CC BY
7
УДК 343.85:37.01
DOI: 10.51522/2307-0382-2024-262-3-52-57
ЕЛЕНА АЛЕКСАНДРОВНА СОКОЛОВА
ведущий научный сотрудник НИЦ-1 ФКУ НИИ ФСИН России, кандидат педагогических наук, доцент И sokolova-umu@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-9983-2653
Москва
ELENA A. SOKOLOVA
Leading Researcher of Research Center-1 of the Federal Governmental Institution «Research Institute of the FPS of Russia», Candidate of Pedagogy, Associate Professor H sokolova-umu@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-9983-2653
Moscow
Педагогические аспекты функционирования института пробации в России: к постановке вопроса
Pedagogical aspects of the functioning of the probation institution in Russia:
towards posing the question
Аннотация. В контексте введения в действие Федерального закона «О пробации в Российской Федерации» от 06.02.2023 в статье проанализированы его основные положения, определяющие субъектный состав участников мероприятий, предусмотренных системой постпенитенциарной помощи осужденным, основы которой получили юридическое закрепление. Одной из ключевых проблем на этапе внедрения института пробации в России является подготовка кадров, готовых оказывать всестороннюю помощь подозреваемым, обвиняемым, осужденным и лицам, освобожденным от отбывания наказания, в первую очередь из числа сотрудников уголовно-исполнительной системы. Цель работы состоит в выявлении педагогического содержания деятельности участников системы пробации исходя из функций, определенных для них законодателем, на основе аналитического, сравнительно-исторического и формально-логического методов исследования. В статье предложена авторская классификация субъектов пробации в зависимости от обязательности их участия в соответствующих мероприятиях: выделены основные субъекты, чье участие в мероприятиях пробации является обязательным, и вспомогательные, которые могут привлекаться к пробации при необходимости по инициативе основных субъектов и во взаимодействии с ними. Сформулирована типология видов деятельности субъектов пробации в зависимости от ее педагогического содержания. Проанализированы исторические истоки становления социальных институтов, предшествовавших пробации и схожих с ней, в пенитенциарной практике XIX и XX веков. Предложены элементы методологической основы совершенствования научно-методической базы подготовки кадров для системы пробации. Сделан вывод о том, что педагогические аспекты функционирования института пробации в современной России определяются целью коррекции социального поведения, ресо-циализации, социальной реабилитации и социальной адаптации лиц, в отношении которых применяется пробация, и задают направления совершенствования научно-методической базы подготовки кадров для системы пробации.
Ключевые слова: пробация, педагогическая система, подготовка кадров, уголовно-исполнительная система, постпенитенциарная педагогика, патронат, наблюдательные комиссии, ресоциализация и социальная адаптация, социальная реабилитация
Abstract. In the context of the entry into force of the Federal Law "On Probation in the Russian Federation" dated 02/06/2023, the article analyzes its main provisions that determine the subject composition of participants in events provided for by the system of post-penitentiary assistance to convicts, the foundations of which have been legally enshrined. One of the key problems at the stage of introducing the institution of probation in Russia is the training of personnel who are ready to provide comprehensive assistance to suspects, accused, convicts and persons released from serving their sentences, primarily from among the employees of the penal system. The purpose of the work is to identify the pedagogical content of the activities of participants in the probation system based on the functions defined for them by the legislator, based on analytical, comparative-historical and formal-logical research methods. The article proposes the author's classification of probation subjects depending on the mandatory nature of their participation in relevant activities: the main subjects, whose participation in probation activities is mandatory, and auxiliary subjects, who can be involved in probation if necessary, are identified on the initiative of the main subjects and in interaction with them. A typology of types of activities of probation subjects is formulated depending on its pedagogical content. The historical origins of the formation of social institutions that preceded probation and were similar to it in the penitentiary practice of the 19th and 20th centuries are analyzed. Elements of a methodological basis for improving the scientific and methodological base of personnel training for the probation system are proposed. It is concluded that the pedagogical aspects of the functioning of the probation institution in modern Russia are determined by the goal of correcting social behavior, reso-cialization, social rehabilitation and social adaptation of persons to whom probation is applied, and set the direction for improving the scientific and methodological base of personnel training for the probation system.
Keywords: probation, pedagogical system, personnel training, penal system, post-penitentiary pedagogy, patronage, supervisory commissions, resocialization and social adaptation, social rehabilitation
© Соколова Е. А. , 2024
Для цитирования
Соколова Е. А. Педагогические аспекты функционирования института пробации в России: к постановке вопроса // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2024. № 3. С. 52-57. https://www. doi.org/10.51522/2307-0382-2024-262-3-52-57.
5.8.1 Общая педагогика, история педагогики и образования (педагогические науки)
For citation
Sokolova E. A. Pedagogical aspects of the functioning of the probation institution in Russia: towards posing the question // Vedomosti of the Penal System. 2024. № 3. P. 52-57. https://www.doi.org/10.51522/2307-0382-2024-262-3-52-57.
5.8.1 General pedagogy, history of pedagogy and education (pedagogical sciences)
С 01.01.2024 в России вступили в силу положения Федерального закона от 06.02.2023 № 10-ФЗ «О пробации в Российской Федерации» (далее - федеральный закон). Институт пробации (от лат. ргоЬаио - испытание) широко известен зарубежной пенитенциарной практике. Он активно функционирует в США, различных странах Европы (Великобритании, Швеции, Дании, Франции, Латвии, Эстонии и других) и СНГ (Казахстане, Киргизии, Азербайджане, Молдавии), имея национальную специфику содержания и социального назначения.
В России вопрос о пробации как об общегосударственной системе постпенитенциарной помощи осужденным, освободившимся из мест лишения свободы, стал предметом внимания и обсуждения представителей органов государственной власти и научной общественности с 2009 года [1]. За время, прошедшее до принятия федерального закона в 2023 году, подходы к определению содержания и самой природы пробации неоднократно менялись.
Принятие федерального закона во многом было обусловлено целями и задачами Концепции развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации на период до 2030 года, утвержденной распоряжением Правительства Российской Федерации от 29.04.2021 № 1138-р (в редакции от 27.05.2023). В качестве одного из вызовов, стоящих перед уголовно-исполнительной системой на современном этапе, документ назвал неадаптирован-ность лиц, освобожденных из мест лишения свободы, к жизни в гражданском обществе из-за потери социальных связей, отсутствия средств к существованию, жилья, востребованных профессиональных навыков, влияющую в итоге на рост рецидивной преступности.
Основным направлением совершенствования и развития уголовно-исполнительной системы в рам-
ках обозначенного вызова должно стать создание и развитие системы пробации, предполагающей внедрение единых механизмов и принципов оказания всесторонней помощи подозреваемым, обвиняемым, осужденным и лицам, освободившимся от отбывания наказания. Среди мер, необходимых для реализации данной задачи, концепция называет в числе прочих совершенствование научно-методической базы в целях подготовки квалифицированных кадров для системы пробации.
Практическая значимость подготовки кадров, получившая отражение в документе стратегического планирования развития уголовно-исполнительной системы, имеет и очевидное научное значение.
По замыслу инициаторов принятия федерального закона, его реализация не потребует увеличения численности личного состава учреждений уголовно-исполнительной системы и будет сопровождаться только перераспределением штатов исправительных учреждений и уголовно-исполнительных инспекций [2]. При таком подходе требования к уровню профессиональной подготовки кадров для системы пробации должны быть предельно определенными и научно обоснованными.
Следует отметить, что тема ресоциализации и социальной адаптации осужденных, в том числе освобожденных из мест лишения свободы, охваченная современным понятием пробации, не является принципиально новой ни для отечественной пенитенциарной науки [3], ни для практики учреждений уголовно-исполнительной системы [2], опыт которых представляет бесспорную теоретическую и практическую значимость. Однако важно учитывать новизну и высокую динамику социально-экономических условий современного общества, в котором предстоит осуществлять внедрение института пробации.
В принятом федеральном законе пробация определяется как совокупность мер, применяемых в отношении осужденных, лиц, которым назначены иные меры уголовно-правового характера, и лиц, освобожденных из учреждений, исполняющих наказания в виде принудительных работ или лишения свободы, которые оказались в трудной жизненной ситуации. В перечень этих мер включены ресоци-ализация, социальная реабилитация и социальная адаптация, а также защита прав и законных интересов указанных лиц.
Выделены три вида пробации:
1) исполнительная пробация - по замыслу законодателя она должна применяться уголовно-исполнительными инспекциями при исполнении наказаний, не связанных с изоляцией осужденных от общества, в отношении лиц, находящихся в трудной жизненной ситуации;
2) пенитенциарная пробация - предназначена для применения в отношении осужденных, находящихся в учреждениях, исполняющих наказания в виде принудительных работ или лишения свободы;
3) постпенитенциарная пробация - должна применяться в отношении лиц, освобожденных из учреждений, исполняющих наказания в виде лишения свободы или принудительных работ.
Таким образом, мероприятия, предусмотренные институтом пробации, уполномочены реализовы-вать сотрудники следующих учреждений уголовно-исполнительной системы: уголовно-исполнительных инспекций; учреждений, исполняющих наказания в виде принудительных работ (исправительных центров); учреждений, исполняющих наказания в виде лишения свободы (колоний-поселений, лечебных исправительных учреждений, воспитательных колоний, исправительных колоний, тюрем, следственных изоляторов), а также центров пробации, создание которых предусмотрено федеральным законом для оказания помощи лицам в рамках постпенитенциарной пробации.
Вместе с тем круг субъектов пробации, определенный законодателем, гораздо шире и наряду с учреждениями уголовно-исполнительной системы включает в себя федеральные органы исполнительной власти, органы государственной власти субъектов Российской Федерации, государственные учреждения служ-
бы занятости населения, организации социального обслуживания.
Кроме субъектов, на которых федеральный закон прямо возлагает обязанность участвовать в мероприятиях пробации, определен круг участников, привлекаемых к процедурам пробации при необходимости на договорной основе и во взаимодействии с указанными субъектами пробации. К ним отнесены: органы местного самоуправления; коммерческие и некоммерческие, в том числе религиозные, социально ориентированные некоммерческие организации; организации и общественные объединения; негосударственные (коммерческие и некоммерческие) организации социального обслуживания, предоставляющие социальные услуги; организации, осуществляющие образовательную деятельность; научные организации; медицинские организации; индивидуальные предприниматели; общественные наблюдательные комиссии и граждане.
Принимая во внимание известную новизну практики пробации для российского общества, можно ставить вопрос о компетентности представителей субъектов пробации и иных лиц, привлекаемых к реализации соответствующих мероприятий, наличии у них специальных знаний и навыков, развитии необходимых личностных качеств и, как следствие, необходимости их профессионально-педагогической подготовки различного вида и уровня в зависимости от вовлеченности в процедуры про-бации.
Для понимания требований, которые могут быть предъявлены к уровню подготовки и квалификации кадров уголовно-исполнительной системы и других субъектов пробации, представляется целесообразным проанализировать смоделированную федеральным законом систему общественных отношений, возникающих в сфере организации и функционирования пробации, и выявить ее педагогическое содержание, то есть сформировать описательный проект педагогической системы института пробации.
Понимание педагогических аспектов пробации задается общей целью данного института - предупреждением рецидива преступлений посредством коррекции социального поведения, ресоциали-зации, социальной реабилитации и социальной
адаптации лиц, в отношении которых применяется пробация.
Таким образом, в основу моделирования педагогической системы пробации могут быть положены идеи постпенитенциарной педагогики, связывающей главную причину рецидивной преступности со слабой педагогичностью и противоречивостью самой системы исполнения наказаний и, как следствие, с дефектами общей и правовой социализиро-ванности личности осужденных и лиц, освободившихся из мест заключения, деформированностью их правосознания и восприятия окружающей действительности, неустойчивостью к криминогенным влияниям среды [4].
В целях упорядочения представлений о требованиях к уровню профессионально-педагогической подготовки представителей субъектов пробации можно разделить всех названных законодателем участников правоотношений в сфере пробации на следующие группы:
1) основные - их участие в мероприятиях пробации является обязательным;
2) вспомогательные - могут привлекаться к про-бации при необходимости, в зависимости от конкретной ситуации по инициативе основных участников и во взаимодействии с ними.
Среди основных субъектов, в свою очередь, можно выделить следующие категории:
1) участники с полномочиями общего характера (федеральные органы исполнительной власти и органы государственной власти субъектов Российской Федерации);
2) участники с полномочиями профессионального характера (учреждения уголовно-исполнительной системы);
3) участники с полномочиями социального характера (государственные учреждения службы занятости населения и организации социального обслуживания).
Характер участия всех субъектов пробации в соответствующих процедурах и педагогическое содержание их деятельности будут неодинаковыми. Основные полномочия субъектов, участвующих в процедурах пробации, в общем и не вполне последовательном виде обозначены в федеральном законе.
На основе анализа соответствующих нормативных положений можно выделить следующие виды деятельности субъектов пробации:
1) имеющие непосредственное педагогическое содержание (например, проведение социальной и воспитательной работы с осужденными; восстановление и формирование социальных связей лиц, в отношении которых применяется пробация);
2) имеющие смешанное содержание, где педагогическое воздействие реализуется наряду с другими видами воздействий (например, содействие в восстановлении и укреплении социальных связей осужденных; содействие в получении медицинской, юридической, педагогической, психологической, социальной помощи, не относящейся к социальным услугам; содействие в получении лицами, освободившимися из мест лишения свободы, общего образования, среднего профессионального образования, прохождении профессионального обучения, повышении квалификации, прохождении обучения по программам профессиональной переподготовки; подготовка индивидуальных программ для лиц, в отношении которых приняты решения о применении исполнительной или постпенитенциарной пробации);
3) имеющие опосредованное педагогическое содержание, где педагогический эффект деятельности неочевиден и носит производный характер (например, нормативно-правовое регулирование в сфере пробации; оказание социальной помощи осужденным, освобождающимся из учреждений, исполняющих наказания в виде принудительных работ или лишения свободы, и содействие в трудовом и бытовом устройстве таких осужденных; осуществление контроля за выполнением мероприятий, предусмотренных индивидуальными программами; оказание психологической помощи осужденным).
Первый вид деятельности преобладает у субъектов пробации с полномочиями профессионального характера; второй может присутствовать в практике всех субъектов пробации, отнесенных выше к категории основных; третий преобладает у участников с полномочиями общего и социального характера.
Деятельность субъектов пробации, отнесенных выше к категории вспомогательных, законом не регламентирована и, по-видимому, зависит от про-
филя субъекта. Можно предположить, что деятельность, имеющая непосредственное педагогическое содержание, будет преобладать, например, у таких субъектов пробации, как религиозные организации; организации, осуществляющие образовательную деятельность.
Понимание преобладания того или иного вида деятельности в практике субъекта пробации позволит определить объемы и границы профессионально-педагогической подготовки лиц, участвующих в мероприятиях пробации.
Обращаясь к имеющемуся опыту ресоциализа-ции и социальной адаптации лиц, освобожденных из мест заключения, осмысленному постпенитенциарной педагогикой, следует обратить внимание на институт социального патроната, активное исследование которого отечественной пенитенциарной наукой началось в 20-е годы XIX века. [5]. Деятельность патроната, который рассматривался как форма объединения усилий общества и государства в борьбе с преступностью, по своей природе и социальной роли близка современной системе пробации. Как и пробация, патронат мог быть распространен на осужденных, освобожденных из мест заключения, только с их добровольного согласия, выражался в обеспечении их одеждой, продуктами питания, лекарственными средствами, рабочими инструментами и другими необходимыми предметами; выдаче займов и денежной помощи; поиске работы; содействии в размещении в приютах, больницах, школах и другой помощи.
При формулировании основных принципов патроната русский юрист и психолог С. В. Познышев, автор «Очерков тюрьмоведения», обозначил общие требования к лицам, участвующим в деле патроната: они должны были отличаться высокой нравственностью и осознанием этого дела [6].
После Первой мировой войны институт социального патроната прекратил свое существование. Несмотря на масштабные планы усиления педагогического воздействия на лиц, освобожденных из мест заключения, строившиеся в 1920-е годы (институт распределительных комиссий), реализовать эти идеи в полном объеме удалось только в послевоенный период. В 1956 году были возрождены наблюдательные комиссии, идея создания которых
как формы участия общественности в решении задач, стоящих перед местами лишения свободы, зародилась еще в 1925 году. Во второй половине XX века наблюдательные комиссии, состоявшие из представителей предприятий, организаций, учебных заведений, активно привлекались к перевоспитанию правонарушителей [7].
В современной юридической конструкции института пробации учтен советский опыт участия общественности в ресоциализации лиц, освобожденных из мест лишения свободы, что получило выражение в праве основных субъектов пробации привлекать к соответствующим процедурам представителей широкого круга институтов гражданского общества, отнесенных выше к категории вспомогательных участников мероприятий пробации.
При этом законодатель не детализирует условия отбора, требования к компетентности представителей общественности, круг вопросов, для содействия в которых они могут привлекаться к участию в мероприятиях пробации, возлагая ответственность за соответствующие решения на основные субъекты пробации.
В этом контексте ключевым, как представляется, остается вопрос о профессионально-педагогической подготовке кадров органов и учреждений уголовно-исполнительной системы, наделенных широким спектром полномочий по осуществлению мероприятий ресоциализации, социальной адаптации и социальной реабилитации лиц, в отношении которых применяется пробация. Сложность его решения связана с известной долей неопределенности, сопровождающей любые нововведения, чем обусловлена необходимость вариативности формулируемых концепций и программ подготовки квалифицированных кадров для системы пробации.
Принимая во внимание, что уровень квалификации сотрудников уголовно-исполнительной системы определяется не только профессиональными знаниями и навыками, но и личностными качествами, можно сказать, что оптимальной методологической основой при разработке программ подготовки кадров для системы пробации могут стать идеи А. А. Вербицкого о сочетании личностного и компетентностного подходов в модернизации образования.
Масштабная технологизация различных видов профессиональной деятельности, включая педагогическую, определяет целесообразность использования конструкций педагогических технологий как наиболее общих алгоритмов достижения заданных целей.
При разработке концепции профессионально-педагогической подготовки кадров для системы пробации несомненный интерес и практическую значимость может представлять зарубежный опыт, в первую очередь стран постсоветского пространства (Молдавии, Казахстана, Киргизии, Латвии, Эстонии и других), активно исследуемый в настоящее время отечественными учеными (Н. А. Антоновой, М. В. Афанасьевым, Б. Б. Каза-
ком, Р. А. Волховским, И. А. Павловой, О. В. Полосухиной, А. М. Потаповым, С. Г. Куликовым, Н. Д. Ратниковой и другими) в связи с созданием в России системы пробации, требующий отдельного обобщения.
Таким образом, педагогические аспекты функционирования института пробации в современной России, выявленные на основе анализа положений федерального закона, определяются целью коррекции социального поведения, ресоциализации, социальной реабилитации и социальной адаптации лиц, в отношении которых применяется пробация, и задают направления совершенствования научно-методической базы подготовки кадров для системы пробации.
1. Голодов П. В. Пробация в Российской Федерации: некоторые проблемы содержания и правовой регламентации // Пенитенциарная наука. 2022. Т. 16, № 2 (58). С. 195.
2. Ткач Н. Как будет работать закон о пробации // Российское агентство правовой и судебной информации (РАПСИ) : сетевое издание. 2023. 17 февраля. URL: https://rapsinews.ru/legislation_publication/20230217/308694787.html?ysclid=loox6jel7j242043218 (дата обращения: 07.11.2023).
3. Пищелко А. В. Психолого-педагогические основы ресоциализации осужденных : монография. Домодедово : РИПК МВД РФ, 1995. 88 с.
4. Столяренко А. М. Юридическая педагогика : курс лекций. М. : ЭКМОС, 2000. С. 115-117.
5. Пальченкова В. Истоки социального патроната над лицами, освобожденными из мест лишения свободы // Legea si Viata. 2013. Октябрь. С. 56.
6. Познышев С. В. Основы пенитенциарной науки. М.: Мосполиграф, 13-я тип. «Мысль печатника», 1923. С. 314-324.
7. Никитин А. М. Общественный контроль за деятельностью учреждений и органов, исполняющих наказания: исторический опыт // Вестник Московского университета МВД России. 2017. № 5. С. 192-194.
1. Golodov P. V. Probation in the Russian Federation: some problems of content and legal regulation // Penitentiary science. 2022. T. 16, No. 2 (58). P. 195.
2. Tkach N. How the probation law will work // Russian Agency of Legal and Judicial Information (RAPSI): online publication. 2023. February 17. URL: https://rapsinews.ru/legislation_publication/20230217/308694787.html?ysclid=loox6jel7j242043218 (access date: 11/07/2023).
3. Pishchelko A. V. Psychological and pedagogical foundations of resocialization of convicts: monograph. Domodedovo: RIKK of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, 1995. 88 p.
4. Stolyarenko A. M. Legal pedagogy: course of lectures. M.: EKMOS, 2000. pp. 115-117.
5. Palchenkova V. Origins of social patronage over persons released from prison // Legea si Viata. 2013. October. P. 56.
6. Poznyshev S. V. Fundamentals of penitentiary science. M.: Mospoligraf, 13th type. "The Printer's Thought," 1923, pp. 314-324.
7. Nikitin A. M. Public control over the activities of institutions and bodies executing punishment: historical experience // Vestnik of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2017. No. 5. pp. 192-194.
