CC BY
2
Вестник Томского государственного университета. 2023. № 496. С. 163-170 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 496. рр. 163-170
Научная статья УДК 39; 93
doi: 10.17223/15617793/496/18
Открытие внешних округов Омской области в документальном дискурсе российских военных и пограничной администрации
Игорь Русланович Прохоров1 1 Национальный архив Республики Казахстан, Астана, Казахстан, prohorov1974@mail.ru
Аннотация. Проанализирован документальный дискурс российских военных и сибирской пограничной администрации на границе с казахской степью Среднего жуза. Сделан вывод, что открытие внешних округов Омской области и принятие «Устава о сибирских киргизах» имело положительное значение. Отмечено, что одной из главных причин административных нововведений стала необходимость соблюдения интересов России в регионе.
Ключевые слова: Средний жуз, сибирские казаки, казахи, внешние округа, Отдельный Сибирский корпус, Омская область, генерал-губернатор Сибири И.Б. Пестель, Император Александр I, имперский дискурс
Для цитирования: Прохоров И.Р. Открытие внешних округов Омской области в документальном дискурсе российских военных и пограничной администрации // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 496. С. 163-170. doi: 10.17223/15617793/496/18
Original article
doi: 10.17223/15617793/496/18
Opening of the outer districts of Omsk Oblast in the documentary discourse of the Russian military and border administration
Igor R. Prokhorov1
1 National Archive of the Republic of Kazakhstan, Astana, Republic of Kazakhstan, prohorov1974@mail.ru
Abstract. The article examines the documentary discourse of the Russian military and the Siberian border administration, dedicated to the implementation of Speransky's reform on the opening of the outer districts of Omsk Oblast. The problematic issues of administrative-territorial transformations in the pre-revolutionary Omsk Oblast, carried out in accordance with the Charter on the Siberian Kyrgyz adopted in 1822, are considered. The creation of the outer districts provoked opposition and an uprising of part of the local nobility and population, led by the descendants of Khan Abylai. One of the main reasons for administrative innovations was the need to respect Russia's interests in the region. The main historical source was the documents identified by the author of the article in the Russian State Historical Archive (RGIA), as well as in the Historical Archive of Omsk Oblast (MAOO). The funds of these archives contain information about the formation of the outer districts of Omsk Oblast, the plans of the central government of Russia and the Siberian governors in relation to the Kazakh steppe, methods and consequences of the practical implementation of the Charter of the Siberian Kyrgyz. The letters sent by the Siberian border administration to the Kazakh sultans consistently voice the idea that the opening of the outer districts is beneficial, first of all, for the Kazakhs themselves. However, in fact, Speransky's reform was aimed at ensuring the interests of the Russian Empire in the Kazakh steppe. The official Russian discourse repeatedly points out that Speransky's reform was carried out peacefully. In practice, it turned out that not all the sultans and rulers of the Middle Juz were persuaded to introduce the new administrative structure in the steppe. Part of the Kazakh ruling elite opposed these innovations, seeing them as a violation of their own power. Those who disagreed with the reform were able to attract the population of the outer districts that began to migrate outside the lands controlled by the Russian administration. The culmination of the confrontation was an armed movement led by Kenesary Kasymov, a descendant of Khan Ablai. As a result of these events, military force had to be used to retain the subjects of the districts. It turned out that the representatives of the hereditary Kazakh aristocracy who defected to Russia did not have the full power and authority that the organizers of the Speransky reform had hoped for Nevertheless, over time, the reform showed its positive features. Thus, a clear administrative division of the ways of Kazakh tribal nomadism contributed to the cessation of armed clashes between Kazakh clans for pastures. According to researchers, if at the beginning of the 19th century the relations between Kazakhs and Russians were restrained, and sometimes conflicts arose, in the middle of the 19th century mutual interest in the neighbors' life, their economy, culture and everyday life was observed.
Keywords: Middle Juz, Siberian Cossacks, Kazakhs, external districts, Separate Siberian Corps, Omsk Oblast, Governor-General of Siberia Pestel, Emperor Alexander I, imperial discourse
For citation: Prokhorov, I.R. (2023) Opening of the outer districts of Omsk Oblast in the documentary discourse of the Russian military and border administration. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 496. рр. 163-170. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/496/18
© Прохоров И.Р., 2023
Введение
В 1820-х гг. Российская империя вводит новую форму управления в Среднем жузе. Наследственная ханская власть на его территории отменяется. Согласно разработанному губернатором Сибири М.М. Сперанским «Уставу о сибирских киргизах», образуется Омская область с внешними округами на территории Среднего жуза. Начиная с 1828 г. было образовано семь внешних округов - Каркаралинский, Аягузский, Кокчетавский, Акмолинский, Кушмурун-ский, Баянаульский, Кокпектинский. Округами руководили административные органы - приказы, состоящие из канцелярии, полиции, судов. Приказы возглавляли старшие султаны. Ага-султаны имели помощь в лице четырех заседателей, два из которых были казахами и двое назначались российской администрацией. Султаны были объявлены «высшим и почетнейшим между киргизами сословием».
В современной казахстанской историографии принято считать, что реформы России по упразднению ханской власти в казахской степи вызвали недовольство местного населения. Однако признается, что части кочевой аристократии новые административные структуры давали возможность сохранить свою власть над родами и племенами в качестве старших султанов и других должностных лиц. Эта возможность заняла умы наиболее знатных, направило их усилия на то, чтобы не быть обойденными новыми должностями. Представители ханских династий втянулись в конкурентную предвыборную борьбу, которой управлял Омск. Они старались сохранить свое влияние, показать свою значимость в глазах народа и пограничной администрации. Таким образом, недовольство казахов на время было приглушенно и направлено в управляемое и безопасное для империи русло. «Сохранив власть, пусть даже сильно урезанную, потомки ханов надеялись сохранить видимость государственности под усилившимся патронажем России. Случаев, когда чингизиды сообща пытались выбрать из своей среды одну кандидатуру на трон, не было и в лучшие времена» [1. С. 28].
Современные российские историки подчеркивают, что взаимодействие пограничных российских властей с казахской знатью зачастую было выгодно обеим сторонам. Сознавая, что удержать гигантский регион исключительно только военными силами, имевшимися в Сибири, невозможно, российское правительство пыталось инкорпорировать казахскую элиту в российское общество. Казахская аристократия и родовая знать были приравнены к служилому сословию согласно «Табели о рангах». Ее представители получали за службу дворянское звание, классные чины, награды -медали и ордена, земельные владения. Российские власти привлекали на свою сторону казахскую элиту богатыми подарками и выплатой жалованья [2. С. 39].
По оценкам современных российских историков М.К. Чуркина и Б.С. Токмурзаева, сформировалась достаточно сложная историографическая ситуация. Смена идеологических парадигм приводила к изменению акцентов и некоторому сближению историографических дискурсов, рождая новые номинации мифа:
«...угнетение коренного населения окраин царизмом, дружба русского и казахского народов в условиях имперской экспансии». При этом продолжала оставаться неизменной доминанта в изучении процесса включения степных областей Западной Сибири в общеимперский механизм [3. С. 10].
Ранее, в 1950-е гг., оценки ситуации с открытием внешних округов и отменой ханской власти во многом диктовалась политический обстановкой. Казахстанский историк Ермухан Бекмаханов создавал свой труд «Казахстан в 20-40 годы XIX века» во время Великой Отечественной войны, когда национально-освободительное движение в казахской степи против создания внешних округов воспринималось положительно. Однако после войны, в начале 1950-х гг., политическая конъюнктура изменилась, и национально-освободительное движение под руководством султана Кенесары Касымова было призвано феодально-реакционным. Ермухан Бекмаханов был репрессирован [4. С. 392-393].
В позднее советское время оценки создания внешних округов по «Уставу о сибирских киргизах» были, на наш взгляд, более взвешенными. Так, казахстанский историк М.С. Муканов в 1970-х гг. отмечал, что при всей своей ограниченности «Устав о сибирских киргизах» и организация внешних округов сыграли положительную роль в развитии казахского общества. Внешние округа устанавливали территориальную определенность отдельных родов, хозяйств, способствовали искоренению родовых и феодальных междоусобиц. Выборность родоуправителей и султанов при всей своей несовершенности все же создала некоторую гласность [5. С. 78].
Знаковую роль в переформатировании российской историографии процесса колонизации в постсоветское время сыграли труды австрийского историка Андреаса Каппелера. Имперский нарратив в работах А. Каппелера занял центральное место в научных публикациях начала 1990-х гг. Каппелер предпринял оригинальную попытку общего обзора истории полиэтнической Российской империи. Автор выявил и обосновал специфику российского колониализма, определив движение России в казахские степи как «шаг за шагом в казахские степи», «step by step», утверждая, что Россия изначально и поступательно осуществляла свой восточный проект [6. С. 109].
Работы российских историков А.В. Ремнёва [7], М.К. Чуркина [8] дают реальную возможность составить представление об имперском контексте колонизации Степного края, принципах и практиках национальной и окраинной политики Российского государства во второй половине XIX - начале ХХ в., организации регионального управления в империи.
В свою очередь, крупнейший российский востоковед дореволюционного времени Н.А. Аристов дал отрицательную оценку целям и методам нового административного устройства в Казахской степи. Он отмечал, что в официальном дискурсе организатора внешних округов, губернатора Сибири М.М. Сперанского преобладали мотивы спасения казахского народа от надвигающейся катастрофы. На самом же деле реформы проводились для колонизации казахских степей в интересах империи.
Так, востоковед приводит слова губернатора Сибири М.М. Сперанского о том, что «в видах общего образования и собственной пользы, Россия не должна смотреть равнодушно на положение соседственного народа, который от безначалия и неустройства приходил постепенно в нищету... Не должно допускать, чтобы разоряемые ежегодно барантой, они дошли до совершенной бедности: тогда труднее и управлять ими, и приводить их к образованию» [9. С. 208].
Аристов считал, что образование внешних округов было насильственным актом, включавшим скрытое и открытое принуждение султанов к участию в выборах. При этом султаны не представляли интересы всего народа и не обладали реальной властью.
Согласно доводам Аристова, по причине незнания народного быта и, не оценив значение биев и родовых старшин, Сперанский считал ханских потомков, единственным элементом, пригодным для образования у кочевников какого-нибудь управления. На деле оказалось, что старший султан, по представленной ему правительством власти, есть тот же самый хан в своем округе, с той лишь разницей, что в его избрании черная кость не участвует. Так как получение этой должности зависело от султанского сословия, то получал ее тот, кто, не жалея денег и интриг, успевал составить себе сильную между султанами партию. Султаны, достигая должностей при помощи партий и денег, прежде всего только и думают о том, чтобы поскорее вернуть свой проигрыш, а потом, постепенно вникая в выгоду такого положения, измышляя новые пути для своего обогащения, становятся... маленькими ханами над своими подчиненными. Также Аристов пишет, что сибирскому начальству было прекрасно было известно: кочевники никогда, по всей вероятности, добровольно не пожелают отказаться от своего управления по обычаям и принять управление русского начальства через посредство султанов. Петр Капцевич, генерал-губернатор Западной Сибири, предвидел затруднения и заблаговременно обращался к Сперанскому за разъяснениями. Но Сперанский, нередко прибегавший к темным и неопределенным фразам, чтобы уклониться от точного выяснения дела, с целью быть всегда правым, отделался таким туманным ответом: «Шаг в киргизскую степь на примерной карте хотя и кажется смелым, но в уставе он так расположен, что новая черта представляет только цель, куда идти и куда, может быть, только в полвека прийти будет можно, подаваясь всегда тихим и измеренным движением, не чувствительно, но всегда по одному плану и пользуясь случаями и местными обстоятельствами» [9. С. 209].
Результаты
О том, что Российская империя планировала продвижение в казахские степи со стороны Сибирской границы задолго до реформ Сперанского и разработки «Устава о сибирских киргизах» известно, в том числе, из материалов РГИА.
В частности, сибирская пограничная администрация вела поиски удобных пастбищ и пахотных земель для сибирских казаков, охранявших границу, а также
поиски новых мест расселения, свободных от сибирской язвы.
К примеру, командир Отдельного Сибирского корпуса генерал-лейтенант Григорий Глазенап в докладе императору Александру I сообщает, что жители линии (границы) ежегодно подвергаются от сибирской язвы неисчислимым убыткам. Только в 1813 г. гибельная болезнь уничтожила столько скота, что в редких селениях осталось от 5 до 15 животных, были и людские жертвы [10. Л. 15].
В результате, как указывает Глазенап, сибирские казаки становятся неисправными к службе и лишаются способов прокормить свои семейства. Коммуникации по линии прекращаются. Спасти скот можно только поспешным перегоном его за линию в казахскую степь под прикрытием конвоев при самом начале язвы. Из этих обстоятельств Глазенап заключает, что скотоводство на сибирской границе постепенно придет в упадок, а Сибирское линейное казачье войско не сможет защищать границу. Поэтому он предлагает перенести границу в казахские степи [10. Л. 16].
По убеждению Григория Глазенапа, земли Среднего жуза готовы к постоянному поселению казаков, при этом казаки не будут стеснять казахов. Это подтверждают результаты экспедиции в степь майора Набокова, нашедшего в степи ко всему прочему богатые металлические рудники. Для их охраны также необходимом перенести к ним линию укреплений. В целом Глазенап называет следующие выгоды от переноса пограничной линии в казахскую степь. Изобилие рек и озер, богатых рыбой, даст продовольствие сибирским казакам, казна получит оброчную статью. Кроме того, купеческие караваны не будут иметь потребности в воинском прикрытии от нападений казахов во время пути через степь. Казаки получат доступ к удобной для хлебопашества земле, продовольствию. Поэтому командир Отдельного Сибирского корпуса в июле 1816 г. просит в письме к императору Александру I его согласия на предварительное сочинение проекта о переводе в казахскую степь сибирской границы и создания административных учреждений для кочующих казахов Средней орды [10. Л. 22].
Однако идеи Григория Глазенапа встретили обоснованные возражения генерал-губернатора Сибири Ивана Пестеля. Он пояснил, что после вывода жителей пограничной линии в степь, пространство их прежнего обитания станет пустыней или будет занято кочевьями казахов. Удаленные в степь соотечественники не будут иметь связи с Россией, потому-что за их спинами будут кочевать фактически неподвластные казахи. Потребность охранять торговые караваны никуда не денется, а доставлять металлы из рудников в Россию через неподвластные казахские кочевья будет невозможно [10. Л. 9].
Пестель пишет о планах Глазенапа: «.. .120 тысяч казахов командир Отдельного Сибирского корпуса предлагает селить внутри линии. Не должно ли будет после сего учреждать еще новую линию со стороны внутренних наших селений, судя по наклонности казахов к нападениям? Выгоды торговли будут те же, что и до переноса линии, а в конвоях будет такая же нужда, какая и ныне, ибо нравы казахов останутся те же» [10. Л. 10].
В результате от переноса пограничной линии в казахские степи руководство империи временно отказалось, но вскоре увидели свет проекты Михаила Сперанского, предложившего другие способы продвижения в казахскую степь.
Задавал тон имперскому дискурсу сам император Александр I. Историк Сибирского казачьего войска Н.Г. Путинцев сообщает, что известие об открытии первых двух внешних округов - Каркаралинского и Кокче-тавского - привез в Петербург, где тогда находился генерал-губернатор Западной Сибири П.М. Капцевич, хорунжий Нюхалов, который и был представлен Капцеви-чем императору. Александр I заметил, что «только мирным управлением, осторожностью, строгим и справедливым обхождением с киргизами можно достигнуть цели, но отнюдь не оружием, которое должно употреблять только в крайнем случае [11. С. 125].
Несомненно, это высказывание императора, обозначившего официальную идеологию продвижения России в казахские степи, широко распространялось в российском обществе.
Между тем время во многом показало справедливость суждений Н.А. Аристова. Так, российский исследователь Александр Гейнс в 1865 г. характеризует деятельность уже умершего к тому времени первого старшего султана Акмолинского внешнего округа следующим образом.
«Конур Кульджа принадлежал к одним из самых влиятельных лиц в степи. Он с Алтаевскими волостями (кочевали в юго-восточной части Акмолинского округа), у которых он был старейшиной, первым просил о введении в степи положения Сперанского. Тем не менее покойник был великий грабитель. Когда он был выбран старшим султаном Акмолинского округа в 1831 или 1832 году, то начал отбирать у Алтаевских волостей подписки, что земля им принадлежащая, составляет его родовую зимовку. Потом он обзавелся документами и при содействии продажной нашей администрации, в особенности какого-то Кури, правителя канцелярии губернатора Фридрихса, окончательно закрепил за собой заграбленные земли. Таким манером у него появились его собственные земли, верст до 400 в ширину и такой же длины. Когда в сороковых годах волости, ушедшие [во время восстания] с Кенесары, стали возвращаться, попечительское начальство отправило Конура устроить их на пустых землях. Конур начал с того, что ограбил их дочиста» [12. С. 287].
Вместе с тем документы показывают крайнюю заинтересованность пограничной администрации в поддержке со стороны султанов. Так, Омский областной начальник в мае 1835 г. сообщал генерал-губернатору Западной Сибири о тяжелой ситуации в недавно открытом Аман-Карагайском внешнем округе. Отправленный в Аман - Карагайский приказ штаб - лекарь Зибберштейн осмотрел больных цингой, горячкой и лихорадкой 20 нижних чинов местного казачьего отряда и такое же число ослабших, находившихся на грани болезни казаков. Штаб-лекарь выяснил, что болезни происходят от нездоровой местности, воздуха, а также употребляемой в пищу и питье плохой воды. Казачий отряд и приказ, были
расположены при небольшом, так называемом, Карстном озере. Глубина его весной не превышала 2 аршина, а зимой и того меньше. Берега были окружены гнилыми трясинами, болотами и топями. Вода затхлая и горько-соленая. Воздух сырой, неприятный для дыхания, напитан сероводородным газом. В этой связи, Зибберштейн настоятельно советовал как можно быстрее перенести приказ на правый берег Тобола, где местность была здоровой и предоставляла все необходимые условия для поселения [13. Л. 1].
Сообщив генерал-губернатору итоги поездки Зиб-берштейна, Омский областной начальник отмечал: «...при таковом положении места неудивительно, что служащие в отряде казаки столь сильно подвергаются поносам, цинге, гнилой, простудной, воспалительной горячкам, от которых, а также от самой смертности живущих теперь и имеющих участь жить дальше на этом невыгодном месте, никакие силы и искусство не в состоянии будут сохранить и защитить» [13. Л. 2].
Он также упоминает, что «сами киргизы, ближайшие родственники сим местам, чувствуют их разрушительное и гибельное положение и потому стараются с открытием весны с поспешностью от них откочевать. Такое местоположение, наводя уныние на живущих там, страх и печаль на прибывающих туда на службу при самом начале, порождает болезни, которых никакие силы, никакое искусство не в силах сохранить людей» [13. Л. 8].
Как указано выше, единственным средством избавится от этого зла было перемещение Аман-Карагай-ского приказа на новое здоровое место. В этой связи старший султан Аман-Карагайского округа Чингис Ва-лиев, заседатель Исеней Естемесов, управляющий Си-бан-Керевской волостью старшина Кандубай Ай-даназаров и многие другие почетные казахи, прибыв к Омскому областному начальнику в Пресногорьков-скую крепость, просили перенести его на реку Ишим, в урочище Бекчантай, расстоянием не более 100 верст от первоначального расположения. На предложенном ими месте находился сосновый и березовый леса, покосы и рыбных озер. Делегация изъявила готовность и усердие к нахождению лошадей для перевозки строений. Причем они объявили, что «означенное место на Ишиме пусто и служит средоточием набегов барантов-щиков, неверноподданых казахов Кидель-Кипчаков-ской и Баганалинской волостей. Если на том месте будет водворен приказ, то многие казахские волости, вступившие в состав Аман-Карагайского округа, смогут приблизиться к самому приказу. Они смогут иметь возле приказа летние и зимние кочевья, а упомянутые Кидель-Кипчаковцы и Баганалинцы должны будут удалиться вглубь степи, или поступить в Аман-Кара-гайский округ» [13. Л. 3].
Таким образом, документы свидетельствуют, что российская администрация, с одной стороны, зависела от поддержки местной знати (иначе бы приказы внешних округов, подобные Аман-Карагайскому, не выжили в трудных природных условиях). С другой стороны, она неизбежно вступала в межродовые распри, встав на позицию одной из сторон, в данном случае
Чингиса Валиевва. Несомненно, таким образом готовилась почва для конфликтов с участием российских казаков. К примеру, с вышеуказанными кидель-кипча-ковцами и баганалинцами.
В докладе омского областного начальника генерал-губернатору Западной Сибири говорится: «Основываясь на отзывах киргиз и донесении штаб-лекаря Зиб-берштейна, что Аман-Карагайский округ водворен на весьма худом месте, на котором он далее существовать постоянно не может, и имея при том в виду, что описанное Зибберштейном на Тоболе место оспаривается оренбургскими киргизами, о чем происходила переписка с главным областным начальством, я, по уважению сего, признаю необходимым освидетельствовать указанное место на Ишиме чрез особого чиновника и будь окажется оное удобным к заселению, перенести туда непременно настоящим летом на киргизских лошадях приказ и все принадлежащие оному строения» [13. Л. 4].
Безусловно, открытие внешних округов давало казахским султанам отличный шанс для блестящей карьеры. Так, когда сведения об открытии округов дошли до султана Джумы Худаймендина, кочевавшего с подданными ему волостями против крепостей Пресно-горьковской и Звериноголовской он беспрекословно согласился на открытие округа в подвластных ему волостях и послал для просьбы об этом в город Омск
5 депутатов. Депутаты имели письма от султана Джумы Худаймендина и других почетнейших биев и старшин о желании открыть в кочевьях своих округ [14. Л. 1-1 об.].
Полковник Броневский, начальник Омской области, признал возможным ввести новое управление и открыть округ под именем Аргынского. В него вошло бы до 50 тыс. человек. «Султан Джума, уважаемый киргизами, непременно бы умножил число волостей. Таким образом, обнадежив письмом своим султана Джуму о принятии его с подвластными волостями в подданство России, доказывали ему еще и ту пользу, которая должна прийти от введения нового управления. Желание султана Джумы Худай-мендина было доведено до Сибирского комитета» [14. Л. 2-2 об.].
Сибирский комитет, в свою очередь, уведомил, что
06 успехах по приведению в действие Устава о Сибирских киргизах доведено было до Высочайшего сведения и государь император нужную для открытия 3 -го внешнего округа под именем Аргынского штатную сумму 31 тыс. руб. соизволил назначить на 1825 г., только тогда, когда Министерство финансов найдет возможности исполнить. В противном же случае расходы планировалось перенести на 1826 г. и до того времени отложить открытие третьего внешнего округа. Вся сумма министерством была ассигнована, но областной начальник предложил употребить ее для открытия другого округа - Баян-Аульского, потому что султан Джума вступил в должность согласно Положению об Оренбургских киргизах и был уполномочен от начальства области оренбургских киргизов исключительной властью. Сведения об этих обстоятельствах дошли до областного начальства [14. Л. 3-3 об.].
То есть желание султана было, но конкретно этот Аргынский округ не был открыт вследствие путаницы в новом административном делении. Впрочем, карьера Джумы Худаймендина от этого не пострадала. В области оренбургских киргизов он получил столь высокую должность, о которой, по всей видимости, и мечтать ранее не мог. Он стал правителем восточной части Орды оренбургских киргизов [14. Л. 4].
Документы свидетельствуют, что в открытии округов была заинтересована и часть родовых правителей. Так, из Омска в марте 1826 г. генерал-губернатору Западной Сибири поступило представление об открытии Баянаульского округа. В нем указывается, что при основании Каркаралинского округа было принято в основание, что волость Туртугульская, происходя от главного рода каракесекского, из которого составлен округ, должна присоединится под управление одного приказа. Но в последствии оказалось, что разногласия султанов Букеевых с родоначальниками ведут к учреждению в волости особого округа. Казахи этой волости выжидали только приглашения со стороны здешнего начальство. Открыть новый Баянаульский округ поручено было казачьему сотнику Карбышеву. Для этого он встречался с родоначальником туртугульской волости бием Чоном. В результате «бий Чон не только принял предложение, но и вступил торжественно в подданство России, а вместе с тем отправил и депутацию от волостей туртугульской, басентеинской и канжига-линской, которая уже сюда [в Омск] и прибыла, из коих должен образоваться новый Баянаульский округ» [14. Л. 5-5 об.].
В документах российской пограничной администрации, занятой организацией внешних округов, четко прослеживает имперский дискурс, предназначенный как для «внутреннего», так и внешнего «слушателя».
К примеру отмечается, что «польза открытия округа при Баян-Ауле такова, что киргизы, на пространстве между двумя внешними округами и здешнею [пограничной] линией кочующие, с вступлением во владение сего нового округа прекратят уже те беспорядки и грабежи, какие от них претерпевали до сего соседние волости, состоящие под управлением Карка-ралинского и Кокчетавского приказов; учредятся сообщения от одного приказа до другого; составится связь в управлении между тремя округами, и наконец все сие совокупно послужит к прочному восстановлению в степи порядка» [14. Л. 7 об.-8].
То есть дискурс российских военных и администраторов о том, что открытие внешних округов выгодно в первую очередь самим казахам приобретает первостепенное звучание. Насколько справедливы были эти высказывания? Приведем по этому поводу мнение советского казахского исследователя М.С. Муканова: «... если в начале XIX века отношения между казахами и русскими были сдержанными, а порою имели место конфликты, то в середине XIX века наблюдается взаимный интерес к жизни соседа, его экономике, культуре и быту. Казахи приобретают навыки в строительстве, перенимают некоторые элементы быта. Многие русские жители, особенно дети, свободно говорят по-
казахски. Казахи становятся постоянными участниками ярмарок в русских селениях. Развивается "тамыр-ство" - взаимная дружба, взаимное гостеприимство» [5. С. 86].
Также и в письме самому бию Чону генерал-губернатор Западной Сибири Иван Вельяминов поясняет смысл и назначение открытия внешних округов, подчеркивает, какие преимущества получат от них казахи: «Посредством открытия округа Вы и сам народ киргизский освободитесь от баранты и грабежей, истребляющих всякое достояние» [14. Л. 29].
Следует подчеркнуть, что увещеваниями и добрыми словами сибирское начальство в отношениях со знатными казахами не ограничивалось. Дарили и подарки. Вот к примеру, Иван Вельяминов пишет бию Чону: «.в знак признательности и уважения передаю Вам с побывавшем у меня на приеме вашим сыном Такпаем в подарок серебряную кружку, и желаю, чтобы Вы, бий, пили из нее кумыс и был здоровы» [14. Л. 8].
Также генерал-губернатор Западной Сибири отправил через Итемгена в подарок бию Чону «пять аршин сукна оливкового цвета, 12 аршин ситцу и чашку чайную с золотом, почти такую же, какие вручили Итем-гену и всем бывшим при нем родоначальникам» [14. Л. 103].
Вместе с тем для охраны кочевий бия Чона в мае 1830 года по его просьбе был отправлен отряд казаков, состоящий из 15 человек под командованием хорунжего Карбышева 3-го [14. Л. 108].
Об этом просил сын, бия Чона Итемген, побывавший на приеме у генерал-губернатора Западной Сибири в Тобольске. Как пояснил Итемген, казачий отряд был необходим «для сохранения тишины между народом» [14. Л. 102].
Само это выражение «для сохранения тишины между народом» вызывает очень много вопросов. Очевидно, не все были согласны с решением бия Чона принять подданство России и дать согласие на открытие внешнего округа, раз последнему потребовалась охрана из казаков. Видимо, недовольные открытием округа были, и они лишь ждали подходящего случая для восстания. Таковой представился в недалеком будущем, когда против внешних округов выступила семья султана Касыма Аблайханова, его сыновья Саржан и Кенесары.
Итак, первоначально открытие внешних округов прошло достаточно спокойно, не встретило сопротивления местного населения. Однако уже в то время российские военные и администраторы начали понимать, что главные трудности для новой системы управления впереди, когда придет время собирать в округах с подвластного населения налоги. Каждый внешний округ после открытия получал 5 льготных лет, когда местное население освобождалось от уплаты ясака. «Удастся ли безболезненно начать его сбор?», такая мысль не покидала умы сибирского начальства.
К примеру, начальник штаба Отдельного Сибирского корпуса 30 августа 1830 г. сообщал начальнику казачьего отряда подполковнику Набокову, что «состояние умок киргизского народа, и по прочим частям довольно удовлетворительны; но не следует внушать
им иносказательно, что они податей прямо в казну платить не будут, а только жалование султанов и содержание приказа; ибо при будущем взыскании ясака на основании устава в казну могут возникнуть недоразумения» [14. Л. 127].
Заключение
Анализ документов, связанных с образованием внешних округов Омской области в 20-е гг. XIX в., позволяет представить ряд выводов.
В ряде случаев успех реформы Сперанского, внедрение в жизнь «Устава о Сибирских киргизах» зависели исключительно от поддержки казахской аристократии. Причина тому, на наш взгляд, - слабая подготовка и непродуманность практического этапа реализации устава. К тому же для насильственного осуществления этой реформы сил сибирского казачества просто бы не хватило. По всей видимости, планирование размещения внешних округов велось без тщательного изучения территории. Только благодаря содействию казахских правителей ситуацию удалось исправить, приказы были перенесены в нормальную, здоровую местность, из которой, что главное, удавалось наладить надежное управление вновь созданными административными единицами. Конечно, такие сведения позволяют сделать заключение, что создание внешних округов не было грубым насильственным актом колонизации. Без поддержки части казахской правящей элиты система внешних округов долгое время в Степном крае бы не продержалась.
Документы показывают, что участие казахской аристократии во внедрении административных преобразований Сперанского не было только пассивным и вынужденным.
Становится понятным заинтересованность казахских султанов поддерживать открытие внешних округов. На их создание выделялись солидные деньги, часть которых переходила султанам-правителям в качестве жалования, а также давала султанам ранее невиданную ими власть над казахскими родовыми подразделениями.
Немаловажным фактором согласия казахских султанов на организацию внешних округов стала возможность для них личного обогащения, получения земли в собственность, безнаказанных злоупотреблений, связанных с коррупцией власти в регионах.
Для создания внешних округов российская администрация готова была привлекать на свою сторону не только представителей казахской аристократии - султанов, но и в случае необходимости активно работала с родоправителями из «черной кости».
В этой связи в публичном имперском дискурсе особенно подчеркивалось, что реформа Сперанского осуществлялась в первую очередь в интересах самих казахов. Анализ документов показывает, что проводили ее прежде всего в интересах империи. Однако и коренные интересы казахов учитывались. Пресекалось скотокрадство, введение нового административного деления сокращало конфликты между родовыми подразделениями за обладание пастбищами, торговые караваны
получили безопасность. В имперском дискурсе, тон которому задал император Александр I, особый акцент также делался на исключительно мирном характере введения нового административного устройства на территории Среднего жуза. Насколько справедливы были эти суждения? В скором времени выяснилось, что выбранные в округах старшие султаны не обладают достаточной властью и авторитетом для удержа-
ния подвластного им населения. Это особенно ярко показало восстание под предводительством Кенесары Ка-сымова, охватившее всю территорию внешних округов. Для его подавления пришлось применять военную силу. Тем не менее новая административная структура оказалась жизнеспособной и достигла поставленных перед ней целей - установления реальной российской власти на территории Среднего казахского жуза.
Список источников
1. Хафизова К.Ш. Степные властители и их дипломатия в XVIII-XIX веках. Нур-Султан : Казахстанский институт стратегических исследо-
ваний при Президенте РК, 2019.
2. Лосунов А.М., Сорокин А.П. Очерк I. Русские и казахи: взаимные контакты в панораме XVIII - начала XX веков // Россия - Казахстан. По-
новому о старом. Век 21-й. Историко-публицистические очерки / ред.-сост. С.Ш. Хусаинов. Омск : Типография «Золотой тираж» (ООО «Омскбланкиздат»), 2023.
3. Чуркин М.К., Токмурзаев Б.С. Аграрная колонизация Степного края: общественно-политический дискурс и имперские практики второй
половины XIX - начала XX вв. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2019.
4. Бекмаханов Е. Казахстан в 20-40-е годы XIX века. Алма-Ата : Казак университет^ 1992.
5. Муканов М.С. Этнический состав и расселение казахов Среднего жуза. Алма-Ата : Наука, 1974.
6. Абселемов С.А. Современная российская историография колонизации Степного края во второй половине XIX - начале ХХ в. // Вестник
Томского государственного университета. 2020. №> 452. C. 108-116. doi: 10.17223/15617793/452/13
7. Ремнёв А.В. Генерал-губернаторская власть в XIX столетии. К проблеме организации регионального управления Российской империи //
Вестник Омского отделения Академии гуманитарных наук. 1997. С. 79-85.
8. Чуркин М.К. Исследовательские практики «новой истории империи» в научной рефлексии аграрной колонизации Степного края Западной
Сибири во второй половине XIX - начале XX вв. // Актуальные вопросы истории Сибири. Десятые научные чтения памяти профессора А.П. Бородавкина : материалы Всерос. науч. конф. / под ред. В.А. Скубневского, К.А. Пожарской. Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2015. С. 62-64.
9. Аристов Н.А. Усуни и кыргызы или кара-кыргызы: Очерки истории и быта населения западного Тянь-Шаня и исследования по его исто-
рической географии. Бишкек : Илим, 2001.
10. Российский государственный исторический архив. Ф. 1409. Оп. 1. Д. 2147.
11. Путинцев Н.Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска со времени водворения западносибирских казаков на занимаемой ими ныне территории. Омск : Типография окружного штаба, 1891. 276 с.
12. Гейнс А.К. Дневник 1865 года. Путешествие по Киргизским степям // Гейнс А.К. Собрание литературных трудов. Т. 1. СПб. : Типография М.М. Стасюлевича, 1897. С. 179-589.
13. Исторический архив Омской области (ИАОО). Ф. 3. Оп. 1. Д. 1469.
14. ИАОО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 568.
References
1. Khafizova, K.Sh. (2019) Stepnye vlastiteli i ikh diplomatiya vXVIII-XIX vekakh [Steppe Rulers and Their Diplomacy in the 18th-19th centuries].
Nur-Sultan: Kazakhstanskiy institut strategicheskikh issledovaniy pri Prezidente RK.
2. Losunov, A.M. & Sorokin, A.P. (2023) Ocherk I. Russkie i kazakhi: vzaimnye kontakty v panorame XVIII - nachala XX vekov [Essay 1. Russians
and Kazakhs: mutual contacts in the panorama of the 18th - early 20th centuries]. In: Khusainov, S.Sh. (ed.) Rossiya — Kazakhstan. Po-novomu o starom. Vek 21-y. Istoriko-publitsisticheskie ocherki [Russia - Kazakhstan. In a new way about the old. 21st century. Historical and journalistic essays]. Omsk: Zolotoy tirazh.
3. Churkin, M.K. & Tokmurzaev, B.S. (2019) Agrarnaya kolonizatsiya Stepnogo kraya: obshchestvenno — politicheskiy diskurs i imperskie praktiki
vtoroypolovinyXIX — nachalaXX vv. [Agrarian Colonization of the Steppe Region: Socio-political discourse and imperial practices of the second half of the 19th - early 20th centuries]. Omsk: Omsk State Pedagogical University.
4. Bekmakhanov, E. (1992) Kazakhstan v 20—40-e gody XIXveka [Kazakhstan in the 1820-1840s]. Alma-Ata: KazaK universiteti.
5. Mukanov, M.S. (1974) Etnicheskiy sostav i rasselenie kazakhov Srednego zhuza [Ethnic Composition and Settlement of the Kazakhs of the Middle
Zhuz]. Alma-Ata: Nauka.
6. Abselemov, S.A. (2020) Modern Russian historiography of colonization of the Steppe Region in the second half of the 19th - early 20th centuries.
Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta — Tomsk State University Journal. 452. pp. 108-116. (In Russian). DOI: 10.17223/15617793/452/13
7. Remnev, A.V. (1997) General-gubernatorskaya vlast' v XIX stoletii. K probleme organizatsii regional'nogo upravleniya Rossiyskoy imperii
[Governor-General's power in the 19th century. On the problem of organizing regional governance of the Russian Empire]. Vestnik Omskogo otdeleniya Akademii gumanitarnykh nauk. pp. 79-85.
8. Churkin, M.K. (2015) [Research practices of the "new history of empire" in the scientific reflection of the agrarian colonization of the Steppe Region
of Western Siberia in the second half of the 19th - early 20th centuries]. Aktual 'nye voprosy istorii Sibiri [Current Issues in the History of Siberia]. Proceedings of the 10th All-Russian Conference. Barnaul. 9-10 October 2015. Barnaul: Altai State University. pp. 62-64. (In Russian).
9. Aristov, N.A. (2001) Usuni i kyrgyzy ili kara-kyrgyzy: Ocherki istorii i byta naseleniya zapadnogo Tyan '-Shanya i issledovaniyapo ego istoricheskoy
geografii [Usuns and Kyrgyz or Kara-Kyrgyz: Essays on the history and life of the population of the western Tien Shan and studies on its historical geography]. Bishkek: Ilim.
10. Russian State Historical Archive (RGIA). Fund 1409. List 1. File 2147. (In Russian).
11. Putintsev, N.G. (1891) Khronologicheskiy perechen' sobytiy iz istorii Sibirskogo kazach'ego voyska so vremeni vodvoreniya zapadnosibirskikh kazakov na zanimaemoy imi nyne territorii [A Chronological List of Events from the History of the Siberian Cossack Army from the Time of the Establishment of the West Siberian Cossacks in the Territory They Currently Occupy]. Omsk: Tipografiya okruzhnogo shtaba.
12. Geyns, A.K. (1897) Sobranie literaturnykh trudov [Collected Literary Works]. Vol. 1. Saint Petersburg: Tipografiya M.M. Stasyulevicha. pp. 179-589.
13. Historical Archive of Omsk Oblast (IAOO). Fund 3. List 1. File 1469. (In Russian).
14. Historical Archive of Omsk Oblast (IAOO). Fund 3. List 1. File 568. (In Russian).
Информация об авторе:
Прохоров И.Р. - канд. ист. наук, научный сотрудник Национального архива Республики Казахстан (Астана, Казахстан). E-mail: prohorov1974@mail.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
I.R. Prokhorov, Cand. Sci. (History), research fellow, National Archive of the Republic of Kazakhstan (Astana, Republic of Kazakhstan). E-mail: prohorov1974@mail.ru
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 19.11.2023; одобрена после рецензирования 23.11.2023; принята к публикации 30.11.2023.
The article was submitted 19.11.2023; approved after reviewing 23.11.2023; accepted for publication 30.11.2023.
