CC BY
16
ISSN 0869-4362
Русский орнитологический журнал 2019, Том 28, Экспресс-выпуск 1734: 803-808
Памяти Егора Борисовича Малашичева (1973-2018)
А.С.Ермаков
Александр Сергеевич Ермаков. Кафедра эмбриологии, биологический факультет, Московский государственный университет им. М.В.Ломоносова. Ленинские горы, д. 1, стр. 12, Москва, 119991, Россия. e-mail: E-mail: ermakov99@mail.ru
Поступила в редакцию 2 февраля 2019
Минуло 40 дней со дня ухода из жизни замечательного биолога из Санкт-Петербурга Егора Борисовича Малашичева (15 декабря 2018). Душа Егора окончательно покидает наш мир, несколько притупилась боль от страшной утраты, и вместе с тем начинает приходить осознанное понимание того, насколько большую потерю понесла русская наука и все мы.
Егор Борисович Малашичев. 2009 год.
Моё знакомство с научным творчеством Егора Борисовича началось в 2004 году с его программной статьи (совместно с Вассерсугом) «Left and right in the amphibian world: which way to develop and where to turn?», опубликованной в Bioassays. Тогда я работал в Великобритании
и занимался установлением лево-правой асимметрии у млекопитающих. Помню, меня вызвал шеф, показал мне статью, и мы с некоторым удивлением обсуждали с ним тот факт, что в России, оказывается, кто-то тоже занимается лево-правой асимметрией позвоночных, да и ещё и публикуется при этом в хорошем журнале. Впечатлял размах и энциклопедизм молодого (как я выяснил потом) учёного, пытающегося «нащупать» подходы к пониманию того, существует ли связь между разными типами асимметрии у позвоночных. Как я понял много лет спустя, интерес асимметрии для Егора Борисович был логичным продолжением его исследований морфогенеза поясов конечностей и локомо-ций у позвоночных животных.
Егор окончил Санкт-Петербургский государственный университет в 1996 году. Десятилетие, включившее в себя уничтожение СССР, шоковую терапию, расстрел Верховного Совета, приватизацию, войну и залоговые аукционы не зря называют в народе «лихими девяностыми». Особенно тяжело пришлось учёным, людям творческого труда и работающим в системе образования и медицины, ведь именно по этим категориям (и ещё по армии, конечно) ударили в первую очередь либеральные реформы. Чтобы иметь возможность заниматься наукой, русским учёным в 1990-2000-х годах приходилось эмигрировать.
Егор тоже много работал за рубежом (в основном в научных центрах Германии). Он быстро, однако, осознал, что катастрофическая ситуация с наукой в России ни к чему хорошему не приведёт, и что, раз государство не имеет внятной стратегии развития науки, русским людям самим надо объединяться, спасать остатки советского наследия и, кроме того, по возможности, привнести в Россию лучшее из мирового научного опыта. Примерно с середины 2000-х годов Егор Борисович активно агитирует учёных из русской диаспоры возвращаться на Родину и совместными усилиями поднимать русскую науку.
Мечтой Егора было создание в России междисциплинарной лаборатории мирового уровня, где могли бы трудиться и стажироваться люди разных национальностей, которые «привозили» бы лучшее из мировых достижений в Россию, где будет бурлить интеллектуальная жизнь, будут использоваться самые современные методы исследований, проводиться мини-конференции и симпозиумы, а рабочими языками будут русский и английский.
Егор был патриотом России, любящим сыном своей многострадальной Родины. Он любил Россию и полагал, что то, что он может сделать для Родины сейчас — это развивать науку, чем, собственно говоря, и занимался.
Ещё одно замечательное свойство Егора: он всегда считал, что самое главное в научной работе — это исследовательский процесс и что именно личность учёного, а не многочисленные контролирующие и адми-
нистрирующие органы, и есть самое главное в университете или научно-исследовательском институте. Ведущая, главенствующая составляющая в науке — поиск Истины, творческая деятельность человека, и настоящий учёный должен заниматься тем, что ему интересно! Это не значит, что человек должен заниматься одной темой всю свою жизнь, но смена научной тематики должна естественным образом вытекать из его предыдущей работы и научных интересов, а не спускаться «по разнарядке».
Сам Егор имел широчайшие научные интересы. Начинал он как орнитолог, затем работал в области классической морфологии, а за последующие два десятилетия успел внести немалый вклад в этологию и изучение асимметрии, теорию эволюции и сравнительную эмбриологию, нейробиологию, психиатрию и медицинскую генетику. Егор имел удивительное свойство создавать новые возможности для научной работы буквально из ничего, и заброшенные захламлённые комнаты и подвалы превращались у него в современные исследовательские лаборатории.
Егор Борисович Малашичев со студентами. Аудитория № 140. Биологический факультет Санкт-Петербургского университета. 24 февраля 2014.
Конечно, ему помогали его ученики. Егор обладал удивительным свойством привлекать молодёжь и тратил кучу времени на занятия с юными талантами. Помимо преподавания на биологическом факультете Санкт-Петербургского университета и научного руководства студентами, он вёл детский биологический кружок, и некоторые из его учеников вскоре становились его научным коллегами. Иными словами, Егор воспитывал и взращивал учёных с самого юного возраста.
Как ни трудно догадаться, бурная деятельность Егора и особенно его попытки привлечения учёных из-за границы и создания в России лаборатории международного уровня нередко встречались в штыки в современной России. Потрясают бесстрашие Егора, который не боялся ввязываться в длительную и непредсказуемую бюрократическую возню, выходя из неё в конечном итоге победителем. Чего только стоит одна эпопея с девушкой-постдоком из Канады, которая приехала в Россию, имея собственное финансирование («выбив» канадскую стипендию), чтобы развивать русскую науку. На словах приоритетами РФ были модернизация страны и привлечение зарубежных учёных. Но на практике выяснилось, что внятного алгоритма для трудоустройства зарубежного учёного просто-напросто не существует. Феерический театр абсурда, когда иностранец, имеющий высокую квалификацию, любовь к России и собственное финансирование, не может устроиться на работу и начать исследования, длился очень долго. История эта известная, широко освещалась в интернете, и многие, конечно, о ней слышали. Несмотря на длительную бюрократическую писанину, Егор не сдался и довёл-таки до конца это, казалось бы, безнадёжное дело. Удалось не только трудоустроить западного пост-дока, но и провести интересное междисциплинарное исследование на стыке нейробиологии и медицинской генетики. Результаты опубликованы в ведущих международных журналах.
Е.Б.Малашичев в Тасмании. 2013 год.
Бесстрашие проявлялось не только в длительной околобюрократической писанине, но и в научной работе Егора. Занимаясь изучением лево-правой асимметрии у разных групп позвоночных, Егор Борисовичу приходилось трудиться в самых диких и опасных уголках нашей планеты — в полярных широтах, в Африке, Азии и Австралии, сталкиваясь при этом и с ядовитыми змеями, слонами, носорогами, львами, леопардами и другими опасными животными. Егор никогда не хвалился своими подвигами. Лишь после его смерти я узнал от коллег, что он попадал пару раз в очень опасные ситуации.
Ещё одна сфера деятельности Егора, помимо преподавательской и научно-исследовательской, была связана с просветительской и редакторской работой. Егор Борисович активно сотрудничал со средствами массовой информации, популяризируя и пропагандируя науку, понимая, что возрождение науки в России — дело очень медленное, длительное и что увлечь наукой надо в особенности молодёжь. Как я уже упоминал, он вёл детский кружок и активно популяризировал научные знания, в том числе и среди детей.
Егор много и успешно публиковался, в том числе в высокорейтинговых западных журналах. На Западе его работы хорошо знали. Несмотря на это, у Егора была ещё одна мечта — создать в России научный журнал по биологической тематике мирового уровня, с индексацией в международной системе Scopus. Многим это казалось делом практически безнадёжным, тем более на чистом энтузиазме, не имея
финансирования на этот проект. В качестве примера Егор приводил опыт Китая, где сейчас с нуля создаются англоязычные журналы с хорошим уровнем публикаций и цитируемостью. Аргументы типа «в Китае ведь компартия и порядок, а у нас, сами знаете, что творится...» им совершенно не принимались. Егор считал, что русские учёные, редакторы и издатели ничем не хуже, а значит, мы тоже сможем создать с нуля научный журнал мирового уровня. В этом проявилась ещё она удивительная черта Егора Борисовича — невероятный, ничем не убиваемый оптимизм, жизнелюбие, вера в собственные силы. Это казалось чем-то мистическим: там, где нормального человека охватывали уныние и апатия, Егор видел возможности для творческого прорыва!
Последние три года он потратил много сил на журнал «Biological Communications», сразу поставив очень высокую планку для научных публикаций. 9 января 2019 года, сразу после новогодних каникул русскую научную общественность облетела удивительная новость — созданный им журнал «Biological Communications» принят в Scopus! Егор не дожил до реализации своей мечты всего три недели.
Егор был неисправимым оптимистом и замечательным коллегой, он очень любил людей, был прекрасным семьянином. Наверное, секрет его оптимизма в бесконечной любви и доброте, которые царили в его семье. Это видел каждый, кто бывал у Егора в гостях.
Его ранний уход из жизни (Егору было всего 45 лет) — страшный удар для всех родных и близких. Приношу ещё раз свои искренние соболезнования жене и детям Егора Борисовича и всем его родным!
И, конечно, это огромная утрата для России, для русской и мировой науки. Прощай, Егор! Всего доброго тебе в новом мире!
Вечная память!
