CC BY
115
М. В. Дорофеев
ОБРАТНОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ИЗ СИБИРИ (КОНЕЦ XIX - НАЧАЛО ХХ в.): ПРИРОДНО-КЛИМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ ПРОБЛЕМЫ
Массовые переселения в Сибири в 1906-1914 гг. должны были разрядить аграрный кризис в центре страны. В обществе существовал миф о бескрайних просторах благодатных земель за Уралом. В действительности пригодных для земледелия земель в Сибири было недостаточно для обеспечения земельными наделами всех желающих, что не учитывалось правительством. К 1914 г. колонизационный фонд был исчерпан. Сотни тысяч русских крестьян, совершенно разорившихся и озлобленных на власть, вернулись обратно.
Одной из основных причин революции 1917 г. был нерешенный аграрный вопрос. Еще первая русская революция со всей очевидностью показала его взрывоопасность. По мнению правящих кругов, роль предохранительного клапана в этом случае должно было сыграть аграрное переселение на восточные окраины. Если за десятилетие с 1885 по 1895 г. всего в Сибирь переселилось 161 671 чел., то за 10 лет с 1896 по 1905 г. число переселенцев составило 1 075 932 чел. Столыпинская аграрная реформа резко активизировала переселенческий процесс, только за четырехлетие с 1906 по 1909 г. в Сибирь проследовало 1 850 500 чел. и в 1910-1916 гг. на восток страны переехало 1 228 381 чел. [1. С. 390].
По разным причинам не все переселенцы сумели устроиться на новом месте и вернулись обратно. Только за период с 1906 по 1916 г. в Россию вернулись 546 607 чел. [1. С. 390]. «Возвращается элемент такого пошиба, - писал бывший чиновник Переселенческого управления, - которому в будущем предстоит сыграть страшную роль. Возвращается не тот, что всю жизнь был батраком... возвращается недавний хозяин, тот, кто никогда и помыслить не мог о том, что он и земля могут существовать раздельно. этот человек ужасен для всякого государственного строя» [2. С. 47, 75, 138]. Эти полмиллиона совершенно разорившихся, крайне озлобленных на власть крестьян послужили «горючим материалом» для революции 1917 г.
Советская историография уделяла значительное внимание вопросу об обратных переселениях из Сибири, но данная проблема освещалась однобоко, во всем обвинялось царское правительство и местные чиновники Переселенческого управления. Причем из архивного материала выбирались только негативные факты. В своей диссертации В. Е. Смирнова писала, что автор фундаментального труда о переселении и землеустройстве Л.Ф. Скляров [3] был тенденциозен при подборе фактического материала, давая абсолютную негативную оценку всей постановке переселенческого дела [4. С. 8]. Но помимо недостатков в организации переселений в Сибирь, которые естественно были, советские историки мало обращали внимания на другие факторы, значительно повлиявшие на обратные переселения, в частности на природно-климатический. В общественном сознании бытовал миф о бескрайних просторах благодатных земель за Уралом, где могут поселиться миллионы без- и малоземельных крестьян из центра страны.
Здесь необходимо отметить, что высшие правительственные чиновники знали о реальном положении дел. Так, осенью 1895 г. министр земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолов совершил поездку в
Сибирь и пришел к выводу, что «на первый взгляд, почти беспредельные пространства Сибири, на самом деле далеко не представляют собою неисчерпаемого земельного фонда» [5. С. 84-85].
Летом 1896 г. совершил поездку в Сибирь управляющий делами Комитета сибирской железной дороги, статс-секретарь А.Н. Куломзин, который перед собой ставил задачи - выяснить состав земель, нужды переселенцев, условия, в которых новоселам приходится созидать свое хозяйство [6. Введение]. Он пришел к выводу, что главным сдерживающим фактором на пути самовольных переселенцев будет осведомленность о том, что их ожидает в Сибири, и для этого А.Н. Кулом-зин даже издал брошюру [7]. Он выступал за прекращение выпуска популярных книжек, рисующих прекрасную жизнь в Сибири и приглашающих к переселению. В своем отчете за 1907 г. заведующий переселенческим делом в Томском районе Михайлов писал об этих заблуждениях: «На сколько было возможным выяснить с представителями таких групп (ходоков. -М.Д.), следует думать, что земство и землеустроительные комиссии не имеют действительного представления о Сибири. Все они предполагали найти обширные массивы свободных пространств, на которых можно устраивать большие партии выходцев из одной и той же местности и создавать однородные колонии» [8. Л. 7]. Миф о многоземелье в Сибири подпитывали публикации таких авторов, как Н.М. Ядринцев, который оптимистически писал: «Что касается средней и южной Сибири, то она обладает умеренностью климата, неуступающего средним губерниям России; мы не говорим уже о тех условиях, дышащих южной природой, которым может позавидовать Малороссия и которые влекут к себе целые потоки русского крестьянства. Для человека, привыкшего к климату Великороссии, зимы Сибири не кажутся более тягостными» [9. С. 15].
В действительности климат Западной Сибири континентальный и он «несомненно суровее, чем под соответствующими широтами Европейской России. Зимы продолжительны, лето и страдная пора коротки, так что труд земледельца должен быть чрезвычайно напряженным» [10. С. 9].
В последнее время природно-климатическому фактору и его влиянию на земледелие стало уделяться больше внимания. Вышла монография Л. В. Милова, где он писал: «Важнейшей особенностью сельского хозяйства большей части Российского государства всегда был необычайно короткий для земледельческих обществ рабочий сезон. Он длился с начала мая до начала октября, в то же время на западе Европы на полях не работали лишь декабрь и январь. Необычайная
кратковременность цикла земледельческих работ русских крестьян усугубляется преобладанием малоплодородных почв» [11. С. 554-555]. Несмотря на то что его выводы целиком основываются на оценке климата Восточно-Европейской равнины, они во многом могут быть отправной точкой. Для оценки климата, а также состава почв Западной Сибири, куда направлялся основной поток переселенцев, необходимо привлекать фундаментальные труды географов, климатологов и почвоведов, что делалось советскими историками в недостаточной мере. Современные историографы работают в этом направлении, но данные исследования нельзя считать полными [12-14].
Интересны работы по сравнению климатических условий, в которых шла колонизация Сибири и Америки. А. Д. Агеев писал: «Американские пионеры продвигались по Орегонскому пути или пути Санта Фе со скотом и скарбом. Для зимовки скота не требовалось теплых сараев. Скот и во время зимних месяцев на побережье мог находиться на подножном корму» [15. С. 44]. В институте Истории СО РАН вышли сборники научных работ, где определялось общее и особенное процесса колонизации Сибири и Америки. В одном из них М.В. Шиловский обратил внимание на то, что «природно-климатические условия региона определяли специфику функционирования транспортной сети» [16. С. 43], а реки являлись не только основным транспортным путем (до строительства Транссиба), «но и основным фактором формирования системы расселения людей в Сибири. К середине XIX в. на юге Западной Сибири русскими крестьянами, выходцами из европейской части России, были заселены и распаханы все доступные и удобные для сельскохозяйственного освоения земли вдоль основных речных транспортных магистралей» [17. С. 18-19].
Слабость разработки темы природно-климатического фактора характеризуется тем, что некоторые авторы в своих работах даже противоречат сами себе. Так, М.К. Чуркин в разделе своей монографии о природно-географических условиях земледельческой полосы Западной Сибири пишет: «Общие климатические условия западносибирских территорий не представляют собой резкой кардинальной противоположности климатическим характеристикам большинства районов Европейской России» [18. С. 221], но в заключении монографии приходит к выводу, что «климатические условия Сибири вообще и земледельческих ее территорий в частности отличались от аналогичных условий Европейской России большей степенью континенталь-ности, что находило выражение в более низких температурах года, частых их отклонениях от нормальных значений, меньших количествах выпадаемых осадков, крайне неравномерном распределении их по сезонам и пространствам» [18. С. 313]. А некоторые ученые, как Б.Н. Миронов, не признают влияния природноклиматического фактора на освоение новых территорий, считая, что климат здесь ни при чем, а все решает энергия человека [19. С. 56]. Взгляд этот не нов, еще в советскую эпоху В.Г. Тюкавкин утверждал, что «трудности в освоении сибирских земель зависели вовсе не от качества их, а от контингента переселенцев - нищих, совершенно разоренных тяжелых гнетом помещиков и
царскими податями» [20. С. 21]. Это не вполне соответствует истине, т. к. не все переселенцы были неимущими. С отрицанием влияния природно-климатического фактора нельзя полностью согласиться. Например, по исследованиям Л.М. Русаковой в Тюменском уезде в начале XIX в. заметно сократились посевы озимой ржи потому, что «сотни, а иногда даже тысячи десятин озимой ржи погибали от выдувания на высоких местах, от вымерзания, от затопления водой в весеннее время на низких местах, от заморозков поздней весной и даже ранним летом» [21. С. 327].
С учетом накопленного материала представляется целесообразным изучение комплексной проблемы среды обитания и условий жизни крестьянства Сибири, тесно связанного с природой жизненными циклами растений и животных. В конце XIX - начале ХХ столе -тия Комитет Сибирской железной дороги проводил геолого-геоморфологические исследования и изучение природных ресурсов вдоль трассы дороги. Экспедиции Переселенческого управления вели почвенно-ботанические исследования. Так, начало научным представлениям о характере почв Западно-сибирской равнины было положено работой В.В. Докучаева, посвященной сибирскому чернозему, в которой он писал в 1882 г.: «В огромном большинстве случаев сибирский чернозем имеет очевидную связь с почвами несомненно болотными, солонцовыми и озерными; вследствие этого и сам степной чернозем нередко приобретает невыгодные особенности почв нечерноземных. Сибирский чернозем далеко не представляет сплошных площадей, как чернозем европейский. Участки настоящего степного чернозема, бесплодные пески и солонцы, а равно и болотные и озерные отложения беспрестанно перемежаются между собой, представляя бесконечные переходы; где оканчивается одна почва и начинается другая, - это могут выяснить только местные детальные исследования. Если даже ограничиться одним типичным степным черноземом, то и тогда оказывается, что мощность, толщина черноземных почв Сибири значительно меньше, чем в Европейской России» [22. С. 7]. Сибирские крестьяне, давая характеристику почве, отмечали эту особенность и говорили: «У нас настоящего чернозема нет» [23. С. 56].
С выводами В. В. Докучаева согласуются данные проведенного в 1894 г. почвенного исследования в Алтайском округе. По сравнению с черноземами Европейской России, лучшие черноземы Алтайского округа несколько уступают им по своим физическим и химическим свойствам, кроме того, мощность Алтайского чернозема действительно меньше черноземов Европейской России. В материалах исследования делается вывод, что «в настоящее время урожайность черноземов Алтайского округа довольно высока, благодаря относительной свежести этих земель, но принимая во внимание все увеличивающиеся размеры запашек, уменьшение во многих местах округа периода залежности и отсутствие каких-либо других способов восстановления почв, приближающееся землеустройство, которое поставит население в еще более тесные рамки по отношению к пользованию землей, при полном отсутствии сельскохозяйственных знаний у населения (выделено в тексте документа. - М.Д.), однообразие полевых культур, при менее благоприятных,
по сравнению с Европейской Россией, климатических условиях, можно ожидать в будущем сильного падения урожайности этих земель» [24. С. 5-6].
Справочник Переселенческого управления давал сибирским почвам такую характеристику: «Почвы заселенных земледельцами и ныне заселяемых частей Сибири хотя и не могут равняться с черноземом европейской России, но, в общем, хороши и плодородны. Чернозем и солончаковые земли занимают громадные пространства, совпадающие с наиболее населенной полосой Сибири, тянущейся по обе стороны Великого железного пути, и то сужающейся, то расширяющейся. На юге область черноземов ограничивается пустынными степями Акмолинской области и горными хребтами остальной Сибири, а на севере - полосой урманов и тайги. В этой последней почти исключительно господствуют “лесные” почвы» [10. С. 11-13].
В начале ХХ в. вышла книга Клавдия Оланьона; по изложенному в ней материалу мы можем судить о представлениях современников о земледельческой полосе региона. «Следуя с запада на восток, перечислим главные земледельческие полосы Сибири, уже обрабатываемой теперь. Сначала расстилаются от уральских гор до Омска Ишимские степи, ширина их достигает почти 300 верст. С севера они ограничиваются приблизительно 57° с.ш., а с юга отделяются железнодорожной линией от Киргизских степей, характер которых иной (вследствие частых засух эти степи мало пригодны для культуры, однако здесь есть оазисы, как Кокчетав). Далее идут Барабинские степи, но эти степи еще очень мало обрабатываются. За ними следует Алтайский округ с его степями и долинами столь плодородными, что их называют “житницей Сибири”. Земледельческий район Томска и Мариинска имеет меньшее протяжение и менее богат, но он развивается довольно быстро» [25. С. 82-83].
В материалах Переселенческого управления в этот период земледельческая полоса определялась следующим образом: «Северная граница распространения земледелия, обеспечивающего хозяина, не совпадает с границей лесов, а лежит южнее, причем, по мере удаления на восток, опускается все более к югу. В Тобольской губернии не пашут севернее с. Демьянского, на Иртыше под 60° с.ш.; затем северная граница земледелия опускается в Томской губернии к 58° с.ш. Таким образом, земледельческая полоса Сибири составляет только малую часть огромной страны, но и затем следует исключить пустыни степных областей, недоступ-
ных для сохи или бесплодные горы, высокие и холодные плоскогорья и болота, после чего окажется, что всего одна десятая Сибири может приютить и накормить пахаря» [10. С. 8-9].
Суммируя вышесказанное, можно утверждать, что пашенное земледелие в Западной Сибири, а правительственная колонизационная политика предусматривала именно сельскохозяйственное освоение региона русскими крестьянами, было возможно только в небольшой части ее территории - в земледельческой полосе, ограниченной с севера глухой тайгой и болотами, на юго-западе бесплодными степями и на юго-востоке отрогами Алтайской горной страны. Климат земледельческого пояса Западной Сибири был более суров, чем в черноземной полосе Европейской России. Данная территория вся находилась в зоне рискованного земледелия. Состав почв был неоднороден, среди массивов плодородной пашни находились участки бесплодной земли. Вопреки «мифу о бескрайних просторах благодатных земель за Уралом» в действительности земельный фонд имел свои границы, и хотя он был достаточно большим, свободных, пригодных без вложения затрат на окультуривание земель было в действительности не так уж и много.
Все земли Западной Сибири принадлежали государству (казне), монарху (Кабинетские земли Алтайского округа), Сибирскому казачьему войску и были заселены старожильческим и инородческим населением, которое владело своими земельными наделами на правах пользователей. Причем особо надо отметить, что Казна и Кабинет хотя и предоставили часть принадлежащего им земельного фонда под переселение, но лучшие земли не передавались в пользование крестьянам, а сдавались им в аренду. В 1914 г. наступило полное «исчерпание высококачественных казенно-земельных фондов в целях переселенческих. которые под напором ежегодного переселенческого прибоя быстро были израсходованы в порядке всегда спешного для выдворения переселенцев землеотвода» [26. Л. 3-4], как это и предвидел А. С. Ермолов. Оставался свободным только фонд земель второй категории, т.е. полупустыни и заболоченные пространства, непосредственно непригодные для сельского хозяйства [26. Л. 5-6].
Поэтому можно считать, что одним из основных факторов, помимо прочих, повлиявших на обратное переселение, было отсутствие достаточного количества земель хорошего качества, не требующих больших вложений сил и средств на окультуривание.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дубровский С.М. Столыпинская земельная реформа // Из истории сельского хозяйства и крестьянства в России в начале ХХ века. М., 1963.
2. КомаровА.И. Правда о переселенческом деле. СПб., 1913.
3. СкляровЛ.Ф. Переселение и земелеустройство в Сибири в годы столыпинской аграрной реформы. Л., 1962.
4. СмирноваВ.Е. Организация перевозки переселенцев в России (1881-1914 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Челябинск, 1998.
5. Прибавления к всеподданнейшему докладу министра земледелия и государственных имуществ по поездке в Сибирь осенью 1895 года. СПб.,
1896.
6. Всеподданнейший отчет статс-секретаря Куломзина по поездке в Сибирь для ознакомления с положением переселенческого дела. СПб.,
1896.
7. Куломзин А.Н. Сибирское переселение. СПб., 1896.
8. ГАТО. Ф. 239. Оп. 1. Д. 24.
9. ЯдринцевН.М. Сочинения. Т. 1: Сибирь как колония. Тюмень, 2000.
10. Справочные издания Переселенческого управления МВД. Вып. VII: Сведения о земледельческой полосе Сибири. СПб., 1901.
11. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998.
12. Горюшкин Л.М., Бочанова Г.А., Ноздрин Г.А. Опыт народной агрономии в Сибири (вторая половина XIX - начало XX в.). Новосибирск, 1993.
13. Чуркин К.А. Природа и крестьянство Сибири (вторая половина XIX - начало ХХ в.). Омск, 1995.
14. СуходоловА.П. Сибирь в начале ХХ века: Территория и границы, города, транспортные магистрали, сельское хозяйство. Иркутск, 1996.
15. АгеевА.Д. Сибирь и американский Запад: движение фронтиров. Иркутск, 2002.
16. Шиловский М.В. Специфика колонизации США и Сибири // Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в 17-20 вв.: Общее и особенное. Новосибирск, 2002. Вып. 2.
17. Шиловский М.В. Некоторые аспекты изучения условий жизни крестьянства Сибири второй половины XIX - начала ХХ в. // Аграрное и демографическое развитие Сибири в контексте российской и мировой истории. Новосибирск, 1999.
18. Чуркин М.К. Переселение крестьян черноземного центра Европейской России в Западную Сибирь во второй половине XIX - начале ХХ в.: Детерминирующие факторы миграционной мобильности и адаптации. Омск, 2006.
19. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало ХХ в.). Т. 1. 2-е изд. СПб., 2000.
20. Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. Иркутск, 1966.
21. Русакова Л.М. Состав и соотношение сельскохозяйственных культур в среднем Зауралье во второй половине XVIII - первой половине
XIX в. // Вопросы истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1973.
22. Докучаев В.В. По вопросу о сибирском черноземе. Доклад Сельскохозяйственному отделению Вольного экономического общества 11 марта
1882 г. СПб., 1882.
23. Кауфман А.А. Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. СПб., 1889.
24. Материалы по исследованию почв Алтайского округа. Барнаул, 1899.
25. Оланьон Кл. Сибирь и ее экономическая будущность. СПб., 1903.
26. ГАНО. Ф. Д-151. Оп. 1. Д. 11.
Статья представлена научной редакцией «История» 29 февраля 2008 г.
