CC BY
29
ПАРТИЙНЫЕ ДИСКУССИИ 1923-1924 ГГ. И КОРРЕКТИРОВКА СТАЛИНСКОЙ ПОЛИТИКИ РЕГУЛИРОВАНИЯ ПЕРИОДИЧЕСКОЙ ПЕЧАТИ
В.М. Азаренко, учитель истории средней школы №
Огромная работа, проводившаяся РКП(б) в плане совершенствования регулирования печати, вчерне была завершена в первой половине 1923 г. В основных пунктах рабочие органы ЦК замкнули на себе ведомственные аппараты, стали в главных чертах определять текущую и перспективную политику в данной сфере. Несомненно, решающую роль в этом сыграл Сталин, имевший все основания в организационном отчете XII съезду партии аттестовать печать как один из основных «приводных ремней», соединяющих РКП(б) и пролетариат. Скрывавшие огромные перемены в области печати, довольно абстрактные размышления о «приводных ремнях» вряд ли могли быть понятны стороннему читателю. Наивно искать детальную проработку организационной механики в съездовских выступлениях, а тем более в открытой печати. Даже руководителям-газетчикам они остались не вполне понятыми. Вот почему уже после съезда Сталин обрушился с двумя статьями (весьма редкий случай!) на Б. Ингулова, обвиненного в том, что он «упустил из виду важнейшую организационную роль печати» [1].
Новые подходы Сталина к прессе особенно отчетливо отразились в частных замечаниях. Для периода XII съезда особо следует выделить острую критику печати, в которую «часто проникают, в некоторых статьях, иронические нотки по адресу губкомов, часто высмеивают губкомы, недооценивается их деятельность». Заявляя, «что губкомы - это основная опора нашей партии» и «без них... партия осталась бы без почвы», Сталин тут же подчеркивал, что даже склоки в них «являются вполне здоровыми и законными». Итак, сопоставим очевидные факты: критика в печати - неоправданна, склоки в губкомах - естественны. Любопытны и другие съездовские картинки. В заключительном слове по отчету Сталин весьма презрительно отозвался о предсъездовских дискуссионных листках, где «вкривь и вкось, разбирают и толкуют о деятельности ЦК» и вслед за этим обрушился на «демократическую маниловщину» [2].
Такие уроки были доходчивее и запоминались партийцам гораздо лучше. Например, А. Микоян писал об обещании Сталина дискуссантам, подобным редактору «Труда» В. Косиору, что они «расшибут себе голову» об единство ЦК, встреченном «делегатами съезда с особым удовлетворением» и поднявшем его «авторитет в глазах каждого из нас» [3].Заметим, что эта угроза адресовалась всем участникам дискуссии в печати. Специальные сводки с анализом результатов дискуссии, с подборками газетных вырезок уже тогда направлялись из АПО Сталину персонально [4].
Приведенные примеры обнаруживают одну из характернейших и наиболее стойких черт сталинской позиции в 20-е годы - крайнюю нетерпимость к дискуссиям. В «дискуссии по партстроительству» Сталин полупрезрительно говорил о «дискуссионных статейках в «Правде»», накануне столкновения с «новой оппозицией» склонен к компромиссу, при условии отказа от перенесения разногласий в печать и в выступления членов Политбюро и т.д. Вместе с тем, его позиция не упрощенно-примитивна. Несмотря на постепенное сужение дискуссионного поля, внешне Сталин - сторонник диалога. На XIII партконференции он не соглашается с тем, «что ЦК должен был запретить печатание статьи Троцкого», в тезисах XV конференции полагает «необходимым свободное обсуждение вопросов разногласий в теоретических журналах нашей партии» и т.д. [5].
И все же он не стремился к лобовому столкновению в печати с равновеликими величинами. Жертвами его гнева становились лишь функционеры второго порядка. Вот почему после XII съезда объектом критики генсека стал
40 г. Краснодара
Б. Ингулов, а не Л. Троцкий, выступивший с рядом острых статей («Мысли о партии», «Внимание к теории»), почти открыто критических по отношению к коллегам по Политбюро, в т.ч. к Сталину, поднимавших проблемы «близорукого практицизма», «опасности перерождения» партии и др. [6]. Время для решающей битвы еще явно не пришло.
Тем не менее, начало полосы дискуссионных сражений заметно обострило интерес Сталина к проблемам регулирования печати. Уже первое крупное столкновение обнаружило недостатки в системе контроля за прессой. Казалось, действия большинства проведены строго «по науке». «Фактически Сталин, Зиновьев, Каменев в 1923 г. использовали прием Ленина, который он применил в 1921 г. во время дискуссии о профсоюзах, спровоцировав Троцкого на выступление». Добавим, что Сталин и копировал, и развивал далее ленинские приемы. К примеру, прямой аналогией представляется его попытка свернуть дискуссию статьей от 15 декабря, точно так же, как статьей «Кризис партии» (21.01.21 г.) ее виртуозно «закруглил» Ленин. Даже периодизация дискуссии была выстроена им похоже. С другой стороны, если в 1921 г., в условиях острого бумажного кризиса, Ленин просто захватывал скудные запасы, то Сталин сделал ставку на контроль над редакцией «Правды», направив туда своего помощника А. Назаретяна в качестве завотделом «Партжизни», что привело к скандалу в Политбюро [7].
В целом, неконтролируемая активность прессы в ходе дискуссии 1923/24 гг. потребовала принятия эффективных мер по ее предотвращению в будущем. В этой связи была проделана огромная работа, следы которой отчасти обнаруживает уже перенасыщенный цифровыми данными доклад Сталина на XIII съезде. Эти и дальнейшие перемены проходили под руководством подлинного детища «дискуссии по партстроительству» - Отдела печати. Помимо серьезной организационной работы, с 1924 г. Сталин предпринял решительные шаги по созданию имиджа теоретика. Это неизбежно скорректировало его отношение к периодике. Собственно, и ранее, в 1921-22 гг., Сталин довольно заметен как публицист. И хотя его активность уступала многим, в затрагивавших «вождей» решениях Оргбюро «о мобилизации для журналистской работы» он как минимум входил в первую пятерку [8]. Теперь Сталин провел большое наступление. С апреля 1924 г. начинает выходить теоретический двухнедельник «Большевик», в апреле-мае появляются в «Правде» его лекции «Об основах ленинизма». В итоге, за период с XIII по XIV съезд он поместил в «Правде» 21 публикацию. Конечно, это впятеро меньше чем у Зиновьева и вчетверо - у Каменева [9], но для Сталина прогресс очевиден. Уловив настроение вождя, руководство Информот-дела ЦК даже включило его в группу «литераторов» «Справочника руководящих работников центральных и местных учреждений». Кстати, помимо Сталина, из действительных лидеров партии туда попали лишь Каменев и Бухарин [10]. В принципе, этот «комплимент» довольно забавен. Ведь уже в 1925 г. в своей переписке Сталин философски указал на закономерность и необходимость «отмирания целого ряда старых руководителей из литераторов и старых «вождей»» [11].
С теоретическими притязаниями, в конечном счете, оказался связанным и известный демарш Сталина в партийной печати, принципиально скорректировавший тактику его дальнейшего участия в фракционной борьбе. В докладе на курсах секретарей укомов 17 июня 1924 г., опубликованном в «Правде», он выступил с довольно резкой критикой в адрес Зиновьева и Каменева. Первая проба сил оказалась не-
удачной. Узкое совещание «руководящих товарищей, человек 15-17» тут же осудило его, причем «все решительно протестовали против того, что такие вещи делаются через печать». Фактически генсек стал новатором, разрушителем традиционных форм работы с печатью. Как верно подметил Г. Зиновьев: «Сталин сделал самое решительное выступление против «ядра» через газеты, оно и разложило это ядро» [12]. Кстати, именно в это время Сталин вновь активно интересуется проблемами печати, в частности, публикует статью «О рабкорах». На наш взгляд, выступление генсека обозначило переход к следующему этапу фракционной борьбы, на котором периодике отводилась по-настоящему серьезная роль.
Литература
1. Сталин И.В. Сочинения. М., 1947. Т. 5. С. 203-204, 282.
2. Там же. С. 215-216, 223, 225.
3. МикоянА.И. В начале двадцатых... М., 1975. С. 292.
4. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 60. Д. 411. Л.Л. 120-122.
5. Сталин И.В. Сочинения. М., 1947. Т. 5. С. 368; Т. 7. С. 388-389; Т. 6. С. 33; Т. 8. С. 226.
6. Правда. 1923. 1 мая, 6 мая.
7. РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. д. 157. л. 17; Ф. 17. Оп. 3. д. 406. л. 9.
8. РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 60. Л. 56; Д. 61. Л. 65.
9. Печать СССР к 14 съезду РКП(б). Сб. статей и материалов. М.-Л., 1926. С. 220.
10. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 68. Л. 681. Л.Л. 175-177, 188.
11. Сталин И.В. Сочинения. М., 1947. Т. 7. С. 43.
12. Зиновьев Г.Е. Наши разногласия. Содоклад по по-литотчету ЦК на XIV съезде РКП(б) и заключительное слово по содокладу. М.-Л., 1926. С. 85.
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМ СОХРАНЕНИЯ АЗОВСКИХ РЫБНЫХ РЕСУРСОВ КУБАНИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ. (К ИСТОРИИ ВОПРОСА)
А.С. Кузнецова, кандидат исторических наук, ст. преподаватель кафедры всеобщей истории Славянского-на-Кубани государственного педагогического института
На сегодняшний день одной из глобальных проблем человечества является критическое состояние природной среды. Нерациональное использование природных богатств, мировые и локальные войны заставляют государства рассматривать экологические проблемы как приоритетные. В этой связи «возросла роль науки в организации охраны окружающей среды, в практической деятельности государственных структур и общества в целом, усилился интерес к обобщению и осмыслению прошлого опыта природоохранительной деятельности» [1].
Актуальна и проблема экологического образования и воспитания граждан. В решении ее помогут региональные исследования, направленные на изучение природных особенностей той или иной местности, показом уникальности каждого уголка России и необходимости сохранения этого богатства. Здесь не обойтись без интеграции гуманитарных и точных наук, таких как история, география, биология, экология, статистика и т.д.
Интерес непосредственно к азовскому рыболовству не случаен. В рыбной отрасли России азовский рыбный промысел сегодня занимает хотя и небольшое, но важное место. Это обусловлено уже тем, что по своим гидробиологическим характеристикам Азовское море является совершенно уникальным, а добываемая здесь рыба с античных времен относилась к редким деликатесам. Соответственно, история азовского рыболовства богата разнообразными событиями, яркими персоналиями. С ней связана жизнь поселков, хуторов, станиц и городов.
В данной связи особенно прискорбно, что в последние годы азовское рыбное хозяйство переживает крайне неблагоприятные времена. Резкое падение уловов, сократившихся почти в 30 раз за последние 70 лет, не может не поражать. В результате «чрезмерного загрязнения вод Азовского моря нефтепродуктами, тяжелыми металлами, пестицидами, фенолами и другими ядохимикатами ежегодно наблюдается массовая гибель ценных видов рыб в Азовском море» [2]. Кризис некогда самого продуктивного моря в мире, где добывались высокоценные виды рыб, требует внимания, осмысления. Как ни в каком другом регионе, здесь на примере далеко не ведущего рыболовного бассейна особенно разительно видны те глобальные проблемы, которые завтра могут определить судьбу всего человечества.
Проблема критического состояния азовского бассейна не нова, поэтому особо важно обратиться к истории ее изучения и решения. Это поможет более детальному анализу и разработке путей выхода из создавшегося экологического кризиса.
Вторая половина XIX в. характеризуется бурным развитием капиталистических отношений в России. Погоня за прибылью нередко приводила к истощению природных богатств, полной их выработке. Похожая ситуация наблюдалась и на азовских рыбных промыслах, где в результате хозяйствования ряда откупщиков остро встала проблема сохранения и пополнения рыбных богатств, привлекшая внимание исследователей.
В 1871 г. выходит работа Н.Я. Данилевского «Описание рыболовства на Черном и Азовском морях», которая явилась результатом исследования положения дел на рыбных ловлях в 1860 г. Она интересна как специальным обращением к теме, так и описанием качественно новой ситуации, сложившейся в азовской рыбной отрасли в пореформенный период. Автор не только указывал на существующие проблемы, но и предлагал систему мер, при выполнении которых возможно сохранение и умножение рыбных запасов в Азовском бассейне [3]. Подробно останавливаясь на выгодных для естественного размножения рыбы условиях устьев, протоков и лиманов, связанных с р. Кубань, главным рукавом Кубани он признавал р. Протоку. С похвалой он отзывался о действиях казаков по запрету лова рыбы не только в гирлах, но и прилегающих морских заливах. С негодованием Данилевский, писал о самовольном и безрассудном распоряжении протоками и ериками, которые то забиваются, то раскапываются, смотря по надобности или прихоти откупщиков и отдельных станичных обществ.
Указывая на неопределенность закона в отношении установления пространства моря от берега вглубь, на которое кубанцы имеют исключительное право, Данилевский совершенно определенно высказывался за необходимость выделения морского участка для кубанцев, как это установлено для уральцев и терцев. Это мотивировалось, во-первых, тем, что никто, кроме черноморцев, рыболовством у береговых их владений не пользуется, во-вторых, тем, что в статьях 431 и 432 Устава о благоустройстве казачьих селений, очевидно, имелось в виду оградить право черноморцев от всяких посторонних обловов, и, в-третьих, тем, что некоторые черноморские постановления о морском лове, весьма полезные в рыболовном отношении, как, например, запрещение выставлять крючковую снасть ближе 7 верст от берега и совершенное запрещение этой снасти между оконечностями кос Комышеватой и Ачуевской, охраняющими вход рыбы в гирла Ясенское и Ахтарское, оказались бы не имеющими законного основания, если бы море на известное расстояние от берега не было признано находящимся в исключительной собственности Кубанского казачьего войска [4].
