CC BY
52
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Б.Г. Плющевский
ОЦЕНКА КРЕСТЬЯНСКОГО ОТХОДА
В РУССКОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ И ПУБЛИЦИСТИКЕ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ Х1Х ВЕКА
В первой половине XIX в. отхожие промыслы заняли настолько заметное место в хозяйственной жизни России, что русская общественная мысль не могла пройти мимо этой темы.
В публицистике и экономической литературе первой половины XIX в., в особенности второй четверти его, многократно освещался вопрос о крестьянском отходе, причем сам тон полемики - резкость и темпераментность высказывания - свидетельствовал о злободневности и остроте вопроса. Экономисты и публицисты крепостнического направления давали отхожим промыслам русского крестьянства в целом отрицательную оценку, хотя и не могли не согласиться, что вовсе обойтись без них уже не могут ни крестьянин, ни даже помещик-душевладелец; журналисты прогрессивного лагеря, напротив, отмечали положительную роль, крестьянского отхода. Такая расстановка акцентов естественна: было очевидно, что речь идет о явлении, оказывающем значительное воздействие на экономическое развитие деревни, подтачивающем устои существующего строя, а какой знак ставить к этому явлению - плюс или минус - зависело от общей социальной и политической позиции данного публициста или экономиста, от его отношения к крепостнической системе.
Поскольку отходничество было теснейшим образом связано с формированием рабочих кадров русской промышленности, относительно быстрое развитие которой во второй четверти Х1Х в. вообще стало бы невозможным без привлечения на мануфактуру и фабрику десятков тысяч крестьян-отходников, оценка роли отхожих промыслов зависела от отношения к самому факту промышленного развития страны.
Не только представители наиболее реакционного крыла, но и почти все публицисты и экономисты помещичьего лагеря даже независимо от своей окончательной оценки крестьянского отхода предъявляли ему чрезвычайно однообразные обвинения. Одни и те же мысли, а зачастую даже и формулировки, повторяются с таким постоянством, что начинают казаться многократно повторенными копиями с одного оригинала. Отход разрушает патриархальные добродетели крестьян: смирение, послушание, преданность по отношению к барину и поставленному от барина начальству. Всегда подчеркивается угроза религиозному чувству, которое несет с собой отвлечение крестьянина от родных мест и блуждание на чужбине в поисках заработка. Этот стереотип иногда дополнялся ламентациями на тему о всевозможных пороках: пьянстве, разврате, которыми заражает отходничество крестьянина.
И все-таки экономическая выгодность крестьянского отхода для помещика, сознание того, что без отходничества не обойтись, заставляла даже
убежденных крепостников идти на компромисс со своими принципами. Реакционная публицистика первой половины XIX в. дает ряд примеров, подтверждающих сказанное.
Еще в начале века обстоятельные высказывания об отходе и практические советы помещикам-практикам в этой связи дал М. Швитков, автор работы на тему, заданную Вольным экономических обществом, удостоенной премии в 1810 г.1 М. Швитков, по-видимому, первый сформулировал мысли, впоследствии характерные для многих дворянских публицистов. Сопоставляя барщинную и оброчную системы хозяйства, он все свои симпатии отдает барщине. Сельскую работу крестьянина М. Швитков, по его словам, всегда предпочитает городской работе, потому что городская работа «привилегированная, чрезвычайная» (М. Швитков, однако, хочет сказать случайная, недостаточно надежная. - Б.П .), тогда как сельская работа всегда у крестьянина под руками. Кроме того, находясь вдалеке за пределами помещичьего надзора, крестьянин легко может утаить действительный размер своего заработка и, как говорит М. Швитков, работать только для самого себя, а «не для помещика и общества»2. М. Швитков не обходится и без сетований на «нравственную порчу» крестьян, сопряженную с отходом, хотя надо сказать, что этот сюжет у него по сравнению с дворянскими публицистами, писавшими позднее, например И. Вилькинсом, дан без особого нажима, как бы мимоходом.
Однако - характерное знамение времени - М. Швитков признает необходимость как для помещика, так и для крестьянина иметь денежный доход. Проникновение товарно-денежных отношений во все поры хозяйственного организма страны при всей симпатии нашего автора к патриархальной старине не позволяет ему занять другую позицию. Поскольку помещику нужны деньги, без оброка во многих случаях не обойтись, но отхожий промысел являлся лишь дополнением к сельскому хозяйству и то лишь в крайнем случае. «Пристойно ли и сходственно ли с гражданским всего народа состоянием, не скажу по большей части, но весь век свой жить крестьянину в городе и одним только городским промыслом наживать себе многие тысячи денежной суммы... оставляя впусте пашню... О коль вредно каждому быть не в своем кругу!..»3, - декларирует М. Швитков.
Однако с этими и подобными им высказываниями соседствуют признания совершенно другого рода: не пускать крестьян в город - все равно, что не давать хода текущей воде, которая так или иначе найдет себе дорогу. Отход неизбежен, но вотчинник должен его контролировать и регулировать. Безусловно, следует отпускать зажиточных, «благонадежных» крестьян, выплачивающих оброк, во много раз превышающий выгоду от использования их на барщинной работе. Возмущают М. Швиткова отходники, которым не сразу удается подыскать сколько-нибудь выгодное занятие, перебивающиеся случайными заработками вроде мелочной торговли вразнос и т.п. Их он называет «тунеядцами»4. Всего лучше, по его мнению, если оказывается хотя какая-нибудь возможность предоставить крестьянам заработок в пределах вотчины5.
Невыгодность основанного на крепостном труде помещичьего пред-
принимательства в начале века ощущалась еще не так остро, как впоследствии, но уже давала о себе знать.
В целом отношение М. Швиткова к отхожим промыслам отображает и враждебность дворянина-крепостника к явлению, подрывающему экономическую основу господства его класса, и понимание того, что полностью игнорировать это явление нельзя, а можно лишь попытаться его ограничить и взять под контроль.
Спустя 20 с лишком лет в обстановке еще более обострившегося кризиса крепостнической системы на отходничество обрушил пафос своего негодования другой дворянский экономист и публицист - И. Вилькинс6. Поскольку взгляды И. Вилькинса являются своего рода «символом веры» целого направления дворянской экономической мысли 1830 - 1840-х гг., им следует уделить внимание.
При чтении сочинений И. Вилькинса поражает сочетание широкой осведомленности автора во всех вопросах, относящихся к помещичьему и крестьянскому хозяйству 1830 - 1840-х гг., точности и меткости отдельных наблюдений и оценок с крайней наивностью и утопичностью рецептов, посредством которых он собирается «вылечить» русскую деревню. Утопизм И. Вилькинса насквозь реакционный. Недугами, которые следует лечить, он считает прогрессивные явления, подтачивающие устои крепостничества. И в ряду этих «недугов» на первом месте у нашего автора стоит отвлечение крестьян от той деятельности, к которой они предназначены и которая, по его мнению, более всего полезна государству, - земледелия. Если еще можно, в крайнем случае, допустить сочетание земледелия с местными внеземледель-ческими промыслами, уживающимися с обработкой земли, то крестьянский отход, отвлекающий крестьянина на сторону надолго, а иногда и полностью, для И. Вилькинса - абсолютное зло. И. Вилькинс с возмущением говорит о тех помещиках, которые удовлетворены высоким оброком, получаемым с крестьян-отходников, и не думают об «упадающем земледелии» и ущербе крестьянской нравственности - пагубных следствиях отхода.
И. Вилькинс - убежденный противник включения основной массы помещичьего крестьянства в товарно-денежные отношения. Чем меньше крестьянин будет нуждаться в деньгах, тем в лучшем положении будет у него хлебопашество. На основании своих наблюдений, относящихся к нечерноземным губерниям, расположенным к северу от Москвы, он утверждает, что многосемейные крестьянские хозяйства, как правило, находятся в благополучном положении. Из малосемейных 1/3 хозяйств, хотя и не все «благополучные», но остаются прочно связанными с землей, а 2/3 их - «в расстроенном состоянии» и держатся преимущественно внеземледельческими промыслами, главным образом отхожими. Впрочем, сам И. Вилькинс признает, что эта пропорция дана им «на глазок». «Малосемейный или одинокий крестьянин, - утверждает Вилькинс, - при нынешних урожаях» не получает достаточно хлеба, чтобы прокормить себя, семью, уплатить подати и владельческие повинности. «Стало быть, у кого сын-подросток помогает отцу на паш-
не, тот сыт и доволен; а у кого сын-подросток в Москве «на шиле сидит» или «по Волге на лошадей свищет», тот должен голодать из поколения в поколение. Факты говорят нам положительно: точно так!»7. Таков безапелляционный приговор, произнесенный И. Вилькинсом крестьянскому отходу.
Панацею от всех бед И. Вилькинс видит в принудительном, осуществляемом помещичьей властью сведении крестьянских хозяйств в укрупненные хозяйства, так называемые «осьмаки». Крестьяне должны безоговорочно подчиняться «хозяину» осьмака, назначенному помещиком, причем весь заработок каждого члена «осьмачного хозяйства» поступал бы в полное распоряжение «хозяина», сместить которого мог только помещик. Никакой инициативы за работником «осьмачного хозяйства» И. Вилькинс не предусматривал. Отлучка из дома зависела бы от произвола не только помещика, но и хозяина «осьмака», и, следовательно, крестьянский отход в рамках этой ортодоксально-крепостнической утопии сводился бы к минимуму. Впрочем, богатых хозяев И. Вилькинс исключал из принудительного включения в «осьмачные» хозяйства, предоставляя им хозяйственную инициативу в пределах, совместимых с интересами помещика.
И. Вилькинс оказывается позади М. Швиткова во многих своих суждениях, относящихся к тому, какое направление крестьянского хозяйства следует считать оптимальным. Если Швитков признавал необходимость предоставить крестьянам внеземледельческие заработки и лишь отдавал предпочтение местным промыслам перед отхожими, то для И. Вилькинса чем меньше земледелец нуждался в деньгах и заинтересован в них, тем лучше. Связь крестьянина с рынком - зло, от которого страдает земледелие. Бросающееся в глаза хозяйственное благополучие промыслового, втянутого в отход крестьянства, по Вилькинсу, - явление непрочное, да по существу своему заслуживающее осуждение. Некоторые крестьяне живут «в несвойственной им роскоши», а земледелие приходит в упадок, цены на сельскохозяйственные продукты растут и государство в целом терпит ущерб. Интересно, что И. Виль-кинса возмущает проникновение в быт крестьян, отведавших городской жизни, таких «противопоказанных» им привычек, как ношение одежды городского покроя и даже употребление чая. К патриархальному дедовскому пороку - пьянству - И. Вилькинс гораздо снисходительнее, чем к чаепитиям в крестьянском быту.
Красноречивый и эрудированный, И. Вилькинс был, пожалуй, наиболее яркой фигурой среди реакционных публицистов, ополчившихся на отхожие промыслы. Но в единомышленниках у него не было недостатка. Среди них найдем и пользовавшихся официальным признанием ученых-статистиков и экономистов, в первую очередь Л.В. Тенгеборского8, и авторов отдельных журнальных статей на экономические темы. В качестве примера можно привести статью Гелига «Оброк и барщина», опубликованную в 1845 г.9 в «Земледельческой газете», содержащую все обычные аргументы экономического и морализующего свойства, направленные против отходничества его противниками. Такую же позицию занял и Т. Степанов, автор специального сочинения,
посвященного доказательству преимущества «земледельческой промышленности» перед всеми прочими занятиями крестьян10. Выступали против отхожих промыслов и некоторые периферийные издания, специализировавшиеся на вопросах сельского хозяйства. Выпуски «Записок Юрьевского общества сельского хозяйства» многократно по разным поводам и в разной связи осуждали отвлечение деревенского населения на фабрики и вообще в отход.
Если М. Швитков и И. Вилькинс авторитетно представляли реакционную дворянскую публицистику, то устами Л.В. Тенгеборского по интересующему нас вопросу высказалась апробированная «свыше» официальная университетская наука. Л.В. Тенгеборский, работы которого несли на себе штамп правительственного одобрения и благонадежности, в своем исследовании «О производительных силах России» неодобрительно отзывается об отходе, связывая его распространение со склонностью русского крестьянина к бродяжнической жизни. Однако ограничиться столь наивным объяснением не смог даже и этот реакционный экономист. Характерно следующее его признание: «Не можем не согласиться, что независимо от врожденной наклонности к такой жизни у наших крестьян, она сделалась чистой необходимостью. Есть губернии, в которых крестьяне не были бы в состоянии уплачивать своих податей, если бы не ходили на заработки на сторону»11. Ценное, хотя и вынужденное признание убежденного крепостника-реакционера! Л.В. Тенге-борский даже преувеличивает размах отходничества и его роль в жизни русской деревни, говоря о «полубродяжнической жизни целого класса народа»12. Однако широкое развитие отхожих промыслов представляется Л.В. Тенге-борскому экономически неоправданным и невыгодным. По мере возможности их следует ограничить и заменить занятиями, дающими крестьянину заработок в родных местах.
Несколько неожиданной оказывается оценка отхожих промыслов русской деревни, которую мы встречаем на страницах славянофильских изда-ний13. Казалось бы, ревнители патриархальных добродетелей русского народа, в первую очередь крестьянства, составлявшего его основную массу, должны были присоединиться к хору голосов, провозгласивших «анафему» отходничеству. Однако этого не было. Позиция славянофилов в интересующем нас вопросе оказалась более сложной. В 1845 г. в «Москвитянине» - ведущем органе славянофильского направления - была опубликована пространная статья «О мануфактурной промышленности в России», выражавшая точку зрения редакции журнала по вопросам, относящимся к экономическому развитию страны. Анонимный автор - весьма вероятно, что им был И. Беляев - энергично ратовал за то, что «народ должен оставаться в сельском бы-ту»14 «Исконные свойства русского народа и предначертанные промыслом особенности его истории» должны, по мнению автора, спасти Россию от страшного бедствия - возникновения пролетариата, болезни, которой уже заражена Западная Европа. Русский крестьянин хотя и живет в бедности, но зато обеспечен необходимым и более уверен в завтрашнем дне, чем английский или французский фабричный рабочий. Разумеется, не забыта и аргумен-
тация, так сказать, «высокого» мировоззренческого порядка: фабричный рабочий привык ожидать всего лишь от «машины», тогда как патриархальный сельский труженик возлагает надежды на Бога. Этими соображениями, казалось бы, предрешена отрицательная оценка отходничества. Однако непосредственно такой вывод автором статьи не формулируется. Наоборот, как в названной статье, так и в некоторых других статьях и заметках на экономические темы, помещавшихся в «Москвитянине» в 1840-х гг., отхожие промыслы объявляются типично русским явлением, заслуживающим одобрения и поощрения15 если не сами по себе, то хотя бы потому, что позволяют предотвратить худшее зло. В заслугу отходничеству ставится то, что оно обеспечивает фабричное производство рабочей силой, не порывая исторически сложившуюся сущность русского общественного быта - связь отходника с землей. Отходник все же остается крестьянином, хотя он и подвержен «развращающим» влияниям города, но с этими влияниями можно успешно бороться. К тому же отходники проникнуты «артельным духом», продолжающим традиции крестьянской общины, и остаются, в конечном счете, под контролем своего деревенского «мира» и помещика.
Следует иметь в виду, что славянофилы не были безусловными противниками промышленного развития России. Они в некоторой степени учитывали необратимость экономических процессов, происходивших в стране, и готовы были примириться с ними при условии сохранения помещичьим классом своих основных социальных позиций. Новое должно было проникать в русскую жизнь, сохраняя связь со старым, подчиняясь ему. Эти особенности классовой позиции славянофилов и определили их отношение к крестьянскому отходу.
Однако отходничество имело и своих убежденных защитников в лице публицистов и экономистов, взгляды которых были в той или иной мере отмечены влиянием буржуазной идеологии. В ряду их на одно из первых мест следует поставить Н.А. Полевого - одаренного и влиятельного публициста, занимавшегося также историческими исследованиями. Н.А. Полевой в лучший период своей публицистической деятельности был выразителем настроений и взглядов определенного слоя русской буржуазии, именно той ее части, которая приобщилась уже к западноевропейской культуре, осознало свое значение в хозяйственной жизни страны и добивалась большего внимания к себе со стороны царизма, не помышляя однако не только о революционной борьбе с ним, но даже и о сколько-нибудь открытой оппозиционности. Такую линию Н.А. Полевой проводил на страницах «Московского телеграфа» - журнала, издававшегося и редактировавшегося им с 1825 по 1834 гг. Купец по происхождению, владелец промышленного предприятия (ему принадлежал водочный завод), член Московского мануфактурного совета, Н.А. Полевой близко принимал к сердцу заботы и нужды своего класса. В «Московском телеграфе» нередко помещались статьи и заметки по экономическим вопросам. Так, например, в 1830 г. в № 9, 10 появились статьи, написанные самим Н.А. Полевым, хотя и оформленные как «письма» читателей, посвя-
щенные первой выставке российских промышленных изделий, проведенной в 1829 г.16 В этих статьях и некоторых других заметках, опубликованных в журнале, Н.А. Полевой доказывает необходимость для России стать не только земледельческим, но и промышленным государством, причем подчеркивает заслугу как купцов-предпринимателей, так и «наших мастеровых из крестьян», то есть отходников. Отмечая их смышленость, сноровку в деле, за которое они берутся, Н.А. Полевой говорит о большей зажиточности крестьян тех губерний, где развиты отхожие промыслы. При наличии известного внешнего сходства высказываний Н.А. Полевого с похвалами, которые воздали отходничеству славянофилы, направленность их оценок совершенно иная. Он ни слова не говорит о заслугах отхожих промыслов как средства предотвратить возникновение оторванного от земли «класса промышленных рабочих», охрана и утверждение патриархальности русской деревни ни в малейшей степени не интересуют Н.А. Полевого.
Безусловно положительную оценку отходничеству дал видный экономист, экстраординарный профессор Петербургского университета В. Поро-шин17. В противовес утверждению сторонников исключительно аграрного развития России он высказывался за гармоничное развитие обеих отраслей русской экономики - земледелия и промышленности. В. Порошин иронизирует над мнением, что России не нужны города и что вовлечение сельского населения в круг городских занятий, бытовых навыков и потребностей нежелательно. В этой связи он вступает в полемику с «Москвитянином», идеализировавшим патриархальность деревенского быта земледельцев, противопоставлявшим промысловые села городам, провозглашавшим преимущества местных крестьянских промыслов по сравнению с отхожими. Вспомним, что отходничество для славянофилов было хотя и меньшим, но все-таки «злом», меньшим - по сравнению с «язвой пролетариатства». В. Порошиным приведены статистические сведения о численности крестьянского населения, стекавшегося в обе столицы. Эти цифровые показатели в контексте статьи служат доказательством закономерности крестьянского отхода и неустранимости его.
Об отхожих промыслах высказывался известный экономист, статистик и журналист И. Вернадский. Он состоял чиновником по ведомству Министерства внутренних дел и по поручению Министерства проводил статистические обследования, касавшиеся разных сторон хозяйственной жизни страны. Одно из таких обследований, давшее интересный и богатый материал, было посвящено в 1858 г. судовому промыслу на Волге. И. Вернадский по своим воззрениям типичный буржуазный либерал, что сказалось и на оценке отходничества, которую встречаем у него. В конце 1850-х гг. в качестве редактора журнала «Экономический указатель» он полемизировал с Н.Г. Чернышевским, выступая противником общинного крестьянского землевладе-ния18. Одним из аргументов И. Вернадского был тот, что общинные порядки сковывают инициативу общинников, мешают им свободно в любое время избирать наиболее выгодную сферу хозяйственной деятельности. Очевидно, что И. Вернадский имел в виду отходничество. В названной дискуссии либе-
рально-буржуазные взгляды И. Вернадского противостояли не позиции крепостников, а взглядам вождя революционно-демократического лагеря, который, однако, в силу цензурных условий не мог высказать их полно и открыто. Разумеется, Н.Г. Чернышевский, выступая за общинное землевладение, не идеализировал конкретные формы общинных порядков, существовавших в русской деревне перед ликвидацией крепостничества, и сама крестьянская община представляла в его глазах ценность лишь как условие, облегчавшее, по его мнению, переход к новому социальному строю. Впрочем, И. Вернадскому можно было бы возразить и то, что хозяйственная инициатива крестьянина, в частности крестьянский отход в предреформенные десятилетия, сковывалась не столько общинными порядками, сколько властью крепостника. В очерке «Исследования о бурлаках» И. Вернадский, изучая один из самых тяжелых и изнурительных отхожих промыслов русского крестьянства, рисует положение судорабочих в общем как удовлетворительное19. Он допускает, что в будущем этот промысел должен сократиться или даже вовсе исчезнуть под влиянием технических усовершенствований в судоходстве, но крестьяне в этом случае переключатся на другие промыслы. Полностью отсутствуют у И. Вернадского традиционные сетования на упадок крестьянской нравственности, на вредное влияние отхода на земледелие.
Большой интерес к отходничеству проявил видный русский статистик первой половины XIX в. К. Артемьев. Он внес значительный практический вклад в изучение отхожих промыслов в одном из районов наибольшего их распространения - в Ярославской губернии. В 1852 г. он возглавил специальную экспедицию, направленную в эту губернию Министерством финансов для изучения отхожих промыслов. Богатый материал, отложившийся в результате работы экспедиции, является весьма ценным источником для изучения отходничества убедительно свидетельствует о решающей роли отхода для крестьянского хозяйства и для хозяйственной жизни губернии в целом. К. Артемьевым была написана работа, сделавшая доступными для широкой публики основные выводы, вытекавшие из собранных экспедицией данных20. Само проведение мероприятий, подобных экспедиции Министерства финансов, в Ярославской губернии в 1852 г. или специальной командировке И.В. Вернадского для изучения бурлачества на Волге в 1858 г. свидетельствовало, что отходничество все в большей степени привлекало внимание не только публицистов и университетской науки, но и официальных инстанций, занимавшихся экономическими обследованиями.
К той же категории исследований, не декларировавших положительной оценки крестьянского отхода, но на конкретном фактическом материале показывавших неизбежность обращения крестьян к внеземледельческим, в первую очередь отхожим промыслам, следует отнести статью М. Протопопова, в значительной мере посвященную отходу в Московской губернии21, статью Н. Дубенского, оперировавшего материалом, относившимся к Владимирской губернии22, статью Я. Соловьева, в которой объектом изучения стало крестьянское хозяйство Смоленской губернии23. Несомненно, работы этого типа,
несмотря на их описательный, фактографический характер, заняли определенное место в дискуссии по вопросу о роли и значении крестьянского отхода. Авторы этих статей, избегая обобщающих выводов и формулировок, по существу, подводили читателя к выводу о выдающейся и притом положительной роли отходничества, о необратимости процессов, выявившихся в хозяйственной жизни русской деревни. Оценка отхожих промыслов русского крестьянства была одной из наиболее острых и актуальных тем, волновавших русскую общественную мысль первой половины XIX в., когда она соприкасалась с социально-экономической проблематикой. Классовая позиция отдельных направлений и авторов при обращении к названной теме выступала особенно отчетливо и наглядно.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Швитков М. О двух главных способах к лучшему деревнями управлению. Труды ВЭО. СПб., 1810. Т. 12.
2 Швитков М. Указ. соч. С. 138.
3 Там же. С. 141.
4 Там же. С. 144.
5 Там же. С. 149.
6 Вилькинс И. Мысли и наблюдения о положении земледельческой промышленности преимущественно северных от Москвы губерний. М., 1843.
7 Там же. С. 166.
8 Тенгеборский Л.В. О производительных силах России. М., 1855.
9 Гелиг В. // Земледельческая газета. 1845. № 56. С. 441 - 443.
10 Степанов Т. Какою промышленностью выгоднее для народа заниматься. СПб.,
1834.
11 Тенгеборский Л.В. О производительных силах России. М., 1857. С. 27. Не исключена, впрочем, возможность, что примечание, в котором содержится приведенное высказывание, принадлежит И. В. Вернадскому, редактировавшему книгу Л. В. Тенге-борского.
12 Тенгеборский Л.В. Указ. соч. Примечание. С. 103.
13 Больше всего высказываний на эту тему в журнале “Москвитянин”.
14 Москвитянин. 1845. Т.1. Отд. 3. С. 63, 64.
15 См., напр.: Веретенников П. О фабричных мастеровых и их отношениях к фабрикантам // Москвитянин. 1841. Ч. 5. С. 213, 214.
16 Письмо к А.П. О-му. О первой публичной выставке российских мануфактурных произведений, бывшей в СПб. в 1829 г. // Московский телеграф. 1830. Ч. 33, № 9. С. 37 - 53. Второе письмо московского фабриканта к И.Ф. Похвисневу: Московский телеграф. 1830. Ч. 33. № 10. С. 10 - 58.
17 Порошин В. О земледелии в политико-экономическом отношении // ЖМНП. 1846. Ч. 50. 4 - 6. С. 157, 158
18 Н.Г. Чернышевский излагает свои взгляды в статьях: О формах поземельного владения // Современник. 1857. №№ 9, 11 и Критика философских предубеждений против общинного владения // Современник, 1858. №12. В последней статье в качестве оппонента прямо указан И.В. Вернадский. Позиция И.В. Вернадского отражена в его обзорах и заметках, помещенных в «Экономическом указателе» в 1857 г. (декабрь) и 1858 г. (март, июнь).
19 Вернадский И. Исследование о бурлаках // ЖМНП. 1857. Кн. 4 (апрель).
20 Артемьев К. О составе и движении населения Нижегородской и Ярославской губерний. СПб., 1861.
21 Протопопов М. О промыслах государственных крестьян Московской губернии // ЖМГИ. 1842. Кн.2.
22 Дубенский Н. О промыслах Владимирской губернии // ЖМВД. 1852. Ч. 32. Отд. 3.
23 Соловьев Я. Сельскохозяйственная статистика Смоленской губернии. М., 1855.
К печати статья подготовлена Д.В. Култашевой
