CC BY
29
11. Химик В.В. Современное просторечие в русском языковом и культурном пространстве / В.В. Химик // Studia slavica savarensia. Szomba-thely. 2000. № 1. С. 107 - 121.
12. Фелицына В.П. Русский фразеологический словарь / В.П. Фелицына, В.М. Мокиен-ко. М.: ЭКСМО-Пресс, 1999.
Phraseology of new corporative languages: themes and images
The possibilities of the complex lingvocultural analysis of the phraseology of youth subcultures are considered. The thematic dominants of the phraseology, reflecting the most important fragments of the sphere of the concepts of the subcultures are shown, the mechanisms of the phrase forming and the specific of the figurativeness of the phraseological units, ascending to the realities of the subculture or based on the comprehension of the realities of other spheres.
Key words: lingvoculture, youth subculture, phraseology, phrase forming, the inner form of a phraseological unit.
Т.И. СКОРОБОГАТОВА (Ростов-на-Дону)
ПАМЯТЬ О КОНТЕКСТАХ РЕЧЕВОГО УПОТРЕБЛЕНИЯ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ КАК ФАКТОР ДИНАМИЗАЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
Анализируется взаимодействие исторической памяти и памяти языковой в рамках фразеологического тезауруса. Историческая память, зафиксированная во ФЕ, представляет собой три взаимодействующих между собой среза: 1) память о прототипной ситуации;
2) этимологическая память конституентов ФЕ; 3) память о контекстах употребления ФЕ. Употребление ФЕ новых эпох обеспечивает динамичность исторической памяти во фразеологическом пространстве.
Ключевые слова: историческая память, языковая память, фразеологизм, речь.
Каждое обращение говорящего к фразеологическому обороту есть не что иное, как обращение к исторической памяти и памяти языковой. Так, Б.Ю. Норман
сравнивает языковую память человека со складом «секонд хэнд» - высказываний, уже бывших в употреблении. «В общем-то ничего обидного в данном сравнении нет: ведь ассортимент тут все равно огромен и выбор - на любой вкус! И потом разве зазорно цитировать удачные выражения - пусть даже они созданы не обязательно классиками, но также и безымянными носителями языка?..» [8: 141].
Однако обращение к исторической / языковой памяти не означает постоянной сознательной рефлексии говорящего над нею. Как утверждает Ш. Балли, «сознание говорящего связывает все выражение в целом с идеей, символом которой оно является, <...> эта связь заставляет забыть собственное значение каждого из элементов оборота. Во всех подобных случаях так или иначе наблюдается непонимание и забвение. То теряется общий смысл слов, входящих в состав оборота, то перестают ощущаться синтаксические связи между словами» [1: 102]. «Иностранец, услышав такое, например, выражение, как prendre la poudre d’escampette “смыться, задать стрекача” (то есть быстро и незаметно уйти), вложит в него гораздо более конкретное содержание, чем француз, -этот последний воспримет его главным образом эмоционально» (Там же: 228). Разговорные обороты такого типа многочисленны, «никто не думает больше об их действительном смысле, который часто не поддается истолкованию, либо абсурден; поэтому, чтобы раскрыть их импрессивное значение, лучше всего не прибегать к этимологии, а судить о нем по ситуации и по среде, в которых эти выражения употребляются» (Там же: 230).
Так, приведенное Ш. Балли в качестве примера выражение prendre la poudre d’escampette (рус. экв.: смотать удочки; навострить лыжи; дескриптор: убежать), датируемое XVII в., связано с чудодейственными порошками, которые в былые времена продавали шарлатаны - торговцы лекарствами. Поскольку escamper является старой формой decamper «удрать», то la poudre d’escampette могло обозначать лекарство против заключения, помогающее откуда-либо убежать [6: 130]. Современному носителю французского
© Скоробогатова Т.И., 2009
языка не знакомы старофранцузский глагол escamper (от лат. escapare) и образованное от него существительное escam-pette, которое буквально означает «бегство с поля», однако им ясно осознается фамильярная окраска оборота prendre la poudre d’escampette и его место в ряду таких выражений, как prendre la fuite, prendre le pas de course, s’enfuir а toutes jambes, s’enfuir au galop, s’enfuir comme un ёclair, prendre ses jambes а son cou, ficher le camp, foutre le camp, filer comme un pet sur une toile Ые и др.
1. L’Anglais, enchante d’avoir affaire а un gentilhomme d’aussi bonne composition, serra d’Artagnan entre ses bras, fit mille caresses aux trois mousquetaires, et, comme l’adversaire de Porthos etait deja install dans la voiture et que celui d’Aramis avait pris la poudre d’escampette, on ne songea plus qu’au defunt (A. Dumas. Les trois mousquetaires).
2. De nos quatre echevins, l’un etait mort, deux avaient fui; et le procureur avait pris la poudre d’escampette (R. Rolland. Colas Breugnon).
3. - Pauvre pere! Tu imagines que cette pure enfant a pris toute seule la po-udre d’escampette? (Duvernois. La poule).
4. Dans la nuit de vendredi а samedi, un automobiliste a perdu le contrale de sa Peugeot 10б pres de l’Mpital Sainte-Ma-rie. La voiture a termine les quatre roues en l’air. Leconducteur aprefere prendre la poudre d’escampette avant l’arrivee des po-liciers (http: IIwww.zoom43 .frI actuIACT_de-tail.asp?stгId=1б32G).
5. Des maires vont prendre la poudre d’escampette sans rendre le moindre comp-te (L’expression, 13 Novembre 2007. Page 4).
Bырaжeниe avoir du toupet, буквальное прочтение которого воспринимается сегодня как «иметь дeрзость|нaглость», также принадлежит к фамильярно-разговорному стилю. Употребляется оно и в форме avoir le toupet de - иметь наглость сделать что-л. Однако toupet в этом обороте, собственно, значит «пучок волос над лбом, чуб» и имеет отношение к итальянским брави - так назывались в Италии XVI - XVIII вв. наемные убийцы, которых князья, вельможи и даже духовные лица нередко нанимали, чтобы совершить убийство ради мщения, устранения конкурентов или более удачливого соперника в любви, получения наследства (ит. bravi - наемные убийцы).
Ссылаясь на свидетельства французского мемуариста П. де Брантома (1540 -1614), В.Р. Новоселов отмечает, что ремесло наемного убийцы - брави (bravi) в Италии или эспадасена (espadassin) во Франции и Испании - было весьма доходным и широко востребованным дворянством [7: 228 - 229]. Обычно брави отращивали себе длинный чуб, который прятали под шляпой. Совершая преступление, они, чтобы остаться неузнанными, опускали волосы на лоб, закрывая тем самым лицо [6: 144 - 145]. Нередко с этой целью они использовали чулки, отращивали усы.
Рассмотрим несколько примеров фразового контекста употребления данного выражения.
1. Un de vos confreres a ^ег^е а me refaire. Croyez-vous qu’il a eu le toupet de m’offrir froidement trois cent mille francs pour ce Cdzanne-l^ (G. Feydeau. La dame de chez Maxim).
2. Alors, ayant du toupet, il fit des vi-sites de noce comme si rien n^tait. Quel-ques personnes les rendirent, d’autres s’abs-tinrent (G. de Maupassant. Mademoiselle Fifi).
3. Est-ce qu’ils n’ont pas le toupet de pretendre qu’il a а Paris une belle position (E. Zola. La Fortune des Rougon).
4. - Il faudrait aller jusqu^ Berlin, di-sait mon pеre. - Vous avez du toupet ! lui repondit une femme. Moi, j’ai mon mari ^-haut. Un jour de plus de guerre, (,a fait combien d’hommes qui tombent ? (Guth. Memo ires d’un naif).
На одном из форумов франкоязычного сегмента Интернета на вопрос, что значит avoir du toupet, один из участников объяснил выражение следующим образом: “Avoir du toupet pour moi c’est avoir le droit de peter oil l’on veut, qu-and on veut, librement... simplement....” -«Avoir du toupet значит для меня иметь право пукать, когда хочешь, где хочешь, просто и свободно».
В образе, соответствующем «буквальному» прочтению данных фразеологических оборотов, закреплен и воспроизводится в процессе употребления в речи один из элементов историко-культурного опыта французского народа. Употребление и интерпретация в устных и письменных текстах различного характера этих выражений, т. е. формирование памяти о контекстах их употребления, являются тем пластом исторической памяти, кото-
рый и обеспечивает выражению возможность быть актуализированным. Для обеспечения функционирования ФЕ в речи важнее попытка определить для себя ситуацию, в которой ФЕ могут быть воспроизведены или которой они могут соответствовать, чем получить информацию о происхождении оборотов. Как отмечает Д.В. Быков, «на примере фразеологии ярко проявляются две противонаправленные тенденции: стремление говорящего к выразительности, экспрессивности (воздействие на адресата) и стремление к стереотипизации, стандарту, автоматизации» [2: 6].
По мысли П.П. Ветрова, «как и любые другие типы языковых единиц, фразеологизм существует во внутреннем лексиконе говорящего не только как некая статическая единица с приписанным ей значением, но и как единица, обладающая значительной системой прескрип-торных правил ее употребления, правил, затрагивающих множество разноуровневых языковых факторов, правил, которые в силу сказанного не могут быть оговорены ни одной грамматикой в полной мере» [3: 341].
Т.З. Черданцева пишет: «Общеизвестно, что фразеология, как бы широко или узко ее ни понимать, рождается в речи и только потом становится достоянием языка, входит в его систему. Логично поэтому рассматривать ее единицы в естественном порядке вещей, а именно: идентифицировать их в предложении (контексте), рассмотрев условия их функционирования в речи, и попытаться определить, что собой представляют эти единицы в системе языка» [10: 15]. Подобного мнения придерживается и Г.С. Голева: «Объемная характеристика ФЕ, включающая ее коммуникативно-функциональный статус, может быть раскрыта только в речевом употреблении, в контексте» [4: 185].
Н.Н. Курчаткина и А.В. Супрун подчеркивают, что «характеристика идиом не может быть адекватной без изучения их речевого использования» [5: 85]. Л.А. Чи-ненова также акцентирует внимание на том, что «речевой или функциональный аспект изучения идиоматической фразеологии оказывается чрезвычайно важным, поскольку именно в речи первоначально намечаются и осуществляются те процессы, которые приводят не только к воз-
никновению соответствующей фразы как отдельной единицы словаря, но и к ее распаду и образованию новых единиц на ее основе» [11: 13].
Тем, кто изучает французский язык, иногда даже удается из контекста понять значение ФЕ, не прибегая к фра-зеографическим источникам. Так, группе студентов было предложено определить дескриптор французского выражения j’y brulerai mes livres (форма оборота bruler ses livres 'а qch), прочитав отрывок из сказки La Bonne Petite Souris: Quand nous etions de grands rois dans notre royaume, disait-elle, et que nous fai-sions tant de bombance, le pauvre defunt et moi, nous n’aurions pas cru voir notre enfant dindonniere. - C’est la cruelle Can-caline, ajouta la fee, qui sachant comme je vous aime, pour me faire depit, l’a mise en cet etat; mais elle en sortira, ou j’y brulerai mes livres (Mme d’Aulnoy. La Bonne Petite Souris). С поставленной задачей справились все. Напомним, что оборот bruler ses livres а qch (букв. сжигать свои книги; дескриптор: сделать все для достижения цели, ничего не жалеть для обеспечения успеха дела) связан с именем французского философа аббата Андре Mорeлe (Andre Morellet, 1727 - 1819), который в поисках философского камня, исчерпав весь свой запас угля, стал топить печь книгами, чтобы согреться [б: 9б]. Интерес вызывает тот факт, что, не владея подлинной информацией о происхождении данного оборота, участники этого небольшого эксперимента выдвинули различные гипотезы, отразившие их уровень знаний в области мировой истории. Это не противоречит результатам исследований, проведенных французскими историками в области изучения феномена исторической памяти. Так, M. Ферро отмечает, что «образ других народов или собственный образ, который живет в нашей душе, зависит от того, как в детстве нас учили истории. Это запечатлевается на всю жизнь» [9: 8].
Таким образом, можно сделать вполне справедливый вывод о том, что историческая память, зафиксированная во фразеологической единице, представляет собой три взаимодействующих среза:
- память о прототипной ситуации;
- этимологическая память конститу-ентов ФЕ;
7і
- память о контекстах употребления ФЕ.
Рассматривая ФЕ как единицу исторической памяти, своеобразный фразеологический мем, следует отметить, что, с одной стороны, ФЕ является хранилищем константной информации, с другой стороны, в силу долговременности существования в языке ФЕ функционирует в речи членов языковых коллективов, имеющих различный объем памяти, т. е. они переходят от одного коллектива к другому, имеющему иной объем памяти. Понимание / знание тех событий, которые легли в основу образа ФЕ, постепенно стирается и вычеркивается из памяти языкового коллектива, ФЕ начинает употребляться в контексте новых эпох, что обеспечивает динамичность такой структуры, как историческая память во фразеологическом пространстве.
Литература
1. Балли Ш. Французская стилистика / Ш. Балли. М.: Эдиториал УРСС, 2001. 392 с.
2. Быков Д.В. Функционально-прагматическая характеристика фразеорефлексов французского языка: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Д.В. Быков. Пятигорск, 2003. 18 с.
3. Ветров П.П. Фразеология современного китайского языка: Синтаксис и стилистика / П.П. Ветров. М.: Вост. книга, 2007. 368 с.
4. Голева Г.С. Фразеология современного персидского языка / Г.С. Голева. М.: Муравей, 2006. 224 с.
5. Курчаткина Н.Н. Фразеология испанского языка: учеб. пособие / Н.Н. Курчаткина, А.В. Супрун. 2-е изд. М.: Кн. дом «ЛИБРО-КОМ», 2009. 144 с. (Языки народов мира).
6. Назарян А.Г. Идиоматические выражения французского языка / А.Г. Назарян. М.: Просвещение, 1978. 159 с.
7. Новоселов В.Р. Дуэльный кодекс: теория и практика дуэли во Франции XVI века / В.Р. Новоселов // Одиссей. Человек в истории. 2001 / гл. ред. А.Я. Гуревич; Ин-т всеобщ. истории. М.: Наука, 2001. С. 216 -233.
8. Норман Б.Ю. Игра на гранях языка / Б.Ю. Норман. М.: Флинта: Наука, 2006. 344 с
9. Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира: пер. с фр. / М. Ферро. М.: Высш. шк., 1992. 351 с.
10. Черданцева Т.З. Итальянская фразеология и итальянцы / Т.З. Черданцева. М.: ЧеРо, 2000. 304 с.
11. Чине нова Л. А. Английская фразеология в языке и речи / Л. А. Чиненова. 2-е изд., испр. М.: Кн. дом «ЛИБРОКОМ», 2009. 104 с
The memory of the contexts of using phraseological units in speech as a dynamisation factor of the historical memory
The interconnections of the historical memory
and the language memory in terms
of the phraseological thesaurus are analyzed.
The historical memory fixed in phraseological units there are represented the three interconnected parts:
1) the memory of the prototypical situation;
2) the etymological memory of phraseological units-constituents; 3) the memory of the contexts of using the phraseological units. The usage
ofphraseological units of new epochs provides the dynamism of the historical memory in terms of the phraseological area.
Key words: historical memory, language memory, phraseological unit, speech.
Т.П. АКИМОВА (Волгоград)
СРЕДСТВА ВЫРАЖЕНИЯ ИНТЕНЦИИ ПРОСЬБЫ В ПИСЬМАХ Л.Н. ТОЛСТОГО
Выделены основные и дополнительные средства реализации речевых актов просьбы в письмах Л.Н. Толстого. Определены и описаны факторы, обусловливающие выбор определенных лексических и грамматических единиц, организующих высказывания с интенцией просьбы в эпистолярном наследии писателя.
Ключевые слова: эпистолярный стиль, участники коммуникации, речевой акт, интенция, высказывание, глагол, языковая личность.
Коммуникативно-прагматическая специфика эпистолярных текстов состоит в том, что они, с одной стороны, приближены к устной речи, поскольку автор в них выступает как говорящий субъект, который строит монолог, обращенный к определенному адресату; с другой стороны, удаленность адресата в пространстве и времени обусловливает необходимость
© Акимова Т.П., 2009
