CC BY
87
диционные материалы по языкам народов Сибири (1995-2012 гг.) / отв. ред. Н.Н. Широбокова. - Новосибирск, 2012.
3. Ищук Е.Н. Вербализация пунктуационных знаков в письменных и устных текстах: функциональный аспект // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. - 2014. - Вып. 2.
4. Ломов А.М. Чужая речь в письменном тексте // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. - 2012. - Вып. 8.
5. Максимова Н.В. О разнородности форм передачи чужой речи и их языковом, речевом, текстовом статусе // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. - 2006. - Т. 6. - № 16.
Голованева Татьяна Александровна, научный сотрудник сектора фольклора народов Сибири Института филологии СО РАН (г. Новосибирск), кандидат филологических наук.
Golovaneva Tatyana Aleksandrovna, research fellow, department of folklore of Siberian peoples, Institute of Philology SB RAS (Novosibirsk), candidate of philological sciences. Tel.: +7-9140527760; е-mail: gta-77@mail.ru
УДК 811
© Т.В. Михайлова
Оценочная семантика императивных высказываний в русских текстах потестарной семантики XVI в.
Рассматриваются императивные высказывания из текстов русских публицистов XVI в. Ермолая-Еразма и Ивана Пере-светова. Рассмотрены предикаты с семантикой долженствования, направленной в адрес царя и всех его подданных. Выявляется роль политических текстов в определении сущности и форм проявления царской власти, в становлении русской государственности.
Ключевые слова: прагматика высказывания, императивные высказывания, древнерусские тексты, сущность царской власти.
T.V. Mikhaylova
Evaluative semantics of imperative utterances in the Russian Texts with potestarian semantics of the 16th century
The imperative utterances from the texts of Ermolai-Erazm and Ivan Peresvetov, the Russian publicists of the 16th century are considered. The predicates with the semantics of obligation, directed both to the Tsar and his subjects have been considered. The role of the political texts is revealed in the determination of essence and forms of Tsar's power manifestation, in formation of the Russian statehood.
Keywords: pragmatics of utterance, imperative utterances, Old Russian texts, the essence of Tsar's power.
Представления о предназначении государства лежат в основе политической деятельности как правителя, так и самого народа. Одним из условий успешного развития страны является тесная взаимосвязь и взаимовлияние желаемых, идеальных образов своей страны, существующих в менталитете властителя и референтных групп. Интересные образцы государственно-политической мысли мы находим в древнерусской публицистике, которая представляет кладезь идей в области конструирования социальных представлений о предназначении Руси и, соответственно, в целеполагании, ориентированном на традиционные национальные ценности. Ценности, по мнению А.И. Пригожина, «предельные жизненные ориентиры», на которые человек и общество опирается в поисках будущего [Приго-жин, с. 15].
Уже в первом политико-публицистическом древнерусском памятнике - «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона XI в. выражены важнейшие для русской культуры мысли о месте Руси в христианском мире, ее политические идеалы. Представления о будущем страны в данном тексте теснейшим образом связаны с мировоззренческими ценностными ориентирами древнерусского книжника [Молдован].
В «Слове о Законе и Благодати» совмещены две ценностные системы. Первая система обращена к прошлому. Вершину ее составляла слава рода русских князей, родовая слава, основанная на их мужестве и храбрости, разумном правлении страной, воинских победах. Другая - христианская - представлена, по Илариону, в качестве результата движения от «идольского мрака» через «Закон» (иудаизм, Ветхий Завет) к будущей Благодати как высшей христианской ценности. Христианизация Руси осмыслена Иларионом как слияние на новом этапе развития человечества этих аксиологических систем. Получив «благодатное» крещение, Русь встала на правильный путь и, как другие христианские страны и народы, становится «наследником небесного царства» [Молдован, с. 5].
Политические идеалы Московского царства имеют уже несколько другие смыслы. XV-XVI вв. -время национально-государственного подъема Русского царства. Ряд исторических фактов (Флорен-
тийская уния 1439 г., провозглашение в 1448 г. собором епископов в Москве Русской церкви автокефальной, падение Константинополя в 1453 г., стояние на Угре 1480 г., приведшее к окончательному избавлению Руси от татаро-монгольского ига) и их мистическое истолкование древнерусскими мыслителями приводят к появлению различных проектов «святорусского царства».
Поиск нового места Руси в мировой истории происходил в многочисленных спорах о вере, правильном отношении к еретикам, постижению православных истин, владении монастырскими землями, соотношении «священства» и «царства», личном спасении и спасении всего царства. Московский собор 1503 г. показал существование различных программ развития будущего страны, среди которых появились и такие, которые напрямую связаны с личным возвеличением человека до божества [Бузина, с. 164].
Период первой половины XVI в. был особенно важен для Русского государства с точки зрения выработки концепции православного царства. По мнению историка, «ни Иван III, ни Василий III стать реальными царями не могли из-за отсутствия на Руси идеологического обоснования царства» [Фи-люшкин, с. 264]. В основу этого обоснования были положены идеи православного царства, разработанные в Священном Писании.
Одной из задач церковных служителей того времени стало обоснование наряду с идеей богоуста-новленности власти учения об особой ответственности царей и князей перед Богом, сопряженной с их особым саном. Несправедливый суд, правление не «по правде», жалобы населения вызывали внимание духовенства, которое стремилось урегулировать эту сферу путем пересоздания начал национального русского права, опираясь на церковное законодательство, заимствованное из Византии. Этот интерес к византийскому церковно-правовому порядку актуализировал и политическую теорию, согласно которой император является высшим блюстителем чистоты правоверия. Впервые эта мысль в русском коммуникативном пространстве появилась в двух посланиях митрополита Никифора к Владимиру Мономаху [Дьяконов]. Но в рассматриваемый период времени эта идея достигает своего апогея. Наиболее интенсивно идеологическое оформление царства шло в иосифлянской среде.
Полемическая борьба, продолжавшаяся после собора 1503 г., способствовала оформлению теории «Москва - Третий Рим». Эта теория, опираясь на систему конструируемых образов прошлого и будущего русского государства, определяла место Московской Руси в христианском мире [Синицына; Лурье].
В публицистических текстах этого периода проявляется тот напряженный идейный поиск, который велся в русской политико-правовой сфере в целях создания доктрины власти. В них отображаются интеллектуальные и образно-эмоциональные представления, общественные настроения того времени. Желаемое православное царство и реальное русское государство отнюдь не совпадали друг с другом. Этим, видимо, объясняется то, что императивные высказывания составляют довольно значительную часть в публицистике потестарной тематики.
Императивное высказывание представляет собой каузацию адресата на совершение определенного действия. К высказываниям с императивной семантикой относим и инфинитивные конструкции, и конструкции с модальностью долженствования. Особенность императивных высказываний состоит в том, что они направлены на будущее время, поэтому деонтическая модальность, которая также по большей части основывается на семантике будущего, легко сопутствует императивным смыслам.
И те, и другие императивные высказывания в анализируемых текстах можно рассматривать как советы правителю государства. Вероятно, модус долженствования, включающий смыслы «стремление к идеальному правлению», «как стать образцовым правителем» отвечал интересам общества и самого правителя, поэтому советы и наставления царю по устроению государства казались уместными и допустимыми [Михайлова, 2012, с. 101].
Императив в системе других глагольных грамматических категорий наибольшим образом «заострен» на выражение оценочных смыслов, поскольку семантика самой побудительной ситуации включает в себя эксплицитное или имплицитное аргументирование со стороны говорящего и, следовательно, обращение к определенным мировоззренческим ценностям.
Императив наполнен различными модальными смыслами [Виноградов, с. 581]. Императивное значение в языке сочетается с рядом других ирреальных значений: с гипотетическим, оптативным (желательным), долженствовательным (дебитивным), запретительным (прохибитивным) [Храковский, Володин, с. 54-56]. Вследствие разных отношений к действительности все ирреальные значения могут быть пронизаны оценочной категорией. Говорящий, отмечая в высказывании соответствие каузи-румого им действия реальной ситуации, может оценить, хорошо это или плохо с его точки зрения (и
это будет общая оценка), или он может оценить какой-либо элемент каузируемой ситуации (частная оценка). «Воображаемость» и «безвременность» императива [Храковский, Володин, с. 62-70] и дают ему способность выражать качественную характеристику адресата.
Рассмотрим ту часть императивной ситуации, в которой описывается само действие, побуждаемое адресатом. Номинации этих действий заведомо имеют положительное оценочное значение по природе самого императивного высказывания. Предписывая адресату определенные действия, каузатор опирается на представления о мире, которые включают в себя его право на императив. Каузатор предполагает, что адресат тоже это признаёт. Предикаты, предписывающие адресату должные поступки, способствуют созданию будущего по определенным образцам и этическим правилам. Если же, по предположениям автора высказывания, основания для императивного посыла непонятны адресату, то они эксплицируются в пояснении, в котором могут быть использованы разные виды аргументации. Анализ предикатов, предписывающих православному царю его поведение, поможет эксплицировать идеальный образ правителя в представлении русских книжников XVI в.
Царь - единственный держатель «святого Божьего престола»
Старец Филофей в своем послании к великому князю Василию создает образ правителя, соответствующий его точке зрения о роли московского правителя в мировой истории. Лексемы «царь», «царство» и хорошо разработанная царская титулатура, присутствующие в тексте, как известно, еще не отображают реальной действительности: «Иже от вышняа и от всемощныя вся содръжащиа десница Божиа, имьже царие царствуют и имьж велицыи величаются и силнии пишут правду тебЫ, пресвЫтлЫйшему и высокостолнЫйшему государю великому князю, православному христианьскому царю и всЫх владыцЫ, броздодержателю святых Божиих престолъ, святыа вселенскыя собор-ныя апостольскыя церкви Пречистыя Богородицы, честнаго и славнаго еа Успения...» [Послания... с. 307].
Точка зрения автора создает желаемый образ правителя, которому еще предстоит воплотиться в реальность. Филофей эксплицирует идеал царя, на основе которого формируется новая идеология власти Российского царства.
Подготавливая лояльное восприятие адресатом императивных высказываний, автор излагает свое учение о Московском царстве как о Третьем Риме: «... вмЫсто римския и константинопольския про-сиавшу, - стараго убо Рима церкви падеся невЫрием аполинариевы ереси, втораго Рима, Константинова града церкви, Агаряне внуцы секирами и оскордъми разсЫкоша двери, сиа же нынЫтретиаго, новаго Рима, дръжавнаго твоего царствиа святая соборная апостольскаа церкви, иж в концых все-ленныа в православной христианьстей вЫре во всей поднебесней паче солнца свЫтится...» [Послания. с. 308].
Роль наследника христианских империй повышает не только ранг правителя православного царства, но и ответственность царя перед всем православным миром: «... и да вЫсть твоа держава, благочестивый царю, яко вся царства православныя христианьския вЫры снидошася въ твое едино царство: един ты во всей поднебесной христианом царь...» [Послания. с. 308].
Вслед за этими ирреальными конструкциями следуют императивы и деонтические модальные слова, предназначенные уменьшить разрыв между идеальным и реальным миром. Перед царем ставится задача сохранить «новый Рим», что на фоне падения «старых» христианских держав является более чем актуальным. Так как разрушение царств связано, по мнению Филофея, с падением нравственности христиан, основные императивы и связаны с защитой христианских ценностей: «Подобает тебЫ, царю, сие держати со страхом Божиимъ, убойся Бога, давшаго ти сия, не уповай на злато, и богатство, и славу: вся бо сиа здЫ собрана и на земли здЫ остают» [Послания. с. 310].
В связи с великими целями и задачами, стоящими перед русским царем, книжник использует предикаты, проясняющие ценности, - идеологемы, актуальные для текущего момента. Предикаты с семантикой восполнения ущерба и, напротив, нанесения ущерба в Послании Филофея являются важными. По мнению старца, царь как единственный православный правитель в сложной исторической ситуации разорения православных царств (Византия, Болгария) на своей земле должен поддерживать Святую церковь. Филофей побуждает правителя: «... да исполнишисвятыя соборныя церкви епископы...». Он же запрещает: «Не обиди, царю, святых Божиих церквей и честныхъ монастырей...» [Послания. с. 311]; «... да не вдовьствует святая Божиа церкви при твоемъ царствии! ...»; «Не преступай, царю, заповЫди...» [Послания. с. 312].
Прохибитивы сопровождаются аргументами «к авторитетным прецедентам» и «к родовой памяти»: «Не преступай, царю, заповеди, еже положиша твои прадеды - великий Константинъ, и блаженный святый Владимиръ, и великий богоизбранный Ярославъ и прочии блаженнии святии, ихьж корень и до тебе. Не обиди, царю, святых Божиих церквей и честныхъ монастырей, еже данное Богови в наследие вечных благъ на память последнему роду, о сем убо святый великий Пятый соборъ страшное запрещение положи...» [Послания... с. 314].
Можно предположить, что запреты по сравнению с императивами воспринимались автором как более сильное воздействие на адресата, т. к. именно в прохибитивах в данном тексте используются интенсификаторы страшный, префикс пре-. Прохибитиву может предшествовать императив, связанный со «страхом Божьим»: «убойся Бога, давшаго ти сия, не уповай на злато, и богатство, и славу...» [Послания. с. 315].
Предикаты с семантикой нанесения ущерба также учитывают охранительную миссию русского царя, с защитой царства от разрушительной силы грехов: «...яко да искорениши из своего право-славнаго царствия сий горкий плевель...» [Послания. с. 316].
Следующая значимая группа предикатов в тексте - это предикаты восприятия. Для автора императивных высказываний важна была эффективность речевого воздействия: «Да слыши, благочестивый царю, яко пророкь не мертвым погибшимь содомляном таковая глаголаше, но живым человеком, творящым дела их.» [Послания. с. 317]; «И ныне молю тя и паки премолю: еж выше писах, внимай Господа ради, яко вся христианскаа царства снидошася вь твое царство, посемь чаем царства, емуж несть конца» [Послания. с. 308]); «... чтый ж да разумеет...» [Послания. с. 309].
«Разуметь», «внимать», «слышать» правитель должен те императивные идеологемы, которые помогут преодолеть разрыв между настоящей, реальной общественно-политической ситуацией и ситуацией желаемой, будущей.
Таким образом, основные ценности, эксплицируемые в императивных высказываниях Филофея, -это ценности «отношенческие», касающиеся взаимной поддержки правителя и церкви, установления так называемой «симфонии властей».
Императивная картина мира авторов чуть более позднего периода несколько другая. Ермолай-Еразм и Иван Пересветов используют императивные высказывания и высказывания с модальностью долженствования также в целях сохранения православного царства, но касаются они не столько идеологических проблем (хотя и их тоже), сколько вопросов практического управления государством. Как и текст Филофея их послания направлены на будущее смысловое пространство, но в них решаются способы преодоления отрицательно оцениваемых конкретных ситуаций из прошлого московского царства. Поэтому часть императивных высказываний данных авторов имеет значение конкретной деятельности.
Царь-устроитель
Предикаты, присутствующие в императивных высказываниях, обращены к правителю и связаны с усовершенствованием различных видов управленческо-хозяйственной деятельности: д^лати (щиты), ковали (ножеве притупо без концев), (достоит) устраяти.
Например, гусарские щиты, которые обсуждает И.С. Пересветов, были бы важны, по его мнению, в борьбе с Казанским и Крымским ханствами. Ножи, нехмелевые дрожжи - это, по мнению Ермолая-Еразма, серьезные детали быта, на которые обязательно должен обратить внимание царь в своем управлении российским государством: «Таковому государю годится держати дватцать тысячь юнаков храбрых со огненною стрельбою [Сочинения Пересветова: БЧ, с. 402]; «Ямская бо правлениа подробну достоит устраяти от града по расписанию и до другаго града» [Сочинения Ермолая. с.452]; «Сим, елицыи во граде купующе и продающе и прикупы богатеюще, достоит сим сий ярем межу вс^х градов носити, понеже суть стяжателимнога прибытка» [Сочинения Ермолая. с. 458].
Задача царя, по мнению авторов публицистических текстов, каузировать своих подданных на совершение должного. Чтобы все правильно устроилось, царь должен «повелеть», «заповедовать»: А вел&л бы еси, государь, д&лати щиты на триста человАкъ, да велЪлъ бы еси, государь, на триста коней юнодцких д&лати щиты же, которые горазди смертною игрою играти противу недруга за християнскую веру и за тебя, государя, великого царя... (МЧ); «Еще же душегубства ради да заповЪдаваютво в&х странах ковачем, абы ножеве ковали притупо без концев, и от сего бо душегубству упражнение...» [Сочинения Ермолая. с. 459].
Императивная апелляция к правителю может проявляться в более скрытом виде, основываясь на семантике долженствования: « Тако убо удобно есть царем повелевати землемерие учрежати по-прищми, а не четвертми» [Сочинения Ермолая. с. 460].
Царь - справедливый распределитель финансов
Оба автора обсуждают проблему финансов. Ключевым предикатом высказываний, связанных с этой тематикой, является имати. Иметь, обладать, взять, брать - предикаты, характеризующие деятельность властителя с давних времен. В самых первых русских текстах они также присутствуют при характеристике деятельности князя [Михайлова, 2003; Михайлова, Михайлов, с. 121]. В посланиях же XVI в. корень -им- актуализируется в контекстах, посвященных взятию и распределению доходов. Ермолай-Еразм использует этот глагол в «Правительнице», когда увещевает своего высокого адресата брать только пятую часть от «всего жита»: «Достоит убо и дань у ратаев царем и велможам всем имати от жит притяжаниа их пятая часть» [Сочинения Ермолая. с. 460].
Тот же предикат используется в подобном контексте у И.С. Пересветова: «Таковому силному государю годится со всего царьства своего доходы себе в казну имати» [Сочинения Пересветова: БЧ, с. 402].
Предикат с данным корнем используется в императивных высказываниях, имеющих в своей структуре экспликацию бенефицианта. Например, Ермолай-Еразм использует его, когда защищает интересы «ратаев»: «Не достоит боникомуже боляром, и воеводам, и воином, своя ратаи имуще, со ин%хже сребро имати> [Сочинения Ермолая. с. 461].
Пересветов, словами правителя Петра, вдохновляет царя (Ивана IV) распределять финансы в пользу служилых людей: «ино таковым воинником имяна возвышати и серца имь веселити, и жалованья имь из казны своея государевы прибавливати» [Сочинения Пересветова: БЧ, с. 403].
Как показывают исследования историков, проблема правильного распределения финансов в государстве действительно существовала в этот период [Будовниц; Зимин].
Как видим, сфера интересов правителя, по мнению публицистов, включает в себя вопросы, связанные с новыми приемами хозяйственного управления: изготовление специальных щитов, ножей без острых концов, ямское устройство, способы получения доходов. Предикаты конкретной деятельности погружают адресата в насущные проблемы государства. Создается образ царя, который ради правильного устройства своего царства интересуется всеми деталями его экономической и военной жизни.
Кроме того, в императивной картине мира проявляется представление о благом царе как защитнике и милосердном властителе. Эти представления являются одними из самых традиционных русских представлений о правителе. Просьба И. С. Пересветова, обращенная к царю, опирается на эту семантику.
Царь - защитник своих подданных
Вот яркие контексты с этой семантикой: «обыщи своим царьским обыском и оборони от насиль-ных людей чтобы холоп твой государевъ до конца не погиб и службы твоей царские не остал»> [Сочинения Пересветова: МЧ, с. 593].
Царь - милосердный правитель
«Умилосердися, государь благоверный царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии» [Сочинения Пересветова: МЧ, с. 596]; «и иным воинником серца возвращати, и к себе ихь блиско припу-щати, и во всем имъ врити и жаловати ихъ, послушати во всем и любити ихъ, аки отцу детей своих, и быти до них щедру»> [Сочинения Пересветова: БЧ, с. 406]. В презумпции этих императивных высказываний выражена уверенность автора в наличии благих качеств у правителя [Михайлова, 2013, с. 182].
Как видно, ценности, на основе которых строятся императивы, адресованные правителю, в текстах Ермолая-Еразма и И.С. Пересветова прежде всего относятся к ценностям развития, порядка и благополучия. В общественном сознании происходят изменения, и анализ предикатов в императивных высказываниях это подтверждает.
Императивная картина мира, представленная в древнерусских публицистических текстах, проявляет целеустремленность сообщества, которая, с одной стороны, является для него традиционной, привычной и потому не вызывающей сопротивления со стороны адресата, а с другой - она актуализирует важные для публицистов идеи, связанные с конструированием образцовой модели поведения для правителя православного государства, направленной на будущее.
Литература
1. Будовниц И.У. Русская публицистика XVI века. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1947.
2. Бузина Т.В. Представления о свободе, воле, обожении и самообожении в древнерусской литературе // Вестник Бурят. гос. ун-та. - 2009. - Вып. 10.
3. Виноградов В.В. Русский язык (Грамматическое учение о слове). - М.; Л.: Учпедгиз, 1947.
4. Дьяконов М.А. Власть московских государей. Очерк из истории политических идей Древней Руси до конца XVI в. -СПб.: Тип. И. Н. Скороходова, 1889.
5. Зимин А.А. Иван Пересветов и его современники. - М.: АН СССР, 1958.
6. Лурье В.М. Русское православие между Киевом и Москвой. Очерк истории русской православной церкви между XV и XX веками. - М.: Три квадрата, 2010.
7. Михайлова Т.В. Прошлое-в-настоящем и будущее профетическое в древнерусских текстах // Язык и социальная динамика: сб. трудов науч.-практ. конф. - Красноярск: СибГАУ, 2012.
8. Михайлова Т.В., Михайлов А.В. Опора на «старину» в решениях Стоглавого собора: прошлое в конструировании будущего // Политическая лингвистика. - 2013. - Вып. 3 (45).
9. Михайлова Т.В. «Будущее обязательное» в профетических контекстах Ивана Пересветова // Вестн. КГПУ им В.П. Астафьева. - 2013. - № 1 (23).
10. Михайлова Т.В. Власти земные в древнерусских текстах. - Красноярск: СибЮИ МВД РФ, 2003.
11. Молдован А.М. Слово о законе и благодати митрополита Илариона. - Киев: Наукова думка, 1984.
12. Послания старца Филофея. Послание к Великому князю Василию // Библиотека литературы Древней Руси / ИРЛИ РАН; под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А.А. Алексеева, Н.В. Понырко. - СПб.: Наука, 2000. - Т. 9: Конец XIV - первая половина XVI века.
13. Пригожин А.И. Цели и ценности. Новые методы работы. - М.: Дело, 2010.
14. Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюции русской средневековой концепции. - М.: Индрик, 1998.
15. Сочинения Ермолая-Еразма. Правительница // Библиотека литературы Древней Руси / ИРЛИ РАН; под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, А А. Алексеева, Н.В. Понырко. - СПб.: Наука, 2000. - Т. 9: Конец XIV - первая половина XVI века.
16. Сочинения Ивана Семеновича Пересветова: Большая Челобитная // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV - первая половина XVI в. / сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева. - М.: Художественная литература, 1984.
17. Сочинения Ивана Семеновича Пересветова: Малая Челобитная // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV -первая половина XVI в. / сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева. - М.: Художественная литература, 1984.
18. Филюшкин А. И. Модель «царства» в русской средневековой книжности XV-XVI вв. // Герменевтика древнерусской литературы. - М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. - Сб. 10.
19. Храковский В. С., Володин А. П. Семантика и типология императива. Русский императив. - Л.: Наука, 1986.
Михайлова Татьяна Витальевна, доцент кафедры общественных связей Сибирского государственного аэрокосмического университета им. акад. М.Ф. Решетнева (г. Красноярск), кандидат филологических наук.
Mikhaylova Tatyana Vitalevna, associate professor, public relations department, Siberian State Aerospace University named after M.F.Reshetov (Krasnoyarsk), candidate of philological sciences. Те1.: (391)2919285, +7-9233073551; е-mail: ta.rada@mail.ru
УДК 801.5+94(574)
© Т.Н. Меженина (Тюлькина)
Модальные конструкции как элементы структуры указов Троицкого Селенгинского монастыря первой половины XVIII в.*
Рассматриваются закономерности структуры указов Троицкого Селенгинского монастыря первой половины XVIII в. и способы выражения распоряжения в исследуемых документах. На основе закономерностей описываются соответствующие элементам структуры модальные конструкции.
Ключевые слова: деловая письменность XVIII в., Троицкий Селенгинский монастырь, структура указов, распоряжение, модальные конструкции.
T.N. Mezhenina (Tyulkina)
Modal constructions as elements in the structure of Troitsky Selenginsky monastery's decrees
of the first half of the 18th century
The article considers the regularities of the structure of Troitsky Selenginsky monastery's decrees of the first half of the 18th century and methods of order expression in the studied documents. The modal constructions, correspondent to structure elements, are described on the basis of the regularities.
Keywords: business correspondence of the 18th century, Troitsky Selenginsky monastery, decree structure, order, modal constructions.
* Статья написана при поддержке гранта РГНФ № 14-34-01200 «Деловая письменность Троицкого Селенгинского монастыря первой половины XVIII века».
