CC BY
63
„ В иссиедовавии А.И. Левшина содержится много интересных мыс-леи и суждений, которые в раде случаев не утратили своей научно-практической значимости и в наши дни.
Список использованной литературы
1.Валиханов Ш. Собрание сочинений: В 2 т. Т.1 Д Алма-Ата, 1985.
2. История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Т.З Алма-Ата, 2000 АтаШ]984 ' °ПИСаНИе ^из-казачьих ™Р™з-кайсацких орд и степей. Алма-
4, Масанов Э. Очерки истории этнографического изучения казахского народа в СССР Алма-Ата, ¡986.
5. Оренбургские губернаторы. Оренбург, 1999.
Сергей Смирнов, Вера Смирнова
Отечественная историография крестьянской колонизации восточных районов пореформенной России
Переселенческое движение в России имеет многовековые традиции. Оно являлось одной из наиболее характерных отличительных черт ее прошлого, превращаясь в определенные исторические периоды в решающий фактор политического, экономического, социального и культурного развития. Желая подчеркнуть значение этого фактора, В. О. Ключевский шгсал: «История России есть история страны, которая колонизуется... Периоды нашей истории - этапы, последовательно пройденные нашим народом в занятии и разработав доставшейся ему страны»
Миграционные процессы, будучи объективным следствием определенных общественных противоречий, зачастую являлись эффективным способом их разрешения. Наличие значительного резерва свободного жизненного пространства и естественных ресурсов позволяло России ре-тать многие политические, социальные и экономические проблемы «экстенсивными» методами, отличными от западных. Без учета этой специфики невозможно адекватное теоретическое осмысление нашего исторического наследия.
Наиболее быстрыми темпами крестьянское колонизационное движение осуществлялось в пореформенный период, особенно с 1896 по 1913 г.
В 60 - 70 гг. XIX в. официальная историография этой проблемы была представлена относительно немногочисленными публицистическими статьями в периодической печати, которые, как правило, обосновывали необходимость и целесообразность не только жесткого регулирования, но и полного запрещения самовольных крестьянских переселений. Главной причиной такой позиции были опасения, что неконтролируемый массовый выезд бывших крепостных за пределы центральных губерний лишит и без того переживавшие глубокий кризис помещичьи хозяйства дешевых рабочих рук избыточного сельского населения.
Однако в те же годы А.И. Васильчиковым были заложены основы либеральной концепции переселенческой политики. Его двухтомный труд был первой серьезной попыткой разработай теории и практических принципов переселения, которые затем широко повторялись в работах его последователей. А.И. Васияьчиков исходил из фундаментальной посылки, что никакой социальный строй не может считаться прочным и долговечным (особенно в аграрной стране), если он не дополняется правильной системой колонизационных мероприятий. С этих позиций отмена крепостного права в России рассматривалась им как полумера, не дававшая полной свободы миграционным и колонизационным процессам. В качестве парадигмы правильной колонизационной политики он предлагал исторический опыт США, считая американскую колонизационную систему лучшей в мире.
По мысли А.И. Васильчикова, главным условием успешной колонизации окраин было право частной собственности переселенцев на землю. Соответственно он выступал против практики бесплатной раздачи казенных земель колонистам. Продажа земли должна была производиться небольшими подворными участками по 15 десятин с предоставлением возможности покупки в одни руки двух - трех таких «гомстедов», но с прогрессивным повышением цены на дополнительные участки. Эта мера, с одной стороны, могла сдерживать неконтролируемый поток желающих переехать в Сибирь, заменив систему запретительного законодательства, а с другой - давать необходимые денежные средства для правильной организации переселенческого дела2.
Как видим, колонизационная программа А.И.Васильчщсова была буржуазной, ее основной целью являлось не решение аграрного вопроса в Европейской России, а хозяйственное освоение окраин.
С начала 1880-х гг. в связи с активным железнодорожным строительством в восточной части Европейской России и под влиянием резко обострившейся социальной напряженности в деревне заметно увеличилось число публикаций, посвященных истории освоения восточных территорий. На этом этапе (1881 - 1895) тон в обсуждении вопроса задавали либеральные представители буржуазно и народнически настроенной ин-
теллигенции, а также часть высшего и среднего чиновничества, видевшего в крестьянской колонизации мощный рычаг ускорения экономического, политического и военно-стратегического могущества страны. Наиболее значимые работы этого направления ■ принадлежат А.А.Кауфману, А.А.Исаеву, В.Л.Дедлову, С.Н.Южакову, А.В.Дурову, П.Бущинскому, Н.А.Карышеву, Н.В. Ремезову, И.А.Гурвичу и др.3
Большинство из них, не сомневаясь в' необходимости свободы передвижения крестьян и усиления государственной помощи переселенцам, тем не менее отвергали радикальные буржуазные идеи своего предшественника. Особенно заметно они расходились с А.В.Васильчиковым в вопросе об основных принципах колонизационной политики, защищая практику бесплатной раздачи казенных и кабинетных земель в бессрочное наследственное владение исключительно русским крестьянам с сохранением у них традиционных форм общинного землепользования.
Наиболее убежденным сторонником безоговорочного перенесения западного опыта на российскую почву в тот период выступал лишь А.Т.Беркенгейм. Однако он воспринял, скорее, внешнюю сторону американской и европейской колонизационных систем, не понимая их главной особенности - экономического механизма регулирования миграционных процессов4.
Независимо от различий во взглядах на принципы организации переселенческого дела все без исключения сторонники активизации этого движения рассматривали колонизацию окраин сквозь призму экономических и военно-политических интересов страны. На правительственном Уровне в наиболее законченном виде эта идея была сформулирована С.Ю. Витте и затем последовательно осуществлялась руководителями Комитета Сибирской железной дороги. В публицистической литературе она зачастую трансформировалась в русификаторскую идеологию. Характерен в этом отношении взгляд В .Л. Дедлова на расселение в южных и западных областях Европейской России немецких колонистов, который заявлял, что проникновение туда немцев приняло угрожающие размеры и ведет,к вытеснению ими русских крестьян в Азию, где условия хозяйствования крайне неблагоприятны. В связи с этим он предлагал изменить законодательство и финансовую политику в пользу русских крестьян . Подобные заявления нередко можно было встретить в печати по отношению к китайцам, корейцам, евреям.
Быстрый рост числа мигрантов, повлекший за собой заметное Ухудшение условий их передвижения и водворения, слабая помохць им со Стороны правительства акцентировали внимание исследователей на отрицательных моментах организации переселенческого дела^ краен® степенью такого критицизма стала нашумевшая брошюра бывшего
переселенческого чиновника АЛ Комарова «Правда о переселенческом деле»6.
С развитием специальной государственной переселенческой службы стала складываться ведомственная историография» представителями которой стали чиновники разных уровней, группировавшиеся вокруг нескольких ведомственных периодических изданий, в первую очередь, вокруг издававшегося в 1905 - 1919 гг. Переселенческим управлением сборника «Вопросы колонизации». Первой публикацией этого направления был отчет статс-секретаря А.Н. Куломзина о поездке в Сибирь в 1896 г.7 В дальнейшем поездки в Сибирь высших должностных лиц страны и крупных переселенческих чиновников стали своеобразной традицией. Идеи, почерпнутые из отчетов и докладов С.Ю. Витте, В.К. Плеве, П.А. Столыпина, A.C. Ермолова, А.Н. Куломзина, A.B. Кривошеина, Г,Ф. Чиркина, Г.К. Гинса, легли в основу официальной историографии конца XIX - первых двух десятилетий XX в.й Общим для ее представителей было убеждение в том, что переселенческое дело является прерогативой государства и должно осуществляться исходя, прежде всего из государственных интересов.
Большой массив публикаций конца XIX - начала XX в. был посвящен строительству транссибирской железнодорожной магистрали, сыгравшей чрезвычайно важную роль в заселении и хозяйственном освоений Сибири и Дальнего Востока. Первые работы, обосновывавшие необходимость ее постройки, появились еще до начала строительства9. В них будущая дорога рассматривалась как «могущественное средство поднятия производительных сил страны и установления прочной гражданской связи Сибири с Россией», которое «поставит на должный уровень и направит в государственных интересах переселенческое движение».
Главной политической задачей строительства авторы считали расселение русских в стратегически важных районах на окраинах империи, особенно в Уссурийском крае, что «должно было способствовать обеспечению и укреплению русской народностью границ с Китаем, который давно заявляет претензии на наши приобретения по Амуру и Уссури. Он строит укрепления и китайские поселения. Опасность мирного захвата пограничных территорий слишком велика»!(>.
В дальнейшем ход строительства, цели и задачи заселения приле-; гающих к магистрали районов исследовались в ряде работ частного и обобщающего характера". Среди них особое место занимает изданная в ; 1903 г. к 10-летнему юбилею с начала строительства книга «Сибирская ! железная дорога в ее прошлом и настоящем». В ней особо подчеркивается 1 стратегический характер дороги, ее огромное значение для усиления политического влияния России на Востоке.
С колонизационных и одновременно геополитических позиций рассматривалось переселенческое движение и в фундаментальном обобщающем труде «Азиатская Россия», опубликованном в 1914 г. В нем начало сооружения транссибирской магистрали также расценивалось как «новая эпоха в истории переселений». Рассматривая земли Азиатской России как «неотъемлемую и неотделимую часть нашего государства - в то же время и единственную нашу колонию», авторы считали переселенцев «мирными завоевателями новой земли», которые, в случае необходимости, составляли «могущественный опдот против вооруженных посягательств соседей». Но поскольку времена принудительного заселения приграничных территорий давно миновали, «все меры правительственного содействия добровольному крестьянскому переселению в эти местности имеют важное стратегическое значение» .
В условиях реформирования аграрного сектора правительством ПАСтолыпина, которое рассматривало переселения прежде всего как средство разрешения земельного вопроса, «колонизационную» точку зрения по-прежнему разделяло абсолютное большинство ведомственных чиновников, занимавшихся исследованием общих и частных проблем миграционной политики я организации переселенческого дела. Особенно заметной эта тенденция стала в период второго этапа реализации столыпинского плана. Появились даже высказывания о том, что окраины не должны занимать подчиненного положения по отношению к Центральной России и что организация переселений в Сибирь должна перейти в руки самого сибирского населения. Сам термин «переселенческая политика» предлагалось заменить термином «колонизационная политика»,, как более соответствующим сути происходящего13. Переселенческое управление стало рассматриваться большинством переселенческих чиновников как «типичное министерство колоний».
Таким образом, в ведомственной историографии в исследуемый период преобладал взгляд на переселенческий вопрос как на преимущественно колонизационный, имевший «своими прямыми последствиями... окончательное мирное завоевание окраин - их прочную колонизацию» .
С начала XX в., особенно в период аграрной реформы П.А.Столыпина, когда социальные противоречия в деревне крайне обострились, появились многочисленные специальные исследования истори-ко-экономического характера. Наиболее значительные из них принадлежат А.А.Кауфману, Н.О.Огановскому, В.В.Кирьякову, ВЛ.Вощинину, Й.Л.Ямзину . Оставаясь в теоретическом плане последовательными либералами, они в период обострения аграрного вопроса уд^яли много внимания проблеме ею сущности. Особенностью этих работ Монтирование внимания на социально-экономических причинах ^ацш
земледельческого населения и особенно на роли в этом процессе кресть-
янского малоземелья. В отличие от марксистов, эти авторы не связывали малоземелье с наличием помещичьего землевладения и искали выход в интенсификации сельскохозяйственного производства и в переселении части крестьян на плодородные земли восточных окраин.
Ярким представителем указанного направления являлся А.А.Кауфман, который в отличие от Н.О.Огановского и И.М.Ямзина, признавал наличие в России лишь относительного малоземелья и потому считал, что достаточно крестьянину перейти к более интенсивной системе хозяйствования, чтобы его стремление к перемене мест исчезло. В соответствии с этим взглядом он предостерегал от чрезмерного увлечения переселениями и предлагал сосредоточить средства на рационализации сельского хозяйства в Европейской России. В последующие годы он вообще стал игнорировать народнохозяйственное значение переселенческого дела, считая, что этот ресурс себя уже исчерпал.
В историческом плане АЛ.Кауфман видел в современном ему переселенческом движении лишь «прямое продолжение процесса заселения государственной территории», а в основу организации переселенческого дела, по его мнению, легли «не столько виды общей государственной земельной политики, сколько специальная задача заселения и оживления района Сибирской железной дороги». Это позволило ему обосновать тезис об отсутствии связи растущего потока обратных переселений с издержками государственной переселенческой политики и объяснять данное явление чисто колонизационными причинами: окончанием заселения и освоения наиболее доступных и удобных районов Сибири, за которым начинается «естественный процесс выселения»16.
Важную роль государства в развитии миграционного движения подчеркивал и В.П.Вощинин. По его мнению, «будучи принято с самого начала под особое покровительство законодательных учреждений, переселение продолжало пользоваться таковым до хсонца, и успело за это время преобразиться из едва ли не ведомственного предприятия в важнейшее государственное дело с грандиозными задачами и вновь открывшимися горизонтами в будущем» .
Следует отметить, что либерально-буржуазные взгляды на переселенческий вопрос в России продолжали господствовать в отечественной историографии и в 1920-е гг. Объясняется это прежде всего тем, что колонизационный характер переселенческой политики в первое десятилетие советской власти, в сущности, не изменился. Наиболее яркими их выразителями были В.П.Вощинин и И.Я.Ямзин.
В 1926 г. вышло подготовленное ими учебное пособие для вузов, в котором утверждалось, что миграционный процесс является объективным, то есть происходит независимо от воли отдельных людей или государств, вытекая из экономического состояния страны и соответствуя
уровню народного хозяйства, особенно сельского. Следовательно, он лишь в относительно небольшой степени поддается регулированию со стороны государства18. Позднее эти взгляды были осуждены как не соответствующие марксистской методологии, поскольку в них не просматривалось четкой грани между стихийной капиталистической и плановой социалистической колоннзациями.
Отметим, что в 20 - 30 гг., когда заселение пустующих земель Сибири и Дальнего Востока являлось важной составной частью государственной политики, в стране действовал специальный научный центр по изучению миграционных и колонизационных процессов - Государственный колонизационный научно-исследовательский институт, издававший собственные труды. Переселенческая тематика оставалась в этот период актуальной и для историков19.
Марксистская концепция истории переселенческого движения в России была сформулирована в трудах В.И. Ленина, Чтобы правильно оценить вклад В,И.Ленина в дело изучения данной проблематики, следует отличать его теоретические взгляды на закономерности капиталистического развития пореформенной России от высказываний, имевших преимущественное значение актуального политического лозунга. В этом смысле наибольший интерес представляют для нас его ранние публикации о развитии капиталистических отношений в аграрном секторе отечественной экономики, прежде всего, фундаментальное исследование «Развитие капитализма в России». В них растущую подвижность аграрного населения в пореформенную эпоху В.И.Ленин связывал с развитием капиталистических отношений, считая в целом этот процесс прогрессивным, так как он способствовал формированию внутреннего рынка и развитию капитализма «вширь». Вместе с тем он отрицал практическую возможность решения в конкретных российских условиях конца XIX -начала XX в. аграрного вопроса без ликвидации помещичьего землевладения. В этом заключалось его главное расхождение во взглядах с П.А.Столыпиным и теоретиками буржуазно-либерального и либерально-народнического взглядов, которых Ленин обвинял в попытке подменить аграрный вопрос колонизационным, считая, что «колонизационный вопрос в ¡России есть подчиненный вопрос по отношению к аграрному вопросу в центре страны»20. Столыпинскую переселенческую политику В.И.Ленин рассматривал, в первую очередь, как попытку сбыть на осанны побольше беспокойного бедняцкого элемента и тем самым ослабить революционное движение и сохранить в неприкосновенности помещичье
землевладение. , _
. Следует отметить, что в начале XX в. демографическая отатистшса в
Целом и переселенческая особенно достигли высокого ровня, а цифровой материал широко публиковался. Простейшие арифметические вы-
кладки показывают, что выселение «за Урал» практически никак не влияло на плотность населения в европейских губерниях и, следовательно, не могло повлиять на размеры крестьянского землепользования. Это хорошо понимал и сам П.А.Столыпин, вынужденный, выступая в Государственной Думе, говорить о некоем массовом перераспределении крестьян на территории самой Европейской России, во что ни думцы, ни сам реформатор, разумеется, не верили. Поэтому приходится признать, что В.И.Ленин в оценке аграрной реформы был недалек от истины.
Вместе с тем, давая столь нелестную характеристику столыпинской реформе, В.И.Ленин ни в одной из своих работ не ставил под сомнение полезности для России самой крестьянской колонизации восточных рубежей страны как таковой, осуждая лишь методы государственного регулирования этого объективного процесса.
Руководствуясь ленинской мыслью о подчиненности колонизационного вопроса аграрному, советские историки и направления и тематику исследований в этой сфере выбирали соответствующим образом. Их в первую очередь интересовали социальный состав переселенцев, районы их выхода, развитие капиталистических отношений в местах поселения, земельная обеспеченность и т.д. Да и рассматривались эти вопросы преимущественно црименительно к столыпинской реформе. Вообще до начала 1950-х гг. публикаций на переселенческую тему было немного. Пожалуй, единственным крупным исследованием в этой области была книга В.В.Покшишевского, представлявшая собой историко-географический очерк заселения Сибири .
Далее в крупных работах по истории столыпинской аграрной политики, переселенческий вопрос зачастую вообще не рассматривался22, хотя уже в конце 40-х - начале 50-х гг. было подготовлено несколько кандидатских диссертаций, где в основном на местном материале исследовались различные аспекты переселенческой политики конца XIX - начала ■ XX в., что свидетельствует об оживлении исследовательского интереса к этой тематике23.
Новым этапом в изучении миграционного движения в Сибирь и на Дальний Восток стали вторая половина 50 - 60-е гг. Корректировка идео-| логических концепций, связанная с отходом от традиций периода «культа личности», коснулась и вопросов истории России. Общая установка на систематическую разработку ее ключевых проблем, повышение объективности и общего научного уровня исторических исследований, а также ; возросший интерес к восточным районам в связи с началом «целинной эпопеи» создали благоприятную обстановку для публикации более фундаментальных трудов.
Переселенческое движение в них по-прежнему рассматривалось в рамках закономерностей революционного процесса, поэтому на первый
план выступала идея о переселенческой политике как способе борьбы с революционными настроениями в деревне. В частности, активизацию переселенческой политики в середине 1880-х гг. большинство историков напрямую связывали со «второй революционной ситуацией» в России24. Так, Е.МБрусникин, чтобы подчеркнуть непосредственную связь нового политического курса в этой области с обострением социально-политических противоречий в стране, датировал его начало рубежом 70 - 80-х гг. XIX в., что, как нам кажется, несколько опережает события. Для обоснования своего тезиса он выдвинул оригинальную идею, будто первыми глашатаями свободы переселенческого движения были не либеральные чиновники, как это принято было считать, а представители земских организаций. По Е.М.Брусцикину, либералы - С.Ю.Витте, А.Н.Куломзин, А.И.Ермолов и их единомышленники - стали спешно разрабатывать переселенческое законодательство, призванное легализовать растущее стихийное переселенческое движение, пользуясь идеями, "высказанными представителями земств.
Характеризуя деятельность Комитета Сибирской железной дороги, направленную на регулирование неконтролируемого роста переселенческого движения, как реакционную, противоречившую интересам крестьянства, ограничивавшую это движение узкими бюрократическими рамками, Е.М.Брусннкин не показал объективных причин такой политики, обусловленной интересами и возможностями колонизационного процесса. Даже введение института ходачества, призванного сохсратить число неудачных попыток водворения, он расценил как один из способов «ослабить стремление крестьян к переселению в Сибирь». В целом, по его мнению, переселенческая политика после «контрреформ» наиболее полно выражала «заветные чаяния поместного дворянства, жившего под страхом повального бегства крестьян в Сибирь», и своей главной целью имела избежать угрозы «черного передела»25.
М.М. Симонова также писала, что «дворянско-крепостническая аграрная политика царизма пореформенного периода окончательно сложилась и укрепилась в результате поражения второй революционной ситуации», но, в отличие от Е.МБрусникина, связала ее активизацию именно с поражением революционной ситуации, что, по мнению автора, и наложило на нее отпечаток «реакционнейшего внутриполитического курса самодержавия эпохи контрреформ». Не расходясь в принципиальных оценках правительственного курса по вопросу переселенческой политики с принятой в советской историографии точкой зрения, Симонова попыталась объяснить ряд конкретных исторических фактов, хорошо известных еще дореволюционным авторам. В частности, она заострила внимание на том, что среди лиц, непосредственно разрабатывавших законодательную базу «дворянско-крепостнической» переселенческой политики, оформн-
лись два направления - откровенно реакционное и либеральное. Представители первого были сосредоточены, главным образом, в МВД и их идейным вдохновителем являлся государственный секретарь В.К.Плеве. Основные их принципы сводились к сословной обособленности крестьян, неприкосновенности общинного строя, неотчуждаемости надельной земли. На этой основе и происходило законодательное оформление дворян-ско-крепостнического курса в 80-х - начале 90-х гг. XIX в. Однако, не успев получить более или менее законченного оформления, в начале 90-х гг. под воздействием резкого обострения социальных противоречий в деревне эта политика тут же вступила в полосу кризиса. Наиболее яркий пример конкретного воплощения этого курса - переселенческий закон 13 июля 1889 г.
Второе направление - либеральное - сформировалось в Комитете Сибирской железной дороги. Его ведущими представителями являлись министр финансов С.Ю.Витте, бывший министр финансов, председатель Комитета министров Н,Х.Бунге, председатель подготовительной комиссии при Комитете Сибирской железной дороги А.Н.Куломзин, которых поддерживал председатель Комитета будущий император Николай Александрович. Предложенная ими новая политическая линия, направленная на устранение ограничений переселенческого движения, также нашла оформление в ряде законодательных актов 1896 - 1897 гг.26
Особое место в ряду советских исследований занимает книга ЛФ.Склярова «Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы». До настоящего времени она остаётся единственной крупной монографией, полностью посвященной организации переселенческого дела в России. По масштабам вводимого в научный оборот ранее неизвестного архивного материала труд Л.Ф.Склярова не имеет себе равных. Тем не менее в методологическом плане он принципиально ничем не выделяется среди других работ советских историков.
Характерно, что автор расценивал переселенческую политику как способ решения аграрного вопроса только применительно к реформе П.А.Стольшина. До того времени эта политика имела, по его мнению, чисто колонизационный характер и не являлась частью аграрной политики царизма27.
В монографических исследованиях советских историков 70 -80-х гг., посвященных аграрному курсу правительства П.А.Столыпина, непосредственно вопросам переселения также отводилось буквально по несколько страниц. Не вникая глубоко в проблемы колонизации окраин, авторы ограничивались иллюстрацией ленинских цитат о «полном крахе переселенческой политики», послужившем одной из главных причин нового революционного взрыва28. В этой связи значительный интерес представляют труды С.М.Сидельникова. Автор предложил собственную
оценку переселенческих законов 1904 г. и 1906 г., из которой следует, что эти нормативные акты были логическим продолжением начатого еще правительством С.Ю, Витте курса на отказ от.административных методов регулирования переселенческого движения и переход к методам экономическим, не реализованного полностью вследствие русско-японской войны и революционных событий 1905 г.29
Одной из последних по времени публикаций на переселенческую тему является вышедшая в 1991 г. монография И.В.Островского, которая в методологическом плане не содержит ничего принципиально нового сравнительно с трудами Л.Ф.Склярова и других советских исследователей 60 - 80-х гт.30
Подводя итог проделанной советскими историками исследовательской работы, следует подчеркнуть, что в рамках ленинской концепции развития аграрного капитализма в России сделано немало, Тем не менее история переселенческой политики для советской исторической науки никогда не была стержневой, а составляла «побочную» ветвь проблемы аграрного вопроса в центре страны. Именно потому такому характерному для России явлению посвящено относительно немного литературы. Вместе с тем однозначно негативная оценка всей постановки колонизационного дела уже не соответствует современному уровню исторической науки и требует поиска новых теоретических и методологических подходов к проблеме.
Такая тенденция наметилась с начала 1990-х гг. К этому подвигало понимание дальнейшей бесперспективности узко классового подхода к вопросам миграционных движений в истории России, жесткого противопоставления ее досоветского и советского периодов. К тому же общность стратегий Российской империи и Советского Союза, однозначно направленных на укрепление геополитического положения страны, стала особенно заметной на фоне катастрофического геополитического коллапса постсоветской России.
Обозначившееся стремление взглянуть на проблему в более широкой исторической перспективе стимулирует современных исследователей к поиску нетрадиционных методологических принципов изучения колонизационных процессов. В последнее время довольно успешно используется геополитический метод исторического исследования, позволяющий путём переноса проблемы в более масштабную систему пространственно-временных координат найти логические закономерности там, где связь времен кажется разорванной. Этот метод основывается не на противопоставлении переселенческой политики С.Ю.Витте и П.А.Столытша, царизма и советской власти, а, наоборот, на поиске общих закономерностей миграционного движения, обусловленного особенностями геополитического положения России.
Показательна в этом смысле работа М.И.Бродкина и С В.Максимова, сделавших удачную, на наш взгляд, попытку сравнительно-исторического анализа миграционной политики царского и советского правительств. В результате они пришли к выводу, что «на протяжении первого послереволюционного десятилетия в миграционной политике не было ничего принципиально нового»31.
Нами также предпринимались попытки взглянуть на переселенческую политику царского правительства «эпохи империализма» сквозь призму геополитической стратегии России на Востоке32. Выяснилось, что если считать переселенческое дело лишь составной частью аграрной реформы, то многое в нем может показаться нелогичным и дшке противоречащим ее целям и духу. Совсем иное впечатление складывается при рассмотрении его сквозь призму геополитической стратегии, важнейшее место в которой занимала колонизация и русификация окраин империи, особенно восточных и южных. Колонизация давала возможность одновременно достигать военно-стратегических целей и осваивать богатейшие естественные ресурсы. При таком подходе становится легко объяснимым стремление правительства направить переселенческие потоки в Приамурье, Приморье, Ферганскую и Сырдарьинскую области, на Кавказ, а не в более доступные районы Приуралья и Западной Сибири, вовлечение в хозяйственный оборот которых осуществилось лишь много десятилетий спустя во время освоения целины. Становится объяснимым, почему тратились огромные средства на ежегодные льготные перевозки российских сезонников на восток, а «желтых» рабочих (труд которых на казенных предприятиях Дальнего Востока был запрещен) - в центральные губернии России.
С геополитической точки зрения было не так уж важно, сколько переселенцев осядет на новых местах. Гораздо важнее было создать в колонизуемых районах соответствующую инфраструктуру, способствующую наиболее эффективному достижению политических, военно-стратегических и экономических целей. Поэтому львиная доля колонизационных средств шла не на помощь переселенцам, а на создание этой инфраструктуры.
По той же причине в первые десятилетия советской власти переселенческая политика, по большому счету, оставалась такой же, что и при царском правительстве. И это логично, если учесть, что наряду с временными и частными задачами внутренней жизни страны (включая и попытку решения аграрного вопроса) колонизация окраин выполняла жизненно важные общенациональные геополитические задачи. Крутая ломка геополитической стратегии во второй половине 1980-х ~ 90-е гг., приведшая к утере контроля за «окраинами», стала причиной не только саморазру-
шення СССР, но и привела к политическим потрясениям мирового масштаба, начало которых мы сейчас наблюдаем.
Таким образом, анализ литературы дает основание утверждать, что историография переселенческого движения исследуемого периода обширна, но одновременно и недостаточна, С одной стороны, в научный оборот введен колоссальный фактический материал, позволяющий детально изучить весь* ход колонизационного процесса. Вместе с тем до последнего времени так и не было создано методологии, способной стать основой для объективного и действительно научного теоретического осмысления этого материала. Разработка такой методологии, на наш взгляд, является необходимым условием достижения дальнейшего прогресса в изучении истории «страны, которая колонизуется».
Примечания
1 Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1911. 4.1. С.24-25. 3 Васильчиков А.И. Землевладение и земледелие в России и других европейских государствах. СПб., 1876.
3 Кауфман A.A. Сибирское переселение на исходе XIX века. СПб., 1901; Исаев A.A. Переселенческое дело с начала 80-х годов. СПб., 1895; Дедлов В.Л. Панорама Сибири. СПб.,1900; Кирьяков В.В. Очерки по истории переселенческого движения в Сибирь. М.,1902; Южаков С.Н. Переселенческий вопрос // Северный вестн. 1896. Хе 8. Отд.2; Карышев H.A. К переселенческому вопросу // Русс, богатство. 1898. № 5; Дуров A.B. Краткий исторический очерк колонизации Сибири. Томск, 1891; Бущинский П. Заселение Сибири и быт ее первых насельников. Харьков, 1889; Гурвич И.А. Переселение крестьян в Сибирь. М., 1888; Арефьев Н. Переселенческое движение в Сибирь в 1896 г. // Северный вестн. 1897. Кн. 6; Ремезов Н.В. Переселенческая эпопея. М..Ш9; Буссе Ф.Ф, Переселение крестьян морем в Южно-Уссурийский [фай в 1883-1893 гг. СПб., 1896 и др.
Беркенгейм А.Т. Переселенческое депо в Сибири, М., 1902. Дедяов В,Л. Переселенцы на новые места. СПб.,1894, Комаров А.И. Правда о переселенческом деле. СПб., 1913.
Куломзин H.A. Всеподданнейший отчет статс-секретаря Куломзина по поездке в Сибирь для ознакомления с положением переселенческого дела. СПб., 1896. Ермолов A.C. Всеподданнейший доклад министра земледелия и государственных имухцеств по поездке в Сибирь осенью 1895 г. СПб.,1896; Он же. Прибавление к всеподданнейшему докладу министра земледелия и государственных имуществ по поездке в Сибирь осенью 1895 г. СПб., 1896; Столыпин П.А., Кривошеин A.B. Записка председателя Совета министров и главноуправляющего землеустройством и земледелием о поездке в Сибирь и Поволжье в 1910 г.; (Приложение к всеподданнейшему отчету . СПб.,1910; Плеве В.К. Современное положение переселенческого дела в России. СПб.,1903; Чиркин Г.Ф. О задачах колонизационной политики в Сибириi ft Вопр.колонизации. 1911. № 8; Он же. Переселение и землеустройство в Забайк^ьМОт^ о служебной поездке в Забайкальскую область летом 1909 г ) СПб 1909, Он m Очерк колонизации Сибири второй половины XIX в. и начала XX в. // Очерки по истории колонизации Севера и Сибири. Вып.2. Пг,Д922 и др.
9 Отчет по Комитету Сибирской железной дороги. 1893-1897. СПб., 1898; Екатеринбург-Челябинская соединительная ветвь. Отчет по постройке,!894-1896, СПб., 1898; Дмитриев-Мамонов В.И. От Волги до Великого океана: путеводитель по Великой Сибирской железной дороге. СПб., 1900 и др.
10 Переселения и поселения в связи с постройкой Сибирской железной дороги. СПб.,
1891. С.З.
11 Великая Сибирская железная дорога. СПб.,,1901; Сибирь под влиянием рельсового пути. СПб., 1902; Сибирь и значение великого Сибирского пути. СПб., 1903.
12 Азиатская Россия. СПб,, 1914. Т.1. С.458,20,37,493-494.
13 Вопросы колонизации. Пг,,1917. Х° 20. С.136-167.
м Скляров Л.Ф. Переселение и землеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. М; Л., 1962. С.15,105-106.
15 Кауфман A.A. Переселения и колонизация. СПб., 1905; Кирьяков В.В. Очерки по истории переселенческого движения в Сибирь. М,, 1902; Вощинин В.П. Переселенческий вопрос в Государственной Думе 3 созыва. СПб.,1912; Ямзин И.Л. Переселенческое движение в России с момента освобождения крестьян. Киев,1912; Огановский Н.П. Закономерность аграрной эволюции. Саратов.1914. Т.З.Вып.1; Он же. Земельный вопрос и земельная политика. М.,1917.
16 Кауфман A.A. Переселения и переселенческий вопрос в России // Энцикл. слов. 'Тра-нат". Изд.7.Т.31.С.53б.
17 Вощинин В.П. Переселенческий вопрос в Государственной Думе 3 созыва. С.2.
|В Вощинин В.П., Ямзин И.Я. Учение о колонизации и переселениях. Му.Л.,1926.
19 Георгиевский А.П. Русские на Дальнем Востоке. Владивосток, 1926; Оболенский (Осинский В.В.), Международные и межконтинентальные миграции в довоенной России и в СССР. М., 1928; Рябов И.И. Очерки по истории дальнего Востока (XVI1-
XIX вв.). Хабаровск, 1939.
20 Ленин В.ИАграриый вопрос в России в конце XIX века // Полн.собр.соч. Т.17. С.70,71; Он же. Значение переселенческого дела // Там же. Т.23. С.265; Еще о переселенческом деле //Там же. С, 153-154,
21 Покшишевский В.В, Заселение Сибири, Иркутск, 1951,
22 Карпов Н. Аграрная политика Столышша.Л.,1925; Жемчужников H.H. Движение на Восток. М.,1927; Дубровский С.М, Столыпинская реформа, М., 1930; Ефремов П.Н. Столыпинская аграрная политика. М.,1941.
23 Верещагин П.Д. Переселенческая политика"царизма в Сыр-Дарьинской области Туркестанского края в годы столыпинской реакции: Дис. ...канд. ист. наук. М.,1951; Геллер А.Б. Переселенческая политика царизма и колонизация Казахстана в XX в.(1900-1916 гг.) Автореф, дис. ...канд. ист. наук. Л.,1954; Кейлин А. Кризис переселенческого движения в Сибирь в период столыпинской реакции: Автореф, дис. ...канд. ист. наук. Пушкин, 1955; Соловьева Е.И. Переселение крестьян в Томскую губернию в период столыпинской аграрной реформы. Автореф. дис, „.канд. ист. наук. Томск, 1956; Штейн М.Г, Переселенческая политика Столыпина на Дальнем Востоке: Дис. ...канд. ист. наук. М.,1947; Фунштейн И.С. Переселение крестьян Украины в конце XIX в.- начале
XX в.: Дис.... канд. ист. наук. Киев,1950.
24 Василевский Е.Г. Идейная борьба вокруг столыпинской аграрной реформы. М.,1960; Дубровский С.М. Столыпинская земельная реформа. М.,1963;Асалханов А.И. Социально-экономическое развитие Юго-восточной Сибири во второй половине XIX в. Улан-Удэ, 1963; Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец Х1Х-начало XX вв.), Новосибирск, 1967; Степынин В.А. Колонизация Енисейской губернии в эпоху капитализма. Красноярск, 1962; Тюкавкин В.Г. Социально-экономические предпосылки переселения крестьян в Сибирь в начале XX в. Ир-
кутск,19б1; Брусникин Е.М. Переселенческая политика царизма в конце XIX в, // Волр. истории. 1965. № 1 ¿Симонова М.С. Борьба течений в правительственном лагере по вопросам аграрной политики в конце XIX в. И История СССРЛ 963,№ ] и др. Брусникин Е.М. Указ. соч. С33-38.
26 Симонова М.С. Указ. соч. С.66,72.
27 Скляров Л.Ф. Указ. соч. Гл.4,
Тихонов Б.Б. Переселенческая политика царского правительства в 1892-1897 гг. // История СССР. 5977. № 1.; Он же. Переселения в России во второй пол. XIX в.: По материалам переписи 1897 г. и паспортной статистики. М.,1978. Сидельников С.М Аграрная реформа Столыпина. М.,1973; Он же. Аграрная политика самодержавия в период империализма, М.,1980.
Островский И.В. Аграрная политика царизма в Сибири периода империализма. Новосибирск, 1991.
Бродкин М.И., Максимов C.B. Крестьянские миграции в России / СССР в первой четверти XX в. // Отечеств, исторшг.1993. № 5. С. 124-143.
Смирнов С.С., Смирнова В.Е. «Последний клапан» или геополитическая стратегия? // Летопись уральских деревень;'Тез. докл, регион, науч.-практ. конф. Екатеринбург, 1995. СЛ13-116.; Они же. Переселенческое дело как фактор российской геополитики (Конец Х1Х-начало XX века) // Россия в истории мировой цивилизации: Тез. докл. 1-й Bçepoc. науч. конф. Челябинск, 1996. 4.3. С. 63-66; Они же. Переселение за Урал: взгляд сквозь призму геополитической стратегии // Уржумка, 1996. № 1.С,30-39.
Александр ХУДОБОРОДОВ
Казачья эмиграция в Манчжурии в период японской оккупации (1932 -1945 годы)
В последнее десятилетие усилился общественный и научный интерес к истории русской эмиграции в.Китае, в том числе и в Маньчжурии . Появились отдельные работы и по истории казачьей эмиграции в СевероВосточном Китае2. Однако до сих пор не изучена деятельность казаков-эмигрантов в Маньчжурии в условиях японской оккупации 1930-х - середины 1940-х годов. Эта проблема и стала предметом исследования в данной статье.
После японской оккупации Северо-Восточного Китая в 1932 г. и создания марионеточного государства Маньчжоу-Го вся жизнь русской эмиграции в Маньчжурии, а потом и в других районах Китая, попала под жесткий контроль японской военщины. Так, в конце 1934 г. в Харбине японцами было создано Бюро по делам российских эмигрантов во главе с генералом В.В.Рычковым. В дальнейшем начальником бюро стал генерал-лейтенант'Забайкальского казачьего войска А.П.Бакшеев. В ведении Бюро и его руководителей находились все вопросы жизни эмигрантов.
