 российских вузов, готовящих библиотечные кадры высшей квалификации. В 1991 году к ним присоединился Тюменский вуз культуры, в 1999
— Волгоградский (но без библиотечного факультета!), в 2000 году — Арктический институт культуры и искусств, Белгородский институт искусств и культуры и Чувашский институт культуры и искусств, которые играют второстепенную роль в библиотечном образовании. Следует признать, что основная структура российского библиотечного образования сложилась в 60-е — 70-е годы.
для этого времени характерен расцвет вузовской библиотечно-библиографической
науки. На библиотечных факультетах велись глубокие теоретические и капитальные исторические исследования, писались солидные учебники и учебные пособия, даже монографии, практиковались научные дискуссии в библиотечной и библиографической периодике, защищались многочисленные кандидатские и докторские диссертации, формировались научно-педагогические школы не только в столичных, но и в провинциальных вузах культуры. Заметно увеличился научный ценз преподавательского корпуса. О творческом оживлении (боюсь сказать «расцвете») научной библиотековедческой мысли в это время свидетельствуют, по крайней мере, два достопримечательных факта. Во-первых, организационная реформа, заключающаяся в централизации библиотечного дела и формировании единой системы библиотечного обслуживания населения; во-вторых, была завершена работа по изданию Советской библиотечно-библиографической классификации в 30 томах для научных библиотек и в виде сокращенного варианта для общедоступных библиотек (в начале 80-х годов авторам этого труда была присуждена Государственная премия). Эти факты аккумулировали творческие достижения советского библиотековедения, и они были успешно включены в контекст традиционно сложившегося библиотечного образования. Но их нельзя считать факторами обновления и радикального преобразования библиотечной школы. факторы обновления поступили извне, и связаны они были с процессами информатизации, инициированными научно-техническим прогрессом.
Шестидесятые годы — время торжества советской науки, претендовавшей на лидерство в мировом научно-техническом прогрессе, освоившей ядерную энергетику и ракетную технику, вырвавшейся в космическое пространство. Руководство страны, озабоченное эффективным информационным обеспечением ученых и инженеров, приняло широкую программу построения Государственной системы научно-технической информации
(ГСНТИ). министерство культуры РСфСР всегда чутко реагировало на новации в государственной политике, а организация мощной ГСНТИ, несомненно, была новацией политической, подкрепленной несколькими постановлениями Совета министров и ЦК КПСС. Поэтому неудивительно, что министерство культуры, альтруистически помышляя не о ведомственных, а о государственных интересах, в инициативном порядке приступило к подготовке квалифицированных кадров для новоявленной информационной отрасли. В 1962 году на библиотечных факультетах в москве и в Ленинграде, наряду с отделениями массовых библиотек и детских библиотек, были открыты отделения технических библиотек, которые возглавили соответствующие выпускающие кафедры. Таким образом, советская библиотечная школа, традиционно ориентированная на подготовку пропагандистов коммунистической идеологии, неожиданно приобрела научно-технический компонент. Конечно, о деидеологизации не могло быть и речи, но все-таки отделение технических библиотек сразу стало считаться элитным. можно сказать, что библиотечный факультет сделал первый шаг на пути трансформации в библиотечно-информационное учебное заведение.
Неуклонно продолжая политику информатизации библиотечного образования, министерство культуры РСфСР пять лет спустя сделало следующий весьма решительный шаг в этом направлении, который заключался в учреждении на библиотечных факультетах институтов культуры кафедр научной (научно-технической) информации. Новоявленным научно-педагогическим коллективам поручалось преподавание курса «Научная информация» всем студентам, включая отделение детских библиотек. Первой кафедрой такого рода стала кафедра научной информации, образованная в октябре 1967 года в Ленинградском государственном институте культуры имени Н. К. Крупской. В 70-е годы аналогичные кафедры появились в московском и Кемеровском, Казанском и Краснодарском, а также в дру-
гих вузах культуры. Было принято решение об увеличении срока обучения на библиотечных факультетах (до пяти лет в очной форме и шести лет в заочной и вечерней форме), что позволило усилить общенаучную и общепрофессиональную подготовку. Педагогический формат библиотечной школы в конце 70-х годов выглядел так:
а) кредо профессии: библиотеки — опорные базы коммунистического воспитания трудящихся и научно-технического прогресса; социалистическое библиотековедение и советская библиография признаются передовыми и прогрессивными учениями;
б) идеологически выдержанная общегуманитарная основа остается стабильной, её дополнили курсы атеизма, этики, эстетики; вместе с тем в комплекс общенаучных дисциплин были включены дисциплины «высшая математика», «концепции естествознания», «основы промышленного производства», чуждые гуманитарному сознанию; получилась уродливая эклектика — смешение гуманитарии и инженерии;
в) для усиления общепрофессиональной библиотечно-библиографической подготовки большое значение имело образование кафедр научно-технической информации (информатики), которые активно способствовали научной интеграции информатики и библиотечно-библиографических дисциплин; научно-теоретический уровень последних значительно повысился;
г) благодаря курсу «Технические средства библиотечной работы» усилилась подготовка студентов в области технической вооруженности библиотек, что позволило Кемеровскому и Московскому институтам ввести специализацию по использованию в библиотеках средств механизации и автоматизации; правда, в вузах культуры повсеместно отсутствовали компьютерные классы и специальные лаборатории для проведения практических занятий с техническими средствами;
д) громадный экстенсивный рост всесоюзной системы библиотечного образования не сопровождался целенаправленной полити-
кой в организации учебного процесса: специализация обучения по типам библиотек сменялась специализацией по комплексам литературы; в 70-е годы в МГИКе и ЛГИКе библиотечный факультет был поделен на факультет специальных библиотек и факультет универсальных библиотек, но в 1977 году эту новацию отменили.
Несмотря на экстенсивный рост библиотечной сети в 70-е годы, в научном сообществе, в профессиональных библиотечных и научно-информационных кругах получило распространение представление о кризисе библиотечного социального института, об отмирании библиотечной профессии. Чтобы удостовериться в кризисных явлениях, угрожающих существованию библиотечного дела, во второй половине 80-х годов ЛГИК в качестве головной организации провел всесоюзное социологические исследование на тему «Библиотечная профессия: современное состояние и перспективы». Это исследование, действительно, показало кризисные явления в системе библиотечного образования.
Г. Кризис советской библиотечной школы 1980-х годов был составной частью кризисного состояния советской библиотечной системы, да и социалистической системы в целом. В 80-х годах начала сокращаться общая численность библиотек, снижались основные показатели библиотечного обслуживания населения, падал престиж библиотечной профессии. Болезненно ощущалось ухудшение комплектования библиотек новейшей отечественной и зарубежной литературой и периодическими изданиями. Над библиотечной школой сгустились грозовые тучи общего недовольства. Практики библиотечного дела, неизменно получавшие по распределению не тех специалистов, которых ожидали, публично заявляли: «В очевидных несовершенствах системы подготовки библиотечных кадров сегодня никого убеждать не приходится... Об этом свидетельствует растущая год от года некомпетентность выпускников библиотечных учебных заведений...» [14, с. 30]. Главная печаль библиотечного об-
разования того времени — это, конечно, студенты и учащиеся, разочарованные в учебном процессе, в библиотечной профессии, порой вообще в жизни.
Всесоюзное исследование позволило получить, так сказать, «семейный альбом» социальных портретов студентов и преподавателей. Базами исследования были девять вузов из 12, действующих в РСфСР: Ленинградский, Челябинский, Пермский, Кемеровский, Краснодарский, Казанский, Куйбышевский (Самарский), Омский филиал Алтайского института, Восточно-Сибирский институты культуры. На библиотечных факультетах российских институтов культуры в те годы получали образование около 6 тысяч студентов очного обучения и примерно 12,5 тысяч заочников и вечерников. Анкетными опросами были охвачены 1 тысяча студентов-очников и 1,1 тысяча заочников, что обеспечило репрезентативность выборки. Опрашивались в основном студенты старших курсов, взгляды которых на учебный процесс, по сравнению с первокурсниками, более состоятельны2.
Обнаружились резкие различия между очниками и заочниками. Оказалось, что они образуют две разные социальные группы: последние органично входят в профессиональное сообщество, а первые составляют маргинальную группу, не сделавшую окончательный профессиональный выбор. 70% студентов-заочников имели библиотечный стаж более трех лет и только 7,2% не работали в библиотеках; применительно к студентам-очникам эти показатели соответственно равны 4% и 71,6%. 77% заочников — лица со средним специальным образованием, причем 66,5% (2/3 всех студентов) окончили средние специальные библиотечные заведения. Контингент очных факультетов формировался преимущественно из выпускников общеобразовательных школ, однако и заочники со средним специальным
2 Основные результаты исследования приведены в публикациях: Соколов А. В., Афанасова Л. Н. Сколько и каких библиотекарей нужно России? // Науч. и техн. б-ки СССР. 1991. № 11. С. 3—11. Они же. Библиотекарь-90. Верификация мифов и гипотез // Сов. библиотековедение. 1992. № 3—4. С. 53—70.
образованием, и вчерашние школьники обучались по одним и тем же учебным планам и программам. Студенты-заочники в среднем на 8—9 лет были старше своих сокурсников-очников, отличались большей социальной зрелостью. Они, как правило, имели семьи (46% — и детей), жили отдельно от родителей, бы ли загружены обязанностями в домашнем хозяйстве. Среди очников 90% незамужних и только 2% имели детей.
Нас интересовали ход профессионализации, темпы адаптации к условиям обучения, отношение к избранной профессии. Опрос установил полярные суждения заочников и очников по ряду вопросов. Причем характер разногласий был одинаков для студентов всех вузов, единичные расхождения не имеют статистической значимости. На вопрос «можете ли Вы назвать себя человеком, увлеченным своей профессией?» 62,5% заочников ответили утвердительно, 37,5% — отрицательно. Среди очников, наоборот, 61,7% дали отрицательный ответ, а 38,5% — положительный. Подтверждением неслучайности такого распределения мнений стали ответы на вопрос «Уменьшился ли Ваш интерес к учебе во время обучения?». 61,7% заочников констатировали рост увлеченности, в то время как уменьшение интереса к учебе уже на 2-м курсе почувствовали 78% студентов очного обучения, на 3-м — 84%, на четвёртом — 85%, то есть подавляющее большинство. Печально, что процесс обучения оказался для многих разочаровывающим.
Однако неудовлетворенность выбором профессии еще не означает, что студент равнодушен ко всем преподаваемым предметам. Наибольшее недовольство вызывало преподавание специальных дисциплин: 80% очников сообщили, что эти дисциплины, особенно библиотековедческие курсы, им не интересны. Иначе воспринимали библиотечно-библиографические дисциплины заочники: 60% студентов-заочников изучали их с удовольствием. 87% очников и 77% заочников оказались заинтересованными в литературе, истории, философии. Приходится признать явную неконкурентоспособность спе-
циальных дисциплин по сравнению с общенаучными. Практически все опрошенные отметили невысокий уровень преподавания библиотечных дисциплин, который сочетался с невзыскательностью педагогов. На первый взгляд, приведенные данные кажутся несовместимыми с утверждением, что 52,8% очников повторили бы выбор учебного заведения (то, что 67,4% заочников подтвердили приверженность профессии, не вызывает удивления). Объяснение напрашивается такое: для студентов-очников важно получить высшее образование в принципе, сама же библиотечная профессия их не прельщает. Грубоватая шутка «институт культуры и отдыха» не случайно имела хождение в то время.
На основе социально-демографических данных и материалов анкетирования были сконструированы следующие социальные портреты студентов библиотечного факультета. типичный заочник, точнее, заочница, — это трудолюбивая и скромная женщина, замужняя, воспитывающая ребенка. Она обладает практическим опытом работы по специальности, нередко и дипломом о среднем библиотечном образовании. Воспитание в семье с невысоким уровнем культуры негативно сказалось на её начитанности, эстетическом вкусе, общительности. диплом о высшем образовании воспринимается такой студенткой как труднодоступная ценность, получаемые знания проецируются на повседневную трудовую деятельность. Сознательно выбрав библиотечную профессию, она с увлечением постигает специальные дисциплины, одновременно интересуясь литературой и историей.
Портрет типичной студентки-очницы выглядит по-другому. Это вчерашняя школьница, имеющая смутное представление о библиотечной профессии и ещё не решившая посвятить себя этому делу. Пользуясь материальной поддержкой родственников, она ведёт беззаботно-юношеский, зачастую рассеянный образ жизни. диплом о высшем образовании представляется легкодоступной ценностью, профиль образования (библио-
течное или иное) значения не имеет. Из-за неудовлетворительной организации учебного процесса, собственного равнодушия и безответственности студентка не проявляет особой заботы о профессионализации.
Библиотечное среднее специальное образование удивило нас совпадением своих печалей с печалями высшей библиотечной школы. В Ленинградском библиотечном техникуме опрос учащихся очного обучения с 10-классным образованием показал следующие результаты: 69% учащихся первого курса и 89% учащихся второго курса не удовлетворены преподаванием специальных дисциплин, но 73% заинтересованы в гуманитарных курсах. Не отставали от студентов учащиеся второго курса техникума в части профессиональной дезориентации: 82% сообщили, что их интерес к библиотечному делу уменьшился в ходе обучения, а 71% не считают себя увлеченным будущей профессией. Тем не менее, половина опрошенных повторила бы снова свой выбор учебного заведения. Эти результаты показались настолько парадоксальными, что захотелось их проверить на других аудиториях. Опрос учащихся Псковского областного училища культуры, заслуженно пользующегося, как и Ленинградский библиотечный техникум, высокой репутацией, подтвердил полученные данные.
Образ жизни советского педагога-библиотековеда (библиографоведа) есть самоотверженная суета. Аудиторная нагрузка (800—900 часов в год) является чрезмерной. Кроме того, общественные мероприятия, подготовка к учебным занятиям, внеаудиторное индивидуальное общение с учащимися. здесь затраты времени не планируются. Зато вузовским преподавателям планируется научно-исследовательская деятельность, которая в силу её творческого характера, как известно, планированию не поддается. Неудивительно, что ни один из преподавателей не оценил напряженность своего труда как «нормальную», две трети дали оценку «постоянно высокая, иногда стрессовая», одна треть ощущает перегрузки «время от
времени». Только 5% опрошенных считали состояние своего здоровья хорошим, 75% — удовлетворительным, а 20% (каждый пятый!) — плохим. Две трети преподавателей требовали «коренного пересмотра» действующих нормативов на педагогическую работу, одна треть довольствовалась «частичной корректировкой». Сторонников сохранения существующего положения дел не было.
Самое удивительное — поголовная удовлетворенность педагогов результатами своего труда. Никто из опрошенных, вопреки постоянным перегрузкам, вопреки ненормальным условиям работы, вопреки недовольству учащихся и рекламациям практиков, не заявил, что он «почти всегда» не удовлетворен результатами своей личной педагогической деятельности. Самокритичные высказывания почему-то отсутствовали, но зато было немало предложений по совершенствованию системы библиотечного образования, которые сводились, как правило, к пересмотру учебных планов.
В результате получился социальный портрет библиотечного педагога, сотканный из противоречивых черт: чрезмерная аудиторная и внеаудиторная нагрузка, «почти всегда» приносящая чувство удовлетворения; преданность идеологическим и культурным традициям героических предшественников и учителей; консервативная, но доброжелательная сдержанность по отношению к научно-педагогическим новациям и мечты о модернизации учебных планов; привычка к авторитарному стилю управления в рамках добродушной патриархальности.
Подытоживая результаты нашего всесоюзного исследования, формальные характеристики библиотечной школы 80-х годов можно представить в следующем виде:
а) кредо: общее недовольство, осознание надвигающегося кризиса, растущее разочарование студентов очного обучения в перспективах профессии;
б) утрата авторитета идеологических курсов и сохранение привлекательности классических гуманитарных дисциплин;
в) господство в учебном процессе догма-
тического «социалистического библиотековедения» наряду с «научной революцией» в общем библиографоведении;
г) архаичная методика обучения, отсутствие оснащения библиотечных факультетов копировально-множительной и вычислительной техникой;
д) административно-командная система управления в учебных заведениях и в отрасли культуры, ставшая привычной и редко вызывающая раздражение.
можно добавить еще одну характерную черту профессионального библиотечного сознания: неистребимый оптимизм, спасительная уверенность в благополучном исходе кризиса библиотечной школы. Впрочем, все советские люди надеялись на преодоление духовных, экономических, политических кризисов, связанных с плановой экономикой, догматической идеологией, административно-командной системой.
Д. Поиск путей выхода из кризиса. 1991— 2013 годы. Распад Советского Союза не избавил библиотечную школу от печалей, удручавших её в 80-е годы, а заметно их усугубил. массив учебников, учебных пособий, методических указаний, хрестоматий, практикумов и задачников, созданный многолетними трудами преподавательских коллективов, мгновенно оказался девальвированным. За исключением учебников «Библиотечные фонды» под редакцией Ю. Н. Столярова и Е. П. Арефьевой, «Библиография: общий курс» (Москва, 1981) и «Библиографическая работа библиотеки: организация и методика» (Москва, 1990), вышедших под редакцией О. П. Коршунова, в арсенале советской библиотечной школы не оказалось ни одного пособия, которое можно было бы рекомендовать постсоветским студентам. Поневоле пришлось проявить инициативу в обновлении учебного процесса. Назову наиболее заметные, на мой взгляд, новации.
1. В духе либерально-демократического реформирования по западным образцам были разработаны курсы библиотечного менеджмента и библиотечного маркетинга. Учебное пособие И. М. Сусловой «Основы
библиотечного менеджмента» (Москва : Либерея, 2000) открыло серию пособий педагогов МГУКИ, которую увенчал учебник И. М. Сусловой, В. К. Клюева «Менеджмент библиотечно-информационной деятельности» (Санкт-Петербург : Профессия, 2009. 600 с.). Это направление естественно смыкается с информационным менеджментом [7] и информационно-библиотечным обслуживанием [4].
2. Информационная аналитика — получение выводного знания путем логической обработки известных сведений, строго говоря, выходит за пределы библиотечно-библиографической сферы, но овладение ею соблазнительно и перспективно (Н. А. Сляднева, Г. Ф. Гордукалова) [8].
3. Привлекательным и популярным стало педагогическое направление информационная культура, у истоков которого стоит Ю. С. Зубов. Главный идеолог в настоящее время — Н. И. Гендина.
4. В МГУКИ, благодаря усилиям Л. Я. Шрайберга и А. И. Земскова, развивается библиотечно-информационное направление «Электронные библиотеки», базирующееся на богатом опыте автоматизации библиотечно-библиографических процессов, накопленном ГПНТБ России.
5. В Кемеровском университете культуры и искусств И. С. Пилко плодотворно разрабатывает проблематику информационных и библиотечных технологий в научном и в педагогическом плане [12].
6. С 1990 года в СПбГУКИ читается курс «Социальные коммуникации», который несколько позже появился в МГУКИ (В. Т. Клапиюк).
Общей особенностью всех библиотечно-педагогических новаций 1990-х годов явилось то, что все они, так или иначе, были связаны и с информационным обслуживанием, или информационными технологиями, или информационным мировоззрением, то есть носили информационную окраску. Если суммировать перечисленные направления, то можно сделать вывод, что постсоветская библиотечная школа вступила в фазу
информатизации, соответствующую принципам и нормам современной техногенной цивилизации. Не случайно же в конце прошлого столетия не осталось ни одного библиотечного факультета, все они поменяли вывески, на разные лады варьируя метафору «информация».
Среди ведущих педагогов библиотечной школы утвердилось убеждение, что именно информатизация указывает выход из кризиса. Это убеждение воплотилось в Государственном образовательном стандарте по специальности 052700 — Библиотечно-информационная деятельность, утвержденном в феврале 2003 года (стандарт второго поколения) [3]. Анализ стандарта показывает, что библиотечная педагогика 2000-х годов характеризуется не умеренно-частичной, а радикальной информатизацией, которая проявилась в следующих основополагающих педагогических решениях.
Бо-первых. Включение в состав общепрофессиональных дисциплин неадаптированных к библиотечно-библиографической сфере курсов «Информатика» и «Информационные технологии», в которых термин «библиотека» не употребляется вообще (это странно для специальности 052700 — Библиотечно-информационная деятельность).
Бо-вторых. Стандартизация трех нетрадиционных квалификаций, имеющих сильную информационно-технократическую окраску; а) менеджеры, соответствующие требованиям либерально-демократической рыночной экономики; б) технологи-организаторы автоматизированных библиотечно-информационных систем, способные правильно составить техническое задание на разработку такого рода систем, принять участие в создании информационного и лингвистического обеспечения для них, обеспечить их эксплуатацию и дальнейшее развитие; в) референты-аналитики, владеющие искусством свертывать и развертывать информацию, извлекать и синтезировать явно не выраженные смыслы сообщений. Эти квалификации призваны показать
становление в библиотечной школе прогрессивных информационных технологий на месте архаичной книжности.
В-третьих. Дегуманитаризация библиотечного образования, состоящая в вытеснении традиционного гуманитарного содержания информационно-технократическими новациями. Из федерального компонента гуманитарных и социально-экономических дисциплин исключен курс «Литература (литературоведение)». Для библиотекаря-библиографа именно литература, воплощенная в книжную форму, является основным объектом труда, а для библиотечного интеллигента благоговение перед Книгой — необходимое этическое качество. Литературоцентризм всегда присутствовал в библиотечном образовании, теперь он заменяется «информациоцентризмом».
Радикальную информатизацию и дегу-манитаризацию библиотечной педагогики нельзя считать безобидными увлечениями. Информациоцентрированная библиотечная школа ориентируется на подготовку кадров не столько для библиотечной отрасли, сколько для иных коммуникационных отраслей, обрекая библиотечно-библиографический социальный институт на кадровый голод. Однако даже ценой радикальной информатизации не удалось разрешить кризис библиотечного образования, который в 80-е годы вызывал недовольство студентов, педагогов, библиотечной общественности.
Несмотря на обновление содержания специальных курсов, нельзя оценить рост их популярности и заинтересованности у студентов. Потому что аудитории пустуют. Хочется думать, что студенты стремятся в альма матер, но не могут туда попасть из-за объективной причины: они вынуждены заниматься внеучебным трудом ради хлеба насущного. Постсоветские студенты в большинстве лишены беззаботной студенческой юности и обучаются скорее виртуально, чем реально. Смогли ли педагоги избавиться от учебных перегрузок и обрести досуг для научных исследований? Ничего подобного. Скудное жалованье вынуждает трудиться на полто-
ры ставки, преподавать в нескольких вузах на пределе физических возможностей. Боюсь, что в жизни библиотечных педагогов светлые мгновенья педагогического удовлетворения случаются гораздо реже, чем двадцать лет назад. Удовлетворены ли библиотеки новым пополнением, поступающим из библиотечных учебных заведений? Трудно сказать, потому что это пополнение до библиотек не доходит.
Получается парадоксальный итог: студенты были недовольны библиотечными курсами — теперь этих курсов нет, есть другие курсы, которые студентам недоступны; педагоги жаловались на перегрузки — теперь они вынуждены трудиться на полторы—две ставки; библиотекам не нравились молодые специалисты, направляемые по распределению, — теперь они лишены притока библиотечной молодёжи. формат библиотечно-информационной школы 1990-х — 2000-х годов выглядит так:
а) кредо профессии: педагогические услуги, деидеологизация;
б) общегуманитарные дисциплины в значительной мере вытесняются информационно-технологическими дисциплинами;
в) общепрофессиональная подготовка обеспечивается комплексом библиотечно-информационных дисциплин;
г) прикладные профессиональные умения концентрируются вокруг интернет-технологий;
д) симуляция образовательного процесса.
Что может ждать радикально информати-
зированную школу в дальнейшем? Экстраполяция вектора движения библиотечной педагогики от книжной культуры к культуре информационной, от библиотечно-библиографических фондов и справочных аппаратов к информационным ресурсам приводит к выводу, что в информационном обществе библиотечная школа должна перейти в новое качество и превратиться в информационную школу, естественным образом закончив свой жизненный цикл. Это летальный исход библиотечной школы, который снимает вопрос о кризисе: нет школы, значит, и кризиса её быть не может! Однако
хотелось бы избежать такого исхода. Может быть, возрождение библиотечного образования заключается в болонской педагогической реформе?
2010-е годы ознаменованы, в дополнение к информатизации, болонизацией библиотечной школы. В 2003 году Министерство образования Российской Федерации, стремясь войти в европейское культурное пространство, присоединилось к Болонскому процессу. Формат болонской школы воплощает принципы либеральной педагогики:
а) кредо: свобода самореализации личности;
б—в) рынок образовательных услуг и свобода выбора их;
г) приоритет самообразования;
д) свобода организации личной образовательной деятельности.
С 2010 года вступили в силу два Федеральных государственных образовательных стандарта высшего профессионального образования (ФГОС ВПО) по направлению подготовки 071900 Библиотечно-инфор-мационная деятельность. Эти стандарты, известные как стандарты третьего поколения, в отличие от библиотечно-образовательных стандартов первого (2000 год) и второго (2003 год)поколений, предусматривают подготовку не универсального специалиста высшей квалификации, а ба-
калавров и магистров, ориентированных на одинаковые виды профессиональной деятельности, но отличающихся специфическими общекультурными и профессиональными компетенциями. С целью реализации предусмотренной Болонской декларацией студенческой мобильности стандарты обязывают вузы «обеспечить обучающимся реальную возможность участвовать в формировании своей программы обучения, включая возможную разработку индивидуальных образовательных программ», и провозглашают право обучающихся «при переводе из другого высшего учебного заведения при наличии соответствующих документов на перезачет освоенных ранее дисциплин (модулей) на основании аттестации».
Нельзя не признать, что внедрение стандартов третьего поколения является не поверхностным косметическим реформированием, а революционной и болезненной модернизацией исторически сложившейся отечественной образовательной системы. Впрочем, революционные модернизации по зарубежным образцам никогда не бывают безболезненными, и с неизбежными инновационными издержками нужно смириться, уповая на восхитительный конечный результат. Оценивая готовность библиотечной школы к переходу на «болонские рельсы», И. С. Пилко привела таблицу:
ПРИНЦИПИАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ РОССИЙСКОЙ И ЕВРОПЕЙСКОЙ СИСТЕМ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ [13]
таблица
Российское высшее образование Европейское высшее образование
Фундаментальность общенаучной и профессиональной подготовки Прикладной характер профессионального образования
Единый учебный план, баланс универсализма и профилирования Индивидуальные учебные планы, многообразие профилей подготовки
Ограниченное число элективных учебных курсов Приоритет элективных курсов над обязательными
Фиксированные сроки обучения Вариативные сроки обучения
Синхронная организация учебного процесса Асинхронная организация учебного процесса
Значительный удельный вес студентов-заочников Преобладание дневной и дистанционной форм обучения
Дифференцированная (балльная) оценка знаний и умений Образовательные кредиты (зачетные единицы)
В силу отмеченных И. С. Пилко «принципиальных различий» российская библиотечная педагогика оказалась неподготовленной к восприятию «болонского формата». Правда, бакалавриат был освоен без особых затруднений, ибо учебный план подготовки бакалавров, предусмотренный «стандартом третьего поколения, представляет собой кальку с предыдущих учебных планов обучения специалистов. Чтобы компенсировать потерю учебного времени (четыре года вместо пяти), предусматривается внедрение интенсивных и интерактивных методов обучения, обновление и дополнение содержания учебных курсов, совершенствование внеаудиторных и самостоятельных занятий путем использования электронных педагогических ресурсов (е-1еагп^) и т.д. Таким образом достигается сокращение срока профессионализации при соответствующей экономии средств и без ущерба для качества подготовки «библиотекаря новой формации».
Разумеется, «библиотекарь новой формации» со степенью бакалавра не должен воспроизводить библиотекаря-библиографа прошлых лет. Согласно стандарту третьего поколения, библиотечные бакалавры должны обладать 15 общекультурными компетенциями (от владения культурой мышления и способности анализировать социально значимые проблемы и процессы до умения работать с информацией в глобальных компьютерных сетях и стремления к саморазвитию, повышению своей квалификации и мастерства) и 41 профессиональной компетенцией, включая способность создавать и предоставлять информацию, отвечающую запросам пользователей, готовность принимать компетентные управленческие решения в профессионально-производственной деятельности, способность к созданию бла-
гоприятной культурно-досуговой среды, готовность к проведению социологических, психолого-педагогических, маркетинговых исследований, применению методов и процедур информационного анализа текстов и т.д.
Признанный лидер библиотечной педагогики Т. Я. Кузнецова в статье «Библиотечные кадры сегодня и завтра: пути решения проблемы кадров, которые „решают все"» [9] предлагает фантастическую профессио-грамму «библиотекаря новой формации»: «Это не только хранитель документного культурного наследия, аккумулированного в фондах библиотек, служитель Книги как культурного феномена, знаток художественной, научной и научно-популярной литературы, воспитатель культуры чтения, организатор культурно-досуговой деятельности. Современный библиотекарь — это также аналитик-синтезатор, умеющий осуществлять поиск и оценивать качество информационных ресурсов с учетом потребностей и запросов пользователей, информационный навигатор и посредник в системе документных коммуникаций, в том числе электронных, инструктор по освоению информационной культуры, специалист в области социальных коммуникативных технологий» (курсив авт. — А. С.) [9]. Работнику современной библиотеки «необходимо быть широко образованным специалистом, владеющим, кроме своей профессии, навыками смежных отраслей знания и сфер деятельности: информатики, педагогики, психологии, социологии, правоведения, культурологии, коммуникативистики и многих других» [9, с. 7—8]. В этой профессиограмме аккумулированы мечты всех поколений педагогов отечественной библиотечной школы. Что может воспрепятствовать реализации этого грандиозного плана? Есть три главных препят-
ствия, которые почему-то не замечают оптимисты библиотечной педагогики XXI века.
Во-первых, современная государственная власть не озабочена обеспечением библиотечной системы высококвалифицированными кадрами. Демагогически рассуждая об обществе знаний, об «информации для всех», она последовательно осуществляет политику свертывания библиотечно-информационных сетей, избавляя государственный бюджет от бремени содержания публичных и детских библиотек, местных и отраслевых органов НТИ. Во-вторых, вузы культуры и искусств, поглотившие когда-то библиотечную высшую школу, постепенно сводят её на нет. Библиотечно-информационные факультеты вынуждены «вести борьбу в рамках своих вузов, доказывая свое право на существование перед более энергичными и пробивными коллегами по преподавательскому цеху» [10, с. 114]. В-третьих, повышенные интеллектуально-познавательные требования стандарта третьего поколения останутся благим пожеланием, потому что к их воплощению не готовы ни преподавательский корпус, ни студенческая масса. В преподавательском корпусе преобладают опытные и заслуженные педагоги пенсионного или предпенсионного возраста, которые сформировались в библиотечной школе ХХ века. Трудно ожидать от них овладения в полном объеме общекультурными и профессиональными компетенциями, которые предусмотрены стандартом. Значит, неизбежны пробелы в подготовке «библиотекарей новой формации». Гораздо более значительный и практически невосполнимый урон наносит студентам очного обучения внеучебная трудовая деятельность, истощающая молодого человека физически и деформирующая нравственно. На первом месте оказывается не освоение «образовательных компетенций», а выполнение требований работодателя.
Самая сложная проблема библиотечной «болонизации» — это выращивание магистров — библиотечной элиты завтрашнего дня. Сокращенная профессионализация
бакалавров не может не снизить интеллектуальность профессии. Магистратура призвана сгладить это негативное следствие. И здесь возникают неведомые нам до сих пор научно-педагогические проблемы. Формировать библиотечную магистратуру приходится фактически с нуля. У нас нет ни традиций обучения магистрантов, ни адресованных им учебно-методических пособий, ни преподавательских кадров, подготовленных для работы со специфической аудиторией будущих магистров. Кроме того, и саму эту аудиторию мы представляем смутно. Как отбирать магистрантов из библиотечных бакалавров? Какие требования следует предъявить специалистам с небиблиотечным образованием? Нужен ли стаж практической работы в библиотеке? Каков коммерческий статус магистратуры? Главное — чему учить в магистратуре? Нет уверенности, что библиотечные коллективы с восторгом воспримут новобранцев с магистерскими дипломами, и нет гарантии, что библиотечные магистры устремятся в наши библиотеки. Тем не менее, перед библиотечно-информационными факультетами и перед испытывающим кадровый голод российским библиотечным сообществом стоит весьма актуальная и важная задача: использовать предоставленные государством возможности для формирования интеллектуальной элиты библиотечной профессии.
Введенный в действие с 1 января 2010 года Федеральный государственный образовательный стандарт по направлению 071900
— Библиотечно-информационная деятельность (степень «магистр») четко перечисляет те общекультурные и профессиональные компетенции, то есть знания, умения, навыки, которыми должен овладеть дипломированный магистр. Вот некоторые из них: ПК-1
— готовность проводить системный анализ деятельности библиотечно-информационных структур, моделировать, прогнозировать, выявлять тенденции их развития; ПК-5 — готовность к разработке стратегии применения информационно-коммуникативных технологий в библиотечно-информационной деятельности; ПК-8 — готовность к стратегическо-
го
му управлению развитием кадровых, финансовых, материально-технических и информационных ресурсов, внедрению инноваций в библиотечно-информационную практику; ПК-16 — готовность к организации и проведению комплексных научных исследований по проблемам библиотечно-информационной деятельности; ПК-23 — способность к организации психологически комфортной библиотечной среды. В общей сложности нужно освоить 27 профессиональных компетенций, которые начинаются словами «способность» или «готовность». Если обобщить стандартные компетенции, получится сказочный чудотворец-универсал, готовый разрешить вековечные библиотечные проблемы и способный сделать библиотеку светочем разума и прогресса. Если же объединить чудотворца-магистра с фантастическим библиотечным бакалавром «новой формации», получается команда сказочных богатырей, не вмещающаяся в лоно библиотечной педагогики. Поэтому не будем сочинять болонизирован-ный педагогический формат, а обратимся к реалиям современной России.
Современное российское общество — общество риска дегуманизации. Растет социальное расслоение и ужесточается межэтническая вражда. Имитация демократии и либерализма оборачивается безнравственностью, беззаконием, криминальностью. Совесть, стыд, милосердие, альтруизм, интеллигентность кажутся старомодными и экзотичными. Дегуманизация, то есть утрата цивилизованного облика, человеческого, не только отвратительна, но и опасна. Дегуманизированная техногенная цивилизация нежизнеспособна, поэтому риск де-
гуманизации представляет собой прямую угрозу национальной безопасности страны. Библиотечный социальный институт располагает драгоценным гуманистическим ресурсом, без использования которого невозможно преодолеть недуги дегуманизации и социальные пороки, включая алкоголизм, наркоманию, преступность. Книжные фонды — это не только источник получения информации и средство заполнения досуга, но и необходимый элемент национального самосознания и общечеловеческой культуры. Поэтому научные и публичные, детские и школьные, национальные и региональные библиотеки представляют собой не просто социально-культурные учреждения, а гуманистический оплот нации,необходи-мый для предотвращения самоубийственной моральной деградации информационного общества риска [более подробно см.: 15]. Идеальный педагогический формат библиотечной школы наших дней видится мне в следующем виде:
а) кредо: гуманизация российского общества;
б) общегуманитарная основа (литература, история,педагогика, психология, культурология, философия);
в) общепрофессиональное теоретическое знание (библиотековедение, библиографове-дение, книговедение, социальные коммуникации, информатика);
г) прикладные библиотечно-библио-графические умения, интернет-технологии;
д) болонская педагогическая система.
Идеальный формат нуждается в специальном обсуждении, которое выходит за пределы настоящей статьи.
Примечания
1. Бердяев И. А. Русская идея // Вопросы философии. 1990. № 2. С. 135—136.
2. Бернал Дж. Наука в истории общества. Москва : Изд-во иностр. лит., 1956.
3. Библиотечно-информационная деятельность. Специальность 052700: Государственный образовательный стандарт, примерные программы, учебные планы : [сб. норматив. док. и учеб.-метод. обеспечения] / под общ. ред. О. П. Мезенцевой. Москва : ФАИР-ПРЕСС, 2005. 992 с.
4. Брежнева Б. Б, Гиляревский Р. С. Информационное обслуживание : учебное пособие. Санкт-Петербург : Профессия, 2012. 368 с.
5. Банеев А. Б. Библиотечная педагогика // Библиотечная энциклопедия. Москва : Пашков дом, 2007. С. 175—176.
6. Ванеев А. В. Развитие библиотековедческой мысли в СССР. Москва : Книга, 1980.
7. Гиляревский Р. С. Информационный менеджмент: управление информацией, знанием, технологией : учебное пособие. Санкт-Петербург : Профессия, 2009. 304 с.
8. Гордукалова Г. Ф. Анализ информации: технологии, методы, организация : учебно-практическое пособие. Санкт-Петербург : Профессия, 2009. 512 с.
9. Кузнецова Т. Я. Библиотечные кадры сегодня и завтра: пути решения проблемы кадров, которые «решают все» // Науч. и техн. б-ки. 2009. № 3. С. 7—12.
10. Мазурицкий А. М. Еще раз об эволюции библиотечной школы // Науч. и техн. б-ки. 2009. № 3. С. 114.
11. Овчинников В. Ф. феномен таланта в русской культуре. Калининград, 1999.
12. Пилко И. С. Информационные и библиотечные технологии : учебное пособие. Санкт-Петербург : Профессия, 2006. 342 с.
13. Пилко И. С. Российская библиотечная школа на пороге решительных перемен // Информационный бюллетень РБА. 2010. № 58. С. 30—31.
14. Ратманова С. Как завоевать авторитет // Библиотекарь. 1989. № 1.
15. Соколов А. В. Библиотека и гуманизм: миссия библиотеки в глобальной техногенной цивилизации. Санкт-Петербург : Профессия ; Москва : Гранд-фаир, 2012. 400 с.
16. Труды Первого Всероссийского съезда по библиотечному делу 1—7 июня 1911 г. : избранные материалы. Санкт-Петербург : РНБ, 2011.
17. Шомракова И. А., Баренбаум И. Е. Всеобщая история книги. Санкт-Петербург, 2005.
(ф^ункции библиотеки в культуре
УДК 02:001.2
М. Я. Дворкина
Российская государственная библиотека
Статья посвящена рассмотрению основных функций библиотек. Автор предлагает рассматривать библиотеку как информационную систему в рамках культуры, основные функции которой не только собирание и хранение книг (и других документов), выполнение роли общественной памяти, но и распространение предметов и ценностей культуры, ориентация пользователей в информационной среде, оказание содействия коммуникационному процессу. Подчеркивается, что, сохраняя и транслируя документальные культурные ценности широким кругам населения, библиотека обеспечивает важный социальный эффект — способствует выравниванию культурных потенциалов людей из разных социальных групп и, следовательно, стабилизации общества, устойчивому его развитию.
Ключевые слова: библиотека, функции, информационное общество, знак, символ, культурные ценности.
M . Ya . Dvorkin a RUSSIAN STATE LIBRARY
LIBRARY FUNCTIONS IN CULTURE
The article discusses the basic functions of libraries. The author proposes to consider the library as an information system within the culture, the main function of which is not only the collection and storage of books (and other documents), acting as a public memory, but also distribution of objects and cultural values, orientation users in the information environment, facilitating the communication process. Underlines that maintaining and broadcasting documentaries cultural values of the general public, the library provides an important social effect — helps equalize cultural potentials of people from different social groups, and therefore stabilize society, sustainable development.
Keywords: library functions, the information society, sign, symbol, cultural values.
152
1997-0803 ВЕСТНИК МГУКИ 5 (55) сентябрь-октябрь 2013 152-156
