CC BY
34М.И. Киосе
ОЯЗЫКОВЛЕНИЕ, МЕТАКОММУНИКАЦИЯ И КОНВЕРГЕНЦИЯ ПОНИМАНИЯ
(Сводный реферат)
Borchmann S. The spectator bias in the linguistic descriptions of information structure // Language Sciences. - 2018. - Accepted / In press. - P. 1-19.
Борхманн С. Перспектива наблюдателя в выборе способа оязыков-ления информационной структуры.
Love N. On languaging and languages // Language Sciences. - 2017. -Issue 61. - P. 113-147.
Лав Н. Оязыковление и языки.
Cowley S.J. Life and language: Is meaning biosemiotic? // Language Sciences. - 2017. - Issue 67. - P. 46-58.
Каули С. Жизнь и язык: Имеет ли оязыковление биосемиотическую природу?
Language development from an ecological perspective: ecologically valid ways to abstract symbols / R^czaszek-Leonardi J., Nomikou I., Rohlfing K.J., Deacon T.W. // Ecological Psychology. - 2018. - Issue 30 (1). - P. 39-73.
Разчашек-Леонарди Дж., Номикоу А., Ролфинг K., Дикон Т. Развитие оязыковления в глобальной перспективе: пути формирования абстрактных символов.
В реферируемых работах представлено новейшее направление расширенной, глобальной семиотики, нацеленное на изучение феномена оязыковления (languaging) как процесса, результата, средства, метода коммуникации с применением возможностей разных семиотических систем, модусов, каналов, кодов, в том числе языкового кода. Рассматриваются уровни процесса оязыковления; систематизируются некоторые концепции интеграции языка в данный процесс; ставится вопрос о статусе оязыков-
272
ления человека как (особого?) представителя биосемиотической системы; исследуются этапы символизации знаков в ходе оязыковления.
В статье Саймона Борхманна исследуются возможности представления информационной структуры с учетом того, что язык может выступать не только самостоятельным особым средством передачи информации, но и встроенной, или вложенной, системой, которая осуществляет процесс оязыковления, или глобального семиотического коммуникативного обмена. Под информационной структурой (термин М. Халлидея1) автор понимает «создаваемые языковой общностью возможности указания на статус информационных сообщений, которые говорящий и слушающий используют в момент высказывания» (с. 2)2. Наблюдаемые различия в представлении информационной структуры ранее получали описание как явления психологические, однако в последнее время акцент в исследованиях смещается на анализ их дискурсивных, динамических, коммуникативных, когнитивных характеристик. В качестве примера нарушения способа представления информационной структуры дискурса автор приводит высказывание -надпись на двери, сообщающую о переносе лекции профессора в другую аудиторию: «Jeff Parrot speaks in room 316. Sorry»3 вместо информационно более точного: «It is in room 316 Jeff Parrot speaks. Sorry». В данном случае нарушение информационной структуры обусловливается неудачным распределением более и менее значимой информации в высказывании.
Семиотическую концепцию информационной структуры автор разрабатывает в рамках подхода распределенного языка (Distributed Language View), апеллируя в первую очередь к работам Пола Тибо, который разграничивает оязыковление первого порядка (first-order languaging), или перцептивную активность всего тела, и оязыковление второго порядка (second-order languaging), или культурообусловленные паттерны активности [Thibault, 2011, р. 210-245]. Так, оязыковление первого порядка проявляется в «закрепляемых межличностных телесных проявлениях, в кратких, быстрых реакциях в долю секунды или миллисекунды (...) предполагает сенсорную активность всего тела» [Thibault, 2011, p. 214]4. Оязыковление второго порядка задействует «паттерны, которые управляют и сдерживают оязыковление первого порядка, [а также] (. ) паттерны более продолжительных темпоральных диапазонов, функция которых заключается в раз-
1 [Halliday, 1967, p. 37-81].
2 Точная цитата: «The term information structure covers the possibilities that a speech community makes available for indicating differences in the status of the information a speaker shares with a listener by means of an utterance».
3 «Джефф Петерс делает доклад в аудитории 316. Извините за неудобство» и «Доклад Джеффа Петерса перенесен в аудиторию 316. Извините за неудобство».
4 Точная цитата: «First-order languaging crucially involves synchronized interindividual bodily dynamics on very short, rapid timescales of the order of fractions of seconds to milliseconds. (...) First-order languaging is a whole-body sense-making activity».
273
граничении или членении окружающего мира с позиции его социокультурной и ценностной значимости»1.
Явление салиентности (фокусирования) автор рассматривает как средство оязыковления первого порядка, а лингвистическую организацию предложения - как средство оязыковления второго порядка. Он задается вопросом о возможности разграничения явлений первого и второго порядка с помощью критерия времени распознавания, меньшего в случае проявлений оязыковления первого порядка. При этом вопрос вызывают смешанные явления, например тема-рематическое членение, которые являются одновременно и средством перцептивной салиентности (оязыковление первого порядка), и средством социально- и культурно-специфического характера, проявляющимся в вариативности паттернов когерентности темы и ремы, типа референта и степени известности темы (оязыковление второго порядка).
Явления оязыковления первого и второго порядка С. Борхманн анализирует на примерах «встроенного в действия языка» («activity embedded language»), т.е. таких примеров языкового использования, которые сопровождают перформативные действия, например охоту с винтовкой, выпекание хлеба, игру в гандбол, запекание мяса и др., предполагающие использование инструментов или орудий. «Встроенный» характер языка подразумевает, что его использование выполняет ценностно ориентирующую функцию, дополняет само коммуникативное действие, мотивирует исполнителя или интерпретатора действия, способствует распределению его внимания.
Автор демонстрирует возможности «встроенного в действия языка» на примере высказываний с нереферентным синтаксическим подлежащим, с синтаксической темой, с глаголом в повелительном наклонении, в цепи высказываний и др. как интегрируемых в процесс коммуникации.
Так, высказывание «Gentle breeze, 5 m/s from north»2, произнесенное велосипедистом до начала тренировки, соответствует решению общей информационной задачи планирования маршрута, на выбор которого могут повлиять скорость и направление ветра. Выбор языковых форм для лингвистической составляющей информационной структуры сообщения обусловлен этими факторами, поэтому формально неполные предложения являются достаточными для реконструкции структуры коммуникации. В данном и в других рассмотренных автором случаях используемые лингвистические формы выполняют не сколько предицирующую (предикативную) функцию, сколько функцию уточнения, или спецификации. При этом синтаксическая тема в приведенных высказываниях также отсутствует,
1 Точная цитата: «Patterns (...) that guide and constrain first-order languaging (...) stabilized cultural patterns on longer, slower cultural timescales [Thibault, 2011, p. 216]. Higher scalar patterns that function to differentiate or partition the environment in culturally salient, value-weighted ways» [Thibault, 2011, р. 220].
2 Слабый ветер, 5 м/с, северный.
274
что снимает вопрос о наличии когерентности между темой и ремой высказывания. Автор обнаруживает три основных варианта отсутствия темы в таких высказываниях: при неполном высказывании, при нереферентном характере подлежащего, при использовании повелительных форм. Данные наблюдения свидетельствуют в пользу того, что когерентность и тема-рематическое распределение информации достигаются за счет интеграции лингвистического и экстралингвистического компонентов оязыковления в целом.
В качестве фактора, влияющего на выбор лингвистической формы высказывания, С. Борхманн рассматривает перспективу наблюдателя (в данном случае - говорящего или пишущего). Перспектива наблюдателя определяет выбор лингвистических структур для сопровождения выполняемых действий, направляет их информационное содержание как соответствующее цели действия.
В ситуациях, когда роль языка сводится к описанию действий, например при рассказе о прошедших событиях, как в «Once upon a time, there was an old man and an old lady. The old man went to the mountain to gather wood», перспектива наблюдателя демонстрируется особым образом: 1) язык не является частью действия, на которое ссылается говорящий, и, таким образом, слушающий не участвует в этом действии; 2) релевантность критериев для выбора способа производства действия и выбора лингвистических средств для его описания задана разными условиями; 3) информационная структура такого оязыковления специфическая, так как лингвистическая информация не нужна ни говорящему, ни слушающему для выполнения действия; 4) в ходе такого оязыковления конструируются ментальные репрезентации действий и событий, не имеющих непосредственного отношения к действию или деятельности.
В ситуациях, когда оязыковление интегрирует язык как действие, существенно меняются особенности конструирования перспективы наблюдателя, что обусловлено организацией разных типов отношений между компонентами деятельности, неязыковой и языковой [Linell, 2010].
Оязыковление в этом случае происходит следующим образом: 1) использование языка встраивается в экстракоммуникативную деятельность [Malinowski, 1969], при этом паттерны языковых и неязыковых действий находятся в отношениях согласования; 2) выбор релевантной информации для передачи, в том числе с помощью языка, происходит под влиянием условий и событий окружающего мира и управляется необходимостью выбора и координирования действий по отношению к нему [Bühler, 1965; Wilson, Golonka, 2013]; 3) выбор языковой структуры управляется критериями понимания как параметрами экстракоммуникативного действия [Wittgenstein, 1968]; 4) выбор языковой структуры подчиняется общим правилам распределения внимания [Tomasello, 2008].
Найджел Лав в своей работе рассматривает оязыковление (languaging) как феномен биокоммуникации в целом и как особый надъязыковой фе-
275
номен, а также исследует роль языка в его реализации. Под оязыковлени-ем понимается деятельность, включающая говорение, слушание, письменную коммуникацию, означивание явлений и интерпретацию знаков коммуникации в целом (с. 115)1. Как указывает П. Тибо, оязыковление является той основой, на которой конструируются и распознаются коммуникативные события [Thibault, 2017, р. 76]2. Рассматриваемый феномен имеет биосемиотическую природу, однако паттерны оязыковления, используемые человеком, культурно обусловлены, а успешность их реализации зависит от их характера, индивидуального (внутрисубъектного) или общего (интерсубъективного). Язык же, по мнению автора, - это «систематизированный корпус или кодификация лингвистической абстракции, возникшие из оязыковления в ходе деконтекстуализации постоянных фо-носемантических комплексов» (с. 117)3. Идея вторичности языка по отношению к оязыковлению находит поддержку и в работах Джаспера Херрига; при этом, рассматривая две возможности их развития, а именно: 1) возникновение оязыковления как возможного расширения сферы применения языка или 2) возникновение языка как составляющей процесса оязыковления, - Дж. Херриг отдает предпочтение второй гипотезе. В качестве аргументов в ее пользу Дж. Херриг указывает на невозможность существования «чистого» языка как единственного средства коммуникации, а также на невозможность в этом случае формирования интерсубъективного понимания, требующего первоначального набора паттернов коммуникации. Однако Н. Лав не разделяет убеждения Дж. Херрига в отношении такой однозначности пути формирования языка и оязыковле-ния, так как «языковое поведение должно возникать из того, что мы вынуждены называть доязыковыми формами поведения (...). Существование процесса оязыковления невозможно до появления доязыковых форм поведения» (с. 119)4.
Н. Лав приводит ряд примеров оязыковления с участием языка, где языковые знаки не демонстрируют традиционного единства формы и содержания. Например, при поднятии бокалов за праздничным столом в семье автора произносился звуковой комплекс [jœkidai], о точном значении
1 Точная цитата: «'Languaging' is a cover term for activities involving language: speaking, hearing (listening), writing, reading, 'signing' and interpreting sign language».
2 Точная цитата: «The praxis in and through which language events are achieved and recognized».
3 Точная цитата: «I propose that we think of a language as a systematised corpus or codification of linguistic abstracta, derived from languaging by decontextualising recurrent patterns of phono-semantic similarity and treating those similarities as samenesses».
4 Точная и полная цитата: «As far as I can see, the fact remains that linguistic behaviour, thus characterized, must arise out of what we would then be constrained to call pre-linguistic behaviour - language as we no longer know it, i.e. language unscaffolded by any metalinguistic ideas at all. As the word metalinguistic implies, there can't be metalinguistic ideas in advance of there being (pre-) linguistic phenomena to have metalinguistic ideas about».
276
которого никто не знал, он интерпретировался в контексте праздничного застолья. Для формирования языка как вторичного феномена по отношению к оязыковлению необходимо развитие рефлексии, во многом этот путь связан со становлением письменной речи, которая строится с учетом особых семиотических факторов (например, расположения текста на странице), использует отсылки к другой информации (отсутствующие в устной речи), т.е. это особый текстуализованный объект. Среди отличительных характеристик письма автор называет: 1) использование визуальных аналогий с цветом, расположением в пространстве, формой; 2) использование эффекта поверхности изображаемого предмета, например при сочетании рисуночного и словесного представления предмета-контейнера; 3) использование графического эффекта при начертании букв и слов. Таким образом, письменный текст не является прямым отражением устной речи, а представляет более сложную форму коммуникации, демонстрируя особый пример оязыковления.
Далее автор сопоставляет некоторые гипотезы развития языка. В качестве одной из гипотез появления слов называется гипотеза мимесиса Р. Докинза, где лингвистические мемы, в данном случае слова человеческого языка, выступают репликаторами культуры, демонстрируя аналогию с генами. В качестве второй резонансной гипотезы автор рассматривает концепцию Т. Тибо о том, что «дети не приобретают язык, они приспосабливают свои тела и мозги для участия в оязыковительных процессах, которые их окружают. Так они участвуют в конструировании мира культуры и узнают, какие действия согласуются с нормами и ценностями общества»1.
Автор также сосредоточивается на описании этапов оязыковления с опорой на модели производства речи (например, модель Виллема Левел-та), доказывая, что все перечисленные этапы (концептуализация, выбор лексических единиц, морфонологическое кодирование, просодическое кодирование, фонетическое кодирование и артикуляция) являются по сути не лингвистическими процессами, а компонентами оязыковления. Данный вопрос является центральным в дебатах сторонников интеграционистской теории (Integrational theory of language) и теории распределенной репрезентации языка (Distributed language theory). Интеграционистский подход предполагает соединение в процессе коммуникации действий и языка, где значение лингвистических знаков интерпретируется в контексте ситуации; данный подход, по мнению автора, более ориентирован на анализ особенностей коммуникации индивидуального носителя языка. В теории распределенной репрезентации языка акцент смещается на коллективную коммуникацию: оязыковление рассматривается как часть биосемиозиса,
1 Точная цитата: «Infants don't 'acquire' language; they adapt their bodies and brains to the languaging activity that surrounds them. In doing so, they participate in cultural worlds and learn that they can get things done with others in accordance with culturally promoted norms and values».
277
языковое мышление исследуется в контексте физического и социального окружения человека; таким образом, модели оязыковления носят внешний характер по отношению к конкретному человеку, они, скорее, - часть социокультурного сообщества.
В рамках развиваемой концепции «языка как действия» (с. 140) автор формулирует ряд положений, описывающих процесс производства языка: 1) слова и другие «лингвистические объекты», как артефакты, создаются для реализации некоторой коммуникативной цели и служат инструментами для интеграции разных видов деятельности; 2) слова создаются на основе предшествующего языкового опыта; 3) предшествующий языковой опыт подразумевает не только использование конкретных языковых единиц, но и воспоминание об обстоятельствах, в которых они были использованы, например о том, кто и когда их произносил, на какой поверхности они были написаны; 4) выбор слов также может основываться на «имплицитных воспоминаниях» (implicit memories) при интуитивном выборе языковых форм; 5) лингвистическое знание приобретается так же, как и любое другое знание, путем применения креативности и интеллекта к нашему постоянно расширяющемуся опыту, при этом это знание подвергается процедуре субъективного анализа, синтеза, установления коре-ферентных связей и новых аналогий.
Развивая идею двухуровнего оязыковления, или оязыковления первого и второго порядка (first-order and second-order languaging), активно обсуждаемую в современных семиотических экстерналистских подходах к формированию мышления и реализации глобальной коммуникации [Toola, 2o17; Perregaard, 2017; Cowley, 2017], Н. Лав рассматривает язык (набор конструкций, паттернов, моделей) как пример оязыковления второго порядка. Однако при непосредственном использовании и интерпретации высказывания могут приобретать статус оязыковления первого порядка, так как они отбираются как наиболее эффективный для конкретных условий коммуникации тип действия. Любая метакоммуникация о языке также рассматривается автором как оязыковление первого порядка, так как данный вид выбирается как наиболее эффективный среди возможных действий, нацеленных на достижение коммуникативной цели. Таким образом, оязыковление первого порядка также может строиться на оязыковлении второго порядка в реальных коммуникативных ситуациях, а при приобретении знаний оязыковление второго порядка формируется на основе знаний, сформированных в ходе реализации оязыковления первого порядка.
В статье Стефана Каули концепция оязыковления представлена через призму взглядов Пола Кобли, другого представителя данного направления. Оба исследователя придерживаются положений глобальной семиотики в отношении процесса оязыковления, однако обнаруживаются некоторые расхождения в понимании места языка в структуре данного процесса. Автор выдвигает ряд положений, частично поддерживающих и частично критикующих биосемиотическую концепцию формирования знаков (ико-
278
нических, индексальных и символических) Пола Кобли [Cultural Implications, 2016]. В качестве основного критического аргумента в отношении теории П. Кобли С. Каули называет признание Кобли оязыковления как исключительно человеческого феномена.
Автор сосредоточивается на описании некоторых постулатов биосемиотического направления глобальной семиотики, рассматривающего двунаправленные отношения языка, языковых существ / других языковых систем в гармонии в рамках единого процесса [Zhou, 2017]; здесь языковое знание описывается через концепции философии, психологии, когнитивной науки, биологии. В рамках глобальной биосемиотики существуют два основных направления: 1) биология кодов (Code Biology), которая исследует возможности модификации окружающего мира за счет воздействия кодов окружающего мира; 2) интерпретационное направление, изучающее возможности интерпретации процесса эволюции и его результатов. Так, Пражская научная группа теоретической биологии (Theoretical Biology group) исследует клеточные системы живых организмов на предмет связи разных процессов в ходе оязыковления. Научная группа в Тарту разрабатывает теорию семиотической эволюции при исследовании процессов оязыковления животных и растений. Копенгагенская школа, к которой примыкает и автор данной статьи, развивает традиции семиотики Ч.С. Пирса и придерживается постулатов неодарвинизма. Наработки копенгагенской школы находят отражение в теориях У. Матураны, Я. фон Юкскюля, Н. Бернштейна, Ю.М. Лотмана, Т. Себеока и в современный период - в работах Дж. Дили, А. Ноэ, Дж. Хоффмейера и др.
В глобальной биосемиотике культура рассматривается как часть биосемиотической системы, подразумевающей существование оязыковления первого и второго порядка при представлении их в неразрывном единстве. Однако, как отмечает автор, появление человеческого языка действительно сильно трансформировало существующую биосистему: человеческая коммуникация интегрирует сферу эмоций, действий и языка, которые реализуются в сфере социального и технологического общения.
Отличительной чертой семиотической концепции П. Кобли автор называет повышенное внимание к символической стороне оязыковления, свойственной, по утверждениям П. Кобли, только человеку. Только человек осознает себя как семиотическое существо, и поэтому человеческий язык является исключительно символической системой. При этом П. Кобли не отрицает значимой роли первичной моделирующей системы в формировании вторичной (символической, языковой).
С Каули, однако, не считает верным противопоставление первичных и вторичных моделирующих систем (а следовательно, и разграничения оязыковления первого и второго порядка), так как между индексальными / иконическими и символическими знаками жесткая граница не обнаруживается. Вместо этого С. Каули склонен рассматривать интегративный процесс оязыковления как «единую систему» (one-system view), что было ра-
279
нее предложено Тимо Ярвилето [Järvilehto, 1998]1. Согласно данной концепции, развитие знаков-символов является следующей ступенью формирования индексальных и иконических знаков, структура данного процесса общая для биосемиозиса, при этом может произойти и обратный процесс распада символического знака до индексального или иконического. Как пишет автор, «жизнь человека - это опыт, позволяющий использование (человеческих. - Авт.) языковых актов. Принадлежность к биоэкологической системе позволяет людям связывать материальную культуру с тем-что-там» (с. 56)2.
С. Каули представляет концепцию биосемиотической школы Копенгагена, которая рассматривает «биосемиозис как теорию жизни» (с. 53). Это концепция «слабого ментализма» (weak mentalism), поскольку она не сводит познавательную деятельность человека исключительно к мозговой активности самого человека (как в теории интернализма), большое значение имеют и взаимодействие человека с окружающей средой, и влияние самой среды (как в теории экстернализма). Основа жизни определяется в Первичности, это первый этап познания и для человека, поэтому это необходимая база для возникновения оязыковления. Первый этап познания сдерживается рядом факторов, которые будут управлять и интерпретацией более сложных символических знаков, определяемых Вторичностью познания. Переход между Первичностью и Вторичностью осуществляется за счет того, что в ходе семиотического опыта простейшие типы знаков, выступающие в качестве «чувств», соотносятся с некоторыми «квалиа» (или inner worlds of qualia [Brier, 2008]) как конструктами символической картины мира, поэтому на этапе Вторичности познавательная деятельность человека уже определяется его ментальными способностями (is mind-dependent). Таким образом, символический семиозис (в нашем случае в качестве примера этого процесса представлен процесс оязыковления, осуществляемый человеком, вместе с возникшим в его результате текстом) имеет основания в Первичности, в ощущениях (sensata), качествах (qualia), сдерживающих и разрешающих факторах (constraints and affor-dances); поэтому и язык не может быть исключительно вторичной моделирующей системой или символической системой, как пишет П. Кобли. Язык, по словам С. Каули, является особой, но не уникальной «моделирующей системой, контролируемой привычками (привычными действиями) и практикой самого человека в отношении конструирования знаний и установления референциальных связей и грамматических структур»3 (с. 54).
1 См. также в: [Gibson, 1979; Chemero, 2011].
2 Точная цитата: «Living is experience that, in humans, affords linguistic acts. As part of the bio-ecology, human subjects link material cultural with what is out-there».
3 Точная цитата: «What a language adds is a modelling system controlled by a 'someone's' habits and mastery of, it is assumed, knowledge of reference and grammatical structure».
280
В своей работе Дж. Парончашек-Леонарди, А. Номикоу, К. Ролфинг, Т. Дикон реализуют попытку интегрировать положения трех подходов в представление структуры информации в когнитивных системах при признании координирующей роли оязыковления в структурировании этой информации. Это положения 1) биосемиопсихологии в отношении «настраивания» (tuning) на возможности (affordances) индивидуального или коллективного поведения; 2) социосемиотики, акцентирующей внимание на задействовании систем контроля индивидуального и коллективного поведения; 3) теорий когнитивной семиотики применительно к организации систем разного типа. Возможность их интеграции демонстрируется на материале отношений родителей и младенцев.
Исследование выполнено в рамках биосоциокогнитивной семиотики [Gibson, 1979; Gallagher, 2005; Wilson, Golonka, 2013; Wilson, 2002] и отвечает сформулированным принципам первичности действия, наличия оснований действий в окружающем социальном и физическом мире, влияния действий и событий окружающего мира на формирование когнитивных способностей. В данном аспекте язык представляется как играющий вспомогательную роль в оязыковлении, где разгадывание языкового кода настраивает ребенка на ориентирование в окружающем мире. С другой стороны, изучение процесса оязыковления помогает обнаружить пути возникновения языка как символической системы из опыта телесной коммуникации с миром. В исследовании решается проблема изучения символизации конкретных физических событий и объектов, встроенных в оязыковление, осуществляемой с участием ребенка. Однако исследователи описывают процесс символизации в обратном направлении, от уже известных им символов до обнаружения их проявлений в ходе оязыковления через анализ типов телесности и характера ситуативной обусловленности действий ребенка.
На первом этапе исследования при анализе действий младенца обнаруживаются паттерны социального структурирования окружающего мира в тех случаях, когда действия становятся информационно нагруженными. Такими действиями могут быть взгляды, движения, жесты, голосовые сигналы, которые постепенно начинают выполнять функцию социализации, например когда ребенок «настраивается» на улыбку матери отвечать улыбкой или когда, улавливая, как мать реагирует на его взгляд, сам начинает реагировать взглядом (например, изменяет его направление) на взгляд матери. Данные проявления авторы называют феноменом «социальной физики» (social physics), когда действия и объекты начинают использоваться для реализации некоторых интенций как составляющих, ориентированных на достижение цели социокоммуникативных проектов. Постепенно у ребенка формируется способность к предсказыванию с высокой точностью событий, обеспечивающая успешность его ориентации в социуме. В основе этого успеха лежит, прежде всего, феномен действия (action first), а именно - ответного действия (co-action first) (с. 48), выво-
281
дящий на первый план коллективное, совместное действие как имеющее большую ценность, чем действие индивидуальное. Также ребенок научается определять ценность действия в составе социального контекста с его временными, пространственными ориентирами, условиями следования и регулярности действий, которые позволяют «настроить» координацию внимания, взаимное уважение, характер ответных действий участников. Процесс «настраивания» оязыковления носит деятельностный характер и может быть описан как в терминах применения инструментов динамических систем (dynamical systems tools), так и в терминах спаривания (coupling).
В терминах семиотики результат «настраивания» ребенка может быть представлен как индексальный знак, «дополняющий» действия матери; но это одновременно и иконический знак, так как ребенок копирует, например, направление и характер движения взгляда матери.
Представляется очевидным, что в процессе «настраивания» оязыковления важную роль играет и язык; более того, он тоже является действием наряду с другими «настраивающими» действиями. Произнесенные высказывания уже становятся условными, но они пока еще не являются символическими. Например, когда ребенок просыпается, мать приветствует его словом «Привет» - особой интонацией, продолжительностью произнесения, при этом это высказывание сопровождается характерной улыбкой, движением головы и рук. Весь комплекс этих движений составляет основу эмоционального контекста для ребенка. Исследователи обнаружили, что продолжительность и темп произнесения реплик, даже мелодика во многих случаях отражают характер действия матери. Например, надевая на ребенка одежду, мать растягивает или сокращает гласные звуки; производя движения вверх и вниз, сопровождает их меняющейся мелодикой речи; повторяет слова, отражающие телесные характеристики производимых ею действий. То же самое относится к используемым матерью названиям предметов и явлений, которые выступают для ребенка в качестве имени для объекта, а не его символического обозначения; при этом на начальном этапе развития ребенка эти названия выполняют, скорее, функцию привлечения внимания ребенка. Таким образом, высказывания матери являются для ребенка знаками иконической и индексальной природы, а не символическими знаками.
Далее рассматривается вопрос о конвенционализации знаков языка. Вслед за Т. Диконом авторы считают необходимым разграничивать конвенциональные формы знаков и конвенциональные типы означивания референтов [Deacon, 2011]. Так, иконические знаки тоже могут быть конвенциональными, например знак для обозначения туалета в разных вариантах его исполнения и в разных странах и культурах. «Символы, поэтому, должны обладать двойной конвенциональностью: конвенциональ-
282
ностью референции и конвенциональностью формы знака» (с. 56)1. Авторы предполагают, что становление символических знаков связано с системным использованием иконических и индексальных конвенциональных знаков в условиях полимодальной и мономодальной интеракции в процессе оязыковления, например при синхронизации языковых и жестовых форм коммуникации [Zukow-Goldring, Rader, 2001]. На этом этапе язык начинает выполнять роль особой модальности (наряду с телесными модальностями, или модусами), которая помогает ребенку ориентироваться в сигналах других модальностей, например при действиях с некоторым объектом, описании этих действий, взглядах на объект; авторы называют данный процесс «параллельной игрой язык - действие» (parallel language-action game) (c. 62). Например, когда мать передвигает ножки ребенка, рассказывая ему о том, как пробегает мышка, или постукивает по его телу, когда рассказывает, как кто-то постучал в дверь, языковые выражения начинают переходить в разряд символических знаков, так как они выполняют роль стимулирования узнавания сопровождающих эти слова действий. Установление таких отношений впоследствии помогает структурировать и более сложные действия в рамках заданных и новых ситуаций при оязыков-лении.
Авторы заключают, что в процессе настраивания на оязыковление формирование знака начинается со знакомства с физическим миром, далее знаки становятся частью «социальной физики», так как они используются в двух типах отношений: человек - человек и человек - окружающий мир. Символизация знака связана с его систематическим использованием в процессе оязыковления. Таким образом, в ходе настраивания ребенка на оязыковление интегрируются биологические, социальные и когнитивные процессы.
Список литературы
Brier S. Cybersemiotics: Why Information Is Not Enough! - Toronto: University of Toronto Press, 2008. - 498 p.
Bühler K. Sprachtheorie, die Darstellung der Sprache. - Jena; Stuttgart: Gustav Fischer, 1965 (1934). - 434 p.
Chemero A. Radical Embodied Cognitive Science. - Cambridge, MA: MIT press, 2011. - 272 p. Cowley S.J. Changing the idea of language: Nigel Love's perspective // Language Science. -
2017. - Vol. 61. - P. 43-55. Cultural Implications of Biosemiotics / Cobley P. (Ed.). - London: Springer, 2016. - 156 p. Deacon T.W. The symbol concept // The Oxford handbook of language evolution / M. Tallerman, K. Gibson (Eds.). - Oxford: Oxford Univ. Press, 2011. - P. 393-405.
1 Точная цитата: «Symbols must be doubly conventional: conventional sign vehicles with conventionally determined reference».
283
M.H. Kuoce
Gallagher S. How the body shapes the mind. - Oxford, UK: Oxford University Press, 2005. -284 p.
Gibson J.J. The Ecological Approach to Visual Perception. - Hillsdale, NJ: Lawrence Erlbaum, 1979. - 348 p.
Halliday M.A.K. Notes on Transitivity and Theme in English // Journal of Linguistics. - Cambridge: Cambridge University Press, 1967. - Vol. 3, N 1. - P. 37-81.
Jarvilehto T. The theory of the organism-environment system: I. Description of the theory // Integrated Physiological and Behavioral Science. - 1998. - Vol. 33, N 4. - P. 321-334.
Levelt W.J.M. Models of word production // Trends in Cognitive Science. - 1999. - Vol. 3, N 6. -P. 223-232.
Linell P. Communicative activity types as organisations in discourses, and discourses in organisations // Discourse in Interaction / Tanskanen S.-K., Helasvuo M.-L., Johansson M., Raita-niemi M. (Eds.). - Amsterdam: John Benjamins, 2010. - P. 33-59.
Malinowski B. The problem of meaning in primitive languages // The Meaning of Meaning: A Study of the Influence of Language upon Thought and of the Science of Symbolism / Ogden C.K., Richards I.A. (Eds.). - Eighth ed. - N.Y.: Harcourt, Brace & World, 1969 (1923). -P. 296-336.
PerregaardB. First-order reality and reflexive practices in children's language development // Language Science. - 2017. - Vol. 61. - P. 64-73.
Thibault P.J. First-order languaging dynamics and second-order language: the distributed language view // Ecological Psychology. - 2011. - Vol. 23. - P. 210-245.
ThibaultP.J. The reflexivity of human languaging and Nigel Love's two orders of language // Language Science. - 2017. - Vol. 61. - P. 74-85.
TomaselloM. Origins of Human Communication. - Cambridge: The MIT Press, 2008. - 400 p.
Toolan M. Stylistic iconicity and Love's two orders of language // Language Science. - 2017. -Vol. 61. - P. 56-63.
van den Herik J.C. Linguistic know-how and the orders of language // Language Science. - 2017. -Vol. 61. - P. 17-27.
Wilson M. Six views of embodied cognition // Psychonomic Bulletin and Review. - 2002. -Vol. 9. - P. 625-636.
Wilson A.D., Golonka S. Embodied cognition is not what you think it is // Frontiers in Psychology. -2013. - Issue 4. - P. 1-13.
Wittgenstein L. Philosophische Untersuchungen, Philosophical Investigations. - Oxford: Basil Blackwell, 1968 (1953). - 592 p.
Zhou W. Ecolinguistics: Towards a new harmony // Language Science. - 2017. - Vol. 62. -P. 124-138.
Zukow-Goldring P., Rader N. Perceiving referring actions // Developmental Science. - 2001. -Vol. 4. - P. 28-30.
M.K Kuoce
284
