Проективные образы русского царя в публицистических текстах Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ПРОЕКТИВНЫЕ ОБРАЗЫ РУССКОГО ЦАРЯ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ

PROJECTIVE IMAGES OF THE RUSSIAN TSAR IN PUBLICISTIC TEXTS OF THE 15-16 CENTURIES

T.B. Михайлова

T.V. Mikhailova

Проспективный образ царя, публицистика, русские тексты XVI века, семантико-речевой прием, будущее. Статья посвящена описанию системы семантико-речевых приемов, которые используются в древнерусских текстах XV—XVI веков книжников Вассиана Рыло, старца Филофея, Ермолая-Еразма, Ивана Пе-ресветова. При помощи этих приемов авторы создают проспективные идеальные образы царя. Публицисты выражают свое видение надлежащего царства и конструируют представления аудитории текстов. Описаны приемы авансирующей оценки, контекстов про-фетического будущего, экспликации позитивных прогнозируемых ситуаций.

Prospective image of the Tsar, publicism, Russian texts of the 16 century, semantic-speech device, the future.

The article is devoted to the description of the system of semantic-speech devices used in the ancient texts of the 15-16 centuries written by the scribes Vassian Rylo, Philotheus, Hermolaus-Eras-mus, Ivan Peresvetov. Using these devices, the author expresses her vision of a proper tsardom and construct the presentation of texts' audience. The author also describes the devices of the advanced evaluation, the contexts of the prophetic future and the explication of positive predictable situations.

Образы правителей государства имеют большую символическую ценность в политическом дискурсе. Это тем более так, если речь идет о самодержавном правлении. Царь, король, император в восприятии различных социальных групп олицетворяют и саму страну, и ее территорию, и ее народ.

Период с конца XV до середины XVI в. является важной вехой в эволюции представлений русского общества о власти. Представители самых разных социальных групп связывали свое будущее с тем или иным идеалом государственности, по-разному осмысливая не только сущность верховной власти, но и место в ее структуре церкви, духовной иерархии.

По мнению историка, московские правители довольно долгий период не могли стать реальными царями из-за отсутствия на Руси идеологического обоснования царства [Филюшкин, 2000, с. 264].

Древнерусские публицисты этого времени хорошо понимали необходимость формирования нужного образа власти в общественном

мнении и, как это ни парадоксально, во мнении самих властей тоже.

Видимо, этим и объясняется одна из особенностей публицистических текстов данного периода - их насыщенность различными вариативными моделями и проектами русского православного царства и теми требованиями, которым должен соответствовать идеальный правитель. Характерными чертами русской публицистики этого периода можно назвать страстность, эмоциональность, открытость в обсуждении идеологических проблем, экспликацию личностных отношений между адресантом и адресатом внутри текстового пространства.

В результате различных полемических дискуссий образ русского православного царя становился все более проявленным и обретал четкие очертания в общественном сознании.

В этот период идеальные образы власти создавались либо на основе семантики прошлого (ретроспективные), либо на основе будущего (проективные).

В данной статье рассматриваются некоторые приемы, используемые публицистами в конструировании проективных властных образов.

Проективные тексты создавали различные модели московского царства и соответствующие им идеалы правителей, которые должны были бы, по мнению авторов этих проектов, способствовать дальнейшему укреплению и расцвету русского государства.

Основные характеристики идеала правления прорисовываются в общественном мнении постепенно, опираясь на исконные архетипные черты, существующие в коллективном сознании. При этом публицист, создавая проективный образ русского православного царя, актуализирует те черты правителя, которые оказались наиболее востребованными в данный исторический период. Например, старец Филофей, по мнению многих исследователей, выразил идеи, уже вполне сформированные к тому времени в общественном сознании: «То, что писал Филофей, было не новостью для русских людей. Эти понятия и мысли носились в воздухе, они, как испарение, поднимались с созревшей русской нивы и ими была насыщена атмосфера того времени» [Кириллов, 1914, с. 30].

В анализируемый исторический период известными публичными лицами пишутся различные послания, ориентированные на уже давно сложившуюся на Руси традицию так называемых «учительных посланий». В них отражаются надежды русского общества на создание сильного независимого государства («Послание на Угру» Вассиана Рыло), обсуждаются «проспекты» иосифлянского монархического государства и представления о власти «нестяжателей», заявляется всемирное значение последнего православного царства (теория «Москва - III Рим» старца Филофея) и значение «грозы» в государстве (И.С. Пересветов), обсуждаются конкретные предложения по улучшению правления («Правительница» Ермолая-Еразма, Большая и Малая челобитные И.С. Пересветова).

Экспрессивный накал данных текстов объясняется искренним желанием русского человека создать «государство правды». Речь идет о буду-

щем, но будущем очень близком, почти реальном, которое обязательно должно наступить. С целью уменьшения «разрыва» между реальным состоянием дел в государстве и желаемым образом православного царства и его правителя авторами используются различные семантико-речевые приемы. Далее рассмотрим некоторые из этих приемов.

1. Желаемая ситуация представлена как действительная.

Яркие примеры использования такого приема находим в «Послании на Угру» Вассиана Рыло.

Во время известного исторического эпизода «стояния на Угре» русский правитель всячески оттягивал столкновение с татарами. Ростовский архиепископ, активный борец за церковное и государственное единение Руси, Вассиан Рыло убеждал Ивана III решиться на битву с татарами, так как это был его прямой долг перед Отечеством [Кудрявцев, 1951, с. 158-186].

Автор Послания строит свою аргументацию на основе создания в тексте проективного идеального образа правителя Русской земли. Образ, созданный в тексте, должен был вдохновить Ивана III защитить свою землю от врага, что в представлениях русского общества конца XV в. являлось главной обязанностью Великого князя.

Положительная оценка Ивана III, конструируемая Вассианом Рыло, в большой мере «авансируется», она «опережает» реальное положение дел. Уже пышная титулация Ивана III в начале Послания показывает, какими понятиями оперирует автор (богоизбранность, бого-установленность великокняжеской власти): «БлаговЪрному и христолюбивому, благородному и богомъ вЪнчанному, богомъ утвьржденно-му, в благочьстш вся вьселеныя въаавъшууму, наипаче же въ царЪхъ прсвЪтлЪишему и прЪславному государю великому князю Ивану Васильевичу всея Руси, богомолец твои, господине, архгёпископъ Вааанъ Ростовьскш, благословляя и челомъ бью» (ПВУ, с. 522).

Как показывают исследования, в древнерусские тексты лексема «царь» пришла из старославянского языка, где в первую очередь обозначала Бога - царя небес. Кроме того, так назывались

<С

ч

с m

о

ь

к Щ

w m н о

Рч <

о ^ о о

о я

2S

W

н S о

Рч

W

0

1

к %

о

W V S

ь

1-4

<с п

W

с

S

X

н

U

библейские правители. Что касается применения царского титула к русским князьям, то в киевский период оно имело случайный характер.

Совсем другое отношение к этому титулу наблюдается во времена московского царства. Под воздействием разных факторов постепенно складывается представление о царе как самодержавном правителе, т.е. как о правителе независимого государства [Горский, 2001, с. 134-149]. После Куликовского сражения власть ордынского царя постепенно перестает восприниматься как бесспорная и русские идеологи начинают готовить общество и власть к осознанию необходимости принятия князем титула царя.

Но до фактического принятия древнерусским правителем титула царя еще было несколько десятилетий.

Другим примером авансирующей оценки, при которой автор сознательно выдает желаемое за действительное положение дел, может послужить Послание старца Псковского Елеаза-рова монастыря Филофея Великому князю Василию: «мала нЪкаа словеса изречем о нынЪшнем православном царствии пресвЪтлЪйшаго и вы-сокостолнейшаго государя нашего, иже въ всей поднебесной единаго христианом царя и броз-додръжателя святых Божиихъ престолъ, свя-тыа вселенскиа апостолскиа церкве, иже вмЪсто римской и костянтинополской, иже есть в бого-спасном граде МосквЪ» (ПВКВ, с. 436).

Как видим, в середине 40-х гг. XVI в. автор называет русскую православную церковь единственной настоящей. Это было не совсем так, поскольку византийская церковь, несмотря на падение Константинополя, смотрела на вселенские проекты русских весьма настороженно. Как известно, церковь Московского государства получила «твердую каноническую основу, став церковью Третьего Рима с настоящим императором (царем) и официально признанным императором» [Лурье, 2010, с.139].

2. Желаемая ситуация представлена как предсказанная в авторитетных предсказаниях.

В мировоззрении древнерусских авторов семантика будущего времени тесно связана с религиозно-этическими представлениями. Че-

ловеку будущее неведомо. Будущее в православном контексте - это «будущий век», это время после Страшного Суда. Это то время, которое предсказано христианскими пророками.

Публицисты, подтверждая правильность представленного ими проекта русской власти, обращались к авторитетным пророчествам. В таких контекстах нами наблюдается появление так называемого «будущего профетическо-го», показывающего неотвратимость появления той модели власти, о которой говорит автор [Михайлова, 2013].

Будущее время в таких примерах сочетается с обязательной модальностью, тем самым создавая у читателя уверенность в исполнении предначертанного.

Использование данного приема можно наблюдать в посланиях старца Псковского Елеаза-рова монастыря Филофея и в «Большой челобитной» И.С.Пересветова.

Теория «Москва - Третий Рим», выдвинутая Филофеем, опиралась не столько на византийские модели власти, сколько на тексты Священного Писания и Священного Предания. В его концепции всемирно-историческая роль русского государства связывается с идеей «странствующего царства», эксплицируя идеал - образ Руси как «Третьего Рима» [Гольдберг, 1976, с. 111-115; Синицына, 1998].

Филофей в хорошо известном послании «О злых днях и часах», предназначенном псковскому дьяку М.Г. Мисюрю-Мунехину, уверенно заявляет: «Да вЪси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромеиское царство два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» (ПЗДЧ, с. 452).

Императив «Да вЪси» и инфинитив «не быти» передают отсутствие сомнений автора в осуществление того, что предсказано в тексте. Такие категорические оттенки в семантике будущего связаны с отсылкой к авторитетным пророческим текстам.

Авторитетные предсказания «по пророческим книгам» оттеняются отрицательным от-

ношением Филофея ко всем астрологическим предсказаниям.

Предсказания, дающие различные сценарии земной жизни в зависимости от движения небесных тел, противоречат православному мировоззрению, основывающемуся на том, что «все то состоится по невЪдомым судбам вся строящаго Бога». Автор напоминает православным читателям, что первыми соблазнились «звездами» халдеи, «от них же еллини писание приаша», а от них эти «басни» попали в еретические учения, которые «насЬяша горкыа плевелы по срЪде пшеницы в православной христианской вЪре» (ПЗДЧ, с. 444).

Вся земная жизнь, в том числе и расцвет и умирание земных царств, зависит «не от звЪздъ», но «от все дающаго Бога». Учению «малоумных человЪкъ» противопоставлено пророческое и апостольское «провидение», явленное в священных текстах.

Авторитетные свидетельства пророков и апостолов являются важной составляющей в Послании о злых днях и часах: «о них же пророкъ Давидъ глаголаше: «Рече безумен в сердци своем: нЪсть Бога. РастлЪша и омрачишася в начи-наниих своих» (ПЗДЧ, с. 444); «о сем пророкъ Исайя глаголет: «Аще послушаете мене - блага земли снЪсте, аще ли не послушаете - оружие вы поясть! - уста бо господня глаголаша сиа» (ПЗДЧ, с. 446).

Говоря о «нынЪшнем православном царствии», Филофей подчеркивает, что, согласно пророческим книгам, оно устоит, но при условии соответствия царствующего лица заповедям Божиим: «Подобает царствующему дръжати сие с великым опасением и к Богу обращением, не уповати на злато и богатство изчезновение, но уповати на все дающаго Бога» (ПЗДЧ, с. 452).

В тексте данного послания явно выражена семантическая оппозиция: «будущее, предсказанное «малоумными» людьми»» / «будущее, предсказанное пророками». Истинный правитель должен соответствовать новой русской идеологии и, соответственно, взрастить и укрепить в себе те качества, какие необходимы правителю единственного во вселенной православного царства.

В другом тексте - Послании к Великому князю Василию - Филофей также уверенно предсказывает будущее величие русского царства и русской православной церкви, используя авторитет Ветхого и Нового Заветов: «Уже твое хри-стианьское царство инЪм не останется по великому Богослову, а христианской церкви испол-нися блаженнаго Давыда глаголъ: «Се покой мой в вЪкъ вЪка, здЬ вселюся, яко изволих его» (ПВКВ, с. 440).

И.С. Пересветов в «Большой челобитной», создавая проект будущего русского царства, существующего по законам «веры и правды», также использует в тексте будущее профетическое: «Ино нынЪ на то надЬются, что пишут мудрыя философи и дохтуры о благовЪрном царЪ и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии, что он будет мудръ и введет правду во свое царство» (БЧ); «Знаменуется в мудрых книгах, пишут философы и дохтуры о благовЪрном великом царЪ русском и великом князе Иване Васильевиче всеа Русии, что будет у него во царь-стве таковая мудрость и правда неправедным судьям от его мудрости великия, от Бога приро-женныя» (БЧ).

Будущее время в данном тексте, так же как и в посланиях Филофея, сочетается с обязательной модальностью, тем самым создавая у читателя уверенность, что так и будет. Опираясь на ряд пророческих текстов, Иван Пересветов дает свой образец благого правителя с помощью императивов, семантика которых «устремлена» в будущее.

3. Экспликация позитивных прогнозируемых ситуаций.

Проективные публицистические тексты включают в себя описание позитивных ситуаций в государстве, которые могут быть в будущем. Наступление желательной ситуации возможно при условии совершения правителем действий, соответствующих идеальной модели поведения православного царя. Этим объясняется насыщенность проективных текстов высказываниями с экспликацией семантики условия.

Обращаясь к Великому князю с тремя просьбами об улучшении дел в «православном

<С £

С т

о | а Ё

о

Рч

м

т

н о

Рч

о ^

5

о ^

£ а

« с «

X

Н

и

щ м

царстве», Филофей предсказывает ему высокую духовно-нравственную позицию при условии правильного «устроения» в обществе: «Да аще добро устроиши свое царство - будеши сынъ свЪта и гражанинъ вышняго Иерусалима» (ПВКВ, с. 440).

Прогнозируемые ситуации могут касаться вполне конкретных вещей, но, с точки зрения публицистических авторов, достаточно важных для государства и его подданных. В таких контекстах может проявиться семантика результата каузируемых действий: «и сего ради нарица-емая ямская правления от града до града по написанию исправляти сим достоит. Се убо всякого мятежа в земных умалится: писарем умаление, зборы престанут, мзды неправедныя отлучатся» (П); «Есть бо что из сего и продаяти на собрание сребра, а ни един ратай не будет слезен и мучен в недостатцЬх, еже имати у них з земли хлЪб, с лесов же звЪрие и мед, с рЪк же рыбы и боброве» (П).

В следующем примере публицист уверенно прогнозирует помощь Божественного субъекта в исполнении желаемого, если государем будут совершены необходимые действия, к которым его побуждают: «Естьли хотЬлъ, взем Бога на помощь, Казанского царства добыти, ино себя не пощадити ни в чемъ, послати войско на Казань, возрастивши им сердца воиником своим царь-ским жалованьемъ и алафою, и привЪтом добрым, а иныя воиники удалыя послати на улусы казанския, да велЪти улусы жечи, а людей сЬчи и пленити, так Богъ помилует и помощь свою святую дает» (БЧ).

Логика подобных высказываний вполне понятна: картины из будущей жизни царства, в котором подданные «не слезны» и «не мучены», а их сердца радуются «царскому жалованию и привету», способствуют созданию нужного позитивного образа правителя в общественном сознании.

Для этого приема речевого воздействия является характерным выражение обусловленности описываемых ситуаций, что поддерживается втексте наличием условной либо причинно-следственной семантики.

Идеологическая мысль средневековой Руси - Московского княжества, за полвека превратившегося из небольшого государства «в одно из крупнейших европейских государств» [Зимин, 1982, с. 30], - опережая действительность, создает тексты, подготавливающие восприятие обществом нового статуса страны.

Настоятельная необходимость для составителей этих текстов ориентироваться на общественную реакцию способствовала использованию различных семантико-речевых приемов в создании проективных образов русского царя.

Список сокращений

1. БЧ - Сочинения Ивана Семеновича Пересве-това: Большая Челобитная // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV— первая половина XVI в. М.: Художественная литература. 1984.

2. МЧ - Сочинения Ивана Семеновича Пере-светова: Малая Челобитная // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV - первая половина XVI в. / сост. и общ. ред. Л.А. Дмитриева, Д.С. Лихачева. М.: Художественная литература, 1984.

3. П - Сочинения Ермолая-Еразма. Правительница // Библиотека литературы Древней Руси / ИРЛИ РАН; под ред. Д.С. Лихачева, Л.А. Дмитриева, A.A. Алексеева, Н.В. Поныр-ко. СПб.: Наука, 2000. Т. 9: Конец XIV - первая половина XVI века.

4. ПВКВ - Послание к Великому князю Василию / Послания старца Филофея. 1. Послание к Великому князю Василию // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV -первая половина XVI в. М.: Художественная литература, 1984.

5. ПВУ- Послание на Угру Вассиана Рыло // Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV в. М.: Художественная литература, 1982.

6. ПЗДЧ - Послание о злых днех и часех. Послания старца Филофея. 2. К Мисюрю Мунехи-ну // Памятники литературы Древней Руси. Конец XV— первая половина XVI в. М.: Художественная литература, 1984.

Библиографический список

1. Гольдберг А.Л. К предыстории идеи «Москва - Третий Рим» // Культурное наследие Древней Руси: (Истоки. Становление. Традиции). М.: Наука, 1976.

2. Горский A.A. «Всего еси исполнена Земля русская». Личность и менталитет русского средневековья. М.: Языки славянской культуры, 2001. 175 с.

Зимин A.A. Россия на рубеже XV-XVII столетий. М.: Мысль, 1982. 336 с. Кирилловъ И. А.Третш Римъ. Очеркъ истори-ческаго развитт идеи русскаго месаанизма М.: Товарищество типо-литографии И.М. Машистова, 1914. 105 с.

5. Кудрявцев И.М. «Послание на Угру» Вассиа-на Рыло как памятник публицистики XV в. //

3.

4.

Труды отдела древнерусской литературы. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 158-186.

6. Лурье В.М. Русское православие между Киевом и Москвой. Очерк истории русской православной традиции между XV и XX веками. М.: Три квадрата, 2010. 295 с.

7. Михайлова Т.В. «Будущее обязательное» в профетических контекстах Ивана Пересвето-ва // Вестник КГПУ им В.П. Астафьева. 2013. № 1 (23). С. 181-185.

8. Синицына Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюции русской средневековой концепции. М.: Индрик, 1998. 410 с.

9. Филюшкин А.И. Модель «царства» в русской средневековой книжности XV-XVI вв. // Герменевтика древнерусской литературы. М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. Сб. 10. С. 262-279.

<С

а

ч

с m

о |

w Б В о

m

щ

о ^ 5 U

о ^

Рч W

« с «

S

X

н и

W

м