CC BY
106
УДК 94(367+495)
UDC 94(367+495)
С.В. РЫБАКОВ
доктор исторических наук, профессор, кафедра истории России, Уральский федеральный университет E-mail: [email protected]
S.V. RYBAKOV
Doctor of History, Professor, Department of history of Russia, Ural Federal University E-mail: [email protected]
ОТСТАИВАНИЕ ИДЕИ СЛАВЯНСКОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ В ЖИТИЯХ КОНСТАНТИНА И МЕФОДИЯ
ASSERTION OF IDEA OF SLAVIC ENLIGHTENMENT IN HAGIOGRAPHIC BIOGRAPHIES
OF CONSTANTINE AND METHODIUS
Задачей статьи является анализ Житий Константина и Мефодия - двух братьев, вошедших в историю в почетной роли просветителей славянства и создателей славянской письменности. Основное внимание уделено отражению в Житиях просветительской миссии Константина и Мефодия среди моравских славян. Показано, что она была непростой: право славян на развитие их языка и их культуры братьям пришлось отстаивать в острой полемике с латинскими клириками, насаждавшими утилитарные шаблоны в церковной и в культурной жизни.
Ключевые слова: славяне, просветители славянства Константин и Мефодий, кирилло-мефодиевские традиции.
The task of Article is analysis of hagiographic biographies of Constantine and Methodius. Two brothers went down in history as the Slavic educators and creators of the Slavic alphabet. The main attention is paid to educational mission of Constantine and Methodius among the Moravian Slavs. This mission was difficult. Brothers defended the right Slavs to develop their language and their culture. They discussed with the Latin clergy, who wanted to introduce utilitarian patterns in the church and in the culture.
Keywords: Slavs, Illuminators of the Slavs Constantine and Methodius, Cyril-Methodius tradition.
В середине IX в. произошло важное историческое событие: христианские миссионеры и просветители Константин-Кирилл и Мефодий создали славянскую письменность. Славяне высоко оценили значение этого события. Уже в начале Х в. болгарский монах-черноризец по имени Храбр, выражая настроение славянства, писал в трактате «Сказание о письменах»: «Если вопросить книгочеев греческих: "Кто вам письмена сотворил или книги переложил, или в какое время?", - то редкие у них ведают. Если же вопросить славянских грамотников: "Кто вам письмена сотворил или книги перевел?", - то все они ведают и, отвечая, говорят: "Святой Константин Философ, нареченный Кириллом. Он нам письмена сотворил и книги перевел, и Мефодий, брат его". И если вопросить: "В какое время?", - то ведают и говорят, что во время Михаила, царя греческого, и Бориса, царя болгарского, и Ростислава, князя моравского, и Коцела, князя блатенского, в лето от сотворения всего мира 6363-е» [7, с. 164].
Черноризец Храбр показал, каким было состояние письменной культуры у славян до миссии Кирилла и Мефодия: «Прежде ведь славяне не имели книг, читали по чертам и резам и гадали по ним, будучи язычниками. Крестившись же, римскими и греческими буквами записывали славянскую речь без устроения. Но как можно хорошо писать греческими письменами хорошо слова "Бог", или "жизнь", или "зело", или "церковь",
или "чаяние", или "широта", или "ядь", или "жду", или "юность", или "язык", или иные подобные? И так длилось многие годы. Потом человеколюбец Бог, строя все и не оставляя род человеческий без разума, а приводя всех к разуму и спасению, помиловал род славянский, послав ему святого Константина Философа, нареченного Кириллом, мужа праведного и правдивого. И сотворил он им славянские письмена. .. .И отверз Бог уста роду славянскому» [7, с. 162].
Просветительская миссия Константина и Мефодия нашла обстоятельное освещение в их Житиях. Житие Константина было написано через несколько лет после его кончины, случившейся в 869 г., а Житие Мефодия появилось во второй половине 885 г. - всего через несколько месяцев после завершения его земного пути. Эти агиографические памятники, созданные ближайшими учениками и последователями братьев-просветителей, засвидетельствовали большое и искреннее почте -ние к Константину и Мефодию со стороны славян и византийцев.
Следует учитывать, что Жития - это не просто один из литературных жанров, связанных с жизнеописанием той или иной личности: житийная литература создавалась, когда перед Церковью вставал вопрос о причислении подвижников веры к лику святых. Жития Константина и Мефодия составлялись в соответствии с принятыми в православии агиографическими канона-
© С.В. Рыбаков © S.V. Rybakov
ми. Так, автор Жития Константина описал ранние этапы жизни создателя славянской азбуки как приготовление к исполнению высокой миссии, связанное с накоплением особой духовной энергии, необходимой для высоких свершений.
Константин и Мефодий родились и выросли в византийском городе Салоники, где к тому времени утвердилось греко-славянское двуязычие. По-славянски город именовался Солунью, и потому в литературе, посвященной Кириллу и Мефодию, их нередко называют «солунскими братьями». Славянским языком они владели свободно, как родным. В Житии Мефодия как пролог предстоящей наставнической миссии показана государственная служба старшего из братьев, получившего должность стратега (наместника) в той части Македонии, где проживало много славян: «Цесарь, узнав о талантах его, поручил ему держать славянское княжение, будто провидя, что Бог хотел послать его славянам учителем и первым архиепископом» [3, с. 70-71].
Житие Константина повествует о том, что в семилетнем возрасте ему пригрезился прекрасный образ Софии-Премудрости, «сиявшей сильнее солнца» [2, с.2]. Когда его отдали в «учение книжное», то «преуспел он в книгах больше всех учеников», поскольку обладал отличной памятью, которой «дивились все» [2, с.3]. Слух о его способностях и старании дошел до царского двора, и юного Константина пригласили в Константинополь для учебы в Магнаврской школе -лучшей византийской школе того времени, по статусу не уступавшей университету. Там он «обучился Гомеру и геометрии, и у Льва и у Фотия диалектике и вдобавок всем философским наукам - и риторике, и арифметике, и астрономии, и музыке, и всем прочим эллинским искусствам» [2, с.4]. Константин отдавал учебе все свое время и все свои силы, говоря: «Дары богатства пусть получат те, кто их требует. А для меня нет ничего лучше учения» [2, с.5].
Упомянутые в Житии Лев и Фотий являлись яркими представителями своего времени. Лев Математик был известным специалистом в области точных наук, носителем энциклопедических знаний. Широкую известность получил и Фотий - богослов, писатель, ученый-гуманитарий, ставший впоследствии Константинопольским патриархом. С особым интересом он относился к филологии, много внимания уделяя изучению древнегреческих текстов. Освоение античного наследия он рассматривал как ступеньку на пути к вершинам богословия, которое оценивал как высшую мудрость. В те годы, когда Константин обучался в Магнаврской школе, Фотий работал над составлением «Лексики» - большой и основательной сводки лексико-грамматических материалов. Занятия под руководством Фотия помогли Константину стать квалифицированным филологом-полиглотом и обрести тот интеллектуальный фундамент, без которого ему впоследствии едва ли удалось бы осуществить историческую миссию по созданию славянской письменности.
Под попечительством Льва Математика и Фотия
Константин приобрел глубокие познания, развил в себе способность нестандартно мыслить, овладел риторическим искусством. Когда Фотий стал патриархом, он сделал Константина своим секретарем. Помогая Фотию укреплять позиции православной культуры, Константин, несмотря на молодой возраст, обрел репутацию блестяще образованного интеллектуала, носителя глубоких познаний, по меркам того времени - мудреца. Неслучайно за ним закрепилось прозвище Философ. По поручению царя и патриарха он представлял Византийскую церковь в богословских диспутах с иконоборцами, сарацинами, хазарскими иудеями и делал это успешно. По свидетельству Жития, хазарский каган сказал Константину: «Все ты по чину рассказал, досыта усладив всех нас медовой сладостью словес святых книг» [2, с.21].
Провидение, предуготовлявшее двух братьев к просветительству, сочеталось с доброй волей славянских вождей. В 862 или 863 г. в Константинополь прибыло посольство от моравского князя Ростислава с просьбой к византийскому императору прислать в Моравию проповедника, который владел бы славянским языком. В Житии Константина об этом рассказывается так: «Ростислав, Богом наученный, совет сотворив с князьями своими и с моравлянами, послал к царю Михаилу, глаголя: к людям нашим, отвергшим язычество и дорожащим христианским законом, пошли, владыка, епископа и учителя такого, который бы на нашем языке проповедал нам истинную веру» [2, с. 26].
В Житии Мефодия к этому сообщению добавлено сетование моравского посольства: «Пришло к нам много учителей из влахов (римлян) и из греков и из немцев, уча нас по-разному, а мы - славяне, простая чадь, и нет у нас того, кто наставил бы нас истине и научил разуму» [3. с. 72]. В то время славяне в Центральной Европе переживали трудности, вызванные германской экспансией. В ней имелась и церковная составляющая: Баварское архиепископство с центом в Зальцбурге взялось «опекать» Моравию. Моравские славяне ощущали в немецкой «опеке» угрозу своей духовной свободе: «Моравлянам чужды немецкие попы, ибо, живя среди них, моравлян, те не проявляют приязни к ним, оковы куют для них, устраивают на них гонения» [3, с.75].
Византийский царь Михаил, откликаясь на просьбу моравлян, обратился к Константину: «Слышишь, Философ, речь сию? Никто другой не сможет сделать этого, кроме тебя. Возьми дары многие и ступай же вместе с братом твоим игуменом Мефодием» [3, с. 72]. Мефодий к тому времени оставил государственную службу и стал настоятелем монастыря Полихрон на горе Малый Олимп. Михаил напутствовал братьев перед началом их просветительской миссии в славянских землях: «Вы ведь солуняне, а солуняне все чисто говорят по-славянски» [3. с. 72].
Как сказано в Житии, «с великой честью приняли его моравы, а Ростислав собрал для него учеников» [2, с. 28]. В Моравии Константин и Мефодий занялись переводом с греческого на славянский язык Евангелия,
Деяний Апостолов, Псалтири и других книг. Тогда Константин Философ и составил славянский алфавит. С этой непростой работой, главным звеном которой было вычленение звуков славянской речи, ему помогли справиться обширные познания и выдающиеся лингвистические способности. Благодаря этим способностям, священные тексты в их славянском варианте предстали образцами литературно-стилевого совершенства.
Братья стали обучать местное население грамоте на родном для него языке. Было создано несколько школ, доступ в которые не ограничивался сословными критериями: обучение было доступно для всех желающих. В резиденции Ростислава, расположенной в Девине, был основан первый славянский университет.
Моравская миссия просветителей давала скорые результаты: «И отверзлись, по пророческому слову, уши глухих, услышавших книжные словеса, а язык гугнивых стал ясным. Бог возвеселился от этого вельми, а дьявол опечалился». На стороне этого последнего, по логике автора Жития Мефодия, оказались немецко-латинские клирики, утверждавшие, что славянский язык не годится для церковных служб: «Есть только три языка, которыми можно славить Бога - еврейский, греческий и латинский». Враждебно настроенные к распространению славянской письменности, они смотрели на Философа как «вороны на сокола»: «Скажи нам, как еси ныне створил ты славянские книги и учишь по ним?» [2, с. 29].
Вступив в полемику с немецкими епископами, Константин доказывал им, что каждому народу по божьей воле дан свой собственный язык, которому нужно хранить верность как «жене юности своей». Философ отверг утилитарные шаблоны, связанные с попытками под прикрытием «триязычия» насадить монополию латыни в литургии и церковной книжности. Защищая права славянства на развитие собственной культуры, он приводил такие доводы: «Не идет ли дождь от Бога равно на всех? Или солнце сияет не для всех? Или не дышим мы воздухом все одинаково? Как вы не стыдитесь признавать только три языка? А всем прочим быть слепыми и глухими?» [2, с. 30]. Константин, исповедуя идею соединения веры с разумом, воспевал возможности разума в познании истины: «Огонь искушает злато и серебро, а человек умом отсекает ложь от истины» [2, с. 24]. Авторитет братьев-просветителей в Моравии был очень высок. В добавлении к Львовской рукописи Жития Константина сказано: «Пришел Мефодий в страну Моравскую, и как входил в город или село, все люди принимали его с радостью как ангела божия» [1. с. 37]. Моравы видели неподдельную заинтересованность братьев в приобщении их к книжной культуре. Особенно важным и ценным для моравских славян было то, что
это приобщение осуществлялось на родном для них языке. В то время этот язык еще оставался единым для всех славян. В «Повести временных лет», являющейся важным источником наших знаний о древнерусской истории, сказано: «Был един народ славянский: славяне, которые сидели по Дунаю, покоренные уграми, и мора-
вы, и чехи, и поляки, и поляне, которые теперь зовутся русью. Для них ведь, моравов, первых были созданы буквы, названные славянской грамотой; эта же грамота и у русских, и у болгар дунайских» [6, с. 19].
По данным исторической науки, в IX в. в едином славянском языке обозначились первые признаки разделения, обусловленного спецификой исторической эпохи: завершалось Великое переселение народов, в ходе которого славяне расселились на обширной территории от берегов Адриатики до верховьев Волги. Большие расстояния и географические барьеры между разными частями славянства, контакты с неславянскими племенами содействовали разделению славянского языка сначала на диалекты, а затем и на автономные языки. Просветительская деятельность Константина и Мефодия замедлила процесс размежевания внутри славянского языка: литературно-письменный язык, который они создали, на протяжении как минимум трех веков оставался единым книжным языком болгар, сербов, русских и других славянских народов. Неслучайно летописец Нестор отмечал в XII в.: «Русский язык и славянский одно есть» [6, с.21].
Солунские братья пробыли в Моравии более трех лет, а затем в течение некоторого времени учительство -вали и проповедовали в Блатенском княжестве, находившемся в Паннонии. Там при поддержке князя Коцела они обучали местных славян грамоте и прививали богослужение на славянском языке. Несмотря на интриги со стороны немецкого духовенства, не желавшего уступать свои позиции в Моравии и Паннонии, Константину и Мефодию удалось далеко продвинуть дело славянского просвещения. Среди их учеников были болгары, которые подготовили распространение христианства в Болгарии.
После смерти Кирилла, наступившей в 869 г., Мефодий возглавил Велеградскую архиепископскую кафедру. В 871 г. в Велеград прибыли чешский князь Боривой и его жена Людмила, дочь одного из сербских князей. Они приняли крещение при дворе моравского князя. Крестил их Мефодий.
Однако прежних условий для выполнения просветительской миссии у Мефодия уже не было: после вмешательства немецких Каролингов в дела Великоморавского государства князь Ростислав потерял власть и был брошен в баварскую тюрьму, где и умер. Его преемник Святополк, попавший в зависимость от правителя Восточнофранкского королевства Людовика Немецкого, не мог оказать Мефодию и его ученикам достойного покровительства. Им пришлось испытать репрессии со стороны немецко-латинского духовенства, стремившегося не допустить закрепления славянского языка в богослужении и церковной литературе. Мнение славянского населения немецких епископов не интересовало. Мефодия взяли под стражу и на три года изолировали в швабском монастыре Райхенау.
Поведение немецкого духовенства, выступавшего противником славянского просвещения, определялось мировоззренческими особенностями римской церкви.
В ней к тому времени утвердилось мнение о том, что суть христианского учения доступна лишь имевшему богословское образование клиру, а простому народу о ней говорили как о непостижимой тайне. Связанные с римской курией немецкие клирики мирились с господством латыни в религиозно-церковной практике Германии, на фоне чего они воспринимали стремление славян придать своему языку самостоятельный ранг как недопустимое. Идея такой самостоятельности будила у немецкой верхушки сильную ревность, и развернувшееся в те годы немецкое военно-политическое наступление на славянские земли диктовалось, помимо прочего, и желанием утолить ее.
Находясь в заключении, Мефодий не утратил духовной стойкости. Его верность своим убеждениям заставила римского папу Иоанна VIII заявить о своей поддержке несправедливо преследуемого проповедника. Заявление Иоанна VIII не было искренним, он проявлял двуличие, желая угодить также и приверженцам латинства. Это выразилось в запрете богослужения на славянском языке. Тем не менее в 874 г. Мефодий был освобожден из заключения в Райхенау и восстановлен в правах архиепископа. Он не отказался от богослужения на славянском языке, отстаивая свою правоту перед церковным судом в Риме. Будучи великолепным полемистом и оратором, Мефодий парировал нападки со стороны латинян, и римский церковный суд оправдал его. До самой смерти Мефодий продолжал просвещать славян, переводя для них священные тексты.
После кончины Мефодия латинская партия во главе с нитринским епископом Вихтигом сумела добиться своей цели в Моравии: славянская литургия была там запрещена и заменена латинской службой. Последователи Кирилла и Мефодия были частью перебиты, частью проданы в рабство. Ближайший соратник Мефодия словак Горазд, после смерти наставника ставший архиепископом Моравии, был изгнан оттуда вместе с двумя сотнями священников-славян. Епископскую кафедру в Велеграде занял узурпатор Вихтиг. В 885 г. был закрыт Девинский университет.
Большинство православных священнослужителей перебрались из Моравии в Болгарию, некоторые ушли в Хорватию и Сербию. Горазд и еще один ближайший сподвижник Мефодия по имени Климент продолжили дело своего учителя в Болгарии, создав в городе Охриде знаменитую православную литературную школу. Некоторое время спустя подобные школы были созданы в Плиске и Преславе. В Болгарию прибывали выкупаемые из рабства ученики Мефодия. Благодаря подвижничеству Горазда Охридского, Климента Словенского, Константина Преславского, Саввы, Ангелария, Наума, Храбра и других приверженцев кирилло-мефодьевских традиций Болгария быстро стала центром славянской книжности и письменности. Попечениями царя Симеона в Болгарии в краткие сроки утвердилась кириллица. Книги, написанные по-славянски, попадали в Сербию, Хорватию и на Русь, способствуя закреплению кириллицы и в этих странах. Язык тех книг, ныне назы-
ваемый старославянским, лег в основу славянских литературных языков.
Кирилло-мефодьевские традиции зримо проявились в культуре русских, болгар, сербов, македонцев, черногорцев, чехов, словаков. Эти традиции в первую очередь связывались с преодолением невежества, с получением знаний, с образованием. С первых обращений к библейским текстам славянам становилось понятно, что получение знаний относится к высшим добродетелям: «Лучше знание, чем отборное золото; мудрость лучше жемчуга, и ничто из желаемого не сравнится с нею» (Притч. 8: 1-14); «Только глупцы презирают мудрость и наставление» (Притч. 1: 2-7). Слова Христа: «Познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8: 32), - ориентировали славян на самостоятельный поиск ответов на самые сложные вопросы исторического бытия, на извлечение уроков из личного и общественного опыта.
С особой яркостью просветительские традиции, заложенные Константином и Мефодием, проявились в период христианизации Руси. Духом этих традиций были пропитаны первые русские литературные произведения - «Слово о Законе и Благодати», «Повесть временных лет» и другие. Автор «Слова» митрополит Иларион воспевал «сладость книжную» [4, с. 33]. За ним следовал летописец Нестор, писавший в «Повести временных лет»: «Велика ведь бывает польза от учения книжного; книгами наставляемы и поучаемы, ...от слов книжных обретаем мудрость и воздержание. Это ведь - реки, на-пояющие вселенную, это источники мудрости; в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся. .Если прилежно поищешь в книгах мудрости, то найдешь великую пользу душе своей» [6, с. 111-112].
Подобное отношение к книжной культуре, несмотря на сложные повороты русской истории, сохранялось на Руси и в последующие времена. Для русских категория «познание» всегда имела сакральный смысл, нацеливая их на преодоление бескультурья, на осмысление всего, что олицетворяет жизнь, придает ей цельность и устойчивость. Русский философ А.Ф. Лосев писал: «Необходимо категорически утверждать, что учение о вере без знания не имеет никакого отношения ни к классическому христианству, ни к средним векам в частности. Никакой живой религии это вообще не свойственно. .И священные книги, и богословские труды всех Отцов Церкви полны учений о свете, об уме и разуме, о просвещении, о слове, об идее» [5, с. 106].
На Руси сакральный ранг процесса познания отразился в таких понятиях, как «просвещение» и «образование». «Просвещение» - производное от слова «свет»: «просвещать» значило «приобщать к свету, уводить от тьмы». Корнем категории «образование» стало слово «образ», тождественное понятиям «икона», «священный лик», «идеал». Образование осознавалось русскими людьми как движение к желаемому образу, идеалу, совершенному проекту.
Библиографический список
1. Добавление к Львовской рукописи Жития Константина // Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности: Труды славянской комиссии. Т. 1. М., 1930.
2. Житие Константина // Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности: Труды славянской комиссии. Т. 1. М., 1930.
3. Житие Мефодия // Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письменности: Труды славянской ко- миссии. Т. 1. М., 1930.
4. Иларион. Слово о Законе и Благодати. М., 1994.
5. ЛосевА.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
6. Повесть временных лет. М., 1997.
7. Сказание о письменах чернозирца Храбра // Материалы по истории возникновения древнейшей славянской письмен- ности: Труды славянской комиссии. Т. 1. М., 1930.
References
1. Adding to Lviv manuscript Life of Constantine // Materials on the history of the ancient Slavic Literature: Proceedings of the Slavic Committee. V. 1. M., 1930.
2. The Life of Constantine // Materials on the history of ancient Slavic Literature: Proceedings of the Slavic Committee. V. 1. M., 1930.
3. The Life of Methodius // Materials on the history of the ancient Slavic Literature: Proceedings of the Slavic Committee. V. 1. M., 1930.
4. Hilarion. Word on Law and Grace. M., 1994.
5. LosevA.F. Philosophy. Mythology. Culture. M., 1991.
6. The Tale of Bygone Years. M., 1997.
7. Legend of writings chernozirtsa Hrabar // Materials on history emergence of ancient Slavic Literature: Proceedings Slavic Committee. V. 1. M., 1930.
