Отношения между ес и Россией: трудное партнерство Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Х. Тиммерманн

Отношения между ЕС и Россией:

Трудное партнерство 1

■ . Введение

Отношения между Россией и ЕС за последние годы заметно осложнились или даже, как считают некоторые, оказались в кризисе. Принятая в ноябре 1990 г. Парижская хартия для новой Европы, в которой страны -участницы СБСЕ заявили о намерении открыть новую эру демократии, мира, свободы, почти забыта. Причиной возникших проблем служат как объективные обстоятельства, так и различия во взаимном восприятии партнеров. При этом следует упомянуть польское вето на возобновление переговоров по новому варианту соглашения между ЕС и Россией, закрытие Москвой литовской ветки трубопровода «Дружба», споры вокруг дела об убийстве Литвиненко в Лондоне и закрытие отделений Британского совета в России. Трудности обусловлены тем, что обе стороны пребывают в фазе становления и определения своих новых позиций в рамках «Большой Европы». Все это осложняет формирование устойчивого партнерства, которое хотя и представляет собой нечто меньшее, чем интеграция, но стремится к большему, чем простое сотрудничество.

В начале 1990-х годов все это воспринималось совсем иначе: после распада Советского Союза отношения ЕС и России развивались под знаком представлений о партнерстве по максимуму. В ЕС исходили из того, что Россия после фазы успешных сис-

темных преобразований и быстрых структурных изменений присоединится к семье либерально-демократических государств и их системе ценностей и станет «как мы». Радикальные реформы политической системы и экономического порядка заложат прочный фундамент для тесной взаимозависимости вплоть до единой системы ценностей. Соответствующие положения вступившего в силу в 1997 г. Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС), а также связанное с членством в ОБСЕ и Совете Европы признание Россией общеевропейских ценностей и демократических принципов, казалось, оправдывали такие ожидания1.

Москва, со своей стороны, надеялась, что ЕС будет конструктивно идти навстречу России, оказывать ей солидную материальную поддержку, включит ее в общеевропейский порядок мира и безопасности и будет совместно с ней проживать в «общем европейском доме». Характер партнерства должен определяться общностью ценностей, в которой прежние идеологические разногласия больше не играют роли. В этом контексте ЕС будет обращаться с Россией как с равноправной великой державой и полноценным партнером по мировому сообществу, и в конечном счете Россия войдет в ЕС как полноправный член. С обеих сторон дополняющие друг друга представления и взаимные ожидания были столь высоки еще и потому, что отношения России с ЕС и входящими в него государствами - в отличие от, например, отношений в рамках Североатлантического союза с США - имели много измерений (политика, экономика, внутренняя безопасность, международные отношения, культура), охватывали все уровни (местный, региональный, национальный, международный) и были ориентированы на длительную перспективу. Однако и сейчас обеими сторонами (и ЕС, и Россией) недостаточно учитываются объективные трудности и неизбежные сложности при решении проблем посткоммунистической трансформации и всеобъемлющих изменений в России периода Б. Ельцина. В Европе эти процессы, несмотря на жестокую первую чеченскую войну, оцениваются слишком позитивно по сравнению с эрой В. Путина. В России они, напротив, воспринимаются почти целиком негативно, притом что члены правящей

1 Текст Соглашения см.: кНр,.//шшш.еигора.ги.Ш/сотт/ех1егпа1_ге1аИопБ/гиББ1а/ рса_1е%а1/тйех. НЬт/

сегодня элиты, включая президента, в свое время были лояльными соратниками Б. Ельцина, а придя к власти, они оказались в несравненно более благоприятных условиях в результате стремительного роста цен на энергоносители на мировом рынке. Различие в оценках эпохи Б. Ельцина естественно приводит к неодинаковой расстановке акцентов в оценке системы Путина.

Сегодня развитие тесных отношений с ЕС логично с российской точки зрения постольку, поскольку Европа - тот регион мира, с которым Россия теснее всего связана исторически, политически, экономически и в области культуры. Общая граница с ЕС, которая после его расширения достигла протяженности более 2000 км, -самая стабильная граница России. Три четверти населения РФ проживает в ее европейской части; ведущие политики России постоянно подчеркивают европейский характер своей страны и ее историческую и культурную связь с Европой - об этом говорил, например, заместитель председателя правительства РФ Сергей Иванов в своем выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2008 г. Не в последнюю очередь безвизовый режим между Россией и ЕС является одной из приоритетных целей для россиян. Наконец, с точки зрения России, существует ряд актуальных причин, которые говорят в пользу близких отношений с ЕС и углубления многосторонних связей. Следует учитывать следующие факторы: Евросоюз - важнейший партнер РФ в области торговли, экспорта энергоносителей и инвестиций в экономику; участие России в развитии трансъевропейских сетей - трубопроводов, автомобильных и железных дорог, систем телекоммуникации; углубление сотрудничества в области безопасности и обороны; укрепление евро и его значения для российско-европейской экономической и финансовой деятельности; усиление роли ЕС в основанном на взаимном согласии формировании «Большой Европы», особенно под знаком расширения ЕС на восток и активизации его отношений с «новыми соседями» - Украиной, Молдавией, Белоруссией и закавказскими государствами. В своей исторической речи перед германским Бундестагом в сентябре 2001 г. В. Путин подчеркнул, что Россия является европейской страной, и предложил объединить ресурсы и потенциалы России и Европы. Это впечатляющее и часто цитируемое предложение по сей день оказывает

сильное влияние на восприятие России в Германии и на политику Берлина в отношении Москвы.

В настоящее время заинтересованность ЕС в тесных отношениях с Россией также очевидна. Для него великая европейская держава - Россия - необходимый партнер. Достаточно упомянуть ее обширную территорию, географическую близость, энергоресурсы, относительно открытые рынки и не в последнюю очередь также по-прежнему имеющийся в наличии военный потенциал. В качестве демократически ориентированного, готового к сотрудничеству и определяющего себя как часть Европы партнера Россия способна, с точки зрения ЕС, внести значительный вклад в стабильность и благосостояние континента. А ведь она могла бы как великая держава, вытесненная на периферию, экспортировать нестабильность через Восточную на Западную Европу. Кроме того, без России невозможна выдача мандата ООН на миротворческие операции и урегулирование кризисов. Это касается таких ключевых проблем, как борьба с терроризмом, продолжение процесса разоружения и контроля над вооружениями, особенно в связи с Договором об обычных вооруженных силах в Европе, недопущение распространения оружия массового уничтожения, борьба с организованной преступностью, а также охрана природы и атмосферы Земли. Обе стороны - ЕС и Россия - при всех различиях в своих разнообразных интересах и представлениях едины в одном: они нуждаются друг в друге и должны вести себя соответственно.

2. Проблемы взаимодействия

Несмотря на множество общих интересов и плодотворных взаимосвязей, партнерство ЕС и России оказалось в кризисе. Правда, в ряде областей достигнуто согласие: речь идет об интенсификации диалога в сфере энергетики, согласии ЕС на вступление России в ВТО, ратификации Москвой Киотского протокола, положительном решении вопроса о калининградском транзите, о присоединении новых членов ЕС к Соглашению о партнерстве и сотрудничестве.

В то же время изначально связывавшиеся с Соглашением ожидания осуществились лишь частично и неоднократно оборачивались разочарованием и ослаблением доверия между партне-

рами. К этому в особенности привели следующие, лишь тезисно перечисляемые здесь моменты.

1. Оба партнера - Россия и ЕС - находятся в поисках своей идентичности. Россия, как основная часть СССР, пережила распад империи и утрату статуса сверхдержавы; расширение ЕС и особенно НАТО на восток породило у Москвы принципиальное недоверие к Западу. Между тем в период правления В. Путина в системе международных отношений имели место фундаментальные и далеко еще не завершившиеся сдвиги в соотношении сил, вследствие которых Россия вышла из периода ослабления 1990-х годов, когда ее внешняя политика сводилась лишь к реагированию, и поднялась на уровень самостоятельной, дееспособной и уверенной в себе великой державы2. Россия - в отличие от ельцинского периода - не только свободна от внешнего долга и связанной с ним зависимости, но быстро превращается в активное действующее лицо на международных инвестиционных и финансовых рынках. Свое влияние в Европе Россия реализует прежде всего через энергетический потенциал и сохранившиеся позиции на пространстве СНГ, по-прежнему воспринимаемом ею как свое «особое пространство» («domaine réservé»).

Вопреки довольно распространенному в России мнению государства ЕС в большинстве своем (в противоположность значительной части новых центрально- и восточноевропейских членов, а также США) ни в коей мере не заинтересованы в слабой России. Если в Москве считают, что Запад хочет ослабления России, заявил министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, то это ошибочное мнение, свидетельствующее о рецидиве мышления времен холодной войны: «Европе нужна дееспособная Россия, чтобы мы могли справиться с общими задачами в глобальном ми-ре»3. Во всяком случае, это такая Россия, которая для Европы предсказуема и стремится к прагматичному согласованию интересов.

2 Подробнее см.: Лавров С. Внешняя политика России: Новый этап // Эксперт. -М, 2007. - № 47, 17 дек.

3 Steinmeier F.-W.Russland, Europa und die Welt - Perspektiven der Zusammenarbeit in globalen Sicherheitsfragen: Rede auf der 42. Münchener Konferenz zur Sicherheitspolitik vom 5.2.2006. - Mode of access: www.auswaertiges-amt.de. См. также его выступление на Мюнхенской конференции по безопасности 9.2.2008. Die Welt in Unordnung - veränderte Machtverhältnisse, fehlende Strategien. - Mode of access: www.securityconference.de/

Здесь в европейском восприятии факторов неопределенности остается постоянно обсуждаемый вопрос: обеспечит ли решение проблемы преемственности власти в форме тандема Медведев-Путин длительную стабильность или же выльется в дестабилизирующую, в том числе и внешнеполитическую, борьбу между различными властными структурами и группами интересов? Этот вопрос возникает не в последнюю очередь в результате понимания, что в контексте российской истории и политики харизматическая личность играет более важную роль, чем устоявшиеся и авторитетные институты власти.

ЕС после первоначальной фазы сдержанности и последовавшего расширения поставил перед собой задачу развития тесных связей со своими «новыми соседями», включая страны бывшей внешней и даже внутренней советской империи. Однако речь не идет о том, чтобы «перетянуть» на свою сторону страны «промежуточной» зоны и тем самым разрушить их связи с Россией. Сдержанное отношение Союза к стремлению этих стран в него вступить, хотя принципиальное согласие явилось бы сильнейшим стимулом для нормативных преобразований в этих странах, свидетельствует, что Европейский союз является нетипичным «империалистом», действующим вопреки логике «расширения империи». Вместо этого он нацелен на то, чтобы политически и социально стабилизировать граничащие с ним на востоке государства путем их всесторонней поддержки на основе европейских ценностей. Однако в Москве эта политика воспринимается как стратегия вытеснения России из ее зон влияния, а также как попытка внедриться в «ближнее зарубежье» России и постепенно вывести государства этого региона из интеграционного объединения с ней. Различия в восприятии, как будет показано ниже, представляют собой центральный пункт противоречий в отношениях России и ЕС.

2. Сложности сотрудничества между ЕС и Россией и трудности на пути взаимного реалистического восприятия возникают и из-за различий в природе партнеров. А именно, с одной стороны, Европейский союз - объединение государств с 493 млн. граждан -воспринимает себя как глобального актора, имеющего собственные интересы, что экономически, с учетом приходящихся на его долю 25% мирового общественного продукта, а также 20% объема мировой торговли и 45% прямых инвестиций в мире, безусловно, соот-

ветствует действительности. Зато в отношении общей внешней политики и политики безопасности Евросоюза последнее слово по-прежнему остается за 27 входящими в него государствами. Поэтому не без оснований ЕС из-за своей явно ограниченной международной дееспособности пользуется у России лишь ограниченным авторитетом. С другой стороны, мы видим все более централизованное Российское государство, которое осуществляет свое возвращение к статусу великой державы - в соответствии с глобальными тенденциями и в отличие от 30-х годов ХХ в. - не революционно-конфронтационным путем, но по-прежнему держится за такие устаревшие концепции, как «сферы влияния» и «игра с нулевой суммой». При этом его цель уже не защита статус-кво, как в предыдущие годы, а активная роль в формировании международной политики. Эти обстоятельства дают Москве шанс реализовывать свои интересы, особенно в экономической области, в обход Брюсселя на двусторонней основе (прежде всего с Германией, Францией, Италией). В ЕС это часто воспринимается как попытка решительно влиять на общую линию ЕС, а иногда даже как маневр, направленный на раскол Союза, что подвергается соответствующей критике. На мой взгляд, это несправедливо: во-первых, Москва неоднократно заявляла о своей заинтересованности в сильном ЕС, выступающем как единое целое4. Никто не может осуждать Москву за то, что она использует предоставляющиеся возможности, пока государства -члены ЕС ставят национальные интересы выше общих целей и сам Союз не обеспечивает необходимой внутренней сплоченности и интеграции. Об этом жестко высказался Уве Франке, председатель правления «Дойче БП АГ»: «Признаем честно: подобными обвинениями мы сделаем Газпром козлом отпущения нашей собственной неспособности эффективнее координировать внешнюю энергетическую политику ЕС. Если мы выступаем за европейскую энергетическую безопасность вместо национальной, то давайте начинать с самих себя, а не с Газпрома или Кремля!»5

4 См., например: Чижов В. Москва нуждается в сильном Евросоюзе // Независимая газ. - М., 2007. - 22 дек. (автор - постоянный представитель России при ЕС в Брюсселе), а также выступление Сергея Иванова на Конференции по безопасности в Мюнхене в феврале 2008 г.

5 Franke U. Ansichten eines Russland-Verstehers //Intern. Politik. - B., 2008. - N 2. -

S. 73.

3. Наконец, новые члены ЕС - Польша и Балтийские государства - в силу своего специфического исторического опыта и коллективной памяти вносят особые акценты в отношения ЕС и России, из-за чего восприятие РФ в Евросоюзе стало более противоречивым и сложным. Так, длительному положительному опыту мира и благосостояния на Западе противостоят «травмы и опыт тех, для кого холодная война сочеталась с иностранным господством и диктатурой»6. Если в ходе своих государственных визитов в Прагу и Будапешт в начале 2006 г. Владимир Путин признал моральную вину за советское военное вторжение в Венгрию в 1956 г. и в Чехословакию в 1968 г., то по сей день Москва не предприняла аналогичного жеста, чтобы снять напряженность в отношениях с Польшей и Балтийскими государствами. В России победа Советского Союза в Великой Отечественной войне по-прежнему остается центральным интегрирующим элементом национальной идентичности, который целиком унаследован постсоветской фазой российской государственности.

Поляки и прибалты, напротив, воспринимают советскую победу не столько как освобождение от нацистской Германии, сколько как новое порабощение (Польша) или насильственное присоединение (Прибалтика). Страх перед возрождением российского «империализма» - живая и политически актуальная составная часть польской и балтийской исторической памяти. Конкретно это выражается, например, в стремлении к тесным отношениям с США как гарантии от ощущаемой «опасности с востока». Другой пример -различные подходы к внешней энергетической политике ЕС: тогда как Польша рекомендует ответить на предполагаемое российское «энергетическое наступление» созданием «энергетической НАТО», Германия предпочитает «энергетическую ОБСЕ» в качестве инструмента согласованного обсуждения соответствующих тем с российскими партнерами.

В России полагают, что поведение новых членов ЕС из Центральной и Восточной Европы определяется «достаточно примитивной русофобией» и «историческими обидами, комплексами и атавистическими представлениями по поводу России» (по выраже-

6 Verheugen G. Europa in der Krise: Für eine Neugründung der europ. Idee. -2005. - S. 33.

Köln,

нию Сергея Ястржембского)7, что их политика стремится повернуть европейское развитие вспять в ущерб России и руководствуется нетерпимостью и конфронтацией в отношении Москвы. Стремление Польши к незамедлительному приему в ЕС Украины, Молдавии и - в случае демократизации - Белоруссии, ее вето на переговоры о новом договоре между ЕС и Россией, основанием которому послужило эмбарго России на ввоз польского мяса, намеченное особое соглашение с США о размещении в Польше элементов противоракетной обороны - все это оценивается в Москве (и по большей части также в Брюсселе) как попытки Варшавы реализовать специфические национальные интересы, усилить собственное влияние в Брюсселе, разделить Европу по формуле Рамсфельда на «старую» и «новую» и тем самым фактически расколоть ЕС в ущерб его отношениям с Россией8. Правда, в результате реализации конфронтационной концепции националистически ориентированных братьев Качиньских Польша скорее достигла того, что сама оказалась в изоляции в ЕС. Буржуазно-либеральная коалиция во главе с Дональдом Туском отказалась от ряда существенных пунктов этой концепции, результатом чего явилась политическая воля Варшавы и Москвы к устранению взаимной напряженности.

В этом министр иностранных дел Германии видит шанс для дальнейших шагов. Он справедливо полагает, что именно различия в историческом опыте и восприятии являются источником сохраняющихся предубеждений и напряженности между Россией, Польшей, Германией и Балтийскими странами, что постоянно осложняет и отношения между Россией и ЕС. Штайнмайер высказывается поэтому за открытый и честный разговор о болезненном прошлом и спрашивает: «Не пришло ли время для того, чтобы историки из России, Польши, Германии и Балтийских стран предприняли совместные усилия, чтобы критически в отношении и друг друга, и самих себя сравнить различные национальные точки

7 См.: Независимая газ. - М., 2004. - 17 окт.

8 На основании различной реакции на войну в Ираке тогдашний американский министр обороны Рамсфельд разделил государства ЕС на критически настроенную в отношении США «старую Европу», т.е. большинство входивших в Союз до его расширения в 2004 г. стран во главе с Францией и Германией, и проамериканскую «новую Европу», к которой относилось большинство центрально- и восточноевропейских новых членов и ядро которой составили Польша и три Балтийских государства.

зрения, с которых мы все еще рассматриваем наше общее прошлое?» Эта идея может на первый взгляд представляться утопической или осуществимой лишь в отдаленном будущем. Тем не менее она достойна внимания и могла бы, возможно, с привлечением стран скандинавского и романского регионов способствовать укреплению взаимопонимания и доверия в общеевропейском про-странстве9.

3. Общие интересы без общих ценностей?

На фоне роста расхождений в интересах и восприятии обеих сторон усиливается неопределенность относительно того, что же составляет конкретное содержание «стратегического партнерства» ЕС-Россия: является ли оно лишь целью или уже достигнуто и должно развиваться дальше? Пока что можно сказать только одно: в многомерных взаимосвязях партнеров оно рассматривается обеими сторонами как нечто большее, чем просто сотрудничество, имевшее место и во времена холодной войны, но меньшее, чем институциональное включение России в ЕС, который после опыта Второй мировой войны стал основой европейского сообщества ценностей и фактором обеспечения мира. С точки зрения ЕС партнерство тогда получает прочный фундамент, когда опирается на общие европейские ценности и благодаря этому обретает устойчивость и интегрирующий стимул.

Политика Москвы, напротив, не исходит ни из идеологии, ни из системы ценностей, а ориентируется на культурные традиции и национальные интересы России, определяемые ее руководством. Для нее интеграция означает активное и равноправное участие в глобальных организациях, таких как ООН, «восьмерка» и ВТО, но не передачу части национального суверенитета наднациональным органам. С этой точки зрения ЕС представляет собой для России прежде всего источник экономической модернизации и технологического обновления в общеевропейском пространстве («партнерство по

9 Steinmeier F.-W. Auf dem Weg zu einer europäischen Ostpolitik: Die Bezeihungen Deutschlands u. der EU zu Russland u. der östlichen Nachbar; Rede anlässlich der podiumdiskussion bei der Willy-Brand-Stiftung. - Mode of access: http://www.auswaertigesamt.de/

diplo/de/Infoservei/Presse/Reden/2008/080304-BM-0stpolitik.html/

модернизации»), но не модель и источник импульсов для общественно-политической демократизации. Таким образом, партнерство ЕС-Россия характеризуется скорее многообразным взаимодействием, но не интеграцией в европейском понимании. В этом контексте российское руководство готово в духе частичной европеизации привести свое законодательство в соответствие с определенными стандартами, нормами и правилами скорее технического характера в экономической и торговой политике, как того требует и цель вступления в ВТО. Хотя в Конституции 1993 г. впервые в российской истории провозглашено главенство прав и свобод человека над государством («Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства»), власть настроена лишь в определенных границах реализовывать принципы и основные ценности, как их понимают и осуществляют в остальной Европе: демократию, правовое государство, свободу СМИ, права человека.

В этом контексте следует приветствовать внесенную В. Путиным на Лиссабонском саммите ЕС и России в октябре 2007 г. инициативу, которую европейцы вначале встретили сдержанно -создать в Брюсселе «Российский институт свободы и демократии»10. Разумеется, его первостепенная задача может состоять в том, чтобы со ссылкой на специфические российские традиции парировать критику ЕС по поводу недостаточной реализации упомянутых основных ценностей и со своей стороны осуществлять «контрнаступление», критикуя негативные явления на Западе, в том числе этническую дискриминацию русскоязычного меньшинства в Балтийских странах. В то же время этот институт мог бы стать местом критически-конструктивного диалога между представителями власти, оппозиции и гражданского общества из России и стран ЕС, в ходе которого могли бы исправляться ошибки взаимного восприятия, обсуждаться негативные процессы и намечаться перспек-

10 См.: Twickel N. von. Putin says Russia will check EU on rights//Moscow times. - М., 2007. - 29. Nov. В более скромном масштабе уже сегодня существуют соответствующие учреждения. К ним относятся, например, Центр русского языка и культуры в Париже и Российский дом науки и культуры в Берлине, который, по личному опыту автора, принимавшего участие в многочисленных конференциях, коллоквиумах и докладах, предоставляет возможность для критически-конструктивных дискуссий по международным проблемам в целом и в особенности по российско-германским отношениям. 18

тивы развития свободы и демократии. Односторонний «указующий перст» в сторону России, нередко свойственный Западу менторский тон в вопросах демократии оказывают скорее контрпродуктивное действие.

В требовании принять основные европейские ценности и демократические принципы российская власть фактически видит недопустимое вмешательство во внутренние дела России, поскольку такое вмешательство не учитывает различий в исторических и культурных предпосылках. Россия воспринимает себя как часть Европы в целом. В то же время власть не рассматривает свою страну как часть той Европы, которую олицетворяет ЕС. Она скорее решительно настроена на то, чтобы Россия как сильное государство и как консолидированная, независимая и равноправная великая держава в патриотическом национальном согласии придерживалась своих специфических культурно-исторических, этических и системных традиций и ценностей и на этой основе сама определяла свое внутреннее развитие. Или, как пишет Александр Рар, «с одной стороны, страна хотела учиться у технологически более развитого Запада не отставать от западных ученых, пользоваться благами западного образа жизни, с другой стороны, россияне ощущали свое духовное превосходство над Западом (идея "третьего Рима") и отвергали провозглашаемые Западом универсальные ценности как чуждую их обществу культуру»11.

ЕС и его члены также руководствуются в своих отношениях с Россией конкретными интересами. Наиболее отчетливо это проявляется в энергетическом диалоге. Это связано с ожиданием, что основанная на взаимных интересах российская политика не вернется в русло авторитарно-централистской традиции, что могло бы поставить под вопрос надежность, предсказуемость и гибкость партнерства, и что Россия в отношениях с ЕС ориентируется на общие ценности и демократические принципы. С точки зрения ЕС, отношение России к европейским ценностям в значительной мере определяет уровень, характер, качество и устойчивость партнерства. В понимании ЕС это нельзя приравнивать к навязыванию собственной модели, установлению «нормативной империи» (по выра-

11 Rahr A. EU-Europa versus EU-Ost // GUS-Barometer. - B, 2004. - N 36. - S. 1-6. (А. Рар - директор программ Россия-Евразия при Германском обществе внешней политики, Берлин).

жению В. Путина), как это нередко воспринимается российскими элитами. Скорее тем самым выражается представление о том, что обновление и модернизация могут быть успешными, устойчивыми и способствовать развитию взаимозависимости, к которой стремятся обе стороны, лишь в случае, если при всех вариантах руководствуются европейскими принципами и не ограничиваются заимствованием отдельных технических стандартов и норм. В ЕС убеждены, что предсказуемость, эффективность и прозрачность в политике, экономике, структурах безопасности и даже во внешних сношениях лишь тогда надежно гарантированы, когда исполнительная власть является частью функционирующей системы разделения властей, когда гарантирована правовая безопасность и когда свободные и независимые средства массовой информации и активное гражданское общество имеют возможность для выражения конструктивной критики.

Если следовать теории демократического мира, то рецентра-лизация, а также авторитарные и националистические тенденции в российской внутренней политике сказываются на внешней политике страны и, как следствие, на отношениях России и ЕС, ставят под угрозу стабильное сотрудничество и даже содержат повышенный потенциал конфликтности. Поэтому критические голоса со стороны зарубежных партнеров надо не объявлять угрозой стабильности, а, напротив, признать необходимыми факторами стабильности. Как выражение общественного многообразия и оживленного партнерства они представляют собой незаменимые инструменты исправления возможных ошибок. Или, выражаясь словами заместителя председателя Европейской комиссии Г. Ферхойгена, «главное, в чем заинтересован ЕС, - это стабильность России. Однако европейский опыт показывает, что длительная стабильность возможна лишь тогда, когда сильные демократические институты представляют волю общества, когда существует правовая безопасность и когда осуществление власти государства добровольно отступает на второй план перед основными правами и свободами отдельного человека»12.

И в дальнейшем характер отношений между Россией и ЕС будет носить черты неопределенности, порождаемые многообраз-

12 УетНеи%еп С. Ор. сН.

ными асимметриями. Центральный вопрос, по которому в Европе идут бурные дискуссии, заключается в том, пойдет ли Россия при формировании своей внутренней системы под знаком бюрократического авторитаризма вновь своим традиционным и надолго продолженным особым путем, который ограничивает партнерство с ЕС балансом интересов? В прошлом этот путь уже заводил в тупик -при последнем царе и при Брежневе. Или нынешняя система представляет собой временный, предпринятый для преодоления турбулентности ельцинского периода окольный путь, который после преодоления «правового нигилизма» (Дмитрий Медведев) через промежуточный этап суверенно управляемой В. Путиным и его преемником демократии приведет в конечном счете к сближению, в котором важную роль играют общие ценности? Этот вопрос стоит в центре ведущейся в средствах массовой информации Германии и ЕС в целом дискуссии о России. Ключ к пониманию перспектив партнерства могли бы дать результаты практического сотрудничества, которые партнеры представили в разработанных ими «дорожных картах» к четырем намеченным «общим пространствам» (экономика, правопорядок и юстиция, внешняя политика, наука и культура)13. Остановимся коротко на содержании, а также восприятии в России и ЕС пространств сотрудничества, которые стали вектором развития углубленной взаимозависимости.

4. Четыре общих пространства

«Дорожные карты» (road maps), принятые на саммите России и ЕС в мае 2005 г., перечисляют на 52 страницах более 400 мер по формированию четырех общих пространств. Этот документ не имеет обязательной силы в международно-правовом смысле и не определяет конкретного содержания и сроков реализации отдельных проектов. Тем не менее обе стороны считают его полезным и перспективным, поскольку он, несмотря на все расхождения во взглядах и ценностных представлениях партнеров, предлагает обширный список конкретных задач, которые необходимо решить в практических областях.

13 Mode of access: http://europa.eu.int/comm/external_relations/russia/summit05_05/ finalroadsmaps.pdf/

Общее экономическое пространство ЕС и России с его открытыми и интегрированными рынками представляется обеим сторонам ядром и движущей силой стратегического партнерства, а в своей взаимодополняемости - и главным источником импульсов для взаимного сближения и развития взаимозависимости. Так, 57% российского экспорта направляется в ЕС и 6% экспорта из ЕС идет в Россию. Около 70% всех иностранных инвестиций в России - из ЕС; и хотя в Европе размещена лишь десятая часть российских инвестиций за рубежом, очевидна тенденция к их быстрому росту. Прилагаются усилия к тому, чтобы путем взаимных договоренностей облегчить условия для торговой и экономической деятельности, улучшить доступ на рынки и инвестиционный климат, достичь высокого уровня компетенции в регулировании, создать надежные правовые рамки для обеспечения стабильности и предсказуемости и развивать инфраструктуры. В этих областях партнеры настроены на далекоидущую гармонизацию. В особенности предстоящее вступление России в ВТО, которое поддерживает ЕС, стимулирует экономические реформы, способствует транспарентности и обеспечивает большую правовую безопасность. Если взаимозависимость постепенно охватит все экономически области, то Россия, по формуле Романо Проди «все кроме институтов», может в перспективе достичь отношений с ЕС, подобных отношениям между Евросоюзом и Норвегией в рамках Европейского экономического пространства (ЕС плюс Европейская ассоциация свободной торговли).

Таким образом, Россия, с точки зрения ЕС, превратилась «из непостоянного клиента в рынок с неограниченными возможностями» после того, как, миновав фазу «перманентной борьбы с кризисами, вышла на солидный путь экономического роста»14. В то же время вместе с новыми возможностями возникли и новые проблемы в отношениях между ЕС и Россией, особенно в связи со взаимными инвестициями в стратегические отрасли экономики партнеров. В Германии и некоторых других странах ЕС растет сопротивление такого рода участию России, в первую очередь в телекомму-

14 Spanger H.Y. Paradoxe Kontinuitäten//Die deutsche Russlandspolitik und die koalitionären Farbenlehren: HSFK-Report. - Frankfurt, 2005. - N 12. - S. 19. (Автор - директор программ Гессенского фонда исследования проблем мира и конфликтов, Франкфурт-на-Майне.) 22

никационном секторе и европейской авиационной и космической промышленности (ключевое слово - «European aeronautic defense and space company», EADS). Похожая ситуация в энергетической отрасли, где во избежание формирования монополистического господства иностранных концернов производство, транспортировка и распределение энергии должны быть отделены друг от друга. Основанием для этого служат опасения, что Москва могла бы использовать свое участие как средство давления для достижения политических целей.

В России это воспринимается как неоправданное ограничение свободы инвестиций в целом и как ущемление интересов российских инвесторов в особенности. В самом деле, иностранные капиталовложения не улица с односторонним движением. Правда, и Москва ввела ограничения для инвестиций в стратегических отраслях промышленности - не в последнюю очередь с целью защиты от предполагаемых намерений ЕС в одностороннем порядке реализовать брюссельские представления о нормах и увековечить асимметричные отношения ельцинского периода. С точки зрения европейцев, подобные меры, противоречащие развитию взаимозависимости, должны оставаться исключениями, четко определенными и не затрагивающими уже существующие инвестиции. Правда, на саммите в Самаре в мае 2007 г. партнерам удалось договориться о том, чтобы совместно принять конкретные нормы инвестиционной безопасности, но тем не менее щекотливая проблема условий взаимных капиталовложений остается открытой.

В этом контексте «энергетические войны» в начале 2006 г. - с Украиной, а год спустя - с Белоруссией вызвали бурную реакцию в ЕС и нанесли ущерб репутации России как надежного поставщика энергии. Как-никак 30% своего нефтяного и 50% газового экспорта Россия направляет в ЕС. Разумеется, она использует энергетический потенциал и в политических целях. Это хорошо видно на примере Белоруссии. Так, достигнутое в результате упорных усилий превращение системы трубопроводов «Белтрансгаз» в российско-белорусское совместное предприятие на паритетных началах составляет часть плана Москвы получить в свое распоряжение системы трубопроводов на постсоветском пространстве и за его преде-

лами и таким образом обеспечить себе контроль над энергетическими потоками из СНГ в направлении ЕС15.

Однако несправедливы раздающиеся в ЕС упреки в адрес России, будто она из политических соображений подняла цены на энергоносители для Белоруссии, проявила себя как недостаточно надежный поставщик и сознательно нарушила обязательства в отношении своих европейских партнеров. Во-первых, ЕС в ходе переговоров о вступлении России в ВТО настойчиво требовал от нее перейти от политических цен к ценам мирового рынка - в том числе и для партнеров по СНГ. Во-вторых, временно перекрыть проходящие через территорию Белоруссии трубопроводы вынудил Россию белорусский президент Лукашенко - неоднократным незаконным забором энергоносителей, нанеся тем самым ущерб европейским потребителям. На Западе мало кто заметил, что «энергетическая война» парадоксальным образом привела к результатам, которые там в принципе приветствуются: «Переход к мировым ценам на энергетических рынках означал отказ от прежней имперской политики экономических льгот в обмен на политическую и военно-политическую лояльность»16.

И в дальнейшем энергетический комплекс будет порождать все новые проблемы в отношениях между ЕС и Россией - не в последнюю очередь потому, что ЕС, несмотря на неоднократные попытки, так и не смог выработать единой энергетической политики, а также потому, что Россия (как, впрочем, и Норвегия) до сих пор отказывается открыть свои системы трубопроводов для иностранных потребителей. Новое Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, к заключению которого стремятся Россия и ЕС (и которое до конца 2007 г. блокировала Польша), должно будет, по представлениям ЕС, установить рамки для более тесного сотрудничества в области энергетики, уже намеченные в «дорожной карте» по разделу «Экономика». Как сказал министр иностранных дел Германии Штайнмайер, нам нужен энергетический диалог, «который уравновешивает интересы производителей, потребителей и транзитных

15 Подробнее см. статью: Timmermann H. Der Energiekrig Russland - Belarus: Ur-sachcen und Folgen // Energieversorgung als sicherheitspolit. Herausforderung / Hrsg.: MeierWalser R.C. - München, 2007. - S. 153-162.

16 Arbatov A. Is a new cold war imminent? // Russia in global affairs. - М., 2007. - N 3. -

Р. 91.

стран и включает в себя механизм урегулирования споров»17. Прорыв в реализации этих целей стал бы мощным стимулом к желанному тесному сотрудничеству ЕС и России. До этого, правда, еще далеко. Достигнутая в Самаре договоренность о том, что ЕС в будущем должен заранее получать информацию о возможных перебоях в поставках, является хотя и важным, но небольшим шагом в этом направлении.

В отношении общего пространства свободы, безопасности и права Москва на Гаагском саммите в ноябре 2004 г. упорно придерживалась узкого понимания свободы как «свободы передвижения» и тем самым заблокировала принятие «четырех дорожных карт» как единого документа. С точки зрения Москвы, аспект «основные ценности и демократические принципы» не относился к этому разделу, а представлял собой часть куда менее обязывающего политического диалога между ЕС и Россией. Европу такое толкование не устраивало, поскольку ссылка на значение основных ценностей для партнерства составляет неотъемлемую часть Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Неожиданно сменив свою позицию, Россия на Московском саммите в мае 2005 г. приняла - по крайней мере на бумаге - в различных контекстах «дорожных карт» предлагавшееся ЕС расширенное толкование понятия «свобода», включая его центральные элементы: демократию, правовую безопасность, права человека, права меньшинств, а также свободу средств массовой информации. Как уже подчеркивалось в начале данной статьи, дальнейшее развитие событий показало: не в последнюю очередь под знаком «суверенной демократии» понимание основных ценностей и характер их реализации расходятся все больше, внося новые затруднения в партнерские отношения. Замечание В. Путина о том, что в трудных ситуациях возможен переход на «систему ручного управления» помимо установленных законом институтов, может лишь углубить скепсис со стороны европейцев.

По меньшей мере вербальное согласие Москвы с толкованием понятия «свобода» было дано, как представляется, главным образом по двум причинам. Во-первых, сегодня россияне в большинстве своем понимают под свободой в первую очередь социальную

17 Verflechtung und Integration. Eine neue Ostpolitik der EU: Nicht Abgrenzung, sondern Vernetzung lautet das Gebot der Globalisierung//Intern. Politik. - B., 2007. - N 3. - S. 10.

защищенность и равенство перед законом и в меньшей степени - скорее критически воспринимаемую властью свободу объединяться в автономные организации и независимо от властей выступать за самостоятельно поставленные политические цели. Именно это имеет в виду руководство, когда ссылается на существующую ныне «стабильность», ставшую основным лозунгом обеспечения власти. В силу нынешнего, сложившегося после бурных лет перестройки и трудной фазы 1990-х годов специфического понимания свободы, которое часто упускают из виду в Европе, россияне не склонны к демократическим прорывам и «цветным революциям» с целью политических перемен. В таком понимании свободы содержится мало «взрывного материала» с точки зрения государственной власти, тем более что оппозиция слаба и раздираема личными амбициями. И, во-вторых, согласие Москвы продиктовано желанием достичь прогресса в реализации долгосрочной цели установления безвизового режима между Россией и ЕС. Эта цель, которой население России придает большое значение и надежда на реализацию которой укрепляет популярность существующей системы.

Фактически партнеры на саммитах в Лондоне (2005) и в Сочи (2006) пошли на компромисс, который объединяет стремление России к безвизовому режиму и желание ЕС заключить соглашение о возврате мигрантов, которые нелегально въезжают в него с территории России. Договоренность о реадмиссии действует в течение трехлетнего переходного периода только по отношения к российским гражданам и лишь затем - к нелегально проникающим в ЕС с территории России гражданам третьих стран. К 30 таким странам относятся, по российским данным, среди прочих, Украина, Казахстан, Узбекистан, а также Китай, Бангладеш и Вьетнам18. С учетом протяженных границ России - одна только граница с Казахстаном составляет 7000 км - это трудная задача, еще годы потребуются для ее решения, за ходом которого ЕС будет внимательно следить. Если удастся с ней справиться и в результате станет возможно установление безвизового режима между Россией и ЕС, то это станет одним из центральных факторов взаимного позитивного восприятия партнеров и тем самым важным строительным элементом при воздвижении «общеевропейского дома».

18 Подробнее см.: Ястржембский С. Визави//Росс. газ. - М, 2007. - 2 нояб.

Внешняя безопасность - наименее обязательная и наиболее неопределенная из всех «дорожных карт». В отношении отдельных проектов не названо ни приоритетов, ни механизмов их реализации и не установлено временных рамок. В качестве основных целей определены урегулирование кризисов и строительство основанной на общих ценностях «Большой Европы» без разделительных линий. Говорится о приверженности «действенному мультилатера-лизму» и усилению роли и эффективности соответствующих международных и региональных организаций.

ЕС и Россия, как уже отмечалось, фактически занимают по важным темам международных отношений общие или схожие позиции. Ключевые слова: эффективный мультилатерализм в функционирующей системе международных норм и институтов, центром которой является ООН, а также ненасильственное разрешение конфликтов на Ближнем и Среднем Востоке (Израиль/Палестина, Иран) - в высшей степени взрывоопасном регионе по соседству с ЕС и Россией. «Мы должны и дальше прилагать усилия к развитию более тесных отношений с Россией, которая представляет собой важный фактор нашей безопасности и нашего благополучия», - говорится в связи с этим в «Европейской стратегии безопасности» от декабря 2003 г.19 Еще отчетливее сказано об этом в стратегической разработке МИД Германии от августа 2006 г.: «Общеевропейский мирный порядок и решение важных проблем политики безопасности от Балтики до Ближнего Востока достижимы только с Россией, а не без нее»20. В этом контексте Сергей Иванов в своем выступлении на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2008 г. не исключил создания совместных миротворческих миссий, если четко определено их содержание, а также их временные рамки.

В то же время упомянутая неопределенность и необязательность «дорожной карты» «Внешняя безопасность» указывают на то, что под покровом совместных заявлений о намерениях и целях существует ряд различных позиций и представлений, которые в предыдущие годы осложняли отношения между Россией и ЕС в между-

19 Ein sicheres Europa für eine bessere Welt: Europ. Sicherheitsstrategie. - Brüssel, 2003. -

S. 14.

20 См.: Тиммерманн Х. Россия и ЕС: Конфликт на почве интеграции (Взгляд из Европы) //Два президентских срока В. Путина: Диалектика перемен. - М.: ИНИОН, 2008.

народной сфере и угрожают выхолостить эффективный мультила-терализм, к которому стремятся партнеры. Так, планы США развернуть компоненты системы противоракетной обороны в Польше и Чехии на основе двусторонних договоренностей, заключенных в обход НАТО, так же как приостановка Москвой действия Договора об обычных вооруженных силах в Европе, осложняют отношения между партнерами и чреваты конфликтами на континенте и вокруг него. По мере приближения опорных пунктов и инфраструктуры США и НАТО к российской территории мало что остается от их обещаний после объединения Германии и расширения НАТО на восток обеспечить России на ее западных границах надежную защиту от дальнейших геополитических изменений и военных наступательных стратегий. К этому добавляются серьезные расхождения, которые нанесли ущерб климату доверия между ЕС и Россией.

- Партнерам не удалось в рамках ООН прийти к соглашению о статусе Косово: в то время как большинство членов ЕС, опираясь на план Ахтисаари, выступало за независимость сепаратистского образования под международным наблюдением и затем в феврале 2008 г. официально признало его, Россия ссылается на резолюцию СБ ООН № 1244, которая определяет Косово как неотъемлемую часть Сербии. Совершенно понятную позицию Москвы нельзя сводить к поддержке традиционного союзника - Белграда и попытке сохранить свое влияние на Балканах, как ее по большей части воспринимают в Европе. Очень важно для понимания российской позиции взглянуть на ситуацию под тем углом зрения, что после несанкционированного в обход ООН нападения на Сербию в 1999 г. теперь принимается еще одно решение вновь в обход ООН -не законное, но легитимное, как считают в Европе. Москва рассматривает это как ослабление ООН, а тем самым как ущерб своим собственным позициям и интересам. События 1999 г. в политических кругах и в обществе до сих пор ощущаются как травма политической изоляции и маргинализации. Запад не должен создавать прецедент, разрушительный для системы международных отношений, предупреждал российский МИД в начале февраля 2008 г. Кроме того, ЕС в своем намерении направить в Косово гражданско-полицейскую миссию по стабилизации не может прямо опереться на международное право, а нуждается для этого в мандате СБ ООН, на предоставление которого Россия не согласна.

- Второй пример расхождения интересов ЕС и России - «замороженные конфликты» в сепаратистских образованиях Приднестровья, Южной Осетии и Абхазии. При этом обе стороны воспринимают их как серьезную угрозу собственной безопасности. После расширения ЕС на восток в 2004 г. и последовавшим включением Молдавии и Грузии в политику «нового соседства» ЕС настаивает на разрешении этих конфликтов и заявляет о своей готовности активнее, чем прежде, участвовать в урегулировании кризисов. Однако Россия не проявляет особой заинтересованности не в последнюю очередь из-за того, что она стремилась ввиду приближения к ее границам ЕС и активности США и НАТО в Грузии сохранить свое влияние в регионе. Такой подход, а также предупреждение России, что в случае международного признания независимости Косово она, со своей стороны, может признать вышеназванные сепаратистские образования как субъекты международного права, что, вероятно, может повредить репутации Москвы в регионе, а кроме того, и партнерству с ЕС.

- В восприятии российских элит усиливается представление, что их страна оказывается во враждебном окружении. Демократический перелом на Украине в 2004 г., произошедший несмотря на энергичные попытки Москвы воспрепятствовать этому, еще более обострил описанное чувство. Теории заговора и опасения оказаться во враждебном окружении дали руководству России повод для все более критического отношения к ОБСЕ и даже подтолкнули его на то, чтобы в 2005 г. временно приостановить выплату взносов в бюджет организации. Когда российские власти в преддверии думских выборов 2007 г. и выборов президента в 2008 г. резко ограничили деятельность миссии наблюдателей ОБСЕ, эта организация и ее Бюро по демократическим институтам и правам человека вообще отказались участвовать в наблюдении за выборами. С точки зрения Москвы, ОБСЕ все больше прибегает к двойным стандартам в ущерб государствам СНГ для того, чтобы в ходе выборов путем политических манипуляций и массивной материальной поддержки повлиять на европейски ориентированную оппозицию и тем самым подготовить ее к смене власти и переходу на свою сторону. Поэтому, считают в Москве, настоятельно необходима всеобъемлющая реформа ОБСЕ, в результате которой центр тяжести переместился бы с поддержки развития гражданского общества и демокра-

тии на сферу политики безопасности и экономику. ЕС же, хотя и не возражает против усиления обоих этих аспектов, тем не менее принципиально настаивает на значении наблюдения за выборами для реализации европейских принципов демократии на постсоветском пространстве.

Таким образом, в ином контексте здесь повторяется то, что можно было наблюдать в отношении Советского Союза к предшественнику ОБСЕ - Совещанию по безопасности и сотрудничеству в Европе: переход от наступления к обороне. Если изначально советское руководство выступало как поборник основания СБСЕ, чтобы использовать его как стабилизатор своего господства в Восточной Европе и как институт усиления своего влияния на Европейском континенте, то его интерес к этой организации заметно охладел, когда Запад стал настаивать на выполнении положений СБСЕ по правам человека и гражданским правам («третья корзина»), а в Восточной Европе в то же время возникли альтернативные существовавшим режимам демократические движения, которые апеллировали к хельсинкскому Заключительному акту для достижения своих целей. Нынешняя ситуация вполне сопоставима с тогдашней: если не так давно Москва еще отдавала должное ОБСЕ как несущему элементу новой общеевропейской архитектуры и доказательству европейского характера России, то сегодня ее интерес к этой организации вновь угасает, и особенно на почве расхождений относительно основных ценностей и демократических свобод, а также их реализации через процедуру свободных и честных выборов. Если учесть, что ЕС и ОБСЕ тесно сотрудничают в области дальнейшего развития и практической реализации европейских принципов, то ослабевающая заинтересованность и снижающаяся активность Москвы в рамках ОБСЕ не является добрым знаком для сотрудничества России и ЕС.

Наука, образование и культура. В этой области ЕС и Россия едины в том, что необходимо интенсивное развитие отношений между людьми. Кроме того, партнеры стремятся в полной мере реализовывать общий научный потенциал. Это должно способствовать устойчивому и совместному развитию на Европейском континенте и стимулировать конкурентоспособность его экономик.

Тогда как страны ЕС в этом контексте особое внимание уделяли необходимости вовлечения в эти процессы гражданского

общества, Россия делала упор скорее на технически-институциональные аспекты сотрудничества. В результате стороны пришли к согласию относительно следующих областей.

Исследования, наука и технология. Здесь речь идет о том, чтобы вовлекать Россию в европейское и ЕС - в российское научное пространство и определять приоритетные направления исследований, особенно в таких областях, как космос, новые материалы, информационные технологии, а также чистые и возобновляемые источники энергии. Кроме того, ставится цель стимулировать рыночные инновации и качественно улучшать условия для частной деловой инициативы.

Образование. С присоединением России к Болонскому процессу, суть которого заключается во взаимной доступности систем образования и признании дипломов, был сделан важный шаг к развитию мобильности и интеграции в рамках «европейского пространства образования». Речь идет о том, чтобы Россия активно участвовала в программах ЕС «Tempus» и «Erasmus Mundus», что делает возможным интенсивный обмен преподавателями и учащимися. В этом контексте следует отметить создание совместного Европейского колледжа в рамках Московского государственного института международных отношений (МГИМО). Задача колледжа состоит в том, чтобы готовить специалистов в области экономики и права.

Культура. Здесь ЕС выступает, в частности, за активизацию диалога между культурами, за взаимное знакомство с историей и культурным наследием европейских народов, а также за более тесное сотрудничество между «индустриями культуры». Примечательно, что при этом речь идет о том, чтобы укреплять европейскую идентичность и деятельность гражданского общества, а именно на основе общих ценностей, в том числе свободы выражения мнений и демократических средств массовой информации, соблюдения прав человека, включая права меньшинств. Таким образом, культура наряду с экономикой может являться той областью, в которой взаимодействие между Россией, с одной стороны, и ЕС и его членов - с другой, осуществляется наиболее интенсивно. Выдающийся пример тому - 525 случаев постоянного партнерства по германо-российскому научному обмену между высшими учебными заведениями. Следует упомянуть также многочисленные и

многообразные культурные мероприятия, с большим успехом проходившие в год российской культуры в Германии (2003) и немецкой культуры в России (2004) в столицах и регионах обеих стран21.

5. Интеграционные конфликты в Восточной Европе?

Тем не менее приведенные ранее примеры показывают, что разное восприятие намерений партнеров может мешать взаимопониманию между ними и повышать потенциал конфликтности. Особенно хорошо это видно при взгляде на страны «промежуточной Европы» - Украину, Молдавию и Белоруссию, которые в Москве определяют как «ближнее зарубежье», а в Брюсселе - как «новых соседей».

Эти страны Восточной Европы все отчетливее сознают, что ЕС в этом регионе выступает фактором, уравновешивающим влияние России, и даже альтернативой ей как основному центру притяжения. В этом сознании их укрепляет то, что Москва не предлагает своим партнерам по СНГ ни привлекательной общественной модели, ни позитивного проекта интеграции на базе соответствующего права участия в приятии решений. Притязания на демократические отношения на основе норм правового государства в восточноевропейских странах оцениваются в Москве как утрата контроля и потенциальное поражение в «игре с нулевой суммой» против ЕС. Как выразился глава внешнеполитического ведомства Германии Франк-Вальтер Штайнмайер, иногда кажется, что «европейцы и русские успешнее сотрудничают в глобальных проблемах, чем по региональным вопросам в своем непосредственном соседстве»22. В чем суть расхождения интересов и восприятия?

Прежде всего: ЕС своей «политикой добрососедства» не преследует цели ни геополитической экспансии, ни поглощения своих восточноевропейских соседей по принципу «игры с нулевой сум-

21 В рамках этих мероприятий автор данной статьи, путешествуя по Волге от Казани до Астрахани в составе группы немецких политиков и политологов, в которую входил и Эгон Бар - архитектор «восточной политики» Вилли Брандта, имел возможность на борту теплохода и в волжских городах встречаться с людьми и ближе познакомиться с их культурой.

22 Об этом подробнее см. статью: Тиммерманн Х. Интеграционный конфликт с ЕС? (Россия и ее соседи - Украина, Белоруссия и Молдавия. Взгляд из Европы) // Дипломатический вестник.-М., 1999. - № 11. - С. 20-28.

мой». В действительности для него речь идет о том, чтобы на востоке соседствовать с политически стабильными, экономически процветающими, придерживающимися принципов правового государства и тем самым предсказуемыми партнерами. При этом ЕС не нацелен, как Соединенные Штаты, на направляемую извне и гео-стратегически мотивированную «смену режимов» («regime change») и не стремится, как Россия, к сохранению статус-кво, который поддерживает лояльные авторитарные режимы. Для ЕС претензия России на роль силы, определяющей порядок вещей в Восточной Европе, неприемлема. Но в то же время с учетом тесных экономических, а также многообразных исторических, человеческих и культурных связей этих стран с Россией ЕС старается принимать в расчет интересы и представления России и соответствующим образом влиять на своих «новых соседей». Показательно, что Брюссель не стремится поддерживать спонсируемую США и направленную против российского влияния региональную организацию ГУАМ.

Россия, напротив, воспринимает восточноевропейские страны как преимущественно свою зону влияния и придерживается до сих пор своей «среднесрочной стратегии в отношении ЕС» от 1999 г. В соответствии с этой стратегией партнерство с ЕС должно содействовать укреплению России в качестве ведущей силы формирования новой системы межгосударственных политических и экономических отношений на пространстве СНГ. Свою утрату влияния в регионе и параллельно растущее влияние ЕС Россия рассматривает как геополитическую экспансию Союза с целью (путем «цветных революций») опрокинуть соотношение сил на постсоветском пространстве и вытеснить ее из «ближнего зарубежья». В России раздаются лишь отдельные голоса, которые объясняют сближение восточноевропейских стран с ЕС в первую очередь не экспансионистскими амбициями последнего, а привлекательностью его общественной модели. «В отличие от Советского Союза с его идеологией мирового коммунизма или царской России с такими гарантиями безопасности, как панславизм и православие, Российская Федерация в наши дни не может предложить притягательного проекта»23.

23 Moshes A. Reaffirming the benefits of Russia's European choice // Russia in global affairs. - М., 2005. - N 3. - Mode of access: www.eng.globalaffairs.ru/

На этом фоне ЕС и Россия в соответствии с «дорожной картой» договорились в самых общих чертах о будущем «промежуточной Европы», вполне нейтрально обозначенной как «граничащий с ЕС и Россией регион». Для обоих партнеров стабильные отношения всех со всеми и согласие при урегулировании кризисов в непрочном треугольнике отношений ЕС - Россия - Восточная Европа предпочтительнее опирающихся на силу геополитических амбиций в ущерб другой стороне. Россия находится с Западом в отношениях конкуренции, а не конфронтации, как выразился недавно российский министр иностранных дел Сергей Лавров. «Старые» члены ЕС весьма скептически относятся к тому, что США стремятся форсировать вступление Украины и Грузии в НАТО или вовлечь их в развертывание уже упоминавшейся системы противоракетной обороны, не в последнюю очередь потому, что в результате Россия неизбежно будет чувствовать себя еще больше «окруженной и провоцируемой». Тем более это касается намерения американцев разместить военные опорные пункты в Румынии и Болгарии.

В свете неустойчивого состояния государств Восточной Европы нельзя исключить, что в будущем ЕС и Россия в вопросе о формировании и перспективах этого пространства от интеграционной конкуренции перейдут к конфликту - в том числе в силу различного восприятия происходящих там внутриполитических процессов в целом и усвоения европейских демократических норм с вытекающими отсюда последствиями для места этих стран в международной системе. По негативному сценарию интеграционная конкуренция могла бы обостриться, если Россия и отдельные страны Восточной Европы станут все дальше расходиться в толковании и реализации основных европейских ценностей. И, наоборот, по позитивному сценарию в долгосрочной перспективе можно было бы подумать о том, как согласовать «четыре общих пространства» России - ЕС с закрепленными в «Европейской политике добрососедства» планами действий и тем самым придать важные импульсы строительству «Большой Европы». Но необходимым условием является то, чтобы стороны пришли к взаимопониманию относительно общих основных черт своей внутренней структуры и своей политики в Восточной Европе.

6. Сближение через развитие взаимопроникающих структур

За последние 15 лет между ЕС и Россией сложилась тесная и интенсивная система устойчивых политических и экономических интересов. Однако с европейской точки зрения, долгосрочное стратегическое партнерство с Россией возможно лишь в том случае, если оно предусматривает реализацию основных европейских ценностей, основывается на взаимном доверии и не обходит открытого диалога по спорным темам. С новым изданием «особого пути» под знаком авторитарной динамики Россия изолировала бы сама себя в общеевропейском пространстве - не только от Европы ЕС, но и от тех стран в постсоветском пространстве Восточной Европы и Закавказья, которые выберут путь демократического развития. В то же время перед европейской политикой существует определенная дилемма. А именно, с одной стороны, стабилизирующий авторитарный этатизм В. Путина проявил себя, в особенности в экономической сфере, как важное условие дальнейшего развития российско-европейского единства интересов. С другой стороны, он представляется вызовом демократическим принципам европейцев и в долгосрочной перспективе ставит под угрозу единство этих интересов, поскольку устойчивое политическое сотрудничество, углубленная экономическая взаимозависимость и прочный мир в восприятии европейцев неотделимы от демократического порядка, основанного на европейских принципах.

В этом контексте в ЕС обозначились две различные стратегии в отношении России, которые можно несколько упрощенно характеризовать как стратегию сдерживания и стратегию привлечения. Напоминающее времена холодной войны «сдерживание» предпочитают «новые европейцы» с Польшей во главе. В рефлексивной реакции на «российский неоимпериализм» эта стратегия исходит из того, что более тесное сближение ЕС и России должно быть обусловлено усвоением Россией демократических принципов и ее отказом от геополитических амбиций. При таком подходе выполнение демократических условий по копенгагенской модели является предпосылкой для реального стратегического партнерства.

С точки зрения «староевропейцев», многообразные интересы, связывающие Россию и ЕС, не должны отягощаться чрезмерными условиями. Их выполнение - это скорее результат длительного развития, в ходе которого отношения должны характеризоваться

прагматизмом, новыми реализмом и уважением к трудным процессам преобразований, осуществляемым Россией. Таким образом, все большая вовлеченность России в мировой рынок и ее растущая инвестиционная активность за рубежом призваны облегчить аналогичную деятельность западных партнеров в России и при этом способствовать усвоению таких действующих в ЕС правил, как прозрачность, корпоративное руководство и экологические стандарты, которые определяются не столько политическим влиянием, сколько деловым расчетом. При всем том ЕС исходит в своей деятельности из современной российской действительности, а не из нереалистических надежд и ожиданий 1990-х годов. Правда, тема европейских ценностей как долгосрочной основы для устойчивого партнерства по-прежнему присутствует в диалоге между партнерами, и не в последнюю очередь в связи с обязательствами, которые Россия приняла на себя как член ОБСЕ и Совета Европы. В то же время недостаточное их выполнение не является принципиальным препятствием для реализации общих интересов, как это было с урегулированием взрывоопасного конфликта в переломный момент на Украине в конце 2004 г. Из единого понимания общих интересов, в том числе прогресса в деле создания зоны свободной торговли и формирования режима безвизового общения, постепенно должны вырасти совместные ценности. ЕС делает ставку на социализирующее воздействие тесных связей малого масштаба и шаги по гармонизации, причем общие ценности выступают не как условие стратегического партнерства, а - подобно «третьей корзине» СБСЕ - как предмет для диалога.

Конкретно это означает: в своих отношениях с Россией ЕС будет и далее занимать критически-конструктивную позицию, оставаться предсказуемым и уважать законные интересы России. «Критические вопросы не ставят палки в колеса стратегического партнерства, а, напротив, составляют часть стратегического партнерства», - сказал Гернот Эрлер, государственный министр ФРГ24. Это происходит не в последнюю очередь благодаря понимаю того, что в распоряжении ЕС нет инструментария для эффективной политики, которая бы строилась на предъявлении тех или иных усло-

24 Выступление в Бундестаге 1 июля 2007 г. - Режим доступа. кОр\//шшю^егпо1-

erler.de/

вий, и потому реальные возможности повлиять на принятие решений и внутренние перемены в России незначительны: в своем большинстве российское население отдает приоритет - что в Европе осознают недостаточно - стабильности, цивилизованным жизненным перспективам, умеренному росту благосостояния перед демократическим самоопределением и соучастием в общественно-политических процессах. Радикальную критику со стороны ЕС по поводу «манипулируемой демократии» и авторитарной системы Путина россияне воспринимают скорее скептически. Понятия «демократия» и «рыночное хозяйство» оказались сильно дискредитированы в результате трудной фазы трансформации ельцинского периода. Широкая поддержка, которую Запад оказывал ельцинской системе с ее ошибками, особенно с учетом экономического коллапса 1998 г., отчасти подорвала доверие к нему россиян (см., например, статью Г. Манготта25).

На этом фоне Европейская комиссия в начале 2004 г. настаивала на том, чтобы «от громких политических заявлений перейти к конкретной стратегии и плану действий»26. При этом ЕС делает ставку на стимулируемый политической открытостью и социальной дифференциацией в России незаметный перенос ценностей в результате тесных международных экономических отношений и множества партнерских связей и личных контактов помимо государственного уровня. Вполне в этом духе упоминавшийся документ берлинского МИД ставит целью сделать необратимым развитие тесной системы политических, экономических и культурных связей ЕС с Россией, ее закрепленность в «Большой Европе», чтобы в ходе сближения в конечном счете произошли и изменения в системе ценностей.

Опыт Заключительного акта СБСЕ начиная с 1975 г. показывает - правда, в других условиях, - что партнерское сотрудничество в долгосрочной перспективе может изменить и политическую культуру. При этом в принципе стратегия тесного сближения не ставит предварительным условием существование общих ценностей, а служит тому, чтобы со временем достичь его. «Сближение через

25 Mangott G. Werte oder Interessen: Die Beziehungen der EU mit Russland gesinnungsethische Illusionen. - Mode of access: http:// www.russlandanalysen.de/

26 Communication from the Commission to the Council and the European Parliament on relations with Russia/ Commiss. - Brussels, 2004. - 9 Febr.

систему взаимопроникающих связей» - эта формулировка сознательно отсылает нас к концепции «перемен через сближение», которую в 1960-е годы успешно разработал и позднее осуществил Эгон Бар, главный архитектор «восточной политики» Вилли Брандта. В конце концов и в Западной Европе развитие демократии с независимыми партиями и свободными выборами, исполняющими роль передаточного механизма между властью и гражданами, было процессом исторически длительным, сопровождавшимся неудачами и кризисами. «Постепенный и трудный путь России к демократии и эффективной защите гражданских прав будет, по мнению Запада, выглядеть весьма непривычным, - полагает Марко Франко, глава Представительства Европейской комиссии в Москве. - Но в очень широкой исторической перспективе членство России в Совете Европы окажет свое воздействие»27.

После того как Польша сняла вето на новое договорное оформление отношений между ЕС и Россией, в ближайшем будущем должны начаться соответствующие переговоры, поскольку кризис в европейско-российских отношениях не нанес принципиального ущерба европейской ориентации российского руководства. По новому, приведенному в соответствие с современными условиями и обязательному в международно-правовом смысле договору, носящему характер скорее прагматически-оперативного, чем нормативного документа, партнеры, включив в него до сих пор отсутствовавшие внутриполитическое и международные измерения, усилят свое сотрудничество и взаимозависимость, но в то же время на равноправной основе сохранят свою независимость как самостоятельные центры. То есть, с точки зрения ЕС, Россия, в отличие от «новых соседей» в Восточной Европе, выступает уже не как переживающий период трансформации «младший партнер», которому поставлены определенные условия и который должен мириться с асимметричностью в отношениях с ЕС.

В то же время Германия, выступающая от имени «староевро-пейцев», будет прилагать усилия к тому, чтобы достичь «всеобъемлющего, нацеленного на интеграцию и обращенного в будущее соглашения», и четко даст понять, «что России в Европе рады», говорится в упоминавшейся стратегической разработке берлинского

27 См.: Moscow times. - M, 2007. - 26. Oct. - P. 8.

внешнеполитического ведомства. При этом в «Договор о стратегическом партнерстве» - таким могло бы быть его название - будут включены актуализированные заявления о намерениях по основной сути четырех «дорожных карт», которые в детальной разработке могут либо стать приложением к договору, либо войти в отдельные соглашения, например, по отношениям в области энергетики. Для обеспечения длительного и устойчивого действия договора в нем, с точки зрения ЕС, должны быт упомянуты общие европейские ценности и основные принципы - возможно, без имеющих обязательную силу статей, содержащих определенные условия.

7. Перспективы

На Западе, и особенно в США, усиливающееся присутствие России на мировой арене часто воспринимается как эгоистическое использование ею своей растущей силы. В качестве аргументов приводятся прежде всего значительное усиление влияния России как энергетической державы и начавшееся восстановление ее оборонного потенциала. Кроме того, отмечаются два момента, которые иногда рассматриваются даже как свидетельство отхода России от преимущественно европейской ориентации. Имеется в виду растущий интерес Москвы к участию в группе быстро развивающихся стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай), что, например, побуждает Россию выступать за коренную реформу институциональных инфраструктур мировой экономики в пользу этих государств. Кроме того, ссылаются на растущую активность России в рамках Шанхайской организации сотрудничества, в которую наряду с Россией и Китаем входят центральноазиатские государства (за исключением Туркмении), а также Индия, Пакистан и Иран - в качестве наблюдателей. Возникшая как организация по обеспечению границ в регионе, она с тех пор институционально укрепилась и стремится утвердить себя также в качестве экономического фактора и выполнять собственную миссию в области политики безопасности. С этой целью осуществляются даже контакты с НАТО с целью установления официальных отношений.

Принятая в США и определенных кругах в Европе интерпретация, в соответствии с которой Россия использует свой растущий потенциал для наступательного расширения своего влияния,

что создает необходимость в соответствующих стратегиях противодействия, оценивается в России как попытка ограничить выросшее влияние Москвы, взять страну в кольцо геополитического окружения и надолго ослабить ее как партнера. Это восприятие, которое нашло наиболее четкое выражение в резком выступлении В. Путина на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2007 г., отчасти объясняет жесткую реакцию Москвы на запланированное размещение элементов противоракетной обороны в Центральной и Восточной Европе, на перспективу создания полномасштабной базы НАТО в Польше с присутствием американских подразделе-ний28, на признание независимости Косово и на возможное вступление Украины и Грузии в НАТО, за которое в 2007 г. высказался в одной из своих резолюций Конгресс США. Однако если присмотреться внимательнее, оказывается, что западное восприятие по целому ряду пунктов нуждается в пересмотре, поскольку Россия далеко не так сильна, как нередко представляется на Западе (и в самой Москве)29. Экономически в абсолютных цифрах Россия занимает десятое место, после Франции, Италии и Бразилии; ее доля в мировом импорте составляет 2,4%, а в мировом экспорте - 1,2%. В энергетической области Россия еще долго будет находиться в состоянии взаимозависимости с Европой. Ее военный бюджет объемом в 30 млрд. долл. США (2007) равен лишь малой доле американского (на 2009 г. запланировано 410 млрд. долл.), только ядерный оборонный потенциал России сопоставим с американским. Поэтому, как на удивление реалистически и даже несколько утрированно оценили ситуацию эксперты, в прошлом занимавшие высокие дипломатические и военные посты в НАТО, верно будет подчеркнуть, что «сегодня беспокойство вызывает не сила российских вооруженных сил, а, скорее, их слабость»30.

28 По словам польского министра обороны Свикорского в феврале 2008 г. в Вашингтоне на встрече с госсекретарем США Кондолизой Райс. См.: Osipovich Al. Poland agrees to host U.S. shiled//Moscow times. -M., 2008. -4. Febr.

29 Сам Путин незадолго до президентских выборов наряду с сообщениями об успехах выступил с неожиданно резкой критикой по поводу общей ситуации в России. См. его выступление «О стратегическом развитии России до 2020 г.». - Режим доступа: http:// www.kremlin.ru/text/appears/2008/02/159528.shtml/

30 Towards a grand strategy for an uncertaing world. Renewing tranatl. partnership / Naumann K., Shalikashvili J., Lord Inge etc. - Lunteren, 2007.

Разумеется, к возвращению России на мировую арену как сильной и уверенной в себе великой державы и к ее решимости активно участвовать в формировании международного порядка Западу еще надо привыкать, тем более что Москва при этом иногда односторонне подчеркивает собственные интересы (например, в отношениях с определенными государствами СНГ, в том, как стремительно она фактически вышла из Договора ОВСЕ, при стабилизации «замороженных конфликтов» в сепаратистских образованиях или ограничении полномочий ДОВСЕ по наблюдению за выборами). В действительности воспринимаемые на Западе как наступательные российские концепции часто являются всего лишь реакцией на западные, и особенно американские, геостратегические шаги - и в ущерб ей. Это касается прежде всего уже упоминавшегося «ракетного щита» в Центральной и Восточной Европе, характер и воздействие которого Эгон Бар описывает следующим образом: «Запланированные для начала десять американских ракет вместе с радарной системой в Чехии, действие которой распространяется далеко на территории России, создают новый очаг кризиса в Европе, возможные воздействия которого выходят далеко за пределы Польши, Чехии и пространства на "открытом фланге ЕС". Если открытый фланг превратится во фланг, вооруженный новейшими военными технологиями, то за этим не только может последовать всеобщий рост вооружений, в том числе обычных вооруженных сил, но и дух совместной безопасности сменится духом конфронтации. Европа превратилась бы в нуждающийся в защите объект или в учебный плац в борьбе между Вашингтоном и Москвой»31.

Как справедливо отметил немецкий эксперт по России Хайн-рих Фогель, «геостратегические игры с нулевой суммой в американо-российских отношениях уже существенно повредили долгосрочным интересам Европы. Поэтому обеспечение европейского влияния и постепенное приближение идеалов российской политики к европейским стандартам неразрывно связаны с эмансипацией ЕС от американского доминирования в определении целей и методов внешней политики и политики безопасности. Было бы ошибочно путать этот аспект европейской политики в отношении Рос-

31 Die Europäische Union, Russland und Eurasien: Die Rückkehr der Geopolitik/Hrsg.: Schneider-Deters W, Schulze P.W., Timmermann H. - B., 2008. - S. 23.

сии с предательством по отношению к трансатлантическому партнерству. Вашингтон должен по-новому отрегулировать ключевые пункты сотрудничества»32. Было бы в высшей степени полезно, если бы ЕС сумел преодолеть раскол на «староевропейцев» и «ново-европейцев» и выступать как самостоятельный, дееспособный международный актор, чему могла бы способствовать - еще не гарантированная - ратификация подписанного в октябре 2007 г. Лиссабонского договора о реформе ЕС.

На этом фоне ЕС остается и для нового руководства России во многих отношениях и надолго - при всех существующих проблемах - хотя и неудобным, но необходимым предпочтительным партнером по нелегкому проекту модернизации. Ни Владимир Путин, ни Дмитрий Медведев не хотели бы войти в историю как президенты, которые «потеряли для России Европу». Развитие обращенного в будущее Договора о стратегическом партнерстве России и ЕС могло бы помочь устранить недоверие и расхождения в восприятии, создать четкие рамки для совместных конкретных проектов и тем самым подчеркнуть особый характер своих отношений с точки зрения формирования «Большой Европы». В Европе приветствуют активную роль России в мировой политике, поскольку она включает в себя и общую ответственность.

И в будущем ЕС будет стремиться к тому, чтобы партнерство с Россией было предсказуемым и устойчивым. В этом он резко отличается от США, риторика и политика которых в отношении России подвержена шатаниям из крайности в крайность - от взгляда президента Буша «в душу Путина» и стремления Вашингтона к стратегическому партнерству через отказ от этой цели в Национальной стратегии безопасности 2006 г. и жалобы о «потерянной России» - до предложений бойкотировать встречу «восьмерки» в Санкт-Петербурге или вообще исключить Россию из этой группы (исходивших, соответственно, в 2006 и в 2008 гг. от нынешнего республиканского кандидата в президенты Маккейна), или же причислить эту страну вместе с Китаем, Северной Кореей и Ираном к «проблемным государствам» (министр обороны Гейтс в феврале

32 Vogel H. Die Neokons von Moskau // Intern. Politik. - B., 2008. - N 2. - S. 51. (Автор в 1976-2000 гг. директор Федерального института восточноевропейских и международных исследований (BIOST) в Кёльне.)

2007 г.)33. Такого рода колебания и негативные концепции для европейцев «старой Европы» совершенно неприемлемы. Еще раз процитируем Гернота Эрлера: «Интенсификации и пониманию этого партнерства нет альтернативы. Не будет отказа от постоянного интенсивного обмена мнениями относительно ценностей и их правильной реализации и не будет возврата к бездушной координации отдельных интересов. Таково наше понимание стратегического партнерства, на котором мы должны будем основываться и дальше»34.

В Европе очень надеются, что Россия при президенте Медведеве придаст большую устойчивость взаимным интересам, все более усваивая общеевропейские ценности и постепенно реализуя их. Поскольку стабильность, отличительной чертой которой является рецентрализация государства и отмена всех противовесов, ведет к дестабилизации, в чем ЕС ни в коей мере не заинтересован. И традиционные теории заговора мало пригодны для того, чтобы создать необходимое для действенного партнерства между ЕС и Россией «общее пространство доверия», о котором говорят в Москве35. По большей части их используют для того, чтобы отвлекать от собственных ошибок, вину за собственные просчеты перекладывать на лишенную понимания и враждебную заграницу с ее стратегией окружения, пробуждая тем самым в собственной стране настроения национализма и вражды, не в последнюю очередь - в отношении европейцев.

В своих предвыборных выступлениях Дмитрий Медведев тему «Европа» и аспект международных отношений в целом почти полностью оставил за скобками. В то же время, особенно четко выделив тему демократического преобразования и экономического реформирования России, он - несмотря на усиленное внимание Москвы к другим регионам мира - продемонстрировал очевидную ориентацию на Европу. При этом он, в частности, упомянул соблюдение широких гражданских свобод, преодоление правового ниги-

33 Подробнее об этом см.: Cohen F. The new American cold war // Nation. - Wash., 2006. - 10 Jul. - Mode of access: http://www.thenation.com/doc/20060710/cohen/

34 Mode of access: http:// www.gernot-erler.de/

35 Kossatschow K. Miteinander, nebeneinander, gegeneinander? // Berliner Ztg. - B., 2004. - 16. Nov.

лизма и обеспечение независимости судебной системы и равенства граждан пред законом, свободу мнений и независимость средств массовой информации, соблюдение прав частной собственности, недопустимость участия чиновников в советах директоров компа-ний36. Еще за год до этого Медведев на Экономическом форуме в Давосе развивал тезис о том, что демократические государства просто эффективнее, чем недемократические, поскольку опираются на принципы рыночного хозяйства, верховенство закона и подотчетность государственной власти обществу. Эти понятия были ключевыми и в поздравительном послании, которое председатель Европейской комиссии Ж.-М. Баррозу направил новоизбранному Президенту РФ Дм. Медведеву. Министр иностранных дел Германии в выступлении в Фонде Вилли Брандта 4 марта 2008 г. вновь подчеркнул, что Россия является «необходимым стратегическим партнером по общеевропейскому мирному порядку» и по все более тесному благодаря взаимному проникновению сотрудничеству37.

Разумеется, пока программа Дм. Медведева содержит лишь словесные заверения, которые по многим важным аспектам делал и В. Путин. Но если их выполнению будет положено хотя бы начало, это станет новым стимулом для курса на взаимное сближение ЕС и России. Пока, правда, остается открытым вопрос, удастся ли вообще уникальной для российской истории конструкции - тандему Медведев-Путин - обеспечить тонкий баланс между различными группами российской элиты и к кому она в конечном счете тяготеет - к силам безопасности и армии («силовикам») или к представителям либерального направления. Лишь затем будет видно, ожидает ли нас новое «время блужданий» или же предложенная Дм. Медведевым линия на широкие либеральные реформы имеет шанс быть реализованной и придаст новые импульсы стратегическому партнерству России и ЕС.

Перевод с немецкого Т. Тиммерманн

36 Medwedjew beschwört in Davos Russlands Demoktatie // Russland-Aktuell. -29.1.2007. - Mode of access: http://www.aktuell.tu/russlands/Politik/artikel_3272print.html/. -Изложение выступления Дмитрия Медведева на Экономическом форуме в Красноярске 15 февраля 2008 г. см.: Mode of access: http://kreml.org/opinions/171436199/

37 Mode of access: http://www.auswaertiges-amt.de/diplo/de/Infoservice/Presse/reden/ 2008/080304-BM- Ostpolitik. html/