CC BY
24
ОТНОШЕНИЕ РОССИЙСКОГО ГОСУДАРСТВА К ПОЖАРАМ И ОПРЕДЕЛЕНИЕ МЕР ПО БОРЬБЕ С НИМИ НА ЗАКОНОДАТЕЛЬНОМ УРОВНЕ: КРАТКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XI - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XVI ВВ.)
А.В. Мурсалов, преподаватель, к.и.н., Воронежский институт ГПС МЧС России, г. Воронеж
Пожары являются порождением огня - одной из главных природных стихий. Одни видят в нём разрушительную, другие - созидательную силу. Даже образовав государство, люди так и не выработали однозначного отношения к нему.
Вместе с тем, не подлежит сомнению тот факт, что пожары являли собой одно из самых опасных, тяжких, чреватых нанесением огромного вреда, в первую очередь, материальным ценностям, да и зачастую влекли за собой человеческие жертвы.
Летописные источники не оставили никаких свидетельств, как Российское государство (в тогдашнем его виде) на заре своего существования относилось к пожарам, вызванным сугубо природными причинами. Вполне возможно, что государственная власть считала их «карой небесной», «наказанием за грехи людские» и вынуждено было мириться со всем негативным, что влекла за собой разрушительная сила огня, а также ликвидировать горестные последствия его проявления. Да и на законодательном уровне при отсутствии устойчивых навыков юридической техники составления норм и правил представляется невозможным формулирование каких-либо противопожарных правил и установлений. Да, к тому же, и само население достаточно часто выказывало явное пренебрежение к соблюдению хотя бы первоначальных (примитивных) мер безопасности от пожаров.
Государственные должностные лица (выражаясь современным языком) могли лишь советовать общинникам, жителям «деревянных» городов как избежать пожаров, да обращать внимание на соблюдение населением различных территорий, входящих в состав Древней Руси, мер предосторожности при «общении» с огнём.
В то же время, следует отметить немаловажный факт: первое письменное законодательство Древней Руси, представленное «Русской Правдой», упоминает о пожарах «рукотворного» характера, причиной которых были поджоги: в ст. 83 сказано - «если (кто) подожжёт гумно, ...если кто-либо подожжёт двор». Совершившее поджог лицо именовалось «зажигалником», что самым непосредственным образом свидетельствует о наличии в его действиях прямого умысла, выражавшегося в сознательном допущении совершаемого противоправного деяния и желания наступления негативных последствий.
Отношение государства было недвусмысленно жестоким: в качестве меры борьбы с уже имевшими место и будущими поджогами были избраны суровые кары - «поток» и «разграбление»; к тому же, виновного (в случае его обнаружения и поимки) обязывали выплатить потерпевшему убытки от
происшедшего пожара [1].
Такая «санкционная реакция» Древнерусского государства (а «Русская Правда» продолжала оставаться единственным законодательным источником и в период феодальной раздробленности) сохранялась вплоть до второй половины XIV в., когда Псковская Судная Грамота (далее - ПСГ) ввела новое наказание для лица, явившегося «творцом» пожара, - поджигателя в виде лишения жизни, т.е. смертную казнь.
Исходя из содержания ст. 7 ПСГ, поджог по своей значимости был приравнен законодателем к тягчайшему государственному преступлению -измене [2]. Как видим, в данном случае мера борьбы с пожарами, вызванными «человеческим фактором», со стороны государства отличалась крайней степенью жестокости.
Новгородская Судная Грамота (датируемая 1471 г.) так же, как и ПСГ, упоминает в ст. 36 о «пожозе» (поджоге) (ставя его в один ряд с кражей, разбоем, грабежом, убийством) и о «пожегщике» (поджигателе) [3]. Думается, что отношение государственной власти Новгорода к виновному в возникновении пожара было не менее суровым, чем в Пскове.
В XV веке, встав на путь централизации, Российское государство не изменило своего отношения к «поджигателям», а равно оставило в неприкосновенности самую «эффективную» меру борьбы с ними - смертную казнь. Вот и Судебник Ивана III 1497 г. в ст. 9 говорит: «...и подымщику, и зажигалнику ... живота не дати, казнити его смертной казнью» [4]. Подымщик досоветской историографией толковался преимущественно как поджигатель дома, двора, жилого помещения (дыма), в отличие от поджигателя укреплений, города -зажигалника [5, с. 352]. В любом случае, оба вида поджога относились к числу наиболее опасных государственных преступлений и влекли за собой в качестве ответной меры борьбы высшую меру уголовного наказания.
Здесь же, хотелось бы добавить следующее: во-первых, с точки зрения О.И. Чистякова, норму ст. 9 Судебника Ивана III не следует рассматривать исключительно как поджог города с целью сдачи его внешнему врагу; во-вторых, как справедливо подчеркивает Л.В. Черепнин, смертная казнь по ст. 9 Судебника 1497 г. имеет в виду особую опасность поджога, совершенного либо ведомым лихим человеком, либо как акт классовой борьбы. Так, когда в 1547 году начались пожары в Москве, то сразу же возникли слухи, что виной пожара были зажигалники. Многих поджигателей имали и пытали, а затем казнили смертною казнью; глав им секли и на колье их сажали и в огонь их в те же пожары метали. Зажигалники, т.е. те, кто пожар учиняли нарочным делом, подлежали смертной казни и по нормам последующего законодательства [6, с. 71, 72], которое было представлено Судебником Ивана IV 1550 г. Данный законодательный акт гласил в ст. 61: «.и зажигалнику, .. .жывота не дати, казнити ево смертной казнью» [7].
Таким образом, на основании вышесказанного, можно сформулировать итоговые выводы: Российское государство на законодательном уровне во второй половине XI - первой половине XVI вв.:
1) не содержит упоминаний о пожарах природного характера; соответственно, не выражает своего отношения к ним и не определяет в
нормативном виде меры борьбы с ними;
2) чётко квалифицирует причину пожара «человеческого» происхождения, выражает своё высшей степени негативное отношение к поджогам, недвусмысленно предусматривает в качестве меры борьбы с будущими пожарами смертную казнь в отношении их инициаторов.
Список использованной литературы
1. Русская Правда. Пространная Редакция (по Троицкому первому списку второй половины XIV в.) // Ермолаев И.П., Кашафутдинов Р.Г. Свод законов Киевской Руси: Учебное пособие для изучения «Русской Правды» / И.П. Ермолаев, Р.Г. Кашафутдинов. - Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1985. - 88 с.
2. Псковская Судная Грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков: [Тексты и коммент.]: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. - М.: Юрид. лит., 1984. - Т. 1. Законодательство Древней Руси / Отв. ред. - В.Л. Янин. - С. 331-342.
3. Новгородская Судная Грамота // Российское законодательство Х-ХХ веков: [Тексты и коммент.]: В 9 т / Под общ. ред. О.И. Чистякова. - М.: Юрид. лит., 1984. - Т. 1. Законодательство Древней Руси / Отв. ред. - В.Л. Янин. - С. 304-308.
4. Судебник 1497 г. // Антология мировой правовой мысли: В 5 т. / Нац. обществ.-науч. фонд. - М.: Мысль, 1999. - Т.4: Россия, XI - XIX вв. / Отв. ред. -Н.А. Крашенинникова. - С. 82-91.
5. Владимирский-Буданов, М.Ф. Обзор истории русского права / М.Ф. Владимирский-Буданов. - Ростов-на-Дону: Издательство «Феникс», 1995. - 640 с.
6. Российское законодательство Х-ХХ веков: [Тексты и коммент.]: В 9 т. / Под общ. ред. О.И. Чистякова. - М.: Юрид. лит., 1985. - Том 2. Законодательство периода образования и укрепления Русского централизованного государства. -520 с.
7. Судебники Иоанна III и Иоанна IV 1497 и 1550 гг. - Харьков: Типогр. и Литогр. М. Зильберберг и Сыновья, 1915. - 51 с.
