CC BY
122
И. Г. Ребещенкова
ПАУЛЬ НАТОРП: ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ПЛАТОНИЗМА КАК «ПРЕДЧУВСТВИЯ» ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОГО ИДЕАЛИЗМА
Представители неокантианства как баденской, так и маргбургской школы на всем протяжении существования этого направления достаточно много внимания уделяли и личности Платона, и его философской системе. В этой связи можно напомнить о таких работах, как: «Die platonisch Ideenlehre psychologische entwickelt» Г. Когена (1866), «Plato» В. Виндельбанда (1901), «Platos Ideenlehre. Eine Einfuhrung in den Idealismus» П. Наторпа (1903).
В данном случае речь пойдет о трактовке ядра философской системы Платона — учения об идеях — одним из создателей маргбургской школы — Паулем Наторпом (1854-1924), изложенной им в упомянутой выше работе. Эта работа спустя пять лет после ее появления получила в нашей философской литературе высокую оценку. В частности, В. Зеньковский назвал ее «самым ценным и интересным явлением в литературе о Платоне» того времени (начала XX в.), «грандиозным комментарием» к платонизму, «оригинально задуманной и выполненной с редким мастерством работой», а самого Наторпа — «выдающимся знатоком Платона», который полон «живого философского сочувствия к Платону» и который вводит нас «в самую атмосферу философского творчества»1.
Наторп был убежден в том, что на протяжении многих веков учение Платона было не понято, что, по его словам, «впервые возрождение кантовского идеализма принесло и настоящее понимание Платона», что только с принятием кантианства можно разобраться в платонизме. Более того, учение Платона было представлено им как «предчувствие», как набросок и даже — как гениальное раскрытие системы трансцендентального идеализма.
У Наторпа в таком толковании платонизма были предшественники, например тот же Г. Коген, который в указанной выше статье видел в понятии «идея» античного философа активную функцию человеческого духа в процессе познания. Однако Наторп пошел дальше. Он предпринял попытку систематически и последовательно рассмо-
1 Зеньковский В. Платон в истолковании П. Наторпа // Вопросы философии и психологии. 1908. Кн. 95. С. 588, 589.
168
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2013. Том 14. Выпуск 3
треть эволюцию взглядов Платона на познание, поставив их в центр его философской системы, и показать их определяющее значение для онтологических, этических и религиозных его воззрений. Платонизм трактовался при этом совершенно в кантианском духе, именно как форма постижения тайны познания, а его внутренний пафос, его творческая основа — как все более глубокое проникновение в проблему знания, т. е. как гносеология по преимуществу.
Наторп стремился выяснить сущность «гносеологической потребности» Платона, ее истоки и место в структуре личности последнего и особенности ее реализации, принижая при этом значение «метафизической потребности». При этом надо помнить о существовании у Платона иных (эстетических, этических, религиозных) воззрений, которые предполагают реальность. Но все они были представлены немецким философом в качестве вторичных, побочных продуктов гносеологических воззрений.
Кантианский дух наторповского толкования платонизма отчетливо проявился в его убеждении в том, что на всем протяжении духовной эволюции древнегреческого философа под идеями понималась не сфера высшей реальности, не метафизические «вещи в себе», а положения чистого мышления, методы познания, т. е. то, что обосновывает бытие предметов. Говоря другими словами, чувственное бытие существует в силу причастности этому чистому бытию; эмпирические факты укорены в основных положениях мышления — основаниях действительности. Именно в этом видел Наторп методологический смысл платоновских «идей», составляющих принцип критического идеализма2.
Для доказательства правомерности интерпретации учения об идеях Платона как провозвестника критического трансцендентального идеализма и даже как того, что делает его (а не как принято считать — Аристотеля) отцом европейской науки, Наторп предпринял анализ платоновских диалогов в их хронологической последовательности.
Уже в ранних, преимущественно этических, диалогах Платона появились признаки выхода за пределы эмпирического, и как следствия — противопоставления идей и опыта. Уже в «Меноне» была обнаружена ясная и определенная мысль о том, что у нас есть знание, не получаемое из опыта (знание a priori), связанное с учением о воспоминании.
Что касается известного учения Платона о воспоминании, то надо заметить: его Наторп назвал серьезным уклонением в сторону психологизма, религиозномистическим, «поэтическим придатком» к его философской системе. Он считал, что Платон придал этой своей гипотезе, психологической по самой своей сути, большее значение, чем следовало бы сделать для логической интерпретации идей. Этот элемент психологизма в платонизме был обусловлен, по мнению этого неокантианца, другой его известной особенностью — поэтической образностью изложения. Понятно, что такая трактовка платоновского сюжета о воспоминании определялась известной борьбой неокантианцев против психологизма в теории познания.
Далее речь может идти о диалоге «Федр», главная цель которого усматривалась в развитии понятия и разработки формальной философии или диалектики. В нем выделяется «чистое» содержание, данное лишь в мышлении и благодаря ему. В этом
2 Natorp P. Platos Ideenlehre. Eine Einfuhrung in den Idealismus. Berlin, 1903. S. 150.
диалоге Платон говорил о том «первоначальном», что созерцала душа прежде чувственного опыта; он учил о том, что лишь воспоминание об этих чистых образах делает возможным чувственный опыт. Смысл этих рассуждений усматривался в признании чистого бытия, понятие которого не выводимо из чувственного опыта, который, более того, должен быть сведен к первому.
Известные рассуждения Сократа в диалоге «Теэтет» о майевтике были трактованы как утверждение наличия априорного знания. Он же содержит в себе известное положение теории познания о том, что всякое познание начинается с опыта, с чувственно данного материала. В «Федоне» Платон указал на два рода бытия — бытие неизменное и бытие преходящее, основание которых находится в двух, соответствующих им, родах суждений, т. к., согласно идеалистической сути кантианства, всякое бытие означает только функцию суждения и вне его не имеет никакого значения. Понимание априоризма и конструктивной сущности познания в кантовском духе обнаруживается Наторпом и в диалоге «Пир», в котором утверждается то, что Эрос стремится не к прекрасному, а к созданию прекрасного, не к занебесной «вещи в себе», а к полагаемому, «рождаемому» мышлением принципу3.
Результатом последовательного анализа платоновских диалогов, как было видно, с позиций, определенных Кантом, стало утверждение о том, что идеи — это «не вещи в себе», а методы познания, законы бытия; чувственные же вещи становятся предметом опыта, могут быть нами познаны, лишь потому, что логически ими обрабатываются. Говоря иначе, эмпирическое познание возможно лишь благодаря трансцендентальным условиям познания.
При этом проблематизировалось понятие «опыт» — излюбленный объект критического рассмотрения неокантианцев.
В диалоге «Парменид» Наторп усмотрел то, что мир понятий, обособленный от опыта, не представлял для Платона интереса. И далее, в «Софисте», «Филебе», «Ти-мее» им прослеживались такие процессы, как: «развертывание общего в эмпирическое», переход от логической природы суждений к опыту, раскрывающие методологический смысл платоновского учения об идеях как о нормах нашего мышления.
Интерес представляет то, что названо сверхчувственным опытом. Для Платона знание, не полученное из чувственного опыта, — это все-таки опытное знание, но в определенном смысле: в его основе лежит сверхчувственный опыт, воспоминание о котором создает априорное познание. Значение понимания сверхчувственного опыта так велико, что от него зависит решение вопроса о метафизическом смысле платоновских идей, о его метафизике вообще.
Стремление Наторпа выявить кантианские мотивы в платоновских диалогах привело к следующим выводам. Идеи у Платона — это не метафизические, а гносеологические и трансцендентальные понятия, нормы мышления как законы бытия, не оторванные от познающего мышления, выступающие как его определения и по-лагания. Идеи — это правила познания, регулирующие и процесс, и содержание последнего. «Вот почему лишь Кант объясняет нам вполне Платона; не войдя в дух кантианства, как он реконструируется кантианцами идеалистического толка, нельзя избежать той ошибки, которая привела к общему для всех историков непониманию Платона» — так резюмировал реконструкцию наторповского анализа эволюции
3 ИМогр Р РЫо8 МеепкЫе 8. 174.
учения об идеях Платона В. Зеньковский4. После реконструкции «остова» учения Платона с учетом концепции Наторпа далее можно предложить более подробный критический анализ его неокантианской интерпретации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зеньковский В. Платон в истолковании П. Наторпа // Вопросы философии и психологии. 1908. Кн. 95. С. 588-619.
2. Natorp P Platos Ideenlehre. Eine Einfuhrung in den Idealismus. Berlin, 1903.
4 Зеньковский В. Платон в истолковании П. Наторпа // Вопросы философии и психологии. C. 602.
