CC BY
26
DOI 10.18522/2500-3224-2023-3-240-250 УДК 930.85
ва
ОТ «ОРДЫ ЗАЛЕССКОЙ» К «ТРЕТЬЕМУ РИМУ»
Гайденко Павел Иванович
Московский государственный лингвистический университет; Московский государственный технический университет им. Н.Э. Баумана, Москва, Россия prof.gaydenko@rambler.ru
Аннотация. Предыстория возникновения концепции «Москва - Третий Рим» продолжительна и стоит на значительном фундаменте идей и настроений. Истоки данной концепции обнаруживаются уже в домонгольский период в стремлении русских книжников перенести на Русь образы Константинополя и Святой Земли. Некоторое «затишье» в этом процессе обнаруживается в Ордынский период. Между тем в «Задонщине», произведении, созданном вскоре после победы на Куликовом поле, была сформулирована идея высокого статуса Залесской земли, которая была наименована «ордой Залесской». Необходимо признать, что данная идея уравнения Залесской земли и Орды - необычна для своего времени. Более того, она не получила своего развития в книжной культуре. Однако она хорошо вписывалась в культурный и политический контекст придворной жизни XIV-XVI вв. Что стало причиной такого невнимания книжников к столь яркой мысли составителя произведения? Предварительно можно выделить три причины. Во-первых, «Задонщина» была создана как пиршественная песнь, а не в качестве религиозно-политического трактата. Светский характер произведения не способствовал превращению его идей в серьезные политические доктрины. Во-вторых, для превращения данной мысли в полноценную концепцию Москва не обладали еще достаточными военно-политическими ресурсами и оставалась зависимой от Орды. В-третьих, идея переноса образов иноверной «орды» на Русь едва ли могла встретить поддержку в церковных кругах. Тем не менее, описанный опыт вполне может рассматриваться в качестве одного из шагов на пути формирования высокого статуса Москвы и ее уподобления «Третьему Риму».
Ключевые слова: «Задонщина», орда Залесская, Москва - Третий Рим, Дмитрий Иванович Донской, древнерусские элиты, Московское княжество.
Цитирование: Гайденко П.И. От «Орды Залесской» к «Третьему Риму» // Новое прошлое / The New Past. 2023. № 3. С. 240-250. DOI 10.18522/2500-3224-2023-3-240250 / Gaidenko P.I. From the "Trans-Forestal Horde" to the "Third Rome", in Novoe Proshloe / The New Past. 2023. No. 3. Pp. 240-250. DOI 10.18522/2500-3224-2023-3-240-250.
© Гайденко П.И., 2023
FROM THE "TRANS-FORESTAL HORDE" TO THE "THIRD ROME"
Gaidenko Pavel I.
Moscow State Linguistic University; Bauman Moscow State Technical University, Moscow, Russia prof.gaydenko@rambler.ru
Abstract. The prehistory of concept "Moscow as the Third Rome" is long and stands on a significant foundation of ideas and sentiments. The origins of this concept are already found in the pre-Mongol period in the desire of Russian scholars to transfer images of Constantinople and the Holy Land to Rus'. Some "standstill" in this process is found in the Horde period. Meanwhile, the idea of the high status of the Trans-Forestal (Zalessky) land as the "Trans-Forestal Horde" was posturized in the "Zadonshchina" (Beyond the Don"), the text created shortly after the victory on the Kulikovo Field. It must be admitted that this idea of the equation of the Trans-Forestal land and the Horde was unusual for its time. Moreover, it didn't gain traction in the bookish culture. However, it fited well into the cultural and political context of court life of the 14th—16th centuries. What was the reason for such inattention of scholars to so bright idea of the text's compiler? Three reasons could be tentatively stated. Firstly, "Zadonshchina" was created as a bacchanalian song, but not as a religious-political treatise. The secular pattern of this text did not contribute to the transformation of these ideas into serious political doctrines. Secondly, to turn this idea into a full-fledged concept, Moscow did not yet have sufficient military and political resources and remained dependent on the Horde. Thirdly, the idea of transferring images of a non-orthodox "horde" to Rus' could hardly find support in church circles. Nevertheless, the described experience may well be considered as one of the steps towards the formation of the high status of Moscow and its likening to the "Third Rome".
Keywords: "Zadonshchina" (Beyond the Don"), Trans-Forestal (Zalessky) Horde, Moscow as the Third Rome, Dimity Ivanovich Doskoi, old Russian elites, Muscovite Duchy.
Предыстория возникновения концепции «Москва - Третий Рим» хорошо изучена и едва ли нуждается в новом специальном экскурсе. Для того чтобы получить ясное и широкое представление о ее истории и о том, как идеи переноса на Русь образов иных сакральных центров развивались в религиозно-политической мысли, достаточно обратиться хотя бы к двум наиболее ярким по изложению и качественным по содержанию работам последних трех десятилетий, прежде всего к обширной монографии Н.В. Синицыной [Синицына, 1988] - и, конечно, к диссертации А.В. Ко-реневского [Кореневский, 1995]. Если первый труд хорошо известен и давно приобрел характер «хрестоматийного» труда, с которым должен быть знаком любой, кто обращается к теме «Москва - третий Рим», то второй работе повезло чуть меньше. К большому сожалению, она так и не была опубликована в виде монографии. Более того, она почему-то осталась неоцифрованной, а поэтому почти невидима для большинства исследователей, прибегающих к помощи Интернета. Последнее особенно досадно, поскольку высказанные в диссертации А.В. Кореневского еще в 1995 г. взгляды и суждения, касающиеся предыстории концепции «Третьего Рима», связанные с идеями уподобления Киева Иерусалиму и Константинополю, русской земли - Израилю, Владимира-на-Клязьме - Киеву, были в последующем многократно воспроизведены целой плеядой историков (И.Н. Данилевским [Данилевский, 1998, с. 355-368; Данилевский, 2004, с. 108-109, 142-143, 159-161, 164-167, 174-175, 197-200, 203-209; Данилевский, 2019, с. 255-263, 266-270], В.М. Рычкой [Ричка, 2005], Д.С. Менделеевой [Менделеева, 2014, с. 791-796], А.Б. Страховым [Страхов, 2020] и другими), однако без какого-либо упоминания о том, кому принадлежит первый комплексный подход к заявленной проблеме. Тем не менее, невзирая на имеющиеся историографические достижения и сопутствующие им проблемы, ранняя история возникновения рассматриваемой концепции может считаться вполне изученной, что, впрочем, не исключает возможности некоторых уточнений тех или иных нюансов. В частности, это имеет самое прямое отношение к теме четвертого вопроса, предложенного организаторами дискуссии - о соотношении декларируемой московскими политиками и книжниками идеи византийского преемства и реального присутствия в идеологии и политической практике Русского государства ордынского наследия. Данный сюжет, столь значимый для евразийской историософии, время от времени поднимался и специалистами по истории русского Средневековья. В этом плане особенно примечательна длительная дискуссия между Ч. Гальпериным [Halperin, 1985] и Д. Островским [Ostrowski, 1998], в ходе которой оба исследователя пришли к согласию в ключевом вопросе - о том, что «легковесные декларации, будто московская государственность являлась преемницей Золотой Орды, не выдерживают научной критики» [Гальперин, 2003], но разошлись в нюансах. Если Д. Островский находит существенные элементы ордынского наследия в политическом строе Руси, усвоение которых проходило двумя волнами, в XIV и второй половине XV-XVI вв. [Ostrowski, 2000, p. 296], то Ч. Гальперин настаивает, что «Московия не была политическим наследником государственности Золотой Орды, и ее правитель никогда не считал себя "новым татарским ханом"». Более того, она «не нуждалась в декларации своей преемственности от Золотой Орды ни на словах, ни на практике» [Гальперин, 2003, с. 71].
Тем не менее, данная точка зрения требует определенного уточнения. По крайней мере один случай такой декларации может быть обнаружен в «Задонщине», где Московская Русь (Залесская земля) напрямую уподобляется Орде: «И метнулся поганый Мамай от своей дружины серым волком и прибежал к Кафе-городу. И молвили ему фряги: Что же это ты, поганый Мамай, заришься на Русскую землю? Ведь побила теперь тебя орда Залесская» [Задонщина, 2010, с. 85-86].
Обладая несомненной притягательностью для современников, отмеченная мысль все же не оформилась в качестве полноценной политической идеи или концепции. Вероятно, именно поэтому она так и не была вплетена историками в цепь идей, в итоге приведших к формированию взглядов инока Филофея. Однако нельзя отрицать и того, что уподобление Залесской земли Орде стало одним из опытов не только литературной, но и политической мысли, способствовавшей определению высокого места и важного значения Руси и Москвы в иерархии государств и священных городов.
Предложенная вниманию читателей точка зрения ранее уже высказывалась автором [Гайденко, Салимгареев, Хохлов, 2021], однако на сей раз появилась возможность обосновать ее более детально.
«Задонщина» - одно из наиболее ярких сочинений эпохи Дмитрия Ивановича Донского. Данное произведение известно в шести списках, восходящих к одному источнику, и примечательно во всех отношениях: описанными событиями, авторством, историческим контекстом, в котором было создано, транслируемыми идеями. Все перечисленное нашло свое отражение в значительной по своему объему историографии, рассмотрение которой заслуживает отдельного исследования, что существенно превосходит цели и возможности данной статьи. О сложности произведения и глубине связанных с ним проблем можно судить по меньшей мере по значительным и знаковым исследованиям В.П. Адриановой-Перетц, издавшей все шесть списков «Задонщины» [Адрианова-Перетц, 1948], Д.С. Лихачева, уделившего внимание сопоставлению этих списков [Лихачев, 1976] и А.А. Горского, в значительной мере подытожившего опыт изучения «Задонщины» [Горский, 1992; Горский, 1993]. Конечно, историография этого произведения более сложна для анализа, не исчерпывается названными исследователями и значительно больше по объему и шире по обсуждаемым проблемам. Примером этого может служить исследование А.В. Ларентьева, касающееся личности составителя «Задоншины» Софония Рязан-ца, ее героев, прежде всего членов великокняжеской семьи, а также обстоятельств создания произведения [Ларентьев, 2015]. Однако в данном случае интерес привлекает сопоставление обширной Залесской земли, охватывавшей большую часть Северо-Восточной Руси, с Ордой (о Залесской земле и ее городах см. соответствующие главы соч. М.Н. Тихомирова [Тихомиров, 1979, с. 124-129]).
Сегодня не вызывает сомнения тот факт, что Задонщина, обладающая своей ритмикой, создавалась как пиршественная песнь [Стеллецкий, 1989]. По мнению большинства исследователей, время ее возникновения приходится на 80-е гг. XIV в.
(вскоре после победы над Мамаем), когда отношения Москвы и Рязани переживали период продолжительного мира, отмеченного браком между детьми Дмитрия Ивановича Московского и Олега Ивановича Рязанского. Такую точку зрения можно, например, встретить у И.Н. Данилевского в его комментариях к «Задонщине» [За-донщина, 210, с. 392] и А.В. Лаврентьева. Причем последний высказывался за то, что «Задонщина» была написана «между 1385-1387 гг. - исходом марта 1389 г.» в среде рязанцев, находившихся на службе у московского князя [Лаврентьев, 215, с. 198-204].
Пытаясь объяснить именование Залесской земли «ордой», И.Н. Данилевский высказался за то, что современники рассматривали Севро-Восточеую Русь в качестве части Орды: «Судя по этим словам, для автора «Задонщины» (которого трудно упрекнуть в недостатке патриотизма) - как, очевидно, и для его редакторов и читателей - «Руская» или «ЗалЬская земля» имеют вполне конкретный - и совершенно неожиданный для нас - синоним: «орда ЗалЬская». Другими словами, СевероВосточная Русь рассматривалась ими как часть Орды» [Задонщина, 210, с. 406]. Ю.В. Селезнев интерпретировал эти слова автора «Задонщины» более сдержанно и, не углубляясь в суть оправданности примененного термина, объяснял именование Северо-Восточной Руси «Ордой Залесской» в качестве своего рода маркера «принадлежность к ордынскому миру» [Селезнев, 2015, с. 125], что видится тоже вполне логичным и оправданным.
Тем не менее, «Задонщина» называет Залесскую Русь не частью Орды, а самой Ордой, только Ордой Залесской, противопоставляя в определенном смысле Орде «татарской», находящейся в подчинении Мамая. Правда, делает это автор хвалебной песни не от имени Руси, а от имени фрягов, сторонних наблюдателей произошедшего, что придавало такому статусу Руси некоторую «объективность» и «при-знанность». Скорее всего, такая оценка была явным преувеличением. Вся политика Дмитрия Ивановича Донского в отношении Сарая и Рязани, как показали исследования А.А. Горского, были направлены не столько на расширение независимости Москвы от Орды, сколько на закреплении Владимирского великого княжения, обеспечивавшего его обладателям старейшинство среди русских князей на Северо-Востоке за своим потомством [Горский, 2018, с. 113-114]. Процесс закрепления Великокняжеского стола за конкретным родом во многом отражал изменения в правилах наследования княжеских столов, наметившийся, по мнению И.Н. Данилевского, поддержавшего выводы А.Л. Юрганова, со времени Ивана Калиты [Юрга-нов, 1998, с. 150-162, 170-171; Данилевский, 2016, с. 214-215].
Тем не менее для такого преувеличения были свои основания. Москва не просто победила Мамая во внутриордынском противостоянии, выступив на стороне Тохта-мыша, но и добилась определенной автономии от Сарая в вопросе наследования великокняжеского стола. Очевидно, что в окружении князя возникло осознание своей равновесности (или по меньшей мере паритетности) с Сараем и в военных силах. В итоге, принимая во внимание и обширность подчиненных Москве территорий, и ее растущую мощь, княжеское окружение, кажется, все более утверждалось
в мысли о равном положении с Ордой, наименовав Залесскую землю не иначе как «ордой Залесской», выбрав в выработанной в империи Чингизидов политической иерархии государственных образований высшую форму - «Орду» [Пигарев, 2018; Гайденко, Салимгареев, Хохлов, 2021]. Последнее, правда, вступало в противоречие с действительными реалиями, согласно которым Русь все же оставалась в отношении Сарая не более чем «улусом» [Трепавлов, 2021].
Очевидно, что идея уподобления Московского княжества Орде, хоть и оказалась востребованной в окружении Московского князя 80-х гг. XIV в., однако никогда не обретала характер политической доктрины или хотя бы политической идеи, сопоставимой с идеологической максимой, закрепленной в каких-либо текстах. Рожденная в дружинной среде, она, несмотря на всю свою яркость, кажется, никогда не транслировалась на широкий круг слушателей. И все же она предельно точно отражала не только умонастроения, бытовавшие во власти, но и политическую и придворную культуру, которая просуществовала вплоть до конца XVI в., сохранявшую свою ориентированность на политическую культуру Орды и Сарая, видя в ней своего рода образец и один из важнейших источников своей легитимности.
Эта отношение к ордынскому наследству лучше всего просматривается в политике Ивана IV и его преемников после присоединения и закрепления за Москвой земель («царств») Казани и Астрахани. Усвоение наследия Орды обнаруживается не только в титулах правителей Москвы со времен Ивана Грозного, но и в административно-политическом устройстве Руси, ее праве, придворной жизни, одеждах знати и самой политической культуре, как это хорошо показано в целом пласте исследований, связанных с именами А.Л. Хорошкевич, В.В. Трепавлова, И.В. Зайцева, А.В. Белякова, И.Н. Данилевского и других. И в отмеченном смысле истоки Русского царства следует искать не только в Византийском и Киевском наследстве, но и в наследстве Ордынском (см. историографию и развитие проблемы в исследовании К.А. Кочегарова [Кочегаров, 2022, с. 219-228.]).
Таким образом, именование Московских земель «ордой Залесской» не случайно. Судя по всему, оно очень точно отражало рост политического сознания элит в окружении Московского князя, стремившихся на фоне несомненных военно-династических успехов Дмитрия Ивановича Донского заявить хотя бы и во внутреннем пространстве московского и рязанского княжеских дворов о возникновении политического равенства Москвы и Сарая. При том, что возведение Залесских земель до ранга Орды являлось своего рода преувеличением, произведение оказалось успешным и востребованным в кругу московской и рязанской знати, о чем говорит число сохранившихся списков. Однако необходимо признать, что идея политического равенства Москвы и Сарая ни при Дмитрии Ивановиче, ни при его потомках не приобрела характера переноса «образов Сарая» на русскую почву. Даже Иван IV, покоритель татарских ханств, окруживший себя ордынскими царями и царевичами, уклонился от возведения своего царства к Ордынскому. Он стал царем над царями, но не новым «Чингисханом», предпочтя наследство Мономахов и Августа Цезаря. Так почему же Москва не стала «Вторым Сараем», а мысль о «Залесской Орде» не
получила развития и поддержки? Здесь можно высказать несколько предположений, обоснование которых, конечно, заслуживает отдельного исследования, чего не позволяет формат данной статьи.
Во-первых, идея «Залесской Орды» осталась если не чуждой церкви, то не нашедшей в кругу иерархии поддержки, оставаясь лишь частью пиршественной культуры княжеских дворов Москвы и Казани. «Задонщина» - «светское» произведение, не связанное с церковью и ее идеалами. В итоге столь яркие и амбициозные идеи едва ли могли получить развитие и глубокое осмысление в кругу книжников и иерархов своего времени. Крайне сомнительно, чтобы в описываемый период и княжеский двор мог предложить свою альтернативу осмысления столь заманчивой и амбициозной мысли. Во-вторых, трудно представить, чтобы Москва и ее правители в описываемые десятилетия (80-е гг. XIV в.) были готовы на столь решительное сопоставление с Сараем и Ордой. Для этого шага в действительности у Москвы не хватало ни экономических, ни политических ресурсов. Более того, местная династия решала свои вопросы, ответы на которые во многом зависели от воли Орды. В-третьих, существенным препятствием для переноса на Залесские земли образов Орды могли стать затруднения, которые бы неминуемо возникли в религиозной области. Крайне сомнительно, чтобы христианская Русь восприняла образы ислами-зированной Орды.
Впрочем, даже такой опыт осмысления новой роли Руси и ее военно-политического статуса в Европе позволяет говорить о том, что «Залесская Орда» в «Задонщине» стала одной из первых ступенек на пути Москвы к царству и «Третьему Риму».
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Адрианова-Перетц В.П. Задонщина (Опыт реконструкции авторского текста) // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 6. М.; Л.: АН СССР; 1948. С. 201-255. Гайденко П.И., Салимгареев М.В., Хохлов А.А. «Москва - Второй Сарай»? (Об идеологических амбициях древнерусской знати эпохи Дмитрия Ивановича Донского // История: факты и символы. 2021. № 1(26). С. 39-46.
Гальперин Ч. Вымышленное родство. Московия не была наследницей Золотой Орды // Родина. 2003. № 12. С. 68-71.
Горский А.А. «Слово о полку Игореве» и «Задонщина»: Источниковедческие и историко-культурные проблемы. М.: Ин-т российской истории, 1992. 169 с.
Горский А.А. «Слово о полку Игореве» - «Слово о погибели русской земли» - «За-донщина»: Источниковедческие проблемы: дис. ... доктора исторических наук: 07.00.09. М., 1993. 281 с.
Горский А.А. Москва и Орда. М.: Ломоносов, 2018. 296 с.
Данилевский И.Н. Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.). М.: Аспект Пресс, 1998. 398 с.
Данилевский И.Н. Повесть временных лет: герменевтические основы изучения летописных текстов. М.: Аспект-Пресс, 2004. 382 с.
Данилевский И.Н. Герменевтические основы изучения летописных текстов: повесть временных лет. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2019. 438 с. Данилевский И.Н. Русские земли в правовой системе Улуса Джучи // Труды по россиеведению. 2016. № 6. С. 201-219.
Кореневский А.В. Идея «византийского наследия» в русской религиозно-политической мысли XV-XVI вв.: автореферат дис. ... кандидата исторических наук: 07.00.02. Ростов-на-Дону, 1995. 23 с.
Кочегаров К.А. Россия и политическое наследие Золотой Орды: научные оценки и парадигмы общественного сознания // Новое прошлое. 2022. № 1. С. 219-228.
Задонщина // Памятники общественной мысли Древней Руси. Т. 2: Период ордынского владычества. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. С. 78-87, 391-399.
Лаврентьев А.В. «Задонщина», Рязань и московская великокняжеская семья // Slovène. 2015. Т. 4. № 2. С. 180-213.
Лихачев Д.С. Взаимоотношение списков и редакций «Задонщины» // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 31. Л.: Наука, 1976. С. 165-175. Менделеева Д.С. Тема «Святой земли» и «Второго Иерусалима» в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона // Герменевтика древнерусской литературы. 2014. № 16-17. С. 791-796.
Пигарев Е.М. Улус, Область, Округ, Сарай // Археология евразийских степей. 2018. № 4. С. 160-165.
Ричка В.М. «Кшв - Другий брусалим» (з ютори полiтичноï думки та щеологп середньовiчноï Руй). Кив: 1нститут юторп УкраТни НАН УкраТни, 2005. 243 с.
Селезнев Ю. Русь - Залесская Орда? // Родина. 2012. № 9. С. 124-126.
Синицына Н.В. Третий Рим: истоки и эволюция русской средневековой концепции (XV-XVI вв.). М.: Индрик, 1998. 410 с.
Стеллецкий В.И. Ритмический перевод «Задонщины» // Герменевтика древнерусской литературы. 1989. № 1. С. 291-319.
Страхов А.Б. Историософские параллели концепций «Царьград Тырнов» и «Москва - Третий Рим» // Герменевтика древнерусской литературы. 2020. № 19. С. 430439.
Тихомиров М.Н. Русское летописание. М.: Наука, 1979. 383 с.
Трепавлов В.В. «Русский улус» Золотой Орды // Российская история. 2021. № 1.
С. 3-15.
Юрганов А.Л. Категории русской средневековой культуры. М.: МИРОС, 1998. 468 с.
Halperin Ch. Russia and the Golden Horde. Bloomington, Ind.: University of Indiana Press, 1985. 180 р.
Ostrowski D. Muscovy and the Mongols: Cross-Cultural Influences on the Steppe Frontier, 1304-1589. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1998. XVI, 329 p. Ostrowski D. Muscovite Adaptation of Steppe Political Institutions: A Reply to Halperin's Objections // Kritika. 2000. Vol. 1. № 2. Pp. 267-304.
REFERENCES
Adrianova-Peretts V.P. Zadonschina (Opyt rekonstruktsii avtorskogo teksta) [Zadonschina (An Inquiry into Reconstruction of the Author's text], in Trudy Otdela drevnerusskoy liter-atury. Vol. 6. Moscow; Leningrad: AN SSSR, 1948. Pp. 201-255 (in Russian).
Gydenko P.I., Salimgareev M.V., Khokhlov A.A. "Moskva - Vtoroy Saray"? (Ob ideo-logicheskikh ambitsiyakh drevnerusskoy znati epokhi Dmitriya Ivanovicha Donskogo) ["Moscow - the Second Saray"? (On the Ideological Ambitions of the Old-Russian Nobility at the Epoch of Dmitriy Ivanivich Donskoy)], in Istoriya: Fakty i Simvoly. 2021. No. 1(26). Pp. 39-46 (in Russian).
Halperin Ch. Vymyshlennoye rodstvo. Moskoviya ne byla naslednitsey Zolotoy Ordy [Fictional Kinship. Muscovy Was Not the Heritor of Golden Horde], in Rodina. 2003. No. 12. Pp. 68-71 (in Russian).
Gorskiy A.A. "Slovo o polku Igoreve" - "Zadonshcina": istochnikovedcheskie problem: dis. ... doctora istoricheskikh nauk: 07.00.09 ["The Tail of Igor's Campaign" and "Zadonschina": Source Issues: Doctoral Thesis. 07.00.09]. Moscow, 1993. 281 p. (in Russian).
Gorskiy A.A. Moskva i Orda [Moscow and Horde]. Moscow: Lomonosov, 2018. 296 p. (in Russian).
Danilevskiy I.N. Drevnyya Rus'glazami sovremennikov i potomkov (IX-XII vv.) [The Old Rus' as Viewed by Contemporaries and Descendants (9th—12th Centuries). Moscow: AspektPress, 1998. 398 p. (in Russian).
Danilevskiy I.N. Germenevticheskye osnovy izucheniya letopisnykh tekstov: povest' vremen-nykh let [Hermeneutical Foundations of Study of Chronical Texts: Tale of Bygone Years]. St. Petersburg: Izdstel'stvo Olega Obyshko, 2019. 438 p. (in Russian). Danilevskiy I.N. Povest' vremennykh let: germenevticheskye osnovy izucheniya letopisnykh tekstov: povest' vremennykh let [Tale of Bygone Years: Hermeneutical Foundations of Study of Chronical Texts]. Moscow: Aspekt-Press, 2004. 382 p. (in Russian).
Danilevskiy I.N. Russkie zemly v pravvoy sisteme Ulusa Dzhuchi [Russian Lands in the Legal System of the Jochi Ulus], in Trudy po rossievedeniyu. 2016. No. 6. Pp. 201-219 (in Russian).
Zadonschina [Zadonschina], in Pamyatniki obschestvennoy mysli Drevney Rusi. Vol. 2. Period ordynskogo vladychestva. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya (ROSSPEN), 2010. Pp. 78-87, 391-399 [komment] (in Russian). Korenevskiy A.V. "Ideya vizantiyskogo naslediya" v russkoy religiozno-politicheskoy mysli XV-XVI vv.: avtorferat dis.... kandidata istor. nauk: 07.00.02 [The Idea of "Byzantine
Heritage" in the Russian Religious-Political Thought of 15th—16th Centuries: Abstract of Thesis]. Rostov-on-Don: Rostovskiy gos. Universitet, 1995. 23 p. (in Russian). Kochegarov K.A. Rossiya i politicheskoye nasledie Zolotoy Ordy: nauchnye otsenki i paradigm obschestvennogo soznaniya [Russia and Political Legacy of the Golden Horde: Scholars' Evaluations and Paradigms of the Social Mind], in Novoye proshloye. 2022. No. 1. Pp. 219-228 (in Russian).
Lavrent'ev A.V. "Zadonschina", Ryazan', i moskovskaya velikoknyazheskaya sem'ya ["Za-donschina", Ryazan', and Moscow Grand Duke's Family], in Slovene. 2015. Vol. 4. No. 2. Pp. 180-213 (in Russian).
Likhachyov D.S. Vzaimootnoshenie spiskov i redktsiy "Zadonschiny" [Interrelation between Copies and Editions of "Zadonschina"], in Trudy Otdela drevnerusskoy literatury. Vol. 31. Leningrad: Nauka, 1976. Pp. C. 165-175 (in Russian).
Mendeleeva D.S. Tema "Svyatoy zemli" i "Vtorogo lerusalima" v "Slove o Zakone i Bla-godati" mitropolita Ilariona [The Topic of "Holy Land" and "The Second Jerusalem" in "Discourse on Law and Grace" by Metropolitan Ilarion], in Germenevtika drevnerusskoy literatury. 2014. No. 16-17. Pp. 791-796 (in Russian).
Pigarev E.M. Ulus, Oblast', Okrug, Saray [Ulus, Region, District, Saray], in Arkheologiya evraziyskikh stepey. 2018. No. 4. Pp. 160-165 (in Russian). Rychka V.M. "Kyiv - Drugyy Yerusalym" (z istorriipolitychnoy dumky ta ideologii seredn'ovichnoy Rusi ["Kiev — the Second Jerusalem" (From the History of Political Thought of the Medieval Rus')]. Kyiv: Institut istorii Ukrainy NAN Ukrainy, 2005. 243 p. (in Ukrainian).
Seleznyov Y. Rus' — Zalesskaya Orda? [Rus' as the Trans-Forestal Horde?], in Rodina. 2012. No. 9. Pp. 124-126 (in Russian).
Sinitsyna N.V. Tretiy Rim: istoki i evolyutsiya russkoy srednevekovoy kontseptsii (XV-XVI vv.) [The Third Rome: The Origins and Evolution of the Russian Medieval Conception (15th-16th Centuries)]. Moscow: Indrik, 1998. 410 p. (in Russian). Stelletskiy V.I. Ritmicheskiy perevod "Zadonschiny" [The Rhythmical Translation of "Zadonschina"], in Germenevtika drevnerusskoy literatury. 1989. No. 1. Pp. 291-319 (in Russian).
Strakhov A.B. Istoriosofskie paralleli kontseptsiy "Tsar'grad Tyrnov" i "Moskva — Tretiy Rim" [ Historiosophycal Parallels between concepts of "Tsar'grad Tyrnov" and "Moscow as the Third Rome"], in Germenevtika drevnerusskoy literatury. 2020. No. 19. Pp. 430-439 (in Russian).
Tikhomirov M.N. Russkoye letopisanie [Russian Chronicle-writing]. Moscow: Nauka, 1979. 383 p. (in Russian).
Trepavlov V.V. "Russkiy ulus" Zolotoy Ordy ["The Russian Ulus" of the Golden Horde], in Rossiyskaya istoriya. 2021. No. 1. Pp. 3-15 (in Russian).
Yurganov A.L. Kategorii russkoy srednevekovoy kul'tury [The Categories of the Russian Medieval Culture]. Moscow: MIROS, 1998. 468 p. (in Russian).
Halperin Ch. Russia and the Golden Horde. Bloomington, Ind.: University of Indiana Press, 1985. 180 р.
Ostrowski D. Muscovite Adaptation of Steppe Political Institutions: A Reply to Halperin's Objections, in Kritika. 2000. Vol. 1. No. 2. Pp. 267-304.
Ostrowski D. Muscovy and the Mongols: Cross-Cultural Influences on the Steppe Frontier, 1304-1589. Cambridge; New York: Cambridge University Press, 1998. 329 p.
Статья принята к публикации 14.08.2023
