CC BY
359
И.Г. Ковалев
Партийная модернизация в стране традиций
Аннотация. В статье анализируется процесс модернизации партийно-политической системы Великобритании в начале XXI в. Рассматриваются основные направления и аспекты законодательного регулирования деятельности партий в Соединенном Королевстве. Определяются современные тенденции развития политической борьбы в стране и особенности проведения избирательных кампаний. Выделяются ключевые этапы перестройки организационной структуры и руководящих органов ведущих британских партий. Исследуются главные направления поиска новых идейных ориентиров и мер по укреплению социальной базы партий.
Abstract. The article evaluates the modernization process of the party-political system in the UK at the beginning of XXI century. The main directions and aspects of legislative regulation of the activities of parties in the United Kingdom are considered. Modern trends and the rationale of the political struggle in the country and especially electoral campaigns are defined. The author identifies the key stages of the reform of the organizational structures and the governing bodies of the main British parties. The article examines main search directions for new ideological orientations and measures to strengthen social basis of the parties.
Ключевые слова: Великобритания, Консервативная партия, Лейбористская партия, партийная система, парламентские выборы, модернизация.
Keywords: Great Britain, Conservative party, Labour party, party system, general elections, modernization.
История возникновения и развития партийно-политической системы, особенности организационной структуры и руководящих органов партий, принципы организации и проведения избирательных кампаний разного уровня насчитывают в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии не одно столетие. Британские традиции двухпартийности, мажоритарная система относительного большинства, фракционный принцип работы парламента стали образцом для подражания, были впоследствии заимствованы многими другими странами и получили широкое распространение. При этом сама эта эталонная партийно-политическая система на протяжении всей истории своего существования постоянно эволюционировала, подвергалась неоднократным модернизациям и стремилась наиболее адекватно соответствовать текущим социально-экономическим реалиям. Важно отметить, что если в прежние времена такие изменения проходили неторопливо, часто вынужденно и с очевидным стремлением сохранить, по возможности, ключевые вековые традиции, то в последние десятилетия процесс перестройки британской партийно-политической системы не только серьезно интенсифицировался, но и стал всеобъемлющим, охватил ее важнейшие составные части и уровни.
Законодательное регулирование деятельности партий
Как известно, вплоть до конца ХХ в. как процедура создания политических партий в Великобритании, так и правила осуществления ими своей деятельности, никак не были закреплены в законодательстве. Партии функционировали, опираясь исключительно на традиции и неписаные конституционные соглашения, сложившиеся в результате многовековой парламентской практики. Считалось, что граждане вправе объединяться в любые общественные и политические группировки без всякого предварительного разрешения в том случае, если заявленные ими цели и программные установки не противоречили действующему законодательству, а сами эти структуры не носили тайного характера. Все вопросы, которые могли возникнуть в связи с функционированием политических партий, их правами и обязанностями, традиционно разрешались исключительно в судебном порядке.
Однако на рубеже ХХ и XXI вв. эта модель была существенно изменена. Первым шагом в этом направлении стало принятие в 1998 г. Акта о регистрации политических партий, согласно которому вводилась практика составления государственного реестра организаций, собирающихся участвовать в европейских, общенациональных и региональных выборах [Registration...]. Спустя два года это нововведение было дополнено и конкретизировано статьями Акта о политических партиях, выборах и референдуме. В частности, функции регистрации политических партий передавались в ведение Избирательной комиссии, а сам реестр подразделялся на две части. Первая - для партий, действующих и собирающихся участвовать в выборах на территории Великобритании или какой-либо ее части, а вторая - для регистрации партий в Северной Ирландии [Political Parties.]. Таким образом, на законодательном уровне закреплялась специфика партийно-политической жизни в этой раздираемой многие десятилетия этноконфессиональным конфликтом провинции Соединенного Королевства.
Примечательно, что действующее законодательство не обязывает британские партии регистрироваться, но поощряет это действие. Например, только зарегистрированные политические организации вправе осуществлять от своего имени выдвижение кандидатов на любых выборах, проводимых в Соединенном Королевстве, а также получать государственные субсидии для проведения агитации по вопросам выборов и референдума. Кроме этого, предусмотрен запрет для электронных средств массовой информации на вещание в пользу незарегистрированных партий. Перед регистрацией партия обязательно должна представить в Избирательную комиссию схему регулирования своей финансовой деятельности и получить ее одобрение [Political Parties.].
Существуют основания для отказа в регистрации. В частности, она невозможна, если партия с заявляемым названием уже существует, если эмблема и название партии могут вызвать у избирателей ассоциацию с уже зарегистрированной организацией, если название партии является оскорбительным или непристойным, а также если оно содержит более шести слов либо написано не латинским шрифтом. По истечении года и трех месяцев со дня реги-
страции любая партия обязана перерегистрироваться, иначе она будет считаться не включенной в официальный реестр. Избирательная комиссия наделена и правом аннулирования регистрации, например, в случае, если сама партия обратилась к ней с соответствующим ходатайством [Political Parties...]. По данным на 26 июля 2017 г., в реестр политических партий Великобритании было включено 344 организации, а в Северной Ирландии - 30 [GB Register.].
Важной новацией Акта о политических партиях, выборах и референдуме 2000 г. стало ужесточение правил финансовой деятельности партий. Их казначеи обязаны ежегодно предоставлять Избирательной комиссии сведения о доходах и расходах организации, которая также вправе инициировать аудиторскую проверку полученных данных. В период проведения всеобщих парламентских выборов британские политические партии должны представлять комиссии еженедельные отчеты о поступлении пожертвований в их пользу, а все их финансовые доноры - отчеты о пожертвованиях [Political Parties.]. Очевидно, что подробная регламентация этой сферы функционирования британских партий была призвана обеспечить большую прозрачность их бюджетов, препятствовать незаконным расходам и противодействовать коррупции. Однако, как показывает практика, эти цели оказались труднодостижимыми. Громкие скандалы, связанные с финансовыми нарушениями, в которые вовлечены известные политики Великобритании, отнюдь не прекратились. Так, например, весной 2009 г. после обнародования в прессе фактов о финансовых злоупотреблениях, допущенных такими членами кабинета Гордона Брауна, как Джеки Смит, Беверли Хьюз, Хэйзел Блирс, Джеймс Пёрнелл и Джон Хаттон, премьер-министр был вынужден провести серьезные перестановки в этом коллегиальном органе [Q&A: MP expenses.., 2009].
В целом же переход к законодательному регулированию деятельности партий, на наш взгляд, был вызван активизацией и усложнением политической жизни в Соединенном Королевстве, заметным ростом количества партий, появлением новых инструментов и методов их деятельности. В этих условиях полагаться только на существующие традиции и конституционные со-
глашения было уже невозможно. При этом следует отметить, что работа по законодательному регулированию партийно-политической жизни в стране находится в своей начальной фазе, затронула только наиболее актуальные ее аспекты и, скорее всего, будет продолжена.
Эволюция общенациональной партийно-политической системы
В последние десятилетия как среди отечественных, так и зарубежных исследователей развернулась активная дискуссия по вопросу о сути и характерных чертах современной британской партийно-политической системы. Прежде всего анализ итогов выборов депутатов Палаты общин поставил под сомнение исторический феномен двухпартийности. В период с 1950 по 1974 г. на всеобщих парламентских выборах за консерваторов и лейбористов отдавали свои голоса не менее 87,4% британского электората, а в 1951 г. они и вовсе заручились поддержкой 96,8% избирателей. Однако, начиная с февральских выборов 1974 г., когда четверть британцев проголосовала за прочие партии, ситуация начала кардинально меняться. В дальнейшем эта тенденция сохранилась и в 2015 г. за консерваторов и лейбористов свои голоса отдали всего 67,3% избирателей [Audickas, Hawkins, Cracknell, 2017, p. 12]. Опираясь на эти данные, многие как британские, так и российские ученые стали говорить о кризисе двухпартийной системы и переходе сначала к модели «двух с половиной партий», а затем и к одному из классических вариантов многопартийной системы [Громыко, 2007, с. 1-38].
Еще одним аргументом в пользу такой точки зрения стало постепенное повышение значения третьих и малых партий в политической жизни страны. Если в 1959 г. в Палате общин помимо консерваторов и лейбористов было всего шесть представителей от Либеральной партии, то в 2015 г. 86 депутатских мандатов достались выдвиженцам от девяти третьих и малых партий [Audickas, Hawkins, Cracknell, 2017, p. 6-9]. Примечательно, что этот результат был достигнут в условиях сохранения на выборах данного уровня мажоритарной системы относительного большинства, которая, как известно, является основным инструментом сохранения домини-
рования двух ведущих политических сил и труднопреодолимой преградой для всех прочих участников выборов.
Важным представляется и тот факт, что в начале нынешнего столетия благодаря расширению властных полномочий исторических регионов Соединенного Королевства в рамках процесса дево-люции, а также участию в европейских интеграционных проектах третьи и малые партии заметно укрепили свои позиции на региональном и наднациональном уровнях партийно-политической системы. Так, например, Шотландская национальная партия с 2007 г. обладает большинством в шотландском парламенте и формирует правительство этой провинции королевства. В 2015 г. она смогла победить в 56 шотландских одномандатных округах и сформировать третью по численности депутатов фракцию в Палате общин. На выборах в Европейский парламент в 2014 г., итоги которых определяются по пропорциональной системе, Партия независимости Соединенного Королевства сенсационно смогла опередить как консерваторов, так и лейбористов и завоевать 24 из 73 британских мандатов [Audickas, Hawkins, Cracknell, 2017, p. 49].
Существенным фактором, свидетельствующим о проблемах ведущих политических сил Великобритании в последние десятилетия, стало заметное снижение количества их членов. Исторический максимум по этому показателю был зафиксирован в 1953 г., когда в рядах консерваторов насчитывалось 2,8 млн человек, а в Лейбористской партии - 1 млн британцев [Keen, Apostolova, 2017, p. 7]. В последующие годы статистика фиксировала неуклонное сокращение их партийных рядов. Как следствие - в 2009 г. обладателями партийных билетов лейбористов были всего 156 тыс. человек, а в Консервативной партии в 2012 г. состояли 134 тыс. граждан страны [Ibid].
Эта неутешительная для двух признанных политических лидеров страны тенденция была вызвана целым рядом факторов. Во-первых, по мере перехода Соединенного Королевства в постиндустриальную стадию своего развития серьезную эволюцию претерпела социальная база партий. Если в середине ХХ в. лейбористы в основном опирались на поддержку рабочего класса, а за тори голосовали представители средних слоев, то к началу нынешнего века
ситуация кардинально изменилась. Занятость в традиционных отраслях экономики существенно сократилась, социальная структура общества заметно усложнилась и обе партии просто вынуждены бороться за симпатии всего электората и не могут больше уповать на гарантированную поддержку его отдельных групп. Во-вторых, в современном мире появилось множество новых форм и способов реализации политических и общественных интересов граждан (социальные сети, неформальные объединения, инициативные группы и т.д.). Как следствие для участия в работе традиционных политических партий у многих людей просто не хватает времени, а сами они ассоциируются с устарелыми и забюрократизированными структурами. В-третьих, в последние десятилетия наблюдается сокращение программных и идеологических различий между ведущими партиями. Так, например, «новые лейбористы» на рубеже веков не стали отказываться от внедренного кабинетом Маргарет Тэтчер монетаристского подхода к вопросам хозяйственного развития.
Столь значительные трансформации в партийно-политической структуре страны заставили многих исследователей говорить не только о кризисе двухпартийности, но и о неспособности представительной демократии противостоять современным вызовам -усилению значения наднациональных институтов и международных организаций, последствиям информационной революции, международному терроризму, демографическим и миграционным изменениям и т.п. Согласно итогам опроса, проведенного в 2005 г. международной ассоциацией «Гэллап интернэшэнел», с тезисом о том, что пожелания избирателей в полной мере учитываются властями, согласилось всего 30% британских респондентов [Voice of the People.].
В этой связи одним из ключевых в деле модернизации британской партийно-политической системы и совершенствования конституционных основ страны к началу XXI в. стал вопрос о необходимости реформирования избирательной системы. Первыми практическими шагами в этом направлении стал переход к смешанным системам определения итогов региональных выборов в Шотландии, Уэльсе и Северной Ирландии, осуществленный в рам-
ках программы деволюции. Как уже отмечалось, этот, пусть даже частичный отход от мажоритарной системы относительного большинства тут же использовали националистические партии, сумевшие существенно укрепить свои позиции в исторических провинциях.
В 2010 г. у последователей теории постепенной эрозии двух-партийности и сторонников реформы избирательной системы в Соединенном Королевстве появился еще один весомый аргумент. По итогам всеобщих выборов возникла ситуация «подвешенного парламента». Ни одна из партий не обладала абсолютным большинством голосов в Палате общин, и пришлось формировать коалиционное правительство из представителей консерваторов и либеральных демократов. По настоянию последних в программе действий кабинета Дэвида Кэмерона появилось обещание изменить правила определения итогов общенациональных выборов. «Мы предложим, - отмечалось в документе, - законопроект о референдуме по вопросу о реформе избирательной системы, в которую, в случае положительного исхода, будет включен переход к альтернативному голосованию, а также создание меньшего количества и более равных по размерам избирательных округов» [The Coalition.., 2010, p. 27]. Либеральные демократы настаивали на переходе к пропорциональной системе определения итогов выборов, что должно было резко повысить их представительство в Палате общин, и стремились добиться максимально возможного уравнивания избирательных округов по количеству граждан, имеющих право проголосовать.
Однако, несмотря на то что консерваторы в период формирования коалиции обещали не противодействовать модернизации и демократизации законодательства о выборах, в ходе развернувшейся накануне референдума 2011 г. агитационной кампании они выступили против планировавшихся новаций. В частности, Кэме-рон, оценивая предложенную реформу, отмечал: «Эта система столь непонятная, что она используется всего тремя странами в мире: Австралией, Фиджи и Папуа-Новой Гвинеей. Представьте себе, всего три страны в мире. Наша же система используется половиной мира» [цит. по: Wintour, 2011]. Некоторые из лидеров тори
заняли еще более жесткую позицию и выступили категорически против перехода к новой избирательной системе. «Очевидно, что такое представительство, - утверждала председатель Консервативной партии баронесса Саида Уорси, - представляет серьезную опасность для нашей демократии. Это означает, что фанатикам дадут больше власти в нашей политике и экстремисты будут надеяться на то, что смогут оказывать значительное влияние на основные партии» [цит. по: Helm, Boffey, 2011].
Тогдашний лидер лейбористов Эд Милибэнд поддержал идею реформирования избирательной системы, однако, в целом, его партия оказалась расколотой по этому вопросу. Например, в лагере сторонников сохранения мажоритарной системы относительного большинства оказались члены теневого кабинета Джон Хили и Кэролайн Флинт, а также бывшие министры - Дэвид Блан-кетт, лорд Джон Прескот и Маргарет Бэккетт [AV Referendum.., 2011]. На общенациональном референдуме, состоявшемся 5 мая 2011 г., британцы убедительным большинством (67,9% из проголосовавших «против» и всего лишь 32,1% - «за») высказались за сохранение мажоритарной системы относительного большинства [Audickas, Hawkins, Cracknell, 2017, p. 84]. Такой итог плебисцита стал важным фактором в деле укрепления двухпартийной системы, обеспечения политической стабильности, а также в блокировании возможности доступа к рычагам государственного управления организаций и лиц, исповедующих радикальные взгляды.
Результаты выборов в Палату общин 2015 г. подтвердили факт ренессанса традиционной партийной системы. Как известно, в их преддверии абсолютное большинство экспертов и все наиболее авторитетные агентства, специализирующиеся на опросах общественного мнения, предрекали повторение варианта «подвешенного парламента». Однако, как известно, эта избирательная кампания вопреки всем прогнозам закончилась сенсационной победой тори и формированием однопартийного кабинета Кэмеро-на. Кроме того, наметилась и позитивная динамика членства в ведущих партиях. В 2016 г. численность лейбористов достигла 554 тыс., а в рядах тори, по оценкам британских экспертов, было около 150 тыс. человек [Keen, Apostolova, 2017, p. 7].
Досрочные всеобщие выборы, инициированные премьер-министром Терезой Мэй и состоявшиеся 8 июня 2017 г., закрепили эту тенденцию и одновременно продемонстрировали необходимость дальнейшей серьезной работы по модернизации партийно-политических структур. С одной стороны, консерваторы очень быстро утратили то существенное преобладание над лейбористами, которое они имели на момент принятия решения о проведении внеочередных выборов и не смогли сохранить свое абсолютное большинство в Палате общин. С другой стороны, результаты выборов свидетельствовали о том, что все рассуждения о переходе к многопартийной системе оказались явно преждевременными. Во-первых, за консерваторов и лейбористов свои голоса отдали 82,3% британских избирателей, что оказалось существенно выше итогов 2015 г. Во-вторых, Шотландская национальная партия сократила свое представительство в британском парламенте до 35 мандатов, а часть малых партий вообще не смогла провести своих депутатов в Палату общин [General Election.., 2017, p. 8]. Эти факты свидетельствуют о том, что потенциал двухпартийной системы в современном Соединенном Королевстве далеко не исчерпан, а ведущие политические силы способны сохранять свою конкурентоспособность и противостоять новым угрозам, способным подорвать их доминирование. Ключевую роль в этом процессе будет играть готовность лейбористов и консерваторов предложить своим избирателям и сторонникам стратегию решения актуальных внутренних и внешних проблем, а также сформировать адекватную и эффективную организационно-управленческую структуру, взять на вооружение и грамотно использовать новейшие инструменты и методы ведения политической борьбы.
Модернизация партийных структур
Новые социально-экономические реалии, необходимость адаптации к существенно изменившимся условиям общественно-политической жизни, стремление сохранить привлекательность для большей части избирателей заставили основные британские политические партии на рубеже ХХ и XXI вв. приступить к серьезной работе по модернизации своих организационных структур и
механизмов управления. Первыми к такой перестройке приступили лейбористы, вернувшиеся к власти после 18-летнего пребывания в оппозиции. Их новые руководители прекрасно понимали, что сохранение политического лидерства возможно только в случае эффективной работы всех элементов партийного механизма. На ежегодном съезде партии в 1997 г. была сформулирована концепция «Партнерство во власти», призванная модифицировать и максимально повысить эффективность работы партийных органов.
С целью координации отношений в своеобразном треугольнике, образуемом партийным руководством, Национальным исполнительным комитетом (НИК) и ежегодной конференцией, был создан Национальный политический форум (НПФ), состоящий из 184 человек, представляющих все составные части партии. Его основной задачей стала демократизация процесса разработки политической программы партии. Ключевую роль в нем приобрел мозговой центр НПФ - Комитет общей политики, возглавляемый лидером партии и включающий на паритетной основе представителей НИК и правительства (или теневого кабинета). Именно он разрабатывает проект документа и выносит его на обсуждение в НПФ, специальные комиссии которого занимаются его дальнейшим экспертным рассмотрением. Одновременно с этим они также принимают предложения от рядовых членов партии, аффилированных обществ, партийных отделений и лоббистских групп. Доклады, подготовленные комиссиями, затем передаются для редактирования и одобрения в Комитет по общей политике и НПФ, а финальную правку в проект вносит НИК. Только после этого политическая программа лейбористов выносится на суд ежегодной конференции [Partnership.]. Очевидно, что данный механизм был ориентирован на достижение максимального консенсуса, а также минимизацию возможности того, что положения, включенные в повестку дня ежегодной конференции партии, смогут вызвать серьезные внутренние разногласия.
В 2014 г. по инициативе Национального исполнительного комитета существенным образом была изменена процедура избрания лидера лейбористов. Как известно, с 1980 г. процесс определения руководителя партии находился в руках специальной колле-
гии выборщиков, состоявшей из лейбористских депутатов Палаты общин (30% голосов), представителей профсоюзов (40% голосов) и делегатов от окружных комитетов (30% голосов). Новые правила позволили не только членам партии, но и всем ее сторонникам участвовать в избрании лидера. Для этого последним необходимо заплатить три фунта стерлингов и подтвердить свою приверженность ценностям и основным целям Лейбористской партии. Выборы должны быть альтернативными и проводиться по системе «один человек - один голос» и преференциальному принципу, предусматривающему распределение претендентов избирателями в порядке приоритетов, а кандидаты, для того чтобы быть номинированными, должны были получить поддержку как минимум 15% членов парламентской фракции. Для победы в первом туре необходимо набрать больше половины голосов. Если этого не происходит, то в последующих турах бюллетени кандидата с наименьшей поддержкой избирателей распределяются между оставшимися претендентами в соответствии с указанными предпочтениями. Голосования продолжаются до тех пор, пока кто-либо не наберет больше половины голосов [Leadership Election, 2015].
Данная реформа, с одной стороны, демонстрировала стремление Лейбористской партии позиционировать себя как организацию всех британцев, стремящуюся избавиться от доминирования бюрократов из руководящих органов и передать возможность решения ключевых вопросов в руки рядовых членов и сторонников партии. С другой стороны, она открывала возможность для ее конкурентов, заплативших незначительную сумму, принимать непосредственное участие в выборах партийного вождя. Примечательно, что первым лидером, избранным по новым правилам, стал попавший в списки претендентов буквально в последний момент, абсолютно внесистемный и придерживающийся радикально левых взглядов кандидат - Джереми Корбин.
Вместе с тем опасения, что в выборах смогут участвовать и граждане, не являющиеся членами и твердыми сторонниками Лейбористской партии, стали причиной еще одной корректировки процедуры избрания лидера. В 2016 г. Национальный исполнительный комитет решил, что участвовать в таких выборах смогут
только те члены партии, которые состоят в ней как минимум шесть месяцев, а регистрационный взнос для сторонников был повышен до 25 фунтов стерлингов [Leadership Election 2016.]. При этом Корбин был освобожден от необходимости заручаться поддержкой 15% членов фракции. Его имя было внесено в бюллетени автоматически, а поддержка со стороны рядовых членов партии и сочувствующих оказалась даже большей, чем годом ранее. На наш взгляд, это стало лишним доказательством недоверия, которое значительная часть британцев испытывает в отношении традиционной, оторванной от масс партийной номенклатуры, и всё возрастающего запроса на смену политических элит.
В Консервативной партии реформирование организационной структуры началось сразу после ее разгромного поражения на всеобщих выборах в 1997 г. Новый лидер партии Уильям Хейг сформулировал основные направления планировавшихся перемен в специальной брошюре «Новое будущее для Консервативной партии». В числе приоритетных задач были определены: укрепление организационного единства, децентрализация в пользу местных партийных ассоциаций; демократизация процедуры принятия предвыборного манифеста и избрания лидера партии; привлечение новых сторонников с помощью создания национальной системы партийного членства; искоренение коррупции внутри партии [Hague, 1997].
В марте 1998 г. проект предлагавшихся реформ был вынесен на рассмотрение рядовых консерваторов, получил одобрение 80% из них, после чего началась радикальная перестройка организационной структуры партии [Foley, 2000, p. 345-346]. Прежде всего вместо неписаного свода правил наконец-то была принята конституция партии, в которой закреплялись основные принципы внутрипартийных отношений и определялись полномочия новых элементов ее структуры. С целью создания монолитной организации с единым руководством произошло объединение трех ранее автономных составных частей партии (парламентской фракции, центрального офиса и Национального союза консервативных и юнионистских ассоциаций) в Национальную консервативную конвенцию. Одновременно с этим высшим органом, ответственным за вопросы
партийной организации, стал Совет управления, в который вошли представители от всех трех объединившихся частей партии. Этот совет должен собираться не реже шести раз в год (на практике это происходит чаще), а в его составе действуют три постоянных комитета, ответственные за рекрутирование членов партии, подготовку и проведение конференций, а также за сбор финансовых средств. Местные консервативные ассоциации в ходе этих преобразований сохранили за собой прерогативу по составлению окончательных списков кандидатов в депутаты парламента, но поступились своей автономией, признав право Совета управления разрабатывать для них инструкции и правила проведения партийных мероприятий, а также определять нормативы по привлечению новых членов и сбору денежных средств [Constitution.].
В последующем радикальные реформы затронули и ключевые руководящие органы партии. Центральный офис, созданный еще в 1870 г. с целью обеспечения централизованного управления предвыборными мероприятиями, в 2004 г. был преобразован в Главное управление консервативных кампаний, на которое также дополнительно было возложено осуществление общего контроля над всем партийным механизмом. Помимо ежегодных съездов Консервативной партии стали созываться весенняя ассамблея и национальная конвенция, а местные ассоциации получили право вносить свои предложения в повестку дня конференций через специальный Форум консервативной политики [Constitution.]. Наконец, достаточно существенно была изменена процедура избрания лидера тори. В 1998 г. была принята двухступенчатая система, на первом этапе которой члены консервативной фракции в парламенте отбирают двух кандидатов, претендующих на этот высокий пост, а затем рядовые члены партии путем голосования по почте определяют победителя. Полномочия действующего лидера партии можно оспорить путем вынесения вотума недоверия, который могут предложить как минимум 15% членов парламентской фракции, причем если эта инициатива не наберет большинства голосов, то следующая подобная попытка допустима только спустя 12 месяцев [Constitution.].
Таким образом, можно констатировать, что обе ведущие политические силы Великобритании в конце прошлого - начале текущего века провели схожие реформы своих организационных структур, нацеленные на обеспечение большей демократизации работы партийных механизмов и повышение эффективности работы их руководящих центров. Возросла роль рядовых членов в процессе избрания лидеров консерваторов и лейбористов. Вместе с тем доминирующими и практически абсолютными остались полномочия партийных вождей в вопросах выработки и реализации политической стратегии, формирования теневого кабинета и действующего правительства после прихода партии к власти, контроля партийных финансов.
Еще одним значимым элементом модернизации британских политических партий в начале XXI в. стал переход к использованию наряду с традиционными средствами коммуникации и пропаганды новейших механизмов и методов работы с рядовыми членами и избирателями. Прежде всего речь идет об активном применении электронных СМИ, социальных сетей и возможностей Интернета как для внутрипартийных нужд, так и в ходе предвыборных кампаний. Так, по данным журнала «Экономист», в 2010 г. 20% избирателей обращались в поисках необходимой информации к интернет-ресурсам, а 45% кандидатов в депутаты использовали в рамках своей агитационной деятельности Твиттер [The shock.., 2010]. В ходе этой же кампании впервые в британской истории были проведены теледебаты партийных лидеров. Члены парламента и кандидаты в депутаты, а также все более или менее известные политики, представляющие даже малые партии, обзавелись веб-сайтами. Очевидно, что эти и другие новшества имели своей целью привлечь к политической деятельности прежде всего молодежную аудиторию, заручиться ее поддержкой и голосами на выборах.
Поиски новых идейных ориентиров и социальной опоры
Важнейшую роль в эволюции партийной системы Великобритании в XXI в. сыграла постоянная трансформация идеологических приоритетов и базисных программных установок основных политических сил, а также их неустанное стремление максимально
расширить свою социальную базу и повысить электоральную привлекательность. Так, например, Лейбористская партия, которая исторически опиралась на поддержку рабочего класса и исповедовала социал-демократические ценности, в последнее десятилетие ХХ в. взяла на вооружение концепцию «третьего пути». Ее основные постулаты были сформулированы социологом Энтони Гид-денсом [Giddens, 1998]. Партия провозгласила стратегию «нового лейборизма», отказалась от традиционных коллективистских и этатистских догм. В частности, кабинет Тони Блэра взял на вооружение неолиберальные монетаристские методы регулирования экономики, попытался существенно ослабить роль профсоюзов в принятии важнейших политических решений. Лейбористская партия в начале нынешнего века явно сдвинулась в центр политического спектра, стала позиционировать себя как организацию всех британцев, а не только защитницу интересов рабочего класса.
Вместе с тем многие из ключевых задач доктрины «третьего пути» - создание «общества соучастия», обеспечение социальной справедливости и благополучия, укрепление институтов гражданского общества - реализовывались далеко не в полной мере. Существенный удар по стратегии «нового лейборизма» нанес начавшийся в 2007 г. мировой экономический кризис. Правительство Брауна в условиях набирающей обороты рецессии вынуждено было вернуться к кейнсианским рецептам регулирования национального хозяйства и даже пойти на национализацию ряда финансовых институтов. Наконец, по итогам всеобщих парламентских выборов 2010 г. Лейбористская партия лишилась большинства в Палате общин и вновь оказалась перед необходимостью модернизации своей идейно-политической доктрины.
Новый лидер партии Милибэнд в январе 2011 г. открыто выступил с критикой «нового лейборизма» и призвал повернуться лицом к тем ценностям и институтам, которые важны простым людям, и защитить их от угроз как со стороны свободного рынка, так и со стороны бюрократического государства [Miliband, 2011]. Развивая эти идеи, осенью 2012 г. он предложил концепцию «лейборизма одной нации», представлявшую собой попытку ребрендинга знаменитой доктрины, сформулированной еще в середине XIX в.
известным консервативным идеологом и политиком Бенджамином Дизраэли. Приоритетными задачами партии, по мнению Мили-бэнда, должны были стать: ликвидация социальных барьеров в обществе; сокращение имущественных контрастов, построение «ответственного капитализма»; устранение диспропорции между финансовым и реальным секторами экономики [МШЪап^ 2012]. Очевидно, что новое руководство стремилось переломить негативную тенденцию сокращения электоральной привлекательности и привлечь на свою сторону тех избирателей, которые разделяли консервативные ценности прежде всего в вопросах борьбы с преступностью, иммиграции, участия в европейской интеграции и т.д.
Таким образом, на смену «новому лейборизму» пришел так называемый «синий лейборизм», который, по определению Мориса Гласмана, представляет собой «консервативный социализм, который в качестве приоритетов новой политики солидарности и взаимопомощи ставит семью, веру и ответственную работу» [цит. по: Бап^гоок, 2011]. Иными словами, начался поворот Лейбористской партии влево, поскольку вновь востребованными оказались традиции коллективизма, взаимопомощи, этический подход к социальным проблемам, скепсис в отношении монетаристских методов регулирования рыночной экономики. С другой стороны, это была очередная попытка конвергенции старых лейбористских ценностей с такими исконно консервативными ценностями, как патриотизм, национальная идентичность, семья, религия.
Итоги выборов 2015 г. показали, что добиться поставленных целей «синим лейбористам» не удалось. Консерваторы смогли одержать уверенную победу, а новым лидером лейбористов стал один из самых левых политиков за всю ее историю - Корбин. Это означает не только то, что процесс поиска новой, адекватной современным социально-экономическим процессам стратегии будет продолжен, но и свидетельствует о начале процесса смены элит в партии и ее глубоком расколе на противостоящие друг другу фракции. Корбин, избранный благодаря популярности среди рядовых членов партии, уже столкнулся с попытками парламентской партии сместить его с занимаемого поста в 2016 г., но смог подтвердить свои претензии на лидерство. Однако насколько ему удастся
на основе левых лейбористских ценностей провести модернизацию партии и адаптировать ее к стремительно меняющимся реалиям современности, пока неясно.
В Консервативной партии процесс трансформации идеологических основ в начале нынешнего века был осложнен рядом объективных обстоятельств. После сокрушительного поражения на выборах 1997 г. она не только на 13 лет оказалась отстраненной от руля государственного управления, но и была серьезно деморализована. Заметно ослабло внутрипартийное единство, обострилась борьба между многочисленными консервативными группировками и течениями. Усугублял ситуацию и глубокий раскол тори на евроскептиков и еврооптимистов. Наконец, с 1997 по 2005 г. сменилось три партийных лидера - Уильям Хейг, Иан Дункан-Смит и Майкл Ховард, причем все они представляли правое крыло консерваторов. Как следствие, несмотря на очевидный закат тэтчеризма в новых исторических условиях, его базовые идейные ценности, прежде всего в области собственности и рыночных отношений, либерального подхода к вопросам личных свобод, оставались незыблемыми. Предпринимались лишь отдельные попытки незначительных корректировок идейных ориентиров тори. Например, Хейг был сторонником популярной в США концепции «заботливого консерватизма» и увеличения государственных расходов на социальные нужды [The all new.., 1999].
Лишь после третьего подряд поражения на всеобщих парламентских выборах в 2005 г. и избрания лидером тори представителя прогрессистского крыла партии Кэмерона процесс разработки новой идеологической программы приобрел четкие очертания. По его инициативе было создано шесть экспертных групп, призванных разработать новые предложения по ключевым вопросам политической повестки дня: обеспечению большей социальной справедливости; повышению качества жизни, роли и месту Великобритании в глобализирующемся мире; мер в области национальной и международной безопасности; росту конкурентоспособности в экономике; улучшению работы общественных служб [The Conservatives.., 2009, p. 49-50]. Итоговые доклады этих групп стали основой идеологии британского варианта «сострадательного
консерватизма», призванного вернуть тори поддержку избирателей и прервать затянувшееся доминирование лейбористов.
Выступая перед делегатами ежегодной партийной конференции в октябре 2006 г., Кэмерон заявил: «Социальная ответственность - это суть либерального консерватизма» [Cameron, 2006]. Примечательно, что в своих планах по обновлению программных установок лидер консерваторов, так же как и лейбористы, обратился к уже упоминавшейся концепции «одной нации», что позволило британскому исследователю Роберту Хейзелу предположить, что Кэмерон может стать «наиболее значительным консерватором-реформатором со времен Дизраэли» [Hazzel, 2010].
В январе 2009 г. все предшествующие наработки были сведены воедино и представлены общественности в виде программы «прогрессивного консерватизма». Центральное место в ней заняла идея «большого общества», предполагавшая усиление значения местных сообществ в различных сферах жизни, формирование эффективных институтов взаимопомощи, содействие деятельности благотворительных организаций и социальному предпринимательству, реформирование государственной системы социального обеспечения, повышение качества жизни, охрану окружающей среды [Cameron, 2009]. Примечательно, что концепция «большого общества» означала не только радикальный разрыв с жестким индивидуализмом тэтчеризма, но и противопоставлялась государст-венно-центричному подходу лейбористов. Кэмерон и его сторонники рассчитывали, поставив в качестве приоритетов вопросы и проблемы, важные для абсолютного большинства британцев, предложить консервативные варианты их решения, улучшить имидж тори, перехватить инициативу у своих политических оппонентов и вернуться к власти. Вместе с тем ограниченность вследствие экономического кризиса материальных ресурсов, необходимость работы в составе коалиционного правительства и ряд других факторов стали серьезной преградой на пути практического воплощения идей «большого общества» в жизнь.
Анализируя поиск новых идейных ориентиров ведущими британскими партиями в начале нынешнего века, можно констатировать, что и лейбористы, и консерваторы стремились выйти за
рамки своих традиционных догм, взять на вооружение наиболее удачные концепции и подходы своих политических противников и инкорпорировать их в систему своих ценностей. Обе партии в условиях постиндустриального общества позиционировали себя как организации всех британцев и стремились доказать избирателям, что способны адекватно и эффективно противостоять современным вызовам.
В целом же партийно-политическая система Соединенного Королевства за два последних десятилетия в очередной раз продемонстрировала свою способность приспосабливаться к стремительно меняющимся реалиям современного этапа развития. Британские политики с завидным постоянством проводят работу по модернизации партийных структур и руководящих органов, совершенствованию программных установок, укреплению своей социальной базы и обеспечению электоральной поддержки, формированию правил и традиций политической жизни. Часто такая реформаторская деятельность осуществляется неторопливо, на протяжении десятилетий, с очевидным стремлением сохранить привычные институты и механизмы. Но как только их дееспособность и соответствие запросам общества требуют незамедлительных действий, они осуществляются британским истеблишментом без тени сомнений.
Новым вызовом и испытанием на прочность для британской партийной системы стали переговоры об условиях выхода из ЕС. Жесткий вариант Брексита, избранный в качестве стратегии кабинетом Терезы Мэй, а также очевидная пробуксовка диалога с Брюсселем уже привели к заметной трансформации политического ландшафта страны. Более того, в обозримой перспективе именно они будут оставаться ключевыми факторами, влияющими на модернизацию партийно-политической системы Соединенного Королевства.
К настоящему времени можно говорить о ряде важных тенденций в этом процессе. Во-первых, на всеобщих парламентских выборах 8 июня 2017 г. избиратели, лишив консерваторов абсолютного большинства в Палате общин, фактически поставили под сомнение правильность их стратегии в переговорах с ЕС. Во-
вторых, ситуация с очередным подвешенным парламентом и коалиционным правительством придала новую актуальность дискуссии о прочности двухпартийной системы и роли малых партий. В-третьих, проблему заключения сделки о выходе Соединенного Королевства из Европейского союза основные партии пытаются использовать для укрепления своей электоральной привлекательности. В частности, неутешительный для консерваторов итог парламентских выборов 2017 г. отчасти объясняется уходом части молодых избирателей и противников Брексита в стан лейбористов, выступающих за максимально возможное сохранение торгово-экономических и прочих связей с ЕС.
Список литературы
Громыко А. А. Модернизация партийной системы Великобритании. -М.: Весь мир, 2007. - 344 с.
Audickas L., Hawkins O., Cracknell R. UK election statistics: 1918-2017. -L., 2017. - 88 p.
AV referendum: Where parties stand // BBC [сайт]. - 2011. - 26.04. -Mode of access: http://www.bbc.co.uk/news/uk-politics-11609887 (Дата обращения - 30.08.2017).
Cameron D. Making progressive conservatism a reality. - 2009. - 22.01. -8 p. - Mode of access: https://www.demos.co.uk/files/File/David_ Cameron_Making_progressive_conservatism_a_reality.pdf (Дата обращения -30.08.2017).
Cameron D. We stand for social responsibility / / The Conservative Party [сайт]. - 2006. - 01.10. - Mode of access: https://web.archive.org/web/ 20080219042737/http://www.conservatives.com/ tile.do?def=news.story.page &obj_id=132485&speeches=1 (Дата обращения -30.08.2017).
Constitution of the Conservative Party. - 74 p. - Mode of access: http://politike.al/wp-content/uploads/2016/03/ Statuti-i-Partise-Konservatore-Britani.pdf (Дата обращения - 30.08.2017).
Foley M. The British Presidency. - Manchester: Manchesteruniv. press, 2000. - 384 p.
GB Register of political parties // The Electoral Commission [сайт]. -Mode of access: http://search.electoralcommission.org.uk/Search/Registra-tions?currentPage=1&rows=30&sort=RegulatedEntityName&order=asc&open= filter&et=pp&et=ppm®ister=gb®Status=registered&optCols=EntitySta tusName (Дата обращения -30.08.2017).
General election 2017: Results and analysis. - L.: House of Commons Library, 2017. - 108 p.
Giddens A. The third way: The renewal of social democracy. - L.: Polity, 1998. - 176 p.
Hague W. A fresh future for the Conservative Party. - L.: Conservative Central Office, 1997. - 16 p.
Hazzel R. David Cameron could be the most significant Tory constitutional reformer since Disraeli / / Conservative home [сайт]. - 2010. - 24.02. -Mode of access: https://www.conservativehome.com/platform/2010/02/ robert-hazell-david-cameron-could-be-the-most-significant-tory-constitutional-reformer-since-disrael.html (Дата обращения - 30.08.2017).
Helm T., Boffey D. AV campaign gets personal as Chris Huhne blasts Baroness Warsi // The Guardian. - 2011. - 02.04. - Mode of access: https://www.theguardian.com/politics/ 2011/apr/02/av-campaign-chris-huh ne-baroness-warsi (Дата обращения - 30.08.2017).
Keen R., Apostolova V. Membership of UK political parties. - L.: House of Commons Library, 2017. - 25 p.
Leadership Election 2015 / The Labour Party. - 4 p. - Mode of access: http://www.labour.org.uk/ page/-/blog%20images/B_Leadership_Election_ 2015_Procedural_Guidelines_2.pdf (Дата обращения - 30.08.2017).
Leadership Election 2016 - Procedural Guidelines and Timetable / The Labour Party. - 7 p. - Mode of access: http://www.labour.org.uk/page/-/leadership16/A%20Procedural%20Guidelines%20%26%20Timetable.pdf (Дата обращения - 30.08.2017).
Miliband E. Building a responsible capitalism/ Institute for Public Policy Research. - 2012. - 25.05. - Mode of access: https://www.ippr.org/juncture/ building-a-responsible-capitalism (Дата обращения - 13.09.2017).
Miliband E. Speech to the Fabians / / New Statesman. - 2011. - 15.01. -Mode of access: http: //www.newstatesman.com/blogs/the-staggers/2011 / 01/labour-government-politics (Дата обращения - 30.08.2017).
Partnership into Power: Annual conference 2010: Review of Labour Party policy making / The Labour Party. - 20 p. - Mode of access: http: / / www. labouremail.org.uk/files/uploads/752201ad-cfaa-9694-c121-9f0f7d5be065.pdf (Дата обращения - 30.08.2017).
Political parties, elections and referendums act 2000. - 260 p. - Mode of access: http: / / www.legislation.gov.uk/ukpga/2000/41/pdfs/ukpga_20000041_ en.pdf (Дата обращения - 30.08.2017).
Q&A: MP expenses row explained // BBC - 2009. - 18.06. - Mode
of access: http://news.bbc.co.uk/1/hi/uk_politics/7840678.stm (Дата обращения - 05.09.2017).
Registration of political parties act 1998. - 16 p. - Mode of access: http://www.legislation.gov.uk/ukpga/1998/48/pdfs/ukpga_19980048_en.pdf (Дата обращения - 05.09.2017).
Sandbrook D. Family, faith and flag // NewStatesman. - 2011. - 07.04. -Mode of access: http://www.newstatesman.com/society/2011/04/labour-party-english-england (Дата обращения - 05.09.2017).
The all new William Hague // BBC ^аит]. - 1999. - 13.04. - Mode of access: http://news.bbc.co.uk/1/hi/uk_politics/317507.stm (Дата обращения -05.09.2017).
The Coalition: Our programme for government. - L.: HM Government, 2010. - 35 p.
The Conservatives under David Cameron / Ed. by S. Lee, M. Beech. - L.: Palgrave Macmillan, 2009. - 260 p.
The shock of the old // The Economist. - 2010. - 22.04. - P. 90-91. -Mode of access: http://down02.putclub.com/virtual/backup/update/ Download/Literature/The.Economist.20100424.pdf (Дата обращения -05.09.2017).
Voice of the People 2005. Trends in Democracy. Global Summary / Gallup International Association. - (ICPSR; 4636). - Mode of access: http://www.icpsr.umich.edu/icpsrweb/ICPSR/series/00223/studies/4636?ar chive=ICPSR&sortBy=7 (Дата обращения - 05.09.2017).
Wintour P. Cameron steps up AV attack while celebrities rally to the cause // The Guardian. - 2011.-02.04. - Mode of access: https://www. theguardian. com/ politics/2011 /apr/02/ david-cameron-av-attack (Дата обращения - 05.09.2017).
