CC BY
97
ВОПРОСЫ ИСТОРИИ ДРЕВНЕЙ РУСИ
Гайденко П. И.
(Москва),
Салимгареев М. В., Хохлов А. А.
(Казань)
УДК 94(47).03+930.2
«МОСКВА - ВТОРОЙ САРАЙ»?
(ОБ ИДЕОЛОГО-ПОЛИТИЧЕСКИХ АМБИЦИЯХ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЗНАТИ ЭПОХИ ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА ДОНСКОГО)
В статье представлен критический анализ одного из отрывков древнерусского эпического произведения «Задонщина», представляющего Залесские земли Северо-Восточной Руси в качестве «Орды Залесской». Основное внимание уделено историческому фону, на основе которого возникло это сочинение, месту Руси и ее элит в составе Орды, а также мотивам и целям составления этой героической песни, предназначавшейся для исполнения на совместных княжеских пирах московского и рязанского великих князей. Значительное внимание уделено современной российской историографии, посвященной «Задонщине» и Русско-Ордынским отношениям конца XIV в. Воспевая удачное для русских земель столкновение союзных дружин, объединенных вокруг Москвы, с Мамаем, древнерусский книжник именует победителей «Ордой Залесской». Интерпретируя данный фрагмент, И. Н. Данилевский оправданно назвал произошедшее признанием русскими элитами того факта, что Русь является частью Орды. Вместе с этим, русские князья и их территории и ранее рассматривались летописцами и книжниками в качестве части Ордынского государства. Интересным также видится то, что Москва и ее союзники были названы иначе -«Ордой». Традиционно Русские земли соответствовали рангу улусов. Орда же - это высшая форма политической самоорганизации в понимании ордынских элит. Принимая во внимание исторический контекст, в котором это произведение получило жизнь, обозначенное именование Москвы не видится случайным. По всей видимости, «Задонщина» была создана для исполнения на совместных княжеских пирах Дмитрия Ивановича Донского и Олега Ивановича Рязанского. Вероятно и то, что песнь была приветствием рязанской стороны московскому князю и его людям. Именование Залесских земель «Ордой», с одной стороны, отражало завышенное представление участников пира о потенциально равноправном статусе Москвы в отношении к Сараю (что отчасти стало следствием признания за потомством Дмитрия Ивановича отчинных прав на великокняжеский Владимирский стол), а с другой - в полной мере выражало умонастроения древнерусской знати, претендовавшей на действительное равенство с Ордой.
Ключевые слова: Золотая Орда, Древняя Русь, Московское княжество, Рязанское княжество, Дмитрий Иванович Донской, Олег Иванович Рязанский, древнерусские пиры, «Задонщина», древнерусские элиты.
The article presents a critical analysis of one of the fragments of the ancient Russian epic work "Zadonshchina", representing the Zalessky lands of North-Eastern Russia as the "Horde of Zalesskaya". The main attention is paid to the historical background, on the basis of which this composition originated, to the place of Russia and its elites as part of the Horde, as well as to the motives and purposes of compiling this heroic song intended for performance at the joint princely feasts of the Moscow and Ryazan grand dukes. Considerable attention is paid to modern Russian historiography, devoted to the "Zadonshchina" and Russian-Horde relations of the late XIV
century. Singing the successful clash of the allied squads, united around Moscow, with Mamai, successful for the Russian lands, the old Russian scribe calls the winners the "Zalesskaya Horde ". Interpreting this fragment, I. N. Danilevsky justifiably called what happened the recognition by the Russian elites of the fact that Russia is part of the Horde. Along with this, Russian princes and their territories were previously considered chroniclers and scribes as part of the Horde state. It is also interesting that Moscow and its allies were called differently - the "Horde ". Traditionally, Russian lands corresponded to the rank of uluses. The horde is the highest form of political self-organization in the understanding of the Horde elites. Taking into account the historical context in which this work gained life, the designated naming of Moscow does not seem accidental. Apparently, Zadonshchina was created for the performance at the joint princely feasts of Dmitry Ivanovich Donskoy and Oleg Ivanovich Ryazansky. It is also likely that the song was a greeting of the Ryazan party to the Moscow prince and his people. The naming of the Zalessky lands "Horde", on the one hand, reflected the overestimation of the feast participants about the potentially equal status of Moscow with respect to the Sarai (which was partly a result of recognition of the deserving rights to the grand-ducal Vladimir table for the descendants of Dmitry Ivanovich), and on the other, fully expressed the mindset of the Old Russian nobility, claiming to be truly equal with the Horde.
Keywords: Golden Horde, Ancient Russia, Moscow principality, Ryazan principality, Dmitry Ivanovich Donskoy, Oleg Ivanovich Ryazansky, Old Russian feasts, "Zadonshchina", Old Russian elites
DOI: 10.24888/2410-4205-2020-26-1-39-46
В последние годы в отечественной историографии все чаще поднимается вопрос о месте древнерусских земель и их правящих элит в составе Орды. Новое прочтение источников и более спокойный взгляд на прошлое Руси позволили историкам последних трех десятилетий существенно уточнить и даже пересмотреть характеристику отношений между властными элитами русских земель и Сараем. Это переосмысление затронуло не только социально-политические аспекты истории, но и иные стороны отечественной медиевистики, например, терминологию. Наконец, исследователи стали задавать памятникам и текстам вопросы, формулирование которых еще 30-40 лет назад виделось немыслимым. Однако именно этот уход от морализаторства и клишированных представлений обеспечил успех научных работ в области истории Золотой Орды, ее культурных, политических и династических уз с Русью.
Поводом для написания данной статьи послужил дружеский и едва ли не хулиганский спор, возникший после прочтения хорошо известного фрагмента «Задонщины» - литературного памятника конца XIV в. - созданного под влиянием битвы князя Дмитрия Ивановича и его союзников с правителем Сарая Мамаем. Внимание обсуждения было сосредоточено на том, как текст «Задонщины» подчеркивает причастность и тождественность Московской рати Орде. В результате, одним из участников дискуссии были поставлены вопросы, которые показались занятными. А именно, не могла ли правящая элита Москвы имплицитно придерживаться концепции, которую условно можно было бы обозначить как «Москва - Второй Сарай», и не происходили ли на Руси в обозначенный период процессы, подобные тем, что привели через полтора века окружение правителей Московского государства и их книжников к идее «Третьего Рима»?
Полученный ответ оказался довольно интригующим: «Почему нет? "Москва - Второй Сарай и третьему не бывать"»! Несомненно, тогда сказанное имело юмористическую коннотацию, однако именно такой ответ случайно убедил автора вопроса в потенциальной перспективности обозначившейся проблемы. Так ли далека шуточная формулировка о Москве и ее элитах эпохи Дмитрия Ивановича от исторической и идейно-политической действительности описываемого в «Задонщине» времени и времени, когда это произведение воспевалось на великокняжеских пирах, для которых оно, вероятно, и было написано? У за-
данных вопросов есть основания, опирающиеся на историю этого выдающего памятника древнего русского языка и литературы.
«Задонщина» дошла до наших дней в шести списках, восходящих к одному источнику, который хоть и не сохранился в изначальном виде, но известен в двух последующих изводах. С изучением этого памятника связаны имена В. П. Адриановой-Перетц, С. Н. Азбелева, Д. С. Лихачева, А. А. Горского, И. Н. Данилевского, А. С. Демина и многих других. Среди работ последних лет особенно выделяется пространная статья А. В. Лаврентьева об авторе «Задонщины» Софронии Рязанце, а также специальные параграфы в книге А. С. Демина «Историческая семантика средств и форм древнерусской литературы» [9; 6]. Историография, посвященная этому произведению столь велика, что уже сама по себе заслуживает отдельного изучения подобно тому, как регулярно переосмысливается внушительный комплекс исследований, посвященных «Слову о полку Игореве», «Повести временных лет» и иным памятникам русской древности. Между тем, последнее крупное диссертационное исследование о «Задонщине» было защищено около тридцати лет назад А. А. Горским [4].
Отдавая дань высокой степени изученности текста, тем не менее, следует отметить, что многие аспекты этого знаменитого произведения по-прежнему способны порождать острую дискуссию. Данное обстоятельство объясняется историей возникновения памятника, средой, в которой он получил жизнь, его эмоциональной насыщенностью и теми идеями и чаяниями, которыми произведение наполнено.
У исследователей не вызывает сомнения тот факт, что «Задонщина» была написана вскоре после Куликовской битвы. К примеру, суммируя опыт исследования произведения, И. Н. Данилевский замечает, что оно возникло «в 80-е гг. XIV в., вскоре после Куликовской битвы и, во всяком случае, еще при жизни Дмитрия Донского (т. е. до 1389 г.)» [8, а 392]. Отметим, это был тот период, когда Московское и Рязанское княжества, пережив последствия столкновения с Ордой, находились в дружественных отношениях, анализ которых в свое время позволил А. В. Лаврентьеву ограничить создание «Задонщины» периодом «между 1385-1387 гг. - исходом марта 1389 г.», а именно, временем «между установлением московско-рязанского "мира вечного", породнившего две великокняжеские семьи, и возвращением великокняжеского "брата" Владимира Андреевича в статус удельного князя, закрепленного договором 25 марта 1389 г.» [9, а 198]. Данное обстоятельство во многом объясняет рязанские корни «Задонщины». Обилие же сугубо рязанских элементов в тексте лишний раз указывает на то, что произведение имеет непосредственное отношение либо к самой Рязани, либо к среде рязанцев, находившихся на службе при дворе московского князя [9, а 198-204].
Еще одной примечательной стороной рассматриваемого памятника видится то, что «"Задонщина" - поэтический ритмический эпос, похвальная песня героям», созданная, как об этом высказался А. В. Соловьев, аналогично иным другим подобным произведениям, «чтобы быть петыми на пирах перед живыми героями победы» [18, а 188]. Этот «ритм» реконструирован и позволяет вполне успешно расставлять смысловые и эмоциональные ударения [20, а 291-319]. Таким образом, все перечисленное дает основания предположить, что «Задонщина» создавалась в качестве приветствия московскому князю и его людям со стороны рязанского князя и его окружения, не только воспевавшими совместную победу, но и транслировавшими некоторые политические идеи. Одна из этих идей - идея высокого статуса Московского княжества или Залесской земли, именование которой отражало именно рязанский, «внешний», взгляд на политическую географию того времени [9, а 203].
В завершающей части «Задонщины», описывая успех войск Дмитрия Ивановича Донского и бегство Мамая в Крым, автор произведения именует победителей Мамая «ордой Залесской»: «И метнулся поганый Мамай от своей дружины серым волкоми прибежал к Кафе-городу. И молвили ему фряги: Что же это ты, поганый Мамай, заришься на Русскую землю? Ведь побила теперь тебя орда Залесская. Далеко тебе до Батыя-царя: у Батыя-царя
было четыреста тысяч латников, и полонил он всю Русскую землю от востока и до запада. Наказал тогда Бог Русскую землю за ее прегрешения. И ты пришел на Русскую землю, царь Мамай, с большими силами, с девятью ордами и семьюдесятью князьями. А ныне ты, поганый, бежишь сам-девять в лукоморье, не с кем тебе зиму зимовать в поле. Видно, тебя князья русские крепко попотчевали: нет с тобой ни князей, ни воевод! Видно, сильно упились у быстрого Дона на поле Куликовом, на траве-ковыле! Бегика ты, поганый Мамай, от нас за темные леса!» [8, с. 85-86].
Анализируя приведенный отрывок, В. П. Адрианова-Перетц обратила внимание на то, что «ироническая речь фрягов к Мамаю построена на народнопоэтическом образе битва-пир, но нравоучительный эпизод, заканчивающий эту речь, резко выделяется своей книжностью». Последнее позволило исследовательнице предположить, что «этот («книжный» -авт.) эпизод представляет позднейшее добавление к первоначальному рассказу» [2, с. 203]. То есть, выражение «орда Залесская» присутствовало уже в ранних вариантах «Задонщи-ны», отражая умонастроения составителей, слушателей и героев произведения. Впрочем, не совсем ясно, что конкретно в этом случае понималось под Ордой Залесской: союзные дружины и/или Московское княжество и союзные ему земли?
Объясняя столь необычное употребление тюркского термина, связанного с русскими дружинами, И. Н. Данилеский резонно отметил: «[Судя по этим словам, для автора «За-донщины» (которого трудно упрекнуть в недостатке патриотизма) - как, очевидно, и для его редакторов и читателей - «Руская» или «ЗалЪская земля» имеют вполне конкретный - и совершенно неожиданный для нас - синоним: «орда ЗалЪская». Другими словами, СевероВосточная Русь рассматривалась ими как часть Орды» [8, с. 399 [коммент. 406]]. Казалось бы, приведенное Игорем Николаевичем обоснование - верно (а оно действительно верно в отношении проблемы административно-территориальной и культурно-политической включенности Руси в состав Орды). Однако в произведении Залесские земли названы не частью Орды, т.е. «улусом», или землей «ордынской», а самой «Ордой».
Действительно, термин «орда» примечателен уже тем, что это фрагмент, который в последующем не подвергся исправлению со стороны церковных книжников, и поэтому полностью отражает язык и чувства княжеского окружения эпохи Дмитрия Донского. Впрочем, устно-поэтический или «народный» характер «Задонщины» был отмечен еще Срезневским [19, стб. 340], взгляды которого в дальнейшем получили поддержку в работах целой плеяды исследователей [3, с. 133-173]. То есть, термин был рожден в княжеском окружении и отражает не церковно-книжный взгляд, о котором говорить в «Задонщине», как и о «Слову о полку Игореве» следовало бы с осторожностью [2, с. 215-216; 18, с. 197], а умонастроения дружинно-боярской среды. Принимая во внимание, что термин «Орда За-лесская» присутствует в трех из шести списков, можно констатировать его устойчивость. Крайне сомнительным видится употребление термина в качестве метафоры или лестного сравнения. Песня такого содержания на большом княжеском пиру с участием, по меньшей мере, двух князей - московского и рязанского (и их окружения), не только воспевала совершенный подвиг, но и транслировала идеи о новом статусе Руси. В подобных песнях не было случайностей и случайных преувеличений. Все подобные преувеличения носили, по меньшей мере, этикетный характер. Однако, принимая во внимание результаты битвы, песня и ее пафос, сдобренные угощениями, хмельными медами и винами княжеского стола, становилась удобным способом трансляции участникам пира новых представлений о месте Москвы, ее союзников, князей и правящих элит в политической конструкции тогдашнего мира. Поэтому, при всей своей уникальности в русской книжности примененный в отношении Залесской Руси термин «Орда» неслучаен.
К обозначенному времени в Орде сформировалась четкая иерархия административно-территориального деления, отражавшая не только специфические формы управления, но и систему, устанавливавшую место территорий и их правителей в сложной структуре ордынского государства. В результате, включение русских земель в состав Орды привело к
встраиванию русских правящих элит в иерархическую лестницу империи, в которой русские князья и их окружение заняли позиции, соответствовавшие монгольской административной традиции. В этой связи открытым остается вопрос о степени солидаризации русских князей с ордынской правящей верхушкой, а также динамики этого процесса. Можно предположить, что возникшая система отношений эволюционировала, а с ней эволюционировало и положение русской знати. Е. М. Пигарев обратил внимание на то, что в процессе становления административного устройства Орды прослеживаются два больших этапа, которые разделяются временем правления хана Узбека. В то время, как первый этап был обусловлен завоевательными походами, второй опирался на результаты реформ, осуществленных при Узбеке [12, а 160]. При этом второй этап был ознаменован процессом исламизации правящего рода и ордынской знати, а также процессом включения, или как это обозначил Р. Ю. Почекаев, «инкорпорации» исламских институтов власти и титулов в структуру управления Орды [15, а 116-117]. Не менее поступательной была эволюция статуса русских земель и их властных институтов. Так, при сопоставлении положения великого князя с чинами ордынской администрации, Ю. В. Селезнев обратил внимание на то, что если в 1327 г. титул «великого князя» сопоставлялся с положением «темников», то уже в 1447 г. он соответствовал рангу «царевича». Вместе с этим, для XШ-XIV вв., по мнению исследователя, поддержанного в данном вопросе А. А. Майоровым, положение великих князей соответствовало ступени, которую занимали Эке нойоны (старейшие (великие) эмиры), а статус удельных князей был, в целом, сопоставим с рангом нойонов или эмиров [14, а 168; 1, с. 80; 16, с. 125-126; 10, с. 63]. То есть, в XIV в. положение великих князей еще оставалось относительно низким, чем положение «царевичей», с рангом которых правители Руси сравнялись только к середине XV в.
Аналогично выстраивалась и иерархия административно-территориальных образований и государств, включенных в состав Орды, или же с которыми Орда вступала в какие-либо отношения. Высшей формой власти и организационной формой государственности у монголов считалась Орда. Полифункциональность термина, охватывавшего множество оттенков государственного управления, для полного понимания требует исторического контекста. Однако если речь идет о форме государственного образования, то, несомненно, Орда - высшая форма существования государственности и власти у монголов, сопоставимая с понятиями «царства» и «империи». Последнее обнаруживается уже в том, как именуются в русских источниках правители Орды, а после ее падения, наследники Сарая на престолах Казани, Сибири, Астрахани, Крыма и т.д. - «цари».
Следующей, и при этом основной формой территориального деления уже в самой Орде, выступал «улус», соответствовавший рангу крупного удела [12, а 169]. В этой сложной иерархии Русь находилась на положении «Улуса», а великие князья довольствовались статусом «улусника» или «темника», если дело касалось великого князя [16, а 84; 10, с. 64]. Таким образом, Русь никогда не рассматривалась в качестве «Орды», занимая в этой сложной иерархии хоть и важное, но не первостепенное место, поскольку во главе нее стояли лица, не являвшиеся Чингизидами.
Наконец, при обзоре обстоятельств, в которых возникло не только сопоставление Руси с Ордой, но и отождествление с ней, необходимо учесть тот успех, который был достигнут Дмитрием Ивановичем в 1383 г. в Сарае в части закрепления великокняжеского стола за своим сыном и последующим потомством. Это произошло через одобренное Ордой закрепления Владимирского стола и Владимирской земли за потомством московского князя в качестве неотчуждаемой отчины. А. А. Горский по этому поводу высказался следующим образом: «Дмитрий Донской был тем правителем, при котором первенствующее положение Москвы в северных и восточных русских землях перестало жестко, напрямую зависеть от позиции Орды» [5, а 113-114].
Все перечисленное позволяет согласиться с мнением А. В. Лаврентьева о времени появления «Задонщины». Это произведение, скорее всего, создавалось как часть приветст-
вия, оказанного рязанской стороной Московскому князю во время одного из торжественных пиров. Между тем, появление подобных торжественных застолий с участием рязанцев не могло состояться ранее, чем был заключен договор между Дмитрием Ивановичем и Олегом Рязанским [13, с. 151]. Славословия «Задонщины», прославляющие своих князей, совершенно очевидно демонстрируют, что составитель текста понимал, что при формальном «братстве» князей старшим является князь Московский. А это означает, что произведение было составлено и исполнено после того, как Дмитрий Иванович сумел добиться законного признания великокняжеского Владимирского стола как отчинного за своим сыном, что предопределяло расстановку сил на Северо-Востоке Руси на десятилетия вперед. Однако это признание ограничивало права и возможности ханов влиять на расстановку сил в Москве. В глазах русских элит, которые уже мыслили в привычных категориях тюркского мира, произошедшее было подобно освобождению от вассальной зависимости и позволяло рассматривать Залесские земли в качестве едва ли ни независимых владений. В результате, именование Московского княжества «Залесской Ордой» было не столько хвалебным преувеличением, сколько искренним восхищением успехами того союза, который был достигнут русскими княжествами в столкновении с Мамаем. В определенном смысле, в понимании элит Залесская земля из «Русского улуса» превратилась в «Орду Залесскую», государство и силу, равноценную самой Орде. Едва ли это отражало действительное положение вещей. Вернее, в этом видятся чаяния элит и ожидания боярства и дружины.
Похвалам «Задонщины» не суждено было превратиться в перспективную идею, подобную той, которая позднее была явлена в писаниях старца Филофея. В отличие от своего окружения, Дмитрий Иванович преследовал более «скромные цели» - закрепление прав на Владимир за своими потомками. Идея равенства с Ордой еще не волновала победителя Мамая. Во всяком случае, она никак не была связана с его именем. Однако очевидно, что она уже волновала боярство и дружину Рязани и Москвы, направив в дальнейшем вектор движения великокняжской власти в сторону отвоевания прав на наследство ордынского царства.
Список источников и литературы
1. 1447 Декабря 29. Послание Российскаго духовенства Углицкому Князю Димитрию Юрьевичу // Акты исторические, собранные и изданные археографическою комиссией. СПб., 1841. Т. 1, 551, [46].
2. Адрианова-Перетц, В. П. (1948). «Задонщина» (Опыт реконструкции авторского текста) // Труды Отдела древнерусской литературы / Академия наук СССР. Институт литературы (Пушкинский Дом); Ред.: В. П. Адрианова-Перетц, И. П. Еремин. М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР. Т. 6. С. 201-221.
3. Азбелев, С. Н. (2013). Редкая разновидность русских источников // Rossica Antiqua. 2013. № 1 (7). С. 133-173.
4. Горский, А. А. (1993). «Слово о полку Игореве» - «Слово о погибели русской земли» - «Задонщина»: Источниковедческие проблемы: дис. ... д-ра истор. наук: 07.00.09 / Ин-т рос. истории. М.
5. Горский, А. А. (2016). Москва и Орда. М.: Ломоносовъ.
6. Демин, А. С. (2019). Историческая семантика средств и форм древнерусской литературы: исторические очерки / Российская академия наук, Институт мировой литературы им. А. М. Горького. М.: Языки славянских культур.
7. Дмитриев, Л. А. (1988). «Задонщина» // Словарь книжников и книжности Древней Руси: Т. 2: Вторая половина XIV-XVI в. Л. С. 345-353.
8. Задонщина // Памятники общественной мысли Древней Руси: В 3-х т.: Т. 2: Период ордынского владычества / [Сост., автор вступ. ст. и коммент. И. Н. Данилевский]. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2010. С. 78-87, 391-399 [коммент].
9. Лаврентьев, А. В. (2015). «Задонщина», Рязань и московская великокняжеская семья // Slovene. Т. 4. № 2. С. 180-213.
10. Майоров, А. А. (2019). Роль Золотой Орды в формировании структур управления на севере Черниговского княжества второй половины XIII в. // Золотоордынское обозрение. Т. 7. № 1. С. 55-76.
11. Назаревский, A. А. (1956). «Задонщина» в исследованиях последнего десятилетия // Труды Отдела древнерусской литературы / Отв. ред. В. П. Адрианова-Перетц. М., Л.: Изд-во АН СССР. Т. XII. С. 546-575.
12. Пигарев, Е. М. (2018). Улус, Область, Округ Сарай // Археология евразийских степей. № 4. С. 160-165.
13. Полное собрание русских летописей: Т. 15. Издание 4-е. Рогожский летописец. Тверской сборник. М.: Языки славянских культур, 2000.
14. Полное собрание русских летописей: Т. 25: Московский летописный свод конца XV века. М.: Языки славянских культур, 2004.
15. Почекаев, Р. Ю. (2016). Инкорпорация мусульманских институтов во властную структуру Золотой Орды и пост-ордынских государств // Золотоордынское обозрение. Т. 4. № 1. С. 115-127.
16. Селезнев, Ю. В. (2015). Русские князья в политической системе Джучиева Улуса (Орды): дис. ... д-ра истор. наук: 07.00.02. Воронеж.
17. Селезнев, Ю. В. (2013). Русские князья в составе правящей элиты Джучиева улуса в XIII-XV веках. Воронеж. Центрально-Черноземное книжное издательство.
18. Соловьев, А. В. (1958). Автор «Задонщины» и его политические идеи // Труды Отдела древнерусской литературы / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). М.; Л.: Изд-во АН СССР. Т. XIV. С. 183-197.
19. Срезневский, И. И. (1858). Задонщина великого князя господина Дмитрия Ивановича и брата его Владимира Ондреевича // Известия Императорской Академии наук по Отделению русского языка и словесности. СПб. Т. 6. Стб. 337-362.
20. Стеллецкий, В. И. (1989). Ритмический перевод «Задонщины» // Герменевтика древнерусской литературы. М. : Институт мировой литературы им. A. M. Горького Российской академии наук. № 1. С. 291-319.
References
1. Adrianova-Peretts, V. P. (1948). Zadonshchina Opyt rekonstruktsii avtorskogo teksta ["Zadonshchina" (Experience of reconstruction of the author's text)] in Trudy Otdela drevneruss-koi literatury [Proceedings of the Department of Old Russian Literature]. Moscow; Leningrad, Vol. 6. 201-221. (in Russian).
2. Azbelev, S. N. (2013). Redkaia raznovidnost russkikh istochnikov [A rare variety of Russian sources] in Rossica Antiqua, 1(7), 133-173. (in Russian).
3. Gorskii, A. A. (1993). Slovo opolku Igoreve Slovo opogibeli russkoi zemli Zadonshchina Istochnikovedcheskie problem: dissertatsiia doktora istoricheskikh nauk ["The Word of Igor's Regiment" - "The Word of the Ruin of the Russian Land" - "Zadonshchina": Source Studies] (doctoral dissertation). Moscow. (in Russian).
4. Gorskii, A. A. (2016). Moskva i Orda [Moscow and Horde]. Moscow. (in Russian).
5. Demin, A. S. (2019). Istoricheskaia semantika sredstv i form drevnerusskoi literatury is-toricheskie ocherki [Historical semantics of means and forms of Old Russian literature: historical essays]. Moscow. (in Russian).
6. Dmitriev, L. A. (1988). Zadonshchina ["Zadonshchina"] in Slovar knizhnikov i knizh-nosti Drevnei Rusi: T. 2: Vtoraia polovina XIV-XVI v. [Dictionary of scribes and bookishness of Ancient Russia: Vol. 2: Second half of the 14th - 16th centuries]. Leningrad, 345-353. (in Russian).
7. Lavrentev, A. V. (2015). «Zadonshchina», Riazan i moskovskaia velikokniazheskaia semia [Zadonshchina, Ryazan and the Moscow Grand-Ducal Family] in Slovene, Vol. 4(2), 180213. (in Russian).
8. Maiorov, A. A. (2019). Rol Zolotoi Ordy v formirovanii struktur upravleniia na severe CHernigovskogo kniazhestva vtoroi poloviny XIII v. [Golden Horde in the formation of governance structures in the north of the Chernigov Principality of the second half of the XIII century] in Zolotoordynskoe obozrenie [Golden Horde Review], Vol. 7(1), 55-76. (in Russian).
9. Nazarevskii, A. A. (1956). Zadonshchina v issledovaniiakh poslednego desiatiletiia [Zadonshchina in the research of the last decade] in Trudy Otdela drevnerusskoi literatury [Proceedings of the Department of Old Russian Literature]. Moscow; Leningrad, Vol. XII, 546575. (in Russian).
10. Pigarev, E. M. (2018). Ulus Oblast Okrug Sarai [Ulus, Region, Saray District] in Ark-heologiia evraziiskikh stepei [Archeology of the Eurasian steppes], № 4, 160-165. (in Russian).
11. Pochekaev, R. Iu. (2016). Inkorporatsiia musulmanskikh institutov vo vlastnuiu struk-turu Zolotoi Ordy i post-ordynskikh gosudarstv [The incorporation of Muslim institutions in the power structure of the Golden Horde and post-Horde states] in Zolotoordynskoe obozrenie [The Golden Horde Review], Vol. 4(1), 115-127. (in Russian).
12. Seleznev, Iu. V. (2015). Russkie kniazia v politicheskoi sisteme Dzhuchieva Ulusa Ordy [Russian princes in the political system of Dzhuchiev Ulus (Horde)]: (doctoral dissertation). Voronezh. (in Russian).
13. Seleznev, Iu. V. (2013). Russkie kniazia v sostave praviashchei elity Dzhuchieva ulusa v XIII-XV vekakh [Russian princes in the ruling elite of the Dzhuchiev ulus in the XIII-XV centuries]. Voronezh. (in Russian).
14. Solovev, A. V. (1958). Avtor Zadonshchiny i ego politicheskie idei [The author of Zadonshchina and his political ideas] in Trudy Otdela drevnerusskoi literatury [Transactions of the Department of Old Russian Literature]. Moscow; Leningrad, Vol. XIV, 183-197. (in Russian).
15. Sreznevskii, I. I. (1858). Zadonshchina velikogo kniazia gospodina Dmitriia Ivanovi-cha i brata ego Vladimira Ondreevicha [Zadonshchina of the Grand Duke Mr. Dmitry Ivanovich and his brother Vladimir Ondreevich] in Izvestiia Imperatorskoi Akademii nauk po Otdeleniiu russkogo iazyka i slovesnosti [Proceedings of the Imperial Academy of Sciences in the Department of Russian Language and Literature]. St. Petersburg, Vol. 6, Column. 337-362. (in Russian).
16. Stelletskii, V. I. (1989). Ritmicheskii perevod Zadonshchiny [The rhythmic translation of "Zadonshchina"] in Germenevtika drevnerusskoi literatury [Hermeneutics of Old Russian literature]. Moscow, 1, 291-319. (in Russian).
