CC BY
66
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ. 2011. № 1
ОТЕЧЕСКОЕ ПОУЧЕНИЕ КАК ФАКТОР СЕМЕЙНОГО ВОСПИТАНИЯ В ПРАВОСЛАВНОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ КУЛЬТУРЕ
С.Ю. Дивногорцева
(кафедра педагогики и методики начального образования Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета; e-mail: [email protected]) Исследуя проблемы современной российской семьи, автор статьи обращается к традициям и опыту семейного воспитания в православной педагогической культуре. Иерархическое устроение русской православной семьи, где отец обладал статусом главы и наставника, налагало на него ответственность за духовно-нравственное состояние своих домочадцев. Отсюда — появление в православной педагогической культуре жанра отеческого завещания, или поучения, через которое отцы старались передать и внушить своим детям возвышенный, христианский идеал воспитания.
Ключевые слова: семейное воспитание, православная педагогическая культура, христианский идеал воспитания, родительская опека, отеческое завещание.
Сегодняшняя российская действительность дает нам грустную картину ослабления и упадка семейных отношений. Одна из многочисленных причин данного явления связана с изменением отношения к отцовству и материнству в нашем обществе, что в свою очередь порождает особые отношения детей со взрослыми: вырастают дети, у которых полностью обрывается связь с родителями, они отказываются от сотрудничества как с ними, так и со всеми взрослыми вообще. Речь в данном случае идет не столько о тех детях, чьи мать или отец лишены родительских прав или сами отказались от них, а о "беспризорниках" во внешне благополучных семьях. Это дети, которые в определенное время, обычно к 10—12 годам, принимают решение жить без участия родителей. Такой ребенок, как правило, не покидает семью, у него наблюдается контакт с родителями и даже некоторые общие интересы, но присутствует внутренний отказ от сыновства, от доверительно-открытых отношений с родителями и другими взрослыми. По-настоящему свободно такой ребенок чувствует себя только в среде себе подобных, своей настоящей жизнью он живет во дворе, у него отсутствует послушание родителям. Причиной этого в свою очередь является внутренний отказ родителей от отцовства или материнства, что означает отсутствие чувства внутренней ответственности за ребенка. Его могут хорошо кормить и одевать, путешествовать с ним и посещать различные секции и кружки, ни в чем не отказывать, предоставляя, порой, полную
внешнюю свободу. Но, получая ее, ребенок, как правило, попадает в зависимость от собственных прихотей и влечений, в нем развивается чувство гордыни, непослушания и, как следствие, нежелание довериться старшему.
В истории семейного воспитания нашей страны долгое время идеал отношений взрослых и детей строился на воспитании в ребенке устойчивого навыка к послушанию. Ребенок, даже вырастая, обращался к взрослым не потому, что решение какой-либо проблемы оказывалось ему не под силу, а потому, что искал совета и наставничества. Добровольное "ущемление" внешней свободы приводило к свободе внутренней, преодолению своих несовершенств, что свидетельствовало о духовной зрелости человека. Именно в соответствии с такими взглядами и убеждениями воспитывал русский народ своих детей, реализуя на практике не столько материальную, сколько духовную опеку над детьми. Эти взгляды и убеждения создавались условиями внешней среды, среди которых особое и важнейшее место принадлежало православной религии.
Родительское, патриархальное начало управляло всем ходом воспитательного процесса нашей жизни, особенно в допетровский период. Известный дореволюционный исследователь истории педагогики М.И. Демков по этому поводу писал: "Это было начало или стихия родительской опеки, стихия старшей воли, идеалом которой было родовое старшинство... Этой стихией родительской опеки держалось все общество, ею вырабатывалась и эта необычайная государственная плотность и стойкость народа... Родительская опека была исключительно силою нашего развития. Она проникала всюду и все подчиняла своим воззрениям. Это был наш нравственный и политический воздух, которым мы жили, дышали в течение всей нашей истории" [1:116].
В.О. Ключевский отмечал, что отец в древнерусской семье считался домовладыкой и в состав своей семьи включал не только жену и детей, но и других домочадцев. Это было своего рода домашнее царство, за которое он нес ответственность, а потому был в нем и учителем, он обязан был беречь чистоту телесную и душевную всех своих домашних, во всем быть их стражем, заботиться о них, как о частях своего духовного существа, потому что был связан со всеми ними единой верой и должен был вести к Богу не себя одного, но всех их. Это идеальная нравственная атмосфера, в которой должны были воспитываться дети по древнерусскому идеалу: "Весь мир Божий в этой школе сводился под домашний кров, и дом становился малым образом вселенной" [2:222]. Профессор С.И. Миропольский также указывал на то, что семейная жизнь наших предков имела патриархальный характер, власть и авторитет родителей стояли высоко и были почти абсолютными, а родительское благословение считалось первым условием внутреннего и внешнего благополучия [3:248]. Многие позднейшие исследователи, например П.Ф. Кап-
7 ВМУ, педагогическое образование, № 3
терев, считали, что такого рода постановка воспитания была проявлением родительского эгоизма, воспринятого из ветхозаветного учения. Этот эгоизм выражался в суровом до жестокости унижении детской воли и полном подчинении детей родителям. Рассуждая о традициях древнерусского воспитания, П.Ф. Каптерев ставил в вину нашим предкам то, что они не объясняли детям возвышенных истин христианства, но преподавали им подробные до мелочности правила [4:6]. Сегодня, познав и увидев плоды свободного воспитания, не стоит, на наш взгляд, судить настолько строго и категорично патриархальные устои отечественного воспитания. Во-первых, необходимо учитывать уровень общего образования наших предков и то, что сами отцы не имели глубокого христианского знания. Во-вторых, воспитание детей в послушании было, на наш взгляд, проявлением не эгоизма, но глубоким осознанием своей ответственности за жизнь ребенка как здесь на земле, так и в жизни вечной, которая была для наших предков явной. Они не только любили, но и желали спасения своим детям, и средства выбирали те, которые считали приемлемыми для этого.
Наша отечественная педагогика развивалась вместе с принятием Русью православия. Воспитательные идеалы наши предки черпали из книг Священного Писания и творений отцов Церкви. В сочинениях Иоанна Златоуста, столь любимых нашими предками, не раз упоминается о том, что отцы, которые не заботятся дать христианское воспитание своим детям, суть убийцы своих детей и даже хуже: те отделяют тело от души, а эти (отцы) и тело, и душу вместе ввергают в огонь ге-енский. Нерадение о детях есть величайший из всех грехов. Цель воспитания — в приготовлении к Царствию Небесному, средства — увещевания, но и наказания необходимы в силу греховности человеческого естества. Ив то же время Златоуст говорит о любви и кротости: "Кротость отца возбуждает уважение к нему в детях, кротость сына — в отце, кротость господина — в рабе. Ничто так не привязывает членов семейства к дому, как постоянная скромность и любезная кротость отца в обращении со всеми домашними" [4:9]. Подобного рода наставлениями были проникнуты все древнерусские сборники, о практике же воспитания судить трудно — она и сейчас не всегда соответствует гуманным идеалам современности.
Особенность древнерусской педагогической мысли заключалась в том, что педагогика не выделилась в специальную область знания, не стала теоретической дисциплиной, не было создано специальных педагогических трактатов. Но педагогику того времени мы обнаруживаем в самых разнообразных источниках, в том числе в отеческих завещаниях, где мы находим возвышенный, христианский идеал воспитания — "евангельский, проникнутый любовию, правдою, верностию, преданностию воле Божией, смирением, любовью к отечеству" [3:74]. Так, в Изборнике 1076
года помещено "Слово некоего отца к сыну", представляющее собой монолог отца, дающего своему сыну советы, как жить и последовательно объясняющее суть добродетелей. Идеал человека мы находим и в другом драгоценном памятнике древнерусской письменности — "Поучении князя Владимира Мономаха" (конец Х1—начало XII в.). Главные свойства человека, согласно данному идеалу, — человеколюбие и трудолюбие, основанные на религиозности и благочестии: "Велик Господь, чудесны дела его!О дети мои!Хвалите Бога!Любите также человечество". Благочестие и деятельность поставляются здесь в основании всего: "Страх Божий и любовь к человечеству есть основание добродетели... Не пост, не уединение, не монашество спасет вас, но благодеяние. Не забывайте бедных: кормите их и мыслите, что всякое достояние есть Божие и поручено вам только на время. Будьте отцами сирот; судите вдовии сами; не давайте сильным губить слабых. Не убивайте ни правого, ни виноватого: жизнь и душа христианина священна... Не имейте гордости ни в уме, ни в сердце. Бойтесь всякой лжи, пьянства и любострастия, равно гибельного для тела и души... Леность — мать пороков: берегитесь ея. Человек должен всегда заниматься: в пути, и на коне, не имея дела, вместо суетных мыслей, читайте наизусть молитвы. "
В основании нравственного воспитания наши предки полагали страх Божий. Этот страх был страхом любви, в нем не было устрашения, он считался лучшим охранителем человека на жизненном пути. Отец, заботясь о будущем своего сына, заповедует ему исполнять дела милости телесной и духовной: "Всего паче, — пишет Мономах, — убогих не забывайте, но елико могуще, по силе кормите, и вдовицу оправдице сами. Больного присетите; на мертвеца идете. Яко вси мертвени есьми; и человека не минете не привечавшее, добро слово ему дадите", а важнейшим долгом считает почитание старших: "старыя чти яко отца, а молодыя яко братья". Мономах старается внушить сыну необходимость смирения перед жизненными испытаниями: "Ни кто же вам не может вре-дитися и убити, понеже не будет от Бога повелено: а иже будет смерть, то ни отец, ни мати, ни братья не могут отъяти, но отче добро блюсти, Божие блюденье леплее есть человеческаго". Эти слова шли от глубокой веры наших предков в Провидение. По этой причине они старались терпеливо сносить скорби, испытания, не виня никого, но осознавая, что причиной всех бед является человеческая греховность, и только покаянием, молитвой и исправлением можно отвратить гнев Божий. Это коренное воззрение передавалось воспитанием, высказывалось в отеческих завещаниях. Такой взгляд, как отмечал профессор С.И. Ми-ропольский, "не вел к унынию и отчаянию, напротив, спасал от них, вливал бодрость и веру в душу при испытаниях" [3:78].
Содержание "Поучения" говорит не только о развитии педагогических представлений в древнерусском государстве, но об одаренности
автора и высокой степени его духовно-нравственного развития, выражающейся в отеческой заботе и нравственных идеалах, которым отец предлагает следовать своему сыну. Для "Поучения", как и для других произведений того времени, характерно сочетание высокого и вполне обыденного. Объясняется это тем, что в понимании православного человека мелочей в обыденном не было, вся земная жизнь, с ее порой мелкими заботами и хлопотами является лишь приготовлением к вечности и от того, как пройден будет человеком этот земной путь, зависит его жизнь в вечности. Древнерусское отеческое воспитание включало кодекс сведений и навыков, которые считались необходимыми для освоения ряда правил, составляющих науку "о христианском жительстве". Этот кодекс постепенно стал состоять из трех наук или строений: душевное, или дело спасения, мирское — наука о гражданском общежитии, домовое — наука о хозяйственном домоводстве. Наиболее ярко данная структура отражена в известном памятнике русского быта и воспитания "Домострое" (середина XVI в.). В трех его частях — духовное строение (религиозные наставления), мирское строение (о семейных отношениях), домовое строение (хозяйственные рекомендации) — были собраны правила домашнего строя, семейной жизни. Составление данной книги приписывается священнику Сильвестру, посвятившему ее своему сыну Анфиму, тоже священнику. М.И. Демков считал, что в "Домострое" выражается не частный взгляд одного человека и даже не воззрения и правила одной эпохи XVI в. В нем излагаются обычаи, сложившиеся издавна, в течение всей древнерусской жизни, в ней выразила себя родовая власть [1:114]. В "Домострое" есть немало заимствований, но они не являются простыми выписками из книг. Тексты, внесенные в "Домострой", по мнению М.И. Демкова, были заученными, "ходячими речами" [1:117]. Они усваивались непрестанным чтением и употреблением на всякий пригодный случай, поскольку в этом и заключалась цель книжного обучения. Таким образом, указывал М.И. Демков, "Домострой" по естественным причинам явился цветом и соком общих мест церковного учения, направленного к нравственному устройству дома. Характер "Домостроя ", в отличие от выше приведенных отеческих наставлений, более практический: праведное житие здесь описывается не в общих чертах, но даются конкретные указания, в каких добродетелях оно должно выражаться.
Центром всех поучений "Домостроя" является отец дома. Древнерусское общество, как было показано нами выше, высоко ставило личность родителя, но и возлагало на него великую нравственную обязанность строить и охранять нравы дома: "Не о себе едином пецыся, но о жене и о детях своих и о прочих.— все об есмы связаны единою верою к Богу; и с добрым сим прилежанием имей любовь ко всем в Бозе живущим и око сердечное взирающее к Богу и будеши сосуд избран..." На этом наказе,
как отмечает М.И. Демков, построена вся нравственная практическая древнерусская педагогика. Он составляет душу, основу всех поучений и "Домостроя". Священная обязанность держать ответ за все и за всех в доме давала отцу самые широкие права и полномочия [1:118]. Роди -тельская воля, по "Домострою", сама по себе образец и сама по себе наука. В соответствии с ней семейная жизнь должна выстраиваться иерархически, как естественная лестница взаимоотношений, в которой каждый занимает свою ступень и выполняет свою задачу: "Благословляю я, грешный, и поучаю, и наставляю, и вразумляю сына своего и его жену, и их детей, и домочадцев: жить во всем по христианскому закону, в чистой совести и правде, с верой творя волю Божию и соблюдая заповеди его, и себя утверждая в страхе Божием, в праведной жизни, и жену поучая, также и домочадцев своих наставляя — не принуждением, не побоями, не работой тяжкою, а как детей, чтобы были всегда упокоены, сыты, одеты, и в теплом дому, и всегда в порядке". Семья рисуется в "Домострое" как единый организм, в котором все делается сообща: "Есть и пить, или яства варить, или печь что. " Объединяющим началом являлась общая молитва: "Каждый день вечером мужу с женой, с детьми и с домочадцами, кто знает грамоту — отпеть вечерню, повечерницу, полунощницу в тишине, с вниманием и смирением, с молитвою и с поклонами, петь внятно и согласно..." В описании такой семьи чувствуется незримое присутствие высшего Отца, в стремлении выполнять Его заветы объединялись члены семьи, что обеспечивало ее целостность, соблюдение традиций, воспитание детей в четких правилах. Гарантом такого воспитания, укажем на это еще раз, выступал отец, который, кроме прочих своих задач, выполнял функцию наставника.
От детей "Домострой", как и раньше, требовал повиновения и послушания родителям во всем: "Со страхом раболепно служите им, да и сами от Бога мзду примите и жизнь вечную наследуете, яко совершители его заповеди". Такое же послушание "Домострой" налагает и на жену: "Во всем она ему покорятися и что муж накажет, то с любовью прини-мати. " Семейная дисциплина поддерживалась различными способами, в том числе и телесными наказаниями, но как крайняя мера: "Если жена, или сын, или дочь слову или наставлению не внимает, и не слушается. " Отсюда не следует делать вывод, что древняя русская педагогика отличалась крайней жестокостью. Нравы были далеко не мягкие, но и в самом "Домострое" не раз слышатся слова любви и кротости. Излагающиеся там правила воспитания во многом повторяют воспитательные притчи Соломона и Сираха, но, как отмечает Миропольский, они в то же время "как плоды высокого ума, глубокого знания души человека и редкой житейской мудрости вовсе не представляют требований какой-то дикой, бессмысленной жестокости", к тому же смягчаются влиянием христианской любви [3:249]. "Домострой" дает советы, чтобы
все в жизни семейной и общественной делать в любви, тишине, мире и согласии, милосердии: "Подобает убо мужем поучати жен своих с любовью, и благорассудным наказанием (в смысле наставлением. — С.Д.)".
Чтобы правильно понять взгляды на воспитание в "Домострое", надо иметь в виду общий дух всего сочинения и помнить об основе основ древнерусского воспитания — страх Божий: "Иучити страху Божию и вежеству и всякому благочинию; ...любити их и беречи, и страхом спасати. Уча и наказуя (наставляя. — С.Д.), иразсуждая, раны воз-лагати... Аще что дети согрешают отцовым и матерним небрежением, им о тех гресех ответ дати в день Страшного Суда". Поэтому и телесные наказания, не как обычный способ воспитания, но как крайнюю меру, применять необходимо было не с жестокостью, а с любовью, с сознанием тяжкой ответственности за дитя, как за душу свою. Основными же средствами воспитания были: хранение святой веры, любви к Богу, участие в таинствах, воспитание в страхе Божием и памяти смертной. В целом, по мнению С.И. Миропольского, "взгляды Сильвестра на религиозно-нравственное воспитание говорят о том, что предания Руси Владимировой живо сохранились у народа русского и в эту эпоху" [3:252].
Сила подобного рода наставлений была такова, что обычаи пережили петровскую эпоху, а их актуальность сохранялась еще много лет. Так, спустя почти полтора столетия, в 1705 г. появляется "Отеческое завещание сыну" Ивана Тихоновича Посошкова, в котором он опять ставит цель изложить правила христиански-нравственной жизни, семейных обязанностей. В предречии к "Завещанию" Посошков напоминает основное правило христианской жизни: твердо хранить православную веру и всеми силами держаться Церкви Христовой. В первой главе, об отроческом житии, дается наставление прилежно заниматься в годы отрочества "книжным научением", изучать в том числе и иностранные языки, чтобы читать книги, не противные вере и благочестию. Далее И.Т. Посошков обстоятельно излагает долг христианского юноши — свято беречь в себе нравственную стыдливость и целомудренную скромность, внушая нравственное отвращение к греховной мерзости нецеломудрия. И.Т. Посошков сокрушается, что в русском народе отцы и матери растят детей без всякой заботы о "коренении" в них благонравия, не помышляя, что причиняют тем великое зло и детям, и себе, и в целом государству. Воспитание И.Т. Посошков рекомендует самое строгое: "Всякое бо зло и безумство родится от родительской потачки" (то есть попустительства). На жену И.Т. Посошков смотрит уже гораздо выше, чем во времена Домостроя: "А без совета, наипаче без женняго, отнюдь ничего твори, понеже она от самого Бога дана тебе не ради порабощения, или токмо послужения, но ради самыя помощи... И по сему, аще кто будет жену ничтожить и претворять ее в
рабий образ, и той будет Богу противно чинити. Бог ее нарек помощницею, а не работницею, и не простою помощницею, но подобною".
Очевидно, что многие мысли И.Т. Посошкова перекликаются с "Поучением Владимира Мономаха" и "Домостроем", поскольку он отстаивает идеи старого устоя, патриархальной семьи, но одновременно появляются новые, современные его времени идеи, связанные, прежде всего с проблемой образования.
В начале XVIII в. появляется еще одно сочинение подобного жанра, написанное одним из выдающихся историков и государственных деятелей петровского времени Василием Николаевичем Татищевым — "Духовная моему сыну" (1734). В этом сочинении он высказывает сыну свои нравственные и умственные идеалы в качестве руководства в его последующей жизни. Прежде всего, следуя сложившейся воспитательной традиции, он требует от сына, чтобы тот от юности до старости поучался в вере и прилежно познавал волю Творца, поскольку это есть "единый свет стезям нашим и премудрости дражайшая паче злата и серебра и камения драгоценного", защищал "безвинного от неправды", не мстил никому за обиду, судил всякое дело "без сердца и гнева праведно" и т.п. Основой самовоспитания он считает чтение Ветхого и Нового Завета: "Из Библии научишься ты истинной премудрости, в Новом Завете не сыщешь ничего, чтобы давало самолюбию и страстям нашим хоть малое поползновение: нет тут лести никакой, но везде сияет истина". Кроме Священного Писания И.Т. Посошков призывает сына изучать творения святых отцов, среди которых на первое место ставит Иоанна Златоуста. После изучения книг православных, В.Н. Татищев советует сыну читать книги иноверные с тем, чтобы быть ознакомленным с точкой зрения, изложенной в них, но не вступать с ними в прения. Весьма важным считает поучиться и светским наукам, также считает, что важно знать законы, указы. Затем Василий Николаевич излагает правила для руководства в жизни семейной и общественной. Главным в жене он считает доброе состояние, разум и здравие. Об отношении мужа к жене он пишет: "Имей и то в памяти, что жена тебе не раба, но товарищ, помощница; .в воспитании детей общее с ней прилежать; в твердом состоянии дом в правлении ея поручить, а затем и самому неленостно смот-рете... к жене любовь и верность ненарушимо сохранить". В воспитании детей советует стараться воспитать их "в начале страху Божию, потом надлежащим наукам" и сделать их "чрез то полезными своему отечеству". Гражданскому воспитанию детей В.Н.Татищев придавал особое значение: "В службе Государю и государству должен ты быть верен и прилежен...; так о пользе общей, как о своей собственной, прилежать и Государю, яко от Бога наставленной над тобою власти честь и повиновение отдавать". "При вступлении в дело, наипаче всего храни правосудие во всех делах, не льстяся никакою собственною пользою". Жизнь В.Н. Та-
тищев предлагает расписать таким образом, чтобы служить 30 лет, сначала в военной, потом в гражданской службе, а затем в возрасте около 50 лет поселиться в деревне и заняться своим имением. В.Н. Татищев дает наставление позаботиться о религиозно-нравственном воспитании и образовании крестьян, советует иметь в деревне ученого священника, обучать крестьян грамоте и письму. В деревнях советует завести бани, богадельни, больницы. В собирании доходов с крестьян дает наставление быть справедливым и умеренным.
Отеческое завещание В.Н. Татищева стало, пожалуй, одним из последних широко известных сочинений подобного рода. В этих завещаниях отцы, давая детям добрые советы, прямо говорили, чтобы дети следовали их примеру. "Значит, — пишет С.И. Миропольский, — у родителей слово с делом не расходилось; родители жили так, как веровали, и давали детям пример доброй жизни" [3:83]. Такой пример служил лучшим воспитательным средством.
Могут ли сегодняшние родители похвалиться таким воспитанием? Петровская эпоха положила начало новому устроению российской жизни, в котором семья постепенно стала терять свои патриархальные устои. С укоренением безрелигиозных начал нашей жизни иным становится и устроение семьи, она теряет свою иерархичность, а с утратой статуса главы и наставника семьи отец семейства все более лишается ощущения чувства ответственности за свою семью как в духовном, так и в материальном плане. Отказ от признания иерархической природы семьи открывает поле деятельности для сил индивидуализма и себялюбия. Такая семья не создает почвы для духовно-нравственного становления детей. Поэтому воспитание отцовства, материнства и сыновства возможно, на наш взгляд, реализовать в традициях жизни религиозной семьи. Так, крепость православной семьи, как было показано нами выше, покоилась на совместном исполнении воли Божией и иерархическом устроении: муж — глава жене, жена почитает мужа и послушна ему, дети находятся в послушании у родителей. Иерархическое устроение семьи способствовало духовному становлению личности в различные периоды ее развития и раскрытию ее психофизических сил при условии признания каждым членом семьи этих Богом установленных обязанностей спасительными и обязательными. Воспитание детей в такой семье зиждется на чувстве ответственности отца. Ощущая родительскую ответственность и опеку, дети не только не теряют чувства сыновства, но и получают необходимые условия для рождения духовной жизни.
Статья подготовлена в рамках федеральной целевой программы "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009-2013 гг.
Список литературы
1. Демков М.И. История русской педагогии. Ч. I. М., 1913. 302 с.
2. Ключевский В.О. Очерки и речи. Второй сборник статей В. Ключевского. М.: Тип. П.П. Рябушинского, 1913. 514 с.
3. Миропольский С.И. Очерк истории церковно-приходской школы: от ее возникновения на Руси до настоящего времени. М.: Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2006. 408 с.
4. Каптерев П.Ф. История русской педагогии. Пг.: Земля, 1915. 746 с.
THE FATHER'S TEACHING'S AS A FACTOR OF FAMILY EDUCATION IN THE ORTHODOX PEDAGOGICAL CULTURE
5.U. Divnogortzeva
Studying the problems of the modern Russian family, the author of the article pays attention to the traditions and experience of family education in the orthodox pedagogical culture. The status of the father in the hierarchy of the Russian orthodox family, where he was the head and the teacher, made him responsible for the spiritual and moral state of his household. For this reason the genre of the "father's will" or the "father's teachings", through which fathers tried to convey to their children and to inspire them with the lofty Christian ideal of education, emerged in the orthodox pedagogical culture.
Key words: family education, orthodox pedagogical culture, Christian ideal of education, parent's guidance, father's will.
Сведения об авторе
Дивногорцева Светлана Юрьевна — кандидат педагогических наук, доцент Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, зав. кафедрой педагогики и методики начального образования. Тел. (499) 793-07-84, 8-916-585-27-00; e-mail:[email protected]
