CC BY
323
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ОТГРАНИЧЕНИЕ БАНДИТИЗМА ОТ РАЗБОЯ: ПРОБЛЕМЫ
КВАЛИФИКАЦИИ Лисенкова Н.А.
Лисенкова Наталья Александровна - студент магистратуры, кафедра уголовного права, криминалистики и криминологии, юридический факультет, Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева, г. Саранск
Аннотация: в статье анализируется отграничение бандитизма от разбоя. Ключевые слова: бандитизм, разбой.
В теории уголовного права и в практике давно ставится вопрос о совокупности бандитизма с разбойным нападением, которое совершено организованной группой с применением оружия. Данные составы имеют ряд сходных признаков.
Можно согласиться с позицией В.В. Хилюты, который отмечает, что банда является разновидностью организованной преступной группы, которая обладает двумя характерными для неё признаками: вооружённостью; специальной целью, которая отражает специфический способ осуществления преступной деятельности — путем нападения на предприятия, учреждения, организации или на граждан. Он указывает на то, что именно признак вооружённости позволяет отграничить банду от иных форм соучастия в преступлении, но всё больше приближает её «до степени смешения» с разбойным нападением, которое совершено вооруженной организованной преступной группой
Г.Н. Борзенков указывал, что совершение разбойного нападения устойчивой вооруженной группой - одна из форм бандитизма. Он полагает, что разбой отличается от бандитизма по объекту преступного посягательства, использованию оружия при разбойном нападении и наличию корыстной преступной цели (в то время как при бандитизме целью является нападение на граждан или организации), а банда относится к разновидности преступного сообщества [1].
Признаки преступного сообщества, закреплённые в ч. 4 ст. 35 УК РФ, не находят отражения в ст. 209 УК РФ; более того, законодатель прямо определяет банду как организованную группу, но не как преступное сообщество. Видовое отличие банды от остальных преступных объединений, охватываемых родовым понятием организованной группы, состоит в её вооружённости и специфической цели создания [2].
В настоящее время можно с уверенностью заявить, что разграничить разбой, совершённый неоднократно организованной группой с применением оружия, и бандитизм не представляется возможным. Квалификация совершенного преступления в этих случаях по совокупности ст. ст. 162 и 209 УК представляется небесспорной, нарушается принцип справедливости.
Возникает и проблема в том случае, если мы считаем, что бандитизм является составным преступлением, поскольку «совокупность преступлений, безусловно, будет и в случае совпадения как низшего, так и высшего пределов санкций уголовно-правовых норм об ответственности за составное преступление и преступление, входящее в его состав. Одно из этих деяний — основное, специальный объект которого совпадает с аналогичным объектом преступлений, объединенных законодателем в рамках соответствующей главы Уголовного кодекса.
Дополнительное деяние, входящее в составное преступление, взятое само по себе, направлено на иной объект. В противном случае теряется весь смысл конструирования составных преступлений, так как дополнительное деяние приобретает в данном случае равную общественную опасность с составным
преступлением (ответственность за которое предусмотрена с учетом и того дополнительного деяния), что, конечно, не может быть признано правильным.
Фактически судебная практика даже не пытается разграничить данные преступления, а использует объективные и субъективные признаки данных составов как взаимозаменяемые, отмечая их сходство. Попытку разграничения бандитизма и разбойного нападения также предпринимал А.Н. Мондохонов. По его мнению, в бандитизме и разбойном нападении, совершённом организованной преступной группой, законодатель «по-разному расставил акценты. В частности, если в п. «а» ч. 4 ст. 162 УК основной акцент сделан в первую очередь на нападение как действие, то в ст. 209 УК внимание правоприменителя акцентируется на повышенной общественной опасности действий по созданию организованного преступного формирования — банды»
Можно заметить и различие в моменте окончания рассматриваемых посягательств, но эти особенности составов не вносят ясности на практике, так как момент окончания преступления — это волевое решение законодателя, и оно не всегда совпадает с реальным завершением преступного поведения. Выходит, что нет ни одного признака, позволяющего бесспорно и однозначно разграничить бандитизм и организованный вооружённый разбой. Попытки же обосновать, что организованность банды имеет «более высокий уровень», чем в организованной группе, совершающей разбойные нападения, крайне неудачны
Г.А. Кригер указывал, что разбой посягает на личную собственность и личность, а бандитизм посягает на основы государственного управления и общественной безопасности, однако чёткого критерия этого «перерождения» объекта до сих пор не существует, а общественная безопасность больше похожа на общий объект охраны преступного посягательства, который уже включает в себя все возможные объекты. Интересно, что в следственной практике для дополнительной аргументации существования банды используют именно конкретные разбойные нападения.
Таким образом, можно сделать вывод, что существующая ныне норма о бандитизме не позволяет четко отграничить бандитизм от смежных составов.
Список литературы
1. Уголовное право России в вопросах и ответах / Г.Н. Борзенков и др. М.: Проспект, 2017. 87 с.
2. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: Учебник 2-е издание, переработанное и дополненное / под. ред. А.В. Бриллиантова. Проспект, 2015. 73 с.
