CC BY
367
КБ. ДЕМИДОВ*. ПАЛЕСТИНО-ИЗРАИЛЬСКИЙ КОНФЛИКТ. (Обзор).
Аннотация. На примере Палестины Запад демонстрирует готовность пробовать новые методы, существенно обогащающие арсенал «старого доброго» колониализма. Несмотря на усилия израильской общественности, стремящейся облегчить положение палестинцев, прежнее к ним отношение мало чем отличающееся от расизма, со стороны государственных структур не претерпело изменения. Данная ситуация изначально возникла в силу негласного покровительства, оказанного Еврейскому агентству Великобританией, осуществлявшей мандатные функции и не позволившей палестинцам создать эффективные органы управления.
Ключевые слова: Израиль; Палестина; Великобритания; США; расизм; апартеид; колониализм.
K.B. DEMIDOV. Palestinian-Israeli Conflict. (Review).
Abstract. Israeli-Palestinian conflict demonstrates that old fashioned colonialism is quite capable of assuming restyled forms of governance. Even though Israeli civil society strives to give voice to Palestinian concerns, still the initial racial contract remains rock-solid. Initial collusion of Jewish Agency with the Mandatory authorities precluded of any constructive development. Palestinians, facing this initial disadvantage and having no representational institutions (due to British efforts to prevent them from political self-determination), had no other choice but armed revolt.
Keywords: Israel; Palestine; Great Britain; United States; racism; apartheid; colonialism.
* Демидов Константин Борисович - ведущий редактор отдела Азии и Африки ИНИОН РАН.
Для цитирования: Демидов К.Б. Палестино-израильский конфликт : обзор // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 9: Востоковедение и африканистика. - 2022. - № 2. -С. 15-33. DOI: 10.31249^А/2022.02.02
Я. Абу-Лабан (Университет Альберты, Канада) и А.Б. Бакан (Университет Торонто, Канада)1 [1] рассматривают политику израильских властей по отношению к палестинцам как анахроничное (по видимости) продолжение западной колониальной политики и указывают на поразительное сходство с апартеидом в том, что касается применяемых методов и практик. Идеология сионизма -подобно идеологии апартеида - была изначально сконструирована как удобная идеологическая ширма, призванная дать населению обоснование проводимой политики; в конечном итоге она позволила политическим верхам отказаться от норм элементарного гуманизма.
Очевидное тому подтверждение - существующая и поныне проблема палестинских беженцев. С самого начала своего существования Израиль практиковал «насильственное перемещение, ссылки и коллективное наказание - наряду с отрицанием какой бы то ни было ответственности израильского государства за возникновение проблемы беженцев» [1, с. 70]. Поведение израильских властей аналогично тому, что происходило в прочих случаях колониальной экспансии: «Сионистская надстройка представляет собой отнюдь не исключительное, но типическое явление - подобные черты можно обнаружить и в прочих случаях колониальной экспансии, осуществляемой поселенческими сообществами» [1, с. 239].
Авторы показывают, что Израиль рассматривается Западом не в последнюю очередь как площадка для апробации новых образцов экспансии. Таким образом, анахронизм израильской внутренней политики лишь кажущийся. Будучи экстраполированной в современность, идеология колониализма приобретает новые формы и обличья, а ее методы некритически усваиваются прочими игроками на мировой политической арене как нечто эффективное, прошедшее испытание временем.
1 Авторы, активисты post-colonial studies, стремятся придать новые аспекты антиизраильским стереотипам левых политических течений. - Прим. ред.
16
Авторы отмечают причудливое переплетение между локальной и глобальной проблематикой - многие страны усвоили новые методы и приемы осуществления политики в той стилистике, которая получила наименование постправды: характерным здесь оказывается кричащее расхождение между внутренней и внешней политикой в сочетании с поразительной схожестью применяемых подходов и методов, а также тем, как эта политика преподносится. Симптоматично, что власти склонны использовать прямо противоположные критерии оценки тех или иных явлений (в зависимости от контекста и адресата), демонстрируя своего рода идеологическую «шизофрению»; более того, часто наблюдается циничное «присвоение» тех или иных, выгодных в данный момент, однако в реальности совершенно иррелевантных позиций и особенностей (например, акцентирование чужих невзгод и страданий в своекорыстных интересах) - в результате получается тот «каскад разнообразных эмоций» [1, с. 263], который преподносится аудитории средствами массовой информации в целях оболванивания данной аудитории и лишения ее ценностных ориентиров.
Данное переплетение проблематик и позиций, используемое властями разных стран для продвижения собственных интересов (причем все чаще личных интересов частных лиц и групп лиц, а не интересов их государств), несет новые угрозы для тех, кто может по каким-либо признакам попасть в категорию «иных» - чем-то отличающихся от большинства, особенно в силу все более открытого применения арсенала средств, характерных для авторитаризма: «Если рассматривать вопрос шире, можно заметить, что поворот к авторитарным методам управления в стиле «пост-правда», наблюдаемый как в США, так и в других странах, несет с собой новые потенциальные угрозы для иммигрантов, беженцев, темнокожего населения - как жертвы расизма - а также для туземного населения в целом; к этому добавляется и расизм, направленный против евреев» [1, с. 266].
Так, в 2017 г. Шарлотсвилл в Вирджинии стал свидетелем открыто расистских и не получивших должного отпора со стороны властей «выступлений белого большинства, направленных против темнокожих, евреев и мусульман; в 2018 г. нападению с применением огнестрельного оружия подверглась питтсбургская синагога» [там же]. По мнению авторов, налицо намеренное стравливание
различных социальных и этнических групп в стиле «разделяй и властвуй» к вящей славе обновленного, переосмысленного авторитаризма. Данное переосмысление подразумевает активное использование наработанных во времена колониализма и апартеида методов и практик, причем все это преподносится как обновленная демократия. Начало данному процессу было положено во время беспорядков в Фергюсоне (Миссури) в 2014-2015 гг. Массовые протесты потрясли город после того, как полицейский, совершивший убийство безоружного афроамериканца, был оправдан в суде. Таким образом, беспорядки могут провоцироваться вполне сознательно в целях отвлечения публики от более важных, с точки зрения властей предержащих, проблем.
Тот факт, что в результате притока мигрантов буквально повсеместно наблюдается феномен социальной гибридизации - утраты прежнего единообразия местного образа жизни, - лишь усугубляет положение, так как действующие совокупно факторы приводят к причудливому «обогащению» локальной политической повестки проблемами глобального характера. На примере Израиля авторы демонстрируют, насколько «тесным» - в политическом смысле - становится современный мир. Политика израильских властей по отношению к палестинцам - один из примеров упомянутого выше переплетения локальной и глобальной проблематики: «Стремление добиться справедливости в случае, произошедшем в Фергюсоне, оказалось не столь уж иррелевантным по отношению к аналогичным преступным деяниям в Палестине - не в последнюю очередь и в силу ключевой роли в данной ситуации «G4S» -британской мультинациональной охранной организации, которая, вплоть до разоблачений в израильской прессе в декабре 2016 г., осуществляла аресты, пытки и содержание под стражей в Палестине (практика, в последнее время «обогатившаяся» технологиями разобщения, позаимствованными у апартеида). Та же самая организация оказалась незаменимой и в случае американских школ тюремного типа - равно как и на американо-мексиканской границе с ее вновь воздвигаемой стеной» [1, с. 267].
Примечательно применение одной и той же охранной организации в столь разнородных ситуациях - правящие элиты, похоже, тем самым демонстрируют решимость идти на крайние меры, чтобы противостоять «беспорядку» - какие бы обличья последний
не приобретал. На деле, как показывают авторы на примере Израиля, власти - часто вполне осознанно - намеренно «сеют хаос», чтобы продемонстрировать собственную решимость с ним бороться. Обращает на себя внимание беззастенчивое использование в столь разных случаях британской охранной организации; хотя в реальности, скорее всего, речь идет об исключительных возможностях данной организации, тем не менее стремление верхов к распространению хаоса и собственному сплочению перед лицом последнего едва ли подлежит сомнению.
Авторы показывают, что Палестина превратилась в арену противостояния не просто международных политических «лагерей»; именно здесь происходит апробация абсолютно несовместимых, а точнее, радикально противоположных подходов к пониманию политического мироустройства. Если политические верхи Израиля опираются на собственную (и весьма вольную) интерпретацию библейской мифологии, подкрепляя ее пропагандой достижений - также во многом мифического свойства, то израильское гражданское общество и палестинцы склонны апеллировать к здравому смыслу и элементарному гуманизму; последний представляется особенно актуальным, поскольку израильские власти, по сути дела, пытаются привить обществу - в скрытой, завуалированной форме - самый настоящий расизм (авторы называют данное явление «расовым контрактом», подразумевая навязывание палестинцам определенного места в израильском социуме).
Власти всячески пытались убедить общество и мировую общественность в справедливости подобного рода действий. Однако расизму в Израиле не было суждено стать неким неоформленным общественным настроением, он был воплощен в деятельности вполне конкретных государственных органов, законодательно закрепивших данное положение вещей: «Законотворческие структуры израильского государства были задействованы для того, чтобы обеспечить евреям - принадлежность к которым определялась чисто этнически - доступ... к высшей экономической, культурной и политической власти в стране» [1, с. 67].
Примечательно целенаправленное построение государственной машины вокруг некоего ядра, четко осознающего, в каком направлении следует двигаться; по образу западного политического устройства при возникновении Израиля было задействовано
своего рода «глубинное государство»: «Руководящая - структура... своего рода надстройка (в данном случае сионистского характера) - не что иное, как типическая черта, свойственная и прочим примерам колониальной экспансии поселенцев» [1, с. 239]. Одним из основных результатов деятельности данной структуры явилось истолкование в сионистском ключе ветхозаветной тематики, продиктованное вполне циническими, политическими соображениями.
Политическое прочтение библейской проблематики - в целях оправдания захвата чужих территорий - своим логическим следствием имело создание образа врага и разделение общества на «своих» и «чужих». Палестинцам стали приписывать свойства, якобы свидетельствовавшие об их исконной неполноценности. Примечательно, что расизм, подкрепленный ссылками на религию и историю, как и в прочих подобных случаях, здесь служит псевдонаучным обоснованием политических притязаний: «Милитаристский и колониальный характер израильской государственности вступает во взаимодействие с религиозным обоснованием прав поселенцев на занимаемые ими земли - обоснованием, которому придан статус закона» [1, с. 185].
Данная идеология заходит столь далеко, что выдвигает притязание своих адептов на то, что именно их следует считать подлинными автохтонами этих территорий: «Сионизм утверждает особые / исключительные права евреев на то, чтобы считаться автохтонами на «древних землях» - подразумевается Палестина, - и это следует понимать как идеологическую конструкцию, необходимую Израилю, чтобы обосновать собственную гегемонию на Ближнем Востоке» [1, с. 140].
Не стоит, однако, считать, что сионизм черпает вдохновение исключительно в еврейской мифологии. Подобно прочим аналогичным историческим явлениям, приведшим к разрушению устойчивого образа жизни и хозяйствования больших сообществ на определенной территории, сионизм опирался на целый ряд факторов и довольно разнородных представлений. Это было убедительно продемонстрировано Д.Ф. Ноблом, который отметил, что сионизм вполне можно рассматривать как своего рода ответвление западной политической мифологии - «британские и североамериканские патроны Израиля задолго до появления этого государства
на карте при помощи подобных россказней обосновывали права собственных империй» [1, с. 140].
Авторы обращают внимание на то, что подчеркивание статуса жертвы, которым будто бы автоматически наделен Израиль в силу бедственной истории еврейского народа, используется для оправдания законов, ущемляющих права палестинцев арабского происхождения. При помощи акцентирования трагедий прошлого происходит обоснование вопиющего беззакония, царящего в отношениях с палестинцами, равно как и принятие ущемляющих их права законов, якобы направленных на поддержание безопасности Израиля. Авторы указывают на целенаправленное формирование сионистской идеологии как своего рода нарратива (внедряемого в мозги посредством клише и мемов) - вполне определенного способа истолкования реальности, согласно которому палестинцы априори попадают в категорию, объединяющую все то, от чего необходимо отталкиваться и освобождаться, иначе говоря, всего чуждого, неполноценного, недоразвитого.
Таким образом, мы имеем дело с израильской попыткой установить систему управления, мало чем отличающуюся от апартеида: «Сионистский нарратив высвечивает уникальные черты, которые можно признать как специфичные исключительно для израильской версии апартеида. Речь идет об этнических чистках и принуждении к миграции. Все это дает представление о том поселенческом колониализме, который практикуется в Израиле» [там же].
Авторы предлагают рассматривать сионизм в контексте прочих, подобных ему по духу, идеологических построений, которые неизменно стремятся представить себя как некое «новое слово» -передовое, опирающееся на науку учение: «Тот факт, что сионизм выказывает претензии на статус прогрессивной идеологии. даже несмотря на то что он способствует продвижению повестки поселенцев - повестки по своему духу абсолютно колониальной и настаивающей на исключительности евреев, придает особенную актуальность анализу апартеида» [1, с. 242].
Дело в том, что Израиль взял на вооружение практики африканского апартеида, оправдываемые якобы не вызывающим сомнения неравенством между белыми и черными, - последние согласно утверждениям колониалистов просто не в состоянии
выполнять сложную, высококвалифицированную работу. Израильский историк Габриэль Питерберг в ряде работ (The Politics of History in Israel, 2004; The Returns of Zionism, 2008) на примере источников, не переводившихся с иврита на другие языки, продемонстрировал колониальную типичность сионистского дискурса -последний, словно из готовых блоков, составлен из готовых формул, выработанных на Западе времен раннего колониализма. Так, совершенно в ключе колониальных идеологических построений, «бременем белого человека» оправдывавших любые зверства по отношению к «недоразвитым аборигенам», c самого начала своего существования Израиль культивировал миф о якобы очевидном, сущностном неравенстве между евреями и арабами, придавая ему политическое истолкование. Именно эти антинаучные, мифологические по своей сути представления послужили основанием для вполне конкретной экспроприации земель коренного населения Палестины: «К 1948 году в руках еврейского населения было лишь 6% земель на территории всей подмандатной Палестины, однако после 1948 года положение вещей изменилось самым радикальным образом» [1, с. 210].
Не может не вызывать удивления тот факт, что Израиль заявляет о себе как о прогрессивной, демократической, «западной» стране (по умолчанию, противостоящей «восточному варварству» и защищающей Запад от последнего). И это несмотря на то что повседневная практика носит совершенно противоположный, откровенно колониальный характер (хотя на Западе колониализм уже давно предан проклятию, по крайней мере официально). Так, с опорой на религиозные источники (хотя сионизм - светская, антирелигиозная идеология) обосновываются поселения колонистов, якобы обладающих эксклюзивными правами на занимаемые ими земли.
Авторы приводят ряд фактов, доказывающих глубокое родство между практиками апартеида и тем, что можно наблюдать в Израиле: «То что речь в случае Израиля идет именно об апартеиде, становится абсолютно очевидным, если принять во внимание отсутствие законности в некоторых областях гражданской жизни» [1, с. 240]. Так, в Израиле не наблюдается свободы слова, закрепленной законодательным образом, - так повелось еще со времен Press Ordnance 1933 г., «унаследованной Израилем от периода бри-
танского Мандата, - правительство по своему произволу прекращает деятельность неугодных ему средств массовой информации» [1, с. 240]. Едва ли удивительно, что данные меры направлены по преимуществу против арабских медиа - вполне в соответствии с политикой, в результате которой лица арабского происхождения рассматриваются как нежелательные. Лишь 10% студентов являются палестинцами, причем с целью отсеивания «нежелательных» абитуриентов используется самый разнообразный инструментарий -от психометрических практик до собеседований исключительно на иврите [там же] «Доклад Глобальной коалиции по защите образования от посягательств утверждает, что подобная дискриминация в Израиле носит систематический характер» [там же].
Еще более плачевная ситуация складывается в области занятости: «Осуществление сионистского проекта. привело к тому, что палестинская рабочая сила составляет в Израиле меньшинство, -по контрасту с Южной Африкой, где чернокожее население в период между 1913 и 1948 годами было большинством - в том, что касалось занятости» [там же].
Попытка замаскировать неблаговидную реальность осуществляется при помощи усиленного выпячивания «зеленой» проблематики и подчеркивания израильских успехов в данном направлении (авторы называют это явление greenwashing). Все это совершается под тем предлогом, что якобы на захваченных территориях Западного берега реки Иордан, где идет процесс создания исключительно еврейского сообщества, возникает «более счастливое место»: «Тем самым. Израиль, используя greenwashing, пытается представить дело так, что проблема этнических чисток в 1948 г. оказывается отодвинутой на задний план» [1, с. 223].
На деле картина представляется намного более сложной, иногда просто катастрофической: «Сектор Газа - некогда пасторально-идиллическая прибрежная область на юге Палестины, в 1948-1967 годах превратилась в один из наиболее густонаселенных регионов мира, причем следует иметь в виду полное отсутствие адекватной экономической инфраструктуры, способной поддерживать местное население» [1, с. 207].
Политика создания для коренных палестинцев невыносимых условий для жизни имеет целенаправленный характер - арабскому населению следует либо эмигрировать, либо умереть: «Если гово-
рить об оккупированных территориях, выясняется, что возможность заниматься сельским хозяйством - традиционным источником добывания средств к существованию в этой местности (причем следует учитывать его зависимость от наличия пригодных земель и доступных водных ресурсов) - была серьезнейшим образом подорвана. Резкое уменьшение числа сельскохозяйственных работников-палестинцев в первое десятилетие после 1967 года -факт, не вызывающий никакого сомнения» [1, с. 215].
События 11 сентября 2001 г. ознаменовали начало нового этапа в израильской политике по отношению к палестинцам: «Период после 11 сентября 2001 года был отмечен применением практик апартеида - одних из наиболее жестоких в истории Израиля -по отношению к коренному населению Палестины» [1, с. 98]. Совершенно абсурдные меры получали столь же абсурдное объяснение - ограничение возможностей передвижения оправдывалось необходимостью поддерживать безопасность на должном уровне. Абсурдность действий израильских властей на деле прикрывает глубоко спрятанную, но реальную повестку. Не вызывает сомнения заинтересованность официального Израиля в провоцировании коренного населения Палестины к насильственному протесту: «Уже начиная со своего возникновения в 1948 году израильское государство одним из столпов, оправдывавших жестокость, сделало фигуру палестинского террориста» [1, с. 82].
После 11 сентября 2001 г. все наконец-то встало на свои места - для Израиля стало возможным приравнивать ислам к фашизму. Именно с этого времени все более активно начал разрабатываться миф о «государстве-жертве» [1, с. 83]. Пользуясь подобным прикрытием, израильские власти приступили к новому этапу собственной политики - часто цель сокращения арабского населения достигалась поистине варварскими средствами: «К 2009 году 46% обрабатываемых земель в секторе Газа оказалось либо недоступным, либо непригодным для ведения хозяйства, причем 17% было попросту уничтожено в результате химического заражения... в ходе операции израильской армии под кодовым наименованием "Cast Lead"» [там же].
То что подобное поведение военных - отнюдь не досадная случайность, было продемонстрировано в ходе операции 2014 г. (Protective Edge), когда, по данным ООН, 24 тысячам семей пале-
стинских фермеров, скотоводов и рыбаков был нанесен огромный ущерб [1, с. 83]. Израильское руководство прибегает к мерам, которые оно выдает за «социальное планирование»: 97% населения в секторе Газа не имеют доступа к водоснабжению, причем 90% потребляемой здесь воды, по данным ЮНИСЕФ, непригодна для потребления [там же].
Авторы демонстрируют, как происходило оформление и осуществление данной политики, в основании которой совершенно циничные, антигуманные соображения: «Доступ к водным ресурсам представляет собой ключевой элемент в "израильско-палестинском расовом контракте" - ведь воздействие данного фактора затрагивает не только взрослых, но и детей» [1, с. 218]. По счастью, как внутри Израиля, так и за его пределами растет осознание гибельности данного политического курса: «Все чаще можно слышать голоса представителей гражданского общества, сознательно стремящихся доказать несостоятельность израильско-палестинского расового контракта, предоставляя возможность рассказать о своем личном опыте... тем из палестинцев - равно как и еврейским активистам в США и Израиле, которые выступают против израильского угнетения палестинцев» [1, с. 263].
В силу того обстоятельства, что приток иммигрантов-евреев год от года становится слабее, Израиль стремится создать себе на международной арене «прогрессивный» облик, выгодно отличающий его от «косной» патриархальности, якобы свойственной мусульманским странам. С этой целью активно налаживаются отношения с международным ЛГБТ-сообществом, идет работа с феминистскими организациями - так, кибуцы преподносятся как образец гендерного равенства. Однако израильская машина пропаганды все чаще дает сбой: «Кампания по заманиванию израильских экспатов обратно в родные пенаты оказалась в достаточной мере отталкивающей для американской аудитории, включая в это число организации, которые прежде не были замечены в антиизраильских настроениях (например, Еврейская федерация Северной Америки и Антидиффамационная Лига) - так что в конце концов Израилю пришлось ее свернуть, убрав рекламные плакаты и отозвав ранее размещенные видеосюжеты» [1, с. 173].
Израиль продемонстрировал готовность идти на любые меры в области агитации и пропаганды, не стесняясь того, что часто
образ страны приобретает абсолютно противоречивый характер. Так, несмотря на то что сионизм обосновывает права государства Израиль ссылками на Библию, современная пропаганда все более прибегает к pinkwashing - стремлению представить еврейское государство вполне дружественным по отношению к сексуальным меньшинствам. Вкупе с greenwashing, при помощи которого предполагается завоевать симпатии «зеленых», попытки кооптировать и ЛГБТ-сообщество носят настолько вызывающий характер, что, например, в США вызвали отпор «даже тех из американских евреев, которые в обычное время не склонны к критике Израиля» [1, с. 193]. Примечательно, что в самом ЛГБТ-сообществе израильское стремление кооптировать его ценности в целях создания нового имиджа страны также вызывают протест, о чем свидетельствует, например, движение «Queers against Israel's apartheid».
При помощи абсурдистских приемов израильское руководство стремится к размыванию четкого образа страны с целью затушевать ее главную проблему: «Данные попытки придать Израилю черты некоего нового бренда... означают стирание с карты сознания аудитории как палестинцев, так и их исторических корней в Палестине. Вполне в духе Ориентализма их изображают террористами, несущими одно лишь насилие, нецивилизованными дикарями, чуждающимися всего современного, - женщине среди подобных людей якобы отведена лишь роль угнетенной жертвы» [1, с. 194]. Однако именно в том, что касается прав женщин, новый образ Израиля особенно уязвим.
Попытки сионизма создать миф об обществе нового типа, в котором успешно решаются проблемы женского равноправия, потерпели крах: «В конечном итоге следует признать, что идеология эгалитаризма, продвигаемая сионистским движением, привела к образованию отнюдь не общества всеобщего равенства, а, скорее... некоего устойчивого мифа о якобы наличествующем равенстве, во имя которого осуществлялось систематическое подавление. попыток мобилизации, направленной на продвижение израильских женщин по пути обретения реального равноправия» [1, с. 188]. Данная проблематика получает все большее международное внимание в немалой степени благодаря заслугам такого израильского ученого и борца за права женщин, как Руфь Галь-перин-Киддари.
Гражданское общество в Израиле все более склоняется к осознанию масштабов проблемы, которую представляет собой обновленная идеология израильского государства. По выражению Орена Йифтахеля (Университет Бен-Гуриона), «Палестина превращена в некое подобие молчаливого фона, на котором разворачиваются основные события» [1, с. 239]. О. Йифтахель активно борется за равные права евреев и арабов в Израиле, в частности, в рамках такой организации, как Факультет мира между Израилем и Палестиной.
Однако сионизм обрел неожиданную поддержку там, где этого менее всего можно было ожидать. Западные либеральные демократии все более активно используют израильские наработки: «В либеральных демократиях начал обнаруживаться своеобразный феномен "палестинизации". Благодаря этому стало возможным социально отсортировать потенциальных "террористов", что автоматически включало сигнал всеобщей тревоги по отношению к таковым. Подобная "сортировка" весьма напоминает то, как палестинцы были отрезаны от общего израильского и ближневосточного контекста - что также подразумевало их социальную изоляцию. В результате возникла идеологическая конструкция, автоматически маркировавшая палестинцев как арабов по происхождению, придерживающихся исламских верований, - иначе говоря... они подпадали под готовые расовые стереотипы, в основе которых - приписывание определенных фенотипических характеристик» [1, с. 82].
Данный феномен объясняется теми проблемами, которые возникли перед западными элитами в последнее время. Его изучение тем более актуально, что, как продемонстрировал Ч. Миллс, автор классической работы «The Power Elite» (1956), общественный договор, лежащий в основании современного мира, по сути своей представляет контракт между властвующими элитами в иерархически устроенном политическом универсуме; его возникновение в немалой степени было обусловлено таким явлениями, как работорговля и колониализм.
Р. Халиди [2] (Колумбийский университет, США) показывает зарождение той поселенческой политики, которая осуществлялась в Палестине в рамках западного колониального проекта. Главным игроком здесь выступала Великобритания, она в проти-
воположность существовавшим планам объединения арабов и евреев в рамках некоего «авраамического» проекта сделала ставку на захват данных территорий руками еврейских поселенцев. По отношению к арабскому населению Велкиобритания применяла тактику «разделяй и властвуй», «кооптируя определенные элитные группировки, натравливая одних лидеров на других и изобретая некие "традиционные институты", которые бы служили британским интересам» [2, с. 42].
Осуществлению британских планов способствовало пробуждение среди арабов национального сознания: «Национализм получил колоссальную подпитку во время Первой мировой войны - в частности, американский президент В. Вильсон всячески поддерживал националистические чаяния в колониях, что возымело огромный эффект» [2, с. 27]. Однако возникновение сильных национальных государств не отвечало британским интересам -поэтому национализм здесь использовался лишь постольку поскольку мог способствовать разобщению и подрывал общеарабское единство. Одним из главных инструментов в данной политике было суждено стать религии - чтобы не допустить возникновения светских, националистических институтов, Британия делала ставку на религиозные сообщества, всячески поощряя самые разнообразные секты и конфессии.
Параллельно с этим шел отнюдь не вполне очевидный процесс: «Вооруженные отряды еврейских колонистов действовали полулегально ... вплоть до того момента, когда Великобритания позволила сионистскому движению открыто применять военную силу, поскольку оно оказалось лицом к лицу с арабским восстанием» [2, с. 53]. Арабское население Палестины прибегло к вооруженной борьбе, столкнувшись с угрозой утраты собственных территорий и не имея легальных способов противодействия -последнее обстоятельство имело место в силу приложенных Британией усилий по торпедированию арабских попыток создать собственные государственные институты. «Подавление палестинского восстания было одной из важнейших услуг, оказанных Британией сионистскому движению до 1939 г. - 10% мужского населения Палестины было убито, искалечено, находилось либо в тюрьме, либо в ссылке» [2, с. 44].
Автор приводит примеры допущенных Британией «изощренных жестокостей и бессердечия» [2, с. 44] по отношению к арабам - многие были расстреляны за наличие у них хотя бы одного патрона; дома казненных сносились; по подозрению в сочувствии к восставшим тысячи людей удерживались в заключении без суда и следствия. «Палестинских заключенных привязывали к передней части локомотивов и бронемашин, чтобы предотвратить атаки мятежников» [там же]. Данная тактика была впервые опробована Британией во время ирландского восстания 1919-1921 гг.
Британский премьер-министр Чемберлен, в целях умиротворения в 1939 г. опубликовавший «White paper» (данный документ предусматривал серьезное сокращение британских обязательств по отношению к сионистскому движению), все же не пошел на такой шаг, как дозволение арабам создавать представительские учреждения. Пришедший ему на смену «У. Черчилль являлся одним из наиболее воодушевленных сионистов британской публичной сферы» [2, с. 51]1. Правительство, возглавляемое Черчиллем, оказалось намного более склонным действенно помогать сионистскому освоению Палестины. В частности, в 1944 г. в британской армии появилась еврейская бригада. Примечательно, что по отношению к арабам подобной благосклонности Британия не проявила: «Более 12 тыс. палестинцев во время Второй мировой войны добровольцами вступили в ряды британской армии, однако ни одного палестинского формирования так и не было создано» [2, с. 59].
Серьезнейшие изменения в расстановке сил на мировой «шахматной доске» самым непосредственным образом сказались на Ближнем Востоке и на Палестине, в частности. Осознание того факта, что Вторая мировая война приведет к коренным перестановкам на международной арене, побудило главных игроков предпринять решительные шаги по усилению своего присутствия в наиболее стратегически важных точках земного шара. Так, США, начиная с 1942 г., учредили собственные военные базы в Северной Африке и Саудовской Аравии; СССР проявлял все возрастающий интерес к Ирану и Турции.
1 В 1920 г. Черчилль опубликовал статью «Zionism versus Bolshevism: A Struggle for the Soul of Jewish People». - Прим. ред.
29
На фоне подобной активности более понятной становится Билтморская программа, принятая на Чрезвычайной сионистской конференции в 1942 г.; согласно этому документу вся Палестина должна была стать территорией еврейского государства. Данная задача весьма активно стала претворяться в действительности: «К 1949 г. зачатки палестинской государственности были уничтожены, а большая часть палестинского общества лишена корней. 80% арабского населения на той территории, которая по окончанию войны отошла к вновь возникающему государству Израиль, было изгнано из своих домов, лишившись прав на землю и собственность. 720 тыс. из 1,3 млн палестинцев превратились в беженцев» [2, с. 58].
Британские планы по подрыву общеарабского национализма вполне успешно осуществлялись. Палестинская - и общеарабская -«Накба» («Бедствие») заключалась, главным образом в том, что связь режимов, установленных в арабских государствах, с Великобританией после войны лишь окрепла. И это несмотря на то что Англо-американская комиссия в 1946 г. подвергла решительной ревизии «White Paper» 1939 г., что привело к значительному притоку еврейских поселенцев в Палестину; в то же время в результате подрывной работы, осуществленной Великобританией, «коренным палестинцам были доступны лишь рудименты организационных структур» [2, с. 63].
Единственным утешением для палестинцев могло быть лишь серьезное унижение бывшей метрополии: «Великобритания, пораженная глубочайшими проблемами экономического и финансового характера - равно как и плачевным окончанием английского владычества в Индии, - была вынуждена пойти на формальную капитуляцию в Палестине. поскольку главные игроки на британской политической сцене приняли во внимание то обстоятельство, что их главные интересы отныне увязывались с независимыми арабскими государствами, а не с сионистским проектом, который теперь обрел поддержку обеих сверхдержав - США и СССР» [2, с. 71-72].
Однако так мог воспринимать происходящее лишь поверхностный наблюдатель. Великобритания активизировала свою деятельность в данном регионе; так, в значительной мере лишь благодаря ее усилиям была создана глубоко реакционная Лига арабских
государств - достаточно лишь отметить, что она «изъяла упоминание Палестины из коммюнике, посвященного началу ее деятельности» [2, с. 59]. Провозглашение государства Израиль сопровождалось эксцессами по отношению к коренному населению: «В 1948 г. около 300 тыс. палестинцев были вынуждены в панике покинуть родные места, так что их главные городские центры опустели» [2, с. 75].
После поражения, нанесенного Израилем атаковавшим его арабским государствам, еще 400 тыс. палестинцев бежали в сектор Газа, Иорданию, Сирию и Ливан; никому из них не было разрешено вернуться, а принадлежавшие им дома были разрушены. Попытки Британии усилить собственное влияние в регионе продолжало наносить палестинцам серьезнейший ущерб: «Трансиорданский король Абдалла пошел на секретный сговор с Великобританией, согласно которому Арабский легион должен был пересечь реку Иордан. Тем самым палестинцы лишались тех преимуществ, которые сохранялись у них после территориального раздела 1947 г. - а они могли бы существенно помочь им в создании государства. Хотя действия Арабского легиона и помешали Израилю захватить западный берег реки Иордан и восточный Иерусалим, тем не менее сам факт, что данные территории теперь оказались в руках Абдаллы, означал проигрыш палестинцев» [2, с. 77].
«Убийство короля Абдаллы в 1951 г. вконец испортило отношения между иорданским режимом и палестинскими националистами, которых .стали рассматривать как безответственных и опасных радикалов, разносчиков хаоса и нестабильности» [2, с. 85]. В результате «Накбы» палестинские политические партии -за исключением коммунистов - и профсоюзы оказались в плачевном, деморализованном состоянии. Палестинские коммунисты получили возможность продолжать активность благодаря контактам с Коммунистической партией Израиля. «С 1950 г. данная организация превратилась для них в своего рода движитель» [2, с. 87].
Раз за разом палестинцы ухитрялись нарушать региональный статус-кво, выводя политическую систему из состояния равновесия. Развитие событий в мире также не благоприятствовало приемлемому решению палестинской проблемы. «До 1967 г. США придавали довольно малое значение Израилю как таковому, одна-
ко о палестинцах они заботились и того меньше» [2, с. 80]1. Решительный поворот произошел после израильских побед 1967 г. - до этого момента, по мнению автора, как потенциального союзника США Израиль не рассматривали. В результате палестинцы стали разменной монетой тех сложных игр геополитического характера, которые разыгрывались в регионе: «Палестинская проблема постепенно превратилась в своего рода политический футбол, в который политики оппортунистического склада могли играть по своей прихоти» [2, с. 87].
Начало данному превращению было положено несколько ранее: «События 1956 г. часто рассматриваются сквозь призму бо-естолкновений между арабскими армиями, с одной стороны, и израильской армией - с другой. В действительности арабские страны были вовлечены в данный конфликт в силу отказа палестинцев примириться с тем фактом, что их лишили земель и собственности. Арабские страны, которые на деле были куда более озабочены совершенно иными проблемами. оказались втянутыми в противостояние, которое с пугающей быстротой пошло по пути неконтролируемой эскалации» [2, с. 95].
Автор считает ключевой ошибкой палестинцев то, что они не пошли на тотальный отказ от сотрудничества с мандатными властями. Ключевым фактором в подобной ситуации явилось то, что Еврейское агентство смогло вступить в сговор с мандатными властями и заручиться поддержкой Лиги наций. С другой стороны, палестинцы были лишены адекватного государственного представительства и возможности защищаться вооруженными методами. «Изначальным было то невыгодное положение, в котором оказались палестинцы, столкнувшиеся с движением, обладавшим таки-
1 Как показывают новейшие исследования, основанные на вновь рассекреченных документах, в действительности нефтяные интересы США оказались определяющим фактором в создании Израиля. Так, И. Гендциер (Бостонский университет) именно данными соображениями объясняет американскую политику в регионе, в частности в отношении к палестинцам. Лишь в силу того обстоятельства, что Израиль с самого начала рассматривался как потенциальный стратегический союзник, США оставили на его усмотрение вопросы репатриации беженцев, установление границ и судьбу Иерусалима. См.: Gendizer I. Dying to Forget: Oil, Power, Palestine, and the Foundations of U.S. Policy in the Middle East. -New York : Columbia University Press, 2016. - 432 p. - Прим. ред.
ми ресурсами, как массированные капиталовложения, мотивированная рабочая сила, изощренное судебное маневрирование, интенсивное лоббирование, эффективные пропагандистские кампании, возможности как неявно, так и открыто прибегать к вооруженным акциям» [2, с. 53].
Список литературы
1. Abu-Laban Y., Bakan A.B. Israel, Palestine and the Politics of Race. Exploring Identity and Power in a Global Context. - London.: I.B. Tauris Publ., 2020. -341 p.
2. Khalidi R. The Hundred Years' War on Palestine. A History of Settler Colonial Conquest and Resistance. - London: Profile Books, 2002. - 319 p.
