CC BY
83
29. Hay J.E. Liver disease in pregnancy. Hepatology. 2008; 47 (3): 1067—76.
30. Palma J., Reyes H., Ribalta J. et al. Ursodeoxycholic acid in the treatment of cholestasis of pregnancy: a randomized, double-blind study controlled with placebo. J. Hepatol. 1997; 27: 1022.
31. Rolfes D.B., Ishak K.G. Liver disease in pregnancy. Histopathology. 1986; 10: 555.
32. Atabey S., Duvan C.I., Eren U., Turhan N.O. Intrahepatic cholestasis and eclampsia: a case report. Hypertens. Pregnancy. 2007; 26: 363.
33. Vanjak D., Moreau R., Roche-Sicot J. et al. Intrahepatic cholestasis of pregnancy and acute fatty liver of pregnancy. An unusual but favorable association? Gastroenterology. 1991; 100: 1123.
34. Meng L.J., Reyes H., Axelson M. et al. Progesterone metabolites and bile acids in serum of patients with intrahepatic cholestasis of pregnancy: effect of ursodeoxycholic acid therapy. Hepatology. 1997; 26: 1573.
35. Bacq Y., Sentilhes L., Reyes H.B. et al. Efficacy of ursodeoxycholic acid in treating intrahepatic cholestasis of pregnancy: a meta-analy-sis. Gastroenterology. 2012; 143: 1492.
36. Zapata R., Sandoval L., Palma J. et al. Ursodeoxycholic acid in the treatment of intrahepatic cholestasis of pregnancy. A 12-year experience. Liver Int. 2005; 25: 548.
37. Ribalta J., Reyes H., Gonzalez M.C. et al. S-adenosyl-L-methionine in the treatment of patients with intrahepatic cholestasis of pregnan-
cy: a randomized, double-blind, placebo-controlled study with negative results. Hepatology. 1991; 13: 1084.
38. Frezza M., Pozzato G., Chiesa L. et al. Reversal of intrahepatic cholestasis of pregnancy in women after high dose S-adenosyl-L-me-thionine administration. Hepatology. 1984; 4: 274.
39. Maev I.V., Prazdnikov E.N., Bakirova Yu.V., Goncharenko A.Yu., Andreev D.N., Dicheva D.T. Hepatoprotective potential ademetionina: physiological role and clinical use. Meditsinskiy vestnikMVD. 2013; 6: 67—72. (in Russian)
40. Roncaglia N., Locatelli A., Arreghini A. et al. A randomised controlled trial of ursodeoxycholic acid and S-adenosyl-l-methionine in the treatment of gestational cholestasis. Br. J. Obstet. Gynaecol. 2004; 111: 17.
41. Hirvioja M.L., Tuimala R., Vuori J. The treatment of intrahepatic cholestasis of pregnancy by dexamethasone. Br. J. Obstet. Gynaecol. 1992; 99: 109.
42. Kretowicz E., Mclntyre H.D. Intrahepatic cholestasis of pregnancy, worsening after dexamethasone. Aust. N. Z. J. Obstet. Gynaecol. 1994; 34: 211.
43. Glantz A., Marschall H.U., Lammert F., Mattsson L.A. Intrahepatic cholestasis of pregnancy: a randomized controlled trial comparing dexamethasone and ursodeoxycholic acid. Hepatology. 2005; 42: 1399.
Поступила (received) 07.12.14
© КОЛЛЕКТИВ АВТОРОВ, 2015 УДК 616-001.17-02
ОЖОГИ МИРНОГО ВРЕМЕНИ. ИСТОЧНИКИ ОПАСНОСТИ
Соколов В.А.1, Ефименко Н.А.2, Адмакин А.Л.1, Петрачков С.А.1, Степаненко А.А.1
1ФГБ ВОУ ВПО «Военно-медицинская академия им. С.М. Кирова» Министерства обороны Российской Федерации, 194044, г. Санкт-Петербург; 2ФГБУ «Медицинский учебно-научный клинический центр им. П.В. Мандрыка» Министерства обороны Российской Федерации, 107014, г. Москва
Для корреспонденции: Соколов Владимир Андреевич — канд. мед. наук, ассистент кафедры, доц. каф. термических поражений; e-mail: vsokolov60@mail.ru
Проанализированы 54 зарубежных научных публикаций, посвященных источникам опасности, которые в мирное время приводят к термической травме. Подчеркнуто негативное влияние употребления алкоголя. Обращено внимание на необходимость соблюдения мер безопасности при использовании средств для розжига костров во время отдыха на природе. Освещены вопросы получения химических ожогов в случае агрессивных действий третьих лиц. При этом ряд авторов указывают на частое возникновение тяжелых рубцовых деформаций после завершения восстановления кожного покрова. Разнообразие источников опасности является тем фактором, который должен способствовать разработке и внедрению эффективных социально-правовых норм, способствующих снижению частоты указанной травмы.
Кл ючевые слова: ожоги; статистика; источники опасности; бытовые ожоги; «химическое нападение».
Для цитирования: Клин. мед. 2015; 93 (6): 30—35.
PIECETIME BURNS. SOURCES OF DANGER
Sokolov V.A.1, Efimenko N.A.2, Admakin A.L.1, Petrachkov S.A.1, Stepanchenko A.A.1
'S.M. Kirov Military Medical Academy, Russian Ministry of Defense, Sankt-Peterburg; 2P.V.Mandryka Medical Educational and Clinical Center, Russian Ministry of Defense, Moscow, Russia Correspondence to: Vladimir A. Sokolov — MD, PhD; e-mail: vsokolov60@mail.ru
We analysed 54 foreign publications concerning sources of danger of thermal injuries inflicted in pieacetime. The negative effect of alcohol consumption is emphasized. Special attention is given to the necessity of safety measures when makingfire by people engaging in leisure activities and to the cases of chemical burns resulting from aggressive attacks of third persons. Certain authors report marked cicatrical deformities developing after skin restoration. A variety of sources of danger necessitates the development and introduction of effective of socio-legislative normatives designed to reduce the occurrence of thermal injuries.
Key words: burns; statistics; sources of danger; home accidents; «chemical attacks».
Citation: Klin. med. 2015; 93 (6): 30—35. (in Russian)
Ежегодно публикуется значительное количество работ на английском языке, посвященных различным аспектам ожогового травматизма. Так, в 2010 г. в научных журналах было опубликовано 1446 оригинальных статей [1], в 2011 г. — 1746 [2], а в 2012 г. — уже 2457
[3]. И это без учета публикаций на французском, испанском, немецком, китайском, русском и других языках! В них рассмотрены различные аспекты термической травмы: эпидемиология [4, 5], характеристика ран [6], методы их лечения [7], интенсивная терапия [8], инга-
ляционные поражения [9], летальность [10], анальгезия [11], разработка национальных программ реабилитации [12] и т. д.
Особое значение зарубежные коллеги придают изучению обстоятельств получения ожогов, параметров риска, определению социальных, культурных и экономических факторов у тех групп населения, которые наиболее часто обращаются за медицинской помощью по поводу ожогов [13]. Анализ опубликованных результатов исследований позволил выявить ряд частных причин получения ожогов в разных регионах земного шара. Обобщение этого материала и стало целью предлагаемой публикации.
Ожоги являются серьезной проблемой для здравоохранения, прежде всего в странах с низким и средним уровнем дохода на душу населения [14]. В какой бы части земли ни происходили эти трагедии, часто отмечают фактор, который во многих случаях является универсальным и провоцирующим, — алкоголь. Его доступность, широкое употребление в повседневной жизни, в дни праздников и массовых гуляний, при попытке решения проблем, связанных с работой и личной жизнью, притупляют внимание людей, ослабляют их контроль за происходящими событиями, создают ощущение вседозволенности [15]. В итоге пренебрежение элементарными правилами техники безопасности и получение травмы, причем в наиболее тяжелых случаях она завершается смертью пострадавшего. Так, по данным исследования, проведенного M. Mgahed и со-авт. [16] , из 80 пострадавших, поступивших на лечение в ожоговый центр Университета Menoufiya (Египет), за период с сентября 2011 г. по март 2012 г. скончался 21 человек, т. е. смертность составила 26,25%. Несколько ниже этот показатель в ливанском ожоговом центре в Geitawi — 18% [17]. Обращает на себя внимание тот факт, что ожоги, несовместимые с жизнью, наиболее часто получают люди, употреблявшие накануне алкоголь. Так, по данным А. Van Niekerk и соавт. [18], у 52,6% погибших в Кейптауне (ЮАР), получивших ожог в возрасте 16 лет и старше, при поступлении в клинику в крови был обнаружен алкоголь. В Европе от 44 до 50% пострадавших получают термическую травму после неумеренного потребления алкоголя [19].
Специалисты из ожогового центра Joseph M. Still (штат Джорджия, США) изучили истории болезни 65 пациентов (77% — мужчины, 23% — женщины), пострадавших во время пожаров в мобильных домах. Средний возраст пациентов составил 39 лет (от 2 лет до 81 года), средняя площадь поражения кожных покровов — 21% (от 1 до 63%) поверхности тела. У 63% пациентов диагностировано многофакторное поражение (ожог кожи в сочетании с поражением дыхательных путей). Это потребовало проведения в 69% наблюдений искусственной вентиляции легких. Умерли 8 (12%) пациентов. Исследователи установили, что 74% пациентов были курильщиками; 64% пациентов откровенно сообщили, что злоупотребляют алкоголем. В 40% случаев причину пожара установить не удалось, в 31%
источником возгорания стали неполадки и нарушения правил эксплуатации электрических, бензиновых или керосиновых бытовых приборов или горелок [20].
По мнению сотрудников Медицинского научно-образовательного центра Grand Rapids (Университет штата Мичиган США), алкогольное опьянение способствует повышению ожогового травматизма, особенно в летние месяцы, во время отдыха на природе. В 2010 г. K. Neaman и соавт. [21] изучили обстоятельства получения термической травмы и результаты лечения у 329 пациентов. При этом дети составили 39,8% выборки. Все обожженные были госпитализированы в Spectrum Health Blodgett регионального ожогового отделения штата Мичиган (США). Наиболее распространенным механизмом получения ожога как у взрослых, так и у детей было падение в костер. По мнению авторов, опьянение способствовало не только резкому ослаблению контроля за поведением детей, но и получению травмы взрослыми, большей тяжести травмы и высокой частоте развития осложнений. Установлено, что более чем в 35% случаев потребовалась госпитализация для проведения стационарного лечения, средняя продолжительность которого составляла 4,8 сут. В подавляющем большинстве наблюдений раны локализовались на верхних конечностях, а их средняя площадь не превышала 3,5% поверхности тела. У 94 (28,6%) пациентов были диагностированы глубокие ожоги, что потребовало проведения оперативного восстановления кожного покрова.
Актуальность рассматриваемой проблемы подтвердили исследования A. Fraga и соавт. [22] (Калифорнийский университет Сан-Диего, США). Авторы проанализировали обстоятельства получения термической травмы во время отдыха в палаточных лагерях или на пляже за период с 1999 по 2007 г. у 241 из 3083 пациентов, поступивших на лечение в региональный ожоговый центр. Таким образом, ежегодно от 12 до 39 пациентов заканчивают отдых на больничной койке, из них 84% составляют лица мужского пола; алкоголь в крови был определен у 60,6% взрослых пациентов. Поражения кожных покровов отмечены в порядке убывания по частоте: верхние конечности без поражения кистей (35,3% пациентов), грудная клетка/живот/ягодицы (32,8%), нижние конечности (30,7%), кисти (29,5%). Средняя площадь ран составила 6,1% (от 1 до 100%) поверхности тела. Приблизительно в 80,7% наблюдений имелось сочетание как поверхностных, так и глубоких ожогов. Оперативное восстановление кожного покрова выполнено у 36,6% пострадавших. В 4 случаях зафиксирован летальный исход. Средняя продолжительность пребывания больных в стационаре составила 8,6 дня.
Авторы пришли к заключению, что для профилактики подобного вида травматизма необходимо более активно использовать как законодательные, так и организационные мероприятия. Высокую эффективность может обусловить отведение специально огороженных мест для разведения костров и приготовления пищи на углях, чтобы удержать детей и взрослых от случайно-
го попадания в яму горения. Необходима тщательная утилизация горячих углей в строго отведенных местах. Ведь летом, особенно в период засухи и сильных ветров, недооценка этого фактора может привести к возникновению неконтролируемых лесных пожаров, что еще больше повышает частоту ожогового травматизма.
Для уменьшения вероятности возникновения стихийных бедствий с июня по июль 2011 г. в штате Нью-Мексико (США) был введен запрет на разведение костров. Специалисты местного университета проанализировали результаты принятия этого законодательного акта [23]. Авторы предположили, что результатом станет уменьшение числа обращений за медицинской помощью по поводу ожогов. Для сравнения использовали данные по травматизму за 2010 г., когда никаких аналогичных нормативно-правовых актов в штате принято не было. Всего изучили истории болезни 164 пациентов: 82 за 2010 г. и 82 за 2011 г. Установлено, что летом, в период сильной засухи, самовольно разводили костры, которые в дальнейшем становились причиной лесных пожаров, а затем и ожогов, преимущественно молодые люди не старше 18 лет. Площадь поражения кожных покровов в среднем не превышала 3,2% поверхности тела, а время пребывания в клинике составляло 10—11 сут при показателе 6—7 сут в группе сравнения. Дальнейшими исследованиями установлено, что административный запрет на самовольное разведение костров, введенный в 2011 г., привел к существенному (почти в 3 раза) уменьшению ожогового травматизма в штате. Так, в 2010 г. зарегистрировано 14 госпитализаций, связанных с ожогами, полученными во время отдыха. Это составляло 17% от общего количества обожженных, находившихся на лечении в этот период. В 2011 г. зарегистрировано только 4 случая и 5% от госпитализированных с термической травмой. Это привело к уменьшению количества нетрудоспособных дней с 91 в 2010 г. до 25 в 2011 г. Несоблюдение элементарных требований безопасности может привести к новым ожогам, полученным во время хождения по раскаленному пеплу, горячей золе или сильно нагретой почве, так как после тушения пламени на месте разведения костров или тушения бытовых и лесных пожаров они еще длительное время остаются горячими [24]. Этот механизм травмы наиболее часто встречается у детей [25]. Авторы установили, что за период с сентября 1992 г. по февраль 2006 г. в клинику медицинского колледжа Университета Флориды (Гейнсвилл, штат Флорида, США) госпитализировано 155 пациентов с изолированными ожогами ног. Большинство (69%) из них получили травмы вследствие хождения по горячей золе и углям (1-я группа), остальные — в результате воздействия горячей воды, пламени или контакта с горячими предметами (2-я группа). Как показало исследование, в 1-й группе по горячей золе ходили дети старшей возрастной группы. При этом в значительном числе случаев они получали поверхностные ожоги и срок их пребывания на стационарном лечении был непродолжительным. У некоторых больных, од-
нако, все же потребовалось выполнить некрэктомию с аутодермопластикой. Во 2-й группе были дети преимущественно младшего возраста, а частота глубоких поражений кожи на стопах была выше, чем в 1-й группе. Результаты еще одной работы по этой тематике опубликовали специалисты отделения реконструктивной и пластической хирургии госпиталя Frenchay Hospital (Бристоль, Великобритания) [26], которые провели ретроспективное исследование инцидентов, связанных с ожогами, полученными при приготовлении пищи на мангале. За 3-месячный период 9 из 296 детей, госпитализированных с термическими поражениями разной этиологии, получили их во время пикника на природе в результате хождения по горячему песку или падения на него в тех местах, где стояли ранее мангалы и готовилась на огне пища. Средний возраст пострадавших составил 5 лет. В 87% случаев были диагностированы поверхностные повреждения кожных покровов, а раны локализовались преимущественно на стопах и кистях. Изучив механизм травмы, авторы пришли к выводу, что следует держать детей подальше от разогретой почвы не менее 5 мин.
В ряде работ показано, что опасность может подстерегать людей не только по завершении приготовления пищи. Материалы публикации сотрудников госпиталя Red Cross Hospital (Бевервейк, Нидерланды) J. Jansbeken и соавт. [27] свидетельствуют о том, что небрежность при использовании метилового спирта для ускоренного розжига дров или углей в мангале может привести к серьезным ожогам. За период с 1996 по 2008 г. в госпиталь поступило 97 пациентов с таким механизмом травмы; 27 (28 %) пострадавших были в возрасте менее 18 лет, 15 (15%) — в возрасте до 10 лет. Средняя площадь поражения кожных покровов составила 16% поверхности тела. У 70% пострадавших диагностированы глубокие ожоги. Это потребовало выполнения в 66% наблюдений оперативного восстановления кожного покрова. Средняя продолжительность пребывания в стационаре составила 23 сут. Учитывая полученные результаты, авторы пришли к заключению, что необходимо ввести запрет на использование метилового спирта в домашнем хозяйстве. Его продажа должна осуществляться только в специализированных магазинах, а на емкости в обязательном порядке должны присутствовать четкая маркировка и обязательные предупреждения об опасности этого химического соединения.
Вместе с тем не только использование жидкостей для розжига костра во время приготовления пищи на природе может быть источником опасности. Так, за период с января 1998 г. по декабрь 2007 г. в ожоговое отделение госпиталя Concord Repatriation General Hospital (Новый Южный Уэльс, Австралия) госпитализированы 80 пострадавших, доставленных из мест отдыха, во время которого они готовили пищу на пламени газовых горелок [28]. В ходе сбора анамнеза было установлено, что причинами травмы были задержка воспламенения газа или нарушение инструкции по использованию технического устройства. Среди пострадавших преоб-
ладали молодые мужчины с поражением от 2 до 65% поверхности тела. У 34% обожженных потребовалось выполнение интубации трахеи и проведение искусственной вентиляции легких. В 20% наблюдений было выполнено оперативное восстановление кожного покрова. Погиб один пострадавший. Продолжительность госпитализации колебалась от 1 до 51 дня.
В отличие от стран с высоким уровнем жизни во многих государствах Африки и Азии углеводородные соединения, и прежде всего керосин, часто используют как горючее для примусов и печей для обогрева неэлек-трифицированных жилых помещений [29]. Вследствие низкой стоимости керосин является основным видом топлива во многих семьях, однако он легко воспламеняется, а это создает предпосылки для возникновения пожаров, в результате которых часто страдают и гибнут люди [30]. Ситуация усугубляется еще и тем, что в бедных семьях часто отсутствует отдельное помещение, отведенное под кухню. Традиционно для этого региона в семьях большое количество детей, многие из которых остаются без родительского контроля. Кроме того, женщины во время приготовления пищи привязывают к себе детей младшей возрастной группы. Именно этим можно объяснить высокую вероятность получения ими ожогов одновременно с родителями [31]. Неудивительно, что в ряде африканских и азиатских регионов лица, получившие ожоги во время взрывов керосиновых агрегатов, составляют от 31,9 до 54% в общей структуре ожогового травматизма, причем летальность в рассматриваемой группе достигает 50,6% [32, 33]. Более удручающую статистику привели в своей публикации E. McGlone и соавт. [34]. Авторы изучали эпидемиологию и причины ожогов у 11 196 пострадавших, поступивших на лечение во второй по величине ожоговый центр Индии — Lok Nayak Hospital and Maulana Azad Medical College (Нью-Дели), с января 1993 г. по декабрь 2000 г. Опубликованные данные свидетельствуют о том, что пламя было основным травмирующим фактором у 82,2% пострадавших, причем в 35,3% случаев это было связано с бытовыми приборами, работающими на керосине, подающемся в горелки под давлением. В последующем смертность в этой группе составила 76%. По мнению ученых, это в 100 раз превышает аналогичные показатели в экономически развитых странах мира.
В течение 6 мес—с ноября 2010 г. по апрель 2011 г. — в Национальный госпиталь Кеньятты (Кения) было госпитализировано 48 обожженных (средний возраст 23,6+11,7 года), также получивших травму во время взрыва или воспламенения керосина [35]. Преобладали молодые (от 20 до 39 лет) женщины (соотношение женщин и мужчин 7:3). Не менее 92% госпитализированных были из семей с низким уровнем материального достатка. Взрывы керосиновых плит произошли в основном во время приготовления пищи или когда их заправляли топливом. Основной причиной возгорания в 98% наблюдений становился не до конца потушенный фитиль.
Помимо углеводородных соединений, которые используются людьми в качестве топлива, имеется боль-
шое количество разнообразных химических соединений, которые в случае попадания на кожные покровы человека приводят к химическим ожогам [36]. Одну из наиболее тяжелых групп составляют лица, пострадавшие в результате противоправных действий лиц, использовавших в ходе нападения концентрированные кислоты [37]. Очень часто поводом для агрессии становились конфликты, связанные с приданым, разводом, бытовые межличностные и супружеские ссоры [38, 39].
Специалисты из Университета Торонто (Канада) изучили частоту химических ожогов, потребовавших госпитализации в больницу New Mulago в африканском городе Кампала (Уганда) [40]. В течение 18 мес 17 пациентов (средний возраст 33,1 года, соотношение мужчин и женщин 1,1: 1) получили травму в результате нападения с применением кислот. Основными причинами нападения были грабежи (46,7%) и решение спорных ситуаций (33,3%). В среднем при поступлении на стационарное лечение у пострадавших были диагностированы химические ожоги 14,1% поверхности тела. В ходе осмотра установлено, что раны локализовались преимущественно на лице (86,7%), голове и шее (66,7%), верхних конечностях (60%) и груди (53,3%). Средняя продолжительность пребывания пострадавших в стационаре составляла 49,5 дня; все пациенты выжили. В результате травмы у многих пациентов развились рубцовые деформации пораженных участков тела, а 33% пострадавших частично или полностью потеряли зрение.
Не всегда врачам удается спасти жизнь пострадавших. K. Karunadasa и соавт. [41] считают, что ожоги химическими соединениями, приводящие к поражению значительной площади поверхности тела, потенциально опасны для жизни человека. Ученые провели ретроспективный анализ историй болезни ожогового отделения и реконструктивной хирургии Национальной больницы Коломбо (Шри-Ланка) за 18 мес. В этот период в результате нападения получили химические ожоги и были госпитализированы 46 пациентов — 4% от общего числа обожженных, находившихся в это время на лечении. Возрастной диапазон жертв агрессии варьировал от 12 до 60 лет, причем 63% пациентов были в возрасте от 21 года до 40 лет (соотношение мужчин и женщин 2,8:1). Врачам лишь у 20 (43%) пациентов удалось установить, что поражающим фактором была муравьиная кислота. Средняя площадь поражения кожных покровов составляла 14,6% поверхности тела. Раны преимущественно локализовались на лице (93%), груди (65%) и верхних конечностях (64%). В ходе лечения у 20 (43,4%) больных потребовалось произвести оперативное восстановление кожного покрова. Летальный исход имел место у 4,34% пострадавших. Авторы обратили внимание на неудовлетворительное качество проведения реабилитации. Так, после завершения стационарного лечения лишь 18 (39%) пациентов прошли курс восстановительного лечения.
Отчасти этот факт можно объяснить тем, что во многих африканских странах национальное здравоох-
ранение не имеет возможности оказывать населению указанный вид медицинской помощи [42]. Ведь это требует наличия специализированных центров, хорошо подготовленных специалистов, материально-технического обеспечения лечебного процесса [43], да и большинству пострадавших с низким уровнем доходов это не по карману [44].
Так, C. Tahir и соавт. [45] для углубленного изучения обсуждаемой проблемы проанализировали истории болезни 7 пациентов (4 женщины и 3 мужчины), которые находились на лечении по поводу химических ожогов с января 2001 г. по декабрь 2010 г. в клинической больнице Университета Майдугури (Нигерия). Все пострадавшие были моложе 30 лет (средний возраст 23,3 года), а травмы были получены в результате нападения. В большинстве (85,7%) случаев имели место глубокие ожоги от 8 до 33% поверхности тела. Раны локализовались преимущественно на лице. Средняя продолжительность пребывания пострадавших в стационаре составляла 7,5 мес. После восстановления кожного покрова было выполнено 29 хирургических вмешательств по поводу многочисленных деформаций лица. По данным авторов, наиболее часто ими были рубцовый выворот век, микростомия, слепота, деформация носа, утрата или выраженная деформация ушной раковины, сгиба-тельная контрактура шеи и гипертрофические рубцы на лице.
Было бы ошибочно полагать, что жизнь людей состоит только из проблем, связанных со злоупотреблением алкоголя, приготовлением пищи, необходимостью отопления помещений или конфликтными ситуациями. Бывают еще и праздники: национальные, религиозные, корпоративные, семейные — свадьбы, дни рождения. Во многих случаях в ходе их проведения широко используются фейерверки [46]. Как показали исследования зарубежных коллег, наиболее часто к термической травме приводит нарушение техники безопасности, применение низкокачественных и самодельных пиротехнических устройств. Широкое использование бенгальских огней, пороха, бензина, керосина и других видов ускорителей воспламенения создает предпосылки для возгорания одежды, праздничных украшений, построек и даже домов [47, 48], в итоге значительное количество людей попадает с ожогами на больничную койку [49], причем значительную группу составляют дети [50]. Обращает на себя внимание, что в большинстве случаев в момент получения ожога дети оставались без присмотра родителей. Так, во время проведения в 2010 и 2011 гг. Фестиваля огней Дивали (Индия) зафиксировано 65 ожогов у детей [51], причем в 90% случаев пострадавшие были предоставлены сами себе.
Нет ничего удивительного в том, что при поступлении в стационар врачи диагностируют в этой группе весьма серьезные по тяжести и типичные по локализации повреждения. Например, С. Wang и соавт. [52] изучили истории болезней 734 пациентов (средний возраст 26 ± 15,3 года — от 1 года до 95 лет, преобладали дети
в возрасте от 5 до 14 лет), которые получили термическую травму за период с 2007 по 2011 г. во время проведения весенних фестивалей в Пекине (Китай). Все они были доставлены в городской ожоговый центр. Большинство (87,9%) госпитализированных — лица мужского пола. Основными причинами травм были нарушение правил эксплуатации — у 415 (68%) пациентов, применение самодельных или поддельных пиротехнических устройств — у 195 (32%) .Преобладали повреждения рук и пальцев (32%), головы или лица, кроме глаз (28,3%), ягодиц (22,4%). У большинства пациентов площадь повреждения кожных покровов варьировала от 1 до 10% поверхности тела с преимущественной локализацией на верхних конечностях и пальцах кистей (218 наблюдений). Ушибы или рваные раны мягких тканей отмечены у 34,3% обратившихся в приемное отделение стационара. Кроме того, некоторые авторы обращают внимание и на высокую частоту поражений глаз и век [53, 54]. Наиболее часто — у 642 (87,5%) обожженных — была оказана первая врачебная помощь, а затем пациентов отпускали на амбулаторное лечение по месту жительства.
Таким образом, представленный материал свидетельствует о многообразии мест, обстоятельств и механизмов получения ожогов. Приведенные выше факты актуальны и для нашей страны. Их знание поможет эффективно оказывать первую врачебную помощь, правильно определять то лечебное учреждение, куда следует отправить пострадавшего с места происшествия, чтобы он получил необходимое при тяжести его состояния лечение.
ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES
1. Wolf S.E., Sterling J.P., Hunt J.L., Arnoldo B.D. The year in burns 2010. Burns. 2011; 37 (8): 1275—87.
2. Wolf S.E., Arnoldo B.D. The year in burns 2011. Burns. 2012; 38 (8): 1096—108.
3. Wolf S.E., Arnoldo B.D. The year in burns 2012. Burns. 2013; 39 (8): 1501—13.
4. Al-Shaqsi S., Al-Kashmiri A., Al-Bulushi T. Epidemiology of burns undergoing hospitalization to the National Burns Unit in the Sultanate of Oman: a 25-year review. Burns. 2013; 39 (8): 1606—11.
5. Ansari-Moghaddam A., Baghbanian A., Dogoonchi M., Chooban B., Mostaghim-Roudi M., Torkfar G. Epidemiology of burn injuries in south-eastern Iran: a retrospective study. J. Pak. Med. Assoc. 2013; 63 (12): 1476—81.
6. Lindahl F., Tesselaar E., Sjoberg F. Assessing paediatric scald injuries using Laser Speckle Contrast Imaging. Burns. 2013; 39 (4): 662—6.
7. Dokter J., Boxma H., Oen L.M., van Baar M.E., van der Vlies C.H. Reduction in skin grafting after the introduction of hydrofiber dressings in partial thickness burn: a comparison between a hydrofiber and silver sulphadiazine. Burns. 2013; 39 (1): 130—5.
8. Hashmi M., Kamal R. Management of patients in a dedicated burns intensive care unit (BICU) in a developing country. Burns. 2013; 39 (3): 493—500.
9. Freeman B.D. Use of inhaled anticoagulants for treatment of smoke inhalation-associated acute lung injury playing the waiting game. Crit. Care Med. 2014; 42 (2): 474—5.
10. Moore E.C., Pilcher D.V., Bailey M.J., Stephens H., Cleland H. The Burns Evaluation and Mortality Study (BEAMS): predicting deaths in Australian and New Zealand burn patients admitted to intensive care with burns. J. TraumaAcute Care Surg. 2013; 75 (2): 298—303.
11. Park E., Oh H., Kim T. The effects of relaxation breathing on procedural pain and anxiety during burn care. Burns. 2013; 39 (6): 1101—6.
12. Yohannan S.K., Ronda-Velez Y., Henriquez D.A., Hunter H., Tufaro P. A., Marren M. et al. Burn survivors' perceptions of rehabilitation. Burns. 2012; 38 (8): 1151—6.
13. Atiyeh B.S., Costagliola M., Hayek S.N. Burn prevention mechanisms and outcomes: pitfalls, failures and successes. Burns. 2009; 35 (2): 181—93.
14. Peck M.D., Kruger G.E., van der Merwe A.E., Godakumbura W., Ahuja R.B. Burns and fires from non-electric domestic appliances in low and middle-income countries Part I. The scope of the problem. Burns. 2008; 34 (3): 303—11.
15. Peck M.D. Epidemiology of burns throughout the World. Part II: Intentional burns in adults. Burns. 2012; 38 (5): 630—7.
16. Mgahed M., El-Helbawy R., Omar A., El-Meselhy H., Abd El-Halim R. Early detection of pneumonia, as a risk factor for mortality in burn patients in Menoufiya University Hospitals, Egypt. Ann. Burns Fire Disasters. 2013; 26 (3): 126—35.
17. Ghanime G., Rizkallah N., Said J.M. Epidemiology of major burns at the Lebanese Burn Center in Geitawi, Lebanon. Ann. Burns Fire Disasters. 2013; 26 (2): 59—62.
18. Van Niekerk A., Laubscher R., Laflamme L. Demographic and circumstantial accounts of burn mortality in Cape Town, South Africa, 2001—2004. An observational register based study. BMC Publ. Hlth. 2009; 9: 374.
19. Brusselaers N., Monstrey S., Vogelaers D., Hoste E., Blot S. Severe burn injury in Europe: a systematic review of the incidence, etiology, morbidity, and mortality. Crit. Care. 2010; 14 (5): R188.
20. Mullins R.F., Alarm B., Huq Mian M.A., Samples J.M., Friedman B.C., Shaver J.R. et al. Burns in mobile home fires-descriptive study at a regional burn center. J. Burn. Care Res. 2009; 30 (4): 694—9.
21. Neaman K.C., Do V.H., Olenzek E.K., Baca M., Ford R.D., Wilcox R.M. Outdoor recreational fires: a review of 329 adult and pediatric patients. J. Burn. Care Res. 2010; 31 (6): 926—30.
22. Fraga A.M., Fraga G.P., Noordenbos J., Tenenhaus M., Castle S., Bhavsar D. et al. Beach and campfire burns a site of pleasure and tragedy. J. Burn. Care Res. 2010; 31 (1): 184—9.
23. Hoang D.M., Reid D., Lentz C.W. Statewide ban on recreational fires resulted in a significant decrease in campfire-related summer burn center admissions. J. Burn. Care Res. 2013; 34 (1): 74—7.
24. Yang Y., Sheng G. Pesticide absorptivity of aged particulate matter arising from crop residue burns. J. Agric. FoodChem. 2003; 51 (17): 5047—51.
25. Winfield R.D., Chen M.K., Langham M.R. Jr., Kays D.W., Beierle E.A. Ashes, embers, and coals: significant sources of burn-related morbidity in children. J. Burn Care Res. 2008; 29 (1): 109—13.
26. Vermaak P., Haj Basheer M., Taki H., Burge T. Pediatric injuries associated with the use of disposable barbecues: are we finding ourselves in hot sand? Burns. 2012; 38 (5): 763—6.
27. Jansbeken J.R.H., Vloemans A.F.P.M., Tempelman F.R.H., Breederveld R.S. Methylated spirit burns: An ongoing problem. Burns. 2012; 38 (6): 872—6.
28. Khalessi A., Maitz P., Haertsch P., Kennedy P. Adult burn injuries due to domestic barbeques in New South Wales. Burns. 2008; 34 (7): 1002—5.
29. Schwebel D.C., Swart D. Preventing paraffin-related injury. J. Inj. Violence Res. 2009; 1 (1): 3—5.
30. Schwebel D.C., Swart D., Hui S.K., Simpson J., Hobe P. Paraffin-related injury in low-income South African communities: knowledge, practice and perceived risk. Bull. World Hlth Org. 2009; 87 (9): 700—6.
31. Othman N., Kendrick D. Burns in Sulaymaniyah province, Iraq: epidemiology and risk factors for death in patients admitted to hospital. J. Burn Care Res. 2011; 32 (4).
32. Dongo A.E., Irekpita E.E., Oseghale L.O., Ogbebor Ch.E., Iyamu Chr.E., Onuminya Snr., John E. A five-year review of burn injuries in Irrua. BMC Hlth Serv. Res. 2007; 7: 171.
33. Ahuja R.B., Dash J.K., Shrivastava P. A comparative analysis of liquefied petroleum gas (LPG) and kerosene related burns. Burns. 2011;
37 (8): 1403—10.
34. McGlone E.R., Goutos I., Nelson R.A., Pandya A. Primus stove burns: a persisting problem in developing countries. Int. J. Burns Trauma. 2011; 1 (1): 11—6.
35. Ombati A.N., Ndaguatha P.L., Wanjeri J.K. Risk factors for kerosene stove explosion burns seen at Kenyatta National Hospital in Kenya. Burns. 2013; 39 (3): 501—6.
36. Youfu Xie, Yanyan Tan, Shuze Tang. Epidemiology of 377 patients with chemical burns in Guangdong province. Burns. 2004; 30 (6): 569—72.
37. Haddadin W. Assault by burning in Jordan. Ann. Burns Fire Disasters. 2012; 25 (4): 214—6.
38. Das K.K., Khondokar M.S., Quamruzzaman M., Ahmed S.S., Peck M. Assault by burning in Dhaka, Bangladesh. Burns. 2013; 39 (1): 177—83.
39. Guerrero L. Burns due to acid assaults in Bogotá, Colombia. Burns. 2013; 39 (5): 1018—23.
40. Asaria J., Kobusingye O.C., Khingi B.A., Balikuddembe R., Gomez M., Beveridge M. Acid burns from personal assault in Uganda. Burns. 2004; 30 (1): 78—81.
41. Karunadasa K.P., Perera C., Kanagaratnum V., Wijerathne U.P., Sa-marasingha I., Kannangara C.K. Burns due to acid assaults in Sri Lanka. J. Burn Care Res. 2010; 31 (5): 781—5.
42. Ahuja R.B., Goswami P. Cost of providing inpatient burn care in a tertiary, teaching, hospital of North India. Burns. 2013; 39 (4): 558—64.
43. Rogers A.D., dos Passos G., Hudson D.A. The scope of plastic surgery. S. Afr. J. Surg. 2013; 51 (3): 106—9.
44. Milton R., Mathieu L., Hall A.H., Maibach H.I. Chemical assault and skin/eye burns: two representative cases, report from the Acid Survivors Foundation, and literature review. Burns. 2010; 36 (6): 924—32.
45. Tahir C., Ibrahim B.M., Terna-Yawe E.H. Chemical burns from assault: a review of seven cases seen in a Nigerian tertiary institution. Ann. Burns Fire Disasters. 2012; 25 (3): 126—30.
46. Hatamabadi H.R., Tabatabaey A., Heidari K., Khoramian M.K. Firecracker injuries during chaharshanbeh soori festival in iran: a case series study. Arch. Trauma Res. 2013; 2 (1): 46—9.
47. Puri V., Mahendru S., Rana R., Deshpande M. Firework injuries: a ten-year study. J. Plast. Reconstr. Aesthet. Surg. 2009; 62 (9): 1103— 11.
48. Saadat S., Mafi M., Smith G.A. Higher education does not protect against firework-related injuries: a review of the economic burden and the risk factors of firework-related injuries in the capital of Iran. Publ. Hlth. 2012; 126 (1): 40—6.
49. Frans F.A., Keli S.O., Maduro A.E. The epidemiology of burns in a medical center in the Caribbean. Burns. 2008; 34 (8): 1142—8.
50. Vaghardoost R., Ghavami Y., Sobouti B., Mobayen M.R. Mortality and morbidity of fireworks-related burns on the annual last wednesday of the year festival (charshanbeh soori) in iran: an 11-year study. TraumaMon. 2013; 18 (2): 81—5.
51. Bagri N., Saha A., Chandelia S., Dubey N.K, Bhatt A., Rai A. et al. Fireworks injuries in children: A prospective study during the festival of lights. Emerg. Med. Australas. 2013; 25 (5): 452—6.
52. Wang C., Zhao R., Du W.L., Ning F.G., Zhang G.A. Firework injuries at a major trauma and burn center: A five-year prospective study. Burns. 2014; 40 (2): 305—10.
53. Jing Y., Yi-qiao X., Yan-ning Y., Ming A., An-huai Y., Lian-hong Z. Clinical analysis of firework-related ocular injuries during Spring Festival 2009. Graefes Arch. Clin. Exp. Ophthalmol. 2010; 248 (3): 333—8.
54. Lin Y., Liang X., Liu X., Qu B., Ni Y., Jiang S., Liu Y. Prognostic factors and visual outcome for fireworks-related burns during spring festival in South China. J. Burn Care Res. 2012; 33 (3): e108—13.
Поступила (received) 29.04.14
