CC BY
30
DOI: 10.25990/socinstras.pss-11.20j9-ge83
C. В. Лурье
ОТНОШЕНИЕ К МЕЖЭТНИЧЕСКИМ БРАКАМ КАК СИМПТОМ ФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
При высокой доле поддержки межэтнических браков (70-77%), они эксплицитно воспринимаются как явление, лежащее вне поля собственно межэтнических процессов в России и относящееся лишь к межличностной сфере. Однако цифра 70-77% является ключевой в описании российской молодежью разных аспектов поведения в межэтнической сфере. Именно столько русских студентов уверяют, что испытывают национальные чувства, но ровно столько же готовы и желают жить в полиэтническом окружении, легко чувствуют себя в среде представителей других народов России и уверены, что дружба народов России возрождается. А значит цифры, касающиеся казалось бы частных семейных отношений, не произвольны, а коррелируют с другими, относящимися к межэтническим отношениям в целом, и отношение молодежи к межэтнической брачности отражает имплицитно более широкий комплекс представлений и чувств современной российской молодежи и может рассматриваться как один из симптомов формирования новой российской идентичности.
Ключевые слова: межэтнические браки, межэтнические отношения, национально-смешанная семья, ассимиляция, полиэтничность, теория поколений, картина мира.
Lourie Svetlana V.
ATTITUDE TO INTER-ETHNIC MARRIAGES AS A SYMPTOM OF THE FORMATION OF RUSSIAN IDENTITY
With a high proportion of inter-ethnic marriages support (70-77%), they are explicitly perceived as a phenomenon that lies outside the field of inter-ethnic processes in Russia and relates only to the interpersonal sphere. However, the figure of 70-77% is key in the description of the various interethnic behavior aspects for the Russian youth. Exactly this number of Russian students who say that they have national feelings, but exactly same number are ready and want to live in a multinational environment. They easily feel themselves among the representatives of other peoples of Russia and are confident that the peoples friendship in Russia is reviving. Thus, the figures referring to seemingly private family relations are not arbitrary, but they somehow relate to other inter-ethnic relations, as a whole. The young people attitude towards inter-ethnic nuptiality reflects an implicitly wider complex of ideas and feelings of contemporary Russian youth. This can be considered as one of the new Russian identity symptoms formation.
Keywords: inter-ethnic marriages, inter-ethnic relations, nationally mixed family, assimilation, polyethnicity, theory of generations, the world picture.
Нет явлений социальной жизни, которые были бы линейным следствием объективных факторов. За ними всегда стоят ментальные конструкты, которые опосредуют связь объективных социальных процессов и институтов друг с другом. Так и межэтнические браки не могут рассматриваться только как функция череды внешних событий и процессов, оказывающих непосредственное влияние на межэтнические и семейные отношения в России. Тут очень важно то, как люди, вступающие в брачный возраст, то есть молодежь, их видит, в какой цепочке социокультурных связей их воспринимает, в ряд каких ассоциаций встраивает. Безусловно, межэтническая брачность существует в контексте национальной идентичности россиян в целом и русских в частности, и эта идентичность соответствующим образом преломлялась в сознании молодых людей.
Выявление культурного и ментального контекста, в котором живет индивид, участвующий в социальном процессе и производящий тот или иной феномен, дает возможность увидеть то, что незаметно даже при углубленном изучении того или иного феномена самого по себе. Так, показатели отношения к межэтнической брачности, взятые сами по себе, мало о чем говорят, исследователю трудно объяснить немалую долю межэтнических браков в России, где они, кажется, не имеют никакой значимой ценности. Но попытка понять, в контекст каких ментальных установок отношение к межэтнической брачности у современных молодых людей встроены, в ряду каких ассоциаций находятся, дает возможность предложить объяснение казалось бы «странного» феномена.
Итак, в 1990-е гг. исчезла советская идентичность, и для многих единственной устойчивой самоидентификацией осталась этническая. Между тем стали много говорить о понятии «российский народ». Но появилась ли в России надэтническая идентичность, начался ли процесс формирования «российского народа», могут ли межэтнические браки рассматриваться в качестве индикатора формирования «российского народа»? Попытаемся нащупать некоторые низовые сценарии межэтнических отношений, которые формируются в современной России. С этой целью проанализируем отношение к проблеме межнациональных браков российской молодежи в контексте результатов интервью, проведенного по авторской методике в ряде городов РФ
и посвященного восприятию национальных проблем студенческой молодежью. Интервью проводились среди русских студентов в Красноярске, Мичуринске (Тамбовская обл.), Лысьве (Пермский край) (выборка — 97 человек).
Русские студенты смотрят на межэтнические браки как на проявление межличностных отношений, а не в контексте межэтнических отношений в стране, и не как на производную от «дружбы народов». Студенты редко выбирали ответы, связывающие распространение межнациональных браков с показателем добрых отношений между народами, — только 23%. А вот 77% положительно относятся к межнациональным бракам, поскольку те являются следствием любви между конкретными людьми. 63% опрошенных полагают, что надо приветствовать брак представителей любых национальностей, если между ними есть любовь. 70% опрошенных русских допустили для себя лично возможность вступления в межэтнический брак, если полюбит человека иной национальности. Все говорит вроде бы за то, что межэтнический брак перестал восприниматься инструментом сближения нации и ассимилирования народов — он продолжает существовать как явление частной жизни. Но запомним цифры положительного отношения к межэтническим бракам: 70% и чуть более. Потом мы покажем, что эти цифры не случайны!
Если брать отношение к этническим процессам на государственном уровне, то они вроде бы подтверждают потерю межэтническими браками своего общественного значения. Например, эксплицитно их не связывают с ассимиляцией. Ассимиляцию народов России к русскому считают возможной 36% опрошенных русских студентов, а 50% — невозможной (остальные затруднились ответить). Ни один из опрошенных русских студентов не согласился с желательностью того, чтобы «все народы стали как русские». С тем, что «желательно, чтобы представление о морали и нравственности, принципы воспитания детей, образование, воспитание у всех народов России было как у русских», согласились всего 4,5% опрошенных русских. Правда, считают положительным явлением взаимную ассимиляцию народов России уже 36%. Но все-таки больше всего тех, кто уверен, что каждый народ должен сохранить свои особенности, свою культуру, свою идентичность, таких 50%. Есть еще те, кто считает желательной ассимиляцию к глобальным наднациональным ценностям, но таких совсем немного — 4,5%. И 4% затруднились ответить на этот вопрос.
Среди тех, кто полагает, что этические системы народов России должны ориентироваться на русскую, только 38%, а тех, кто полагает,
что у каждого народа должна быть своя, особенная — аж 49% (правда, предполагаются некие общие представления о справедливости). Об общечеловеческой этике говорят только 13% опрошенных. Лишь 4% русских студентов считают, что система воспитания у всех народов в России должна быть единой. 52% полагают, что системы воспитания у народов России должны быть как-то согласованы с системой воспитания у русских, но допускают в них большие вариации. 44% опрошенных русских допускают самое широкое разнообразие в воспитательных принципах. Эти данные подтверждают эксплицитные ответы о нежелательности ассимиляции. Ассимиляционная парадигма в национальном сценарии современных русских не выражена.
В целом, если прислушиваться к словам молодежи, то межэтнические отношения в России выглядят номиналистскими, лишенными общей идеи. Только 52% считают, что русские имеют в системе межнациональных отношений идеальные функции, а 37% полагают, что их функции только организационные. В этом отношении интересен «индивидоцентристский» подход русской молодежи к понятию «российский народ». Нарождающейся или уже существующей общностью назвали российский народ 75% опрошенных (обратим внимание на цифру в 70 с чем-то процентов, она дальше будет повторяться в разных вопросах!). Из них общностью народов России российский народ считает чуть больше трети, около 34%, а общностью всех людей, населяющих Россию — уже 66%: превалирует подход с точки зрения не народов, а индивидов.
Верят в дружбу народов (полагают, что дружба народов в СССР была реальной) 84% опрошенных. 77% (опять 77%!) опрошенных хотят, чтобы дружба народов возродилась. 41% уверен, что народы России дружат и сейчас, еще 26% полагают, что вектор развития национальных отношений в России направлен в сторону возрождения дружбы народов.
Теперь посмотрим на проблему с другой стороны. Вот вопрос о том, легко или тяжело респонденту общаться с представителями других народов. Национальная принадлежность человека затрудняет общение у 25% ответивших. 40% утверждают, что легкость общения зависит более от характера человека, нежели от национальности. Еще 35% опрошенных вообще не обращают внимания на национальность собеседника. Итого 70% в межчеловеческих отношениях ориентируются на человеческие качества, а не на национальность. Эти цифры коррелируют с долей допускающих для себя возможность межэтнического брака. Тут становится понятным положительное
отношение к бракам по любви с представителями других национальностей.
Интересно сопоставить эти цифры и с числом желающих жить в полиэтническом окружении. Из тех русских, кто хотел бы жить в России, а таких 88% опрошенных, 73% хотели бы жить именно в полиэтнической среде, причем только около половины из них оговаривает желательность того, чтобы русских было большинство (а значит около 40% не против жизни практически в инонациональном окружении среди народов России), 15% опрошенным студентам все равно в какой среде — полиэтнической или моноэтнической — жить, 8% предпочитает жить среди русских, а 5% настаивает, чтобы жить только среди русских. Мы встречаем те же 70% желающих жить в инонациональном окружении.
К 70 близок и процент тех, кто считает, что нерусскому человеку легко жить среди русских, а если возникают трудности, то только по вине самого нерусского, — таких 75%. Тех, кто считает русских специфическими людьми со своими собственными недостатками, что затрудняет нерусскому жизнь среди них, всего 15%.
За этими цифрами специфика самовосприятия русскими, которые не мыслят себя как народ изолированно, а только в контексте других дружественных народов. Приведенные цифры, демонстрирующие высокую комплементарность русской молодежи в межнациональных отношениях, не объясняются отсутствием у них собственных национальных чувств, а показывают определенную особенность этих чувств. В наличии национальных чувств признались 75% опрошенных. 14% такое чувство у себя отрицали, 5% указали на превалирование у себя локального патриотизма, а еще 14% затруднились ответить. Проведем еще одну корреляцию. 75% признали, что они ожидают российского патриотизма как от нерусских, так же как и от русских.
Итак, доля тех, кто допускает для себя межэтнический брак, коррелирует с долей тех, кто так или иначе нацелен на формирование осмысленных межэтнических отношений в России. Может быть, это не заметно на поверхностный взгляд, да и сама молодежь, настроенная на формирование нового российского межнационального сценария, это слабо осознает, поскольку в настоящее время слабо выражены соответствующие идеологические доминанты, и части молодежи трудно найти слова и выразить свои ощущения определенно, но подобные ощущения есть.
Тут интересно, что при положительном отношении к возрождению дружбы народов, межэтнические браки с ней не связываются, а скорее
связываются с неким природным интернационализмом русских: так отвечают 71% опрошенных. Интернационализм тут — несколько туманная категория, говорящая скорее о том, что какого-либо специфического сценария межэтнических отношений опрошенные русские студенты вербализировать не могут. Основываясь же на наших сопоставлениях, мы хотим отметить, что цифры, касающиеся, казалось бы, совершенно частных семейных отношений (опрошенные русские студенты уверены, что речь идет только о частных семейных отношениях!), цифры эти не произвольны, а коррелируют с другими, относящимися собственно к сфере межэтнических отношений. С уверенностью можно сказать тут одно: отношение к межэтнической брачности не является отдельно взятым феноменом, а выражает более широкий комплекс представлений и чувств современной российской молодежи.
Тот национальный проект, который, можно предположить, исключает передачу друг другу многих этических норм и принципов (к чему стремились в СССР, а до того и в меру возможностей — в Российской империи), исключает единство идеологическое, культурное, религиозное, хотя и предполагает определенное ценностное единство. Таким образом, надо было бы ожидать, что разнообразие культур будет усиливаться и межэтнический брак будет столкновением культур, для одного из супругов, очень вероятно, выходом из своей культуры. Если и возможно некое идеологическое единство, то это скорее будет некая аморфная модель толерантности, некоторое комплементарное чувство, которое выражается в разных проявлениях межэтнических отношений, но не имеет четкой структуры. Но сумеет ли она удовлетворить русских и других россиян? Толерантность, если ее переносить на российскую почву, слишком бесструктурная и малосодержательная модель, поскольку суть специфики межэтнических отношений, характерных для России, не отражает. Для них свойственны более интенсивные и имеющие сценарные, диалоговые черты отношения: взаимодействие, а не одна только терпимость. Но предпосылок для нового этапа активного взаимодействия пока не прослеживается. Да, возможно даже определенное переосмысление модели «дружбы народов», но она, вероятно, уже не будет иметь выраженного наднационального идеала и вряд ли будет выражаться в значительном росте межнациональной брачности.
Но, с другой стороны, характерно сохранение поведенческого внеидеологического межэтнического сценария взаимодействия, создающего комфортную среду, в которой современные молодые люди чувствуют себя уверенно и вне которого себя не мыслят. Полиэтническое окружение продолжает оставаться для русских не просто
приемлемым, более того, оно необходимо! Все поведенческие навыки построения межэтнических отношений сохранились и спонтанно реализуются вне зависимости от наличия какого-то разработанного ценностного обоснования. Не их ли имеют в виду молодые люди, когда говорят, что дружба народов возрождается? Эти поведенческие модели, основанные на уже традиционных для россиян межэтнических сценариях, служат легкости заключения межэтнических браков.
Межэтнический брак в современной России, таким образом, не ценность, он не обладает идеальным значением, но он вполне допустим и приемлем. Так, Е. С. Токарева на основании анализа результатов проведенных ею опросов приходит к выводу, что в целом место межэтнического брака по отношению к моноэтническому в системе ценностей молодежи занимает периферийные позиции. Существенная часть студенческой молодежи ориентирована на мононациональный брак, но межэтнический брак для большинства молодых людей является приемлемым (Токарева 2013).
Это подтверждает наше утверждение о соотношении этнокультурных и этнопсихологических факторов в межэтнических браках. С точки зрения этнокультурных факторов, почвы для межэтнических браков нет (и не удивительно, что порой он вызывает тревожность!), но с точки зрения этнопсихологических факторов, основанных на привычных моделях поведения, он приемлем и органично вписан в привычные сценарии взаимоотношений как межэтнических, так и вну-триэтнических. Неслучайно доля их остается такой же высокой, какой была в последние годы в РСФСР. В 1989 г. их было 14,7%. С начала 2000-х гг. число национально-смешанных домохозяйств в Российской Федерации держится около 14,5% (Население России... 2006: 235).
Зададимся вопросом: остаются ли сейчас межэтнические браки локомотивом ассимиляции? Они не являются механизмом ассимиляции к русским, поскольку именно русские чаще выходят, вступая в межэтнический брак, из своей привычной культурной среды. Кроме того, русские, мы показали ранее, активных ассимиляционных установок сейчас не имеют. Нет также надэтнического идеала, подобного «советскому народу», к которому была бы возможна ассимиляция. Однако, когда речь не идет о кардинальном разрыве со своей культурной средой (например, когда русская девушка становится женой в горном ауле, такие случаи встречаются!), следует говорить о том, что формируется более однородная среда российских городов, прежде всего. Продолжает существовать и поддерживать себя относительно гомогенное, но при этом полиэтническое общество в российских крупных населенных
пунктах. Оно не воспринимается как отношение между народами, а как отношение между индивидами. Вспомним, что и российский народ в представлении многих русских молодых людей — это единство индивидов разных национальностей, а не народов!
Вот два примера о русско-татарских браках. Л. А. Хачатрян и А. А. Чадова приводят в качестве примера следующие рассуждения одного из своих русских респондентов, состоящего в браке с татаркой: «Вот у меня Р. говорит, я татарка, мне неважно, чтобы у меня татарин муж был. Главное, чтобы человек хороший был...» (Хачатрян, Чадова 2016: 131). И. М. Городецкая и А. Б. Блохина указывают, что в Татарстане, где русско-татарских браков по данным этих исследователей треть, «многие супруги в русско-татарских семьях в бытовом общении не делают различий, кто татарин, а кто русский» (Городецкая, Блохина 2008). Не удивительно, что браки в рамках единой городской культурной среды некоторые исследователи, как, например, З. Л. Сизо-ненко, не считают межэтническими, «...фиксируя рост межэтнической брачности на национальную принадлежность супругов, указанную в документах. Но совпадает ли она с национальной самоидентификацией личности супругов, с тем, к какой этнической культуре они себя относят?» (Сизоненко 2007).
Можно утверждать, что российский национальный сценарий формируется как бы на двух уровнях — этнокультурном, где намечается все большее расхождение культур различных народов, и этнопсихологическом, где поддерживает себя общий поведенческий сценарий, одним из выражений которого и является достаточно широкое распространение межэтнической брачности. Эти две тенденции противоречат друг другу даже в больших городах, где при общей городской культуре наблюдается различие религий и традиций. Пока не видно, чтобы эти две тенденции начали бы как-то меняться или сходиться. Они существуют параллельно друг другу. Поэтому, что касается межэтнической брачности, она существует в российском обществе на некотором стабильном, достаточно высоком уровне — около 14%, но вызывает заметную тревожность, как бы не встраиваясь в российский культурный сценарий. Последнее не так, и мы видели, что она неплохо вписывается в поведенческий сценарий российского общества (если не брать его традиционалистских сегментов), но при этом противоречив сам этот сценарий. И отношение к межэтническим бракам это иллюстрирует!
Изменение в восприятии межэтнических браков, потеря ими знако-вости, идеального смысла может быть объяснено и посредством смены
поколенческих парадигм, на основании теории поколений. Теория эта широко популярна ныне, но более в маркетологии, чем в академической науке, поскольку построена исключительно на качественных основаниях, которые могут восприниматься как не вполне научные. Тем не менее, несмотря на свою интуитивность и некоторую художественную произвольность, в своих основных положениях эта теория, которую в России в основном разрабатывает Е. Шамис, вызывает доверие. Попытаемся приложить ее к объяснению культурологического смысла межэтнических браков в современной России.
Характерной чертой брачного поведения поколения 1943-1962 годов рождения — так называемых «прогрессоров» или «бейби-буме-ров» — тех, кто вступал в брак в поздний период СССР, когда еще поощрялись и прославлялись межнациональные браки между представителями советских народов, был романтический настрой. Это определялось не только, и даже может быть не столько советской идеологией, сколько реальностью жизни в мире, который казался устойчивым, с осознанием своей силы, «чувства локтя», как тогда говорили, культа молодости, здоровья, счастья. «Они жили в супердержаве и были совершенно в этом уверены! Актуальны были оптимизм и идеализм... нет, даже не так — Вера и Идеалы (тогда эти слова воспринимались исключительно в позитивном смысле, без сарказма, как нынче). Они так соскучились по любви и романтике! Им ее так катастрофически не додано задавленными родителями и боевыми дедушками и бабушками, что они начали искать проявления любви сами — с каждым дыханием окружающего мира. Свои семьи они создавали исключительно по любви» (Шамис, Никонов 2016: 35). На мир смотрели немного по-книжному. Межнациональный брак был в некоторых слоях молодежи романтическим символом, относился к сфере идеалов. Не обязательно, что это служило стимулом к заключению именно таких браков (хотя, возможно, где-то было и такое!), но любой межнациональный брак становился заметным явлением, его отмечали именно как межнациональный, и о нем говорили, и говорили в положительной коннотации.
У следующего поколения — поколения Х, рожденного в 19631985 гг., — преобладает индивидуализм и более прозаический подход к реальности, прагматизм и даже скептицизм, ориентация скорее не на идеалы, а на выживание, поскольку именно это поколение реализовывало себя в кризисные постсоветские годы. «Не было родительской приверженности идеалам коммунизма, равенства, коллективизма — более старшие начали сомневаться в правильности "правильных" слов, контрастирующих с реальностью, еще на пике
"застоя" и затем наблюдали, как на их глазах рухнула вся построенная на этих принципах система. Будущее для этого поколения всегда было либо туманно, либо мрачно: перестройка оказалась "цветочками"... Семейные ценности поколения Х — это равноправие ролей мужчины и женщины, равная ответственность, в том числе и финансовая, склонность экономить время и средства на еде, поскольку предпочтения отдается интересному досугу и реализации творческих увлечений: путешествиям, новым книгам, совместным хобби... Выросшие сами во времена бума разводов семидесятых, представители поколения Х легко относятся к бракам. Они уже на собственной шкуре знают, что развод не катастрофа, все останутся живы, пусть даже немного помятые. В их представлении гораздо худшим является брак чужих людей» (Шамис, Никонов 2017: 47). Семья как таковая отчасти теряет свой романтический ореол, и является ли она моноэтнической или межэтнической, имеет значение только в контексте череды межэтнических конфликтов 1990-х.
Для самого молодого поколения — поколения миллениалов, рожденного в 1990-е и теперь вступившего в брачный возраст, семья вновь становится ценностью. «Звучит странно, но для людей, выросших в эпоху цинизма, актуальны такие ценности, как гражданский долг, мораль и семья: это те островки безопасности, за которые их сознание цеплялось в детстве, стремясь сохранить для себя столь необходимую человеку иллюзию стабильности жизни» (Царенко 2014: 46). Миллениалы, по утверждению своих исследователей, «придерживаются традиционного взгляда на взаимодействие полов: девушки должны быть скромными, заниматься домом и воспитывать детей, молодые люди должны обеспечивать семью. Продвинутые девушки считаются эгоистичными и требующими постоянной демонстрации того, чего ты стоишь... Они не думают о том, чтобы менять мир или человечество, в первую очередь они хотят сделать комфортной свою жизнь и жизнь близких... Среди молодежи принято заявлять, что они любят свою семью, обожают родителей. Удачная семейная жизнь — признак состоятельности, и в конечном итоге, счастья. Создание хорошей семьи — более важная цель, чем профессиональная реализация» (30 фактов о молодёжи... 2017). Если представитель нынешней молодежи вступает в межэтнический брак, то он делает это тогда и потому, когда это этот брак ему представляется более стабильным, прочными, устойчивыми. Отсюда, возможно, заключение брака с представителями народов, придерживающихся более традиционных ценностей, чем широко распространенные в современном мире.
Тут можно было бы определить межэтнические браки как некоторую ценность, но она как таковая не осознается, поскольку акцент делается не на межэтничности, а на традиционности. В этом смысле даже нередкие браки русских девушек с представителями кавказских народов, придерживающихся патриархальных установок в семье, являются некоторым трендом, отражающем ментальные установки некоторой части современной молодежи. Это объясняет частоту межэтнических браков в современном российском обществе, практическое сохранение уровня межэтнической брачности позднего РСФСР, когда такие браки были романтизированы, но, повторим: они популярны не потому, что межэтнические, а потому, что традиционные. Если есть возможность создания устойчивой моноэтнической семьи, она предпочтительна, но при ее отсутствии допустима межэтническая традиционная семья. Если в советские годы межэтнический брак расценивался как отход от традиционных устоев, то сегодня это часто некий неотрадиционализм.
Восприятие общественных ценностей, таких как семья или национальная идентичность, преломляются сквозь призму поколенческой картины мира, значение которой не надо недооценивать. Если мы говорим о таких категориях, как межэтнические отношения, дружба народов, ассимиляционные процессы в понимании современной молодежи, мы должны понимать, что они увязаны с другими ценностями и стереотипами, которые сформировались именно у этого поколения под воздействием событий, которые произошли в период, когда складывалась сама их ценностная система, и которые были совсем иными, нежели во времена их дедов и отцов. Да, этническая идентичность, этническая картина мира имеет во все времена некоторые общие черты, но они проявляются во все времена, у разных поколений по-разному. И такая частная форма ее проявления как отношение к межэтническим бракам может варьироваться, причем не всегда легко объяснимым образом, только посредством социально-демографических причин. Она встроена в тот срез мировоззрения народа, который характерен только для того или иного его поколения, увязана с ценностями именно данного поколения, актуально в их контексте. На что и следует обращать особое внимание.
Итак, межэтническая брачность в современной России, будучи во многом функцией межэтнических отношений и объективно существуя в их контексте, субъективно существует как бы в сетке значений, связанных с личной жизнью индивидов, их установок, относящихся к внутрисемейным отношениям, в частности, например, исходя из их
современности или, наоборот, патриархальности. Тут можно увидеть определенное противоречие, но, как мы говорили, социальные явления и процессы во многом определяются ментальными конструктами, а те могут быть сколь угодно сложными, а часто — взаимодополнительными. Выявляя путем сопоставления данных проведенного нами опроса кор -реляцию между положительным отношением к межэтническим бракам и рядом явлений, относящихся к сфере межэтнических отношений, мы упираемся в тот факт, что эксплицитно межэтнические браки российской молодежью в сферу межэтнических отношений не встраиваются. Это же подтверждает ценности в глазах части современной молодежи патриархальных семейных отношений, мотивация на создание традиционалистской семьи, что побуждает их к бракам с представителями народов, где традиционные установки сохранились в большей мере.
Источники
Городецкая И. М., Блохина А. Б. Взаимоотношения супругов в моно- и полиэтнических браках русских и татар [Электронный ресурс] // Проблемы социальной психологии личности. Саратов: СГУ, 2008. URL: http://psyjoumals. ru/sgu_socialpsy/issue/30318_full.shtml (дата обращения: 05.05.2019).
Население России 2003-2004. Одиннадцатый — двенадцатый ежегодный демографический доклад / Под ред. А. Г. Вишневский; Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. Центр демографии и экологии человека. М., 2006. 360 с.
Сизоненко З. Л. Межэтническая семья в крупном городе // Социологические исследования. 2007. № 2. С. 140-142.
Токарева Е. С. Межэтнический брак в системе ценностных ориентаций студенческой молодежи [Электронный ресурс] // Гуманитарные научные исследования. 2013. № 5. URL: http://human.snauka.ru/2013/05/3173 (дата обращения: 05.05.2019).
Хачатрян Л. А., Чадова А. А. Межнациональная семья в современном российском обществе // Вестник Пермского университета. Философия. Психология. Социология. 2016. Вып. 1 (25). С. 127-135.
Шамис Е., Никонов Е. Теория поколений. Необыкновенный Икс. М.: Ун-т «Синергия», 2016. 140 с.
Шамис Е., Никонов Е. Теория поколений: стратегия Беби-бумеров. М.: Ун-т «Синергия», 2017. 256 с.
Царенко Н. В. Как понять своего ребенка? Поколение Z и другие. Ростов-н/Д.: «Феникс», 2014. 187 с.
30 фактов о молодёжи двадцать первого века [Электронный ресурс]. 2017. URL: http://pics.ru/30-faktov-o-sovremennoj-molodezhi (дата обращения: 05.05.2019).
References
30 faktov o molodyozhi dvadtsat' pervogo veka [30 Facts about the Youth of the Twenty-First Century]. 2017, URL: http://pics.ru/30-faktov-o-sovremennoj-molodezhi. (In Russian) Gorodetskaya I. M., Blohina A. B. Vzaimootnosheniya suprugov v mono- i polietnich-eskih brakah russkih i tatar [Spouses Relationship in Mono- and Poly-ethnic Marriages of Russians and Tatars]. Problemy cotsial'noy psihologii lichnosti [Social Psychology Personality Problems], Saratov State University, 2008, URL: http://psyjournals.ru/sgu_socialpsy/ issue/30318_full.shtml (access date: 05.05.2019). (In Russian)
Hachatryan L. A., Chadova A. A. Mezhnatsional'naya sem'ya v sovremennom rossiys-kom obshchestve [Interethnic Family in Contemporary Russian Society]. Vestnik Permskogo universiteta. Filosofiya. Psihologiya. Sotsiologiya [Perm University Bulletin. Philosophy. Psychology. Sociology], 2016, iss. 1 (25), pp. 127-135. (In Russian)
Naselenie Rossii 2003-2004. Odinnadtsatyy — dvenadtsatyy ezhegodnyy demografiches-kiy doklad [Population of Russia 2003-2004. Eleventh-twelfth annual demographic report]. Ed. by. A. G. Vishnevskiy, The Institute of Economic Forecasting of the RAS. Center of Demography and Human Ecology. Moscow, 2006, 360 p. (In Russian)
Shamis Е., Nikonov Е. Teoriya pokoleniy. Neobyknovennyy Iks [Generation Theory. UnusualX]. Moscow, Sinergiya University, 2016, 140 p. (In Russian)
Shamis Е., Nikonov Е. Teoriya pokoleniy: strategiya Bebi-bumerov [Generation Theory: Baby Boomer Strategy]. Moscow, Sinergiya University, 2017, 256 p. (In Russian)
Sizonenko Z. L. Mezhetnicheskaya sem'ya v krupnom gorode. Sotsiologicheskie issle-dovaniya [SociologicalStudies], 2007, no. 2, pp. 140-142. (In Russian)
Tokareva Е. S. Mezhetnicheskiy brak v sisteme tsennostnyh orientatsiy studencheskoy molodezhi [Inter-ethnic Marriage in the System of Value Orientations of Student Youth]. Gumanitarnye nauchnye issledovaniya [Humanities Science Research], 2013, no. 5, URL: http://human.snauka.ru/2013/05/3173 (access date: 05.05.2019). (In Russian)
Tsarenko N. V. Kak ponyat' svoego rebenka? Pokolenie Z i drugie [How to Understand your own Child? Generation Z and Others]. Rostov-na-Donu, Feniks, 2014, 187 p. (In Russian)
Лурье Светлана Владимировна, доктор культурологии, ведущий научный сотрудник, Социологический институт РАН — филиал ФНИСЦ РАН.
Lourie Svetlana V., Doctor of Cultural Studies, Lead Researcher, Sociological Institute of FCTAS RAS. svlourie@gmail.com
