CC BY
10УДК 349
https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/4(49)/58-64
И. Н. Железняк
ОЦЕНКА ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЙ ИНИЦИАТИВЫ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ О ВВЕДЕНИИ ПОНЯТИЯ «УГОЛОВНЫЙ ПРОСТУПОК»: ВОПРОСЫ НАКАЗУЕМОСТИ И ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
В статье рассматривается ситуация, представляющая правовую неопределенность в вопросе соответствия задач оперативно-розыскной деятельности правовой категории «уголовный проступок» по предлагаемой Верховным Судом Российской Федерации законодательной инициативе «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка». Указанная инициатива, по мнению актора, направлена на гуманизацию уголовного законодательства. Верховным Судом Российской Федерации предлагается из числа преступлений небольшой тяжести выделить деяния, за совершение которых закон не предусматривает наказание в виде лишения свободы, и признать их уголовными проступками. Приводится характеристика уголовно-правовых категорий, при этом акцентируется внимание на отсутствии соответствующих инициатив корректировки оперативно-розыскного законодательства. На основе анализа теоретических источников, мнений ученых, норм уголовного и оперативно-розыскного права, ретроспективы вопроса излагается взгляд автора на совершенствование указанных мер.
Ключевые слова: закон; законопроект; преступление; уголовный проступок; Верховный Суд Российской Федерации; задачи; основание; оперативно-розыскное мероприятие; несогласованность; субъект оперативно-розыскной деятельности; оперативно-розыскная деятельность; оперативно-розыскные мероприятия; полиция; пенитенциарная система; права субъектов оперативно-розыскной деятельности.
Для цитирования: Железняк И. Н. Оценка законодательной инициативы Верховного Суда Российской Федерации о введении понятия «уголовный проступок»: вопросы наказуемости и оперативно-розыскной деятельности // Вестник Кузбасского института. 2021. № 4 (49). С. 58-64. https://doi.org/10.53 993/2078-3914/2021/4(49)/58-64.
I. N. Zheleznyak
ASSESSMENT OF THE GENESIS OF THE LEGISLATIVE INITIATIVE
OF THE SUPREME COURT OF THE RUSSIAN FEDERATION ON THE INTRODUCTION OF THE CONCEPT OF "CRIMINAL OFFENSE"
The article deals with the situation representing legal uncertainty in the issue of compliance of the tasks of operational investigative activity with the legal category "criminal offense "" under the legislative initiative proposed by the Supreme Court of the Russian Federation "On amendments to the Criminal Code of the Russian Federation and the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation in connection with the introduction of the concept of criminal offense". This initiative, according to the actor, is aimed at the humanization of criminal legislation. The Supreme Court of the Russian Federation proposes to single out from among the crimes of minor gravity acts for which the law does not provide for punishment in the form of imprisonment, and recognize them as criminal offenses. The characteristics of criminal-legal categories are given, while attention is focused on the lack of appropriate initiatives to adjust
© Железняк И. Н., 2021 © Zheleznyak I. N., 2021
operational-investigative legislation. Based on the analysis of theoretical sources, opinions of scientists, norms of criminal and operational-investigative law, a retrospective of the issue, the author's view on the improvement of these measures is presented.
Keywords: law; draft law; crime; criminal offense; the Supreme Court of the Russian Federation; tasks; grounds; operational-search action; inconsistency; subject of operational-search activity; operational-search activity; operational-search activities; police; penal system; rights subjects of operational-search activity.
For citation: Zheleznyak I. N. Assessment of the genesis of the legislative initiative of the Supreme Court of the Russian Federation on the introduction of the concept of "criminal o f-fense". Vestnik Kuzbasskogo instituta [Bulletin of the Kuzbass Institute], 2021, no. 4 (49), p. 58-64. https://doi.org/10.53993/2078-3914/2021/4(49)/58-64.
19 декабря 2018 г. в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации на основании ст. 104 Конституции Российской Федерации внесено постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 42 от 31 октября 2017 г. «О внесении в Государственную Думу Федерального Собрания Российской Федерации проекта федерального закона "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка"» (далее — «законопроект», «проект»).
Справедливости ради стоит отметить, что при рассмотрении указанного законопроекта Правительством Российской Федерации было дано отрицательное заключение [5] о его целесообразности, но обо всем по порядку.
В пояснительной записке к исследуемому законопроекту Верховный Суд Российской Федерации отмечает, что в последние годы государство предпринимает значительные усилия, направленные на гуманизацию уголовного законодательства путем декриминализации определенных деяний, введения составов преступлений с административной преюдицией, расширения сферы применения института освобождения от уголовной ответственности.
Предвосхищая критические оценки значимости настоящего исследования в противовес важности инициативы Верховного Суда Российской Федерации, следует отметить, что нами всецело поддерживается избранный судебной властью государства курс на гуманизацию уголовного законодательства. Вместе с тем такой курс
должен быть тщательно продуман, а решение выверено.
Упомянутый нами актор констатирует, что, отталкиваясь от норм Уголовного кодекса Российской Федерации, преступления классифицируются по четырем категориям: небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкие и особо тяжкие.
Все правовые последствия преступления, такие как давность уголовного преследования, размер уголовного наказания, погашение судимости, условно-досрочное освобождение от наказания и другие, уголовный закон связывает с категорией преступления. Однако существующая категоризация преступлений, относящая к преступлениям небольшой тяжести любые деяния, максимальное наказание за которые не превышает трех лет лишения свободы, не позволяет дифференцировать уголовную ответственность в отношении тех лиц, которые впервые совершили преступления, характеризующиеся минимальной общественной опасностью и могут быть исправлены без применения уголовного наказания. Совершение любого из данных видов преступлений небольшой тяжести влечет в основном одни и те же правовые последствия (давность уголовного преследования, погашение судимости, условно-досрочное освобождение от наказания). По мнению Верховного Суда Российской Федерации, отнесение к одной и той же категории преступлений деяний, существенно различающихся по характеру общественной опасности, не вполне согласуется с общеправовым принципом справедливости и принципом индивидуализации уголовной ответственности и наказания.
Резюмируя пояснительную записку, Верховный Суд Российской Федерации
предлагает в целях дальнейшей гуманизации уголовного законодательства из числа преступлений небольшой тяжести выделить деяния, за совершение которых закон не предусматривает наказание в виде лишения свободы, и признать их уголовными проступками.
Внесение в действующее законодательство предлагаемых изменений, по мнению Верховного Суда РФ, позволит более справедливо классифицировать преступные деяния, дифференцировать уголовную ответственность за их совершение в зависимости от характера общественной опасности, предусмотреть новое основание освобождения от уголовной ответственности, упростить судебную процедуру рассмотрения уголовных дел этой категории, существенно сократить сферу применения уголовного наказания за счет назначения иных мер уголовно-правового характера, не влекущих за собой судимости и связанных с ней негативных последствий.
Для успешной реализации описанной инициативы законопроектом предлагается внести изменения в восемь существующих статей, переименовать одну главу и дополнить четырьмя новыми статьями Уголовный кодекс Российской Федерации (далее — УК РФ). Кроме того, изменению подвергнутся десять статей и одна глава Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
Существенным, по нашему мнению, является находящийся в пакете циркуляров, сопровождающих законопроект, документ, свидетельствующий об отсутствии необходимости признания утратившими силу, приостановления, изменения или принятия актов федерального законодательства в связи с принятием Федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка».
На наш взгляд, аксиоматично то, что в существующей парадигме развития российского права концепт, т. е. сама инициатива, всегда уступает место ее эффективности. Осознанная или допускаемая невнимательность является причиной, по которой ко многим хорошим начинаниям государ-
ства общество относится снисходительно, но недоверчиво. Анализируя законодательную действительность в совокупности, мы приходим к ощущению, что, видя конечную цель, интересант или коллектив не соотносят ее с существующей реальностью, а также со сложностью и хитросплетением проблематики с иными отраслями права.
Развивая этот тезис и рассуждая о сфере уголовных правоотношений, автор исследования не может в силу своих профессиональных интересов не отметить, что упомянутое соприкосновение государства и физического лица является следствием предшествующей большой работы, проводимой, как правило, незримо, в рамках оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД).
В связи с этим закономерным будет определиться с тем, чем предлагаемая в рассматриваемом законопроекте Верховным Судом РФ либерализация и гуманизация уголовного законодательства Российской Федерации вредна ОРД.
Апологеты теории ОРД отмечают, что она, как наука, привлекает к себе внимание значительного числа исследователей. Некоторые из них в своих трудах обращаются к основам ее теории, другие предпринимают попытки анализа частных аспектов. При безусловной многоплановости указанной деятельности приоритет, на наш взгляд, все же остается за оценкой качества правотворческой работы, поскольку именно она в первую очередь влияет на практику сыскной деятельности [2]. Соглашаясь с Н. С. Железняком и по существу, и по содержанию, считаем данный довод базисным в анализе неэффективности рассматриваемого законопроекта.
Так, в соответствии со ст. 2 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее — Закон, ФЗ об ОРД) одной из задач ОРД является выявление, предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, а также выявление и установление лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших.
Указанная задача представляется нам фундаментальной по отношению к остальным трем перечисленным в ст. 2 Закона, ведь именно она свидетельствует о «гене-
тическом коде» сыскной деятельности, заложенном в основу профильного закона. Борьба (в широком понимании этого слова) с преступлениями (выделено нами — И. Ж.) является «спиралью ДНК» в ФЗ об ОРД. И на данном этапе нам совершенно не ясно, как указанная задача будет коррелировать с вводимым понятием уголовного проступка.
Далее, следуя принципу правовой предопределенности и традиционности в романо-германском праве, мы должны уточнить, что в соответствии со ст. 4 Закона правовую основу ОРД составляют не только Конституция Российской Федерации и ФЗ об ОРД, но и другие федеральные законы и принятые в соответствии с ними иные нормативные правовые акты федеральных органов государственной власти.
Таким образом, ОРД, как особый институт правоохранительной деятельности в Российской Федерации, не существует в «сферическом вакууме», а является частным элементом системы, встроенным в общий сложный механизм противодействия преступной деятельности, предполагающий профилактику, предупреждение, выявление, пресечение, раскрытие, расследование преступлений и привлечение виновных лиц к установленной уголовным законом ответственности.
Исследуя фундаментальную, с нашей точки зрения, задачу выявления, предупреждения, пресечения и раскрытия преступлений, а также выявления и установления лиц, их подготавливающих, совершающих или совершивших, мы неизбежно упираемся в необходимость нормативной регламентации понятия преступления. Данная дефиниция раскрывается содержанием ст. 14 УК РФ, в соответствии с которой преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное УК РФ под угрозой наказания.
Вместе с тем, анализируя текст законопроекта, мы не можем не заметить, что статьей 1 предлагается часть вторую статьи 15 УК РФ дополнить предложением следующего содержания: «Преступление небольшой тяжести, за которое настоящим Кодексом не предусмотрено наказание в
виде лишения свободы, признается уголовным проступком».
Таким образом, в случае вступления указанной нормы проекта в силу из задач ОРД выпадает существенный объем регламентированных УК РФ преступлений, по которым ранее оперативными подразделениями органов внутренних дел, Федеральной службы исполнения наказаний, таможенных органов и др. осуществлялись оперативно-розыскные мероприятия (далее — ОРМ).
Стройная логика, ранее предусматривающая симметрию в задачах ОРД и понятии преступления, внезапно рушится введением правовой нелепости, предусматривающей, что уголовные проступки вроде бы как преступлениями и являются, но в силу характера санкции, не предусматривающей лишения свободы, именуются уголовными проступками.
В теории предмет уголовного права как отрасли права связывается в основном с преступлением. А предложения Верховного Суда Российской Федерации в рассматриваемой законотворческой инициативе в случае их практического воплощения, с одной стороны, повлекут нежелательные последствия, часть из которых представлена в официальном отзыве Правительства РФ от 24.07.2018 № 5690-П 4, с другой — породят существенную дискуссию уголовно-правового характера [6, а 255].
К сожалению, Верховным Судом РФ не учтено, что ФЗ об ОРД и исследуемый законопроект не предполагают возможности расширения задач ОРД в связи с введением понятия уголовного проступка, и в таком случае проступок останется уголовно-правовой категорией, лежащей вне правовой урегулированности в области ОРД.
Также мы можем обратиться к мнению представителей судебной ветви власти, также не учтенному в вопросе соотношения регламентации уголовного проступка и задач ОРД.
В наиболее известном в кругах исследователей ОРД определении Конституционного Суда РФ от 14.07.1998 № 86-О он, исследуя жалобу заявительницы о нарушении ее прав субъектом ОРД, применившим пп. 1 п. 2 ч. 1 ст. 7 ФЗ об ОРД в качестве основания для проведения в отношении нее
ОРМ, констатировал: «Подпунктом 1 пункта 2 части первой статьи 7 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" предусмотрено, что одним из оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий являются ставшие известными органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, сведения о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. По мнению заявительницы, данное положение позволяет проводить оперативно-розыскные мероприятия по административным и иным правонарушениям, не являющимся уголовно наказуемыми деяниями, "по какому угодно поводу и в отношении какого угодно гражданина" и потому противоречит статьям 23, 24 и 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации.
Между тем из оспариваемого положения во взаимосвязи со статьями 1, 2, 8 (часть вторая) и 10, определяющими цели, задачи, основания и условия проведения оперативно-розыскных мероприятий, в том числе связанных с ограничениями конституционных прав граждан, вытекает, что под противоправным деянием рассматриваемый Федеральный закон подразумевает лишь уголовно наказуемое деяние, т. е. преступление (см. выше пункты 3 и 4). Если в ходе проведения оперативно-розыскного мероприятия обнаруживается, что речь идет не о преступлении, а об иных видах правонарушений, то в силу статьи 2 и части четвертой статьи 10 дело оперативного учета подлежит прекращению».
Таким образом, ОРМ, являющиеся основным действенным инструментарием субъектов ОРД, выявляющих и раскрывающих преступления, не осуществимы без наличия законных оснований для их проведения, которые, в свою очередь, должны находиться в сфере решения задач (т. е. борьбы с преступлениями, а не проступками), установленных Законом.
В настоящее время в Уголовном кодексе Российской Федерации насчитывается более 80 составов преступлений, за ко-
торые не предусмотрено наказание в виде лишения свободы, а число осужденных по ним только в 2016 г. составило более 40 тыс. человек (см. пояснительную записку к законопроекту). В разрезе исследуемой нами проблематики о непроработанности законопроекта эти цифры будут не столько свидетельствовать о гуманизации уголовного законодательства, сколько будут молчаливыми свидетелями огромного массива совершенных, но не выявленных, не раскрытых преступлений, по которым интересы потерпевшей стороны, надеющейся на торжество правосудия, будут ущемлены.
Возвращаясь к оценке рассматриваемого законопроекта компетентными экспертами, необходимо напомнить, что последний получил отрицательный отзыв Правительства Российской Федерации в связи с несогласованностью законопроекта с положениями ст. 52 Конституции Российской Федерации, поскольку не учитывает интересы потерпевших, которым в результате совершения уголовного проступка причинен вред. Помимо этого в отзыве отмечено, что введение проектируемых законопроектом иных мер уголовно-правового характера повлечет дополнительную нагрузку на сотрудников уголовно-исполнительной системы.
Следующим звеном одной цепи предстал произошедший 15 октября 2020 г. закономерный отзыв инициатором рассматриваемого законопроекта из нижней палаты парламента.
Однако это не помешало Верховному Суду Российской Федерации спустя четыре месяца предпринять вторую попытку внесения в российское законодательство понятия уголовного проступка. 15 февраля 2021 г. он внес в Государственную Думу ФС РФ проект федерального закона № 1112019-7 [3] аналогичного наименования и практически идентичного содержания, с той лишь разницей, что в первой его вариации уголовный проступок признавался преступлением небольшой тяжести, за которое не предусматривалось наказание в виде лишения свободы, а во второй уголовный проступок описывался как совершенное лицом впервые преступление небольшой тяжести, за которое не предусмотрено наказание в виде лишения свободы (за рядом исключе-
ний), либо совершенное лицом впервые конкретное преступление небольшой или средней тяжести. Данный проект по-прежнему находится на рассмотрении в парламенте России.
Резюмируя изложенное, следует процитировать отдельных ученых, ранее исследовавших проблематику введения уголовного проступка в отечественное законодательство, с которыми мы совершенно солидарны.
Так, Л. В. Головко отмечает, что существующие на сегодняшний день административные правонарушения и так являются своего рода уголовными проступками.
А что по этому поводу думают представители уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, интересы которой непосредственно затрагивает рассматриваемый законопроект?
Они также придерживаются негативного мнения по поводу введения правовой категории уголовного проступка и обосновывают свою точку зрения тем, что это приведет к смешению предметов регулирования двух отраслей — уголовной и административной. Предполагается, что в итоге
административные нормы придется перенести в УК РФ, а также в очередной раз кардинально пересмотреть УК РФ и УПК РФ. В связи с этим предлагается выделить из УК РФ те преступления, которые подразумевают наименьшую общественную опасность, и перенести их в Кодекс РФ об административных правонарушениях [4].
Так что же получается, нет никакой необходимости совершенствования законодательства? Неужели институт законодательной инициативы, направленный на гуманизацию уголовного законодательства путем декриминализации определенных деяний, переоценен? Без сомнений, это не так. И пусть автор не является экспертом в области законотворчества, ему не чуждо желание доведения правового инструментария субъектов ОРД до идеала.
Что касается доктринальных поисков и предложений, то здесь не может быть никаких ограничений и преград: всякий исследователь может ратовать за любое наименование и качество упорядочения правовых норм, если у него есть достаточные теоретические аргументы и практические доказательства [1].
Литература
1. Баранов, В. М. Стратегия законотворчества современной России: понятие, технико-юридическое оформление, эффективность реализации // Юридическая техника. — 2015. — № 9. — С. 29-45.
2. Железняк, Н. С. Вопросы актуализации Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». — Красноярск: СибЮИ МВД России, 2019. — 332 с.
3. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением понятия уголовного проступка: законопроект №1112019-7 // Система обеспечения законодательной деятельности. — URL: Ийр8://8О2д.дита^оу.ги/ЬШ/1112019-7(дата обращения 25.10.2021).
4. Папоян, А. А. Правовые проблемы введения уголовного проступка в Уголовный кодекс РФ // Инновационные подходы в современной науке: материалы Международной (заочной) научно-практической конференции, Прага, Чехия, 23 декабря 2017 года / под общей редакцией А. И. Вострецова. — Прага: Научно-издательский центр «Мир науки» (ИП Вострецов Александр Ильич), 2017. — С. 376-380.
5. Письмо за подписью заместителя председателя Правительства Российской Федерации — руководителя аппарата Правительства Российской Федерации К. Чуйченко от 24.07.2018 № 5990п-П4 (документ опубликован не был).
6. Шеслер, А. В. Виды уголовно-противоправных деяний // Вестник Томского государственного университета. — 2021. — № 466. — С. 255-260.
References
1. Baranov V. M. Strategiya zakonotvorchestva sovremennoj Rossii: ponyatie, tekhniko-yuridicheskoe oformlenie, effektivnost' realizaciiх Strategy of lawmaking in modern Russia:
concept, technical and legal design, efficiency of implementation]. Yuridicheskaya tekhnika [Legal technique], 2015, no. 9, p. 29-45.
2. Zheleznyak N. S. Voprosy aktualizacii Federal'nogo zakona «Ob operativno-rozysknoj deyatel'nosti» [Issues of updating the Federal Law "On operational investigative a ctivities"]. Krasnoyarsk, Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, 2019. 332 p.
3. O vnesenii izmenenij v Ugolovnyj kodeks Rossijskoj Federacii i Ugolovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii v svyazi s vvedeniem ponyatiya ugolovnogo prostupka: za-konoproekt №1112019-7 [On amendments to the Criminal Code of the Russian Federation and the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation in connection with the introduction of the concept of criminal misconduct: Bill No. 1112019-7]. URL:https://sozd.duma.gov.ru/bill/1112019-7 (accessed 10/25/2021).
4. Papoyan A. A. Pravovye problemy vvedeniya ugolovnogo prostupka v Ugolovnyj kodeks RF [Legal problems of introducing criminal misconduct into the Criminal Code of the Russian Federation]. In: Innovative approaches in modern science. Materials of the International (correspondence) Scientific and Practical Conference, Prague, Czech Republic, December 23, 2017 / edited by A. I. Vostretsov. Prague, Czech Republic, Scientific Publishing Center "World of Science", 2017. P. 376-380.
5. Pis'mo za podpis'yu zamestitelya predsedatelya Pravitel'stva Rossijskoj Federacii — rukovoditelya apparata Pravitel'stva Rossijskoj Federacii K. CHujchenko ot 24.07.2018 No. 5990p-P4 [Letter signed by Deputy Chairman of the Government of the Russian Federation — Chief of Staff of the Government of the Russian Federation K. Chuichenko No. 5990p-P4 dated 07/24/2018].
6. Shesler A. V. Vidy ugolovno-protivopravnyh deyanij [Types of criminally illegal acts]. Vest-nik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Tomsk State University], 2021, no. 466, p. 255-260.
Сведения об авторе
Игорь Николаевич Железняк: ФГКОУ ВО «Восточно-Сибирский институт МВД Российской Федерации», доцент кафедры оперативно-розыскной деятельности и специальной техники в ОВД, кандидат юридических наук. E-mail: zheleznyakin@gmail.com
Information about the author
Igor N. Zheleznyak: East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation (Irkutsk, Russia), associate professor of the Chair of Operational-Search Activity and Special Equipment at the Department of Internal Affairs, candidate of law. E-mail: zheleznyakin@gmail.com
