CC BY
53УДК 94(47).083+94(480) DOI
С. В. Куликов
Оттон Эйхельман и его проект Основных государственных законов 1906 г.: по новым документам
Один из малоизученных сюжетов истории Основных государственных законов 1906 г. — обстоятельства создания и содержание их проекта, автором которого был О. О. Эйхельман. Долгое время этот сюжет ускользал от внимания историков, только Р. Ш. Ганелин в 1984 г. отметил, что «в трактате профессора-правоведа Киевского университета О. О. Эйхельмана, который был рекомендован Витте царю и предло-^ жил свой проект Основных законов, основанный на необходимости
^ их пересмотра как бы независимо от объявленных реформ», «мысль
^ о том, что Манифест 17 октября не уничтожил власти царя-самодерж-
^ ца», доказывалась «с помощью юридической аргументации». По мне-
« нию Ганелина, в апреле 1906 г. в Особом совещании, проходившем под
Ц, председательством Николая II и обсуждавшем проекты Основных
^ законов, Эйхельман представлял «крайне консервативное крыло»1.
'§ Насколько справедливы указанные выводы — будет видно из даль-
си нейшего, пока же необходимо указать, что позднее сам Ганелин, как
^ и другие исследователи, только воспроизводили эти выводы, не выхо-
н дя за их границы. Кто же такой О. О. Эйхельман и почему именно он
® попал в историю Основных государственных законов 1906 г.?
о
Оттон Оттонович Эйхельман (называвший себя Отто Оттовичем) — выда-^ ющийся российский и украинский правовед, специалист по международному н и государственному праву, общественный и политический деятель2. Он родился
ся 27 апреля 1854 г. в имении Георгиевское под Петербургом, однако происходил из мещан и, как русский немец, был евангелическо-лютеранского исповедания. Происхождение Эйхельмана отразилось на его внешнем облике, поскольку, вспоминал его коллега по Киевскому университету В. А. Арцимович уже в 1909 г., маститый профессор походил «на доброго немецкого сапожника, а не профессора»3. В 1872 г. Эйхельман окончил Ревельскую губернскую гимназию и в 1873 г. поступил на юридический факультет Дерптского университета, где его учителем был А. М. Бульмеринк. Эйхельман выказал недюжинные способности, так как уже в 1875 г. окончил факультет со степенью кандидата прав, защитив кандидатскую диссертацию на тему «О международно-правовых сношениях при Петре Великом». В том же университете и на той же кафедре в 1876 г. Эйхельман выдержал экзамен на магистра и столь же быстро, в 1878 г., защитил магистерскую диссертацию «О плене». После этого он получил назначение в Демидовский юридический лицей в Ярославле на должность штатного доцента кафедры государственного и административного права, которым он заинтересовался тогда и разрабатывал позднее4. В 1880 г. в Киевском университете 26-летний ученый защитил докторскую диссертацию «Военное занятие неприятельской страны» и был утвержден экстраординарным профессором Демидовского лицея.
Научная карьера Эйхельмана развивалась не менее блистательно и в дальнейшем. С 1882 г. он — экстраординарный профессор кафедры истории важнейших иностранных законодательств древних и новых юридического факультета Киевского университета, где в 1883 г. стал ординарным профессором, а в следующем году — заведующим кафедрой международного права. Вышестоящее начальство деятельность Эйхельмана оценило по достоинству — 1 января 1899 г. он награждается чином действительного статского советника, пополнив сонм «статских генералов» в 44 года! С 1907 г. Эйхельман являлся заслуженным ординарным профессором по кафедре международного права юридического факультета Киевского университета. Параллельно он профессорствовал на Киевских высших женских курсах и в Киевском коммерческом институте. Кроме того, Эйхельман активно занимался общественной деятельностью, бу- С! дучи гласным Киевской городской думы и даже иногда исполняя обязанности ^ городского головы. Таким образом, в 1882 г. Эйхельман связал свою жизнь ^ с Киевом, в котором он прожил почти сорок лет, вплоть до эмиграции. |
Как профессора коллеги Эйхельмана оценивали его неоднозначно: ^ В. В. Зеньковский снисходительно вспоминал, что «Эйхельман был хорошим -с профессором международного права»5, а В. А. Арцимовича поразило, что «под неказистою и грубоватою оболочкою скрывается совсем незаурядная лич- ^ ность действительно культурного человека, прекрасного профессора и весьма ^ популярного и отзывчивого деятеля»6. Современники оценивали неоднознач- § но и отношения Эйхельмана со студентами. Хозяйка петербургского политического салона генеральша А. В. Богданович 18 декабря 1899 г., отметив, что я
Эйхельман читает финансовое право, а в этом году начал читать и философию права, записала (правда — из вторых, а то и третьих рук), что «студенты саркастически относились к этим лекциям Эйхельмана»7.
В. Э. Грабарь подчеркивал, что лекции Эйхельмана по международному праву «не привлекали студентов. Насыщенный положительно-правовым материалом, формулированный в сжатых положениях курс его лекций требовал больших усилий для усвоения. Студенты охотнее посещали конкурирующие с курсом Эйхельмана лекции по международному праву профессора государственного права А. Б. Романовича-Славатинского, которые читались более живым языком и были для них доступны. Между обоими профессорами существовал антагонизм, и Эйхельман, со своей стороны, объявил конкурирующий с лекциями Романовича параллельный курс государственного права»8. Необходимо заметить, что, во-первых, то обстоятельство, что читавшийся Эй-хельманом курс лекций «требовал больших усилий для его усвоения», свидетельствует скорее в пользу Эйхельмана, характеризуя этого профессора как весьма основательного преподавателя, который не опускался до уровня своих слушателей-неофитов, а наоборот — пытался поднять их до своего уровня юриста-международника высочайшего класса. А во-вторых, конкуренция с А. Б. Романовичем-Славатинским, выдающимся специалистом по русскому государственному праву, способствовала повышению квалификации Эйхель-мана и в этой области юридической науки. Более репрезентативными представляются наблюдения В. А. Арцимовича, который, характеризуя отношения Эйхельмана со студентами, писал в 1909 г.: «Особенным уважением и любовью пользуется он <...> среди студентов; все студенты, без различия факультетов, которых постигнет какая-нибудь беда, идут к нему и у него находят как моральную и денежную помощь, так и совет и заступничество за них и здесь и, когда нужно, в С.-Петербурге. Он не ищет популярности, но она сама к нему идет, так 2 как он живо интересуется молодежью, любит ее и, не заискивая к ней, действительно помогает ей, как может. Прежде такие профессора были не редкость, ^ но теперь это, кажется, вымирающий тип, о котором можно только пожалеть»9. « Популярность Эйхельмана среди студентов, да и профессоров, однажды подвигла их на сопротивление местным властям и даже. на бескровные жертвы. ^ В декабре 1899 г. в Киеве произошла история, героями которой, кроме Эй-5§ хельмана, стали начальник Киевского губернского жандармского управления у генерал В. Д. Новицкий и киевский, подольский и волынский генерал-губер-8 натор генерал М. И. Драгомиров. Объясняя 18 декабря 1899 г., почему Киев-£ ский университет оказался закрыт, А. В. Богданович записала, подразуме-® вая Эйхельмана: «Местный жандармский генерал, Новицкий, узрел, что он § не то читает, что следует. Новицкий так подвинтил Драгомирова, что надо ^ в 24 часа выгнать Эйхельмана из университета, что Драгомиров, недолго думая, вызвал университетское начальство и потребовал изгнания профессора. Дело £ это было не так легко сделать, так как профессора избираются Советом [уни-С
верситета]. Когда стало известно в университете это распоряжение, студенты и профессора возмутились. Была грандиозная сходка, на которую явилось начальство — Новицкий и Трепов. Студенты бушевали... Арестовано 400 студентов. Они будут определены в полки вольноопределяющимися для отбытия воинской повинности»10. Впрочем, по своим политическим взглядам Эйхель-ман не являлся «левым», имея «правые убеждения», но — «не крайние»11. Умеренно-правые взгляды не помешали ему покуситься на корректировку текста «святая святых» — Основных государственных законов Российской империи, правда — первоначально по частному вопросу.
В 1887 г. Эйхельман обратил внимание на неясность постановлений Основных законов о порядке престолонаследия и, не считая возможным разрешить возникающие недоумения доктринальным толкованием, предложил проект изменения и дополнения соответствующей статьи. Эйхельман имел в виду статью 8-ю Основных законов, которая гласила: «Когда пресечется последнее мужеское поколение сыновей императора, наследство остается в сем же роде, но в женском поколении последнецарствовавшего, как в ближайшем к престолу». Эйхельман находил необходимым к слову «император» присоединить слово «родоначальник» и, кроме того, между статьями 7 и 8 включить новую статью, которая бы восполнила оставляемый ими пробел в определении порядка престолонаследия боковыми мужскими линиями. «Вопрос, возбужденный Эйхельманом, — констатировал Н. М. Коркунов, — однако, остался почти вовсе без дальнейшего рассмотрения»12.
К пересмотру старых Основных законов киевский профессор, как отмечал член Государственного совета Н. С. Таганцев, «вероятно, был приглашен графом С. Ю. Витте»13, т. е. первым председателем реформированного Совета министров. Витте познакомился с Эйхельманом, когда занимал должности начальника эксплуатации Юго-Западных железных дорог и управляющего этими дорогами. Во всяком случае, в личной библиотеке Витте имелся второй выпуск «Очерков из лекций по международному праву» Эйхельмана (Киев, 1900) с дарственной надписью автора14. Судя по всему, Витте привлек Эйхель-
О
мана к подготовке проекта новых Основных законов во второй декаде марта С! 1906 г., во время обсуждения проекта в Совете министров. «20 марта, — писал ^ граф, — я представил государю проект Основных законов так, как они были ^ изменены Советом»15. С другой стороны, Витте мог вспомнить об Эйхельмане | не сам, а с подачи министра внутренних дел П. Н. Дурново, которому в мар- ^ те 1906 г. профессор представил для передачи Николаю II «Соображения для -с проекта переустройства Государственного совета»16, очевидно — в связи с изданием Манифеста 20 февраля 1906 г. о превращении Государственного совета ^ в верхнюю палату российского парламента. Рукописное послание Эйхельмана ^ к Николаю II, датированное 24 марта 1906 г. и написанное в Киеве, предваря- § ло также рукописную докладную записку под названием «Соображения о новом изложении Основных государственных законов Российской империи»17. я
«Я, — обращался профессор к монарху, — осмелился ограничиться всеподданнейшим представлением Вашей Царской Державности, сначала, лишь одной первой (большей по объему) части моего труда, ввиду некоторой поспешности, с которою производятся, как я слышал, работы по пересоставлению Основных государственных законов, всепокорнейше прося позволения Вашего Императорского Величества всеподданнейше представить через самое короткое время (неделю или десять дней) окончание моего труда»18. Откуда Эйхельман мог узнать про «работы по пересоставлению Основных государственных законов»? Ведь утечки информации о создании новых Основных законов появились в оппозиционных газетах только во второй декаде апреля 1906 г. Представляется, что информатором профессора стал премьер-министр — это подтверждается прежде всего содержанием послания Эйхельмана Николаю II, в котором его автор приходил к заключению, что действующую редакцию Основных законов «нужно подвергнуть пересмотру ввиду последовавших по Вашего Величества милостивому и великодушному повелению реформ в порядке первоначальных предначертаний законодательных работ в делах о вере и гражданской свободе». Здесь подразумевались Указ 17 апреля и Манифест 17 октября 1905 г. Следовательно, необходимость издания новых Основных законов Эйхельман объяснял именно изданием упомянутых реформаторских актов. Хотя, вместе с тем, «независимо [от] этого, не лишне было бы, — полагал профессор, — перекодифицировать Основные государственные законы, придать им более усовершенствованную редакционную форму, не изменяя их содержания, проверенного по первоисточникам»19, т. е. по Полному собранию законов Российской империи. Имея в виду «строго практическую цель предпринятой "Соображениями" научной юридической работы: составить научно обоснованный проект для кодификации (или пересмотра кодекса) положительного права, я, — признавался Эйхельман Николаю II, — оставался на почве права (как говорится) 2 status quo самым точным и щепетильным (догматическим) образом». Юридическое велеречие слегка вуалировало программу-максимум амбициозного про-^ фессора — полный пересмотр Основных законов, кодифицированных самим
« М. М. Сперанским! Являя смирение паче гордости, Эйхельман скромно укаЛ
jH зывал, что в качестве единственной новации ему, успокаивал он августейшего ^ адресата, «пришлось предложить проект норм для Основных государственных
s законов, строго согласованных с основаниями, предначертанными в Вашего
у Величества Манифесте от 17 октября 1905 г. (п[ункт] 1), но еще не получивши-
s ми формальной санкции в своих непреложных деталях, впрочем, за несколь-
£ кими исключениями»20. Имелись в виду последовавшие во исполнение Указа
о
s 17 апреля законы о веротерпимости и Манифеста 17 октября временные прави-
§ ла о печати, собраниях и союзах.
^ Сами рукописные «Соображения» представляли собой полный постатей-
& ный и подробно мотивированный проект новых Основных законов и дели-
£ лись на пять частей: первая — в виде введения, вторая — охватывала тематику С
статей от 1 до 46 старых Основных законов, третья — о законах (с 47 по 79 статью), четвертая — о власти верховного управления (80 и 81 статья) и пятая — она определяла статьи Учреждения о Императорской фамилии, подлежавшие, по мнению Эйхельмана, внесению в новые Основные законы. Подразумевая большую часть остальных статей Учреждения, профессор писал совершенно однозначно: «Прочие статьи, как не составляющие по своему свойству и значению таких правоположений, которые нужно было бы поставить в разряд Основных государственных законов, должны оставаться на единоличном усмотрении Главы Императорского дома»21. Две тетради «Соображений», отправленные Николаю II с посланием от 24 марта 1906 г., содержали проекты статей новых Основных законов по предметам, освещавшимся в прежних Основных законах с 1 по 48 статью22. Впрочем, вопреки указанию в первой тетради «Соображений» на то, что эта докладная записка закончится третьей тетрадью, Эйхельман, явно не соразмеряя собственные силы с временным фактором, планировал написать еще и четвертую тетрадь. Она заключала бы в себе подробную мотивировку тех статей из действующих законов, которые, полагал профессор, «должны быть отнесены к разряду "Основных государственных законов"». Упомянутыми действующими законами являлись: Учреждение о Императорской фамилии, Манифест и Указ 20 февраля 1906 г. о пересмотре учреждений Государственного совета и Государственной думы, Правила 8 марта 1906 г. о порядке рассмотрения государственной росписи доходов и расходов и Положение 11 декабря 1905 г. о выборах в Государственную думу. Таким образом, мотивировки статей из Учреждения о Императорской фамилии (№ 1) составили бы пятую часть «Соображений», из учреждений Государственного совета и Государственной думы и из Правил 8 марта (№ 2, 3 и 4) — шестую, из Положения о выборах и изменений к нему (№ 5 и 6) — седьмую, причем нумерация статей проекта Основных законов сохраняла бы сквозной характер. В итоге Эйхельман дошел в «Соображениях» только до мотивировки статьи 105 собственного проекта (о земском и городском самоуправлении)23, просто не успев выполнить намеченный план, поскольку уже 29 марта 1906 г.24 Николай II решил собрать под своим председательством Особое совещание а для обсуждения проектов Основных законов, подготовленных Государствен- ^ ной канцелярией и Советом министров. ^
Вместе с тем и в тех «Соображениях», которые профессор отправил импера- | тору, Эйхельман затронул-таки два самых принципиальных вопроса: о переко- ^ дифицировании всё еще действовавших на тот момент Основных законов, под- -с готовленных М. М. Сперанским, и о соотношении понятий «самодержавный» и «неограниченный». Относительно первого вопроса профессор, отметив, что ^ «распорядок расположения предметов Свода законов на тома и части томов, ^ а в большинстве случаев и на разделы в частях и на книги в разделах и дроб- § нее пришлось установить самим кодификаторам», далее писал: «Это, следовательно, не систематика самого законодателя. Последнее обстоятельство имеет я
существенное значение для вопроса о допустимости и недопустимости, при таких условиях, пользоваться систематическим толкованием, как в широких, так и в детальных юридических вопросах, — для заключающихся в Своде законов правоположений, в виде формулированных для него "статей" законов». Другим существенным недостатком кодификации, сделанной М. М. Сперанским, Эйхельман считал то, что в 1-м разделе 1-й части 1-го тома Свода законов Российской империи, т. е. там, где были помещены старые Основные законы, кодификатор собрал под заголовком «О священных правах и преимуществах верховной самодержавной власти» такие статьи, которые «под понятие непоколебимых "священных прав" верховной власти и не подходят». Подобного рода статьи профессор находил, например, в главе 8-й «О законах», содержавшей много статей, представлявших собой «суть просто-напросто аксиомы в юриспруденции». «Полная ясность, точно выдержанная последовательность систематики в изложении раздела 1-го, таким образом, не избежали очевидных погрешностей, — выносил Эйхельман обвинительный приговор прежним Основным законам. — И всемогущий кодификаторский авторитет Сперанского не мог этого предупредить». Более того, следовавший за разделом 1-м («О священных правах и преимуществах верховной самодержавной власти») раздел 2-й («Учреждение о Императорской фамилии») в систематическом отношении, с точки зрения кодификационной обработки, был, по мнению Эйхель-мана, «помещен не вполне правильно», поскольку «по характеру содержания заключающихся в них правоположений оба раздела: первый и второй "Основных государственных законов" юридически не равноценны. В первом разделе идет речь о неизменных правах верховной власти и порядке престолонаследия, а во втором разделе — о правах подчиненных этой власти, как домовладыке, членов Императорской фамилии». Между тем, при коронации царь присягал на законе о наследии престола, но не присягал на Учреждении о Император-2 ской фамилии. Резонно подчеркнув, что «эти юридические положения действу-
О -
ющего права совершенно ясны», Эйхельман приходил к выводу: «Таким обра-^ зом, значение и объем (пределы) Основных государственных законов в России « приходится несколько сузить, сравнительно с тем положением, которое им отвел в 1833 г. кодификатор, в их изложении в составе Свода законов. Положе-^ ние это не было изменено по сей день»25. Если вопрос о перекодифицировании 5§ творения М. М. Сперанского, в силу грандиозности этой задачи, имел скорее у теоретический характер, то второй вопрос, поставленный Эйхельманом, о со-Ци отношении понятий «самодержавный» и «неограниченный», имел самое что £ ни на есть практическое значение, особенно — с точки зрения как Николая II, ® так и С. Ю. Витте, след которого в данном случае очевиден. § Анализируя формулу ст. 1 старых Основных законов «император Всерос-^ сийский есть монарх самодержавный и неограниченный», профессор писал: «В этой формуле слова "и неограниченный" не отвечают источникам, указан-£ ным под статьей. В источниках имеется не такой оборот речи: "и неограни-С
ченный", а сказано в одном случае: "неограниченный самодержец"». Однако эта терминология была употреблена не в общем, а «в совершенно специальном смысле, в Фундаментальном законе 1797 г., в "Учреждении о Императорской фамилии", чтобы усиленно подчеркнуть этою таутологиею власть Государя, как Домовладыки неограниченного pater familias (наподобие отеческой власти в римском праве), в отношении членов царской фамилии, которых он может за ослушание лишать выгод (содержания и др.), сопряженных с принадлежностью к Царственному Дому». Переходя от юридической науки к классической филологии, Эйхельман отмечал, что слово «монарх» происходит от греческих слов «монос» и «архейн» и «означает, несомненно, единодержавие», а это «то же самое, что и "самодержавие" или аутократия (от слов "аутос" и "кратейн")». Поскольку термины «аутос» («сам») и «мо-нос» («один», «единый»)«в указанном соединении однозначущи» и «в "ар-хейн" — "править" заключается "кратейн" — "господствовать" и наоборот», то «точного филологического различия между словами "архейн" и "кратейн" нет» и «в древнем классическом государствоведении таковое различие не замечалось». А потому «"монарх" — единодержец и "аутократ" — самодержец тождественны, и название "монарх самодержавный" составляет таутологию». Но главное — в сохранении выражения «монарх самодержавный и неограниченный» «при полном охранении принципа монархии и сохранении титула "самодержец" нет, собственно, какой-либо непреложной надобности». Это выражение, утверждал Эйхельман, «может быть, безо всякого нарушения для престижа полного монархического начала в России, исправлено, согласно историческому началу и основанию и современному положению дела»26. Что касается титула «самодержец», то он, как и титул «суверен» («самовла-стец» в Воинском артикуле 1716 г.) в западноевропейских монархиях, не составлял, по мнению профессора, «какого-либо непримиримого противоречия в русском государственном строе и после последовавшей реформы в нем, по Царскому Манифесту 17 октября 1905 г.», поскольку и после упомянутого манифеста «Русский Царь сохраняет всецело свое преверховное главенство в Русском государстве» и «без Его согласия не может составиться никако- а го изменения в законодательстве»27. Исходя из приведенной аргументации, ^ Эйхельман полагал, что слова ст. 1 прежних Основных законов «император "g Всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный» «приходит- g ся изменить и, вместо этого текста, поставить слова: "Верховный Глава Рус- ^ ского государства именуется: Император и Самодержец Всероссийский"». -с «Из действующего текста ст. 1-й, составленной сводно и не безапелляционно, — комментировал он собственный проект соответствующей статьи, — как выражение, не оправдываемое источниками права, исключаются вовсе слова: J3 "и неограниченный"»28. Данный тезис полностью соответствовал представле- § ниям С. Ю. Витте о реформированном самодержавии и в известной степени обусловил отказ Николая II от сохранения слов «и неограниченный» в новых я
Основных законах. Однако это произошло в конце деятельности Особого совещания под августейшим председательством.
Пока же на послании профессора Николай II начертал синим карандашом: «Пригласить Эйхельмана в Совещание», причем под царской резолюцией Витте приписал: «31 марта 1906 г. Царское Село»29. Эта приписка, даже не контрасигнатура, является еще одним доказательством того, что обращение профессора к императору было инспирировано премьером. Характерно и другое — помощник начальника канцелярии Комитета министров и фактический начальник канцелярии Совета министров Н. И. Вуич сообщал 1 апреля товарищу государственного секретаря П. А. Харитонову, который руководил делопроизводством Особого совещания: «В Совещание по Основным законам будет приглашен по Высочайшему повелению киевский профессор Эйхельман (им подана Государю записка). Профессору этому послана от Председателя [Совета министров] телеграмма и он ко вторнику будет в Петербурге»30. Вторник — это 4 апреля 1906 г. В ответной телеграмме Эйхельмана Витте, отправленной из Киева и принятой в Петербурге 31 марта, профессор информировал премьера: «Сейчас получил предложение Вашего сиятельства. Выезжаю завтра курьерским [поездом]. Ваш покорный слуга профессор Эйхельман»31. Следовательно, по поручению своего принципала телеграмму Эйхельману Вуич послал в тот же день, когда последовала царская резолюция! Крайнюю заинтересованность в профессоре как едва ли не главном эксперте по вопросу об Основных законах граф демонстрировал еще до приезда Эйхельмана, написав Харитонову 3 апреля: «Многоуважаемый Петр Алексеевич! Рекомендую профессора Эйхельмана. Мне кажется, необходимо передать ему все материалы и просить его изучить дело. Как Вам известно, Его Величество повелел его пригласить в заседание [Особого совещания]. Искренно Вам преданный Витте»32. Приехав в Петербург 4 апреля, Эйхельман продолжал работать над своими «Соображе-2 ниями» и, в связи с этим, явно по инициативе Витте, получил невиданную до-
О
селе привилегию. «Продолжение труда профессора Эйхельмана, — зафиксиро-
^ вал Харитонов в памятной записке, — сдавалось им лично в Государственную
« типографию и печаталось под его наблюдением»33. Однако профессор, а знаЛ
чит — и премьер, явно опоздали. ^ «Многоуважаемый Петр Алексеевич, — обращался Витте к Харитонову 5§ 6 апреля. — Государь император назначил совещание по Основным законам у [на] пятницу 7-го в 9 часов вечера. Благоволите сделать распоряжения. Вче-Ци ра был у меня пр[офессор] Эйхельман, чтобы справиться (вернее — принять £ во внимание) [про] его работу, не задерживая Совещание. Единственное сред® ство — напечатать и скорее разослать его постатейный проект (буде возмож-§ но — параллельно, скажем). Он обещал Вам передать сегодня таковой. Иначе, ^ я думаю, что Совещание потеряет массу времени. Искренне Вам преданный Витте»34. Результат обращения Витте к Харитонову последний запечатлел н в другой памятной записке: «Объяснил на словах гр[афу] С. Ю. Витте, что
это невозможно по краткости времени и потому, что работу свою профессор Эйхельман еще не окончил»35. Впрочем, 7 апреля, очевидно — еще до начала первого заседания Особого совещания, Харитонов, согласно его всеподданнейшему докладу, представил Николаю II печатный экземпляр проекта Основных законов, извлеченного из докладной записки Эйхельмана «Соображения о новом изложении Основных государственных законов Российской империи»36. Порядок нумерации статей в печатном экземпляре проекта Эйхельмана был тем же, что и в докладной записке, причем немногочисленные изменения, сделанные Харитоновым в проекте, кратко оговаривались под подлежащими статьями. Кроме того, под большинством статей Харитонов поставил в скобках набранные петитом цифры, означавшие те статьи проекта Совета министров, которые соответствовали статьям проекта Эйхельмана. Что же представляет себой этот, пусть и не законченный, проект?
Проект состоит из 142 статей и 13 глав: 1) О существе верховной самодержавной власти императора (ст. 1-10), 2) Порядок наследия императорского всероссийского престола (ст. 11-12), 3) О совершеннолетии императора и правительстве и опеке (ст. 13-25), 4) О вступлении на престол и о присяге подданства (ст. 26-29), 5) О священном короновании и миропомазании (ст. 30-33), 6) О государственном гербе и государственной печати (ст. 34), 7) О вере (ст. 35-48), 8) Основы гражданской свободы (ст. 49-58), 9) О законах (ст. 59-84), 10) О верховной исполнительной власти государя императора (ст. 85-90), 11) О управлении (ст. 91-105), 12) О Императорской фамилии (ст. 106-139), 13) О обязанностях членов Императорского дома к императору (ст. 140-142). Таким образом, по крайней мере с точки зрения структуры, из 13 глав проекта Эйхельмана 11 так или иначе соответствовали главам прежних Основных законов и входившему в них Учреждению о Императорской фамилии, причем полностью новыми главами были только две — 8 и 11 («Основы гражданской свободы» и «О управлении»). Вместе с тем, содержание глав проекта Эйхельмана подчас кардинально отличалось от содержания глав старых Основных законов.
В главе 1 количество статей возросло с двух до десяти, т. е. в пять раз, пре- а жде всего потому, что в ст. 1 «император и самодержец Всероссийский» трак- ^ товался только как «верховный глава единого и нераздельного Русского госу- ^ дарства», потеряв характеристику «неограниченный». Эйхельман сохранил | моральную санкцию власти самодержца: «Повиноваться единодержавной вла- ^ сти его за совесть верноподданным сам Бог повелевает», но опустил слова «за -с страх», хотя всякие посягательства на права и особу монарха должны были караться, подобно другим монархиям, «как самые тяжкие преступления против ^ самого государства» (ст. 1). В главу 1 профессор перенес из соответствующей ^ главы прежних Основных законов статью о титуле императора, но исключил § из краткого титула упоминание о том, что монарх — «царь Польский и великий князь Финляндский». Новому варианту краткого титула, несомненно — я
в целях юридического упрочения «единства и нераздельности Русского государства», Эйхельман придал следующий вид: «Божиею милостию, Мы, ММ, император и самодержец Всероссийский» (ст. 2). Определяя права императора в законодательстве, ст. 3 постановляла, что Российская империя «управляется на твердом основании положительных законов, постановленных верховною государевою властью». Однако до императорского утверждения законопроекты должны были рассматриваться в Государственной думе и Государственном совете (ст. 4) и без их одобрения никакой закон не мог «восприять силу», более того — законопроекты, не принятые палатами, признавались отклоненными (ст. 5). Государственной думе и Государственному совету предоставлялось право законодательной инициативы, за исключением Основных законов (ст. 6), почин пересмотра которых сохранялся исключительно за императором (ст. 7). Очевидно, что в главе 1 ограничение самодержавия в законодательстве и закрепление за парламентом законодательного характера проводились Эй-хельманом однозначно и безусловно.
Глава о престолонаследии также подверглась существенному изменению: в старых Основных законах она насчитывала 15 статей, а у профессора — только 2. Новацией этой главы стало постановление, предоставлявшее императору право издания подробного Положения о престолонаследии помимо Государственной думы и Государственного совета. Впрочем, полное или частичное изменение Положения, после включения его в новые Основные законы, могло последовать не иначе как с участием обеих палат (ст. 12). Заметные изменения претерпела и глава о совершеннолетии императора, регентстве и опеке: если в прежних Основных законах она содержала 13 статей, то у Эйхельмана количество статей хотя и осталось прежним, но некоторые из них были существенно отредактированы или исключены. Согласно проекту, в период малолетства императора запрещалось изменять Основные законы, Учреждения о Императорской фа-2 милии, о Государственной думе и Государственном совете, а также Положение о выборах в народное представительство (ст. 21). При вступлении во второй ^ брак правительницы, являвшейся матерью малолетнего императора, она могла « остаться регентшей в случае согласия на этот брак со стороны Государственной думы и Государственного совета (ст. 24). Если опекунами были не правитель ^ или мать-императрица, а другие лица, то, по заявлению последней и Совета ми-5§ нистров, Государственный совет имел право признать этих лиц «не исполняю-& щими своих обязанностей с требуемою добросовестностью и тщательностью» в и лишить их опекунского звания, предоставив его правителю (ст. 25). Глава £ о вступлении на престол и присяге подданства у Эйхельмана осталась почти ® без изменений, за одним важным исключением: император или императрица, § вступающие на престол, обязывались дать присягу «свято наблюдать Основные ^ государственные законы» (ст. 27). Главы о священном короновании и миропомазании и о государственных гербе и печати профессор в общем оставил без £ изменений, переместив, однако, измененные постановления об императорском С
титуле в главу 1. Что касается предыдущих глав, то в них, как и в главе 1, тенденция, связанная с утверждением авторитета парламента, в том числе даже в области династической политики, просматривается достаточно ясно.
Главу о вере Эйхельман основательно дополнил: вместо семи статей она стала включать 14, еще явственнее, чем прежде, проводя принцип веротерпимости. Логическое продолжение главы о вере — глава, содержащая «незыблемые основы гражданской свободы» (ст. 49) и, как и предыдущая, отличающаяся крайне либеральным характером. Согласно проекту, русские подданные получали: свободу личности от незаконного ареста, т. е. неприкосновенность личности (ст. 50), неприкосновенность жилища (ст. 51), свободу вероисповедания и богослужения (ст. 52), неприкосновенность частной переписки (ст. 53), свободу слова и печати с отменой предварительной цензуры (ст. 54), свободу союзов, в том числе профессиональных (ст. 55), и свободу собраний, организуемых явочным порядком (ст. 56). Пользование всеми этими правами и свободами должно было регулироваться, как и в других конституционных монархиях, особыми законами, до издания которых сохраняли свою силу действующие законы (ст. 57). Торжеству принципа законности способствовала бы и глава о законах, несколько отличающаяся от аналогичной главы старых Основных законов. Если в них эта глава содержала 33 статьи, не считая многочисленных примечаний к ним, то ту же главу проекта составляли 26 статей, причем 22 из них полностью либо частично воспроизводили статьи прежней главы. Впрочем, и здесь Эйхельман вносил подчас принципиальные изменения, одно из которых — постановление, гласящее, что «законы, по которым управляется Русское государство, издаются, изменяются и отменяются не иначе как порядком, указанным в главе первой Основных государственных законов» (ст. 59), т. е. при непременном участии Государственной думы и Государственного совета.
Ключевое значение в проекте имела глава «О верховной исполнительной власти государя императора», в которой подробно перечисляются прерогативы самодержца в области верховного управления. Пожалуй, самой интригующей частью этой главы, да, пожалуй, и всего проекта в целом, стало приложение к ст. 85-90, само состоявшее из пяти статей и определявшее компетенцию, со- С! став и делопроизводство Государева совета, весьма напоминающего собой ана- ^ логичные органы при английском короле (Тайный совет) и японском импера- ^ торе (Генро). Действительно, в компетенцию Государева совета должно было | входить обеспечение совещательного заключения по всем государственным ^ делам, требующим высочайшего утверждения или повеления, кроме дел, касаю- -с щихся назначений, приказов императора по армии и флоту и «не допускающих, по своей неотложности, никакого промедления, обусловленного рассмотрением ^ их в Государевом совете» (ст. 1 приложения). Государев совет, будь он учреж- ^ ден, состоял бы из 12 государевых советников, назначаемых и увольняемых не- § посредственно монархом, причем половина этих советников могла замещаться из числа лиц, ранее занимавших должности министров, генерал-губернаторов, я
командующих военными округами, послов и посланников, членов Высшего суда и являвшихся не менее трех лет членами Государственной думы или Государственного совета (ст. 2). Доклады Государева совета монарху по делам, входящим в компетенцию этого совещательного органа, подлежали бы обязательному письменному оформлению (ст. 3). Председатель Государева совета назначался бы сувереном на год и заведовал его делопроизводством, так что оно было бы «совершенно независимо от других учреждений» (ст. 4). В заседаниях Государева совета могли присутствовать, помимо его председателя и членов, только начальник канцелярии совета или его заместитель (ст. 5). Представляется, что, запланировав учреждение Государева совета, Эйхельман учел пожелание Витте, который хотел сохранить доступ к особе монарха, а значит — и влияние на государственные дела, и после отставки с поста Совета министров, тем более что Комитет министров, председателем которого граф оставался по-прежнему, доживал последние дни и был упразднен 23 апреля 1906 г.
Тематически к главе «О верховной исполнительной власти государя императора» примыкает находящаяся непосредственно за ней другая новая, сравнительно со старыми Основными законами, глава — «О управлении». В ней самодержец наделяется правом назначения и увольнения министров и главноуправляющих, а также обер-прокурора Святейшего синода, государственного контролера, государственного казначея и главноуправляющего Государственным банком (ст. 91), причем все перечисленные должностные лица «для общих совещаний» образуют Совет министров под руководством председателя Совета министров или его заместителя, назначаемых непосредственно монархом (ст. 92). Из общего состава ведомств особо выделяются как отдельные главные управления, имеющие статус министерств, но не подчиняющиеся Совету министров, Государственное казначейство, Государственный контроль и Государственный банк (ст. 97). Тем самым органы финансового управления получи-2 ли бы, наподобие органов судебной системы, институциональную автономию
О
от исполнительной власти. В главе «О управлении» постулируется также под-^ законность всех частей управления по всем ведомствам: за противозаконные « действия чиновники должны подвергаться судебной ответственности или дисциплинарным взысканиям. Порядок привлечения виновных в преступлениях ^ по службе определялся законами, с тем чтобы «способы достижения правосу-5§ дия» были бы облегчены «для потерпевших от таких действий» (ст. 98). В расу сматриваемую главу помещена и статья о местном самоуправлении, которая со-8 держит обещание, что земским и городским учреждениям будет предоставлено £ «возможно широкое участие в заведовании различными сторонами местного ® благоустройства» с привлечением к деятельности в упомянутых учреждениях § «на однородных основаниях» представителей «всех частей заинтересованного ^ в местных общественных делах населения». Наконец, та же статья разрешала образование по ходатайству крестьянских общин и уездного земства «мелкой £ земской единицы» (ст. 105), т. е. волостного земства.
Завершающие проект Эйхельмана главы об Императорской фамилии и об обязанностях членов Императорского дома по отношению к императору по сравнению с прежними Основными законами подверглись изменению с точки зрения резкого сокращения количества их статей — первая из упомянутых глав, ранее содержавшая 93 статьи, имеет 34, уменьшившись почти в три раза. Глава об обязанностях членов Императорского дома, прежде содержавшая пять статей, состоит из трех, впрочем — две из них составлены из старых трех, новая же статья, 142, имеет в высшей степени принципиальное значение, поскольку постановляет, что предметы, определяемые в Учреждении о Императорской фамилии, но не вошедшие в две последние главы проекта, «остаются и впредь в единоличном распоряжении Государя Императора, от которого зависит сделать изменения в действующих на сии предметы постановлениях»37. Тем самым Эйхельман, заменяя публично-правовой характер большей части Учреждения о Императорской фамилии на частноправовой, придал ей значение фамильного статута (Hausgesetze), значение, свойственное аналогичным законам всех конституционных монархий начала XX в., но прежде всего — немецких. Необходимо напомнить, что в это время в Германскую империю входили 22 монархии и только три республики.
В начале первого заседания Особого совещания, посвященного обсуждению проектов новых Основных законов, 7 апреля 1906 г., Витте заявил Николаю II: «Вашему императорскому величеству представлены три проекта, из коих один профессора Эйхельмана. В той постановке, которую дает делу этот последний проект, вопрос нигде не обсуждался, а потому этот проект представляет сырой материал». Однако скромный профессор осмелился заявить о себе только на четвертом, последнем заседании, 12 апреля, использовав как предлог редактирование статьи о перемене вероисповедания. «Правильнее сказать, — неожиданно заговорил Эйхельман, — что переход из одного вероисповедания в другое не возбраняется, условия для такого перехода определяются законом. Разрешите мне, всемилостивейший государь, сказать несколько слов по поводу Основных законов». «Говорите», — ответил Николай II. Получив слово, профессор начал разворачивать критику М. М. Сперанского как кодификатора, а но был оспорен членом Государственного совета Э. В. Фришем: «Однако до сих ^ пор граф Сперанский признавался и признаётся лучшим кодификатором». Тем ^ не менее Эйхельман продолжил воспроизводить аргументацию в пользу идеи | о том, что «значение и объем — пределы Основных законов в России — при- ^ ходится несколько сузить». «Нам ведь, — заметил император, — еще много -с осталось рассмотреть». «Я, — не унимался Эйхельман, — хотел бы нуться порядка изложения Основных законов и редакции их». «Но нам надо, — ^ поставил точку Николай II, — окончить это дело сегодня. Пойдем дальше»38. ^ Так закончилось непосредственное участие Эйхельмана в Особом совещании. § Подразумевая проект новых Основных законов, граф И. И. Толстой вспоминал: «Не могу в точности и с достоверностью сказать, кто был первоначальным я
составителем проекта (говорят, какой-то киевский профессор)»39, т. е. Эйхельман. Великосветская молва сильно преувеличила реальный вклад киевского профессора в создание Основных законов 1906 г. Однако если не его неудачное выступление на Особом совещание, то его «Соображения» и проект оказали несомненное влияние на Витте, да и на Николая II, накануне и в ходе Особого совещания. Подготовленные Эйхельманом документы стали дополнительным козырем в руках Витте во время его борьбы в апреле 1906 г. за ту редакцию Основных законов, которая в итоге стала окончательной.
Киевский профессор оказался вовлеченным в сферы высокой политики еще раз — уже после Февральской революции 1917 г., когда пала монархия, базировавшаяся на Основных законах 1906 г. В 1918 г. Эйхельман служил в министерствах торговли и промышленности и иностранных дел Украинской народной республики, затем — в МИД Украинской державы, которую возглавлял гетман П. П. Скоропадский. Эйхельман участвовал в подготовке экономического соглашения Украины с Германией и Австро-Венгрией и входил в состав украинской делегации на переговорах с РСФСР. Министр иностранных дел Украинской державы Д. И. Дорошенко, вспоминал В. В. Зеньковский, «взял себе в консультанты моего бывшего коллегу проф[ессора] О. О. Эйхель-мана, бессменно вообще консультировавшего при разных украинских правительствах». Эйхельман «никогда дипломатом фактически не был, — и если чем мог помочь Дорошенко, то разве всякого рода справками насчет тех или иных "прецедентов", — иронично оценивал государственную деятельность Эй-хельмана Зеньковский. — Будучи услужливым по природе, а здесь вдобавок еще особенно услужливым вследствие запуганности, Эйхельман естественно стремился всячески преувеличивать значение "державности" Украины. Судьба сделала Эйхельмана человеком "чего изволите" — и на все претенциозные мечты украинцев он естественно отвечал так, что был plus royaliste que le roi»40. 2 Зеньковский забыл добавить, что поведение «бывшего коллеги» объяснялось,
о -
G помимо прочего, тем, что от более чем 40-летних трудов праведных он, типич-
^ ный интеллигент-бессеребренник, не нажил палат каменных, имея главным
« источником существования только профессорскую пенсию. При Директории Украинской народной республики Эйхельман все-таки стал дипломатом, за-^ нимая пост заместителя министра и даже, в 1922 г., уже в эмиграции, испол-
s§ няя обязанности министра иностранных дел УНР. Эйхельману пригодился
у и его опыт создания учредительных актов: он явился автором проектов Устава ^ МИД и, в 1921 г., Конституции УНР. С 1922 г. Эйхельман был профессором,
£ в 1923-1924 гг. — деканом юридического факультета Украинского свободно-
s го университета в Праге и Украинской хозяйственной академии в Подебрадах
§ в Чехословакии. В 1924 г. русско-украинского немца избрали действительным ^ членом Научного общества им. Т. Г. Шевченко. Скончался Оттон Оттонович & в Праге, 12 февраля 1943 г., на 88-м году жизни.
Ганелин Р. Ш. Реформа Государственного совета и принятие Основных законов // Кризис самодержавия в России. 1895-1917. Л., 1984. С. 288, 289.
Подробнее о нем см.: Иконников В. С. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Университета Св. Владимира, 1834-1884. Киев, 1884. С. 780782; Грабарь В. Э. Материалы к истории литературы международного права в России (1647-1917). М., 2005. С. 435-437.
Вычугжанин А. Л. С. И. Тимашев: жизнь и деятельность // С. И. Тимашев: жизнь и деятельность. Избранные сочинения. Тюмень, 2006. С. 117.
Эйхельман О. О. 1) Государственное и административное право. Лекции. Ярославль, 1879; 2) Лекции по государственному праву. Ярославль, 1880; 3) Обзор центральных и местных учреждений управления в России и Устава о службе по определению от правительства. Киев, 1890; 4) Исторический очерк учений о праве и государстве. Киев, 1893. Зеньковский В. В. Пять месяцев у власти (15 мая — 19 октября 1918 г.). Воспоминания. М., 1995. С. 137.
Вычугжанин А. Л. С. И. Тимашев: жизнь и деятельность. С. 117. Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990. С. 260.
Грабарь В. Э. Материалы к истории литературы международного права в России. С. 436. Вычугжанин А. Л. С. И. Тимашев: жизнь и деятельность. С. 117. Богданович А. В. Три последних самодержца. С. 260. Вычугжанин А. Л. С. И. Тимашев: жизнь и деятельность. С. 117.
Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1: Введение и общая часть. СПб., 1908. С. 236. Таганцев Н. С. Пережитое: В 2 вып. Пг., 1919. Вып. 1. С. 185.
Витте С. Ю. Собрание сочинений и документальных материалов. Каталог книжного собрания С. Ю. Витте. Реконструкция. М., 2007. С. 154.
Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. Рассказы в стенографической записи. Рукописные заметки: В 2 т. СПб., 2003. Т. 2. С. 466. РГИА. Ф. 1544. Оп. 1. Д. 24. Л. 407. Там же. Л. 24 — 26 об. Там же. Л. 292. Там же. Л. 292 об. Там же. Л. 293. Там же.
Там же. Л. 413-415. Там же. Л. 414 об. — 415. Там же. Л. 3. Там же. Л. 350-351.
Там же. Л. 353 об. ^
Там же. Л. 358 об. S
Там же. Л. 359 об. — 360. ^
(N
Там же. Л. 24. ^
Там же. Л. 77.
Там же. Л. 78. S
Там же. Л. 100. Д
Там же. Л. 101. Там же. Л. 420-421.
Там же. Л. 420 — 420 об. Б
Там же. Л. 433. д
Там же. Л. 435-453. tg
Протоколы царскосельских совещаний (1905-1906) // Русский конституционализм: от самодержавия к конституционно-парламентской монархии: Сб. документов. М., 2001. С. 103, 153-154.
Толстой И. И. Мемуары. М., 2002. С. 229. Зеньковский В. В. Указ. соч. С. 137. .5
св
3 -О
Ol
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
References
BOGDANOVICH A. V. Triposlednikh samoderzhcza [The last three autocrats. In Russ.]. Moscow, 1990.
EJXEL*MAN O. O. Gosudarstvennoe i administrativnoepravo. Lekcii [State and administrative law. Lectures. In Russ.]. Yaroslavl*, 1879.
EJXEL*MAN O. O. Lekciipo gosudarstvennomupravu [Lectures on state law. In Russ.]. Yaroslavl*, 1880.
EJXEL*MAN O. O. Obzor centraVny^kh i mestny'kh uchrezhdenij upravleniya v Rossii i Ustava o sluzhbe po opredeleniyu otpraviteVstva [Review of Central and Local government agencies in Russia and the Charter on service by definition from the government. In Russ.]. Kiev, 1890.
EJXEL*MAN O. O. Istoricheskij ocherk uchenij o prave i gosudarstve [Historical sketch of the doctrine of law and the state. In Russ.]. Kiev, 1893.
GANELIN R. Sh. Reforma Gosudarstvennogo soveta iprinyatie Osnovny'kh zakonov [Reform of the Council of State and adoption of Basic laws. In Russ.] // Krizis samoderzhaviya v Rossii. 1895-1917 [Crisis of autocracy in Russia. 1895-1917. In Russ.]. Leningrad, 1984.
GRABAR* V. E. Materialy* k istorii literatury* mezhdunarodnogoprava v Rossii (1647-1917) [Materials to the history of literature of international law in Russia (1647-1917). In Russ.]. Moscow, 2005.
Iz arkhiva S. Yu. Vitte. Vospominaniya. Rasskazy*v stenograficheskojzapisi. Rukopisny'ezametki: V21. [From the archive of Sergei Witte. Memory. Stories in the verbatim record. Handwritten notes: In 2 vols. In Russ.] St. Petersburg, 2003. T. 2.
IKONNIKOV V S. Biograficheskij slovar professorov i prepodavatelej Imperatorskogo Universiteta Sv. Vladimira, 1834-1884 [Biographical dictionary of professors and teachers of the Imperial University of St. Vladimir, 1834-1884. In Russ.]. Kiev, 1884.
KORKUNOV N. M. Russkoe gosudarstvennoe pravo [Russian state law. In Russ.]. T. 1: Vvedenie i obshaya chast*[Russian state law. Vol. 1: Introduction and General part. In Russ.]. St. Petersburg, 1908.
Protokoly* czarskosel'skikh soveshanij (1905-1906) [Protocols of the meetings of the Tsarskoye Selo (1905-1906). In Russ.] // Russkij konstitucionalizm: ot samoderzhaviya k konstitucionno-parlamentskoj monarxii. Sbornik dokumentov. Moscow, 2001.
TAGANCEV N. S. Perezhitoe: V2 vyp [Experienced: In 2 vols. In Russ.]. Petrograd, 1919. Vol. 1.
TOLSTOJ I. I. Memuary^[Memoir. In Russ.]. Moscow, 2002.
VITTE S. Yu. Sobranie sochinenij i dokumentaVny^kh materialov. Katalog knizhnogo sobraniya S. Yu. Vitte. Rekonstrukciya [A collection of essays and documentary materials. Catalog of the book collection S. Yu. Witte. Reconstruction. In Russ.]. Moscow, 2007.
VY*CHUGZHANIN A. L. S. I. Timashev: zhizn* i deyateVnost\S. I. Timashev: the life and work. In Russ.] // S. I. Timashev: zhizn* i deyatel*nost*. Izbranny*e sochineniya. Tyumen*, 2006.
ZEN*KOVSKIJ V. V. Pyat* mesyacev u vlasti (15 maya — 19 oktyabrya 1918 g.). Vospominaniya [Five months in power (may 15 — October 19, 1918). Memory. In Russ.]. Moscow, 1995.
Список литературы
Богданович А. В. Три последних самодержца. М., 1990. ^ Витте С. Ю. Собрание сочинений и документальных материалов. Каталог книжного собрания ^ С. Ю. Витте. Реконструкция. М., 2007.
S Вычугжанин А. Л. С. И. Тимашев: жизнь и деятельность // С. И. Тимашев: жизнь и деятельность. ер Избранные сочинения. Тюмень, 2006.
^ Ганелин Р. Ш. Реформа Государственного совета и принятие Основных законов // Кризис самодер-=s жавия в России. 1895-1917. Л., 1984.
§ Грабарь В. Э. Материалы к истории литературы международного права в России (1647-1917). М., 2005.
S Зеньковский В. В. Пять месяцев у власти (15 мая — 19 октября 1918 г.). Воспоминания. М., 1995. с^ Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. Рассказы в стенографической записи. Рукописные заметки: о В 2 т. СПб., 2003. Т. 2.
Иконников В. С. Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского Универ-
«
^ ситета Св. Владимира, 1834-1884. Киев, 1884.
^ Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1: Введение и общая часть. СПб., 1908. ^ Протоколы царскосельских совещаний (1905-1906) // Русский конституционализм: от самодержа-
^ вия к конституционно-парламентской монархии: Сборник документов. М., 2001. н Таганцев Н. С. Пережитое: В 2 вып. Пг., 1919. Вып. 1.
Толстой И. И. Мемуары. М., 2002.
Эйхельман О. О. Государственное и административное право. Лекции. Ярославль, 1879. Эйхельман О. О. Лекции по государственному праву. Ярославль, 1880.
Эйхельман О. О. Обзор центральных и местных учреждений управления в России и Устава о службе по определению от правительства. Киев, 1890.
Эйхельман О. О. Исторический очерк учений о праве и государстве. Киев, 1893.
С. В. Куликов. Оттон Эйхельман и его проект Основных государственных законов 1906 г.: по новым документам
В статье впервые в историографии, с привлечением неизвестных ранее архивных источников, рассматриваются обстоятельства создания и содержание проекта Основных государственных законов 1906 г., автором которого являлся профессор Киевского университета Оттон Эйхельман. Делается вывод, что его участие в подготовке новых Основных законов было инспирировано председателем Совета министров графом Сергеем Витте.
Ключевые слова: Основные государственные законы, кодификация, император, самодержец, профессор, Совет министров, премьер-министр.
S. V. Kulikov. Otton Eichelman and his draft Basic state laws of 1906:
according to new documents
The article for the first time in historiography, involving previously unknown archival sources, examines the circumstances of the creation and content of the draft Basic state laws of 1906, authored by Professor Otton Eichelman of Kyiv University. It is concluded that his participation in the preparation of new Basic laws was inspired by the Chairman of the Council of Ministers count Sergei Witte.
Key words: Basic state laws, codification, Emperor, autocrat, Professor, Council of Ministers, Prime Minister.
Куликов, Сергей Викторович — к. и. н., старший научный сотрудник, Санкт-Петербургский институт истории, Российская академия наук.
Kulikov, Sergey Viktorovich — candidate of Historical Sciences, senior researcher, St. Petersburg Institute of history, Russian Academy of Sciences.
E-mail: [email protected]
X &o
d -o
Oi
я 'S
CO
