CC BY
75
УДК 327
Михаил ГРАБЕВНИК
ПАРТИИ ВЕЛИКОБРИТАНИИ КАК СУБЪЕКТЫ ШОТЛАНДСКОГО РЕГИОНАЛИЗМА
Аннотация. Современные европейские партии, как региональные, так и общенациональные, могут выступать эффективными субъектами европейского регионализма. Значимость партийных субъектов в процессе регионализации определяется конфигурацией отношения партий к региональным процессам, их институциональным положением и партийной программой в отношении регионализма. Шотландский пример демонстрирует различия в субъектной роли партий. Партийная регионалистская программа для общенациональных партий в британском контексте подвержена переменам, тогда как для региональных партий стабильна.
Ключевые слова: шотландский регионализм, партии Великобритании, субъекты регионализма, отношения центр-регион.
Теоретические дискуссии о субъектах политики регионализма
Институционализация региональных выборов во второй половине XX века привела к необходимости различать региональный и национальный электоральные уровни для оптимального исследования роли партий как субъектов политики регионализма. В решении данной проблемы в политической науке существует "континентальное разделение" [Jeffery, 2009], т.е. разрыв между научными дискуссиями в США и в Западной Европе. Американская традиция исследования региональных партий основана на институциональной традиции. Европейские исследования уделяют пристальное внимание региональной социальной и электоральной мобилизации, которая позволяет продуцировать и модернизировать региональные властные структуры.
Это обеспечивает два основных исследовательских подхода - институциональный и социологический, различающихся по вопросу о причинно-следственных связях между социальным (территориальным и региональным) расколом и институциональными изменениями, который берет своё начало с работ В. Ливингстона [Livingston, 1952]. Различия существуют и в исследовательском дизайне. Американские исследования концентрируются на сравнении региональных партий, как в пространственном [Brancati, 2008], [Chhibber, Kollmann, 2004], так и в темпоральном измерении [Ebeid, Rodden, 2006], [Leyden, Borrelli, 1995]. Европейские исследования сконцентрированы на изучении отдельных случаев в конкретном региональном
© Грабевник Михаил Владимирович - ассистент кафедры политических наук ПГНИУ.
Адрес: Россия, г. Пермь, ул. Букирева, д. 15. E-mail: [email protected]
Автор данной публикации является победителем конкурса научных статей молодых ученых-европеистов, посвященного 25-летию Ассоциации европейских исследований (АЕВИС), в 2017 году.
контексте [Lynch, Gomez-Reino Cachafeiro, De Winter, 2006], [Swenden, Maddens, 2008], [De Winter, Tursan, 1998].
Исследования социологов нацелены на объяснение причин популярности реги-оналистских партий и их политического влияния: их количество в Европе в 1990-2000-е гг. увеличилось вдвое [Lane, Newton, McKay, 1991], [Massetti, 2009].
Одним из первых, кто исследовал данный вопрос, был Л. де BHHTep[De Winter, 1995], [De Winter, Tursan, 1998]. Он рассматривал региональные партии как "этнических предпринимателей", которые встраиваются в политический процесс для защиты коллективной идентичности региональной социальной группы на национальном уровне. Главная цель регионалистских партий - достижение политической автономии, т.е. создание и укрепление региональных органов власти [De Winter, 1995], [De Winter, Tursan, 1998].
Как отмечает E. Мазетти [Massetti, 2009], данные электоральные платформы становятся ограниченными и могут оказаться недостаточными для привлечения достаточного количества избирателей, чтобы партия получила властные полномочия. В таком случае те партии, которые стремятся к победе, сталкиваются с необходимостью расширить их программную основу, чтобы привлечь больше избирателей. Региональные партии внедряют региональные проекты в более широкие идеологические программы. Их повестка не ограничивается регионалистскими темами, а претендует на разрешение национальных и глобальных вопросов [Hepburn, 2009].
Социально-экономическое объяснение функционирования регионалистских партий распространено и сегодня. Однако, институциональная традиция в понимании эволюции и функционирования регионалистских партий в последнее время актуализируется как в американских, так и в европейских исследованиях. Так, например, Бранкати Д. провёл исследование 37 стран Европы, Азии и Америки, которое показало, как институциональные (национальные в том числе) структуры объясняют распространённость регионалистских партий [Brancati, 2008]. В 2004 г. Чиббер П. и Коулман К. [Chhibber, Kollmann, 2004] и они разработали теорию образования партийных систем. На основе проведённого лонгитюдного исследования Канады, Индии, Великобритании и США они выявили следующую тенденцию: каждая конкретная партия распределяется в спектре от "центристских" (т.е. умеренно распределённых по всем регионам) до "провинциальных" (т.е. с региональной дифференциацией). Это зависит от того, насколько власть контролирует региональную повестку - чем больше власть переходит на региональные уровни, тем сильнее национальные партии и слабее региональные. Исследование Ф. Кэтлера [Cutler, 2008] показало, что двухуровневые системы управления способствуют усилению общенациональных партий на региональных выборах. Общим в таких исследованиях является акцент на институциональные структуры: практика государственного устройства, функционирование и организация парламентской системы, федерализма, децентрализации и партийных систем.
В институциональных исследованиях регионалистских партий тоже есть внутренние противоречия. Кейсы Шотландии [Lynch, 2009], Фландрии и Валлонии [De-schouwer, 2009] демонстрируют зависимость роста регионалистских партий от институциональных изменений - деволюции и федерализации. В этом отношении показательным оказывается испанский случай: в то время как в Каталонии или Стране Басков успех регионалистских партий представляется вполне закономерным, регионалистские партии других испанских регионов, не имеющих культурных и этно-территориальных отличий, фактически выключены из политического процесса. Это свидетельствует о том, что социокультурная и этно-территориальная
компоненты дополняют институциональные в объяснении роли регионалистских партий. Региональные партии, не имеющие социокультурной опоры, появились не для защиты идентичности, а в целях эксплуатации политических возможностей, появившихся в процессе испанской регионализации [Pallares, Montero, Llera, 1997]. Пониманию такого варианта регионализма и функционирования регионалистских партий уделяется главное внимание в рамках институциональной парадигмы [Amin, Thrift,1995; Bartolini, 2004; Elias, 2008].
Регионалистские партии: вызовы и препятствия
Один из основных вопросов институционального подхода в изучении регионалистских партий в современной Европе - вопрос достижения реальных властных полномочий. Главным шагом на этом пути является создание региональных органов управления. Как только региональные органы власти создаются, они могут служить аренами для лоббирования региональных интересов. По этой причине создание региональных органов власти является главным требованием регионализма лишь на первом этапе эволюции регионалистских партий и служит отправной точкой к дальнейшему их развитию. Далее регионалистские партии сталкиваются с проблемой выхода на общенациональный (электоральный) уровень, и поэтому требуют открыть доступ к широким слоям электората [Newman,1997; Tronconi, 2006].
Одной из актуальных сегодня в политической регионалистике проблем является вопрос утраты регионалистскими партиями регионального наполнения. Регионалистские партии вынуждены расширять программы и отходить от "крайнего регионализма". Таким образом, регионалистские партии смещаются к центру в спектре "центр-периферия".
На первых порах регионалистские партии не могут составить конкуренцию общенациональным партиям. Исследователи, в частности Л. де Винтер, [De Winter, 1998] выделяют трёх потенциальных оппонентов для регионалистских партий на электоральной (идеологической) арене: социал-демократы, пост-материалисты (зелёные), антимодернисты/националисты (в вопросах миграции и евро-скептицизма). Выход на общенациональную электоральную арену грозит кризисом внутренней сплочённости партии по причине "размывания" регионализма. А.Элиас [Elias, 2008] отмечает, что такие дилеммы ярко проявляются в случаях Плейд Камри и БНГ, где избиратели вряд ли будут принимать специфические конфигурации основной программы и ценностей партии, даже ради достижения политического влияния.
Кроме того, это тенденция к прагматизации и умеренности регионалистских партий в погоне за политическими постами, нивелирует различия между общенациональными и регионалистскими партиями. В этих условиях регионалистские партии должны заботиться о сохранении собственного идеологического лица.
Однако, ситуация может развернуться и в обратную сторону: общенациональные партии включаются в борьбу за собственный электорат и за счёт регионально адаптированных вариантов собственных политических программ могут нивелировать конкуренцию в конкретном регионе. Общенациональные партии, заметив потенциал регионалистской партии, могут нивелировать этот потенциал на региональном "поле". Примером могут служить социалисты Каталонии, которые являются формально автономией испанской Социалистической партии [Hopkin, 2003], Лейбористская партия Великобритании, которая в "нулевые" фактически контролировала работу шотландской и валийской партий [Laffin, Shaw, Taylor, 2007].
Найдут ли выход, ответ на эти вызовы, преодолевая эти препятствия, региона-листские партии современной Европы?
Субъектная роль британских партий в шотландской деволюции
Шотландская национальная партия как субъект регионализма
"Достаточно широкая степень автономии, которая была получена Уэльсом и Шотландией в конце 1990-х гг., превратила Великобританию в более сложное образование, существенно изменив его преимущественно унитарный характер" [Дилеммы Британии...; Фадеева: 2015; Laffin, Shaw, Taylor, 2007]. Главным субъектом шотландского регионализма можно назвать Шотландскую национальную партию (ШНП). История шотландского регионализма в "нулевые" - история наращивания политической силы ШНП. В 2000-х гг. ШНП медленно, но верно наращивала поддержку как среди шотландцев, так и среди британцев. Это было обусловлено тем, что правительство лейбористов одобряло регионалистские тенденции в Великобритании, в т.ч. и в Шотландии. Победа ШНП на выборах в 2007 г. создала беспрецедентную ситуацию - один из регионов Великобритании находится под руководством партии, выступающей за независимость, нарушив тенденцию, продолжавшуюся с 1997 г., в соответствии с которой региональные националистические партии не находились у власти.
В ноябре 2009 г. ШНП опубликовала Белую книгу "Ваша Шотландия, Ваш Голос", в которой были представлены цели реформы - от деволюции до независимости. Вскоре ШНП впервые получила абсолютное большинство в местном парламенте по итогам выборов 2011 г., во многом за счёт обещаний провести референдум о политическом суверенитете Шотландии, подготовка к которому стала здесь важнейшим политическим процессом последних лет. В 2012 г. британский Парламент принял Акт о Шотландии, в соответствии с которым шотландскому правительству был передан самый большой за всю историю Соединённого Королевства объём полномочий по финансовым вопросам. Региональный парламент получил право, начиная с 2016 г., самостоятельно устанавливать ставку подоходного налога.
Соглашение об условиях референдума о независимости было подписано 15 октября 2012 года, а 30 мая 2014 г. был дан официальный старт агитационной кампании. 18 сентября 2014 г. 55,3% населения решили, что Шотландия должна остаться в составе Великобритании. Явка составила 84,5%. В 2015 г. ШНП заняла 56 мандатов в Парламенте Великобритании, став третьей по величине партией наряду с лейбористами и консерваторами. Это позволяет на современном этапе иметь политический вес не только в самом регионе, но и в Вестминстере.
Лейбористская партия в процессе деволюции.
Шотландский регионализм как политический курс вырос в тени шотландской лейбористской партии в 1970-1980-е гг. Именно лейбористская партия в то время аккумулировала и мобилизовала региональную поддержку, артикулировала региональные интересы как внутри Шотландии, так и на национальном уровне. Однако на фоне доминирования консервативной партии в 1980-е гг. лейбористы не являлись активным субъектом шотландского регионализма, но использовали шотландский регионализм как "местную" идеологию. Такие политические деятели, как Салмонд А., будучи выходцами из лейбористской партии, могли перетянуть на сторону ШНП голоса сторонников лейбористов [Jackson, 2012]. Это обусловлено решимостью националистов проводить чёткую политику, направленную на получение политической и экономической автономии.
Лейбористская партия, придя к власти в Вестминстере в 1997 г., впервые заявила на национальном уровне о поддержке тенденций децентрализации, взяв на себя таким образом роль проводника процессов регионализации в Великобритании, архитектора новой вертикали администрирования "центр-регионы". Такой шаг предполагал обеспечить, с одной стороны, политическое единство государства, а с другой стороны, сохранить баланс в управлении между центром и регионами в условиях деволюционных тенденций в 1990-е гг. Деволюционные процессы мыслились лейбористами как масштабные, которые должны были затронуть все регионы Великобритании.
Одним из программных пунктов лейбористской партии было создание региональных парламентов, в том числе и в Шотландии. В заявлениях Э. Блэра в 1996 г. говорилось, что эта цель должна быть достигнута через народное волеизъявление в каждом регионе. Таким образом, посредством референдума, по инициативе лейбористской партии Великобритании, появился шотландский парламент в 1998 году. И это было главным достижением лейбористской партии как субъекта шотландского регионализма.
Впоследствии лейбористская партия в "нулевые" годы сконцентрировалась на регионалистском развитии Уэльса, в то время как Шотландия стабильно существовала в устоявшихся институциональных рамках. Субъектами шотландского регионализма в 2000-2010-e гг. были ШПН и консервативная партия. Наиболее ярким выражением лейбористской позиции относительно шотландского регионализма в "нулевые" является заявление одного из сподвижников Блэра - Джона Трикетта: "Я принципиально согласен с тем, что любая нация имеет право на самоопределение. Но я не считаю, что у Шотландии и Уэльса есть потребность в отделении и провозглашении независимости" [Jon Trickett MP, 03.03.2017].
Консервативная партия в контексте деволюции.
Консерваторы исторически не являлись субъектом шотландского регионализма. Ещё в рамках деволюционных процессов 1980-х гг., например, консервативное правительство М. Тэтчер предпочитало игнорировать всяческие регионалистские тенденции. Обретение консервативной партией субъектной роли в отношении идеологии регионализма в "нулевые" было обусловлено специфическим политическим контекстом (последствия лейбористского деволюционного курса) и политическими целями самой партии (поддержка на севере Великобритании). В таких условиях консервативная партия, соблюдая баланс между интересами национального центра и деволюционными процессами, стала "субъектом регионализма поневоле".
После того, как кабинет сформировали консерваторы, одним из основных вопросов повестки дня стал вопрос отношений с регионами в условиях, доставшихся в наследство от лейбористов. Правительство лейбористов проводило деволюцию с целью нивелировать рост влияния ШНП. Предполагалось, что шотландский парламент должен был укрепить этнорегиональную идентичность шотландцев, тем самым снизив поддержку идеи независимости Шотландии [Шеин, 2015а]. В свою очередь, консерваторы пошли по пути относительной поддержки деволюционных процессов в Шотландии. Это было обусловлено потребностями модернизации Консервативной партии. Имидж скептиков деволюционного развития на современном этапе мешал консерваторам с точки зрения привлечения электората и эффективного взаимодействия с регионами. Вследствие этого тори взяли курс на поддержку деволюции и стали одним из современных субъектов шотландского регионализма.
Стимулом для разработки деволюционного курса развития консерваторов стала победа ШНП на выборах 2007 г. Воплощением согласия консерваторов, лейбористов и либералов с необходимостью дальнейшей шотландской деволюции стала комиссия по шотландской деволюции К. Калмана. Межпартийный институт, созданный в 2008 г., был нацелен на разработку мер дальнейшей деволюции в Шотландии [The Commission on Scottish Devolution, 03.03.2017]. Главным результатом работы комиссии стала рекомендация по передаче Шотландскому парламенту права самостоятельного изменения ставки подоходного налога [Шеин, 2011]. Лидер консерваторов Д. Кэмерон положительно отозвался о проекте, поскольку "финансовые полномочия являются важным шагом на пути развития шотландского регионализма" [Cameron pledge..., 14.02.2010].
Оказывая поддержку деволюционным процессам, консерваторы совместно с либералами создали правительственную коалицию, что позволило им нейтрализовать националистические силы в Вестминстере. Как отмечает С. Шеин [Шеин, 2011], у правящей партии не было чётко сформулированной стратегии деволюционного развития Шотландии - консерваторы руководствовались реактивным принятием решений, что позволяет говорить о близости такой политики с прагматичной политикой лейбористов по деволюционным вопросам [Aughey, 2011].
После того, как в 2011 году консерваторы получили лишь 15 мандатов в шотландском парламенте, а ШНП - 69 мандатов, Консервативная партия начинает менять стратегию в качестве субъекта шотландского регионализма. В 2012 г. премьер-министр Д. Кэмерон заявляет, что "соглашение о деволюционном развитии - это ещё не конец дороги" [Kirkup, Cramb, The Telegraph, 16.02.2012]. Вскоре подписание Эдинбургского соглашения утвердило правовые основы референдума и закрепило позиции коалиции. Референдум был назначен на осень 2014 г., как того хотели шотландские националисты, и было разрешено голосовать на референдуме людям от 16 лет, что стало уступкой ШНП со стороны консервативной партии.
После отрицательных результатов референдума, консервативная партия предложила проект передачи автономии для Шотландии. Премьер-министр объявил о формировании комиссии Смита для разработки единого проекта передачи части полномочий для Шотландии ещё до выборов 2015 г. Данная комиссия состояла из членов всех партий, представленных в шотландском парламенте. Отчёты комиссии предполагали полную передачу подоходного налога, половину от НДС и налога на авиаперевозки [Riley-Smith, Johnson, The Telegraph, 05.08.2014]. Однако при этом в качестве основы финансирования Шотландии остаётся "формула Барнетта".
Таким образом, консервативная партия сегодня является одним из субъектов шотландского регионализма. Партия взяла курс на дальнейшую автономизацию Шотландии, особенно в финансовых и налоговых вопросах. Такая роль тори обусловлена интересами самой консервативной партии - привлечением электората на севере Великобритании и нивелированием сепаратистских угроз. Именно поэтому деволюционный курс политики Д. Кэмерона можно обозначить как прагматичный и реактивный.
Партии Великобритании в разрезе "центр-регион "
В определении роли партии в процессе регионализации имеет значение её текущее положение в структуре общенациональной власти. Это касается как регио-налистских партий так и общенациональных британских партий, причём стратегии последних довольно прогнозируемы. Зачастую партия, формирующая правительство, занимает более гибкую позицию в отношении регионализма, нежели партия,
составляющая оппозицию. Чтобы лучше понять, почему это происходит, обратимся к эволюции стратегий партий в разрезе "центр-регион".
Поддержки регионализации со стороны национального центра в конце 1990-х гг. объяснялась раскладом политических сил в Вестминстере. Лейбористы, придя к власти в 1998 г., запустили процесс институциональной трансформации в регионах, главным образом в Шотландии потому, что новая политическая элита стремилась заручиться поддержкой и лояльностью со стороны регионов [Garnett, Lynch, 2009].
Стратегия центра по отношению к регионалистским тенденциям объясняется и другими причинами. Из-за угрозы сепаратизма в 1990-х гг. и из-за включения регионов в европейское политическое пространство центр стремился стабилизировать ситуацию внутри страны.
Большое значение в институциональных преобразованиях Великобритании имеют ассиметричность и двухсторонний характер проведённых изменений отношений центра и регионов. В число документов, регулирующих межправительственные отношения, входили рамочный Меморандум о взаимопонимании и пять четырёхсторонних договоров, подписанных Вестминстером и главами исполнительных властей регионов. И если в Меморандуме указаны общие положения и равные для всех условия взаимодействия, то региональные конкордаты делают акцент на специфике каждого из регионов [Devolution of powers..., 03.03.2017]. Установление институциональной структуры в регионах и определение конфигурации взаимодействия между центром и регионами характеризуются недостаточным правовым регулированием таких взаимоотношений и отсутствием последовательной стратегии деволюции для Великобритании в целом.
Так почему именно шотландский регионализм развивался так динамично в "нулевые"?
С начала "нулевых" и до 2007 г. Шотландский регионализм развивался равномерно без каких-либо крутых колебаний. Победа ШНП в 2007 году стала мощным стимулом изменения стратегии для консервативной партии Великобритании. Консервативная партия в середине 2000-х гг. изменила направленность в сторону умеренной социал-демократии, хотя сами консерваторы это отрицали [Walker, Corbett, 2012]. "Новые" тори выступали за умеренный регионализм составных частей Великобритании. Цель такой стратегии заключалась в формировании образа Консервативной партии как силы, способной справиться с современными вызовами со стороны как глобализации, так и регионализации. Новый регионализм должен был войти в концепцию "прогрессивного консерватизма", политики умеренной децентрализации [Cameron..., 03.03.2017].
Мотивом такой стратегии являлись ситуативные политические интересы. Консервативная партия искала электоральной поддержки в Шотландии, где исторически сильна была лейбористская партия. Поддержка шотландского регионализма была элементом нового "бренда" консервативной партии. Обновленная консервативная партия в конце 2000-х гг. уже не ассоциировалась с тэтчеризмом, характеризующимся юнионизмом и централизмом [Convery, 2014].
Таким образом, взаимодействие консервативного Вестминстера с шотландскими националистами формировало "игру на опережение" в вопросе самоуправления региона. Иными словами, консервативная партия и ШНП взаимодействовали в условиях торга по поводу распределения административных, политических и экономических полномочий. Такой шаг фактически означал присоединение консервативной партии к политическому курсу, поддерживающему шотландский регионализм.
Институциональным воплощением такого межпартийного консенсуса стала комиссия К. Калмана для формирования программы и стратегии дальнейшей регио-
нализации в современной Шотландии [The Commission on Scottish Devolution, 03.03.2017]. Посткризисная стратегия национального правительства по делегированию финансовых полномочий была обусловлена исключительно прагматичным интересом в отношении экономической регионализации Шотландии [Шеин, 2015]. Подключение консервативных сил к регионалистскому консенсусу в отношении Шотландии путём участия в комиссии Калмана также было направлено на нейтрализацию политического влияния шотландских националистов и на продолжение выстраивания нового образа партии.
Новый Акт о Шотландии 2012 и референдум 2014 не изменили стратегию Вестминстера, а наоборот укрепили её. И после референдума используется модель взаимодействия - "игра на опережение". Национальное правительство заинтересовано в том, чтобы Шотландия оставалась частью государства. Шотландия, несмотря на юнионистский итог референдума, лоббирует собственные интересы так же интенсивно, как и прежде, и, что важно, получает довольно широкий круг полномочий, преференций и уступок. Такая стратегия центра - стратегия передачи автономии в ответ на региональную лояльность и сохранение единства, - является основной как в ходе электорального цикла в 2012-2014 гг., так и сегодня.
Заключение
Партии Великобритании имеют достаточно сложную конфигурацию взаимоотношений в рамках шотландской деволюции. Различия в степени одобрения и лояльности политики регионализма довольно велики. Устойчивые регионалистские ориентиры и мотивы партий, а также взаимоотношения партий в процессе деволюции, являются изменчивыми и зависят от места партии во властной структуре. Отношения "центр-регион" последние десятилетия демонстрируют конфигурацию отношений лейбористской, консервативной и шотландской национальной партий как субъектов шотландского регионализма. Безусловно, партийные отношения не могут быть редуцированы к отношениям Вестминстера и Холируда, но субъектная роль партий проявляется именно через институты.
На современном этапе (1998-2015 г.) наблюдается доминирование единой стратегии национальных партий в отношении шотландского регионализма, воспроизводящейся вот уже второе десятилетие. Национальный центр Великобритании преследует собственные цели и проводит прагматичные рациональные решения, которые позволяют нейтрализовать сепаратистский потенциал в Шотландии, нацелены на расширение политической и экономической лояльности шотландского региона. Независимо от того, какая партия или коалиция находится у власти и формирует национальное правительство, она, поддерживая шотландский регионализм, стремится к повышению собственной политической значимости на национальном и региональном уровнях, а также к повышению электорального потенциала за счёт снижения роли шотландских националистов. Электоральный фактор, таким образом, во многом определяет развитие региональной политики Вестминстера, что предоставило Шотландии беспрецедентную для современной Европы степень налоговой самостоятельности и актуализировало деволюционную тему в других европейских регионах. Прагматизм стратегии Вестминстера по отношению к шотландскому регионализму легко прослеживается в финансовых, налоговых вопросах, которые, в свою очередь, накладывают отпечаток и на экономическую политику в целом. Таким образом, политика торга и стратегия "игры на опережение" Вестминстера показывают мягкость и гибкость национальной элиты по отношению к такому деликатному вопросу, как шотландский регионализм. В целом, гибкая ре-
гиональная политика британского правительства обезопасила государство от угрозы сепаратизма.
Список литературы
Ананьева Е.В. (2015). Референдум о независимости Шотландии: цепная реакция. Сепаратизм в политической жизни современной Европы. Доклады Института Европы. №318. М.: Институт Европы.
Дилеммы Британии. Поиск путей развития (2014) / Под редакцией A.A. Громыко и Е.В. Ананьевой. М.: Весь мир.
Фадеева Л.А. (2015). Идентичность на пересечении интеграции и деволюции: шотландский кейс. Современная Европа. № 5. С.91-99.
Фадеева Л.А. (2015). Университеты в процессе деволюции (реформы управления) в Шотландии. ArsAdministrandi. № 3. С.137-146
Шеин С. (2015) Проблема шотландской деволюции в политической стратегии консервативной партии в 2005-2014 гг. / Вестник Пермского Университета Серия Политология. № 1.
Шеин С. (2015a) Современные британские консерваторы и "английский вопрос". Современная Европа. № 2.
References
Anan'eva E.V. (2015). Referendum o nezavisimosti Shotlandii: cepnaja reakcija. Separatizm v politich-eskoj zhizni sovremennoj Evropy. Doklady Instituta Evropy. №318. M.: Institut Evropy.
Dilemmy Britanii. Poisk putej razvitija (2014) / Pod reidäkciej A.A. Gromyko i E.V. Anan'evoj. M.: Ves' mir.
Fadeeva L.A. (2015). Identichnost' na peresechenii integracii i devoljucii: shotlandskij kejs. Sovremen-naja Evropa. № 5. S.91-99.
Fadeeva L.A. (2015). Universitety v processe devoljucii (reformy upravlenija) v Shotlandii. Ars Administrandi. № 3. S.137-146
Shein S. (2015) Problema shotlandskoj devoljucii v politicheskoj strategii konservativnoj partii v 20052014 gg. / Vestnik Permskogo Universiteta Serija Politologija. № 1.
Shein S. (2015a) Sovremennye britanskie konservatory i "anglijskij vopros". Sovremennaja Evropa. № 2.
Amin, A. and Thrift, N. (1995), Institutional Issues for the European Regions; From Markets and Plans to Socio-economy and Powers of Association, Economy and Society, Vol.24, No.1.
Aughey A. (2011) The con-lib coalition agenda for Scotland, Wales and Northern Ireland. Basingstoke: Palgrave.
Bartolini, S. (2004), Old and New Peripheries in the Processes of European Integration, in C. Ansell and G. Di Palma (eds), Restructuring Territoriality: Europe and the United States Compared, Cambridge: Cambridge University Press.
Brancati, D. (2008), The Origins and Strength of Regional Parties, British Journal of Political Science, Vol.38, No.1.
Cameron D. Radical power shift. / The Guardian.
http://www.theguardian.com/commentisfree/2009/feb/17/cameron-decentralisation-local-government [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
Cameron pledge on Holyrood powers. / BBC News. 14 февраля 2010 г. http://news.bbc.co.uk/2/hi/uk_news/scotland/8514971.stm. [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
Chhibber, P. and Kollmann, K. (2004), The Formation of National Party Systems. Princeton: Princeton University Press.
Commission on Scottish devolution. http://www.commissiononscottishdevolution.org.uk/ [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
Convery A. (2014) Devolution and the Limits of Tory Statecraft: The Conservative Party in Coalition and Scotland and Wales. / Parliamentary affairs. № 67.
Cutler, F. (2008), One Voter, Two First-Order Elections?, Electoral Studies, Vol.27, No.3.
Deschouwer, K. (2009), The Rise and Fall of the Belgian Regionalist Parties, Regional and Federal Studies, Vol.19, Nos.4/5.
Devolution of powers to Scotland, Wales and Northern Ireland. https://www.gov.uk/devolution-of-powers-to-scotland-wales-and-northern-ireland [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
De Winter, L. (1998), Conclusion: A Comparative Analysis of the Electoral, Office and Policy Success of Ethnoregionalist Parties, in L. De Winter and H. Tu'rsan (eds), Regionalist Parties in Western Europe, pp.204-247. London: Routledge/ECPR.
De Winter, L. (ed.) (1995), Non-State Wide Parties in Europe. Barcelona: Institut de Ciencies Politiques I Socials.
De Winter, L. and Tursan, H. (eds) (1998), Regionalist Parties in Western Europe. London: Routledge/ECPR
Ebeid, M. and Rodden, J. A. (2006), Economic Geography and Economic Voting: Evidence from the US States, British Journal of Political Science, Vol.36, No.3.
Elias, A. (2008), Minority Nationalist Parties and European Integration. A Comparative Study. Abingdon: Routledge/UACES.
Fadeeva L. A., Vasil'eva Yu. V. (2016). Social Component of Autonomization in Europe: Legal Aspects // Vestnik Permskogo universita. Juridicheskie nauki - Perm University Herald. Juridical Sciences. Issue 33. Pp. 329-336.
Garnett M., Lynch P. (2009) Exploring British Politics. London: Pearson Longman.
Jackson B. (2012), The moderniser: Alex Salmond's journey. / Renewal. Vol. 20. № 1.
Jeffery, C. (2007), A Regional Rescue of the Nation-State. Changing Regional Perspectives on Europe, Mitchell Working Paper Series 5/2007.
Jeffery, C. (2009) New Research Agendas on Party Competition, Regional & Federal Studies, 19:4-5.
Jon Trickett MP. Issues & Politics. http://www.jontrickett.org.uk [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
Hepburn, E. (2009), Explaining Failure: the Highs and Lows of Sardinian Nationalism, Regional and Federal Studies, Vol.19, Nos.4/5.
Hopkin, J. (2003), Political Decentralization, Electoral Change and Party Organizational Adaptation: A Framework for Analysis, European Urban and Regional Studies, Vol.10, No.3.
Hough, D. and Kob, M. (2009), A Regional(ist) Party in Denial? The German PDS and its Arrival in Unified Germany, Regional and Federal Studies, Vol.19, Nos.4/5.
Kirkup J., Cramb A. David Cameron's gamble to save the Union. / The Telegraph. 16 февраля 2012 г. http://www.telegraph.co.uk/news/uknews/scotland/scottish-politics/9087767/David-Camerons-gamble-to-save-the-Union.html [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
Lane, J.-E., Newton, K. and McKay, D. (1991), Political Data Handbook. Oxford: Oxford University Press.
Laffin, M., Shaw, E. and Taylor, G. (2007), The New Sub-National Politics of the British Labour Party, Party Politics, Vol.13, No.1.
Leyden, K. M. and Borrelli, S. A. (1995), The Effect of State Economic Conditions on Gubernatorial Elections - Does Unified Government Make a Difference?, Political Research Quarterly, Vol.48.
Livingston, W. (1952), A Note on the Nature of Federalism, Political Science Quarterly, Vol.67, No.1.
Lynch, P. (2009), From Social Democracy back to No Ideology? The Scottish National Party and Ideological Change in a Multi-level Electoral Setting, Regional and Federal Studies, Vol.19, Nos.4/5.
Lynch, P., Gomez-Reino Cachafeiro, M. and De Winter, L. (eds) (2006), Autonomist Parties in Europe: Identity Politics and the Revival of the Territorial Cleavage. Barcelona: ICPS.
Massetti, E. (2009), Explaining Regionalist Party Positioning in a Multi-Dimensional Ideological Space: A Framework for Analysis, Regional and Federal Studies, Vol.19, Nos.4/5.
Newman, S. (1997), Ideological Trends among Ethnoregional Parties in Post-Industrial Democracies, Nationalism and Ethnic Politics, Vol.3, No.1.
Pallares, F., Montero, J. R. and Llera, F. J. (1997), Non State-wide Parties in Spain: An Attitudinal Study of Nationalism and Regionalism, Publius: The Journal of Federalism, Vol.27, No.4.
Riley-Smith B., Johnson S. Scotland debate: Cross-party devolution pact will give Scotland 'exactly the right balance' of powers. / The Telegraph. 05 августа 2014 г. http://www.telegraph.co.uk/news/ uknews/scottish-independence/11013025/Scotland-debate-Cross-party-devolution-pact-will-give-Scotland-exactly-the-right-balance-of-powers.html. [Дата обращения 03 марта 2017 г.]
Swenden, W. and Maddens, B. (eds) (2008), Territorial Party Politics in Western Europe. Basingstoke: Palgrave-Macmillan.
The Commission on Scottish Devolution - the Calman Commission. / Serving Scotland better: Scotland and the United Kingdom in the 21st century: final report. 2009.
Tronconi, F. (2006), Ethnic Identity and Party Competition. An Analysis of the Electoral Performance of Ethnoregionalist Parties in Western Europe, World Political Science Review, Vol.2, No.2.
Walker A., Corbett S. (2012). The Big Society: Back to the Future. / Volume 83, Issue 3.
BRITAIN PARTIES AS ACTORS OF SCOTTISH REGIONALISM
Author. Grabevnik M., Teaching Assistant at Perm State University. Address: 15, Bukireva Str., Perm, Russia. E-mail: [email protected]
Abstract. Modern European political parties, both regional and national, can be effective actors of European regionalism. The real significance and importance of the parties as actors of regionalism is determined by the configuration of the parties' attitude, their institutional position, and party political programme of regionalism. The case of the Scottish regionalism demonstrates the differences in the subjectivity of the parties in the process of regionalization, depending on their current position in the political structure and on coordination among themselves. The author considers how main British and Scottish regional parties pursue their policies in the field of Scottish devolution, taking into account differences in their incentives and purposes.
Key words: Scottish regionalism, British political parties, actors of regionalism.
