CC BY
19DOI: 10.26086/NK.202L59.L009 УДК 78.071
© Галкин Андрей Анатольевич, 2021
Нижегородская государственная консерватория им. М. И. Глинки (Нижний Новгород, Россия),
кандидат искусствоведения, преподаватель кафедры теории музыки
E-mail: galki.andrei2011@yandex.ru
ПАРАДОКСЫ ЛИЧНОСТИ ГУСТАВА МАЛЕРА В ЗЕРКАЛЕ ЕГО ПИСЕМ
В статье на материале ранних писем анализируются основные грани личности Густава Малера, условно обозначенные как романтическая и прагматическая. Особое внимание уделяется жизненным обстоятельствам, оказавшим прямое влияние на их формирование. Выявляются романтические по природе установки сознания Густава Малера, такие как раздвоенность, гипертрофированный индивидуализм, экзальтированность, устремленность к высоким идеалам.
Предметом внимания становится ранний этап биографии композитора, период его профессионального становления. В статье выявляются причины кризиса, пережитого Малером на раннем этапе его профессиональной деятельности. Затрагивается проблема «художник и социум», принципы взаимодействия молодого дирижера с артистической средой. В статье рассматриваются качества, отличавшие Малера-профессионала: пасси-онарность и перфекционизм, иллюстрацией которых служат выдержки из воспоминаний Анны Мильденбург.
В ранних письмах Малера преобладают пессимистические умонастроения. В них можно выделить ряд сквозных мотивов. Один из них — страдание, возводившееся молодым Малером в культ. Среди основных мотивов также выделяются одиночество, тоска по дому, противостояние действительности. В статье анализируются трудности, с которыми столкнулся молодой музыкант на заре профессиональной деятельности: сопротивление отца на этапе самоопределения, материальные затруднения в годы учебы в консерватории.
Ключевые слова: Густав Малер, личность, биография, романтик, прагматик
© Calkin Andrey A., 2021
Glinka Nizhny Novgorod State Conservatoire (Nizhny Novgorod, Russia),
Candidate of Arts, Lecturer of the Department of Music Theory
PARADOXES OF GUSTAV MAHLER'S PERSONALITY IN THE MIRROR OF HIS LETTERS
Based on the material of early letters, the article analyzes the main facets of Gustav Mahler's personality, conventionally designated as romantic and pragmatic. Particular attention is paid to life circumstances that had a direct impact on their formation. Gustav Mahler's mental attitudes, which are romantic in nature, are revealed, such as duality, hypertro-phied individualism, exaltation, striving for high ideals.
The subject of attention is the early stage of the composer's biography, the period of his professional development. The article identifies the causes of the crisis that Mahler experienced at the early stage of his professional career. It touches upon the problem of «artist and society», the principles of interaction of a young conductor with the artistic environment. The article examines the qualities that distinguished Mahler as a professional: passionarity and perfectionism, which are illustrated by excerpts from the memoirs of Anna Mildenburg.
Mahler's early letters are dominated by pessimistic attitudes. A number of cross-cutting motives can be distinguished in them. One of them is suffering, raised by the young Mahler into a cult. Among the main motives also stand out loneliness, homesickness, opposition to reality.
The article analyzes the difficulties that a young musician faced at the dawn of his professional career: his father's resistance at the stage of self-determination, material difficulties during the years of study at the conservatory. Key words: Gustav Mahler, personality, biography, romantic, pragmatist
Густав Малер принадлежит к числу художников, чья личность не менее интересна, сложна и многогранна, чем творчество. Интерес к личности Малера, ее магнетическое воздействие испытали на себе многие современники. Здесь
уместно вспомнить слова Р. Роллана: «Личность Малера мне кажется интереснее, чем его творчество» [6, а 200].
Малер, как и его великий предшественник Р. Вагнер, был одарен не только музыкально, но
и литературно. В отличие от своего кумира, он не оставил после себя многотомного собрания работ. Основной документальный источник сведений о личности и биографии Малера — обширное эпистолярное наследие. В его письмах — с не меньшей полнотой и выразительностью, чем в музыке запечатлелся облик композитора. Малер был страстным любителем литературы, что не могло не сказаться на манере его письма. Выразительность слога и образное богатство, ее отличающие, позволяют судить о Малере не только как о художнике звука, но и слова.
Стиль малеровских писем варьируется в зависимости от адресата, а также времени написания. В них раскрываются разные, казалось бы, взаимоисключающие грани его необычайно сложной, многогранной и парадоксальной натуры.
Малера отличали интенсивность внутренней жизни, глубина саморефлексии. Ранние письма композитора, о которых и пойдет речь далее, отличает исповедальный тон, необычайно экспрессивная манера высказывания, порою доходящая до исступления. Все эти качества обнаруживает и его музыка. Ценность ранних писем Малера в их неподдельной искренности. С детской открытостью композитор делится с адресатами из числа друзей самыми сокровенными мыслями и переживаниями. Почерпнутые в них сведения позволяют составить целостное представление о различных аспектах личности Малера на этапе ее формирования.
В малероведении сложились две концепции личности композитора. В основе первой, оформившейся еще при жизни Малера, при его же активном содействии — миф о романтическом гении. Ряды тех, кто способствовал ее укоренению составили первые биографы, знавшие Малера лично, а также его ближайшее окружение. Вторая концепция, во многом корректирующая, а в чем-то и опровергающая первую, развенчивает героический миф о композиторе [5, а 75]. Она сложилась уже в 60-е годы XX столетия, в эпоху малеровского бума [1, а 87]. Если первая концепция формировалась в русле апологетических тенденций своего времени, то возникновение второй обусловлено стремлением исследователей предложить более объективный взгляд на композитора. Совместно эти две концепции отражают дуализм личности Малера, которая, как и его музыка, обнаруживает единство, казалось бы, взаимоисключающих качеств. Парадокс личности Малера получил наиболее точное выражение в формуле К. Блаукопфа «Мечтатель в роли тактика» [8, ^ 30].
Основанием упомянутых концепций, послужили различные грани личности композитора, которые условно можно определить, как романтическую и прагматическую. Их признаки прослеживаются уже в ранних письмах, где можно выявить ряд сквозных мотивов, репрезентирующих умонастроения Малера той поры. Причины, их определившие носят различный характер. Одни вполне объективны и связаны с жизненными обстоятельствами, другие же — скорее идеологического свойства. Рассмотрим некоторые из них более подробно.
Самосознание Малера обнаруживает генетическую связь с романтическим типом миросозерцания. К числу романтических по своей природе установок и качеств, свойственных Малеру, следует отнести раздвоенность, гипертрофированный индивидуализм, экзальтированность, устремленность к высоким идеалам, сознание собственной исключительности и проистекающие из этого отчужденность и одиночество.
Бегство от постылой действительности в мир литературы, как, собственно, и сочинение музыки, можно расценивать как проявление малеровского эскапизма. Здесь следует упомянуть и мучивший композитора комплекс Агасфера [2, а 178], обусловленный, в частности, кочевым образом жизни, многолетним, непрекращающимся скитальчеством по театрам Германии и Австро-Венгрии. Малер, вынужденный в первые годы своей дирижерской деятельности регулярно менять место службы, болезненно переживал отсутствие дома. Только за три месяца жизни в Вене — с ноября 1882 по январь 1883 — Малер переменил пять квартир, не считая отелей [3, ^ 35]. Вена все же была для Малера родным городом, и разлука с родительским домом, располагавшимся в Иглау, переживалась им не столь остро. Приступы ностальгии преследуют Малера в последующий пятнадцатилетний период. В 1886 году из Лейпцига он писал: «Вся моя жизнь — сплошная тоска по дому» [4, а 121]. Только вернувшись в родную Вену в 1897 году, Малер наконец избавился от синдрома кочевника, мучившего его долгие годы.
В ранних письмах композитора преобладают пессимистические умонастроения, один из сквозных мотивов в них — страдание. Временами разочарование в жизни и отчаянье были столь сильны, что композитор начинал помышлять о самоубийстве: «Знаю только одно: так больше нельзя! Если омерзительное лицемерие и лживость, тяготеющие теперь над нами, довели меня до того, что я сам себе кажусь бесчестным, если кабальная зависимость от того положения, в ко-
тором оказалось и наше искусство, и наша жизнь, смогла посеять в моем сердце отвращение ко всему, что было для меня свято, — к искусству, к любви, к религии, — то какой же еще остается выход, кроме самоубийства? Мощным усилием я разрываю цепи, которые сковывают меня в отвратительной трясине пошлого существования, с упорством безнадежности цепляюсь за свое страдание, ибо в нем — мое единственное утешение» [3, с. 18].
Малер будто бы намеренно возводит страдание в культ. Он не пытался уйти от страдания, скорее напротив, переживал его с максимальной интенсивностью, вероятно намереваясь в дальнейшем творчески переосмыслить обретенный опыт: «"Я должен испытать все треволнения этого мира": пусть ни одно из них не минует меня» [3, с. 24].
Еще в юношеском возрасте Малер переживает глубокий личностный кризис, который был обусловлен острым, непримиримым конфликтом с действительностью. Пожалуй, глобальных кризисов в жизни Малера было два: первый — в начале творческого пути, приходится на период профессионального становления, второй — в конце жизни, когда Малер узнает о неизлечимой болезни сердца. Между этими критическими пунктами развернулась богатая событиями биография Малера.
С отроческих лет и в продолжение всей творческой деятельности Малер, в отличие от своего современника Рихарда Штрауса — для которого обстоятельства складывались куда более благоприятно — вынужден был противостоять действительности в разных ее проявлениях, продираться через тернии к поставленной цели. Намереваясь поступать в консерваторию Общества друзей музыки в Вене, Малер встретил жесткое сопротивление отца. Пятнадцатилетний композитор сетовал на то, что он «совершенно одинок в борьбе с превосходящими силами столь многих "разумных и солидных людей"» [3, с. 11].
Позже молодой дирижер вступает в непримиримый конфликт с окружением, вспыхнувший на идейной почве. Следует заметить, что проблема «художник и социум» не теряла для Малера актуальности в продолжение нескольких десятилетий.
Самоидентификация Малера-музыканта осуществилась достаточно рано, еще в отроческом возрасте. Семнадцати лет от роду, задолго до серьезных творческих свершений, Малер уже сознавал себя художником. В одном из писем, убеждая адресата в искренности своих суждений он пишет: «В том, что это не пустые отговорки, я даю Вам честное слово художника, а оно для меня свято» [3, с. 16].
Малер, боготворивший искусство, с первых шагов на профессиональном поприще задал высокую планку. Вся его творческая деятельность проходила на пределе собственных возможностей. Малер был фанатично преданным своему делу художником-идеалистом, а вся его деятельность — жертвенным служением искусству. Паталогическая требовательность к себе и коллегам, нередко вызывала протесты со стороны последних, и становилась причиной жесткой конфронтации. Поводом для конфликта могли стать разногласия, возникавшие в связи с интерпретацией, на первый взгляд, незначительных деталей текста. Если исполнение какого-то фрагмента не удовлетворяло Малера, он, во что бы то ни стало, не щадя ни собственных, не чужих сил добивался соответствовавшего его представлению звучания. Одну из таких ситуаций описывает в своем дневнике Анна Мильденбург: «Помню, как на одной из репетиций "Фиделио" Малер противоречил нам, словно в горячке, только оттого, что Геш и я понимали один прозаический кусок в сцене в тюрьме иначе, чем он. Пятнадцать раз мы произносили эти несколько слов, но не могли его удовлетворить» [4, с. 382].
Неисчерпаемая энергия Малера была направлена не только на достижение высоких художественных результатов. Немалые усилия затрачивались им на устроение карьеры. Малер был амбициозен и стремился занять положение, соответствующее его дарованию и профессиональным качествам. Получив должность первого дирижера Немецкого театра в Праге, окрыленный успехом, Малер с воодушевлением сообщал другу: «Я намерен, что называется, сделать карьеру» [3, с. 72]. Как показало время, Малеру удалось осуществить свои намерения, пройдя путь от никому не известного дирижера провинциальных театров до директора Венской оперы.
Усиливающаяся с возрастом прагматичность Малера имела объективные причины. В пору студенчества он испытывал острый недостаток в средствах к существованию. Еще в первый год обучения в консерватории, Малер вынужден был обратиться к ее руководству с ходатайством об отмене платы за обучение, поскольку у отца не было возможности его поддерживать. Малер на тот момент также не мог себя материально обеспечить. В результате плата за обучение была сокращена вдвое (60 гульденов в год, вместо 120) [3, с. 12]. Трудное положение вынуждало студента перебиваться частными уроками, подрабатывать в качестве домашнего учителя. Даже занимая должность второго дирижера в Касселе, в 1885 году, Малер все еще испытывал материальные
затруднения [3, с. 69]. Только на посту первого дирижера Немецкого театра в Праге в 1885 году дела Малера пошли в гору. Он, наконец-то, твердо встал на ноги и обрел финансовую стабильность.
Ранний период жизни Малера был омрачен многочисленными трудностями и лишениями. Тяжелые обстоятельства оказали влияние на развитие в нем определенных личностных качеств. Со временем Малер выработал собственную тактику противостояния враждебной действительности, свою стратегию существования. Уникальная особенность личности Малера — парадоксальность. В нем причудливо сосуществовали преданный высоким идеалам искусства фанатичный художник и расчетливый прагматик, методично и планомерно продвигавшийся вверх по ступеням карьерной лестницы.
Литература
1. Барсова И. А. Проблемы малероведения 80-х годов // Советская музыка. 1987. № 2. С.86-93.
2. Барсова И. А. «Трижды лишенный родины». Архетип еврейства в личности и творчестве Густава Малера // Музыкальная академия. 1994. № 1. С. 177-181.
3. Густав Малер. Письма / под общ. ред. И. А. Барсовой; сост. и коммент. И. А. Барсовой и Д. Р. Петрова. СПб.: Изд-во им. Н. И. Новикова. 2006. 896 с.
4. Густав Малер. Письма. Воспоминания / ред. И. А. Барсова; пер. А. А. Ошеров. М.: Музыка, 1964. 636 с.
5. Петров Д. Р. Густав Малер и «девятнадцатый век». Становление художника: дис. ... канд. искусствовед. М., 1999. 246 с.
6. Штраус Р., Роллан Р. Переписка. Выдержки из дневника. М.: Музгиз, 1960. Кн. 3. 216 с.
7. Blaukopf K. Gustav Mahler oder der Zeitgenosse der Zukunft. Wien: Molden, 1969. 326 S.
References
1. Barsova, I. A. (1987), "Problems of Mahler study of the 80s", Sovetskaja muzyka [Soviet music], no. 2, Moscow, USSR, pp. 86-93.
2. Barsova, I. A. (1994), "Three times deprived of his homeland. The archetype of Jewry in the personality and work of Gustav Mahler", Muzykal'naja akademija [Academy of Music], no. 1, Moscow, Russia, pp. 177-182.
3. Barsova I. A. (ed.) (2006), Gustav Maler. Pis'ma [Gustav Maler. Letters], Novikov Publishing House, Saint Petersburg, Russia.
4. Barsova I. A. (ed.) (1964), Gustav Maler. Pis'ma. Vospominaniya [Gustav Maler. Letters. Memories], Translated by Osherov A. A. Muzyka, Moscow, USSR.
5. Petrov, D. R. (1999), "Gustav Mahler and «the Nineteenth Century». The formation of the artist", Ph. D. dissertation, Musical Art, Tchaikovsky Moscow State Conservatoire.
6. Strauss R. and Rolland R., (1960), Perepis-ka. Vyderzhki iz dnevnika [Correspondence. Excerpts from the diary]. Book 3, Moscow, USSR.
7. Blaukopf, K. (1969), Gustav Mahler oder der Zeitgenosse der Zukunft, Wien, Austria.
