CC BY
77
Вестник ДВО РАН. 2014. № 6
УДК 316: 39(571.6) В.А. ТУРАЕВ
От традиционного общества к модерну: эволюция общественного сознания у коренных народов Дальнего Востока
Рассматривается процесс социокультурной модернизации у коренных малочисленных народов Чукотки и Камчатки. Показаны изменения в ментальности и ценностных ориентациях коренных народов, особенности отношения к СССР, современному российскому государству и основным институтам рыночной экономики. Анализируются установки на патернализм, степень либерализации общественного сознания.
Ключевые слова: коренные малочисленные народы Чукотки и Камчатки, изменения в ментальности и ценностных ориентациях, особенности идентификации, социокультурная модернизация.
From traditional society to modernity: evolution of social consciousness among the indigenous peoples of the Far East. V.A. TURAEV (Institute of History, Archaeology and Ethnography of the Peoples of the Far East, FEB RAS, Vladivostok).
The process of socio-cultural modernization in the indigenous peoples of Chukotka and Kamchatka. Shows the changes in the mentality and values of indigenous peoples, peculiarities of attitude to the USSR, the modern Russian state and the basic institutions of a market economy, paternalism set, liberalization degree ofpublic consciousness.
Key words: indigenous peoples of Chukotka and Kamchatka, changes in mentality and values, identification features, socio-cultural modernization.
Модернизация российского общества (переход в качественно новое состояние) встречает известные трудности [3, 6-9]. Это связано прежде всего с незавершенностью процессов социокультурной модернизации, которую принято понимать как формирование определенного (модернистского) типа сознания и вытекающих из него поведенческих практик граждан. Особенно сложно эти процессы идут на селе, переживающем сегодня самые глубокие потрясения со времен 30-х годов ХХ в., а также в таких специфических сообществах российского социума, как коренные малочисленные народы.
В целом ментальное состояние коренных народов во многом продолжает воспроизводить сознание традиционного общества. Вместе с тем, как показывают исследования, в ментальности коренного населения в последние годы происходят и определенные сдвиги, что в корне меняет традиционные представления об аборигенных сообществах как глубоко статичных, практически не реформируемых социальных образованиях. К сожалению, эти тенденции не стали пока объектом пристального изучения, хотя представляют большой научный интерес и практическую значимость. Восполнить этот пробел и призвано исследование проблем социокультурной модернизации у коренных народов Дальнего Востока. На сегодняшний день полевые этносоциологические исследования проведены
ТУРАЕВ Вадим Анатольевич - кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник (Институт истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН, Владивосток). E-mail: v_turaev@mail.ru
Работа выполнена в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН и ДВО РАН, проект № 12-1-П33-06 «Социокультурные аспекты модернизационных процессов у коренных малочисленных народов Дальнего Востока».
на трех территориях Дальнего Востока - в Чукотском автономном округе, Камчатском крае и Сахалинской области. В настоящей статье речь пойдет о некоторых результатах исследований на Чукотке и Камчатке.
Вначале несколько слов о методике исследований. При определении выборки (200 чел.) использовался один из видов неслучайного отбора - целевой. Отбирались респонденты в возрасте 40 лет и старше (метод типичных представителей). К началу рыночных реформ они были типичными представителями советского общества с соответствующими тому времени взглядами на жизнь и общество. Именно они оказались на острие рыночных реформ и более других переживают ломку сложившихся представлений и стереотипов.
В силу определенной субъективности метод типичных представителей, конечно, ненадежен для глобальных выводов, однако он экономичен, удобен для исследователя и в то же время позволяет обнаружить основные тенденции. Выборочная совокупность дополнительно репрезентировалась по типу поселений. На Чукотке исследования проводились в г. Анадырь, селах Канчалан и Марково. В Анадыре сосредоточена значительная часть представителей коренных народов с высшим образованием, современными профессиями, занятых в различных сферах экономики и государственного управления. Здесь достаточно благоприятные условия для жизни, во многом приближающиеся к условиям крупных городов. Село Канчалан - одно их немногих на Чукотке, которое за годы реформ подверглось коренной перестройке и воспринимается сегодня как образцово-показательное. Село практически мононациональное: из 590 его жителей 558 - чукчи. В Канчалане работает муниципальное сельхозпредприятие, созданное на базе бывшего совхоза. Всестороннее обновление жизни канчаланцев не могло не отразиться на их сознании, отношении к реформам и их результатам. В с. Марково, в отличие от Канчалана, 20 лет реформ не принесли сколь-нибудь видимых изменений. Основанное в середине XIX в. потомками первых русских казаков и обрусевшими аборигенами, это село, безусловно, самое известное на Чукотке. Его этнический состав представлен четырьмя группами - русскими, чуванцами, эвенами и чукчами. Для Марково характерно наличие всех основных проблем, с которыми сталкиваются сегодня жители национальных поселений Дальнего Востока.
В Камчатском крае полевые работы проводились в селах Карагинского района (Тым-лат, Карага, районном центре Оссора), а также в с. Анавгай Быстринского района. Кара-гинский район в настоящее время, пожалуй, больше других территорий бывшего Корякского автономного округа вписан в систему рыночных отношений. Здесь работает больше половины всех предприятий рыбной промышленности округа. Через индустрию туризма развиваются рыночные отношения и в Быстринском районе Камчатки. Все это не могло не повлиять на отношение жителей к действительности, а следовательно, и на их сознание.
Обобщенный социальный портрет респондентов выглядит следующим образом: средний возраст - 45 лет; 38 % опрошенных - мужчины, 62 % - женщины. 28 % респондентов имели высшее, 32 % - среднее специальное, 29 % - среднее общее, 11 % - неполное среднее образование.
Традиционалистские или модернистские установки в сознании человека во многом являются производными от его материального положения. Марксистский тезис «Бытие определяет сознание» трудно оспорить. Для оценки материального положения респондентов их совокупные доходы (зарплата, пенсия и т.п.) в денежном выражении мало подходят. Зарплата, вполне приличная во Владивостоке, на Чукотке может восприниматься совсем по-другому. В этом отношении гораздо интереснее самоощущение респондентов в сравнении с советским периодом их жизни.
Как показывают результаты опроса, число тех, чье материальное положение по сравнению с советским периодом стало значительно или несколько лучше, составляет на Чукотке 29 %, еще 13 % определили его как «примерно такое же». Аналогичные цифры по Камчатке - 30 и 18 % соответственно. В совокупности 42 % опрошенных на Чукотке и 48 % на Камчатке чувствуют себя в материальном отношении не хуже, чем в СССР, и в то же время практически такое же число (45 % на Чукотке и 49 % на Камчатке) считают, что
при советской власти им бы жилось лучше. Доля тех, кто убежден в обратном, незначительна (6-7 %). Правда, многие респонденты (47 % от числа опрошенных) затруднялись с ответом. Особенно много таких в Анадыре (59 %).
Убеждение в том, что при советской власти жилось бы лучше, не означает желания вернуться в СССР. Жить так, как было до реформ 1990-х годов, готовы менее трети (27 %) респондентов. Тех, кто не хочет возвращения в прошлое, больше, чем тех, кто предпочел бы вернуться, во всех населенных пунктах Чукотки, где проводился опрос, причем в Канчалане и Анадыре таких лиц в 2 раза больше. На Камчатке противники возвращения в СССР преобладают в Тымлате и Анавгае. В целом ностальгия по СССР у коренных народов выражена гораздо в меньшей степени, чем у сельского населения некоторых русских областей, где доля тех, кто хотел бы вернуться к прежней жизни, составляла, правда, в начале 2000-х годов, 70 % [1, с. 157].
В том, что желание вернуться в СССР в значительной мере обусловлено материальными трудностями респондентов, сомневаться не приходится, но дело не только в этом. Показательно такое сравнение. Число тех, чье материальное положение по сравнению с советским периодом ухудшилось, составляет 34 %. Однако тех, кто хотел бы вернуться в СССР, как уже отмечалось выше, всего 27 % (категорически не хотят возвращения 39 %, примерно треть респондентов не смогла определиться в этом вопросе). Получается, что возвращения к прежней жизни не желает даже часть тех, чье материальное положение в постсоветский период стало хуже. Как тут не вспомнить известную поговорку «Не хлебом единым жив человек». Есть в постсоветской действительности что-то притягательное, чему не может противостоять даже бедность.
Число тех, чье материальное положение улучшилось, оказалось выше тех, у кого оно ухудшилось, только в двух селах: на Чукотке - в Марково, на Камчатке - в Анавгае. Ситуация в Анавгае - скорее всего, результат повышенного внимания к селу со стороны местной власти, которой удалось превратить Быстринский район в туристскую мекку. При посещении Камчатки редкая группа иностранцев упускает возможность побывать в селе, чему в немалой степени способствуют его транспортная доступность и созданная здесь соответствующая инфраструктура. Активно работает с туристами этнокультурный центр «Мэнэдэк», в орбиту деятельности которого вовлечены многие сельчане.
Мнение о росте материального благосостояния в Марково однозначно объяснить трудно. Казалось бы, объективных обстоятельств к тому нет никаких. Скорее всего, сказывается человеческий фактор: в селе сильны традиции хозяйственной самостоятельности жителей, идущие еще от первых поселенцев. В отличие от восточной Чукотки, где в лихие 90-е годы пришлось учить людей отыскивать «подножный» корм, чтобы не умереть с голоду, марковцам такая учеба не требовалась. Здесь неплохие возможности для развития овощеводства, и, если бы не удаленность села, оно могло бы закрывать до половины потребностей Анадыря в овощной продукции. Подсобное хозяйство и рыбалка дают ощутимую прибавку многим жителям к официальным зарплатам, пенсиям и пособиям. Весьма показательны высказывания марковцев на эту тему: «Если бы государство мне пенсию вообще не платило, то и в этом случае я прокормил бы свою семью самостоятельно»; «Денег не хватает тем, кто не хочет "шевелиться", кто живет на пособие по безработице».
Безусловно, уровень материальной обеспеченности во многом зависит от инициативы самих людей, но есть и объективные обстоятельства. Ликвидация советской производственной инфраструктуры оставила без работы сотни человек. В наиболее сложной ситуации оказались села, где основу производства составляло оленеводство. Возникшие на базе совхозов новые хозяйства не идут ни в какое в сравнение с бывшими государственными. В ГУП «ПО Камчатоленпром», объединившем все ныне существующие муниципальные оленеводческие хозяйства края, в настоящее время работает в общей сложности не более 300 чел. В конце 1980-х годов столько работников было в каждом из десяти корякских оленеводческих совхозов. В условиях тотальной безработицы падение жизненного уровня населения стало неизбежным.
Там, где исчезнувшему оленеводству нашлась альтернатива, ситуация не столь критическая. Примером может служить с. Тымлат на Камчатке. Доля тех, кто в материальном отношении чувствует себя не хуже, чем в СССР, в этом селе одна из самых высоких (58 %) и уступает только Анавгаю (60 %). Своим относительным благополучием тымлат-цы обязаны рыбному промыслу - самой конкурентоспособной отрасли Камчатки. В селе построен рыбозавод, добычей рыбы здесь занято несколько общин. Важным источником доходов является также нелегальный промысел рыбы. В вездеходе, в котором я возвращался из села в райцентр, милиция обнаружила с десяток контейнеров с браконьерской икрой, никак не меньше 500 кг. Хозяина ее так и не установили.
Степень материальной обеспеченности представителей коренных народов обобщает табл. 1.
Таблица 1
Оценка своего материального положения коренными народами, % опрошенных
Вариант ответов Чукотка* Камчатка
Денег не хватает даже на еду 8 4
Хватает только на еду 19 12
Можно купить кое-что из жизненно необходимого 25 35
Денег хватает, но покупка дорогих вещей затруднительна 30 46
Ни в чем себе не отказываем 1 3
* Не учтены затруднившиеся с ответом.
Как видим, тех, кто ни в чем себе не отказывает, ничтожно мало как на Чукотке, так и на Камчатке. Из семи сел, где проводились исследования, в четырех таковых вообще не оказалось. Самая многочисленная группа - те, которым денег на жизнь хватает, но покупка дорогих вещей вызывает затруднения. При этом если на Чукотке таких менее трети, то на Камчатке почти половина (сказывается большая вовлеченность населения в рыночную экономику). Заметно больше на Камчатке и тех, чьи доходы позволяют купить кое-что из жизненно необходимого помимо еды. В целом же уровень бедности повсеместно очень высок. Почти треть респондентов на Чукотке (28 %) и чуть меньше на Камчатке (16 %) живут сегодня за чертой бедности. В реальности ситуация наверняка хуже. Просто для коренных народов не характерны жалобы на бедность, они не стремятся выставлять ее на всеобщее обозрение. Показательно, что свое материальное положение откровенно назвали плохим чуть более 4 % респондентов, хотя, как видно из табл. 1, эта цифра выше.
Незавидное материальное положение не могло не сформировать отрицательного отношения к экономической политике правительства. Число тех, кто поддерживает реформы или видит в них больше плюсов, чем минусов, составляет 31 % на Чукотке и 24 % на Камчатке (табл. 2). В административных центрах число сторонников реформ несколько больше: в Анадыре - 36 %, Оссоре - 35 %. Сторонников реформ больше, чем их противников, хотя и не намного, только на Чукотке. Число тех, кто относится к реформам резко
Таблица 2
Соотношение противников и сторонников реформ среди представителей коренных народов Чукотки и Камчатки, % опрошенных
20 лет назад В настоящее время
Чукотка Камчатка Чукотка Камчатка
Сторонники реформ 26 24 31 24
Противники реформ 23 16 27 29
Примечание. Здесь и далее в таблицах не учтены затруднившиеся с ответом.
отрицательно или видит в них больше минусов, составляет соответственно 27 и 29 %. 20 лет назад это соотношение было примерно таким же, с той лишь разницей, что против реформ высказывалось меньше респондентов. Число противников за минувшие годы увеличилось на Чукотке на 4 %, на Камчатке на 13 %. Число сторонников выросло только на Чукотке, но прирост этот обусловлен профессиональным составом респондентов в Анадыре: среди них преобладают управленцы различного уровня.
Своего рода лакмусовой бумажкой отношения к реформам может служить оценка итогов приватизации. За их пересмотр выступает примерно половина респондентов: 52 % на Чукотке, 49 % на Камчатке. В административных центрах их больше: в Оссоре - 75 %, Анадыре - 55 %. Следует иметь в виду, что приватизация отразилась на жизни коренных народов достаточно опосредованно. Никто из аборигенов, по их собственному признанию, в тот момент, когда она проходила, не представлял себе, что это такое. Ею воспользовались в основном управленцы из числа приезжих. Да и сегодня негативные последствия приватизации воспринимаются не как личные потери, а как утрата чего-то позитивного в системе общественных отношений.
Число тех, кто проиграл от реформ, на Чукотке и Камчатке одинаково - 19 %, но это в 2 раза больше тех, кто выиграл (8 %). Треть респондентов считает, что они от реформ не выиграли и не проиграли. Затруднились с оценкой почти 40 %. Было бы неверным рассматривать эти цифры через призму трудного материального положения. Картина более многозначная. Любопытный комментарий к ответу дал респондент из Марково: «В материальном отношении я выиграл, проиграл в ощущениях». Именно ощущения и определяют отношения людей к окружающей реальности, и ощущения эти отнюдь не радостные: 93 % респондентов периодически не покидает чувство несправедливости всего происходящего, собственную беспомощность, невозможность повлиять на происходящее ощущает 82 %, практически столько же испытывает чувство стыда за нынешнее состояние страны. Близкие цифры были зафиксированы Институтом социологии РАН в общероссийском опросе в 2011 г. [2, с. 64]. Разница лишь в том, что у коренных народов показатели пессимизма выражены сильнее. Если доля тех, кто считал, что так дальше жить нельзя, составляла в общероссийском опросе 29 %, то у коренных народов - 66 %. Такие цифры Институт социологии РАН фиксировал у россиян только в 1990-е годы. Совершенно очевидно, что коренные народы в постсоветский период пережили, пожалуй, самую глубокую нравственно-психологическую травму.
Негативные жизненные ощущения во многом обусловлены общественной невостребованностью, ненужностью, что в конечном счете лишает человека смысла жизни. В национальных селах, преимущественно депрессивных, эти настроения проявляются особенно остро. Ушли в прошлое времена, когда люди осознавали свою необходимость для страны, получали за свой труд награды, общественное признание. Сегодня за трудовые достижения не награждают, к людям обращаются только с призывом идти на выборы.
Сложное эмоциональное состояние искажает восприятие людьми недавней истории -и своей, и страны в целом. Почти 40 % респондентов наиболее плодотворным периодом в истории страны (и в своей жизни тоже) считают эпоху Брежнева, хотя на самом деле именно в эти годы этнокультурное развитие коренных народов понесло наибольшие утраты (для сравнения: за эпоху Горбачева высказалось 8 %). Вспоминая СССР, люди не считают его идеалом государственного устройства и вовсе не стремятся к его возрождению (этого хочет только четверть опрошенных). Ностальгию вызывают больший материальный достаток и социальная справедливость, а также внимание к человеку труда, свойственные той эпохе.
Среди потерь, понесенных страной за годы реформ, респонденты чаще всего называют жизнь значительной части населения за чертой бедности. Так считает 76 % опрошенных на Чукотке и 70 % на Камчатке. Следующей по значимости утратой считают разрушение межнационального мира в стране - 38 и 43 % соответственно. К снижению
международного авторитета страны отношение довольно равнодушное: как потерю это обстоятельство расценили на Чукотке всего 6 %, Камчатке - 12 %.
Не совсем адекватным представляется мнение об утрате самобытности культуры (33 % на Чукотке и 36 % на Камчатке). В действительности культурная самобытность была утрачена коренными народами в советские годы. За прошедшие 20 лет в этой области произошли даже положительные сдвиги: по крайней мере многие элементы традиционной культуры начали возрождаться. Видимо, на значительную часть коренного населения все это не оказало заметного воздействия. Более осознанно в этот процесс вовлечены главным образом представители интеллигенции. Что же касается основной массы населения, то под утратой самобытности люди, скорее всего, подразумевают исчезновение того культурного комплекса, который сформировался в годы советской власти и определял жизнь населения в гораздо большей степени, чем этническая традиция.
Важным признаком традиционных обществ являются установки на патерналистские ожидания. В российском обществоведении сложилось стойкое убеждение, что патернализм - важнейшая сущностная черта коренных малочисленных сообществ, избавиться от которого они не в состоянии. С первой частью этого утверждения трудно спорить. 66 % респондентов на Чукотке и 57 % на Камчатке считают, что без помощи государства им не обойтись. Это, безусловно, высокие цифры, но при опросе российского общества аналогичные показатели в целом еще выше: в том, что без материальной поддержки государства не выжить, убеждены 69 % россиян [9, с. 8]. Доля тех, кто полагает, что в состоянии самостоятельно обеспечить свою семью, составляет у коренных народов 36 %. Это даже несколько выше общероссийских показателей (31 %). В данных цифрах нет ничего парадоксального. В 1990-е годы малые коренные народы были брошены на произвол судьбы. Государственное участие в их жизни сократилось до минимума. В таких условиях спасение утопающих стало делом рук самих утопающих. Отстраненность государства побуждала людей к поиску самостоятельного выхода из критических ситуаций, а всякая практика, как известно, не может не отражаться на особенностях сознания.
Важным фактором, способствующим ослаблению патерналистских ожиданий, стала ориентация коренных народов на возрождение традиционного образа жизни, к чему их подталкивает и государство. Это уже само по себе предполагает опору на собственные силы. То, что доля респондентов с патерналистскими ориентациями все еще высока, во многом обусловлено экономической ситуацией в национальных селах, где условий для самостоятельности (автономности от государства) определенно гораздо меньше.
О том, что пресловутый патернализм коренных народов довольно успешно преодолевается, несмотря на все сложности современной жизни, свидетельствуют данные о характере их адаптации к переменам (табл. 3).
Таблица 3
Характер адаптации к переменам в жизни у коренных народов, % опрошенных
Варианты адаптации Чукотка Камчатка
Не смогли приспособиться к новой жизни Смирились с тем, что пришлось отказаться от привычного образа жизни Живут как раньше, ничего не изменилось Используют любую возможность, чтобы заработать Добились большего в жизни Прошлая жизнь не известна 6 10 11 5 18 18 32 39 25 25 3 3
Число тех, кто не смог приспособиться к новой жизни, смирился с тем, что пришлось отказаться от привычного образа жизни, во всех случаях невелико - меньше 1/5. Гораздо больше тех, кто начал жить по известной поговорке «На Бога (государство) надейся, но сам не плошай». Почти треть опрошенных на Чукотке и еще больше на Камчатке используют любую возможность, чтобы заработать, а еще по 25 % заявили о том, что им удалось
добиться большего в жизни (явно не благодаря государству). Получается, что примерно две трети респондентов в той или иной мере уже сделали ставку на самостоятельность. Надо признать, что все это не очень вяжется с устоявшимся мнением о неспособности коренных народов отказаться от патернализма. Тем не менее надежда на государство еще жива в сознании представителей коренных народов. Людей, ориентированных на самостоятельность, было бы, на наш взгляд, значительно больше, если бы не депрессивная экономическая ситуация в национальных селах и большое число неполных семей и одиноких женщин.
Ошибочность сложившихся представлений об иждивенчестве коренных народов как основополагающей черте их мировосприятия подтверждается данными табл. 4.
Таблица 4
Представления коренных народов о роли государства, % опрошенных
Вариант ответов Чукотка | Камчатка
Государство дает понемногу, но всем поровну Государство должно помогать только слабым и беспомощным Государство гарантирует минимум, хочешь большего - добивайся сам Каждый должен рассчитывать на себя 13 19 24 24 48 45 6 4
Как видим, сторонников потребительского отношения к государству и уравнительного распределения («государство дает понемногу, но всем поровну») среди представителей коренных народов не так уж много. Правда, тех, кто готов вообще отказаться от государственной помощи, еще меньше - 6 % на Чукотке и 4 % на Камчатке. Большинство рассматривают государство не как дойную корову, а через призму его социальных функций. Почти половина опрошенных убеждена, что государство должно давать только минимум, хочешь большего - добивайся сам. Еще примерно четверть считает, что государство должно помогать только слабым и беспомощным. Таким образом, абсолютное большинство показало себя сторонниками социального государства, но такой выбор вряд ли можно назвать иждивенчеством.
Интересны оценки приоритетности жизненных целей у коренных народов. Их ориентации в этом отношении в целом отражают представления традиционного общества. Главная цель, к которой следует стремиться, по убеждению большинства, - вырастить и воспитать хороших детей. Так считает 75 % респондентов на Чукотке и 80 % на Камчатке. Соответственно, наличие семьи и детей представляется важнейшим мерилом жизненного успеха для 87 % респондентов. На втором месте в шкале жизненных целей забота о сохранении здоровья - 57 %, что вполне естественно. Явно не вписывается в систему приоритетов ориентация на образование. На необходимость хорошего образования указало менее трети респондентов. Такое отношение, на наш взгляд, обусловлено не низкой ценностью образования как такового, а прагматизмом сельской жизни. В национальных селах людям с высшим и средним специальным образованием по большей части нечего было делать даже в советские годы1, что уж говорить о сегодняшнем дне.
Такие понятия, как богатство, известность, высокооплачиваемая должность, обладание властью практически не входят в представление о жизненном успехе. Эти приоритеты отмечают от 1 до 4 % опрошенных. Занятие бизнесом представляется значимым для 1/10 части опрошенных.
Важным показателем процессов социокультурной модернизации являются ориентации населения на демократические ценности. Значимость демократических ценностей, разделяемых коренными народами, отражает табл. 5. Первые три строчки в нем занимают
1 В Чукотском автономном округе в середине 1970-х годов дипломы о высшем и среднем специальном образовании имели 400 чел. из числа коренных народов, а работали по специальности лишь 200 (ГАЧАО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 694. Л. 66).
позиции, с которыми обычно и ассоциируется степень демократичности общества: равенство граждан перед законом, свободные выборы власти и независимость суда. При этом отношение к равенству граждан и свободным выборам практически одинаковое на Чукотке и Камчатке, что может свидетельствовать о фундаментальности этих понятий для коренных народов. Отношение к другим демократическим ценностям заметно различается и зависит как от типа поселений, так и от социального статуса респондентов. Например, «независимость суда» для респондентов Анадыря имеет большую ценность (68 %), чем для опрашиваемых в Канчалане. Примерно такое же соотношение между достаточно «продвинутым» Анавгаем и другими селами на Камчатке.
Таблица 5
Значимость демократических ценностей, % опрашиваемых
Вариант ответов Чукотка Камчатка
Равенство граждан перед законом Свободные выборы власти Независимость суда Наличие частной собственности Свобода вероисповедания Свобода печати Наличие политической оппозиции 88 90 66 67 54 41 45 31 39 43 33 43 16 20
Примечание. Сумма ответов не равна 100 %, поскольку опрашиваемые могли выбрать несколько вариантов ответов.
Другие демократические ценности большинством респондентов таковыми не воспринимаются. Почти безразлично коренные народы относятся к значимости политической оппозиции. В качестве демократической ценности ее признают менее пятой части опрошенных. Низка оценка, особенно на Чукотке, такой общепринятой демократической ценности, как свобода печати. Возможно, разгадка кроется в специфике местных СМИ, весьма далеких в своей работе от какой-нибудь оппозиционности, в недоступности для основной массы населения общероссийских оппозиционных изданий и интернет-форумов. На Чукотке регулярно пользуется Интернетом лишь пятая часть респондентов, на Камчатке - треть. В таких условиях свобода печати вполне может восприниматься как абстрактное понятие, весьма далекое от реалий жизни.
В целом коренное население вряд ли можно считать приверженцами демократии: 73 % респондентов убеждены, что твердая власть в стране важнее демократии. На Камчатке эта цифра даже несколько больше. Сторонников противоположной точки зрения менее 20 %. Думается, что в реальности их гораздо больше. Но то, что большинство предпочитает твердую власть, связано не с отсутствием демократических убеждений, а с характером власти (точнее с безвластием) в селах. Уровень компетентности и профессионализма местных органов власти повсеместно чудовищно низок. Их неспособность решать местные проблемы оборачивается анархией и естественно порождает тоску по «крепкому» руководителю. Подобный комплекс характерен и для страны в целом. До середины 2000-х годов до 80 % россиян, напуганных разгулом «демократии» 90-х годов, считало, что стране прежде всего нужны твердая власть и порядок [5, с. 503].
Впрочем, сторонников демократических убеждений не так уж и мало. Треть респондентов на обеих исследуемых территориях не склонна разменивать демократические свободы на материальное благополучие, и это в условиях высокого уровня бедности населения. Пожертвовать демократическими свободами ради материального благополучия готова на Чукотке лишь пятая часть опрошенных, на Камчатке и того меньше - 16 %. Это как раз те, у кого денег хватает только на еду. Весьма показательно и то, что половина респондентов затруднилась с ответом на этот вопрос. Думается, если экономическая ситуация в селах изменится к лучшему и число тех, у кого «денег не хватает даже на еду», уменьшится,
сторонников демократических убеждений станет значительно больше. С другой стороны, важность многих демократических принципов по-прежнему не осознается. Гражданские права и свободы не воспринимаются в качестве ценности. Обеспечение личных свобод граждан, которое поставлено правительством в качестве одной из своих задач, занимает последнее место среди приоритетов у коренных народов Дальнего Востока (табл. 6). В некоторых селах число осознающих важность такой задачи стремится к нулю: в Канча-лане - 8 %, в Оссоре - 5 %. В Анадыре, где много респондентов с относительно высоким уровнем материального достатка, доля понимающих важность этой задачи сопоставима с общероссийскими показателями (36 %), т.е. в целом соответствует ценностной иерархии россиян в этом вопросе.
Таблица 6
Приоритетность задач, стоящих перед правительством России, в восприятии коренных народов, % опрошенных
Вариант ответов Чукотка Камчатка
Повысить качество жизни граждан Навести порядок во всех сферах жизни Превратить Россию в великую державу Создать эффективную рыночную экономику Создать равные возможности для всех Обеспечить личные свободы граждан 67 72 66 65 48 50 42 35 38 33 16 20
Примечание. Сумма ответов не равна 100 %, поскольку опрашиваемые могли выбрать несколько вариантов ответов.
В шкале неудовлетворенности отдельными сферами жизни респонденты на Чукотке и Камчатке на первое место поставили жилищно-коммунальное хозяйство - 62 и 79 % соответственно. Цифры эти отражают как состояние самой сферы ЖКХ, так и стоимость жилищно-коммунальных услуг. На Камчатке особенно много недовольных в Тымлате и Анавгае (88 и 80 %), на Чукотке - в Канчалане (76 %). История ЖКХ с. Канчалан по-своему поучительна. В свое время оно попало в программу обновления, которая осуществлялась в округе губернатором Абрамовичем. В основу обновления положили канадские технологии. Они-то и обернулись сегодня проблемами. Вышедшее из строя оборудование на месте не могут отремонтировать, надо ждать канадцев, которые приезжают далеко не сразу. Вот и в дни моего пребывания в селе не работало два котла, и я наслушался много интересного в отношении «наследия Абрамовича». Как тут не вспомнить известную притчу про благие намерения.
Показатели неудовлетворенности системами образования и здравоохранения на Камчатке и Чукотке сопоставимы: колеблются от 23 до 38 % с некоторыми вариациями по отдельным селам. Неудовлетворенность вызывает прежде всего состояние кадров. Работать в школах и медучреждениях зачастую просто некому. Новые стандарты в образовании непривычны учителям. Дети с трудом усваивают программу. Низкий профессионализм медиков и учителей порождает дополнительные проблемы: современное оборудование, а оно появилось в последние годы, зачастую не используется, на нем не умеют работать. Изменилось отношение учеников к учителям.
Экономическое будущее России половина участников опроса видит в рамках смешанной экономики с сильной регулирующей ролью государства. Такая экономическая модель представляется приоритетной и для большинства россиян [9, с. 14]. Доля тех, кто выступает за господство государственной экономики, но с широкими экономическими возможностями для граждан, составляет на Чукотке 58 %, на Камчатке 47 %. По-прежнему значительно и число сторонников советской экономической модели - 27 и 36 % соответственно. Число тех, кто выступает за максимальную свободу частной инициативы и минимальное
вмешательство государства в экономику, не превышает 5 %. В то же время отношение к основным институтам рыночной экономики у коренных народов преимущественно толерантное. Частная собственность вызывает положительные ассоциации у 77 % респондентов, рыночные отношения - у 70 %. Все это свидетельствует о незавершенности процессов социокультурной модернизации в сфере экономического сознания коренных народов Дальнего Востока. Эта незавершенность прослеживается и в отношении к природным ресурсам. На Чукотке 47 % респондентов убеждены, что право пользования природными ресурсами должно принадлежать только коренному народу. Особенно много таких в с. Канчалан (56 %). На Камчатке сторонников исключительного права коренных народов на природные ресурсы значительно меньше - 25 %.
Одной из важных задач исследования было выявление у коренных народов носителей модернистского типа сознания. Для вычисления этой группы предусматривался ряд вопросов. В каком обществе предпочитает жить человек - индивидуальной свободы или социального равенства? Подходит ли для нашей страны западный путь развития? На инициативность или следование традициям ориентируется респондент? Что важнее для нашей страны - хорошие законы или хорошие руководители? Может ли государство ограничивать свободу прессы или влиять на правосудие, если этого требуют интересы государства и общества?
Как показывают результаты опроса, носители модернистского типа сознания у коренных народов Камчатки и Чукотки явно уступают в численности традиционалистам. Тех, кто предпочитает жить в обществе социального равенства, почти в 3 раза больше, чем сторонников индивидуальной свободы (49 и 17 % соответственно). Число тех, для кого материальное благополучие важнее индивидуальной свободы, составляет на Чукотке 67 %, на Камчатке 56 %. Однако цифры эти вряд ли стоит рассматривать как равнодушие к свободе. Стремление жить в обществе социального равенства отражает воспоминания о советской жизни. Во всяком случае постановка этого же вопроса, но в другой интерпретации дала совершенно другие результаты. В дилемме «жизнь без свободы теряет смысл» и «главное - материальное благополучие» 49 % на Чукотке и 46 % на Камчатке выбрали «жизнь без свободы теряет смысл». Правда, свобода нередко понимается своеобразно. Более 40 % опрошенных на обеих территориях трактует ее как возможность быть самому себе хозяином. В такой интерпретации свобода воспринимается как «воля», что характерно для традиционного общества. Тем не менее тех, кто воспринимает свободу как совокупность политических прав и свобод граждан, все-таки больше - почти 50 %.
Не менее показательно и отношение к таким понятиям, как бедность и богатство. С суждением о том, что «различия между бедными и богатыми справедливы», согласны лишь 16 %, не поддерживает это суждение больше половины респондентов. В некоторых селах их число достигает 80 %. Число тех, кто рост числа богатых людей в стране рассматривает как положительное явление, почти в 3 раза меньше тех, кто относится к этому плохо. Но отношение к бедности и богатству не так уж однозначно, во всяком случае оно не носит, как это было в СССР, классовой подоплеки. 78 % опрошенных приветствовали бы рост числа богатых, если бы не росло число бедных.
Своеобразной пуповиной, связывающей коренные народы с постулатами традиционного общества, является чувство коллективизма. Представление о том, что добиться успеха в жизни можно только действуя сообща, разделяет большинство опрошенных на обеих территориях (60 %). Исключительно на собственные силы ориентируется значительно меньше людей - 36 %. На Камчатке сторонников коллективизма даже больше - 77 %, хотя ориентации на инициативность и самостоятельность здесь выражены в большей степени (55 % респондентов ориентируются на поиск нового в жизни и работе, доля тех, кто предпочитает следовать традициям, составляет 40 %). Социально-экономические реалии не могут пока убедить человека, что жизненный успех зависит от собственных усилий. Пример односельчан, которые сделали ставку на самостоятельность и добились на этом пути успехов, а такие есть в каждом селе, - казалось бы, лучший аргумент для перемен в
сознании, однако он не срабатывает. «Матрица коллективизма» оказывается сильнее. Понимание того, что в современной жизни важнее опираться на собственную инициативу, никак не отражается на отношении к традиции как таковой. В том, что традиции - основа жизни, что их надо возрождать и развивать, повсеместно убеждены более 80 % респондентов, на Камчатке даже больше - 88 %. В дилемме «жить как все» или «быть яркой индивидуальностью» большинство респондентов выбирает первое. Подобное «раздвоение» общественного сознания весьма характерно и для других жизненных ситуаций.
Характерная особенность российского общественного сознания - желание видеть Россию «великой державой». Об этом в 2011 г. заявили 42 % респондентов Левада-Центра [4, с. 20-21]. У малочисленных коренных народов сторонников великодержавности России еще больше. Среди приоритетных задач, стоящих перед правительством, задача «превратить Россию в великую державу» стоит на третьем месте. На Чукотке так считает 48 %, на Камчатке - 50 %. Великодержавную идентичность россиян, по мнению экспертов, подпитывает память о победе в Великой Отечественной войне, ставшей главным опорным символом российского настоящего и будущего [5, с. 502]. И коренные народы здесь не исключение. Доля тех, кто считает победу в Великой Отечественной войне важнейшим достижением СССР, в селах Чукотки и Камчатки колеблется от 78 до 95 %.
Память о достижениях СССР (кроме победы в войне это еще достижения советской космонавтики, успехи в спорте, атмосфера дружбы народов и др.) поддерживает в сознании людей уверенность в самодостаточности своей страны, ее высокой жизнеспособности и даже ее особой миссии в мире. Абсолютное большинство считает, что западный путь развития не подходит для России. Жить по западным принципам готовы менее 4 %. Немного и тех (5 %), кто хотел бы, чтобы страна дистанцировалась от мировых проблем, жила исключительно своими интересами. Большинство же (64 %) занимает прагматичную позицию: развивать сотрудничества с Западом, не жертвуя своими интересами. При этом более трети респондентов считает, что Россия ни с кем не должна объединяться.
Антизападные настроения у коренных народов присутствуют, но не они определяют их отношение к западному миру (табл. 7). Около половины опрошенных на обеих территориях убеждены, что в западной цивилизации много как хорошего, так и плохого. Это мнение, однако, теряет свою нейтральность, когда речь заходит об отношениях Запада к России. С утверждением, что страны Запада хотят помочь нашей стране, согласна лишь десятая часть респондентов. Больше тех, кто убежден, что Запад - вечный противник России. На Чукотке так думает 44 %, на Камчатке - 28 %. Около 40 % респондентов придерживаются прагматичной точки зрения, считая, что Запад во взаимоотношениях с Россией преследует свои цели («решает у нас свои проблемы»).
Таблица 7
Отношение коренных народов к западной цивилизации, % опрошенных
Вариант ответов Чукотка | Камчатка
Западная цивилизация - образец для всех В западной цивилизации много хорошего и плохого В западной цивилизации больше плохого Затруднились с ответом 2 4 48 45 17 16 33 35
Иногда может показаться, что социокультурная модернизация (либерализация) сознания у коренных народов идет более успешно, чем в целом по стране. Например, число тех, кто считает, что индивидуализм, либерализм и западная демократия не подходят для России, в общероссийском опросе составляет 46 % [8, с. 38], а на Чукотке - всего 25 %. Не думаю, однако, что эта цифра отражает истинное мнение. Многие, скорее всего, не совсем поняли, о чем идет речь. Не случайно число затруднившихся с определением позиции в этом вопросе колеблется в разных селах от 51 до 64 %. На Камчатке число согласных с
такой постановкой вопроса (44 %) в целом соответствует общероссийскому показателю, но и здесь число затруднившихся с ответом очень велико - более 40 %.
В то же время не подлежит сомнению, что в некоторых случаях у коренных народов правовой нигилизм проявляется в меньшей степени. Так, 58 % россиян убеждены, что государство имеет право ограничивать свободу прессы в случае, если ее деятельность вредит интересам общества [8, с. 40]. У коренных народов согласны с такой постановкой вопроса менее 8 %. Если убеждение, что руководителям нужно подчиняться только в том случае, если ты согласен с их требованиями, разделяет 64 % россиян, то на Чукотке и Камчатке - менее половины. С утверждением «правительство должно влиять на правосудие, если того требуют интересы государства» в общероссийских опросах согласилось 55 % опрошенных, на Чукотке и Камчатке - 23 %. Большинство россиян убеждено, что в современной России «хорошие руководители» важнее «хороших законов», у коренных народов ситуация обратная: 55 % считают, что важнее именно «хорошие законы». В то же время, как уже отмечалось, в дилемме «твердая власть» или «полная демократия» предпочтение безоговорочно отдавалось твердой власти.
Большинство россиян убеждены, что права и интересы народа должны иметь приоритет перед правами и интересами человека. Между тем 74 % респондентов на Чукотке и 80 % на Камчатке считают, что права человека должны быть важнее прав народа. При этом более 40 % в обоих случаях полагают, что интересы своего народа надо отстаивать только на основе российских законов. Те, кто считает, что для защиты интересов народа хороши любые средства, в откровенном меньшинстве - всего пятая часть. Доля «этнических экстремистов», считающих, что представителей других национальностей надо ограничить в праве проживания на территории коренных народов, составляет в обоих случаях 4 %. Нелишне напомнить, что численность сторонников подобных взглядов в России («Россия для русских») социологи определяют в 10-15 % (http://www.newsru.com/russia/21dec2006/ russlanp.html. - Дата обращения 07.07.2014).
Многие само собой разумеющиеся для либерально-демократического сознания аксиомы не являются таковыми для большинства коренных народов. Постулат «каждая политическая партия должна иметь шанс возглавить правительство» на Чукотке разделяет лишь 13 % респондентов, на Камчатке - 19 %. С другим постулатом - «настоящая демократия невозможна без политической оппозиции» - согласны соответственно 22 и 15 %. Демократическая убежденность коренных народов по этим позициям в два раза ниже общероссийских замеров, кстати, тоже не очень высоких [10, с. 7].
По оценке специалистов Института социологии РАН, группа носителей акцентированного модернизированного сознания в стране невелика - примерно 25 % населения в возрасте от 16 до 65 лет. Среди коренных народов, по нашим данным, эта доля не превышает 15-18 %, но примерно еще столько же можно отнести к пограничным группам, сознание которых можно охарактеризовать как маятниковое. Надо иметь в виду и то, что исследование проводилось среди лиц старших возрастов. Привлечение к опросу молодежи однозначно изменит картину.
В заключение несколько слов об особенностях самоидентификации коренных народов. В иерархии их идентичностей четыре первые строчки выглядят следующим образом: житель своего края (округа) - 76 %, гражданин РФ - 63 %, представитель своего народа - 42 %, житель своего села (города) - 40 %. Все прочие варианты несущественны. На профессиональную идентичность (11 %) указали лишь учителя и медики, других сколько-нибудь значимых профессиональных групп среди коренных народов нет. Очень незначительно число тех, кто отождествляет себя с Дальневосточным регионом (3 % на Чукотке и 12 % на Камчатке). Региональная идентичность в массе своей заменяется осознанием принадлежности к Чукотке и Камчатке, которые, являясь географической и административной частью Дальнего Востока, воспринимаются их населением как обособленные территории. Историко-культурную составляющую региональной идентичности заменяет административная принадлежность, что в условиях удаленности и труднодоступности
территорий вполне естественно. Как показывают наши предыдущие исследования [11], на юге Дальнего Востока ситуация прямо противоположная.
Данные всероссийских опросов свидетельствуют о том, что с современной Россией идентифицируют себя менее трети опрошенных [8, с. 40]. У коренных народов гражданином РФ считают себя две трети. Можно утверждать, что процесс «разгосударствления сознания» человека (термин Ю.А. Левады) затронул коренные народы Чукотки и Камчатки в меньшей степени. При этом для 57 % респондентов быть гражданином своей страны важнее, чем быть представителем своего народа. Вместе с тем осознание себя гражданином России выражено сегодня слабее, чем во времена СССР. На это указали лишь 44 % респондентов.
Как было показано выше, этническая идентичность в иерархии самоидентификаций занимает у коренных народов третье место (42 %). На Чукотке в большей мере она выражена лишь в Анадыре, где среди респондентов преобладают представители интеллигенции, а на Камчатке - в Анавгае, жители которого в последние годы привыкли демонстрировать свою этническую принадлежность перед иностранными туристами. Самые низкие показатели этнической идентичности в с. Марково (21 %), но это, судя по всему, вообще в традициях марковцев. Определить их этническую принадлежность исследователи затруднялись и в конце XIX в.
Заметно уступая другим видам идентичности, этническая принадлежность, тем не менее, не потеряла своей значимости почти для половины респондентов. 45 % опрошенных на Чукотке и 48 % на Камчатке никогда не забывают о том, что они являются представителями своего народа. Любопытно, что один респондент из Анадыря заметил: «Я и рад бы забыть свою этническую принадлежность, да мне не дают этого сделать».
Среди факторов, объединяющих людей в этническое сообщество и формирующих осознание принадлежности к своему народу, респонденты чаще всего называют чувство родной земли, малой Родины, без которой многие просто не мыслят своего существования (табл. 8). 45 % респондентов не хотят менять место жительства даже ради значительного улучшения своего материального положения. Среди факторов, формирующих этническую идентичность, привязанность к родной земле стоит на первом месте у респондентов во всех селах, кроме Анавгая на Камчатке.
Таблица 8
Факторы, формирующие этническую принадлежность, % опрошенных
Вариант ответов Чукотка Камчатка
Родная земля 81 79
Культура/обычаи 66 76
Общее историческое прошлое 56 46
Язык 41 57
Черты характера, психология 29 29
Внешний облик 16 10
Религия 7 15
Примечание. Сумма ответов не равна 100 %, поскольку можно было выбирать несколько вариантов.
Вторым по значимости объединяющим признаком для всех групп респондентов является культурный комплекс. Значимость этого фактора выше для поселений с высоким уровнем образования жителей (г. Анадырь), а также для сел Анавгай и Тымлат. В Анав-гае это объясняется включенностью культурного комплекса в систему экономических отношений, о чем уже говорилось выше. В Тымлате повышенная значимость культурного комплекса, скорее всего, воображаемая. Абсолютное большинство жителей этого села - переселенцы с западного побережья Камчатки. Память о закрытом в 1980-х годах
с. Реккиники с его этнокультурными особенностями не исчезла до сих пор. Больше того, в культурном отношении реккиникцы, преимущественно бывшие оленеводы, явно или неявно продолжают противопоставлять себя коренным тымлатцам, которые всегда были оседлыми жителями.
В рейтинге факторов, формирующих этническую идентичность, язык, на котором обычно и базируется этническая самобытность, занимает лишь четвертое место. В качестве определяющего этническую идентификацию его не назвали даже в Канчалане, где чукотскую речь еще можно услышать на улице. Такая ситуация, безусловно, является отражением тех проблем, с которыми сталкиваются языки коренных народов в последние десятилетия. Любое явление культуры, в т.ч. и язык, прекращая свое бытование, перестает определять и этнокультурную принадлежность. В то же время память о языке как объединяющем факторе все еще жива в сознании людей, которые продолжают наделять его этими функциями, но теперь уже лишь в качестве символа этничности.
Анализ результатов проведенных исследований дает основания для следующих выводов.
Общественное сознание коренных народов, как и большинства россиян, продолжает оставаться традиционалистским, однако приверженность традициям постепенно разрушается. Наиболее заметен этот процесс там, где население активно втягивается в новые социально-экономические отношения.
Многие само собой разумеющиеся для либерально-демократического сознания нормы не являются таковыми для большинства коренных народов. Права и свободы человека в ценностной иерархии коренных народов занимают низкие позиции. О приверженности респондентов к демократическим ценностям (наличию демократических институтов, политической конкуренции, политических свобод и др.) можно говорить с большими оговорками. Однако во многом критическое отношение к демократическим институтам можно рассматривать не как отсутствие демократических убеждений, а скорее как результат слабости этих институтов, низкого качества их работы. Как тут не вспомнить известную английскую поговорку «Чтобы газон был ровным, его нужно стричь 100 лет».
Проведенные замеры не дают возможности оценить динамику изменений в менталь-ности коренных народов. Подобные исследования раньше не проводились. Вместе с тем они свидетельствуют, как говорил один очень известный политик, что «процесс пошел». В этом отношении ситуация у коренных народов Чукотки и Камчатки ничем не отличается от общероссийских тенденций. В некоторых случаях изменения происходят даже более интенсивно, чем в целом по стране. Этому во многом способствует ориентация коренных народов на возрождение традиционного образа жизни, предполагающего большую автономность от государства, наличие природных ресурсов, востребованных формирующимся рынком, отказ государства от прямого участия в развитии аборигенной экономики.
Результаты исследования выявляют некоторое «раздвоение» общественного сознания по целому ряду жизненных ситуаций. Такие противоречия, думается, отражают переходный характер эпохи, когда в сознании людей причудливо переплетаются старые и новые представления.
ЛИТЕРАТУРА
1. Арутюнян Ю.В. Трансформация постсоветских наций. М.: Наука, 2003. 207 с.
2. Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров). М.: Ин-т социологии РАН, 2011. 304 с.
3. Изменяющаяся Россия в зеркале социологии. М.: Летний сад, 2004. 279 с.
4. Общественное мнение. М.: Левада-Центр, 2012. 232 с.
5. Пути России. Новые языки социального описания. М.: Новое литературное обозрение, 2014. 560 с.
6. Симонян Р.Х. Россия после реформ: истоки формирования массового сознания // Полит. исследования. 2013. № 5. С. 100-111.
7. Тихонова Н.Е. Россияне на современном этапе социокультурной модернизации // Общественные науки и современность. 2006. № 1. С. 33-45.
8. Тихонова Н.Е. Россияне: нормативная модель взаимоотношений общества, личности и государства // Общественные науки и современность. 2005. № 6. С. 34-45.
9. Тихонова Н.Е. Социокультурная модернизация России // Общественные науки и современность. 2008. № 2. С. 5-23.
10. Тихонова Н.Е. Социокультурная модернизация России // Общественные науки и современность. 2008. № 3. С. 5-20.
11. Тураев В.А. Современное эвенкийское село (итоги этносоциологических исследований) // Россия и АТР. 2009. № 4. С. 52-66.
