CC BY
14
УДК 165.12 DOI: 10.31862/2218-8711-2023-2-17-30
ББК 87.22
ОТКРЫТОСТЬ КАК ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ДОБРОДЕТЕЛЬ
OPENNESSS AS AN INTELLECTUAL VIRTUE
Элбакян Александра Асановна
Аспирант сектора теории познания, Институт философии Российской академии наук E-mail: alexandra@dns.cymru
Elbakyan Alexandra A.
PhD postgraduate student at the Department of the Theory of Knowledge, Institute of Philosophy, Russian Academy of Sciences E-mail: alexandra@dns.cymm
Аннотация. Эпистемология добродетелей -неклассическое направление в эпистемологии, которое занимается изучением интеллектуальных совершенств, или добродетелей субъекта познания. Эпистемические добродетели понимаются либо как познавательные способности, либо как определенные черты характера, качества личности, которые играют важную роль в процессе познания. Открытость ума рассматривается в эпистемологической литературе как одна из главных интеллектуальных добродетелей. Задачей данной статьи является анализ концепции открытости в литературе и ее сопоставление с другими интеллектуальными добродетелями, такими как интеллектуальная щедрость или мужество. Вывод заключается в том, что эти добродетели могут быть рассмотрены как отдельные грани
Abstract. Virtue epistemology is a non-classic branch of epistemology, which is concerned with intellectual virtues of an epistemic agent. Epistemic virtues are understood either as cognitive abilities, or as those character traits, or personal qualities that are important for cognition. Openness of mind is one of the most prominent intellectual virtues discussed in current literature on virtue epistemology. This article presents an attempt to analyze the concept of openness available in the literature to date, and to compare openness with other types of epistemic virtue, such as intellectual courage and generosity. The findings prove that these virtues can be viewed as different facets of openness, and that, for more sufficient philosophical analysis of openness, other branches of
Ф 1 Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License The content is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 International License
© Элбакян А. А., 2023
открытости; для более полного философского анализа открытости разумно опираться на результаты, полученные в других науках, таких как психология.
knowledge, such as psychology, should also be considered.
Ключевые слова: эпистемология добродетелей, интеллектуальные добродетели, открытость, парресия, психология, пятифакторная модель, Никомахова этика, интеллектуальное мужество, открытый доступ.
Keywords: virtue epistemology, intellectual virtues, openness, parrhesia, psychology, big five, Nicomachean ethics, intellectual courage, open access.
Для цитирования: Элбакян А. А. Открытость как интеллектуальная добродетель // Проблемы современного образования. 2023. № 2. С. 17-30. DOI: 10.31862/2218-8711-2023-2-17-30.
Cite as: Elbakyan A. A. Opennesss as an intellectual virtue. Problemy sovremennogo obrazovaniya. 2023, No. 2, pp. 17-30. DOI: 10.31862/2218-8711-2023-2-17-30.
Введение
Эпистемология добродетелей - сравнительно новое направление в эпистемологии, которое делает основной акцент на субъекте познания: человеке. В отечественной философии сегодня можно наблюдать всплеск интереса к эпистемологии добродетелей: например, в 2021 г. этой теме был посвящен специальный выпуск журнала «Философия и эпистемология науки».
Первопроходцем данного направления можно назвать Аристотеля, который в «Ни-комаховой этике» различал два вида добродетелей: этические и дианоэтические, или интеллектуальные [1]. К первым философ отнес такие качества характера, как мужество или щедрость, - это добродетели воли. Дианоэтические добродетели - это добродетели разума: сюда относятся ум, мудрость, рассудительность. Однако идея Аристотеля о добродетелях ума и характера получила развитие только в XX в.: сначала в этике, а затем и в эпистемологии [2].
В эпистемологии это произошло, когда в 1980 г. Эрнест Соуза в классической работе «Плот и пирамида» предложил обратиться к концепции интеллектуальных добродетелей для выхода из тупика, в котором тогда оказалась эпистемология из-за невозможности дать приемлемое решение проблемы Геттиера [3]. Рассматривая знание как истинное обоснованное убеждение, Соуза предложил считать обоснованным то знание, которое получено в результате действия интеллектуальной добродетели. К таким добродетелям Соуза отнес познавательные способности человека: чувственное восприятие, зрение, слух, память, способность к индукции и дедукции. На первый взгляд, это может выглядеть странным, так как в русском языке добродетелями называются, как правило, нравственные качества человека. Однако греческое слово аретп, которое на русский язык было переведено как «добродетель», обозначало скорее некоторое превосходное
качество, под которым могло пониматься как нравственное совершенство, так и превосходство в каком-либо умении, мастерство.
Подход Соузы получил название «релайабилизм» - к этому направлению относятся работы таких авторов, как Дж. Греко и Э. Голдман. Второй подход в эпистемологии добродетелей получил название «респонсибилизм» - его сторонники понимают интеллектуальные добродетели как черты характера, как «глубинные качества личности, тесно связанные с самостью» [4]. Основоположниками этого направления стали Л. Коуд, Дж. Монтмаркет и Л. Загзебски. В качестве добродетелей они начали рассматривать такие черты характера, как открытость ума, интеллектуальное мужество, интеллектуальная скромность.
Два изначально разных подхода впоследствии стали объединяться. Один из примеров такого объединения - двухуровневая концепция интеллектуальных добродетелей отечественного философа А. Р. Каримова, согласно которой существует два уровня знания [5]. Первый уровень включает непосредственное, или примитивное знание, которое приобретается пассивно и не требует участия рефлексии: например, знание о том, что в комнате горит свет. Такое знание опирается на добродетели-способности. Знание высшего уровня приобретается активно, является результатом исследования: сюда относится научное, философское знание. Такое знание требует добродетелей интеллектуального характера для его получения.
Среди отечественных философов, которые активно работают в направлении эпистемологии добродетелей, можно также назвать И. Т. Касавина [2], К. В. Карпова [6], А. А. Шевченко [7], А. О. Костину [8]. В статье «Эпистемические добродетели и пороки А. Эйнштейна» В. П. Визгин приводит следующее определение интеллектуальных добродетелей: это «определенные характеристики познающего субъекта, которые обеспечивают успешную познавательную деятельность и делают этого субъекта более совершенным в интеллектуальном плане» [9, с. 178]. В целом можно утверждать, что современная эпистемология рассматривает интеллектуальные добродетели как личные качества человека, которые играют важную роль в процессе познания.
В эпистемологии добродетелей можно выделить два основных направления: консервативное и автономное [10]. В первом случае интеллектуальные добродетели призваны дать ответ на традиционные вопросы эпистемологии о том, что такое знание и обоснование. В этом направлении работает, например, Л. Загзебски. Во втором случае - у таких авторов, как Р. Робертс и Дж. Вуд - интеллектуальные добродетели представляют собой самостоятельный предмет для философского рассмотрения и анализа. Данную статью можно отнести ко второй группе исследований. Далее мы рассмотрим интеллектуальную добродетель открытости.
Открытость в эпистемологии добродетелей
Открытость ума является одной из главных, наиболее часто упоминаемых интеллектуальных добродетелей в литературе. Отличительная черта открытости в том, что она является сугубо эпистемической добродетелью, в то время как другие добродетели, такие как интеллектуальная смелость, - могут быть также и моральными добродетелями.
Дж. Монтмаркет относил открытость к «добродетелям беспристрастности» [11]. Такие добродетели включают в себя «открытость к идеям других людей, желание обмениваться идеями с ними и учиться от них, отсутствие ревности и личной предвзятости по отношению к их идеям и живое чувство собственной погрешимости» [12, ^ 484].
Загзебски находит самое раннее определение открытости у Дж. Дьюи. В своей книге «Как мы думаем» (1910) Дьюи отмечал, что знания методов правильного мышления самого по себе еще недостаточно - необходимо культивировать такие качества ума, как открытость, увлеченность и погруженность в предмет, ответственность. Открытость Дьюи определил как «свободу от предрассудков, пристрастий и других подобных привычек, которые закрывают ум и делают его нежелающим рассматривать новые проблемы и обдумывать новые идеи» [12, с. 30]. Открытость можно определить как среднее между чрезмерной податливостью и интеллектуальной ригидностью [5].
У. Риггс, анализируя добродетель открытости ума, отмечает, что это качество получило гораздо более широкое обсуждение в философии образования, чем в эпистемологии [13]. Так, философ образования У. Хейр характеризует закрытое сознание следующим образом: «доказательства игнорируются, отвергаются как несерьезные и иногда подавляются, защищая взгляды от любого вида критического рассмотрения; искренняя забота об истине подменяется решительным стремлением защитить то, что человек считает верным» [14, ^ 5]. Согласно его определению, открытость ума заключается в том, чтобы отказаться от своей позиции или пересмотреть ее в свете серьезных возражений, либо в том, чтобы формировать свое мнение на основе имеющихся доказательств так объективно и беспристрастно, насколько это возможно [15]. Эталоном открытости для Хейра является Сократ: это выражается в его готовности следовать за аргументом туда, куда он поведет, и принять любой результат [16].
Риггс критикует данный подход следующим образом: определение Хейра, хотя и может казаться интуитивно верным, фактически отождествляет открытость с рациональностью и с понятием интеллектуальной добродетели в целом. Такое определение не схватывает отличительных особенностей открытости, и поэтому не является приемлемым; гораздо более убедительным выглядит подход, когда открытость понимается как установка «второго порядка» по отношению к собственным убеждениям в целом, которая подразумевает, что субъект познания может ошибаться.
Д. С. Попов, рассматривая добродетель «великодушия» в философии Аристотеля, Декарта и Ницше, фактически отождествляет великодушие с открытостью. А именно для Сократа характерна «великодушная открытость для развития и диалога, нескованность догматическим видением своего неоспоримого совершенства» [17, с. 5]. У Ницше великодушие есть способность истинного философа на пути стремления к истине «выходить за пределы всех "реактивных сил", завладевающих мыслью: ими могут быть личные убеждения, склонности, желания, даже какие-либо бессознательные стремления, а также внешние силы, как, например, культурная обусловленность, государственная идеология» [17, с. 10].
Понятию открытости посвятил отдельную главу своей книги Дж. Байер [10]. Согласно Байеру, проявления открытости не ограничиваются ситуациями конфликта
убеждений: открытость ума требуется, например, студенту при попытке понять новую теорию. Исходя из этого, он определяет открытость как общую способность трансцен-дировать знакомые, привычные способы мышления.
Можно заметить, что к такому пониманию открытости ума в эпистемологии близка концепция открытой рациональности В. С. Швырева: открытая рациональность - это рациональность некоего второго порядка, которая подвергает критическому анализу свои собственные предпосылки и совершает прорыв, скачок или «трансцензус» в новые слои Бытия [18, с. 62].
Открытость в психологии
В литературе по эпистемологии добродетелей ссылки на исследования в области психологии не встречаются. Это представляется серьезным упущением: поскольку интеллектуальные добродетели являются чертами характера человека, то для их изучения имеет смысл обратиться к психологии. Л. Загзебски подчеркивает связь с психологией в своей статье [4]: добродетелями являются такие качества человека, которые вызывают восхищение. При этом объектом восхищения является «внутренняя психология» личности, которая является причиной поступков.
В современной психологии открытость считается одной из базовых черт характера человека в пятифакторной модели личности. Эту модель также называют «Большая пятерка», так как она утверждает, что поведение человека определяется пятью основными факторами: это нейротизм, экстраверсия, стремление к сотрудничеству, сознательность, а также открытость опыту, или открытость познанию. Все факторы являются измеримыми; для измерения современные психологи используют опросник NEO-PI-R, разработанный П. Коста и Р. Маккреем. Так, например, высокий уровень по шкале экстраверсии встречается у людей, которые любят выражать свою позицию, притягивать внимание, а слишком высокий уровень может говорить о навязчивости. При этом у взрослых людей все пять основных личностных переменных являются довольно устойчивыми на промежутках времени до 30 лет.
В статье «Открытость опыту как базовое измерение личности» (1993) Р. Маккрей пишет, что «из всех пяти факторов наиболее спорный - и наиболее значимый для изучения мышления, воображения, и личности - это открытость опыту» [19, с. 40]. Открытость часто путают и смешивают с другими характеристиками, например, общим психическим здоровьем и экстраверсией. Однако на самом деле никакой корреляции между открытостью и этими характеристиками нет. Открытые люди могут быть как разговорчивыми, так и молчаливыми.
Открытость также не равна интеллекту: только некоторые аспекты интеллекта связаны с открытостью, другие, например математические, - нет. То, что интеллект и открытость являются разными аспектами личности, показали не только психометрические тесты, но и исследования мозга при помощи магнитно-резонансной томографии [20].
Смысл открытости в психологии в целом близок к тому, как она понимается в эпистемологии добродетелей: открытые люди стремятся узнавать новое, не склонны к
ригидности и догматизму мышления. Согласно Маккрею, «открытость видна по широте, глубине и проницаемости сознания и в постоянной потребности расширять и анализировать опыт» [19, с. 41]. Однако понимание открытости в психологии несколько шире. Так, психологи выделяют следующие пять составляющих открытости: это фантазия, эстетика, чувствительность, новые действия, новые идеи, новые ценности.
Фантазию и способность творчески подходить к идеям эпистемологи считают отдельной интеллектуальной добродетелью: в психологии же она является одной из составляющих открытости. Что касается «чувствительности», то под ней подразумевается склонность человека «искать и получать удовольствие из любых... чувственных впечатлений. Иметь тонкое, чуткое восприятие. Воспринимать и описывать чувственные качества объектов. Отмечать атмосферу, температуру, цвета в комнате, картины, различные звуки и запахи. Запоминать и включать чувственные детали в описания событий» [21, с. 169].
На первый взгляд, стремление человека к чувственным впечатлениям имеет мало общего с открытостью ума. Однако в экспериментах было показано, что люди, которые получают низкие баллы по шкале догматизма, имеют обостренное чувственное восприятие, из чего исследователи сделали вывод о том, что «открытость чувственным впечатлениям явно идет параллельно с открытостью идеям... чувствительность - это открытость самого простого типа, когда человек буквально открывает свои глаза и уши, чтобы воспринимать мир вокруг» [19, с. 48]. Художники и поэты, как правило, набирают высокие баллы по шкале открытости. Эту взаимосвязь, несомненно, следует учитывать при разработке философских концепций открытости.
Многочисленные исследования психологов показали, что открытость личности связана с более высоким уровнем образования. Но затем появились сомнения в этих результатах. Дело в том, что, как показало исследование [22], люди с более высоким уровнем образования считают открытость желанной чертой характера. Поэтому образованные люди склонны завышать свой уровень открытости, отвечая на стандартные опросники, которые используют психологи.
Еще одно интересное исследование связало открытость с такой философской позицией, которая утверждает, что познание в значительной степени зависит от особенностей физического тела субъекта, что тело играет важную конститутивную роль в познавательных процессах, - это так называемый «тезис о воплощенном познании». Его можно сформулировать так: «Предположим, что ученые вырастили из стволовых клеток легкие, которые дышат без тела. Затем они вырастили сердце, которое стучит, не будучи подключенным к телу. Если они могут все это делать, могут ли они создать мозг, который будет думать без тела?» [23, с. 7-8].
Исследователи провели опрос среди 234 философов. Результат показал, что отрицательный ответ на вопрос о воплощенном познании соответствует более высокому уровню по шкале открытости. Этот результат косвенно еще раз показывает взаимосвязь открытости со стремлением к получению чувственного опыта. На первый взгляд случайная, эта взаимосвязь с точки зрения философии может быть объяснена диалектикой мира становления и мира бытия. Античные философы полагали, что мир бытия
является вечным и неизменным, в то время как мир становления находится в постоянном движении. Мир бытия человек постигает при помощи разума, а чувственное восприятие направлено на мир становления. Следовательно, опираясь на разум, человек получает надежное и точное знание, в то время как чувственные впечатления могут быть лишь источником мнений. С другой стороны, из такого рассуждения следует, что, поскольку мир становления находится в постоянном движении, он не может быть источником догм, непреложных истин.
Открытость и интеллектуальное мужество
Таким образом, в психологии и современной эпистемологии открытость рассматривается как некая способность к познанию нового. Однако возможна иная концепция интеллектуальной добродетели открытости. Человека можно называть открытым, когда он прямо и открыто высказывает свою точку зрения: не опасаясь возможных последствий, человек утверждает то, что считает истинным. О таком виде открытости писал Аристотель в «Никомаховой этике», когда писал о том, каким должен быть характер великодушного человека, примером которого является, предположительно, Сократ: «Он необходимо должен быть открытым врагом и открытым другом, так как только боязливый скрывает свои чувства. Он более заботится об истине, чем о мнении людей, поэтому его слова и дела открыты для всех. Он откровенно высказывается, ибо презирает людей; поэтому-то он говорит всегда правду, за исключением иронии: иронию же он любит в обращении с толпою» [1, с. 77]. Здесь Аристотель употребляет для обозначения прямой и откровенной речи термин паррпша, который буквально означает «говорить всё». Парресия имела важное значение в древнегреческой культуре: это было особое политическое право, близкое, но не эквивалентное свободе слова в современном понимании.
Мишель Фуко посвятил парресии цикл лекций под названием «Речь и истина», где он подчеркивал обязательную связь парресии с мужеством: «О ком-либо можно сказать, что он применяет парресию и заслуживает того, чтобы считаться парресиастом, в том и только том случае, если есть определенный риск, определенная опасность, создаваемая именно тем, что он высказывает истину. <...> Парресия связана с опасностью и, соответственно, с мужеством. Это мужество - сказать истину вопреки опасности» [24, с. 97-99].
Риск не обязательно состоит в опасности для жизни: это может быть риск потерять друга, сказав ему правду, риск утратить популярность для оратора и т. д. Опасность эта всегда проистекает из риска задеть или вызвать гнев собеседника, то есть парресия подразумевает критику и высказывание неприятных для слушателя вещей, она всегда связана с конфликтом. Демагоги доносят до народа лишь те мнения, которые ему нравятся. В отличие от демагога, добродетельный гражданин высказывается открыто, без страха перед общественным осуждением, несмотря на то, что его могут осудить на смерть или изгнание. Демосфен, выступая на собрании в Афинах, говорил: «Я со своей стороны прошу вас, граждане афинские, если буду говорить о чем-нибудь откровенно, по правде, отнюдь не гневаться на меня за это. Смотрите на это вот с такой точки
зрения. Свободу речи во всех других случаях вы считаете настолько общим достоянием всех живущих в государстве, что распространили ее и на иностранцев, и на рабов, и часто у нас можно увидать рабов, которые с большей свободой высказывают то, что им хочется, чем граждане в некоторых других государствах; но из совещаний вы ее совершенно изгнали. Вследствие этого у вас и получилось, что в Народных собраниях вы напускаете на себя важность и окружаете себя лестью, слушая только угодные вам речи, а когда начинаются затруднения и наступают события, вы оказываетесь уже в крайне опасном положении» [25].
Парресия понималась не только как свобода, но и как долг или обязанность гражданина говорить правду. Кроме того, Фуко указывал на интересную эпистемическую особенность парресии: для древних греков она всегда подразумевала высказывание истины. То есть человек, который говорит открыто, говорит истину.
Понимание открытости как парресии в современной литературе по эпистемологии добродетелей не встречается, однако здесь можно найти очень близкое по смыслу интеллектуальное мужество, или интеллектуальную смелость. Дж. Байер приводит несколько примеров этой добродетели. Так, интеллектуально смелым можно назвать журналиста, который стремится донести до людей истину, даже если это может вызвать недовольство властей или влиятельных лиц. Другой пример из области науки: в 1960 г. астрофизики Дж. Бакал и Р. Дэвис получили в эксперименте результаты, которые противоречили общепринятой на тот момент научной теории.
Несмотря на сильное давление со стороны научного сообщества в течение тридцати лет, Дж. Бакал и Р. Дэвис продолжили свои исследования: в конечном итоге выяснилось, что никакой ошибки ими допущено не было, а полученная в эксперименте разница была связана с ранее неизвестными свойствами нейтрино, а именно с тем, что они обладают массой и могут менять свою форму при контакте с материей. Вот так описал ситуацию один из исследователей: «На протяжении трех десятилетий люди показывали пальцем на него и говорили: вот человек, который неправильно посчитал поток нейтрино от Солнца. И внезапно это оказалось не так» [10, с. 168].
Еще одним примером может быть биолог, который работает с ядовитыми змеями. Но риск не обязательно заключается в опасности для жизни: иногда человек рискует социально, политически или профессионально.
По крайней мере в двух примерах из перечисленных трех открытость можно определить как интеллектуальную смелость, то есть как готовность высказать истину, даже если это может иметь неприятные последствия. Однако Байер поступает ровно наоборот и определяет смелость как противоположную открытости добродетель: если открытость заключается в готовности изменить свои взгляды, то мужество, напротив, -это способность стоять на своем: например, продолжать интеллектуальные изыскания, даже если это несет в себе потенциальную угрозу.
Таким образом, возможны два варианта интеллектуальной открытости. В эпистемологии добродетелей сегодня исследован только один вариант, когда открытость понимается как некая гибкость мышления. В этом случае ее можно рассматривать как противоположность интеллектуального мужества, как делает Байер.
Второй подход подразумевает открытость в высказывании своих мыслей, суждений или то, что в древней Греции называлось парресией. Здесь, наоборот, открытость и интеллектуальная смелость являются практически одной и той же добродетелью. Однако такой вид открытости в современной эпистемологии не получил никакого рассмотрения, что является, по всей видимости, серьезным упущением.
Вместе с тем этот подход встречается в отечественной литературе по эпистемологии. Например, у И. Т. Касавина есть статья, посвященная интеллектуальному мужеству, где он также отождествляет мужество и открытость: «Сегодня мужество в науке часто являет себя как коммуникативная открытость, готовность брать на себя риски в поиске истины, способность слушать другого и воспринимать идеи из внешнего окружения» [26, с. 13], - но не развивает эту идею подробно.
Ключевая характеристика мужества по Касавину - это готовность принести себя в жертву истине. В очень похожем ключе рассуждает и Д. С. Попов. Отождествляя открытость с великодушием, он приравнивает эту добродетель к интеллектуальному мужеству: это способность «приносить всегда себя первого в жертву познанной правде, глубоко осознавать страдания, возникающие из такого рода правдивости, уничтожить своей храбростью свое земное счастье» [17, с. 10]. Но такой подход не является распространенным: в современной эпистемологии интеллектуальное мужество и открытость рассматриваются как разные добродетели.
Открытость и интеллектуальная щедрость
Возможен еще один подход к определению открытости, который сближает ее с добродетелью интеллектуальной щедрости. Наиболее подробное исследование данной добродетели можно найти в работе Р. Робертса и Дж. Вуда [27], где они определяют эпи-стемическую щедрость как склонность человека свободно делиться интеллектуальными благами в интересах получателя. В качестве примера противоположного качества -интеллектуальной скупости - Роберт и Вуд приводят открытие структуры ДНК: ученые не хотели до последнего момента делиться своим открытием, пока не были точно уверены в том, что именно они получат признание за него.
В своей диссертации, посвященной эпистемологии добродетелей, А. Р. Каримов в качестве примера интеллектуальной щедрости рассматривает открытый доступ к научным публикациям: «Примером такой интеллектуальной щедрости в современной науке является размещение препринтов публикаций, когда свою еще неопубликованную статью ученый размещает для свободного доступа <...> Напротив, примером скупости является политика ведущих мировых научных платформ, таких как Elsevier, которые превратили научно-публикационную активность в бизнес и препятствуют свободному и открытому доступу к научной информации, к чему призывал еще Р. Мертон» [5, с. 220]. Таким образом, открытость можно понимать как интеллектуальную щедрость, то есть как готовность свободно делиться интеллектуальными благами. В похожем ключе рассуждает Попова: согласно ее подходу, центральным элементом добродетели интеллектуальной щедрости является практика дарения; открытая публикация научных
исследований при этом является характерным примером дара. «Открытость, доступность знания является важным фактором развития современной науки», - заключает Попова [28, с. 168].
Заключение
Открытость в современной эпистемологии считается одной из основных интеллектуальных добродетелей. Вместе с тем исследование этой добродетели является довольно ограниченным, поскольку открытость рассматривается только с одной точки зрения: как открытость ума, способность воспринимать новые идеи, трансцендировать привычные способы мышления.
Но открытость - гораздо более широкое понятие. Открытым можно назвать человека, который готов свободно делиться своими идеями и который прямо и откровенно высказывает то, что считает истинным. Эпистемология добродетелей упускает из виду эти грани открытости; точнее, они концептуализированы как отдельные добродетели: интеллектуальная щедрость и мужество. Это делает философский анализ неполным либо вовсе ошибочным, так как рассматриваются как отдельные явления те, которые на самом деле составляют одно целое.
Интеллектуальные добродетели понимаются как глубинные качества личности или черты характера. Но при этом эпистемология полностью игнорирует современные теории и результаты исследований психологии. Однако в психологии сегодня существует собственная развитая концепция открытости ума, которая, в частности, считает креативность или творческое мышление одной из составляющих открытости. В отличие от психологии, эпистемология добродетелей рассматривает креативность как отдельную интеллектуальную добродетель, то есть снова рассматривает часть целого как отдельное явление. Игнорирование результатов других наук, таким образом, может приводить к различным ошибкам.
Однако такое состояние теории интеллектуальных добродетелей является нормальным, поскольку эпистемология добродетелей является сравнительно новой областью, которая, как утверждают некоторые авторы, находится еще на допарадигмальной стадии по Куну.
Эпистемология добродетелей обладает потенциалом изменить современную парадигму образования. Сегодня образование состоит преимущественно в передаче знаний и развитии навыков и компетенций; однако оно могло бы быть направлено на развитие интеллектуальных добродетелей, то есть на воспитание интеллектуального характера. Это особенно актуально в современном мире, где конкретные знания и умения быстро устаревают.
Ввести интеллектуальные добродетели в программу образования предлагает и Э. А. Дюкина: она обосновывает необходимость этого стремительной цифровизацией образовательного процесса в современную эпоху. Согласно Дюкиной, Интернет является ненадежным источником знаний, поэтому работа с ним требует специальной подготовки интеллектуального характера [29].
Что касается открытости, то исследования показывают, что эту добродетель вполне можно натренировать, по крайней мере до какой-то степени [30]. Так, в одном исследовании пожилые люди проходили 16-недельную программу по тренировке индуктивного мышления, где также надо было решать кроссворды и судоку, после чего их баллы открытости стали более высокими по сравнению с контрольной группой.
Однако следует ли воспитывать открытость? Это в настоящий момент дискуссионный вопрос, так как некоторые зарубежные философы с этим не согласны [31]. Например, Э. Глак утверждает, что не все люди должны быть открытыми; чрезмерная открытость может быть вредна. П. Гарденер считал, что открытость ведет к релятивизму, неспособности придерживаться твердых убеждений. Автор настоящей статьи не разделяет эту точку зрения, а придерживается того мнения, что открытость является базовой интеллектуальной добродетелью, которая определяет успех всего процесса обучения в целом. Например, как показывают исследования, студенты с более высокими показателями открытости более старательно подходят к изучению учебного материала [32].
Список литературы
1. Аристотель. Никомахова этика. М.: Директ-Медиа, 2020. 222 с.
2. Касавин И. Т. Эпистемология добродетелей: к сорокалетию поворота в аналитической философии // Эпистемология и философия науки. 2019. Т. 56, № 3. С. 6-19.
3. Sosa E. The raft and the pyramid: Coherence versus foundations in the theory of knowledge // Midwest studies in philosophy. 1980. Vol. 5. P. 3-25.
4. Zagzebski L. Intellectual virtues: Admirable traits of character // The Routledge handbook of virtue epistemology. New York: Routledge, 2018. P. 26-36.
5. Каримов А. Эпистемология добродетелей. СПб.: Алетейя, 2022. 273 с.
6. Карпов К. В. Мудрость и интеллектуальные добродетели // Эпистемология и философия науки. 2020. Т. 57, № 2. С. 226-230.
7. Шевченко А. А. Эпистемология и добродетели // Сибирский философский журнал. 2016. Т. 14, № 4. С. 82-92.
8. Костина А. О. Эпистемология добродетелей: нормативность, полемика, новые концептуальные инсайты // Человек. 2022. Т. 33, № 2. С. 129-146.
9. Визгин В. П. Эпистемологические добродетели и пороки А. Эйнштейна // Эпистемология и философия науки. 2021. Т. 58, № 4. С. 175-195.
10. Baehr J. The inquiring mind: On intellectual virtues and virtue epistemology. New York: Oxford University Press, 2011. 235 p.
11. Montmarquet J. A. Epistemic virtue // Mind. 1987. Vol. 96, No. 384. P. 482-497.
12. Dewey J. How we think. Boston: D. C. Heath, 1933. 317 p.
13. Riggs Ж Open-mindedness // Metaphilosophy. 2010. Vol. 41, No. 1-2. P. 172-188.
14. Hare W. Socratic open-mindedness // Paideusis. 2009. Vol. 18, No. 1. P. 5-16.
15. Hare W. Open-Mindedness and Education, 1979. Montreal: McGill-Oueen's University Press. 166 p.
16. Платон. Государство, или О справедливости // Платон. Полное собрание сочинений в одном томе. М.: Альфа-книга, 2016. С. 749-972.
17. Попов Д. С. Добродетель «великодушие» у Аристотеля, Декарта и Ницше: эпистемологический аспект // Дискурс. 2018. Т. 4, № 2. С. 3-11.
18. Швырев В. С. Рациональность как ценность культуры. Традиция и современность. М.: Прогресс-Традиция, 2003. 176 с.
19. McCrae R. R. Openness to Experience as a Basic Dimension of Personality // Imagination, Cognition and Personality. 1993. Vol. 13, No. 1. P. 39-55.
20. Intellect as distinct from Openness: differences revealed by fMRI of working memory / C. G. DeYoung, N. A. Shamosh, A. E. Green [et al.] // Journal of personality and social psychology. 2009. Vol. 97, No. 5. P. 883-892.
21. Murray H. A. Explorations in Personality. New York: Oxford University Press, 2008. 761 p.
22. Ludeke S. G. Truth and fiction in the association between Openness and education: The role of biased responding // Learning and Individual Differences. 2014. Vol. 35. P. 137-141.
23. Holtzman G. Do personality effects mean philosophy is intrinsically subjective? // Journal of Consciousness Studies. 2013. Vol. 20, No. 5-6. P. 27-42.
24. Фуко М. Речь и истина. Лекции о парресии (1982-1983). М.: Изд. Дом ДЕЛО, 2020.
25. Демосфен. Третья речь против Филиппа // Демосфен. Речи. М.: Издательство АН СССР, 1954. С. 108-127.
26. Касавин И. Т. Плот или пирамида: о природе интеллектуального мужества // Философский журнал. 2020. Т. 13, № 4. С. 5-16.
27. Roberts R., Wood J. Intellectual Virtues, An Essay in Regulative Epistemology. Oxford: Clarendon Press, 2007. 340 p.
28. Попова О. В. Дарение как эпистемическая добродетель: казус биомедицины // Epistemology & Philosophy of Science. 2021. Т. 58, № 4. С. 158-174.
29. Дюкина Э. А. Цифровизация образовательного процесса и интеллектуальные добродетели // Социальная онтология России: сб. науч. ст. по докл. XV Всерос. Копылов-ских чтений. Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2021. С. 39-43.
30. Can an old dog learn (and want to experience) new tricks? Cognitive training increases openness to experience in older adults / J. J. Jackson, P. L. Hill, B. R. Payne [et al.] // Psychology and aging. 2012. Vol. 27, No. 2. P. 286-292.
31. Глак Э. Открытость ума или твердость убеждений? [Gluck A. Open-mindedness versus holding firm beliefs // J. of philosophy of education. 1999. Vol. 33, No. 2. P. 269-276] / Л. П. Мордвинцева // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 3: Философия. Реферативный журнал. 2002. № 2. С. 163-166.
32. Chamorro-Premuzic T., Furnharm A. Mainly Openness: The relationship between the Big Five personality traits and learning approaches // Learning and individual Differences. 2009. Vol. 19, No. 4. P. 524-529.
References
1. Aristotle. Nikomahova etika. Moscow: Direkt-Media, 2020. 222 p. (In Russian)
2. Kasavin I. T. Epistemologija dobrodetelej: k sorokaletiju povorota v analiticheskoj filosofii. Epistemology & Philosophy of science. 2019, Vol. 56, No. 3, pp. 6-19.
3. Sosa E. The raft and the pyramid: Coherence versus foundations in the theory of knowledge. Midwest studies in philosophy. 1980, Vol. 5, pp. 3-25.
4. Zagzebski L. Intellectual virtues: Admirable traits of character. In: The Routledge handbook of virtue epistemology. New York: Routledge, 2018. P. 26-36.
5. Karimov A. R. Epistemologiya dobrodeteley. St. Petersburg: Aleteyya, 2022. 273 p.
6. Karpov K. V. Mudrost i intellektualnye dobrodeteli. Epistemology & Philosophy of Science. 2020, Vol. 57, No. 2, pp. 226-230.
7. Shevchenko A. A. Epistemologiya i dobrodeteli. Siberian Journal of Philosophy. 2016, Vol. 14, No. 4, pp. 82-92.
8. Kostina A. O. Epistemologiya dobrodeteley: normativnost, polemika, novye kontseptualnye insayty. Chelovek. 2022, Vol. 33, No. 2, pp. 129-146.
9. Vizgin V. P. Epistemologicheskie dobrodeteli i poroki A. Eynshteyna // Epistemology & Philosophy of Science. 2021, Vol. 58, No. 4, pp. 175-195.
10. Baehr J. The inquiring mind: On intellectual virtues and virtue epistemology. New York: Oxford University Press, 2011. 235 p.
11. Montmarquet J. A. Epistemic virtue. Mind. 1987, Vol. 96, No. 384, pp. 482-497.
12. Dewey J. How we think. Boston: D. C. Heath, 1933. 317 p.
13. Riggs W. Open-mindedness. Metaphilosophy. 2010, Vol. 41, No. 1-2, pp. 172-188.
14. Hare W. Socratic open-mindedness. Paideusis. 2009, Vol. 18, No. 1, pp. 5-16.
15. Hare W. Open-Mindedness and Education. Montreal: McGill-Oueen's University Press, 1979. 166 p.
16. Plato. Gosudarstvo, ili O spravedlivosti. In: Plato. Polnoe sobranie sochineniy v odnom tome. Moscow: Alfa-kniga, 2016. Pp. 749-972. (In Russian)
17. Popov D. S. Dobrodetel "velikodushie" u Aristotelya, Dekarta i Nitsshe: epistemologicheskiy aspect. Discourse. 2018, Vol. 4, No. 2, pp. 3-11.
18. Shvyrev V. S. Ratsionalnostkak tsennostkultury. Traditsiya isovremennost. Moscow: Progress-Traditsiya, 2003. 176 p.
19. McCrae R. R. Openness to Experience as a Basic Dimension of Personality. Imagination, Cognition and Personality. 1993, Vol. 13, No. 1, pp. 39-55.
20. DeYoung C. G., Shamosh N. A., Green A. E. et al. Intellect as distinct from Openness: differences revealed by fMRI of working memory. Journal of personality and social psychology. 2009, Vol. 97, No. 5, pp. 883-892.
21. Murray H. A. Explorations in Personality. New York: Oxford University Press, 2008. 761 p.
22. Ludeke S. G. Truth and fiction in the association between Openness and education: The role of biased responding. Learning and Individual Differences. 2014, Vol. 35, pp. 137-141.
23. Holtzman G. Do personality effects mean philosophy is intrinsically subjective? Journal of Consciousness Studies. 2013, Vol. 20, No. 5-6, pp. 27-42.
24. Foucalt M. Rech i istina. Lektsii o parresii (1982-1983). Moscow: Izd. Dom DELO, 2020. (In Russian)
25. Demosthenes. Tretya rech protiv Filippa. In: Demosthenes. Rechi. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1954. Pp. 108-127. (In Russian)
26. Kasavin I. T. Plot ili piramida: o prirode intellektualnogo muzhestva. Philosophy Journal. 2020, Vol. 13, No. 4, pp. 5-16.
27. Roberts R., Wood J. Intellectual Virtues, An Essay in Regulative Epistemology. Oxford: Clarendon Press, 2007. 340 p.
28. Popova O. V. Darenie kak epistemicheskaya dobrodetel: kazus biomeditsiny. Epistemology & Philosophy of Science. 2021, Vol. 58, No. 4, pp. 158-174.
29. Dyukina E. A. Tsifrovizatsiya obrazovatelnogo protsessa i intellektualnye dobrodeteli. In: Sotsialnaya ontologiya Rossii. Proceedings of the XV All-Russian Kopylovsky readings. Novosibirsk: Izd-vo NGTU, 2021. Pp. 39-43.
30. Jackson J. J., Hill P. L., Payne B. R. et al. Can an old dog learn (and want to experience) new tricks? Cognitive training increases openness to experience in older adults. Psychology and aging. 2012, Vol. 27, No. 2, pp. 286-292.
31. Gluck A. Otkrytost uma ili tverdost ubezhdeniy? [Gluck A. Open-mindedness versus holding firm beliefs. J. of philosophy of education. 1999, Vol. 33, No. 2, pp. 269-276]. L. P. Mordvintseva (transl.). Sotsialnye i gumanitarnye nauki. Otechestvennaya i zarubezhnaya literatura. Ser. 3: Filosofiya. Referativnyj zhurnal. 2002, No. 2, pp. 163-166. (In Russian)
32. Chamorro-Premuzic T., Furnham A. Mainly Openness: The relationship between the Big Five personality traits and learning approaches. Learning and individual Differences. 200, Vol. 19, No. 4, pp. 524-529.
Интернет-журнал «Проблемы современного образования» 2023, № 2
Статья поступила в редакцию 23.08.2022 The article was received on 23.08.2022
