CC BY
138
© 2014
П. В. Белоус
ОТНОШЕНИЕ ДУХОВЕНСТВА РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ К ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ (по материалам Тобольской епархии)
В статье предпринимается попытка рассмотреть осмысление духовенством РПЦ причин Первой Мировой войны, ее сути и значения, а также проследить изменение настроений духовенства на протяжении 1914-1918 гг., охватывая патриотический подъем первого года войны, его спад в 1916 г., Февральскую и Октябрьскую революции, Брестский мир и начавшуюся Гражданскую войну в первой половине 1918 г.
Ключевые слова: Русская Православная Церковь, духовенство, Первая Мировая война, Тобольская епархия, Гражданская война
Военные события Первой мировой войны способствовали выявлению различных внутри- и внешнеполитических аспектов, таких как недостатки государственного строя, нравственный упадок общества, угасание религиозного сознания и непопулярность войны среди значительной массы населения1. Также война развила в народных массах осознание как своих прав, так и необходимости государственного обновления. Люди на другом уровне стали задавать вопросы о жизни и своем месте в обществе2.
Первое упоминание о войне в журналах Тобольской духовной консистории говорило о взимании (по желанию) из заработной платы служащих консистории сумм в пользу общества Красного креста вплоть до объявления об окончании войны3. Вследствие определения Синода от 19 августа за № 723 Консисторией духовенству было предложено немедленно образовать в каждом приходе особые попечительные советы о семьях лиц, находящихся в войсках. Предложение было поддержано соответствующими призывами Тобольского епископа Варнавы (На-кропина), указавшего осуществить задуманное без каких-либо компромиссов4.
В первые три-четыре месяца войны еще не произошло осознания всего ее масштаба: в печати говорилось только о возможности перехода текущей войны в мировую и необходимость осмысления посланного России испытания. Большинство полагало, что война продлится недолго и закончится к празднику Рождества, ввиду чего первое время тобольская печать ограничивалась лишь констатацией фактов объявлений войны и публикацией посланий Святейшего Синода5. Собственно тобольская мысль осознала события к середине месяца. Они были охарактеризованы епископом Варнавой как наступление «величайших мировых событий» и «великой войны народов»6. Духовенству предписывалось оказывать
Белоус Павел Владимирович — аспирант Сургутского государственного университета. E-mail: [email protected]
1 Шавельский 1954, 230.
2 Зубов 2009, 269.
3 ТФ ГАТО. Ф. 156. Оп. 14. Д. 280. Л. 129.
4 ТФ ГАТО. Ф. 156. Оп. 14. Д. 280. Л. 235-236 об.
5 ТЕВ 1914/17, 315-316; 18, 323-324.
6 ТЕВ 1914/19, 335.
людям утешение и заботиться обо всех, тем или иным образом пострадавших от войны, особенно помогая семьям ушедших на фронт.
Епископ Варнава причинами «страшного пожара» войны, вызванного, по его мнению, неустранимыми противоречиями между европейскими государствами, называл преступность, религиозную индифферентность и апатичное нежелание помогать другим людям. Угождение плоти, роскошь, пьянство, табакокурение, разврат, ложь, клевета, ненависть людей по отношению друг к другу (т.е. нравственный упадок), нежелание слышать советов священства (упадок религиозный) также названы причинами, повлекшими за собой некоторое помрачение, явившееся одной из причин Великой войны7, в свою очередь способствующей пробуждению в русском человеке религиозного сознания: «Внегда убиваше нас Бог, тогда обращащеся к Богу»; по мнению епископа, только в возрождении православия возможна победа над врагом8.
В печати говорилось об исторических, экономических и политических предпосылках, приведших к войне, и заключалось выводом о ее неизбежности. Два мира — германский и славяно-романский с англосаксонским — борются как в физическом смысле, так и в духовном, производя столкновения духовных сил «различных порядков»9 — пишет священник Н. Боголюбов.
Современник со свойственной христианскому сознанию парадигмой мышления задается вопросом, может ли Россия считать себя чистой перед Богом и не навлекшей на себя грозу войны своими грехами10. Говорилось об утрате современниками религиозности, нравственной развращенности и других недостатках общества. Выход виделся современником во всенародном покаянии для отвращения праведного гнева Божия11. Таким образом, военные события были осмыслены современниками как суд Божий, совершаемый над народами12. Данная мысль неоднократно приводилась в печати военного времени13.
Вероятно, русский народ заслужил это ниспосланное Богом испытание, — считает современник, выражая при этом надежду на вразумление граждан империи и прощение от Бога. Данная точка зрения официально проповедовалась достаточно широко. Воззвание Главнокомандующего, великого князя Николая Николаевича, начиналось словами: «Братья. Творится суд Божий»14. Публицист указывает на вероятность ниспослания войны для вразумления людей, при этом не слишком патриотично говоря о наказании за вплоть до плена, подобного Вавилонскому для древних евреев.
В следующем после начала войны 1915 г. в силу особенностей церковного календаря практически исключались зимние народные гуляния15. Современник
7 ТЕВ 1914/22, 383.
8 ТЕВ 1914/25, 444.
9 ТЕВ 1914/31, 557.
10 ТЕВ 1914/34, 622.
11 ТЕВ 1914/34, 633.
12 ТЕВ 1914/31, 557.
13 ТЕВ 1916/44, 921; 1917/18, 251 и др.
14 ТЕВ 1914/20, 333.
15 В 1915 г. подготовительные недели Великого поста вплотную примыкали к Святкам. Тем самым исключались недели зимнего мясоеда, большинство гуляний, свадеб и прочих народных увеселений.
считает причины такого устройства провиденциальными, говоря о необходимости поста и покаяния. Недостатка в их необходимости не было, указывает современник: «пьянство, хулиганство, распутство, крамола, вражда, вероотступничество и безбожие»16 господствовали в довоенное время и прекратились лишь невиданной по своим масштабам войной17. Следовательно, для улучшения ситуации необходимо иссечь корень греха секирой покаяния и исправления18.
Взгляд на войну как наказания за грехи сохранялся долгое время. В конце 1916 г. священник 6-го сибирского казачьего полка писал о всеобщей уверенности в причинах войны как наказания за грехи народа.
Провиденциальный смысл войны, с точки зрения современника, ясен: страдания народа являются очистительными для него и умилостивительными для Бога, они не могут не быть таковыми — подобно тому, как прошедшая буря очищает воздух и воды, так и вихрь войны обновит народный организм, вынеся из него все гнилое и разлагающееся19. По образному примеру, чаша слез и страданий, пролитая людьми, достигнет престола Всевышнего и будет принята Богом20. Ввиду этого оставалась надежда, что смертельные орудия перекуются на плуги и серпы21, и нестроения мира не будут задерживать прерванную просветительскую культурную работу — заключает священник. Современники также отмечали исчезновение партийных, сословных, имущественных раздоров, ибо «всех сроднила одна беда». Считалось, что у большинства война пробудила не только религиозность, но и связанное с ним дремавшее гражданское самосознание: проснулось осознание единства, общности интересов граждан одного государства. «Страдающая душа открылась теперь для лучших, добрых, благороднейших чувств»,22 — пишет священник П. Виноградов. Следующая фраза наиболее утопична: «Как у апостольских христиан, у нас стало одно тело, один дух». Автор воспевает — как он считает — наступившую духовную молодость России, помолодевшую в очистительном горниле войны. Возможно, следует признать правоту его слов: война действительно заставила кого-то вспомнить о Боге. Впрочем, речь шла о феврале 1915 г., когда на самом деле можно отметить подъем гражданского и религиозного сознания народа.
После объявления Германией войны России толпа молодежи Тобольска ходила по городу и в патриотическом воодушевлении кричала «Ура !»23 с пением народного гимна. Подвыпившие солдаты бравировали: «Ура! Немцев едем бить», а некоторыми выражалась надежда на перемирие. Плохо то — указывал епископ Варнава, — что пройдет немного времени, и те же люди будут кричать «Долой во-
16 ТЕВ 1915/6, 73-74.
17 К сожалению, следует констатировать, что нравственное состояние общества, ненадолго и незначительно улучшившись в начале войны, к моменту Февральской революции 1917 г. упало до плачевного уровня.
18 Тема войны как наказания Бога за грехи повторяется тобольскими современниками довольно часто: ТЕВ 1915/37, 574; 1916/44, 921; 1918/13,14,15, 206; 1918/21-22, 360 и др.
19 ТЕВ 1915/8, 97.
20 ТЕВ 1915/8, 97.
21 Прямая аналогия с Ис. 2:4.
22 ТЕВ 1915/8, 98.
23 ТЕВ 1914/19, 315.
йну!». Явятся другие личности, «иные глашатаи», которые будут вести пораженческую политику: «К чему вам идти на войну?»24 — пишет епископ.
Реакция населения выражалась в негодовании по поводу самого факта войны и мобилизации: «Давно ли с япошкой покончили, а тут опять война, да еще в страду»25. Можно сказать, что для какой-то части народа война стала непопулярной с самого своего начала, хотя многими выражалась солидарность Сербии как единоверной стране и осознавалась необходимость оказания ей военной помощи.
В первые месяцы войны в церковной печати господствовали патриотично-елейные высказывания. Воины назывались «богатырями», упорно совершающими энергичные переходы, не уступающие суворовским; ищущими «врага, отступавшего перед ними»26. 2 августа, после молебна по случаю послания на войну сестер милосердия местного отделения Красного Креста, епископ в своей проповеди указывал на равнозначность подвигов солдат и сестер милосердия подвигу мученичества27. Молебен, случившийся 10 октября по случаю успехов русской армии на Западном фронте, привлек множество народа. Современник посчитал это показателем «великого» религиозного подъема, а епископ со словами «С нами Бог!» не преминул указать на значительную роль в данной локальной победе сибирских полков28. 10 марта 1915 г., на молебне по случаю взятия русскими войсками Перемышля, царило «возвышенное» и «сознательно-радостное» настро-ение29. В начале 1915 г. тобольский современник говорил о тесном союзе царя и народа, являющимся залогом могущества и славы России в будущем.
Но духовенство сохраняло трезвость и не опьянялось локальными победами. 20 октября епископ Варнава, несмотря на почти всеобщее мнение о продолжительности войны в три месяца или полгода, говорил о недопустимости духовного и физического расслабления: «Война только начинается»30. Общий рефрен речей епископа говорил о разобщении общества и процессах дезинтеграции, хотя тобольский священник Гавриил Панаев утверждал наличие «единодушного, чисто братского единения» всех сил общества на помощь фронту, при этом, естественно, не забывая упомянуть о трудностях, смерти, лазаретах и пулеметах передовой31.
Священник Иоанн Редькин писал о всеобщей озабоченности войной, когда все интересы народа отошли на второй план. Настроения деревни изменились коренным образом, и все ждут победного окончания войны, указывал он. Несмотря на то что в основном работали женщины, народных волнений не было: деревня, «крепкая верой православной»32, «молча несла свои обязанности и переносила дороговизну товаров»33.
27 января (ввиду указа Синода от 8 января) в Тобольской консистории обсуждался вопрос о послании лучших священников на фронт вместе с вновь прибы-
24 ТЕВ 1914/19, 315.
25 ТЕВ 1914/23, 395.
26 ТЕВ 1915/4, 51.
27 ТЕВ 1914/22, 382.
28 ТЕВ 1914/27, 485.
29 ТЕВ 1915/13, 178.
30 ТЕВ 1914/30, 543.
31 ТЕВ 1914/33, 589-591.
32 ТЕВ 1915/42, 667.
33 ТЕВ 1915/42, 666.
вавшими батальонами для религиозного и патриотического подъема солдат. Духовенству предписывалось через совершение богослужений, проповеди и беседы вдохновлять и воодушевлять российские военные части34. После вступления в войну Турции епископ Варнава привел пример из истории, когда христианские государства вступались за угнетаемых единоверных граждан других стран, и выразил надежду в выходе из войны России — постоянной защитнице угнетаемых народов — победительницей35.
Патриотический подъем духовенства действительно являлся таковым и не мог остаться незамеченным. Современники писали о возрождении всенародного единения, не раз спасавшего Россию в прошлые исторические катаклизмы36. Духовенство четвертого Ялуторовского благочиния 27 сентября решило произвести 25-типроцентный сбор со всех церквей, что составляло 950 руб. 30 коп. Консистории на это пришлось указать на возможное превышение «платежной правоспособности» приходов37. Примечательно, что также было постановлено отчислять на нужды войны 5% от братского дохода и 5% от жалованья раз в пол-года38, то есть священство не тешило себя иллюзиями о разгроме противника за три месяца. В декабре 1914 г. строились различные планы увековечения памяти героев, павших в войне с Германией и Австро-Венгрией39. «Слава идущим, слава ушедшим» — такими заголовками поднимался, как считали, патриотических дух народа40.
Духовенство РПЦ естественным образом ставило вопрос и занималось осмыслением не только причин, но и самой сути войны. В частности, ее смысл виделся в отстоянии чести царя и отечества, в противостоянии германизму, а также защите родственного народа Сербии41. России предписывалась миссия освободительной войны с германским агрессором, попирающим международное право и столь необходимое для народов политическое равновесие42; а также войны за независимость славянства, за честь и достоинство, за нормальную жизнь Европы43.
Призвание России осталось прежним — быть православно-христианской державой. Россия, спасшая Запад от ига Наполеона, освободившая балканские народы, и сейчас несет Европе свободу — свободу веры и свободу независимого существования. Таким образом, Россия в осмыслении современника являлась орудием благого промысла Божьего. Священник Е. Давыдов в феврале 1915 г. уже говорил о превращении общеевропейской войны во всемирную баталию: «Ангел смерти веет над миром. Почти всю землю покрыла тень его крыльев... Весь мир участвует в кровопролитной войне»44. С тех пор как существует мир, не было случая, чтобы в течение одно года, с 15 июля 1914 по 11 мая 1915 г., последовало
34 ТФ ГАТО. Ф. 156. Оп. 14. Д. 283. Л. 243-244.
35 ТЕВ 1914/31, 561-562.
36 Цыпин 2000, 132.
37 ТФ ГАТО. Ф. 156. Оп. 14. Д. 281. Л. 192об.
38 ТФ ГАТО. Ф. 156. Оп. 14. Д. 281. Л. 193
39 ТФ ГАТО. Ф. 156. Оп. 14. Д. 282. Л. 338
40 ТЕВ 1914/30, 545.
41 ТЕВ 1914/19, 318.
42 ТЕВ1914/23, 403.
43 ТЕВ 1915/15, 219.
44 ТЕВ 1915/8, 96.
двадцать объявлений войны45. Вступление в войну Турции на стороне Германии автор осмысливал в духе идеи о провиденциальной роли России, долженствующей освободить Константинополь. Русский царь «достоин быть орудием Промысла Божия для этой великой цели: отмстителем за угнетаемые народности и освободителем Святой Земли и Византии от неверных»46. Автор выражает имперские и мессианские идеи, говоря о России как преемнице Византии, третьем Риме, которая стала «носительницей православно-христианского самосознания», выразительницей идеала истинной христианской гражданственности и защитницей православия на Востоке47.
Также современники вынесли наблюдение о страдании от масштабных баталий всей природы, всего живущего. Пахотные земли, цветущие ранее усадьбы оказались изрыты огромными воронками. Во время войны птицы не решались перелетать через полосу военных действий. Таким образом, нарушалось здоровое течение жизни природы. «Страдает всякая тварь»,48 — заключает современник. Известны случаи помешательства солдат во время военных действий. Но сходили с ума не только люди — встречались даже обезумевшие лошади, которые ели все подряд: газеты, свечи, одежду, — и одна из них едва не сгрызла собственную
49
ногу .
Вопрос, являлась ли Первая мировая война отечественной, обсуждается и сегодня. Ряд историков считает, что не является, т.к. не стояла угроза (как в 1812 и в 1941-1945 гг.) независимости российского государства. Фронт Первой мировой проходил достаточно далеко от обеих столиц, и ввиду этого конфликт являлся «непонятной» войной ради «непонятных» внешних целей государственной власти. Современник, священник П. Попов, являлся сторонником иной точки зрения: «На полях битвы теперь решается вопрос: быть ли России свободной, или нести тяготу немецкого засилья?»50 В случае поражения России немцы разрушали бы города, обращали в пепел деревни, а нивы и луга — в окопы.
Достаточно глубокое осмысление войны и военного времени замечается в ряде статей тобольской епархиальной печати. Примечательна заметка неуказанного английского государственного деятеля, приведенная в «Ведомостях» от 22 апреля 1915 г. Публикация подобных статей в российской, тем более церковной периодике, на наш взгляд, говорит как раз об имевших место в обществе тенденциях, на которые и указывали составители. В частности, говорилось об ошибочности мнения, что война может пройти мимо и не коснуться каких-то семей и конкретных людей: «Не думайте, что война не затрагивает вас лично: она отзывается на каждом из нас. Не стоит приходить в чрезмерную радость от побед, равно как и в отчаяние при случае военных поражений и личных утрат». Интересен следующий совет, актуальный и сегодня: «Не думайте, что вы знаете, как нужно вести войну и выиграть кампанию, а военное министерство этого не знает. Поэтому не пишите в газетах советов генералам и адмиралам по поводу того, что им следует
45 ТЕВ 1915/29, 444.
46 ТЕВ 1915/5, 66.
47 ТЕВ 1915/5, 65.
48 ТЕВ 1915/21, 303-304.
49 ТЕВ 1915/21, 304.
50 ТЕВ 1915/37, 573.
делать». Также указывалось на ошибочность веры всему написанному в газетах. Не следует раньше времени обольщаться успехам и делить территорию еще не побежденного врага. Заканчивается заметка словами об эпохальном характере текущей войны и ее значения для потомков: «Когда война кончится, вы не забудете ее уроков»51. Как известно, для России Первая мировая война оказалась забытой, заслоненной от взоров поколений второй половины XX века дымом пепелищ Гражданской и взрывами снарядов Второй мировой войны.
Занимаясь формированием общественно-церковного мнения, современники не ограничивались лишь написанием патриотических статей. Думается, они не являлись слишком действенными, хотя, несомненно, имели определенное влияние среди части населения. Надо полагать, немалое внимание общества привлекали и формировали определенные установки сообщения об антиморальной и нарушающей законы ведения войны политике Центральных держав, особенно Австрии и Германии. «Страшная дикость» и «зверства» начались с самого объявления войны52. В частности, приводились случаи репрессий и убийств священнослужителей, — и например, случай избиения и повешения сербского священника за отказ исполнить требование австрийских офицеров помянуть за литургией императора Франца-Иосифа53, или история о звонаре Реймского собора, который был погребен под обломками колокольни54. Священника Сандовича публично расстреляли 24 августа 1914 г. без суда по приказу краковских военных властей, видимо, по причине верности России55, причем арестованы были также жена и отец священника, находившиеся в соседних камерах Горлицкой тюрьмы56.
Черногорский митрополит Гавриил описывал действия «озверелых швабов», зверей и чудовищ в человеческом образе, по отношению к сербскому и соседним народам. «Жестокости были таковы, которых не совершали язычники Деций и Нерон над христианами», — пишет митрополит. В нескольких верстах от Сараева войска убивали мирных жителей, причем издеваясь, убивая родителей на глазах у детей. Тех, кто осмеливался плакать, били насмерть ружейными прикладами. Митрополит описывал множество трупов младенцев со страшными колотыми ранами живота: это австрийцы на глазах у матерей убивали будущих свободных граждан Боснии и Герцеговины. «Наши враги в своей дикости, низости и жестоких зверствах превзошли Атиллу и Алариха и все ужасы человеческой истории до XX в.». Митрополит был совершенно прав57. По свидетельствам очевидцев, в г. Фоча «шбавы» заставляли живых рыть себе могилы, приказывали туда лечь, затем убивали. Следующая очередь смертников зарывала своих братьев. Особенно такие ситуации наблюдались в Городже, Чайнице, Рогатице, Трыове и других местах. В первую очередь истреблялась интеллигенция: священники, учителя и народные представители, — эти категории люди были уничтожены полностью.
51 ТЕВ 1915/16, 234.
52 ТЕВ 1914/32, 572.
53 ТЕВ 1914/29, 533.
54 ТЕВ 1914/29, 534
55 ТЕВ 1915/4, 53.
56 ТЕВ 1915/4, 53-54.
57 Английский ученый Норман Дэвис в своей книге «История Европы» писал: «Варварство в Европе XX в. настолько мрачно, что могло бы потрясти и самых темных дикарей...» // Дэвис 2005, 664.
Митрополит пишет: «Я невольно себя спрашивал: это ли культура XX века?!.. Это ли прогрессивное человечество?! Это ли христианский народ, просвещенный евангельским учением?!»58
Подобные случаи нередко приводились в периодической печати. Для чего это делалось — для поднятия боевого духа российских солдат, для дискредитации противника или было лишь объективным изложением фактов — не так важно. К примеру, приводился эпизод о сотне казаков, прорвавшихся из окружения прусских гусар. Оставшихся раненых пленных прусаки сожгли. Так вели себя «культурные германские варвары»59. Священника Павла Добролюбова, служившего в прифронтовой полосе и отказавшегося уйти, не окончив литургии, солдаты избили за отказ поведать о дислокации и планах войск. От полученных ран священник вместе со своим помощником скончались в лазарете60.
Русских больных, находившихся в германских госпиталях после операций, немецкие врачи в буквальном смысле выбрасывали на улицу, писала периодическая печать того времени. Автор указывал на крайнюю жестокость врага: убиваются и старики, и дети, насилуются женщины, расстреливаются пленные, отрезаются уши, языки и женские груди творятся подобные различные бесчинства,61 — пишет современник.
Утвержденный 9 апреля журнал Совета Министров от 17 марта 1915 г. говорил о необходимости расследования совершенных нарушений законов и обычаев войны странами Тройственного союза62, в связи с чем была образована Чрезвычайная следственная комиссия. Председатель Комиссии А. Н. Кривцов обратился ко всем органам печати с просьбой предать самой широкой огласке два неотправленных письма, написанных германскими солдатами. В письмах было следующее: «Когда наступление делается слишком трудным, мы берем пленных русских солдат и гоним их впереди себя, таким образом они сокращают наши потери. Мы не знаем, куда девать пленных. Отныне всех пленных будут выгонять впереди линии укреплений для расстрела их». Письма были сфотографированы, планировался их перевод на множество европейских языков, а также на японский, и рассылка в количестве несколько десятков тысяч экземпляров в государства всего мира63. Также негодование вызвали газовые атаки: немцы против людей, как против каких-то насекомых, изобрели удушливые газы — пишет тобольский автор64. Современная печать дополняет картину известиями о расстреле российских военнопленных за отказ рыть для неприятеля окопы65.
В российской периодике времен Первой мировой войны заметны некоторые антисемитские тенденции. Известно, пишет современник, о жестоком обращении немцев с военнопленными. Но при этом умалчивалось о том, что в качестве начальников над пленными немцы назначали пленных же солдат из России «иу-
58 ТЕВ 1915/21, 301-303.
59 ТЕВ 1915/26, 391.
60 ТЕВ 1915/28, 423-425.
61 ТЕВ 1915/37, 573.
62 ТЕВ 1915/25, 328-329.
63 ТЕВ 1915/44, 711-712.
64 ТЕВ 1915/43, 677.
65 Стрелков 2009, http://www.kpravda.ru/article/society/011438.
дейского происхождения». Особенно часто антисемитская тема звучала применительно к «иудейскому засилью в печати»66.
Со слов свидетелей автор описывал крайне тяжелые условия плена, значительным образом обусловленные начальством «жидов». Для достоверности приводились имена солдат, бежавших из плена, и названия их полков67. Указывалось на постоянные издевательства над русскими солдатами: их постоянно били кнутами; заставляли покупать папиросы и другие товары за огромную стоимость, выгоняли голыми на мороз и держали там несколько часов за малейшую провинность. Таким образом, тяжесть плена, состоящая в голоде и холоде, усугублялась постоянными издевательствами «жидов» над русскими68. Впрочем, германское начальство также распространяло сведения о варварском обращении русских с
пленными69.
Церковная периодика не оставила без внимания и сатирический жанр военных повествований, видимо, как один из способов патриотического воодушевления народа. «Епархиальные ведомости» с изрядной долей юмора и хорошим литературным слогом рисуют «страшный сон кайзера», которому являются разнохарактерные жертвы его ужасающей политики. Старик-генерал, невеста, застрелившаяся при известии о смерти жениха на фронте, маленькие дети, оставшиеся без родителей, и другие персонажи этого произведения навели ужас на императора, проснувшегося в конце концов от звуков русского Преображенского марша70. Кайзер, по утверждению автора, весь день просидел в своей спальне. В декабре 1915 г. в том же жанре говорилось о поисках и желании мира со стороны «Вильгельма Последнего». Говорилось о чрезвычайно сложном финансовом и кадровом положении Германии. Автор пренебрежительно писал об отсутствии у Вильгельма меди, т.к. уже переплавлены все дверные ручки, равно как и «кастрюльки», и медные пуговицы. Вместо хлеба в самой Германии едят картофельную шелуху. Военная мощь также оставляет желать лучшего: ряды цепеллинов поредели, подводные лодки, «как гады», были раздавлены британским флотом, движение войск приостановлено на всех фронтах, и им не дают сделать ни шагу, — пишет автор тобольских «Ведомостей»71. Понятно, что реальная ситуация была иной, но не следует укорять современников в искажении фактов: цель данных памфлетов была иная. Австрийский император Франц-Иосиф объявлялся в тобольской печати «выжившим из ума», а «младо-Магомет», турецкий султан, также провозглашался «последним». Все союзники Германии, включая «предателей-болгар», требовали от Вильгельма войск, денег и провианта, которых у него не было, и только затем, чтобы доставить ему новые поражения, с пафосом заключается в статье.
Вильгельму оставалось только просить мира, но ему было отказано даже в посредничестве при переговорах со стороны США. В этом случае он вынужден обратиться к авторитетному лицу, римскому папе Бенедикту XV. Но папа в своем письме также ответил отказом, ставя кайзеру в вину занятие нейтральной Бель-
66 ТЕВ 1916/20, 357-359; 1917/7, 111; 1917/ 8, 137; 1917/8, 139 и др.
67 ТЕВ 1915/43, 684.
68 ТЕВ 1915/43, 684-686.
69 ТЕВ 1915/44, 710.
70 ТЕВ 1915/10, 132-134.
71 ТЕВ 1915/45, 728.
гии, потопление мирных кораблей, разрушение христианских храмов и другие известные преступления. При этом Бенедикт XV разослал копии письма католическим архиереям и повелел прочитать его с амвона в церквах. Корреспонденты лондонских газет сообщали, что с кайзером после прочтения письма папы «случился удар»72. Таким образом, военная мощь Германии, ее политика и сам Вильгельм представали перед читателем в несколько комичном ключе, когда «зло» выступает в роли курьезного, слабого, не представляющего реальной угрозы (хоть и могущее доставить какие-то неприятности) персонажа.
Все вышесказанное было характерно для 1914-1915 гг. и частично для 1916 г. В предреволюционный год состояние народного воодушевления постепенно сменялось позицией всеобщей усталости, апатии и разочарования. Количество статей в епархиальных Ведомостях, в которых излагалось отношение к Мировой войне, в 1914 г. составило 27 статей, в 1915 — 53 статьи (касающихся как отношения к войне, так и общеполитических моментов и частично — деятельности духовенства), в 1916 г. — всего 10 статей, причем нескольких вышеуказанных тематик. В 1917 г. на волне воодушевления долгожданной свободы происходит и всплеск интереса к войне, впрочем, перекрываемый волной радости от установления нового государственного строя. Число статей — 17, в большинстве которых тема войны не являлась главной, проходя в контексте тем о благотворительности и текущих событиях. В 1918 г., учитывая как краткий период военных действий со стороны России, так и большую поглощенность очередной сменой государственного строя, статей, в которых есть упоминания о войне, всего две.
На епархиальном съезде 20-27 мая 1917 г. духовенство Тобольской епархии высказалось относительно войны в смысле необходимости уничтожить «корень зла — милитаризм»73. Епископ Гермоген указал на долг христианина «полагать души свои, жизнь свою за други своя», за родной народ, за церковь, за родину... »74.
В 1917 г., после Февральской революции, России были указаны две важнейшие задачи: «великая война» и «внутреннее строительство новой жизни». Но при этом задачи не были равнозначными: страна находилась на волне свободолюбивого настроя и, ожидая благих перемен, лишь досадовала на военные неурядицы. Часть современников отдавала себе отчет в напряженности международного положения России. Войну необходимо довести до победного конца — это указывалось однозначно, поскольку поражение будет являться далеко не только таковым — оно принесет деморализацию, потерю веры в себя у народа, глубокое озлобление всех против каждого, междоусобные распри вплоть до гражданской войны75. Только победа в войне принесет возможность удачного и плодотворного строительства новой России, убежден автор. Но при этом существовало осложняющее обстоятельство: чем далее от фронта, тем менее делается русским мужиком для армии и победы, ибо, как говорится, «над нами не каплет»76.
72 ТЕВ 1915/45, 730.
73 ТЕВ 1917/22, 309.
74 ТЕВ 1917/29, 400.
75 ТЕВ 1917/16, 236.
76 ТЕВ 1917/16, 238.
В мае 1917 г. ликование свободы не заглушило опасности войны. Россия, по словам С. Н. Булгакова, вступила в пору исторической зрелости, самотворчества и самоопределения77. Не только военные, но и журналисты отмечали необходимость объединения для отпора врагу, понимая при этом необходимость консолидации усилий и оставление внутренних противоречий: «Да будут все едино !»78 — резюмирует автор. Но все же революция своей свободолюбивой рукой отодвинула войну на второй план, она оказалась заслонена для взора современников кажущимся величием строя правового государства, «самой свободной страны мира» 79.
В начале августа «Ведомости» характеризовали российскую армию как далекую от нормального состояния. Фронт назывался «армией обезумевших темных людей», бегущих с полей сражений, влекущих за собой «ужас, позор и срам, которых русская армия не знала с самого начала своего существования»80. 24 августа протопресвитер армии и флота Георгий Шавельский заключал: «Армии в целом не существует. Есть корпус офицеров и вооруженная разнузданная толпа народа». Причинами подобных проблем являлось двоевластие в центре и безвластие на местах, стихийное движение народных масс, подстрекательства «демагогов»81. Политический и экономический кризис повлечет за собой гибель армии, а разложение войск приведет к гибели России и позору поражения; «упавший воинских дух» приведет к измене на фронте, констатировал Поместный Собор Русской Церкви в сентябре и октябре 1917 г82. В сентябре 1917 г. тобольский священник П. Александров описывал свои подавленное состояние вследствие событий и ситуации на полях боевых действий83.
Свобода оказалась не по плечу русскому народу, писалось в «Ведомостях» в ноябре 1917 г., т.к. она была воспринята как произвол84. Говоря о нравственном, патриотическом, политическом, экономическом упадке, современники отмечали революционные настроения и дыхание Гражданской войны. О самой же Великой войне говорили мало и в основном в контексте революционных событий. Даже послание патриарха Тихона от 19 января (ст. ст.), говорившее о безумных гонениях на Церковь и тяжелом положении страны, не упоминало о войне85. Россию может спасти только чудо86, ибо над страной уже «занесен меч Вильгельма-насильника»87 — такие выводы делает тобольский автор88.
В начале 1918 г., несмотря на сведения об огромном количестве детей, убитых и искалеченных воинов, коих насчитывалось около 1,5 млн. человек и которым была необходима помощь, война характеризовалась как действие, долженствую-
77 ТЕВ 1917/29, 410.
78 ТЕВ 1917/19, 263.
79 ТЕВ 1917/29, 410.
80 ТЕВ 1917/30, 436.
81 ТЕВ 1917/43, 597.
82 ТЕВ 1917/40, 526-529; 1917/42, 545-546.
83 ТЕВ 1917/34, 501.
84 ТЕВ 1917/42, 582.
85 ТЕВ 1918/5, 75.
86 ТЕВ 1917/42, 583.
87 ТЕВ 1917/44, 632.
88 Отметим, что еще недавно шла речь о переплавке Вильгельмом дверных ручек и утверждалась повальная дезорганизация его армий.
щее привести Россию к окончательному торжеству правды89. В феврале 1918 г. Тобольский епархиальный Комитет Съездов духовенства и мирян писал: «Родина гибнет, выхода нет, надежда потеряна!». Но при этом все равно уповал на чудесное разрешение ситуации90. Плачевное положение России связывалось с приходом новой власти и гонениями на православную церковь. Про войну конкретно ничего не говорилось.
Ввиду революционных событий восторженные возгласы (февраль-май 1917 г.) сменялись все более разочарованными (июль-сентябрь 1917 г.), а после октября и откровенно антибольшевистскими (для большинства духовенства). Масштабы и значение революции все более заслоняли для общественного сознания, а также и для духовенства важность мировой войны. События революции, которая была явна и конкретна везде, видимо, перевесили осознание военного времени, которое было «где -то там», на фронте. Собственно, о войне было довольно сказано и ура-патриотического в первый год ее ведения, и осторожно-негативного в 1916 г. Но в 1917 г. и первых месяцах 1918 г. именно революция вышла на первый план церковно-общественного осмысления.
В «Молитве о спасении Церкви Православной»91, составленной и принятой на Поместном Соборе, указывалось на раздоры, кровопролития, убийства; говорилось о «врагах отечества», но более в контексте гражданской, нежели мировой войны. Конечно, церковная мысль, выраженная патриархом Тихоном в двух «Посланиях», не могла обойти вниманием Брестский мир: «Позор свершился: условия приняты.»92. И люди, и оружие имеются, указывал патриарх. Ведь в «братоубийственной брани» воюют люди и, естественно, с использованием оружия. Солдаты, бегущие с поля боя, используют свое оружие против соотечественников. Патриарх констатировал полный упадок патриотизма и религиозности русского человека. Но при этом, говоря о необходимости прекращения внутреннего междоусобия, святейший Тихон не говорит о необходимости продолжения войны. Напротив, он указывает на возможную временную оккупацию Германией России и необходимость (если таковая произойдет) принять ее как выражение гнева Божия за совершенные беззакония. Разумеется, утверждалась необходимость религиозного возрождения и упования на Бога93. Епархиальная же мысль по вопросу войны давно уже молчала, загруженная текущими революционными событиями и необходимостью собственного выживания.
Тобольский епископ Гермоген (Долганов) и Тобольский Церковно-Епархи-альный Совет в своем «Воззвании» от 1/14 апреля также говорили о гонениях на Церковь и междоусобицах, но опять же не упоминали о войне. При этом епископ и Совет считали русский народ по-прежнему «богоносным» народом, а ответственность за свершившиеся социальные и политические катаклизмы возлагали на группу «исступленных самовольников», заблуждающихся в понятиях прав народа, которые расширялись ими до невообразимых пределов94. Также говорилось
89 ТЕВ 1918/3, 41.
90 ТЕВ 1918/6,100.
91 ТЕВ 1918/7-8, 115-116.
92 Воробьев 1994, 104.
93 Воробьев 1994, 104.
94 ТЕВ 1918/13, 14, 15, 155.
о величии Церкви Христовой и необходимости чтить и подчиняться ее священноначалию. О войне не говорилось ни слова95. Тобольское епархиальное братство в своем «Воззвании» также писало о гонениях на церковь и междоусобицах, но даже не давало оценку происшедшим событиям Брестского мира96.
Возможно, материалы относительно прошедшей уже для России войны и поступали в редакцию «Епархиальных ведомостей», но в 1918 г. епархия сконцентрировалась в основном на внутрицерковных моментах жизни: организации прихода и содержания духовенства, на проблемах, следующих за отделением церкви от государства, и т.п.97, хотя оценка военного мира проскальзывала в материалах епархии. В «Воззвании Тобольского Епархиального Собрания к членам Тобольской церкви» говорилось о «расчленении» некогда единой Руси на части, когда «иноземный враг» отторгнул из состава ранее единой империи Малую и Белую Русь. Но далее вновь следовали слова о междоусобице и гонениях на церковь98.
В «Воззвании» мирян (июнь 1918 г.) — членов Тобольского епархиального собрания к народу епархии — не говорилось даже о гражданской войне. В па-фосных выражениях рисовалось бедственное положение православной церкви, которой необходима помощь неравнодушного народа99. В дальнейшем в тобольской печати говорилось, конечно, о гражданской войне, но по-прежнему ничего не было о Первой мировой100.
События февральских дней 1917 г. и отречение императора продолжали осмысливаться на протяжении всего 1917 и 1918 гг. Но слова, мысли, даже заключения о великой войне народов отсутствовали уже в начале 1918 г. Всеобщая усталость и разочарованной войной, вкупе с событиями Октября, перевели проблему войны на периферию социального сознания русского народа и духовенства Русской православной церкви.
ЛИТЕРАТУРА
Воробьев В. (ред.) 1994: Акты святейшего патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти. 1917-1943. М.
Дэвис Н. 2005: История Европы. Транзиткнига. М.
Зубов А. Б. (ред.) 2009: История России. XX век: 1894-1939. М.
Стрелков А. 2009: Война, «затертая в памяти потомков». [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.kpravda.ru/article/society/011438/
Цыпин В. 2000: РПЦ в Синодальную эпоху. 1700-1917 гг. // Православная энциклопедия. Русская Православная Церковь. Церковно-научный центр Русской Православной Церкви «Православная Энциклопедия». М.
Шавельский Г. И. 1954: Воспоминания последнего протопресвитера Русской армии и флота. Нью-Йорк.
95 ТЕВ 1918/9-10, 141-145.
96 ТЕВ 1918/9-10, 136-139.
97 См. ТЕВ 1918/9-10, 11-12, 13-14-15 и д.
98 ТЕВ 1918/13, 14, 15, 206-210.
99 ТЕВ 1918/13, 14, 15, 203-206.
100 ТЕВ 1918/13, 14, 15, 151-154; 1918/18-20, 302-304 и др.
THE ATTITUDE OF RUSSIAN ORTHODOX CHURCH'S CLERGY TO THE
FIRST WORLD WAR (based on materials of Tobolsk diocese)
P. V. Belous
This article aims to examine the main roots of the First World War, its essence and meaning by Russian Orthodox Church's clergymen as well as tracking changes in attitudes of the clergy during 1914-1918. It covers patriotic enthusiasm of the first year of the war and its decline in 1916, February and October revolutions, the Brest peace and the civil war in the first half of 1918.
Key words: Russian Orthodox Church, the clergy, the First World War, Tobolsk diocese, February revolution, the October Revolution, the Civil War
© 2014
М. Н. Потемкина, И. В. Кузнецова ПАСПОРТИЗАЦИИ ГОРОДСКОГО НАСЕЛЕНИЯ СССР В 1930-х гг.
В статье проанализированы причины, механизм и результаты паспортизации городского населения СССР в 1930-х гг., выявлены стратегии поведения людей и восприятия ими паспортов. Доказано, что власть использовала механизм паспортизации для проведения и закрепления искусственного структурирования общества.
Ключевые слова: история сталинизма, паспортизация, прописка, миграции населения
Основная функция паспорта — удостоверение личности, подтверждение связи человека и государства; кроме того, паспорт наделяет владельца комплексом прав. Поэтому причины паспортизации и механизм ее проведения как нельзя лучше характеризует существующий политический режим.
В статье использованы документы партийных и государственных органов, регулирующие механизм проведения паспортизации, дневники и мемуары, отражающие личностное восприятие паспортизации, периодическая печать, отражающая официальную позицию власти. Научных публикаций по теме формирования и поддержания паспортного режима в СССР немного, они отражают в основном паспортизацию как процесс, т.е. её цели, порядок осуществления, деятельность контролирующих органов, цифровые показатели паспортизации. Ш. Фицпатрик затрагивает паспортизацию как часть повседневной жизни жителей городов в 1930-е гг., В. В. Шведов, И. В. Ширяева — как один из эпизодов деятельности
Потемкина Марина Николаевна — доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой всеобщей истории Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова. E-mail: [email protected]
Кузнецова Инна Владимировна — аспирантка Магнитогорского государственного технического университета им. Г. И. Носова. E-mail: [email protected]
