CC BY
9
ВОПРОСЫ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
УДК: 332.142; 338.242 Э01: 10.24412/2071-6435-2024-3-7-26
ОТ КОНЦЕПЦИИ К СТРАТЕГИИ: БУДЕТ ЛИ ЗНАЧИМЫЙ РЕЗУЛЬТАТ?
Выработка стратегии развития науки и научно-технического прогресса формирует одно из наиболее значимых направлений практики стратегического планирования в целом. По сути, именно этими факторами определяются возможности подготовки и реализации стратегических документов в сфере как отраслевого, так и пространственного развития. Неслучайно сфера науки, научно-технического прогресса и инноваций характеризуется наибольшим числом документов программно-стратегической направленности. Разумеется, реальный прогресс в области науки и инноваций, в продвижении их результатов в сферу производства, а также различных управленческих процессов далеко не всегда определяется числом принимаемых документов, тем не менее нельзя не отметить существенный прогресс в этом направлении в период 2023-2024 годов. Здесь, в первую очередь, надо указать на Концепцию технологического развития на период до 2030 года (далее — Концепция-2030) и Стратегию научно-технологического развития Российской Федерации (далее — Стратегия-2024). В статье предпринимается попытка сравнительно оценить те новации в сфере стратегирования инноваций и научно-технологического прогресса, а также те пути их практической реализации, которые обозначены в двух названных выше документах, в том числе в сравнении с аналогичными программно-концептуальными и стратегическими разработками, которые принимались ранее. Делается акцент на взаимосвязи этих документов с разработкой «базовой» стратегии социально-экономического развития Российской Федерации, а также со стратегическими основами политики национальной и экономической безопасности страны.
Ключевые слова: наука, технологический прогресс, государственная научно-техническая политика, инновации и их продвижение в сферу производства и управления.
О.Б.Иванов
Е. М. Бухвальд
Введение
В числе наиболее важных требований к системе стратегического планирования — ее внутренняя сбалансированность и согласованность по основ-
ным направлениям практики социально-экономического развития на длительную перспективу. При этом одновременно действует и принцип приоритетности, который в современной экономике однозначно адресуется сфере научно-технологического развития, в решающей мере определяющей возможность весомых достижений страны в экономической и социальной сфере. Косвенным признаком приоритетности может считаться и соотношение числа документов стратегического планирования, относящихся к тем или иным его направлениям. В этом отношении, безусловно, прослеживается преобладание различных вариантов документального оформления стратегического видения государственной политики в сфере науки, научно-технологического развития и практического продвижения различных инновационных разработок.
Конечно, не все имеющиеся в этой связи документы и итоги их реализации заслуживают только положительной оценки. Так, некоторые ранее принимавшиеся документы не содержали в себе основы системного подхода к решению научно-технологических и инновационных проблем. Имела и по-прежнему имеет место тенденция избыточной централизации данного направления социально-экономической политики государства при недостаточном внимании к роли субфедерального звена управления и к пространственным аспектам формирования экономики инноваций [8]. Негативным моментом является и то, что итоги реализации принимавшихся в разные годы документов практически никогда в полной мере не подводились, не говоря уже о недостаточной полноте и точности действующей статистики инноваций [2]. Это не давало возможности оценить ход инновационной модернизации экономики и, соответственно, выделить как наиболее, так и менее продуктивные (результативные) инструменты и институты государственной политики регулирования научно-технологического развития. В данной статье для сравнительного анализа мы выбрали такие текущие документы, как Концепция технологического развития на период до 2030 года (утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 20 мая 2023 года № 1315-р) [12] и Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации (утверждена Указом Президента Российской Федерации от 28 февраля 2024 года № 145) [19]. Данную статью можно рассматривать как логическое продолжение нашей публикации 2023 года [5] с целью выяснить то, в какой мере Стратегия-2024 года развивает и дополняет положения Концепции-2030 года.
Из наиболее значимых разработок предшествующих лет для анализа и сравнения были выбраны такие документы, как Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года (утверждена распоряжением Правительства Российской Федерации от 8 декабря 2011 года № 2227-р) [11], Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации (утверждена Указом Президента Российской Федерации от 1 декабря 2016 года № 642) [18], а также Указ Президента Российской Федерации от 15 марта 2021 года № 143 «О мерах по повышению эффективности государственной научно-технической политики» [16].
Учитывались ключевые установки, представленные в Указе Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 года № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» [17], а также понятийный аппарат, закрепленный в Федеральном законе от 23 августа 1996 года № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» [20].
Степень исследованности проблемы
В силу исключительной важности для достижения целей экономического развития государства система организации научно-технического прогресса и инноваций, равно как институты управления ими, постоянно находились и находятся в центре проводимых исследований — как в нашей стране, так и за рубежом. Ключевое значение в рамках этих исследований неизменно придавалось характеру и масштабам воздействия научно-технического прогресса и инноваций на тенденции современного экономического роста, на его динамические и структурные характеристики [14]. Поскольку растущая значимость этого воздействия сегодня уже не вызывает сомнений, имевшие место разночтения касались и касаются главным образом вопросов управляемости научно-техническим прогрессом и инновациями и, соответственно, оптимальных форм, масштабов и инструментов государственного регулирования этих процессов [6].
Высказывающиеся мнения подтверждают значимость государственного регулирования и поддержки научно-технического прогресса и инноваций, но одновременно отражают озабоченность тем, что избыточные масштабы такого вмешательства способны подорвать заинтересованность частного бизнеса в финансировании инноваций и инвестиций как средства растущей конкурентоспособности своего бизнеса и в результате — всей экономики в целом [15]. В прикладном ракурсе исследователями развивались пред-
ставления о сменяющих друг друга этапах научно-технической революции, о признаках и последовательности технологических укладов [9].
Как отечественными, так и зарубежными исследователями рассматривались также основные виды новаций (технологические, нормативные, управленческие), движущие современной экономикой и обеспечивающие ее рост [23], а также их особенности как объекта регулирующего и стимулирующего воздействия со стороны государства [3]. Необходимо также отметить постоянное обращение исследователей к практике и основным формам государственно-частного партнерства как одному из наиболее значимых инструментов генерирования и продвижения инноваций в современной экономике. Это касается и такой важной новации, как «институты развития», деятельность которых, особенно в инновационной сфере, опирается на партнерское взаимодействие с частнопредпринимательскими структурами. В поле зрения остаются вопросы межрегиональной дифференциации инновационного процесса [22], хотя в Стратегии пространственного развития [10] эти вопросы пока должного отражения не получили. Это касается также обеспечения заинтересованного участия субфедерального звена управления в реализации тех возможностей и конкурентных преимуществ, которые может получить региональное хозяйственное звено за счет внедрения достижений научно-технологического прогресса, в том числе в среде представителей малого и среднего бизнеса. Наконец, в самое последнее время обнаружился особый интерес к сущности и роли научно-технического прогресса как объекту стратегического планирования — и на федеральном, и на субфедеральном уровнях [3].
В данной статье, в отличие от нашей упомянутой публикации 2023 года [5], основное внимание уделено наличию логического развития и достаточной завершенности основных понятий и положений, касающихся государственной политики научно-технологического и инновационного развития в Российской Федерации, а также возможностям дальнейшего совершенствования стратегического планирования и реализации инновационной технологической политики государства.
Научно-технологическое и инновационное развитие как объект стратегического планирования
Научно-технологическое развитие — это особая интеллектуальная сфера человеческой деятельности, которая в полной мере охватывается всеми передовыми достижениями современной практики управления,
включая и модель стратегического планирования. Однако нынешний этап такого стратегирования отмечен целым рядом принципиальных особенностей. Он предполагает существенное усиление требований к системности стратегирования, сочетающего в себе, наряду с вопросами научного предвидения, апробации и внедрения инноваций, многие иные слагаемые экономического, институционального, правового и социального характера. Но едва ли не центральное место здесь занимает проблема определения научно-технологического и инновационного развития как объекта научных исследований и опирающихся на их результаты мер государственной научно-технической и инновационной политики [4].
В данной статье предпринята попытка сравнительного анализа нескольких актуальных документов стратегического планирования в разрезе таких их существенных сторон, как понятийный аппарат научно-технологического и инновационного развития; его институциональное обеспечение и методы количественной оценки. Этим создается возможность проанализировать определенные различия в предмете и целях научно-технологического и инновационного регулирования; выявить специфику, касающуюся организационного, нормативно-правового и инструментального аппарата, нацеленного на достижение необходимого регулятивного эффекта и, наконец, в-третьих, оценить актуальность целеполагания в рамках данного круга документов стратегического планирования и степень фактического достижения формулируемых ими целевых установок.
Здесь, прежде всего, следует обратить внимание на то, что активное обращение исследователей к вопросам науки, использования научных разработок в практике хозяйственной деятельности и соответствующих этому мер государственного регулирования в последние годы привело к значительному расширению используемого понятийного аппарата. Между тем в таковом, как показывают документы 2023-2024 годов, не всегда присутствует достаточная конкретность, четкая разграниченность и логическая соподчиненность используемых категорий. Но именно наличие развернутого, логически стройного понятийного аппарата позволяет более точно очертить сформулированные в рамках того или иного документа стратегического планирования сферу, задачи и инструменты регулирующего воздействия со стороны органов публичной власти. Эффективно управлять можно только тем, что адекватно и конкретно определено. Это в полной мере касается и документов, формирующих
стратегическую линию государства в вопросах научно-технического и инновационного развития.
Если обратиться к последним по времени документам, то весьма позитивным видится развернутое изложение понятийного аппарата стратегического планирования научно-технологического и инновационного развития в названной выше Концепции-2030. Заметим, что во многом в аналогичном по характеру документе 2011 года понятийный аппарат вообще не содержался. Сегодня же этот понятийный аппарат развернуто присутствует и его можно рассматривать как одну из основ для формирования национальной политики научно-технологического и инновационного развития, обеспечения устойчивости социально-экономического роста и повышения национальной конкурентоспособности.
Понятийный аппарат Стратегии-2024 выглядит скромнее, но и он дает дополнительные ориентиры относительно сути, инструментария и целей государственной научно-технической политики. В силу близкого содержательного совпадения этих двух документов их понятийный аппарат, казалось бы, должен быть во многом аналогичен. Однако здесь есть существенные различия, которые свидетельствуют о наличии некоторых особых акцентов в рассматриваемых документах стратегического планирования. Сравнительный анализ понятийного аппарата этих документов позволяет выявить ряд важных обстоятельств.
Прежде всего, в этих документах было достигнуто существенное расширение и терминологическое уточнение ряда определений государственной политики в сфере научно-технологического и особенно инновационного развития экономики, а также проблем и задач управления. Это закономерно проецировалось на те категории экономики инноваций, которые создают основу четкого определения объекта государственного регулирования в Федеральном законе № 127-ФЗ (в его последней по времени редакции от июля 2023 года). Можно говорить о формировании к настоящему понятийного аппарата, системно, всесторонне оценивающего современную инновационную политику: инновационная продукция, инновационная технология, инновационный проект, технологическая инновация, инновационно ориентированный экономический рост, инновационный центр, инновационная компания, малое инновационное предприятие, институт инновационного развития и другие позиции.
Однако не всегда фиксируемые в законах и стратегиях понятия даются
с достаточной степенью четкости, разграниченности и согласованности. Примером может служить определение такой исходной категории, как инновации. В Концепции-2030 обобщающего определения «инновации» вообще нет, но такое определение есть в статье 2 Федерального закона № 172-ФЗ, где инновация определяется как введенный в употребление новый или значительно улучшенный продукт (товар, услуга), или процесс, новый метод продаж, или новый организационный метод в деловой практике, организации рабочих мест или во внешних связях. В самой же Концепции-2023 базовому определению новации соответствуют такие понятия, как «инновационная продукция» (новые или подвергавшиеся технологическим изменениям разной степени в течение последних 3 лет товары, работы, услуги) и «технологическая инновация» (новый либо усовершенствованный продукт (товар, услуга), процесс или способ производства (передачи) продуктов, внедренный на рынке и (или) используемый в деятельности организации)[12].
В приведенных выше определениях понятие инновации характеризуется рядом признаков и, прежде всего, их новизной (оригинальностью), то есть инновация определяется, прежде всего, как новый продукт. Другими словами, независимо от всех его прочих характеристик, новый продукт — обязательно инновация, что, конечно, далеко не всегда соответствует действительности. Да и само разграничение: «новый» продукт и «старый» продукт — чаще всего более чем условно. К тому же «новый» не всегда лучше своего предшественника.
Весьма неопределенно выглядят и такие критерии инновации, как «значительно (?) улучшенный продукт»; «технологические изменения разной (?) степени»; «усовершенствованный продукт» (?) и прочее. Кроме того, оговаривается, что инновация — это продукт, введенный в употребление, или продукт, внедренный на рынке и (или) используемый в деятельности организации. По нашему мнению, понятие «инновации» в последнем случае неоправданно сужается. Очень часто актуальные разработки ожидают своей реализации длительное время, но при этом не перестают быть инновациями. Например, сюда не попадают уже завершенные научные разработки, еще не внедренные в производство, но уже оформленные в виде патента, заявки на изобретение.
Дело здесь, конечно, не в утонченности формулировок, а в том, что определение «инновации» служит основой для формирования и практического использования целого ряда категорий «второго ряда», уже
непосредственно попадающих в орбиту практики государственного мониторинга и регулирования инновационных процессов. Проблема еще и в том, что такие индикаторы сохраняют большую нишу для весьма субъективных подходов и даже для искусственного приближения фактической ситуации под целевые индикаторы. Неслучайно эксперты характеризуют сферу инноваций как один из наиболее проблемных разделов статистических наблюдений [2].
Тем не менее существенно то, что в Концепции-2030 особое внимание, как было отмечено выше, уделяется различным аспектам перехода к качественно более высокому уровню развития российской экономики на основе тренда инновационного экономического роста. Напротив, в Стратегии-2024 основное внимание уделено именно научно-технологическим составляющим экономического роста, основным направлениям государственной политики в этой области и мерам по ее практической реализации. Здесь акцент явно сделан на управленческом аспекте проблемы, включая выбор приоритетов государственной научно-технологической политики, ее осуществление через систему федеральных научно-технических программ, реализацию наукоемких технологий и производство наукоемкой продукции. Можно ли считать такое разграничение случайностью или в нем заключен определенный смысл?
В отечественной экономической литературе было высказано немало различных мнений о соотношении понятий «научно-технический (научно-технологический) прогресс» и «инновационная деятельность». По нашему мнению, данные категории и их производные наиболее обоснованно следует рассматривать в неразрывной взаимосвязи и логической последовательности. Государственная политика в этом направлении должна, на наш взгляд, быть нацелена, прежде всего, на развитие научной, научно-технической и технологической сфер, которые являются необходимым фундаментом для внедрения инноваций. Повсеместный переход к тренду инновационного развития экономики выступает своего рода кумулятивным итогом самых различных направлений научно-технологического прогресса, свидетельством системной проекции его результатов на все сферы хозяйственной деятельности и социального прогресса.
Устойчивое получение и эффективное использование результатов научно-технологической деятельности возможно лишь на фоне и в рамках целостной модели инновационного развития, когда этот процесс опирается на инновационные продвижения в сфере технологий,
материаловедения, цифровой экономики, коммуникаций, управления на микроуровне; на новации в сферах экологии, труда и социальных отношений [20]. Только такая сбалансированность основных слагаемых современной инновационной экономики позволяет эффективно реализовать потенциал обновления и роста производства, достигаемый за счет эффектов научно-технологического характера. Однако можно констатировать, что именно жесткая «связка» — научно-технологических и иных инновационных эффектов в наших современных условиях пока реализуется не в полной мере [20].
Институты и инструменты формирования стратегий научно-технологической и инновационной политики
Одной из главных целей отработки понятийного и инструментального аппарата государственной научно-технической и инновационной политики является достижение их логической согласованности, а также четкой целеориентации в деятельности тех инструментов и институтов, которые призваны обеспечить реализацию целей этой политики. Ключевой задачей на данном направлении социально-экономической политики государства выступает формирование системы стратегических документов, согласованно отражающих ключевые цели и установки этой политики, ориентированные на получение и реализацию новаций не только научно-технологического, но также управленческого, коммуникационного, социально ориентированного характера [13].
Однако и ранее, и сейчас ситуация в этом отношении складывается не лучшим образом, что неизбежно сказывается на результативности государственной научно-технической и инновационной политики. Данные статистики свидетельствуют, что по ключевым показателям инновационного развития российская экономика стабильно не показывает значимого роста. Это подтверждает сопоставление данных, приведенных в концепциях 2011 и 2023 годов.
Свидетельством недостаточной инновационной активности российского бизнеса является невысокая степень его участия в финансировании внутренних затрат на исследования и разработки. В Концепции 2011 года отмечалось, что в период с 2005 года по 2009 год доля средств российского предпринимательского сектора во внутренних затратах на исследования и разработки уменьшилась с 30% до 26,6% при соответствующем увеличении доли средств государства с 61,9% до 66,5%. К настоящему времени
доля бизнеса по этому направлению финансирования по-прежнему все еще очень незначительна (29%).
Таблица 1
Показатели инновационного развития российской экономики в концепциях 2011 и 2023 годов.
Концепция-2011 Концепция-2030 Концепция-2030
(факт за 2009 г.) (факт 2021 г.) (план на 2030 г.)
Доля предприятий
промышленности,
осуществлявших разработку и вне- 9,45 11,9 27
дрение технологи-
ческих инноваций,%
Доля инновацион-
ных товаров (услуг) в общем объеме от-
груженных товаров 4,9 5 8
(услуг) (инновацион-
ная активность биз-
неса),%
Доля затрат на ис-
следования и раз- 1,02 1,0 2,0
работки в ВВП(%)
Источник: по данным Росстата.
Причин подобной ситуации немало, и главная из них — отсутствие у российского бизнеса достаточных мотивов финансировать сферу инноваций и научно-технологического развития, что в целом приводит к стагнации общей доли затрат на исследования и разработки в национальном ВВП.
Основными проводниками социально-экономической политики государства в научно-технологической и инновационной сфере выступают государственные проекты, программы, а также институты развития. В настоящее время степень согласованности их деятельности примерно соответствует ее общей результативности. Например, при общем большом количестве российских институтов научно-технологического и инновационного развития их роль в целом невелика, а целевая ориентация каждого из них не задается с достаточной степенью конкретности. Так, нет возможности четко выделить основные институты и инструменты
государственной политики научно-технологического и инновационного развития; скорее всего, без особого заблуждения эти институты можно представить себе как достаточно очевидную аналогию. К тому же и те и другие на местах очень часто совмещают свои функции с решением задач пространственного развития.
Плохо это или хорошо? В российских условиях это, скорее всего, хорошо, учитывая, что формальное экономическое неравенство регионов (ВРП на душу населения) в настоящее время многократно перекрывается разрывами между регионами страны по уровню инновационного развития их экономики. Очевидно, что действующими мерами финансовой поддержки «слабых» субъектов Российской Федерации можно в значительной мере компенсировать социальные издержки межрегиональной экономической дифференциации. Однако радикально решить проблему позитивного экономического выравнивания российских регионов способно только активное «подтягивание» этой группы регионов по уровню научно-технологического развития с их полноценным включением в единое инновационное пространство экономики страны. Однако пока складывается ситуация, при которой плоды научно-технологического и инновационного развития в основном по-прежнему принадлежат наиболее развитым в экономическом плане субъектам Российской Федерации. В этой связи необходима четкая переориентация государственных программ и проектов научно-технологического и инновационного развития, а также соответствующих институтов развития на повышение эффективности экономик инновационно отстающих регионов.
Таким образом, сложное сочетание отраслевых и пространственных аспектов политики научно-технологического и инновационного развития российской экономики предъявляет особые требования к институтам такого развития. В этом смысле стратегические документы 2023-2024 годов делают в данном отношении определенный шаг вперед. В Концепции-2030 институты инновационного развития определяются как создаваемые государством специализированные организации, деятельность которых направлена на стимулирование технологических инноваций и получение от их внедрения экономических эффектов, а также на создание условий для развития технологических компаний, включая предоставление целевого финансирования. Другими словами, акцент делается на институтах развития как финансового, так и нефинансового характера. Однако
функциональные и пространственные аспекты деятельности всех этих институтов представлены излишне «универсально» без необходимой дифференциации регионов, крайне различных как по текущему уровню научно-технологического, инновационного и экономического развития (эдакий «пространственный универсализм»).
Сегодня в Концепции-2030 и в Стратегии-2024 государственная политика научно-технологического и инновационного развития видится как почти исключительная прерогатива федерального центра. В Концепции-2030 имеется раздел IX «Роль субъектов Российской Федерации в ускорении технологического развития страны», однако содержание этого раздела представляется недостаточно конкретным и целенаправленным и, следовательно, не соответствующим ключевой задаче — выравниванию экономики страны как пространства научно-технологического инновационного развития.
Тем не менее можно с уверенностью сказать, что деятельность всех институтов и инструментов политики инновационного развития все же получила в Концепции-2030 достаточно широкое освещение и конкретизацию, что было дополнено положениями Стратегии-2024. Примером может служить наличие в Концепции-2030 целого ряда институциональных новаций, в том числе, и тех, появление которых напрямую связано с особыми условиями, с которым столкнулась российская экономика в самые последние годы. В частности, в орбиту научно-технологической и инновационной политики теперь попадают такие институты, как импортозамещение, критические технологии, вызовы технологического развития.
Однако можно предположить, что и здесь поставлены далеко не все точки над 1. Так, задачу импортозамещения не всегда можно соотносить только с трендом инновационного развития. Во многих случаях задача импортозамещения успешно осуществляется за счет отечественной продукции вполне традиционного уровня: избыточный упор на ин-новационность может сузить круг тех производителей, которые также могут участвовать в решении этой задачи.
Большей четкости требует и такая целевая установка, как «вызовы технологического развития». В Концепции-2030 эти вызовы определяются как объективно требующая реакции со стороны государства и общества совокупность проблем, угроз и возможностей в области разработки и внедрения технологий, сложность и масштаб которых
таковы, что они не могут быть решены, устранены или реализованы без структурных изменений исключительно за счет увеличения ресурсов. Однако и эту целевую установку сложно интерпретировать в чисто практическом плане: не ясно, о какой реакции со стороны государства, о каких структурных изменениях и о каких потребных ресурсах идет речь в данной установке.
Принципиально важным для стратегических документов 2023-2024 годов мы считаем предпринятую попытку их согласования со стратегиями национальной и экономической безопасности. Это согласование идет в части выявления и устранения угроз научно-технологического и инновационного характера. В числе таких ключевых угроз Российской Федерации на период с 2023 года по 2030 год в Концепции-2030 называется «недостаточная способность национальной экономики адаптироваться к глобальным трендам, имеющим системный характер, что приводит к структурным деформациям экономики и повышает социальную напряженность» [12]. И снова четкому восприятию угроз и определению путей их устранения, мешает «завеса» общих слов. Какие именно глобальные тренды, имеющие системный характер, имеются в виду? Какие конкретно деформации экономики создают значимые угрозы? Да и об угрозах повышения социальной напряженности, по нашему мнению, надо говорить более четко и определять их конкретнее. Некоторые сомнения вызывает понятие «конкурентоспособность государства». Конкурентоспособными или нет могут быть отдельные виды продукции и их производители. Государство как институт публичной власти ни с кем не конкурирует; оно только управляет. «Конкурентоспособность государства» в этой связи с некоторой долей условности можно определить как его способность своевременно принимать качественные документы стратегического планирования и обеспечивать их реализацию.
Заключение
Рассмотренные выше документы двух последних лет (Концепция-2030 и Стратегия-2024) дают возможность определить ключевые задачи, решение которых позволит существенно повысить эффективность научно-технологической и инновационной политики государства. Однако следует отметить, что почти одновременное принятие двух документов стратегического планирования очень близкой направленности имеет определенный аналитический смысл, но все же вызывает сомнения
в целесообразности такого подхода.
При этом уже в первом приближении Концепция-2030 (развернутый понятийный аппарат, значительное число целевых индикаторов), скорее, смотрится именно как социально-экономическая стратегия, тогда как, напротив, Стратегия-2024, которая во многом лишена этих преимуществ, скорее, выглядит как некая общая концепция. Кроме того, надо иметь в виду, что базовый в вопросах стратегического планирования Федеральный закон № 172-ФЗ [21] вообще не оперирует такими понятиями, как «инновация» или «инновационный».
По данному направлению экономической политики государства представляется целесообразной разработка единого комплексного документа — стратегии инновационного и научно-технологического развития на долговременную перспективу, которая должна быть включена в общую Стратегию социально-экономического развития Российской Федерации. Соответствующие изменения также необходимо внести в действующее законодательство по стратегическому планированию.
Единая стратегия в области инноваций и научно-технологического развития, по нашему мнению, должна логически взаимосвязано и согласовано интегрировать все направления (сферы) инновационных процессов в экономике, включая и их научно-технологические компоненты, а также всю систему институтов и механизмов управления этими процессами. Неслучайно экспертами ставится вопрос о «гармонизации» документов стратегического планирования, включая и их научно-технологический и инновационный вектор [7].
Государственная политика в сфере научно-технологического и инновационного развития должна опираться на систему категорий (понятий), имеющих конкретные, количественно выразимые признаки без оборотов типа «в основном», «преимущественно» и аналогичных. Государственная политика инновационного развития по ее целям, ресурсам и инструментам должна быть четко структурирована. Представляется, что в рамках этой политики следует сделать конкретные акценты на развитии механизмов государственно-частного партнерства для целевой поддержки исследовательской деятельности и практики внедрения различных инноваций в сферу хозяйствования и управления, определить роль функционально различных «институтов развития».
Комментарии
1. В настоящее время затраты экономически наиболее развитых субъектов Российской Федерации на инновационную деятельность в десятки раз больше остальных регионов и в сотни раз больше, чем в регионах-аутсайдерах инновационного процесса. При этом пять крупнейших регионов финансируют свыше 50% общероссийского объема затрат на инновационную деятельность.
2. Как отмечено в Концепции-2030, «по показателю уровня инновационной активности бизнеса Российская Федерация отстает от большинства наиболее развитых стран — в 2021 году его величина составила 11,9%, в то время как в Канаде — 79,3%, Федеративной Республике Германии — 68,8%, Соединенных Штатах Америки — 64,7%, Французской Республике — 54,8%, Японии — 54,2%, Великобритании — 47,3%, Китайской Народной Республике — 40,8%» [12].
Литература
1. Денисова А. А. Инновационная дифференциация регионов России как фактор неустойчивости национальной экономики. В сб.: Экономика инновации. М.: РЭУ им. Г. В. Плеханова. 2020. С.96-101.
2. Домнич Е. Л. Об адекватности российской статистики технологических инноваций. В сб.: Россия: тенденции и перспективы развития. Ежегодник. М.: ИНИНОН РАН, 2022. С. 544-546.
3. Ерусалимский В. М., Чистяков Е. А. Научно-технический прогресс в условиях российской экономики // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. 2023. № 12-2 (87). С. 186-188.
4. Иванов В. В. Научно-технологическая политика в условиях новой стратегии развития России // Инновации. 2019. № 4 (246). С. 3-7.
5. Иванов О. Б., Бухвальд Е. М. Концепция технологического развития до 2030 года и инновационные перспективы для экономики России // ЭТАП: Экономическая Теория, Анализ, Практика. 2023. № 4. С. 111-131.
6. Климович М. А. Государственная структурная научно-технологическая политика в условиях ресурсно-сырьевой модели эко-
номики // Инновационные подходы в отраслях и сферах. 2018. Т. 3. № 5. С. 53-59.
7. Климович М. А. Гармонизация документов стратегического планирования как основа государственной структурной научно-технологической политики // Европейский журнал социальных наук. 2018. № 8. С. 185-195.
8. Кузнецова О. В. Научно-технологические приоритеты в федеральной политике пространственного развития в России // Федерализм. 2022. Т. 27. № 4 (108). С. 5-20.
9. Махненко К. О., Кулиш А. А. Понятие и экономическая сущность технического прогресса // Репутациология. 2023. № 3-4 (69-70). С. 23-25.
10. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 13 февраля 2019 года № 207-р «Об утверждении Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_25312 (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
11. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 8 декабря 2011 года № 2227-р «Об утверждении Стратегии инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года» URL: https://docs.cntd.ru/document/902317973 (дата обращения: 1 апреля 2024 года; недействующая).
12. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 20 мая 2023 года № 1315-р «Концепция технологического развития на период до 2030 года». URL: http://government.ru/docs/ all/147621/ (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
13. Свистунов А. А. Инновационная деятельность и научно-технический прогресс: взаимоотношение категорий // Вестник Самарской государственной юридической академии. 2023. № 3 (152). С. 44-48.
14. Семенов Е. В. Государственная научно-технологическая политика в современной России // Управление наукой: теория и практика. 2019. Т. 1. № 1. C. 51-71.
15. Сухорукова С. М., Погорелый А. М. К вопросу о стратегии инновационного развития в XXI веке // Экономика и управление инновациями. 2022. № 1 (20). С. 4-12.
16. Указ Президента Российской Федерации от 15 марта 2021 года
№ 143 «О мерах по повышению эффективности государственной научно-технической политики». URL: https://base.garant. ru/400446065/ (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
17. Указ Президента Российской Федерации от 21 июля 2020 года № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года». URL: https://base.garant. ru/74404210/ (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
18. Указ Президента Российской Федерации от 1 декабря 2016 года. № 642 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации» URL: https://base.garant.ru/71551998/ (дата обращения 1 апреля 2024 года; недействующая).
19. Указ Президента Российской Федерации от 28 февраля 2024 года № 145 «Стратегия научно-технологического развития Российской Федерации. URL: http://government.ru/docs/ all/147621/ (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
20. Федеральный закон от 23 августа 1996 года № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике». URL: http:// ivo.garant.ru/#/document/135919/paragraph/223:0. (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
21. Федеральный закон от 28 июня 2014 года № 172-ФЗ «О стратегическом планировании в Российской Федерации». URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_164841/ (дата обращения: 1 апреля 2024 года).
22. Шубин М. А. Статистический анализ инновационной деятельности субъектов Российской Федерации // Научный журнал ИТМО. Серия: Экономика и экологический менеджмент. 2022. № 1. С. 63-70.
23. Agbidme R. The Impact of scientific and technological progress on the value of national income // Reports Scientific Society. 2021. No.1 (25). P. 4-7.
References
1. Denisova A. A. Innovacionnaya differenciaciya regionov Rossii kak fak-tor neustoychivosti nacional'noy ekonomiki [Innovative differentiation of Russian regions as a factor of instability of the national economy], in the collection Ekonomika innovacii [Encyclopedia of Computer Science], Moscow: Russian State University named after
G. V. Plekhanov, 2020, pp. 96-101 (in Russian).
2. Domnich E. L. Ob adekvatnosti rossiyskoy statistiki tekhno-logicheskih in-novaciy [On the adequacy of Russian statistics on technological innovations], in the collection Rossiya: tendencii i perspektivy razvitiya. Ezhegodnik [Russia: trends and prospects of development. Yearbook], Moscow: INNON RAS, 2022, pp. 544546 (in Russian).
3. Yerusalimsky V. M., Chistyakov E. A. Scientific and technical progress in the conditions of the Russian economy. Mezhdunarodnyy zhurnal gumanitarnyh i este-stvennyh nauk [International Journal of Humanities and Natural Sciences], 2023, no. 12-2 (87), pp. 186188 (in Russian).
4. Ivanov V. V. Scientific and technological policy in the context of a new strategy for the development of Russia. Innovatcii [Innovations], 2019, no. 4 (246), pp.3-7 (in Russian).
5. Ivanov O. B., Buchwald E. M. The concept of technological development until 2030 and innovative prospects for the Russian economy. ETAP: Ekonomicheskaya Teoriya, Analiz, Praktika [ETAP: Economic Theory, Analysis, Practice], 2023, no. 4, pp. 111-131 (in Russian).
6. Klimovich M. A. State structural scientific and technological policy in the conditions of the resource-raw material model of the economy. Evropeyskiy zhurnal socialnyh nauk [Innovative approaches in industries and spheres], 2018, vol. 3, no. 5, pp. 53-59 (in Russian).
7. Klimovich M. A. Harmonization of strategic planning documents as the basis of state structural scientific and technological policy. Evropeyskiy zhurnal socialnyh nauk [European Journal of Social Sciences], 2018, no. 8, pp.185-195 (in Russian).
8. Kuznetsova O. V. Scientific and technological priorities in the federal policy of spatial development in Russia. Federalism, 2022, vol. 27, no. 4 (108), pp. 5-20 (in Russian).
9. Makhnenko K. O., Kulish A. A. The concept and economic essence of technical progress. Reputaciologiya [Reputationology], 2023, no. 3-4 (69-70), pp. 23-25 (in Russian).
10. Decree of the Government of the Russian Federation dated February 13, 2019 No. 207-r "On Approval of the Spatial Development Strategy of the Russian Federation for the period up to 2025". Available at: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_25312 (ac-
cessed: 1 April, 2024) (in Russian).
11. Resolution of the Government of the Russian Federation dated December 8, 2011 No. 2227-r "On Approval of the National Development Strategy of the Russian Federation. Classification for the period up to 2020". Available at: https://docs.cntd.ru/docu-ment/902317973 (accessed: 1 April, 2024; unknown) (in Russian).
12. Decree of the Government of the Russian Federation dated May 20, 2023 No. 1315-r "Concept of technological development for the period up to 2030". Available at: http://government.ru/docs/all/147621 (accessed: 1 April, 2024) (in Russian).
13. Svistunov A. A. Innovative activity and scientific and technical progress: the relationship of categories. Vestnik Samarskoy gosu-darstvennoy yuridicheskoy akademii [Bulletin of the Samara State Law Academy], 2023, no. 3 (152), pp.44-48 (in Russian).
14. Semenov E. V. State scientific and technical policy in modern Russia. Upravlenie naukoy: teoriya i praktika [Management of science: theory and practice], 2019, vol. 1, no. 1, pp. 51-71 (in Russian).
15. Surukova S. M., Pogorely A. M. On the issue of the strategy of innovative development in the XXI century. Ekonomika i upravlenie in-novaciyami [Encyclopedia and innovation management], 2022, no. 1 (20), pp. 4-12 (in Russian).
16. Decree of the President of the Russian Federation dated March 15, 2021 No. 143 "On measures to improve the effectiveness of State scientific and technical policy". Available at: https://base.garant. ru/400446065 (accessed: 1 April, 2024) (in Russian).
17. Decree of the President of the Russian Federation No. 474 dated July 21, 2020 "On the National Development Goals of the Russian Federation for the period up to 2030". Available at: https://base.ga-rant.ru/74404210 (accessed: 1 April, 2024) (in Russian).
18. Decree of the President of the Russian Federation dated December 1, 2016. № 642 "On the strategy of scientific and technical development of the Russian Federation". Available at: https://base.garant. ru/71551998 (accessed: 1 April, 2024; not valid) (in Russian).
19. Decree of the President of the Russian Federation dated February 28, 2024 No. 145 "Strategy of scientific and technological development of the Russian Federation". Available at: http://government.ru/ docs/all/147621 (accessed: 1 April, 2024) (in Russian).
20. Federal Law No. 127-FZ of August 23, 1996 "On Science and State Scientific and Technical Policy". Available at: http:// ivo.garant. ru/#/document/135919/paragraph/223:0 (accessed: 1 April, 2024) (in Russian).
21. Federal Law No. 172-FZ of June 28, 2014 "On Strategic Planning in the Russian Federation". Available at: http://www.consultant. ru/document/cons_doc_LAW_164841 (accessed: 1 April, 2024) (in Russian).
22. Shubin M. A. Statistical analysis of innovative activity of subjects of the Russian Federation. Nauchnyy zhurnal ITMO. Seriya: Ekonomika i ekologicheskiy menedzhment [ITMO Scientific Journal. Series: Economics and environmental management], 2022, no. 1, pp. 63-70 (in Russian).
23. Agbidme R. The influence of scientific and technological progress on the value of national income. Reports of the Scientific Society, 2021, no. 1 (25), pp. 4-7.
