CC BY
50
И.Л. Морозов
ПАТРИОТИЗМ И МЕЖКУЛЬТУРНЫЙ ДИАЛОГ КАК ПАРАДИГМА БУДУЩЕГО ДЛЯ РОССИИ И ВСЕГО МИРА
Аннотация
Кризис и противоречивость процессов глобализации актуализируют запрос на поиск способов сохранения стратегической стабильности современной мировой политической системы. Акторы международного политического процесса сталкиваются с новыми вызовами и угрозами, разрабатывают модели внутренней устойчивости политических режимов. Политические лидеры ведущих государств, в том числе и России, видят возможный путь решения данных задач в опоре на патриотические идеологемы, на основе которых происходит выстраивание нового идеологического поля. Автор статьи анализирует исторически сформировавшиеся особенности российского понимания патриотизма, вскрывает факторы, затрудняющие в современной России формирование единой патриотической идеологии и прогнозирует три варианта дальнейшей эволюции идеологем. Инерционно-имперский вариант предполагается как наиболее вероятный. Предусматривается трактовка патриотизма в этатистской форме, милитаризация общественного сознания, образ Великой Отечественной войны как ключевой точки исторической памяти, возрастание политической роли христианства и ислама. Реформи-стско-националистический вариант
предусматривает изменение государственной политики в сторону смещения акцента именно на политическую роль русского народа, его историю, его победы, его незаменимую роль государст-вообразующей нации, обращение к культуре древнего славянства, укрепление национальной идентичности и
I. Morozov
PATRIOTISM AND INTERCULTURAL DIALOGUE AS A PARADIGM OF THE FUTURE FOR RUSSIA AND THE WORLD
Abstract
The crisis and the contradictoriness of the modern processes of globalization actualize the request for a search for ways to preserve the strategic stability of the modern world political system. The actors of the international political process are faced with new challenges and threats. This motivates them to create models of internal stability of political regimes. The political leaders of the leading states, including Russia, see a possible way of solving these problems in the based on patriotic ideologies, on the basis of which the new ideological field of the country is being built. The author analyzes the historically formed features of the Russian understanding of patriotism, reveals the factors that impede the formation of a single patriotic ideology in modern Russia and predicts three variants of the further evolution of the ideology. Inertial - imperial variant is supposed to be the most probable one. The interpretation of patriotism in etatist form is envisaged, the militarization of public consciousness, the image of the Great Patriotic War as a key point of historical memory, the growing political role of Christianity and Islam.
The reformist - nationalistic variant envisages changing the state policy towards shifting the emphasis to the political role of the Russian people, its history, its victories, its irreplaceable role of the state-forming nation, the appeal to the culture of ancient Slavs, the strengthening of the national identity and national consciousness of the Russian people. Reformist - liberal variant. This scenario is the least likely, since there are no
национального сознания русского народа. Реформистско-либеральный вариант. Данный сценарий наименее вероятен, поскольку естественных исторических предпосылок к нему в России нет. По итогам исследования автор статьи предполагает, что духовно-
нравственные ценности социального единства, предусмотренные российской государственной политикой в сфере патриотического воспитания граждан, могут стать сферами сближения позиций России и стран Европейского Союза, вынужденных реагировать на схожие по своему генезису проблемами. В сложившихся условиях у России, с опорой на собственный опыт этнокультурного многообразия, появляется шанс заявить о себе как о международной площадке эффективного межкультурного диалога в реалиях сегодняшнего дня.
natural historical preconditions for it in Russia.
According to the results of the research, the author of the article assumes that the spiritual and moral values of social unity provided for by Russian state policy in the sphere of patriotic education of citizens can become spheres of rapprochement between the positions of Russia and the countries of the European Union that are forced to react to similar problems. In the prevailing conditions, Russia, with reliance on its own experience of ethno-cultural diversity, has a chance to declare itself as an international platform for effective intercultural dialogue in the realities of today.
Ключевые слова:
патриотизм, идеология, идеологема, консерватизм, этатизм, либерализм, пропаганда, глобализация, кризис, Россия, Европейский Союз.
Key words:
patriotism, ideology, ideologeme, conservatism, statehood, liberalism, propaganda, globalization, crisis, Russia, European Union.
Более двух тысяч лет большая часть человечества в общих чертах развивалась в социально-экономическом параметре, определенном Западной цивилизацией. Данный вектор имел свои достоинства и недостатки, нёс человечеству как социальный прогресс, так и мировые войны, геноцид. Однако сейчас Запад уже не способен самостоятельно продолжать выполнять функции глобального управления, не может нести ответственность за судьбы народов планеты путем эффективного поддержания мира и безопасности. Но главная проблема Запада состоит в невозможности сформировать образ будущего для единого человечества.
Человеческая цивилизация усложнилась как трансформирующаяся взаимозависимая социально-экономическая система. Причем решающая фаза глобальной трансформации прошла в последние тридцать лет и приняла необратимый характер столь быстро, что поставила в тупик ведущих интеллектуалов нашего времени, поспешно выдвигавших теории и прогнозы, а затем отказывавшихся от них. Характерным примером является эволюция взглядов американского политолога Ф. Фукуямы - от апологетики США как эталона цивилизационного развития, до признания факта постепенного схода с демократического тренда [20; 17].
В современном мире моноэтничность утратила значение как государ-ствообразующий принцип, границы приобрели проницаемость для миграционных потоков и утратили значение барьера, которым один народ мог отделиться от другого. Все усилия государств остановить миргационные процессы с Юга на Север, с Востока на Запад в последнее десятилетие потерпели неудачу. Плотность и доступность информационных потоков, формирующих картину мира, приводит к тому, что все большее число граждан неблагополучных регионов планеты начинают считать своим домом весь мир, не утрачивая при этом чувства взаимосвязи со своими традициями, со своей цивилизацией. Активизировалась религия как универсальный регулятор сосуществования людей в социуме.
Мир вступил в эпоху многообразия как универсальной ценности и ключевого принципа экономического и духовного развития. Но как соединить принцип многообразия с универсальными трендами глобализации? Как сделать народы открытыми для свободного взаимопроникновения и взаимообогащения культур, не утрачивая при этом традиций, исторических духовных ценностей, переданных нам нашими предками? На подобные вопросы именно Западная цивилизация не сможет сегодня дать ответ. Запад испытывает проблемы не столько экономические или геополитические, но духовные, ментальные. Европа как единая цивилизация столкнулась с серьезнейшим вызовом своей идентичности, единству. Начавшийся процесс выхода Великобритании из Евросоюза, референдум о независимости Каталонии, политический протест лидеров Венгрии, Польши и ряда других Восточноевропейских стран, отказавшихся принимать мигрантов по назначенным руководством Евросоюза квотам - симптомы системного кризиса [23; 24, р. 81-88].
Современная Европа поражена двумя серьезными политико-социальными болезнями. Первый негативный тренд - это евроисламизм, псевдорелигиозный экстремизм. Произошла радикализация на религиозной почве пусть и в численном измерении незначительной, но агрессивной части европейских граждан и лиц без гражданства. Второй негативный тренд -постепенное возвращение в Европу национализма коренных жителей, казалось бы, навсегда вытравленного итогами Второй мировой войны.
Профессор М.Л. Энтин на примере политической истории Национального фронта во Франции обращает внимание на характерную эволюцию европейского истеблишмента: если в 2002 году неожиданный выход правого популиста Жан-Мари Ле Пена во второй тур президентских выборов вызвал
общенациональный шок, заставивший сплотиться все политические силы Франции и установить бойкот Ле Пену в СМИ, то в 2017 году его дочь и политическая преемница Марин Ле Пен не только была ожидаемым и прогнозируемым участником второго тура выборов, но и опиралась на значительную поддержку французского электората, выступала желанным гостем во французских СМИ, не воспринималась как «общенациональный политический аллерген», способный консолидировать против себя все иные политические силы страны [19, с. 11].
К сожалению, в поисках выхода из сложившегося кризиса идентичности, грозящего перерастанием в состояние стратегического хаоса, современная западная политическая и интеллектуальная элита не нашла более разумной попытки выхода, как ставка на пропагандистский фактор «российской угрозы» [21, р. 2-11]. Провокационная, русофобская активность идеологов Североатлантического альянса сместила акцент на националистические, агрессивные местечковые политические силы в сопредельных с Россией государствах. Это вынудило Российскую Федерацию дважды, в 2008 и 2014 гг. задействовать вооруженные силы для обеспечения безопасности не только русского, но и других народов. Причем и в грузинском (2008 г.), и в украинском (2014 г.) конфликтах Россия стремилась применять военную силу по возможности краткосрочно и ограниченно, не рассматривая в качестве врагов ни грузинский, ни украинский народы, считая граждан Грузии и России своими братьями по общей исторической судьбе, ставшими объектом нечистоплотной игры внешних сил. И сейчас Россия прилагает все усилия для нормализации отношений с Грузией и Украиной. Несмотря на все факторы внешнего противодействия, Россия будет продолжать усилия по преодолению искусственно сложившегося геополитического противостояния, стремиться найти вектор продвижения к духовно-культурному единству.
Российская геостратегическая и экономическая концепция «поворота на Восток», заключающаяся в постепенной переориентации фокуса как военно-политического, так и торгового сотрудничества с Европейского Союза на Китайскую Народную Республику, страны Ближнего и Среднего Востока, носит во многом вынужденный характер и не отменяет задач поиска путей нормализации отношений с «Большой Европой». Сейчас перед Брюсселем и Москвой стоит общая задача - поиск выхода из политического тупика, который осложняет экономическую ситуацию, как в России, так и в Европе.
Первой точкой российско-европейского соприкосновения может стать духовная сфера. Задача европейской цивилизации в современном мире конфликта идентичностей - это сохранить свою культуру, свою уникальность. Под влиянием негативных факторов европейцы вновь все глубже задумываются о своих исторических духовных ценностях - Бог, семья, патриотизм, твердая государственная власть. Но эти же ценности сейчас исповедует и сохраняет Россия. Возможно, Европе следует присмотреться к российскому поиску укрепления циви-лизационной идентичности [1, с. 92-98; 6, с. 86-89], а не впадать, солидаризируясь с политической элитой США, в демонстративную русофобию и порицание российского историко-духовного базиса.
Второй точкой соприкосновения является молодежь Евросоюза и России. Подрастающее «поколение миллениума» как в Европе, так и в России, меньшее значение придаёт политике, ее сознание не обременено идеологическим грузом памяти о «холодной войне». На первое место в отношениях молодежи выходит не политическая или национальная идентичность партнера, а доброжелательность, умение общаться, открытость для внешнего мира. Этим трендам весьма способствует продолжающееся распространение английского языка, снимающего лингвистические преграды в общении, а также общедоступность системы цифровых коммуникаций, особенно социальные сети. Чем большее значение политические руководители государств будут придавать реализации совместных программ молодежного обмена, тем скорее исчезнут взаимные негативные стереотипы между народами.
Европейским партнерам следует обратить внимание и на российскую модель национальной политики. Именно в России можно найти реально работающий «мультикультурализм» (плодотворное взаимообогащающее содружество различных этносов и конфессий в рамках одной политической территории), о крахе которого сожалеют политические лидеры на просторах Евросоюза. Российский опыт показывает, как разные этносы, культуры и религии могут автономно и относительно бесконфликтно сосуществовать в рамках единого государственного пространства, не подвергаясь ассимиляции со стороны большого этноса, не утрачивая свою самобытность, но и не впадая в сепаратизм.
Европе будет полезен российский опыт постсоветской интеграции, если существующая модель Европейского союза окажется в настолько глубоком кризисе, что встанет вопрос о поиске альтернативы. Россия прошла долгий и трудный путь от Беловежских соглашений 1991 года, разрушивших
Советский Союз, к созданию Евразийского экономического союза в 2015 году и в силу исторических традиций и географического положения приняла на себя роль координатора данного процесса. Конструируя образ будущего, Россия и Европа с высокой степенью вероятности будут опираться на патриотические идеологемы. Гораздо меньше внимания Россия уделяет феномену гражданской религии, консолидирующий потенциал которой пока не раскрыт в полной мере.
Патриотизм - это социальное чувство нравственного и в то же время политического характера, смысл которого кроется в любви к отечеству и способности совершить ради него альтруистический поступок даже в ущерб своим личным интересам. Гражданская религия трактуется многообразно. Этот феномен может пониматься абстрактно - как «религия вообще», без привязки к конкретному воплощению и именованию Бога и понимание его как некоей высшей закономерности Вселенной, а главной ценностью выступает достойная и безмятежная жизнь [3, с. 34-35]. Есть и другое понимание гражданской религии - наделение сакральным значением государства и его официальных символов, что позволяет человеку встать над своей конфессией в поликонфессиональной стране и исполнить свой государственный долг.
Особенности понимания патриотизма в России и странах Европы имеют свою специфику. Исторически свойственная России имперская модель политического устройства обрекала русскую цивилизацию на возведение в абсолютную ценность двух категорий - стремление к большой территории и стремление к большому количеству подданных. Именно в геополитической массивности и многолюдности правящие сословия или привилегированные социальные группы разных политических режимов России видели залог своей безопасности от внешних угроз и гарантию обеспечения материального благополучия. Стремление максимизировать показатели территориальных и демографических параметров российской цивилизации [18, с. 22-25] привели к тому, что процесс русского государственного строительства быстро и решительно перешагнул естественные этнотерриториальные рамки, после чего Россия «...впитала все богатство культуры евразийского геополитического пространства» [9, с. 248].
В отличие от Западной Европы, которая путем проб и ошибок эволюционировала от имперских принципов геополитического устройства к модели наций-государств, а затем к поиску путей к демократической конфедера-тивности, Россия принцип многонациональной симфонии ставила выше
принципа опоры на государствооборазующее историческое этнокультурное ядро, неодобрение понимания патриотизма как любви именно к своему народу (этносу), его обычаям, традициям, древним пантеистическим верованиям. Российское понимание патриотизма развилось преимущественно как служение государственным институтам, правящему сословию. Частично данные факторы обусловили и настороженность власти к любым формам народной патриотической самоорганизации. Если, как отмечал профессор Х.М. Росалес, применительно к европейской истории можно говорить о национальной и о конституционной идентичности, причем именно последняя воспроизводит «эмпирию патриотизма» [13, с. 99], то российская государственность воспринималась как предельно персонифицированная система власт-но-подданических отношений.
Главным субъектом патриотизма в России исторически выступало государство, право на разработку и реализацию патриотических программ закреплялось за соответствующими государственными структурами и реализо-вывалось через государственный аппарат, а все внегосударственные попытки проявления патриотических чувств воспринимались настороженно, как первый шаг к националистической угрозе. Вне власти, с точки зрения политической элиты, настоящего патриотизма быть не может, а могут быть только либо искренние националистические заблуждения, либо целенаправленные информационные диверсии с подачи внешних врагов.
Военизированное, милитаристическое понимание патриотизма - отличительная российская черта. Идеальным патриотом в историческом понимании был подданный, готовый по первому зову вселиться в казарму, не раздумывая выступить на защиту государственных интересов от внешних или внутренних врагов. В этом нет ничего общего с идеализированным историческим западным пониманием патриота [25] - свободного фермера, ведущего свое хозяйство на своей земле, но при необходимости берущего в руки свое ружье и объединившись с такими же соседями, дающего отпор врагу, в том числе и собственному правителю-тирану.
Обращает на себя внимание и другой факт - если история европейской цивилизации знает случаи, когда религиозные доктрины являлись обоснованием народных восстаний, а в Латинской Америке в рамках католицизма образовался даже феномен так называемой «теологии освобождения», толкнувшей ряд священников в леворадикальные партизанские отря-
ды, то в России ни церковь, ни византийская религиозная доктрина как таковые к восстанию против власти народ не вдохновляли.
Российская государственная идеология исторически базировалась на патриотических идеологемах (идеологема - отдельный смысловой элемент идеологии как системы) и когда они переставали работать, вслед за идеологической коррозией неизбежно следовал и крах российских государственных институтов в виду их слабой опоры на гражданское общество или отсутствие такового. Причем самая сильная, но в то же время и самая уязвимая позиция в российской идеологии - это образ будущего, связанный с исторической миссией российского государства. Пока данный образ коррелирует с историческими реалиями, российские подданные готовы терпеть опричнину, крепостное право, низкий уровень жизни, коллективизацию и политические репрессии. Как только этот образ исчезает, начинается либо социальный саботаж, либо прямое выступление социума против институтов власти. Утеря образа будущего на соответствующих исторических рубежах подорвала государственный строй как Российской Империи, так и Советского Союза. Но та же проблема - формирование образа будущего, стоит перед современной Россией, привычно сделавшей идеологическую ставку на воспитание патриотизма своих подданных. Однако можно выделить как минимум три фактора, затрудняющих формирование единого патриотического образа в самосознании российских граждан.
Первый фактор - усиливающееся социально-экономическое расслоение общества на богатые и бедные страты. На долю пяти процентов самых обеспеченных россиян приходится свыше восьмидесяти двух процентов богатства всех домохозяйств страны [4, с. 75].
Второй фактор - интенсивное возрождение этнорелигиозного самосознания национальностей Российской Федерации на фоне относительно ослабленного этнорелигиозного сознания русского народа. Разность этих «потенциалов» приводит к активной модели «колонизации» новых жизненных пространств представителями малых народов, представители которых интенсивно мигрируют с территории исторического проживания в уверенности, что среди массы «идеологически разряженного» русского населения им будет гораздо легче обретать устойчивые экономические и статусные позиции, чем среди традиционалистского социума соплеменников, максимально жестко регулирующим каналы вертикальной социальной мобильности. Российская политическая элита не спешит выравнивать ситуацию путем форсиро-
ванного развития русского национального самосознания из опасения, что это может привести к более деструктивным процессам, чем этнический криминал, закрепившийся в славянских городах.
Третий фактор - противоречивость в мировоззрении современной российской политической элиты. Жесткая антизападная риторика и даже угрозы сочетаются со стремлением активно пользоваться социально-экономическими достижениями Запада в личных целях: учить детей в западных вузах, лечить родственников в западных клиниках, покупать доли бизнеса и недвижимость, размещать финансовые активы. Это подрывает доверие к генерируемым элитой патриотическим идеологемам внутри российского социума.
В сложившейся ситуации представляется три возможных варианта эволюции патриотических идеологем в рамках попыток выстраивания целостной идеологии в России.
1. Инерционно-имперский вариант. Исходя из имеющихся тенденций государственной политики [5; 10; 12; 16], предполагается как наиболее вероятный, исходя из тенденций государственной политики. При данном сценарии предусматривается сохранение существующего понимания патриотизма в его выраженной этатистской форме, ставка на милитаризм, развитие положительного образа «силовиков-охранителей» как главной опоры социума, образ Великой Отечественной войны как ключевая точка исторической памяти [14, с. 73-82], возрастание политической роли христианства и ислама, подчеркивание вклада малых народов страны в героическое прошлое и не менее героическое настоящее. Исторический смысл существования русского народа будет трактоваться исключительно как составная часть многонационального российского народа, своеобразный «социальный цемент», функция которого соединять и сохранять малое и множественное, а не унифицировать его в единое по своему подобию.
Эксперты корпорации RAND выделяют пять ключевых элементов в системе национальных интересов России: защита государства и политического режима, сохранение влияния на страны «ближнего зарубежья», закрепление международного статуса России как великой державы, обеспечение невмешательства в свои внутренние дела, равноправные политические и экономические отношения с великими державами [22, р. 7-31]. Инерционно-имперский вариант выстраивания внутригосударственных смысловых конструкций оптимально подходит для обслуживания данных элементов. Основной риск при
реализации этого сценария - постепенно может наступить коррозия общенациональной идеи на фоне обостряющегося экономического кризиса, а также под воздействием указанных выше трех негативных факторов.
Сама стратегия действий российской политической элиты находится в состоянии постоянной трансформации, рефлексируя изменения на международной арене и внутри страны. Как отмечал профессор А.Г. Большаков: «Политическая система, сложившаяся в России в постсоветский период, включает в себя одновременно авторитарные и демократические практики, а их баланс постоянно колеблется» [2, с. 178].
Вытесненные в подполье межэтнические и межрелигиозные противоречия могут перейти в горячую фазу социального конфликта неожиданно для государственной власти. Российская Федерация рискует повторить путь СССР, что обусловлено смысловой уязвимостью современных идеологических конструкций, иногда основанных на искажении или упрощении исторических фактов, конструировании исторических мифов и формировании «образа врага», который, впрочем, быстро ослабляется в сознании россиян: «...если в ноябре 2014 г. 84% опрошенных "Левада-Центром" считали, что у сегодняшней России есть враги, то в декабре 2016 г. такое мнение имели 68%» [7, с. 57].
2. Реформистско-националистический вариант предусматривает изменение государственной политики в сторону смещения акцента именно на русский народ, его историю, его победы, его незаменимую роль государст-вообразующей нации. Обращение к культуре древнего славянства, укрепление национальной идентичности и национального сознания русского народа, формировании в рамках современной России Республики Русь и превращение России в полноценную федерацию как добровольное политическое содружество разных народов. Данного сценария российский политический класс стремится избежать всеми возможными средствами ввиду его очевидной опасности - вероятность утраты контроля над социально-политическими процессами со стороны правящей элиты, появление вождей популистского толка «снизу», радикализация общественных настроений, распад страны.
3. Реформистско-либеральный вариант. Данный сценарий наименее вероятен, поскольку естественных исторических предпосылок к нему в России нет. Попытка тотальной либерализации экономики и демократизации политической системы государства в 90-е годы ХХ века во время президентства Б.Н. Ельцина вызвали противодействие со стороны значительных страт
социума и обеспечили переход политической власти в руки консерватора-этатиста В.В. Путина, что парадоксальным образом ужилось с консьюмери-зацией массового сознания граждан.
Данный вариант сценария предполагал бы появление в России приемлемой для всех социальных, этнических и религиозных групп универсальной идеологии совместного существования, понимаемого как состояние экономического процветания и социальной безопасности, достигаемого и поддерживаемого исключительно совместными усилиями при максимальной открытости внешнему миру; демилитаризацию общественного политического сознания; ослабление сакральности, а в конченом итоге и централизованности политической власти; развитие институтов гражданского общества; предпочтение идеологем культурно-цивилизационной открытости и взаимосвязанности [15]; гражданская религия, идущая на смену традиционным иерархическим церковным организациям.
В современном мире открытых пространств (экономического, информационного, социально-коммуникативного и, с некоторыми оговорками, геополитического пространства) неизбежно проиграют те политические стратегии, которые основываются на стремлении к «возведению стен» между народами и выиграют те, которые умеют «наводить мосты» между ними. Глобализация не только открыла народам новые возможности к развитию, но и вызвала ряд отрицательных эффектов, одним из которых стал кризис национальной идентичности, рассогласованность в стремлениях к открытому миру без границ, единому человечеству как социальной общности, и необходимостью ужесточать антитеррористическую политику и миграционное законодательство. Значительная часть мигрантов, переселяющихся на европейские пространства с Ближнего Востока, Африки и других регионов планеты, оказалась не готова к восприятию западных ценностей: демократия, либерализм, гуманизм, индивидуализм, вторичность религии в политическом процессе, развитое правовое сознание.
Столкнувшись с проблемами интеграции миграционных потоков в европейский социум, политические лидеры Европейского Союза, вполне обоснованно отказавшиеся от политики принудительной ассимиляции нового населения, на современном этапе развития ситуации вынуждены решать не только проблему, связанную с мигрантами, но искать ответ на вызов единой идентичности уже самих европейских народов. Российский исторический опыт демонстрирует, что в едином политическом пространстве могут относи-
тельно бесконфликтно сосуществовать и взаимодействовать разные этнич-ности, конфессии, социальные страты [11, с. 87-91; 8, с. 43-49]. Связующим звеном этих элементов является государственный патриотизм, понимаемый как умение поставить личные интересы на службу общественным, защищать общегосударственные интересы, не утрачивая при этом своей локальной идентичности.
Двуглавый орел Российского государственного герба символизирует не только евразийский характер государственной власти. Он символизирует историческую готовность России к диалогу культур Запада и Востока. Тактичная, осторожная работа российской дипломатии (государственной и общественной «народной»), умение уклоняться от политических провокаций - неизбежно принесут положительный результат. Международные программы студенческого и школьного обмена, совместные научные конференции, культурно-исторические выставки, спортивные мероприятия лишь некоторые из инструментов «мягкой силы», задача которых сформировать положительный образ России в восприятии как рядовых граждан Европейского Союза, так и представителей политических элит как закономерный шаг к формированию парадигмы формирования Большой Европы от Атлантики до Тихого океана.
Литература
1. Бессонова Т.Н. Межконфессиональное взаимодействие как путь к цивилиза-ционному патриотизму // Этносоциум и межнациональная культура. 2011. №10(42).
2. Большаков А.Г. Наша политическая трансформация: завершение или пауза? // Полис. Политические исследования. 2013. №2.
3. Гостев А. Гражданская религия и военная организация государства: опыт США // Зарубежное военное обозрение. 2016. № 1. С. 34-41.
4. Гонтмахер Е. Государственные финансы и бизнес в России: в поисках баланса // Мировая экономика и международные отношения. 2014. №11.
5. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом Президента Российской Федерации от 5 декабря 2016 г. №646. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_208191/ (дата обращения 29.02.2018).
6. Ефанова Е.В. Трансформация системы демократических ценностей в современном российском обществе // Консервативные традиции и либеральные ценности в постсоциалистической России. Сб. науч. ст. Саратов: Поволжский институт управления им. П.А. Столыпина, 2016.
7. Козырев Г.И. Образ внешнего врага как фактор легитимации политического режима в современной России // Социс.2018. №1.
8. Матвиенко Е.А. Толерантность и безопасность: диалектика взаимодействия // Актуальные проблемы в области гуманитарных наук: от теории к практике. Сб. ст. Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2016.
9. Нарыков Н.В. Социокультурный подход к национальной идее, отечеству, патриотизму // Общество и право. 2014. №1(47).
10. О патриотическом и духовно-нравственном воспитании в Волгоградской области: Закон от 5 декабря 2016 года №123-ОД. URL: http://docs.cntd.ru/document/444865743 (дата обращения 24.01.2018).
11. Панкратов С.А. Идейные и духовно-нравственные основы модернизации РФ в контексте институционализации современной публичной политики // Духовно-нравственные основы идеологии российской государственности на современном этапе. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. Краснодар: Диапа-зон-В, 2017.
12. Постановление Правительства Российской Федерации от 30 декабря 2015 года №1493 «Об утверждении государственной программы «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации» на 2016-2020 годы». Информационно-правовой портал - «Гарант». URL: http://base.garant.ru/71296398/ (дата обращения 24.01.2018).
13. Росалес Х.М. Воспитание гражданской идентичности: об отношениях между национализмом и патриотизмом // Полис. 1999. №6.
14. Серебрянников В.В. О патриотизме как объекте науки // Духовный потенциал Великой Победы и современный патриотизм: Материалы заседания Философского клуба Ассоциации «Мегапир». М.: Книга и бизнес, 2003.
15. Спасский Н. Остров Россия // Россия в глобальной политике. 2017. №6.
16. Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017-2030 годы. Утверждена Указом Президента РФ от 09.05.2017 №203. URL: http://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_216363/ (дата обращения 29.02.2018).
17. Фукуяма Ф. Угасание государственного порядка. М.: АСТ 2017.
18. Харыбин А.Н. Россия как Суша - историко-геополитический анализ // Научный вестник ВФ РАНХиГС. Серия «Политология и социология». 2015. №3.
19. Энтин М., Энтина К. От мирового либерального порядка к нормализации международных отношений // Мировая экономика и международные отношения. 2017. №12.
20. Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York: Free Press, 1992.
21. Paul C., Matthews M. The Russian "Firehose of Falsehood" Propaganda Model. Why It Might Work and Options to Counter It. Santa Monica, Calif.: Published by the RAND Corporation, 2016.
22. Radin A., Reach C.B. Russian Views of the International Order. Santa Monica, Calif.: Published by the RAND Corporation, 2017.
23. Ries C., Hafner M., Smith T. After Brexit. Alternate forms of Brexit and their implications for the United Kingdom, the European Union and the United States. Santa Monica, Calif.: Published by the RAND Corporation, 2017.
24. Scuira L. Brexit beyond borders: Beginning of the EU collapse and return to nationalism // Journal of International Affairs. 2017. Vol. 70. Nbr. 2. URL: https://law-journals-books.vlex.com/vid/brexit-beyond-borders-beginning-
699961457?_ga=2.180642791.1568377944.1516804873-1802747887.1516804873 (дата обращения 24.01.2018).
25. Thurman R. Is gun ownership an act of patriotism? // Shooting Industry. 2014. Vol. 59. Nbr. 8. URL: https://law-journals-books.vlex.com/vid/is-gun-ownership-an-636349741 (дата обращения 24.01.2018).
References
1. Bessonova T.N. Mezhkonfessional'noe vzaimodeistvie kak put' k tsivilizatsion-nomu patriotizmu. Etnosotsium i mezhnatsional'naya kul'tura. 2011. №10(42).
2. Bol'shakov A.G. Nasha politicheskaya transformatsiya: zavershenie ili pauza? Polis. Politicheskie issledovaniya. 2013. №2.
3. Gostev A. Grazhdanskaya religiya i voennaya organizatsiya gosudarstva: opyt SShA. Zarubezhnoe voennoe obozrenie. 2016. № 1. S. 34-41.
4. Gontmakher E. Gosudarstvennye finansy i biznes v Rossii: v poiskakh balansa. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2014. №11.
5. Doktrina informatsionnoi bezopasnosti Rossiiskoi Federatsii. Utverzhdena Ukazom Prezidenta Rossiiskoi Federatsii ot 5 dekabrya 2016 g. №646. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_208191/ (data obrashcheniya 29.02.2018).
6. Efanova E.V. Transformatsiya sistemy demokraticheskikh tsennostei v sovremennom rossiiskom obshchestve. Konservativnye traditsii i liberal'nye tsennosti v postsotsialisticheskoi Rossii. Sb. nauch. st. Saratov: Po-volzhskii institut upravleniya im. P.A. Stolypina, 2016.
7. Kozyrev G.I. Obraz vneshnego vraga kak faktor legitimatsii politicheskogo rez-hima v sovremennoi Rossii. Sotsis. 2018. №1.
8. Matvienko E.A. Tolerantnost' i bezopasnost': dialektika vzaimodeistviya. Aktu-al'nye problemy v oblasti gumanitarnykh nauk: ot teorii k praktike. Sb. st. Nizhnii Novgorod: Nizhegorodskaya akademiya MVD Rossii, 2016.
9. Narykov N.V. Sotsiokul'turnyi podkhod k natsional'noi idee, otechestvu, patri-otizmu. Obshchestvo i pravo. 2014. №1(47).
10. O patrioticheskom i dukhovno-nravstvennom vospitanii v Volgogradskoi oblasti: Zakon ot 5 dekabrya 2016 goda № 123-OD. URL: http://docs.cntd.ru/document/444865743 (data obrashcheniya 24.01.2018).
11. Pankratov S.A. Ideinye i dukhovno-nravstvennye osnovy modernizatsii RF v kontekste institutsionalizatsii sovremennoi publichnoi politiki. Dukhovno-nravstvennye osnovy ideologii rossiiskoi gosudarstvenno-sti na sovremennom etape. Materialy Vseros-siiskoi nauchno-prakticheskoi konferentsii. Krasnodar: Diapazon-V, 2017.
12. Postanovlenie Pravitel'stva Rossiiskoi Federatsii ot 30 dekabrya 2015 goda №1493 «Ob utverzhdenii gosudarstvennoi programmy «Patrioticheskoe vospitanie grazhdan Rossiiskoi Federatsii» na 2016-2020 gody». Informatsionno-pravovoi portal -«Garant». URL: http://base.garant.ru/71296398/ (data obrashcheniya 24.01.2018).
13. Rosales Kh.M. Vospitanie grazhdanskoi identichnosti: ob otnosheniyakh mezhdu natsionalizmom i patriotizmom. Polis. 1999. №6.
14. Serebryannikov V.V. O patriotizme kak ob"ekte nauki. Dukhovnyi potentsial Ve-likoi Pobedy i sovremennyi patriotizm: Materialy zasedaniya Filosofskogo kluba Assotsiatsii «Megapir». M.: Kniga i biznes, 2003.
15. Spasskii N. Ostrov Rossiya. Rossiya v global'noi politike. 2017. №6.
16. Strategiya razvitiya informatsionnogo obshchestva v Rossiiskoi Federatsii na 2017 - 2030 gody. Utverzhdena Ukazom Prezidenta RF ot 09.05.2017 №203. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_216363/ (data obrashcheniya 29.02.2018).
17. Fukuyama F. Ugasanie gosudarstvennogo poryadka. M.: AST 2017.
18. Kharybin A.N. Rossiya kak Susha - istoriko-geopoliticheskii analiz. Nauchnyi vestnik VF RANKhiGS. Seriya «Politologiya i sotsiologiya». 2015. №3.
19. Entin M., Entina K. Ot mirovogo liberal'nogo poryadka k normalizatsii mezhdu-narodnykh otnoshenii. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2017. №12.
20. Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York: Free Press, 1992.
21. Paul C., Matthews M. The Russian "Firehose of Falsehood" Propaganda Model. Why It Might Work and Options to Counter It. Santa Monica, Calif.: Pub-lished by the RAND Corporation, 2016.
22. Radin A., Reach C.B. Russian Views of the International Order. Santa Monica, Calif.: Published by the RAND Corporation, 2017.
23. Ries C., Hafner M., Smith T. After Brexit. Alternate forms of Brexit and their implications for the United Kingdom, the European Union and the United States. Santa Monica, Calif.: Published by the RAND Corporation, 2017.
24. Scuira L. Brexit beyond borders: Beginning of the EU collapse and re-turn to nationalism. Journal of International Affairs. 2017. Vol. 70. Nbr. 2. URL: https://law-journals-books.vlex.com/vid/brexit-beyond-borders-beginning-699961457?_ga=2.180642791. 1568377944.1516804873-1802747887.1516804873 (data obrashcheniya 24.01.2018).
25. Thurman R. Is gun ownership an act of patriotism? Shooting Indus-try. 2014. Vol. 59. Nbr. 8. URL: https://law-journals-books.vlex.com/vid/is-gun-ownership-an-636349741 (data obrashcheniya 24.01.2018).
