CC BY
50
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
2020.03.013. ШКАЕВ Д.Г. ПАНДЕМИЯ КАК ОБРАЗ: ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЙ КОНТЕКСТ НАУЧНО-ФАНТАСТИЧЕСКОГО ПРЕДВИДЕНИЯ.
Ключевые слова: эсхатология; христианство; Апокалипсис; Постапокалипсис; религиозность; архетипы; новейшие религии; мифология; пандемия; цивилизация; культура; культуртрегер; Уэллс; Лондон; Крайтон; Желязны; Кинг; Браун; Сувада; Терри; Роллинс.
Аннотация. В статье рассматривается социально-философский и религиоведческий подтекст сложившейся в XX в. западной литературной традиции: научная фантастика описывает глобальную пандемию, применение бактериологического оружия и биологическую войну как вполне реалистичные сценарии гибели человеческой цивилизации. В контексте распространения заболевания COVID-19, вызываемого коронавирусом SARS-CoV-2, и других видов вирусных заболеваний данный вопрос оказывается критически важным с точки зрения интеллектуального дискурса.
Классическая христианская эсхатология, представленная в «Откровении» Иоанна Богослова, оказала значительное влияние на целую плеяду гениев европейской культуры [5], запечатлевших сцены Апокалипсиса и связанные с ним образы в многочисленных художественных произведениях: А. Дюрера, Ж. Дюве и др. Сложившаяся традиция во многом обусловлена потребностью человечества в воплощении древнейших культурных архетипов в форме художественных образов, которые позволяют зрителю или читателю принять участие в обряде, как и в древности синхронизирующем бессознательное с живой коллективной мифологией [6].
Научная фантастика как художественный жанр признается многими современными исследователями (Хиндра, Дэвидсен, Кьюсак, Гранин и др.) формой религиозности. Это находит отражение в произведениях, ставших неотъемлемой частью всемирной поп-культуры: «Звездные войны» [3], «Звездный путь» [2] и др. Такие произведения чаще всего создаются в общедоступных жанрах: художественная литература, кинематограф, электронные игры. Массовость этих жанров и упрощение философских идей, преобладающее в них, определяют развитие новой формы религиозности, которая нередко (особенно в субкультурном контексте США и Европы) замещает классические формы религии [3].
Как сказано в предисловии Оксфордского справочника по новым религиозным течениям [1], изучение таковых сегодня является одной из наиболее активных областей религиоведения. Новейшие религии, речь о которых, в частности, идет в статье К.М. Кьюсак «Вымысел в новейших религиях» [1], существуют с середины XX в. и набирают обороты в духовном пространстве Запада XXI в. Однако с течением времени изменяется содержание научно-фантастической эсхатологии: от сверхъестественных и внеземных причин предвидение Апокалипсиса смещается к причинам земным, техногенным. Авторы все больше стараются соответствовать актуальным тенденциям научных исследований и тем настроениям, которые преобладают в средствах массовой информации.
На стыке двух парадигм в 1969 г. выходит роман американского фантаста М. Крайтона «Штамм "Андромеда"» («The Andromeda strain»), повествование в котором ведется в псевдодокументальном стиле. По сюжету группа ученых исследует инопланетный штамм вируса, после падения метеорита уничтоживший всех жителей небольшого городка, кроме старика и младенца. И только ценой невероятных усилий героям романа удается найти решение проблемы. В том же 1969 г. на фоне страхов и предрассудков времен холодной войны другой американский фантаст Р. Желязны выпускает роман «Долина проклятий» («Damnation alley»), в котором описывается постапокалиптическая картина мира, отягощенная угрозой пандемии.
Впрочем, впервые в научно-фантастической литературе к проблеме биологической угрозы обращается Г. Уэллс в 1894 г. в
романе «Похищенная бацилла» («The stolen bacillus»). Главный герой - антагонист - стремится уничтожить население города, став разносчиком холеры, но терпит неудачу. Роман другого известного автора Дж. Лондона «Алая чума» («The scarlet plague», 1912 г.) повествует о пандемии смертельного заболевания, которая приводит к гибели подавляющего большинства жителей планеты в XXI в. Цивилизация погружается в эпоху нового варварства, что, по мнению главного героя романа, носит циклический характер.
С начала и до второй половины XX в., таким образом, в научно-фантастических произведениях прослеживается образ пандемии как глобальной угрозы будущему человечества. Борьба с этой угрозой является важнейшим приоритетом для выживания как самого героя, так и цивилизации в целом. Однако в этом контексте даже закат цивилизации не означает конца времен. Литература предыдущего поколения скорее предупреждает и обнадеживает читателя. Собственно эсхатологический характер носят произведения, созданные за последние несколько десятилетий. И связано это, прежде всего, с тем, что человечество в условиях глобализации начало осознавать неизбежность биологической угрозы, имеющей искусственное, лабораторное происхождение.
Еще в 1978 г. вышеописанную идею Желязны подхватывает С. Кинг в романе «Противостояние» («The stand»), повествуя о пандемии искусственно выведенного гриппа. А в 1990 г. выходит новая редакция романа, в которой детально описываются разработка штамма и события, повлекшие за собой его утечку из лабораторного комплекса. В нескольких сюжетных линиях прослеживаются эсхатологические образы, которые можно принять за отсылки к «всадникам Апокалипсиса»: распад общества, взрывы насилия, неспособность властей остановить пандемию и в конце концов - гибель практически всего человечества.
Стоит также обратить внимание на то, что огромный пласт научно-фантастической литературы, выходившей в США и Европе за последние десятилетия, а также множество кинематографических лент посвящены другой стороне вирусной пандемии - превращению жертв заболевания в живых мертвецов, зомби. Эта художественная традиция уходит корнями в языческие культы, двоеверие и синкретические религии афроамериканского населения Нового света (вуду и др.), что на волне постапокалиптической
фантастики и угрозы всеобщего поражения бактериологическим оружием находит благодатную почву для литературного вымысла. При этом истории о живых мертвецах - жертвах вируса находят явный отклик и в христианской мифологии, поскольку, с одной стороны, рисуют картины апокалиптической кары и ада, разверзшегося на земле, а с другой - зеркально отображают библейский сюжет о возрождении мертвых во втором пришествии Спасителя. Такое преломление образов очень характерно для эклектичной американской культуры, носители которой предпочитают осуществлять популяризацию социально-философских и религиоведческих вопросов в острой, наглядной, образной форме, порой затрагивая табу.
Тему пандемии в научной фантастике продолжает развивать целая плеяда современных западных авторов: Д. Браун (интеллектуальный триллер «Инферно» («Inferno»)), Э. Сувада (постапокалиптический цикл «Смертельная спираль» («The mortal coil»)), Т. Терри (трилогия «Темная материя» («Dark matter»)), Д. Роллинс (бестселлер «Седьмая казнь» («The seventh plague»)) и мн. др. Отечественная литература, скорее, заимствует антологию образов и сюжетов, порожденных западной фантастикой XX в. Однако у авторов, работающих на постсоветском пространстве, имеется несомненное преимущество в описании биологической угрозы - на территории бывшего СССР существует ряд мифов о секретных советских разработках биологического оружия, что придает импульс сюжетному творчеству фантастов.
Образ пандемии в литературе не просто сохраняет, но и приобретает дополнительную актуальность в связи с целым рядом причин. Главной из них сегодня остается реальная, не вымышленная угроза заражения человеческой цивилизации опасными вирусами (в качестве примера можно взять ситуацию с коронавирусом SARS-CoV-2). И хотя в научной фантастике образ пандемии художественно приукрашен, все чаще и чаще в текстах классических и современных фантастов обнаруживаются сюжетные линии и смыслы, перекликающиеся с происходящими в реальном мире событиями. По этой причине мы можем охарактеризовать образ пандемии, сложившийся в западной научно-фантастической литературе XX-XXI вв., как отражение интеллектуального и художественного предвидения будущего.
Список литературы
1. Cusack C.M. Invention in «new new» religions // The Oxford handbook of new religious movements. - 2nd ed. - Oxford : Oxford university press, 2016. - P. 237247.
2. Jindra M. Star Trek fandom as a religious phenomenon // Sociology of religion. -Oxford, 1994. - Vol. 55, N 1. - Р. 27-51.
3. Narrative and belief. The religious affordance of supernatural fiction / Ed. Davidsen M.A. - Abingdon : Taylor & Francis Ltd, 2019. - 126 p.
4. The Oxford handbook of new religious movements. - 2nd ed. - Oxford : Oxford university press, 2016. - 544 p.
5. Гранин Р.С. Аналитическая эсхатология : Монография / РАН. ИНИОН. Центр гуманит. науч.-информ. исслед. Отд. философии ; гл. ред. Хлебников Г.В. -М., 2019. - 159 с.
6. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека / Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Д., Якобсен Т. - СПб. : Амфора, 2016. - 287 с.
2020.03.014. ГРАНИН Р.С. «ВПИСКА» КАК СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН.
Ключевые слова: инициация; посвящение; месса; оргия; алкоголь; религиозное сознание; дазайн.
В конце 80-х годов «вписками» называли места, где путеше-ственники-автостопщики могли бесплатно переночевать, привести себя в порядок, чтобы снова отправиться в путь. Подобная практика позволяла путешествовать по стране с минимальными затратами. Сегодня «вписка» - это спонтанные вечеринки, длящиеся все выходные, где отсутствуют какие-либо запреты. Организаторами могут быть состоятельные солидные мужчины, желающие вспомнить молодость; школьники, желающие поскорее прикоснуться к взрослой жизни, используя для этого алкоголь и секс; а также студенты, разнообразящие таким образом свою жизнь в общагах. Проходят они чаще всего на съемных квартирах, но также могут организовываться в общежитиях или в квартирах родителей, пока тех нет дома. В социальных сетях существует несколько сотен специализированных групп, где желающие «вписаться» договариваются о месте и времени тусовки. Каждый приходящий молодой человек должен принести с собой алкоголь. Для девушек вход
