CC BY
26DOI: 10.38197/2072-2060-2021-228-2-59-81
ПАНДЕМИЯ НЕРАВЕНСТВА: НОВЫЕ ИЗМЕРЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ДИСПАРИТЕТА В УСЛОВИЯХ КОРОНАКРИЗИСА INEOUALTIY PANDEMIC: NEW DIMENSIONS OF SOCIAL DISPARITY UNDER CORONACRISIS
В статье рассматривается проблема неравенства, которая актуализировалась в условиях пандемии COVID-19. Пандемия существенно
миловидов владимир дмитриевич
Заведующий кафедрой международных финансов Московского государственного института международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации, д.э.н., доцент
АННОТАЦИЯ
vladimir d. milovidov
Head of the Department of International Finance, Moscow State Institute of International Relations (University) of the Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, Doctor of Economics Sciences, Associate Professor
поменяла привычные критерии оценки неравенства, выявив су-
0
щественную уязвимость граждан, проживающих преимущественно в высокоразвитых странах мира, где сложилась современная система здравоохранения, социального обеспечения, существенно ниже уровень бедности и само качество бедности разительно отличается от бедности, которая существует в развивающихся и экономически отсталых странах. Основываясь на методологических подходах теории социального выбора и теории экономического благосостояния, автор показывает трансформацию взглядов на неравенство, отмечает снижение роли экономических факторов неравенства при существенном росте внеэкономических, субъективных, поведенческих факторов. ABSTRACT
The article examines the problem of inequality in the context of the COVID-19 pandemic. The pandemic has significantly changed the usual criteria for assessing inequality, revealing the significant vulnerability of citizens living mainly in highly developed countries of the world. These countries have modern health care and welfare system with lower poverty levels than one in low-income developing countries. Based on the methodological approaches of the theory of social choice and the theory of economic welfare, the author shows the transformation of views on inequality and notes a decrease in economic factors of inequality with a significant increase in non-economic, subjective, behavioral factors. The article analyzes the relationship between the number of COVID-19 cases in different countries and indicators of economic growth, globalization, health security of citizens, and those characterizing people's living standards. The author analyses data for individual countries and regions of the world.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА
Неравенство, коронавирус, глобализация, теория социального выбора, теория экономического благосостояния, социальный диспаритет, свобода, возможности, сетевое общество, гуманитарные связи.
KEYWORDS
Inequality, coronavirus, globalization, social choice theory, economic welfare theory, social disparity, freedom, opportunities, network society, humanitarian ties.
Введение
Пандемия, вызванная вирусом COVID-19, оказала масштабное и далеко идущее по своим последствиям влияние практически на все стороны жизни людей: экономику, политику, социальную сферу, личную жизнь. Эксперты ООН в очередном ежегодном докладе «Состояние и перспективы мировой экономики 2021» определили коронакризис ни больше ни меньше как «кризис столетия» (once-in-a-century crisis). Ему дано громкое название: «Великая дисрапция» (Great Disruption)1. При знакомстве с докладом естественно ожидание увидеть план действенных и радикальных мер по преодолению последствий этого масштабного события. Как говорил один из героев Шекспира, «Отчаянный недуг врачуют лишь отчаянные средства иль никакие». Вместе с тем большинство рекомендаций доклада носит весьма общий характер, лейтмотивом которых является необходимость устойчивого развития и преодоления социального неравенства в мире. На высоком уровне обобщения с такой постановкой задачи трудно не согласиться. Вопрос в другом: достаточна ли она для формирования эффективных мер по выходу из столь нетривиальной ситуации. Прежде всего, как представляется, следовало бы «поставить диагноз», а именно попытаться понять природу социального диспаритета и то как он менялся под воздействием пандемии. Что та-
1 World Economic Situation and Prospects 2021. UN, New York, 172 p. available at: https://www. un.org/development/desa/dpad/publication/world-economic-situation-and-prospects-2021/ (accessed 17/02/2021).
2
кое неравенство в мире, охваченном пандемией? В чем оно проявляется? Каковы его индикаторы? Все ли мы знаем об этом феномене, чтобы ограничиваться декларациями о реализации принципов устойчивого развития? Автор статьи полагает, что формулированию рецептов преодоления последствий «Великой дисрапции» должно предшествовать изучение тех факторов социального диспаритета, которые возникли в условиях пандемии. В статье анализируются социальные диспропорции, которые выявились по мере распространения вируса COVID-19 в мире. Результаты исследования носят предварительный характер, а выявленные автором соотношения могут вызвать обоснованную критику. Вместе с тем, по мнению автора, полученные результаты важны и требуют дополнительного изучения.
Теоретические и методологические подходы
Исследование факторов усиления социального диспаритета в мире в результате пандемии автор основывает на подходах современной теории социального выбора. Неравенство определяется как интегрированная характеристика условий жизни и деятельности человека, позволяющая ему оценить свое положение в сравнении с положением других людей, сформулировав либо цели, к которым нужно стремиться самостоятельно, либо предпочтения и требования, которые следует предъявить государству как институту общественного выбора2 и социальной справедливости. Индийский экономист, лауреат Нобелевской премии Амартия Сен (Amartya Sen), внесший значительный вклад в экономические тео-
2 Здесь и далее термин «общественный выбор» используется в контексте теории общественного выбора (social choice theory) и означает совокупность форм, методов и институтов государственной социальной политики, направленной на максимально возможный и сбалансированный учет интересов и потребностей граждан в социальной защите и социальном обеспечении.
рии благосостояния (welfare economics) и общественного выбора (social choice theory), видит решение проблемы неравенства в свободе использования человеком всех имеющихся возможностей для улучшения своей жизни3. В его концепции справедливости бедность, как наиболее заметное проявление экономического неравенства, представляется результатом лишения человека базовых возможностей, и поэтому сведение анализа этого феномена исключительно к изучению различий в доходах Сен считает ошибочным4. Его концепция неравенства фактически базируется на двух важнейших категориях: «свободе» и «возможностях».
Фактор свободы как основы для преодоления неравенства признается далеко не всеми исследователями. Яркое высказывание Уильяма и Ариэль Дюрант (William and Ariel Durant): «Свобода и равенство — вековечные и заклятые враги: успех одного означает неминуемый крах другого»5 — указывает на лагерь интеллектуалов, придерживающихся иной точки зрения. В экономической теории благосостояния и теории общественного выбора этот лагерь представлен Кеннетом Эрроу (Kenneth Arrow). Его авторству принадлежит так называемая «общая теорема о возможности» (general possibility theorem), которая указывает на то, что в обществе, где организован публичный процесс формирования индивидуальных или групповых предложений для принятия коллективных решений или общественного выбора, возможны и распространены широкие дискуссии по этому поводу, а также каждый впра-
3 Sen A. (1984) The Living Standard // Oxford Economic Papers, New Series, vol. 36, (issue supp., November), pp. 74-90. Accessed December 13, 2020. Available at: http://www.jstor.org/stable/2662838 (accessed 13/12/2020).
4 Sen A. (1998). The possibility of social choice. Lecture to the memory of Alfred Nobel, December 8. Available at: https://www.nobelprize.org/prizes/economic-sciences/1998/sen/lecture/ (accessed 13/12/2020).
5 Дюрант У., Дюрант А. (2020). Уроки истории. Закономерности развития цивилизации за 5000 лет. М.: Манн, Иванов и Фербер.
64
ве свободно давать оценку деятельности государственных институтов (институтов общественного выбора), достижение некоего оптимального, бесконфликтного соотношения общественных и индивидуальных интересов весьма про-блематично6. Этот вывод можно считать своего рода прогнозом устойчивой неэффективности социальных институтов и как следствие объективного нарастания социального недовольства и чувства несправедливости и неравенства в демократическом обществе с рыночной экономикой. Поэтому учитывать фактор эффективности социальных институтов, создаваемых государством, необходимо, когда речь заходит о формулировках рецептов по преодолению неравенства.
Выводы Эрроу в принципе не противоречат взглядам Сена, если совместить эти две, казалось бы, несовместимые точки зрения, то можно прийти к выводу о необходимости комплексного решения социальных проблем, включая проблему неравенства, не ограничиваясь при этом запуском привычного распределительного механизма государственных финансов. Тем более, что за всю послевоенную историю, несмотря на существенный рост общего уровня благосостояния в мире, реализации многочисленных национальных и международных программ преодоления социального диспаритета, тема неравенства остается в центре внимания исследователей, политических и общественных деятелей и движений. Сохраняющаяся актуальность нарративов, связанных с темой неравенства, сама по себе представляет научный интерес и требует углубленного изучения. Здесь сложно найти какое-то одно объяснение. Совершенно очевидно, что мы имеем дело с комплексным, многофакторным явлением, корни которого следует искать не только в сфере экономики, государственной политики, но так-
6 Arrow K. J. (1951). Social choice and individual values. John Willey & Sons, Inc., New York, 99 p.
же и в психологии послевоенного поколения, трансформации его ценностных ориентиров и мировоззрения, методов и способов межличностного общения.
Мир вступает в третье десятилетие XXI века с качественно обновленным арсеналом общественных ценностей, потеря или недостаток которых (прежде всего субъективно оцениваемые) воспринимается все более растущим числом людей, причем вне зависимости от их материального положения и как нарушение их гражданских прав, и как признак углубления общественного неравенства. Экономические факторы, лежащие в основе «классического» представления о социальном неравенстве, все больше уходят на второй и более дальний план, уступая место внеэкономическим факторам, определяющим не столько количественно измеряемый уровень жизни, сколько некую интегральную удовлетворенность ею. Чем же объяснить столь существенный сдвиг общественного сознания, вызывающего у современного поколения людей относительно устойчивое чувство социальной неудовлетворенности и социального неравенства?
Пандемия и факторы социальной удовлетворенности
По мнению автора, есть два фактора повышения актуальности темы неравенства в современных условиях, которые рельефно высветила пандемия коронавируса. Первый — развитие гуманитарных сетей, формирование современного сетевого общества, что способствует быстрому и максимально широкому распространению социально чувствительных нарративов. Второй — устойчивое снижение эффективности государственной системы социальной защиты и общественного выбора.
Важность первого фактора обострения внимания к проблеме неравенства определяется тем, что по сути он одновременно является конституирующим признаком современного общества. В современную эпоху интегрированный, сложносостав-ной характер понятия неравенства во многом определяется существенно усложнившимися, разросшимися, трансграничными, глобальными связями людей, обусловливающими и новые акценты взаимных межличностных сравнений. Без внимания к процессу межличностных сравнений, как утверждал А. Сен, принятие государственных решений вынужденно сталкивает интересы различных людей и осуществляется в пользу одних групп населения за счет других групп7.
В условиях развития сетевого общества процесс межличностных сравнений становится глобальным, трансграничным. На удовлетворенность жизнью влияют многочисленные факторы, которые генерируются во всемирной сети. В этой связи вопросы эффективности системы общественного выбора и соответствующих этой системе социальных институтов обретают дополнительную остроту. Постоянно обновляемый под воздействием глобального «сетевого мнения» запрос общества на справедливость и равенство значительно обгоняет возможности любого современного государства. Измерить отставание реальной эффективности системы общественного выбора от растущих общественных требований крайне сложно.
Первое, что бросается в глаза, это явная диспропорция между темпами распространения болезни в различных странах и привычных индикаторов и показателей общественного развития и качества жизни. Еще в 2008 году по
7 Sen A. (1998). The possibility of social choice. Lecture to the memory of Alfred Nobel, December
8. Available at: https://www.nobelprize.org/prizes/economic-sciences/1998/sen/lecture/ (accessed 15/12/2020).
инициативе тогдашнего президента Франции Николя Сар-кози был сформирована «Комиссия по оценке экономического состояния и социального прогресса», лидирующие позиции в которой были отведены Дж. Стиглицу (J. Stiglitz), А. Сену (A. Sen), Ж.-П. Фитусси (J.-P. Fitoussi). В заключительных материалах, подготовленных этой комиссией делался недвусмысленный вывод о том, что ВВП не является идеальным и универсальным индикатором экономического благосостояния и уровня развития. В последующие годы ключевые авторы доклада не раз возвращались к этой теме, в том числе и на фоне пандемии8. Внимание к теме измерения национального дохода и благосостояния было простимулировано достаточно быстро обнаруженным многими исследователями отсутствием какой-либо значимой связи между динамикой распространения болезни и уровнем экономического развития. Более того, уже по итогам первой волны пандемии стали проявляться крайне неожиданные взаимосвязи: за исключением Китая, эпицентрами распространения инфекции стали прежде всего высокоразвитые и богатые страны, динамика заболевании на 1 млн жителей имела положительную корреляцию с уровнем ВВП на душу населения и отрицательную с динамикой показателей ни-щеты9. К указанным индикаторам можно добавить еще несколько важных индикаторов глобального развития: индекс
8 Stiglitz J.E. GDP is the wrong tool for measuring what matters. Scientific American. 2020, vol. 323, issue 2, pp.24-31. Available at: https://www.scientificamerican.com/article/gdp-is-the-wrong-tool-for-measuring-what-matters/ (accessed 15/12/2020).
9 Milovidov V. Pandemic in the network society. The Comparative analysis of COVID-19 spreading features in Europe and Latin America. August 30, 2020. Available at SSRN: https://ssrn.com/ab-stract=3683358 (accessed 15/12/2020); Deaton A., Schreyer P. GDP, wellbeing, and health: thoughts on the 2017 round of the international comparison program. Working paper 27177, NBER, Cambridge, Massachusetts, 2020, December. Available at: https://www.nber.org/papers/w28177 (accessed 15/12/2021).
68
глобализации (KOF Globalization Index, KOFGI)10, индекс человеческого развития (Human Development Index)11, глобальный индекс безопасности здоровья (Global Health Security Index, GHI, GHSI)12.
Рассмотрим взаимосвязь указанных выше агрегированных показателей со статистикой заболеваний на 1 млн человек в странах мира, где на 31 декабря 2020 года было зафиксировано более 500 случаев заражений13. Всего в исследовании проанализированы данные для 172 стран мира. Однако, учи-
Та бл и ца 1.
Корреляция количества заболеваний вирусом COVID-19 на 1 млн
человек в 172 странах мира с агрегированными индексами развития на 31 декабря 2020 г.
Агрегированный показатель, сравниваемый с количеством заболеваний на 1 млн чел. Коэффициент корреляции
ВВП на душу населения по паритету покупательской способности (в постоянных ценах 2011 г.), в долл. США 0,54
Индекс глобализации (KOF GI) 0,55
Индекс человеческого развития (HDI) 0,62
Глобальный индекс безопасности здоровья (GHSI) 0,41
Доля населения, живущего в нищете (extreme poverty), в %% -0,48
Источник: рассчитано по Our World in Data.
10 Рассчитывается с 2002 года Швейцарским экономическим институтом при Швейцарской высшей технической школе Цюриха (KOF Swiss Economic Institute, ETH Zurich), доступен на: https:/Aof.eftz.cVen/forecasts-and-indicators/indicatorsAof-globalisation-index.html (accessed 15/12/2021).
11 Интегральный показатель человеческого развития, расчет которого основывается на концепции общественного выбора А. Сена, публикуется в рамках Программы развития ООН, доступен на: http://hdr.undp.org/en/content/human-development-index-hdi, а также на: https:// ourworldindata.org/covid-cases (accessed 15/12/2021).
12 Рассчитывается в рамках совместного проекта Центра по безопасности здоровья Джона Хопкинса (John Hopkins Center for Health Security) и Института ядерной угрозы (Nuclear Threat Institute) совместно с аналитическим подразделением медиа группы «The Economist» (The Economist Intelligence Unit), доступен на: https://www.ghsindex.org (accessed 15/12/2021).
13 Данные по числу выявленных случаев болезни, значение ВВП на душу населения и индекс человеческого развития даны на основе статистики портала Our World in Data. Доступно на: https://ourworldindata.org/covid-cases (accessed 15/12/2021).
Таблица 2.
Среднее количество заразившихся вирусом СОУЮ-19 по регионам мира и значение агрегированных индексов развития на 31 декабря 2020 г.
Показатели Африка Латинская Америка и Карибский бассейн Азия Европа США
Выявленные случаи заражения вирусом СО^-19 на 1 млн жителей, чел. 2062 24 025 4524 31 819 60 606
ВВП на душу населения по паритету покупательской способности (в постоянных ценах 2011 г.), долл. США 5041 13 382 22 193 33 361 54 225
Индекс глобализации (^ GI) 51 63 63 79 82
Глобальный индекс безопасности здоровья 31 44 45 53 84
Индекс человеческого развития 0^1) 0,57 0,73 0,73 0,87 0,92
Источник: рассчитано по Our World in Data.
тывая невозможность получить все необходимые показатели для статистического сравнения по всей выборке, в дальнейшем изложении конкретное количество стран, для которых рассчитаны коэффициенты корреляции, будет указано дополнительно. Полученные данные приведены в табл. 1.
Вывод, который можно сделать из приведенных значений, подрывает стереотипы о неравенстве. Согласно этим данным, наименьшее число заболевших было выявлено в наименее
70
богатых странах, с относительно высокой долей населения, живущего за чертой бедности, а наибольшее число заболевших — в странах с развитой системой здравоохранения и в наибольшей степени затронутых процессом глобализации. Данная картина сохраняется при переходе на укрупненный региональный уровень (табл. 2).
Вместе с тем полученная картина на уровне межстрано-вых и межрегиональных сопоставлений резко контрастирует с ситуацией внутри отдельно взятой страны: по имеющимся многочисленным наблюдениям, наиболее пострадавшими (наибольшее число выявленных заражений и смертей) оказываются наименее социально защищенные и наименее состоятельные граждане. В чем же причина выявленной асимметрии?
Экономика — не жизнь
Обстоятельный ответ на поставленный вопрос требует продолжения углубленных исследований качества жизни, факторов, которые его определяют, а также восприятие этого качества людьми. В рамках данного исследования автор хотел бы предложить следующую гипотезу.
В условиях глобальной пандемии современные наиболее развитые и богатые страны оказываются в худшем (в каком-то смысле неравном) положении по сравнению с менее развитыми и бедными странами в силу значительно большей степени глобализации их экономики и общества в целом. Это способствует более интенсивным контактам с другими странами и выходцами из других стран, что является фактором риска заражений распространяемой в мире инфекции. При этом риск заболеваемости внутри страны во многом определяется сложившимися привычками, обычаями, образом жизни людей. Чем в большей степени процесс глобализации страны опере-
жает процесс внутреннего развития общества, выравнивания условий и качества жизни, преодоления социального расслоения, тем контрастнее выступают внутренние противоречия и тем выше риски уязвимости населения в условиях глобальных катастроф, включая пандемии. Иными словами, в отдельно взятой стране причиной углубления неравенства и роста социального недовольства становится диспропорция процессов глобализации (внешние факторы качества жизни) и внутреннего развития (внутренние факторы качества жизни).
Таким образом, анализ современных факторов неравенства следует искать не в обобщающих макроэкономических показателях и индексах, а в конфликте между традиционными формами организации жизни общества в той или иной стране, определяемыми ее историческими, культурными, национальными, этническими особенностями и возникновением новых форм организации жизни этого общества, вытекающих из ускоренной интеграции данной страны в глобальные социально-экономические, политические, технологические, мировоззренческие трансформационные процессы. Применительно к рассматриваемой в данном исследовании проблематике неравенства это означает, что интенсивный процесс глобализации стран с относительно неразвитыми внутренней экономикой и социальной сферой, сохраняющих многие традиционные и, возможно, даже патриархальные уклады жизни, приводит к тому, что возможности людей обеспечить и улучшить свою жизнь стремительно снижаются относительно возникающих новых критериев качества и стандартов жизни, продуцируемых глобализацией и открытостью общества. Это, возможно, и объясняет парадокс усиления внимания к проблеме неравенства в условиях устойчивого роста макроэкономи-
72
ческих показателей благосостояния как отдельных стран, так и мира в целом.
Есть ли возможность измерить диспропорции между внутренними и внешними факторами качества жизни? Можно предположить, что при нормальном развитии событий это сделать крайне трудно, так как такие диспропорции зачастую носят скрытый, едва различимый характер. В большинстве случаев они проявляются на уровне ощущений, возможно, в каких-то общественных нарративах, в массовом и групповом настроении людей, в индивидуальном поведении. Гораздо более заметными они становятся в условиях кризисов. Чтобы попытаться выявить такие диспропорции, автор рассматривает несколько социальных показателей, отражающих стандарты и образ жизни людей, в их сопоставлении с количеством случаев заражений вирусом COVID-19 на 1 млн жителей (Табл. 3).
Первый показатель, выбранный в рамках исследования, — средний размер домохозяйств, то есть численность совместно проживающих людей. Размер домохозяйств может быть отнесен к индикаторам культурных и национальных особенностей той или иной страны. Как правило, в развитых странах этот размер меньше, чем в развивающихся странах. Предположительно, чем выше размер домохозяйств, тем вероятнее должно быть более широкое распространение болезни. Однако, как показывает сравнение статистики размеров домохо-зяйств, аккумулируемой ООН, это предположение не всегда подтверждается. Так, между средним размером домохозяйств и количеством случаев болезни на 1 млн человек выявляется достаточно сильная отрицательная корреляция с коэффициентом -0,53. Устойчивая положительная связь (коэффициенты корреляции соответственно 0,56 и 0,53) наблюдается
между количеством заболевших на 1 млн жителей, удельным весом домохозяйств размером 2-3 человека и удельным весом домохозяйств, главами которых являются лица старше
Таблица 3.
Корреляция статистики заболевших вирусом СОУЮ-19 и отдельных показателей образа жизни в странах мира на 31.12.2020 г.
Выборка стран, Коэффициент корреляции с количеством заболевших вирусом СОУЮ-19
Показатели качества и образа жизни людей в различных странах для которых произведен расчет коэффициента корреляции
на 1 млн человек
Размер домохозяйств, среднее количество членов* 142 -0,53
Удельный вес домохозяйств с двумя-тремя членами* 142 0,56
Удельный вес домохозяйств с количеством членов свыше 6 человек* 142 -0,55
Удельный вес домохозяйств, в которых
совместно проживают представители 142 0,2
нескольких поколений*
Удельный вес домохозяйств, главой которых являются лица старше 60 лет* 142 0,53
Число подписчиков на широкополосный интернет на 100 человек** 162 0,6
Удельный вес населения, занимаю-
щегося физическими упражнениями (physical activity prevalence) *** 131 -0,32
Дистанция межличностного общения 43 -0,22
Источник: * UN population statistics, available at: https://population.un.org/Household/index. html#/countries/840, ** World Bank data, available at: https://data.worldbank.org/indicator/ IT.NET.BBND.P2, *** 1st Physical activity almanac. The Global observatory for physical activity (GoPa!), 2016, available at: https://indd.adobe.com/view/f8d2c921-4daf-4c96-9eaf-b8fb2c4de615; **** Sorokowska A., Sorokowski P., Hilpert P. et al. Preferred Interpersonal Distances: A Global Comparison. Journal of Cross-Cultural Psychology. 2017, Vol. 48, Issue 4, pp. 577-592.
74
60 лет. При этом обращает на себя внимание тот факт, что связь между удельным весом домохозяйств, где насчитывается более 6 членов, проживающих по сути под одной крышей, измеряются достаточно высоким отрицательным коэффициентом корреляции (-0,55). Соотношение числа заболевших на 1 млн жителей и удельного веса домохозяйств, членами которых являются представители разных поколений (multigeneration households), характеризуется положительной, но относительно слабой корреляцией с коэффициентом 0,23.
Полученные данные на первый взгляд выглядят противоречиво. Однако здесь следует принять во внимание различную структуру больших и средних домохозяйств. Из приведенных данных следует, что многочисленные домохозяйства, где совместно проживают люди относительно молодые или среднего возраста (это характерно для развивающихся стран) меньше подвержены риску пандемии, чем относительно небольшие домохозяйства, в которых совместно проживают люди более старших возрастов или где главой домохозяйства являются лица старше 60 лет, то есть наиболее уязвимые в условиях пандемии (больше характерно для развитых стран). По всей видимости, риски возникают не столько в связи с совместным проживанием нескольких поколений, сколько с повышением среднего возраста совместно проживающих людей.
Следующий показатель — доступ к интернету и распространение цифровых услуг в обществе. Социальные сети могут выступать акселераторами распространения определенного поведения, которые могут как защищать человека от угроз, так и усиливать риски14. Важная роль отводится сетям
14 Christakis N.A., Fowler J.H. The Spread of Obesity in a Large Social Network over 32 Years. The New England Journal of Medicine. 2007, July 26, pp. 370-379.
в плане информирования людей об опасностях инфекции15, что предполагает недопущения распространения различного рода фейков и дезинформации16. Анализ социальных сетей позволяет аккумулировать статистика запросов в интернете, а также данные о перемещении людей, что позволяет выявлять очаги заражений, особенности распространения инфекции. Наконец, особую роль играет изучение структуры сетевого общества, масштабы и особенности использования социальных сетей в той или иной стране. По мнению ряда авторов, национальные и культурные особенности сетевого взаимодействия становятся факторами большего или меньшего распространения заболеваний17. При этом особую роль играют прочность локальных связей, локальных сетей, где сильны культурные, семейные, этнические, региональные
связи18 .
Как видно из данных таблицы, корреляция между количеством заболевших на 1 млн жителей и числом подписчиков на широкополосный интернет на 100 человек составляет 0,6. То есть распространение скоростного интернета, облегчающего доступ людей к социальным сетям, информации, расширяющего возможности обмениваться информацией как будто бы становится фактором распространения болезни.
На первый взгляд — абсурдный вывод. Однако, согласно исследованиям Н. Кристакиса, специалиста в области социаль-
15 Block P., Hoffman M., Raabe I.J. et al. Social network-based distancing strategies to flatten the COVID-19 curve in a post-lockdown world. Nature Human Behavior. 2020, Vol. 4, pp. 588-596.
16 Mourad A., Srour A., Harmanani H., Jenainati C., Arafeh M. Critical Impact of Social Networks Infodemic on Defeating Coronavirus COVID-19 Pandemic: Twitter-Based Study and Research Directions. 18 May 2020, Available at: https://arxiv.org/abs/2005.08820.
17 Perkins J.M., Subramanian S.V., Christakis N.A. Social Networks and Health: A Systematic Review of Sociocentric Network Studies in Low- and Middle-Income Countries. Social Science & Medicine, 2015, Vol. 125, January 2015, pp. 60-78.
18 Maxwell D., Stites E., Robillard S., Wagner M. Conflict and Resilience: A Synthesis of Feinstein International Center Work on Building Resilience and protecting Livelihoods in Conflict-Related Crises. Somerville, MA, Feinstein International Center, Tufts University, 2017, 42 p.
7
ных сетей, общение в социальных сетях влияет на поведение людей, что в определенных условиях может создавать угрозу «небиологических» причин распространения вредных привычек, а также болезней19. Например, под влиянием «сетевого мнения» человек может более активно посещать какие-то мероприятия, места массового скопления людей, менять рацион питания, становиться, например, «ковиддиссидентом», с пренебрежением относясь к мерам гигиены и индивидуальной защиты, что становится фактором роста общего числа заболеваний. Но верно и обратное: беспокойство участников сетей по поводу тех или иных болезней может усиливать их осторожность и способствовать более безопасному поведению. Как показывают усредненные данные, распространение коммуникаций посредством быстрого широкополосного интернета ухудшало эпидемиологическую ситуацию. При этом нельзя исключать и упомянутого выше «эффекта развитых стран», встроенных в глобальную экономику, где распространение быстрого интернета существенно выше, чем в развивающихся странах, хотя далеко не равномерно в различных возрастных группах. А вот в развивающихся странах, где молодых людей больше, видимо их реакция на информацию из интернета и социальных сетей не приводила к рискованному поведению и сдерживала рост заболеваний. Однако этот вывод требует неоднократной проверки.
Третий показатель — физическая активность населения. Занятия спортом могут иметь двоякое влияние на распространение вирусов в том или ином обществе. Во-первых, занятия спортом являются, как правило, существенным элементом определенной культуры здорового образа жизни, ко-
19 Smith K.P., Christakis N.A. Social networks and health. Annual Review of Sociology, 2008, vol. 34, pp.405-430.
торая в различных странах может иметь свои особенности. Во-вторых, занятия спортом становятся определенным признаком принадлежности к определенной социальной группе сети, в которой постоянно взаимодействуют активные сторонники физических упражнений. У них могут формироваться иные взаимные интересы, общие темы, увлечения. В-третьих, в зависимости от типа физических упражнений и видов спорта, которыми увлекаются члены таких сетей или групп, данный фактор может усиливать риск заражений. Это происходит в силу посещения общественных мест для занятия физическими упражнениями, фитнес-залов, спортивных клубов.
Статистика распространенности занятий спортом и физическими упражнения крайне разрозненна и, как правило, ограничивается выборкой отдельных стран конкретного региона. Относительно полные данные по распространенности занятиями физическими упражнениями в различных странах мира представлены в рамках проекта «Глобальной обсерватории физической активности» (Global observatory for physical activity), организованного командой исследователей Института общественного здоровья (США), Пелотаского Федерального университета (Бразилия), Андского университета (Колумбия). Рассчитанный на основе данных, собранных в рамках данного проекта, рассчитанный автором коэффициент корреляции между удельным весом населения, поддерживающего регулярную физическую активность, и количеством заболеваний вирусом COVID-19 составил: для 131 страны мира -0,32, для стран Африки -0,4, для стран Азии -0,53. Для стран Латинской Америки и Карибского бассейна, а также для стран Европы корреляция была практически равна нулю. То есть для группы развивающихся стран, а вследствие этого и для всех стран выборки действовал принцип: чем выше физическая
78
активность населения, тем меньше уровень заболеваемости. Причем в среднем удельный вес населения, занимающегося различными физическими упражнениями, в странах Африки составил 77,8%, в странах Европы 66,8%, в странах Азии 64,8% и в странах Латинской Америки и Карибского бассейна 63,7%. Для сравнения можно привести коэффициент корреляции, рассчитанный на основе данных центров по контролю и профилактике заболеваний США (Centers for disease control and prevention, CDC) в разрезе штатов. Там между удельным весом взрослого населения, поддерживающим постоянную физическую активность, и заболеваемостью коронавирусом на 1 млн человек выявляется относительно слабая положительная корреляция с коэффициентом 0,21.
Приведенные значения выглядят диспропорционально, что может быть следствием разительного отличия образов жизни людей в различных регионах и странах мира. Здесь нужно принимать во внимание опросный характер получения данных, специфику, виды и уровень организации мест для занятия физическими упражнениями, а также возраст населения. Например, преобладание в африканских странах молодого поколения, а также предположительно менее развитая инфраструктура для занятия массовыми физическими упражнениями несомненно обусловливают такие особенности поведения и образа жизни африканцев, которые явно контрастируют с образом жизни европейцев или американцев. Можно предположить, что и в США, и в Европе в массовое занятие спортом вовлечено гораздо больше представителей старшего поколения, что там создана разветвленная сеть заведений для организованного занятия физическими упражнениями, а в обществе сформировалась целая культура физической активности. При таких особен-
ностях вероятность межличностных контактов может усиливаться, увеличивая риски заражения новым вирусом. Однако и это лишь гипотеза, нуждающаяся в проверке в ходе дальнейших исследований.
Пятый показатель — дистанция общения людей между собой. Проведенные в 43 странах мира опросы жителей относительно того, какую дистанцию они соблюдают при общении с другими людьми, как знакомыми, так и незнакомыми, подтвердили известный факт, что дистанция межличностного общения является весьма характерным индикатором особенностей национальной культуры, обычаев и местных традиций20. Сопоставление результатов этих исследований со статистикой распространения инфекции показывает скорее слабую, но при этом отрицательную связь между соответствующими значениями: чем меньше дистанция межличностного общения в стране, тем больше там выявленных случаев болезни (коэффициент корреляции -0,22).
Заключение и выводы
В статье приведены примеры диспропорций между уровнем развития общества, индикаторами образа жизни и степенью распространения вируса COVID-19. Эти соотношения требуют дальнейшего изучения, так как провоцируют парадоксальный вывод: в условиях пандемии в более уязвимом, а потому в неравном положении оказались граждане развитых стран мира. Данный факт никак не учитывается в рекомендациях экспертов ООН, авторов доклада о состоянии и перспективах развития мировой экономики в 2021 году. А должен учитываться или, по крайней мере, быть исследован.
20 Sorokowska A., Sorokowski P., Hilpert P. et al. Preferred Interpersonal Distances: A Global Comparison. Journal of Cross-Cultural Psychology. 2017, Vol. 48, Issue 4, pp. 577-592.
80
Согласно представленным результатам анализа распространения инфекции получается, что именно неравные условия жизни в развивающихся странах в сравнении с развитыми странами сыграли роль своего рода защиты населения этих стран от развития пандемии. Наименее пострадавшими от пандемии с точки зрения численности заболевших оказались бедные государства. Однако еще не подсчитан ущерб этих стран и их потери из-за нарушения цепочек создания стоимости, перерывов в международных транспортных потоках, снижения цен на сырье.
Факторами распространения инфекции в мире стали туризм, мобильность населения внутри региона и отдельных стран, развитая индустрия развлечений и отдыха, интернационализация экономических связей и транснационализация деятельности экономических агентов, формирование глобального конкурентного рынка труда, все то, чего лишено или, по крайней мере, чем может воспользоваться в несопоставимо меньшем объеме население развивающихся стран. В этом контексте связь проблемы неравенства с проблемой свободы выступает еще более рельефно. Условно защищенными от пандемии оказались наименее свободные в своем выборе условий жизни граждане, а наиболее уязвимыми те, кто, казалось бы, обладает всей полнотой свободы выбрать наилучшую комбинацию факторов для более комфортной и благополучной жизни. В этом контексте рекомендации экспертов ООН о преодолении последствий «Великой дисрапции» выглядят сверхконсервативно и традиционно. Дадут ли они результат, мы сможем сказать, только внимательно изучив все факторы современного неравенства.
Библиографический список / References
1. Arrow K.J. (1951). Social choice and individual values. John Willey & Sons, Inc., New York, 99 p.
2. Milovidov V. Pandemic in the network society. The Comparative analysis of COVID-19 spreading features in Europe and Latin America. August 30, 2020. Available at SSRN: https://ssrn.com/abstract=3683358 (accessed 18.12.2020).
3. Sen A. (1984). The Living Standard // Oxford Economic Papers, New Series, vol. 36, (issue supp., November), pp. 74-90. Accessed December 13, 2020. Available at: http://www.jstor.org/stable/2662838 (accessed 18.12.2020).
4. Sen A. (1998). The possibility of social choice. Lecture to the memory of Alfred Nobel, December 8. Available at: https://www.nobelprize.org/ prizes/economic-sciences/1998/sen/lecture/ (accessed 18.12.2020).
5. Sorokowska A., Sorokowski P., Hilpert P. et al. Preferred Interpersonal Distances: A Global Comparison. Journal of Cross-Cultural Psychology. 2017, Vol. 48, Issue 4, pp. 577-592.
6. Stiglitz J.E. GDP is the wrong tool for measuring what matters. Scientific American. 2020, vol. 323, issue 2, pp.24-31. Available at: https://www.scientificamerican.com/article/gdp-is-the-wrong-tool-for-measuring-what-matters/ (accessed 18.12.2020).
Контактная информация / Contact Information
Московский государственный институт международных отношений
(университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации.
119454, Москва, пр-т Вернадского, 76.
Moscow State Institute of International Relations (University) of the
Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation, 76, Vernadskogo Ave,
119454, Moscow, Russia.
Владимир Дмитриевич Миловидов / Vladimir D. Milovidov
vmilovidov@hotmail.com
