CC BY
12
Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 84
Tomsk State University Journal of History. 2023. № 84
Научная статья УДК 94(470)
doi: 10.17223/19988613/84/7
От ходоков к делегациям: практики представительства и коммуникации с властью в советском обществе
Тимофей Николаевич Раков1, Дарья Викторовна Свирина2
12 Тюменский государственный университет, Тюмень, Россия 1 timofey. rakov@gmail. com 2 dsvirina@eu. spb. ru
Аннотация. Статья посвящена практике низовой политической репрезентации и ее развитию в СССР. Авторы рассматривают ленинских ходоков, сталинские делегации рабочих и делегации советских немцев 1960-х гг. как способ коммуникации населения и власти в советском обществе через призму политического представительства. В силу отсутствия регламентированного механизма личного приема граждан высшими должностными лицами практика коммуникации и репрезентации тех или иных социальных групп решалась по-разному, однако способы представительства обладали общими чертами, присущими политической культуре советского общества на разных этапах его существования.
Ключевые слова: политическая культура, представительство, делегации, ленинские ходоки, советские немцы
Благодарности: Исследование выполнено при поддержке гранта Правительства РФ, проект № 075-15-2021-611 «Человек в меняющемся пространстве Урала и Сибири», и гранта РНФ № 22-78-00172 «Политические практики советского общества в 1920-е и 1960-е годы: сравнительный аспект».
Для цитирования: Раков Т.Н., Свирина Д.В. От ходоков к делегациям: практики представительства и коммуникации с властью в советском обществе // Вестник Томского государственного университета. История. 2023. № 84. С. 54-62. doi: 10.17223/19988613/84/7
Original article
From petitioners to delegations: practices of representation and communication with the authorities in Soviet society
Timofey N. Rakov1, Darya V. Svirina2
12 University of Tyumen, Tyumen, Russian Federation 1 timofey. rakov@gmail. com 2 dsvirina@eu. spb. ru
Abstract. The article is devoted to the practice of grassroots political representation and its development in Soviet society. The authors consider 'Walkers to Lenin', Stalin's receptions of delegations of Soviet workers and self-organized delegations of Soviet Germans in the 1960s. On the one hand, all these delegations were a way of communication between the population and the authorities in Soviet society. On the other hand, it was the practice of grassroots political representation. A delegation or a single delegate tells us that they are sent by someone, delegated to represent the interests of a certain community. If written appeals have become a sufficiently developed and regulated mechanism of communication (which also causes a great deal to the authorities to study these letters), then, due to the lack of a developed mechanism for personal reception of citizens by senior officials, the practice of communication and representation of certain social groups was solved by «delegates» in different ways. Analyzing various archival and published materials that reflect the history of delegations to Soviet authorities from the 1920s to the 1960s, the authors of the article aim to look at the problem of representation from the perspective of how it could be comprehended within the framework of the political culture of Soviet society. One way or another, the cases considered had common features referring to the public political life of Soviet society. 'Walkers to Lenin' demonstrate the initiative of the peasants themselves in the absence of a certain regulation that would determine how to implement political representation. During the Stalinist period, there was a transformation of political representation into the representation of ideal Soviet citizens. The delegation of Soviet Germans demonstrates the practice of legitimizing the repressed ethnic groups in the Late Soviet period. In the first half of the 1970s, the practice of self-organized delegations passed over under the pressure of the repressive apparatus, and they will reappear only during the period of Perestroika.
Keywords: political culture, representation, delegations, Lenin's walkers, Soviet Germans
© Т.Н. Раков, Д.В. Свирина, 2023
Acknowledgements: The publication was prepared within the framework of the Russian Federation Government, project No 075-15-2021-611 "Human and the changing Spaces of Ural and Siberia", and the Russian Foundation grant No 22-78-00172 "Political practices of Soviet Society in the 1920s and 1960s: a comparative aspect".
For citation: Rakov, T.N., Svirina, D.V. (2023) From petitioners to delegations: practices of representation and communication with the authorities in Soviet society. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya -Tomsk State University Journal of History. 84. pp. 54-62. doi: 10.17223/19988613/84/7
Введение
В 1965 г. инициативная группа советских граждан, немцев по национальности, дважды собиралась в Москве с намерением добиться личного приема у высших партийных и советских должностных лиц для обсуждения вопроса о восстановлении национальной автономии для советских немцев. Делегации стали действием, последовавшим после многочисленных письменных обращений, индивидуальных и коллективных, по поставленному немцами вопросу. Один из активистов движения, В.Ф. Дизендорф, написал в своих воспоминаниях: «Делегации 1965 года - феномен, возможный лишь при авторитарном режиме с сильными элементами популизма. Наиболее известные прототипы тогдашних ходатаев - это, конечно, знаменитые ленинские ходоки» [1. С. 144]. В 1965 г. Виктору Дизендорфу было 14 лет, и его семья жила в Кемеровской области. О поездке в Москву группы «своих соплеменников» он узнал из записей в общей тетради, которая оказалась в семье из Абакана, от близких знакомых. Сравнение делегатов советских немцев с ленинскими ходоками не лишено смысла и подталкивает нас сопоставить два случая появления делегаций - ходоки к В.И. Ленину в 1920-е гг. и делегации советских немцев в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР в 1960-е гг.
Разрешение вопроса о схожести двух отдаленных во времени явлений лежит в плоскости анализа проблемы представительства и репрезентации в ее советском изводе. Нам представляется, что делегации объединяют в себе функции репрезентации некоторого коллектива и задачу коммуникации с властью. Делегация или же единичный делегат в самом своем названии отражают то, что они кем-то направлены, делегированы представлять ту или иную группу [2. С. 90-91].
Термин «делегация» в статье фигурирует в двух плоскостях: это и понятие из самих источников, и наша аналитическая категория. Они не всегда совпадают, поскольку мы рассматриваем «делегацию» и «делегирование» как одну из политических практик советской системы. Причем в некоторых случаях, анализируемых в тексте, эта практика будет существовать даже в форме «самоделегирования» - репрезентации какой-то группы без соблюдения процедур избрания делегата.
Однако, прежде чем ставить вопрос о том, были ли делегации одной из форм представительства, стоит обозначить теоретическую базу, на которую мы опираемся. Для понимания репрезентации в обществе, совершающем переход от либеральной системы представительства к некоторой иной (советской), полезно обратиться к идеям марксистских авторов о представительстве вне системы институтов буржуазной демократии. Для марксистской мысли феномен репрезен-
тации и взаимоотношений между пролетариатом, его партией и системой учреждений не так очевиден. Кто-то из авторов, как, например, Д. Лукач, полагал, что рабочий класс, а вернее, даже его классовое сознание, должно олицетворять в себе всемирную историческую эмансипацию всего человечества [3]. Идея о политической организации класса, призванного осуществить всеобщее освобождение, концепция «авангардной» партии как воплощения наиболее революционных тенденций в пролетариате сформулирована В.И. Лениным в «Что делать?», однако ситуация 1917 г. и ранних лет советской власти, видимо, привела к усложнению мысли Ленина о соотношении класса, массы и политического представительства. Авангардная партия не представляла, конечно же, весь класс как целое, но революции 1917 г. поставили впервые в острой форме вопросы о том, как представляются все угнетенные массы, а не только их наиболее политизированная часть. Стоит заметить, что в работах Ленина послереволюционного периода сложно найти четко сформулированную схему представительства. В «Великом почине» Ленин предлагает некоторое разграничение между классом и массой: «...только определенный класс, именно городские и вообще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в состоянии руководить всей массой трудящихся и эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала» [4. С. 14]. Здесь эксплуатируемые массы не сводятся исключительно к пролетариату, но в политическом смысле рабочие представляют в борьбе интересы всех угнетенных групп. В «Детской болезни левизны в коммунизме» Ленин останавливается на проблеме отношения именно партии с классом, в частности в том разделе, где он рассматривает вопрос о работе коммунистов с «реакционными профсоюзами». Здесь важно то, что и партия, как кажется, не всегда прямо репрезентирует весь класс, поскольку Ленин отмечает, что рабочие могут поддерживать некоммунистические силы.
Для данной статьи стоит зафиксировать то, что, видимо, для Ленина существовало напряжение в отношении представительства между классами в послереволюционную эпоху - идейное главенство пролетариата, но при этом существование иных эксплуатируемых групп. Партия и советы в этом отношении являются формами представления классов, но они не выражают интересы всей массы трудящихся сразу. В современном марксизме также осмысляется другой аспект этой проблемы: политические группы не представляют интересы рабочего класса, а замещают их интересами партикулярных групп [5]. Мы видим специфику феномена делегации именно на полюсе представления социальных групп, которые не всегда представлены прямо в рамках системы. Крестьянство как класс ре-
презентируется в системе Советов, но выражение конкретных интересов отдельных сообществ внутри класса осуществляется помимо этой системы, в том числе посредством делегаций. Ситуация с делегациями советских немцев отражает ту же проблему в ином историческом контексте - непредставленность внутри советской системы в целом интереса (восстановление территориальной автономии) партикулярной этнической группы.
Делегации как способ коммуникации с властью в советском обществе имеют общую основу с письмами во власть, которые заняли особое место в советской системе контроля за настроениями населения и работой партийного аппарата на местах. В наибольшей степени исследователями опубликованы и изучены письменные обращения 1920 - начала 1950 гг. Шейла Фицпатрик рассмотрела письменные обращения крестьян в 1930-е гг. в различные властные инстанции, опираясь на концепцию скрытых сценариев сопротивления Джеймса Скотта. Согласно Фицпатрик, письма крестьян стали реакцией на коллективизацию и были направлены на самозащиту [6. С 11-12, 24-25]. Исследования о позднесовет-ском периоде продолжают развивать идеи, сформулированные исследовательницей, обращая внимание на отдельные жанры. Е. Богданова в письменных жалобах граждан в сфере потребления в 1960-1980-е гг. также видит эти обращения как способ отстоять свои интересы и восстановить справедливость [7].
Чаще всего письма касались проблем конкретного человека - автора обращения, однако во второй половине 1950-х гг. наблюдается поток коллективных обращений. К. Гофф рассмотрела коллективные письма от представителей этнических меньшинств на Северном Кавказе: грузины-ингилойцы, проживавшие на территории Азербайджанской ССР, и лезгины из Грузинской ССР жаловались Хрущеву на свое правовое положение и добивались реализации приписываемых любому советскому народу прав согласно ленинским принципам национальной политики [8. Р. 28-29]. Автор обратила внимание на то, что подобные кампании возникали независимо друг от друга и объяснила это общим изменением общественного сознания после войны, когда население ожидало либерализации, и снижением рычагов давления при Хрущеве, что создавало возможность начать дискуссию о правовом положении с представителями власти без ожидания жестких репрессий.
В исследовательской литературе не рассматривается то, как осмыслялась и решалась проблема представления социальных групп в рамках структур советской политической системы. Осознавая эту историографическую лакуну, в данной статье мы ставим цель взглянуть на проблему репрезентации с позиции того, как она могла осмысляться в рамках политической культуры советского общества.
Источниками для данной статьи послужили различные архивные и опубликованные материалы, в которых отражена история делегаций в советские органы власти с 1920-х по 1960-е гг. Среди таких материалов -отчеты и воспоминания о приеме Лениным ходатаев от крестьянства, стенограммы сталинских приемов
делегаций рабочих, делопроизводственные документы и самиздат о деятельности двух делегаций советских немцев в 1965 г.
Ходоки как феномен раннего советского общества
Изучение феномена ходоков и их коммуникации с Лениным сталкивается с рядом трудностей. Чаще всего встречи крестьян и Ленина никак не документировались, поскольку происходили в кабинете В.И. Ленина в Кремле. В этом существенное отличие ранних делегаций от, скажем, партийных собраний - у нас нет стенограмм бесед Ленина с ходоками. Всё, что мы имеем, - это отчеты самих делегатов, написанные сразу после бесед или же вскоре после смерти вождя, в период зарождения ленинского культа.
Сами ходоки делились на две значительные группы - коллективные делегации и индивидуальные делегаты. На известной картине В.А. Серова как раз изображен первый вариант делегации.
Термин «ходоки» - не советский, означал он, как правило, либо ходатаев в судах, либо участников переселенческого движения крестьян. По всей видимости, связь ходатайства с политикой зарождается еще до революции, о чем косвенно свидетельствует рассказ некоего Михаила Зотова, в котором ходоки от крестьян Рязанской губернии пытались найти в Петербурге депутата от своего родного края [9].
Самый ранний случай посещения Ленина делегатами от крестьян относится, видимо, к первым месяцам после Октябрьской революции. В ноябре 1917 г. Ленина в Совнаркоме посетила делегация из трех человек из г. Сердобска, представлявших местный совет. По итогам встречи был составлен протокол, отразивший время беседы (15 минут), характер приема, который затем станет частью нарратива о скромности вождя: «...принял делегацию очень просто, без доклада и промедления», - а также отразил коротко основное содержание беседы и передачу Лениным агитационной литературы и газет в Сердобск [10. Л. 42-42 об.].
В рамках нашей статьи мы рассмотрим прием Лениным крестьянских делегатов в промежуток с конца 1920 г. до начала 1921 г. - время окончания основных действий Гражданской войны и перехода к НЭПу. Вероятно, фактор наступления мира и перемен в государственной аграрной политике стимулировал направление делегаций к Ленину.
В первую очередь проанализируем относительно хорошо задокументированное посещение Ленина А.И. Гусевым, представлявшим крестьян Тверской губернии. Гусев посетил Ленина в начале 1921 г. Случай этого визита уникален тем, что существует свидетельство о направлении Гусева к Ленину. Он был делегирован не просто крестьянами той или иной волости или уезда, что было распространенной практикой, а губернским съездом крестьян и крестьянок. Поручалась Гусеву не задача донесения жалобы до Ленина, а делегировался он с политической целью - предложить созвать всероссийский съезд беспартийных крестьян и крестьянок [11]. Возможно, будучи делегатом съезда, Гусев был человеком грамотным, поскольку после
посещения Ленина он оставил об этом воспоминания, сначала напечатанные в «Тверской правде» [12, 13], а потом изданные отдельной брошюрой [14].
Стоит отметить несколько моментов в воспоминаниях Гусева, которые можно отнести к созданию образа вождя. Так, отмечался теплый прием со стороны Ленина: «Совсем он меня расположил к себе своим приемом. Как друг какой старый принял» [14. С. 8]. Той же цели, вероятно, служило и описание облика Ленина, представленное в подразделе «Как выглядит Ильич?» Можно привести характерный пример продолжения образа скромности: «Одет плохо, в старый синий засаленный костюм» [14. С. 9]. В отчете также обращает на себя внимание общение с Лениным на «ты», что является отражением похожего обращения к царю до революции. Еще один момент, который можно было бы отнести к коммуникации, отражающей формирующийся культ вождя, - это нарратив о личном влиянии Ленина на отношение к власти: «Раньше, когда в Москву ехал, недоволен был на многое у Советской власти, а как послушал Ленина - знаю уже, что иначе никак нельзя...» Второй момент - намерение Гусева перейти на советскую работу после встречи с партийным лидером [14. С. 12].
Не стоит в то же время переоценивать влияние складывающегося культа на коммуникацию делегата и Ленина. Отчет не сообщает нам о том, что Гусев докладывал Ленину об успехах советской власти в своей губернии, скорее, он показывает интерес тверского крестьянина к дискуссии с вождем о различных аспектах внешней и внутренней политики в СССР. Также на определенную содержательность коммуникации указывает и помещенная в конце брошюры резолюция ВЦИК о создании комиссии для рассмотрения вопроса о созыве беспартийной крестьянской конференции [14. С. 16]. Таким образом, показывался некоторый результат визита делегата в Москву.
Другой пример делегатов, принятых Лениным в том же 1921 г., - визит к нему крестьян из Владимирской губернии И.А. Чекунова и Н.А. Ганявина 28 февраля. На этой встрече также присутствовал редактор газеты «Беднота», а обсуждалась на ней реформа мясной продразверстки. Чекунов был одним из тех делегатов, кто обсуждал с Лениным идею перехода к продовольственному налогу. Более того, встреча в 1921 г. Чекунова с Лениным была не первой, они беседовали и в 1919 г. [15. С. 202]. Судя по отчетной заметке в «Бедноте», Чекунов и Ганявин был избраны делегатами на сельском собрании [16]. От других ходоков Чекунов отличался тем, что он и прежде, до приема у Ленина, публиковал свои статьи в «Бедноте» и еще до революции был довольно активным деятелем в своей Гороховец-кой волости. Вероятно, что и отчет о своей встрече с Лениным для газеты он составил сам. В этом отчете излагались мысли Чекунова о том, что для увеличения поголовья скота в деревне необходимо установить четкое количество сдаваемого государству поголовья, что будет стимулом для самих крестьян выращивать больше мясных животных. В «Бедноте» также был приведен и ответ Ленина о том, что вопрос о продналоге будет разрешен ближайшим партийным съездом.
Более пространная оценка визита Чекунова дана Лениным в письме в Наркомат земледелия от 1 марта 1921 г. В этом документе Ленин подходит к словам делегата не столько с точки зрения того, что они обсуждали в рамках конкретной беседы, а дает своему собеседнику политическую оценку и подчеркивает важнейшие моменты разговора: «Крестьяне, говорит, потеряли доверие к соввласти. Можно ли, спрашиваю, поправить налогом? Думает, что да. Вот за таких людей нам надо изо всех сил уцепиться для восстановления доверия массы крестьян. Это основная политическая задача, и притом не терпящая отлагательства» [17. С. 86]. Стоит обратить внимание, что Ленин курсивом выделил слово масса применительно к крестьянству. Можно предположить, что здесь он подчеркивал, что Чекунов выступает медиатором между советской властью (и партией) и представителями широких слоев крестьянства. Это возвращает нас к мысли о том, что в произведениях, написанных после 1917 г., Ленин поднимал проблему представленности беспартийного крестьянства, той самой массы. В продолжении мысли о представительстве Ленин предлагает Наркомзему инициировать создание «совета беспартийных крестьян» и привлечь Чекунова к работе по его организации. Выше уже упоминался Гусев, приезжавший к Ленину с очень похожей мыслью.
Привлечение Чекунова к работе, как это предлагал Ленин, действительно состоялось. Он стал членом юридической коллегии наркомата земледелия и занимался в наркомате приемом ходоков начиная с начала ноября 1921 г. [18. Л. 315 об.]. Однако проработал на этой должности Чекунов лишь до июля 1922 г., запросив в Наркомземе отставку по причине того, что приемом ходоков помимо него занимаются еще два сотрудника Наркомзема, и в силу материальных условий труда, не позволяющих Чекунову проживать в Москве [19. Л. 10]. Его просьба об отставке была удовлетворена на заседании наркомата 22 июля 1922 г. [19. Л. 1].
Третий пример делегата, который мы затронем, также выпадает на 1921 г. В данном случае к В.И. Ленину направился О.И. Чернов, крестьянин из Иркутской губернии. Их беседа состоялась 9 февраля и продолжалась в течение 15 минут [20. С. 92]. С Черновым Ленин также обсуждал проблему введения продовольственного налога и положение сибирского крестьянства. Воспоминания о встрече с Лениным Чернов, как и многие, написал уже после смерти вождя, в 1924 г. В них он не указывает, был ли он делегирован какой-либо крестьянской общиной или делегацией. Рассказ построен так, будто Чернов самостоятельно направился в Москву - «решил ехать в Москву, к Владимиру Ильичу». Возможно, на такое описание решения как индивидуального повлияла политическая субъектность Чернова - он принадлежал к партии социалистов-революционеров и в Сибири оказался, будучи на каторге «за принадлежность к партии с.-р.» [21. С. 124]. Чернов практически не описывает содержания своей беседы с Лениным, упоминая, что он зачитал ему подготовленный доклад. Текст доклада затем, по всей видимости, был напечатан в качестве статьи в «Правде» [22] по предложению самого Ленина [23. С. 3]. Статья в це-
лом затрагивала вопрос об отличиях в социальном положении сибирского крестьянина от крестьянина европейской части России, и в ней выдвигалась мысль, что первому чужды «эксплуататорские» тенденции и «кулачество». В воспоминаниях 1924 г. Чернов пытается присвоить себе функцию представителя крестьян: «Не меня, конечно, слушал т. Ленин, как какую-то персону, а через меня он слушал, что говорят и думают крестьяне во всей массе» [21. С. 125]. Чернов приписывает себе функцию медиатора, опять же не раскрывая перед читателем, был ли он делегирован кем-то на разговор с Лениным. В конце статьи в «Правде», приводя биографические сведения о себе, он пишет - «занимаюсь крестьянством», хотя он и происходил, видимо, в действительности из сельской местности Нижегородской губернии. В данном случае перед нами своего рода присвоение делегатской функции через провозглашение (пусть и ретроспективное) себя проводником мнения всех крестьян, на которое, вполне вероятно, повлияла принадлежность когда-то Чернова к политической партии. Он также быстро усваивал и нужный дискурс о Ленине, завершая мемуары рассуждениями о способности Ленина видеть «через все головы» и упоминая про «заветы Ленина», клише, запущенное пропагандистами сразу после смерти партийного вождя. Пример Чернова показывает, как в создании истории о представительстве важное место занимает коммуникация, подчеркивающая как важнейший факт то, что она происходит именно между «делегатом» трудящихся и партийным вождем.
Представительство и делегации в 1930-е гг.
Сталинский период лишь усилил обозначенную выше коммуникацию с вождем как основную функцию делегаций в Кремль. Коллективные делегации не прекратились, о чем свидетельствует ряд отчетных публикаций о них. Адресатами делегаций мог выступать не только И.В. Сталин как главный партийный «вождь», но и ряд других партийных лидеров - В.М. Молотов, С. Орджоникидзе, Л.М. Каганович. Социальный состав делегаций, отчеты о которых были опубликованы, представлял собой «знатных людей страны советов». Так, от колхозников Днепропетровской области в состав делегации входили лишь ударники, т.е. колхозная элита [23. С. 3], в делегации металлургов присутствовали директора, главные инженеры, начальники цехов ведущих металлургических предприятий (т.е., по сути, рабочая аристократия) [24. С. 3-4], а в делегации от председателей сельсоветов Горьковского края к Моло-тову присутствовал заместитель председателя исполкома края [25. С. 5]. Уже социальный состав делегаций отсылает к тому, что они создаются не с целью донесения до власти некоторых важных вопросов, а для создания иллюзии коммуникации вождя с массами.
Во многом ритуальный характер делегации показывает отчет о визите металлургов. Торжественность момента подчеркивают следующие фразы: «Участники делегации горячо встретили товарищей Сталина, Молотова и Орджоникидзе» [24. С. 4; 26]. Примечательно, что беседа началась с речи Сталина, обращен-
ной к металлургам, а реплики металлургов, которые, согласно отчетам, выступали в течение семи часов, не были зафиксированы. Завершался отчет выступлениями Орджоникидзе и Молотова, а также ритуальными «бурными, продолжительными аплодисментами» [24. С. 9].
Не всегда ясно прописан в отчетных текстах механизм отбора делегатов для встречи со Сталиным. В отчете о встрече колхозников Днепропетровской области со Сталиным и Кагановичем есть указание на выборность со стороны одного из делегатов - «когда меня выбирали», плюс позднее в отчете указывается на то, что делегатов выдвинули на слете передовых колхозов Днепропетровской области [23. С. 13]. Интересно, что вождь позволил себе критику системы представительства в делегации, указав, что на 50 делегатов только две колхозницы, причем колхозники приняли критику о малой представленности женщин - «делегаты согласились, что это оплошность» [23. С. 7]. В целом текст отчета создавал картину того, что делегаты давали партийному лидеру сводку достижений об успехах колхозного строительства и никаких проблемных вопросов не поднимали.
Еще одним обстоятельством, свидетельствующим, что значимость делегаций снижается, является момент, который можно назвать «отчет в отчете». По возвращении в свой колхоз делегаты рассказывают односельчанам о встрече со Сталиным. В колхозе устраивается специальное собрание, на котором один из делегатов должен представить доклад о встрече со Сталиным и Кагановичем. В отчете про это собрание опять воспроизводится ритуальная коммуникация - Сталин и другие вожди передают колхозникам привет, встречаемый собранием «бурей рукоплесканий», а пересказ встречи с вождями сводится к рассказу о достижениях колхозников.
Рассмотренные примеры, разумеется, не исчерпывают все случаи делегаций в 1930-е гг. или встреч Сталина и других партийных лидеров с представителями различных социальных и профессиональных групп. Вероятно, делегации в 1930-е гг. совмещаются и отчасти замещаются традицией приемов в Кремле, приуроченных к торжественным датам и событиям [27]. Делегации к советским руководителям хоть и не полностью перенимают торжественные ритуалы встреч, но явно избегают коммуникации о проблемах и недостатках советской системы, что еще было возможно в случае с ходоками. Однако после смерти Сталина, в ходе «оттепели», происходит ренессанс именно политической составляющей делегаций, которую мы рассмотрим ниже на примере советских немцев.
Самоорганизованные делегации советских немцев как явление позднесоветского общества
Делегации советских немцев второй половины 1960-х гг. могли возникнуть в условиях ожидания реабилитации репрессированных народов, побуждавших их к активным действиям. В мае-июле 1956 г. в Москве находились делегации чеченцев, ингушей и карачаевцев для переговоров об условиях возвращения на прежнее место жительства [28. С. 122-123]. Если часть
депортированных народов получила возможность вернуться в восстановленные автономии, то советские немцы были лишены этого. Только 29 августа 1964 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета «О внесении изменений в Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья"», по которому с немцев снималось обвинение, выдвинутое в 1941 г., но не последовало восстановления их автономии. В этих условиях, после многочисленных письменных обращений о решении проблемы восстановления автономии, образовались делегации советских немцев.
Для продолжения разговора о рассматриваемых делегациях важно оговориться, что понятие «делегация» в отношении советских немцев нормализовано в работах, посвященных истории немцев в СССР и России, а также среди активистов и сторонников движения за восстановление автономии. В этом контексте «делегация» означает представителей национальной группы, которые одобряются и поддерживаются другими представителями данного сообщества, формируют общую цель и прибывают в Москву для представления национальных интересов в переговорах с властями. Однако само явление, подобное делегациям советских немцев, не имело регламента, который определял бы механизм, позволяющий группе советских граждан просить коллективного приема от имени определенного сообщества. Поэтому активисты из числа советских немцев самостоятельно вырабатывали такой механизм, стремясь соответствовать принятым политическим практикам представительства для собственной легитимации.
5-13 января 1965 г. в Москве находилась первая «инициативная группа советских немцев, прибывших в Москву по вопросу о восстановлении немецкой автономной республики» [29. С. 20]. Участники поездки именовали себя «делегатами от советских немцев». Группа из 13 человек впервые предприняла подобную поездку после многочисленных писем немцев в центральные органы власти. Первые дни работы январской делегации были заняты составлением обращений и писем, их рассылкой, телефонными звонками в приемные Президиума Верховного Совета СССР и ЦК КПСС. Делегаты уточняли, дошли ли до адресата их заявления, и узнавали о возможности принять их. 12 января А.И. Микоян, на тот момент Председатель Президиума Верховного Совета СССР, принял делегацию советских немцев. На запрос немцев о восстановлении их государственности Микоян ответил весьма однозначно, что восстановление автономии невозможно ввиду экономических затруднений, которые могут быть вызваны переселением большого количества людей (советских немцев) [30]. Летом 1965 г. активисты организовали еще одну делегацию, в которую вошли более 30 человек, и во второй раз отправились в Москву, где снова были приняты Микояном. Но вопрос об автономии так и остался нерешенным, и аргументы по-прежнему упирались в экономическую нецелесообразность.
Во время январского звонка в ЦК КПСС участник делегации Г.А. Михель пытался убедить своего собеседника из партийного аппарата о приеме их группы:
«Ленин в трудные годы находил время принять ходоков даже по одному человеку, а нас все-таки 13 человек, и мы приехали, имея с собой 660 подписей и поддержку полутора миллионов человек», - но ему было отказано [30]. В этой цитате интересно несколько аспектов, раскрывающих проблему представительства инициативной группы советских немцев. Во-первых, отсылка Михеля к ленинским ходокам, как и воспоминание Дизедорфа, приведенное в самом начале статьи, показывает нам, что сами участники делегации находили преемственность их делегации с ленинскими ходоками 1920-х гг. Это вписывается в дискурс о возвращении к «ленинским нормам демократии». Во-вторых, группа делегатов ссылалась на итоги переписи населения 1959 г., по результатам которой в СССР проживали 1 620 000 советских граждан немецкой национальности, чьи интересы стремились представить делегаты. Подобная отсылка будет повторяться и в других документах, составленных немцами. Таким образом, группа активистов репрезентировала себя от имени этого сообщества. В-третьих, количество делегатов, приехавших для общения с властью, и их разнообразный, насколько это возможно, социальный состав. Участники первой и второй делегаций стремились показать заинтересованность в автономии среди широкого слоя советских немцев: членов партии и беспартийных; учителей, рабочих, журналистов, экономистов; молодежи и пенсионеров. Кроме того, в делегации участвовали советские немцы, проживавшие в разных частях Советского Союза: Казахской ССР, Киргизской ССР и регионах Сибири. Наконец, еще один инструмент легитимизации своего представительства - сбор подписей. Первая делегация привезла с собой около 660 подписей, вторая - 3 498 [31. Л. 216-217]. Документ, который составлен участниками второй делегации, носит показательное заглавие «Ведомость регистрации писем-полномочий делегатов от советских немцев <...>» [31. Л. 216]. Стремление собрать как можно больше подписей давало уверенность делегатам в том, что они выступают от имени советского немецкого народа.
Внутри властных институций представительность советских немцев, несмотря на все усилия активистов, была неоднозначной. В документообороте распространенным обозначением прибывшей делегации была нейтральная формула «группа граждан немецкой национальности» [31. Л. 9-10]. Для делегации советских немцев политическое представительство было целью, так как они стремились добиться определенного политического статуса, который возможен при условии существования национальной автономии, которой советские немцы не имели.
Интересным сюжетом в дискуссии о представительстве делегаций советских немцев является отсылка к депутатам различных уровней советского аппарата, немцам по национальности. Для формирования ответа на запрос немцев собирались статистические данные, которые показывали, что ограничения в политической жизни для немцев отсутствовали, и на июль 1964 г. насчитывалось 6 170 немцев - депутатов местных и верховных советов, что этот аргумент подтверждало [32]. Среди этих депутатов особо выделялся А.А. Бекер,
депутат Верховного Совета СССР с 1962 по 1966 г. от Алтайского края, который упоминался в разговоре с активистами как пример проявления неограниченных политических прав для немцев [31. Л. 157]. Однако делегаты отвергали этот аргумент в пользу их политического представительства, так как Бекер «не представлял немецкую национальность» [31. Л. 158].
После 1965 г. советские немцы организовали еще нескольких делегаций, которые имели общую цель решить национальные проблемы немцев в СССР. В июле 1967 г. небольшая группа прибыла с требованием о восстановлении автономии и стремилась повторить действия 1965 г. В январе 1972 г. делегаты просили уже беспрепятственного выезда из СССР. Далее до объявленной Горбачевым перестройки каких-либо активных действий не предпринималось, и только в период с апреля по октябрь 1988 г. вопрос об автономии снова был поднят в работе трех делегаций советских немцев. Однако общий политический кризис снял этот вопрос.
Заключение
Проанализированные в статье примеры делегаций, разумеется, не исчерпывают всех случаев приема советскими руководителями граждан по различным вопросам. В то же время представленные кейсы объединяются проблемой представительности - низовой и самоорганизованной. Историография зачастую в качестве низовой формы коммуникации рассматривает письменные обращения, не обращаясь к практике делегирования представителей.
Сравнение случаев делегаций трех разных временных периодов показывает, что проблема представления делегатами тех или иных социальных групп могла решаться по-разному. Ходоки начала 1920-х гг. могли посещать Ленина коллективно или индивидуально, быть избраны на конференции, направлены сельским сообществом или же быть самопровозглашенными делегатами (как показывает пример Чернова). Но все упомянутые в статье случаи так или иначе сводятся к инициативе самих крестьян. Об этом же говорит и отсутствие какого-либо регламента организации деле-
гаций к Ленину или их распределения между губерниями страны. Даже в трех разобранных случаях многообразие представительства не укладывается в единый регламентированный ритуал.
Пример трех делегаций середины 1930-х гг. показывает, что представительство в это время, по всей видимости, является репрезентацией идеальных советских граждан. Как и советское соцреалистическое искусство, демонстрирующее движение к лучшему, делегации показывают вождю лучших представителей двух главных советских классов - рабочих и крестьян. При этом механизм делегирования «снизу», видимо, в некоторой степени сохраняется, но он подчинен цели репрезентации идеального и не несет в себе политического «сигнала» партийному лидеру.
К середине 1950-х гг. делегации стали возможными как форма низовой самоорганизации для формирования и репрезентации политического требования. Делегаты от числа репрессированных народов были теми, кто прибегнул к подобной практике. Они опирались на существующие политические механизмы представительства, что давало им основания для легитимации себя как ходатаев, выдвинутых национальной группой, к которой они себя относили. Мы не отрицаем того, что они могли в действительности представлять интересы большого количества заинтересованных людей, однако делегаты действовали вне регламентированной для их цели системы коммуникации с властью. В первой половине 1970-х гг. к практике самоорганизованных делегаций перестают прибегать под действием репрессивного аппарата, и они появятся вновь только в период перестройки.
Изучение представительства в советской системе в русле долгой истории ставит перед нами вопрос о преемственности и трансформациях политической культуры. Делегации являются лишь частным случаем большой проблемы репрезентации в контексте политических практик советского общества. Диахроническое сравнение с проблемным фокусом, как кажется, позволит в дальнейшем излучить и иные элементы политической культуры, которые присутствуют в различные исторические периоды развития СССР.
Список источников
1. Дизендорф В.Ф. Прощальный взлет : судьбы российских немцев и наше национальное движение. М., 1997. Кн. 1: От национальной ката-
строфы - к попытке возрождения. 347 с.
2. Политический словарь : краткое научно-популярное толкование слов / под общ. ред. Б.М. Эльцина. М. : Главполитпросвет, 1922. 356 с.
3. Лукач Г. История и классовое сознание : исследование по марксистской диалектике // Марксистский интернет-архив. Русский раздел. URL:
https://www.marxists.org/russkij/lukacs/1923/history_class/index.htm (дата обращения: 11.04.2023).
4. Ленин В.И. Великий почин (о героизме рабочих в тылу) // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М. : Политиздат, 1974. Т. 39.
С. 1-29.
5. Woods E.M. Retreat from the Class: A New 'True' Socialism. London : Verso, 1996. 202 p.
6. Фицпатрик Ш. Сталинские крестьяне: социальная история Советской России в 30-е годы: деревня. М. : РОССПЭН, 2008. 422 c.
7. Богданова Е. Обращения граждан в органы власти как опыт отстаивания своих интересов в условиях позднесоветского общества (1960-
1970-е годы) : дис. ... канд. социол. наук : 22.00.04. СПб., 2006. 183 c.
8. Goff K.A. "Why not love our language and our culture?" National rights and citizenship in Khrushchev's Soviet Union // Nationalities Papers. 2015.
Vol. 43 (1). P. 27-44.
9. Зотов М. Деревенские ходоки на пороге Государственной думы. М. : Тип. под фирмою «Ломоносов», 1910. XVI с.
10. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-130 (СНК РСФСР). Оп. 1. Д. 30.
11. Тверская правда. 1921. 21 января.
12. Гусев А.И. Шесть дней в Кремле // Тверская правда. 1921. 10 фев.
13. Гусев А.И. Шесть дней в Кремле // Тверская правда. 1921. 11 фев.
14. Гусев А.И. В гостях у Владимира Ильича : рассказ делегата Беспартийн. крестьян. конф. А.И. Гусева. Тверь : Госиздат, Тверское отд-ние, 1921. 16 с.
15. Ленин В.И. Заметки во время беседы с крестьянами И.А. Чекуновым и Н.А. Ганявиным // Ленинский сборник. М. : Политиздат, 1959. Т. 56. С. 201-202.
16. Крестьяне у тов. Ленина // Беднота. 1921. 3 марта.
17. Ленин В.И. Письмо Н. Осинскому, 1.III.1921 г. // Ленин В.И. Полное собрание сочинений. 5-е изд. М. : Политиздат, 1970. Т. 52. С. 85-86.
18. Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 478 (Наркомат земледелия РСФСР). Оп. 1. Д. 473.
19. РГАЭ. Ф. 478. Оп. 1. Д. 668.
20. Владимир Ильич Ленин : биографическая хроника. 1870-1924. М. : Политиздат, 1979. Т. 10: Январь-июль 1921. 732 с.
21. Рабочие и крестьяне о Ленине. М. : Партийное изд-во, 1933. 135 с.
22. Чернов И.И. Взгляды на сибирское крестьянство как на социальный элемент // Правда. 1921. 11 фев.
23. Колхозники на приеме у товарища Сталина : [Делегация Днепропетровск. обл.]. М. : Партиздат, 1934. 32 с.
24. Делегация металлургов у тов. И.В. Сталина, В.М. Молотова и Орджоникидзе. Киров : Ред. газеты «За коллективизацию», 1935. 13 с.
25. Лучшие председатели сельсоветов Горьковского края на приеме у председателя Совнаркома СССР тов. Молотова. Горький : Тип. Крайисполкома, 1934. 61 с.
26. Металлурги у товарищей Сталина, Молотова и Орджоникидзе // Правда. 1934. 29 дек.
27. Невежин В.А. Большие кремлевские приемы Сталина: зарождение традиции // Труды Института российской истории / отв. ред. Ю.А. Петров, ред.-коорд. Е.Н. Рудая. М., 2012. Вып. 10. С. 279-302. URL: http://ebookiriran.ru/index.php?view=article§ion=8&id=162 (дата обращения: 11.04.2023).
28. Шнирельман В.А. Быть аланами: интеллектуалы и политика на Северном Кавказе в XX веке. М. : НЛО, 2006. 696 с.
29. Вормсбехер Г.Г. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964 г. как фактор зарождения послевоенного движения российских немцев // Российские немцы: 50 лет послевоенному общественному движению: от первых делегаций в правительство через «Возрождение» к современной системе Самоорганизации (1965-2014 гг.) : материалы 5-й Междунар. науч.-практ. конф, Москва, 11-16 февраля 2015 г. 2-е изд. М. : МаВи групп, 2015. С. 20-33.
30. Работа инициативной группы советских немцев, прибывших в Москву по вопросу о восстановлении немецкой автономной республики в январе 1965 г. Хроника. // Ne^s Leben. 1995. № 2. C. 8.
31. ГАРФ. Ф. Р-7523 (Верховный Совет СССР). Оп. 83. Д. 423 (Приемная Президиума. Переписка по заявлениям и жалобам с личного приема граждан Председателем Президиума Верховного Совета. Т. 10: Немцы, выселенные с Поволжья).
32. Записка П.Ф. Пигалева, М.П. Георгадзе и В.Е. Семичастного в ЦК КПСС о реабилитации советских граждан немецкой национальности, высланных из АССР немцев Поволжья, от 17 июня 1964 г. // Реабилитация: как это было : документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы / сост. А.Н. Артизов и др. М. : МФД, 2003. Т. 2: Февраль 1956 - начало 80-х годов. С. 467-469.
References
1. Dizendorf, V.F. (1997) Proshchal'nyy vzlet: sud'by rossiyskikh nemtsev i nashe natsional'noe dvizhenie [Farewell takeoff: the fate of the Russian
Germans and our national movement]. Vol. 1. Moscow: [s.n.].
2. Eltsin, B.M. (ed.) (1922) Politicheskiy slovar': kratkoe nauchno-populyarnoe tolkovanie slov [Political dictionary: a short popular science interpreta-
tion of words]. Moscow: Glavpolitprosvet.
3. Lukacs, G. (n..d) Istoriya i klassovoe soznanie: issledovanie po marksistskoy dialektike [History and class consciousness: a study of Marxist dialec-
tics]. [Online] Available from: https://www.marxists.org/russkij/lukacs/1923/history_class/index.htm (Accessed: 11th April 2023).
4. Lenin, V.I. (1974) Polnoe sobranie sochineniy [Complete Works]. 5th ed. Vol. 39. Moscow: Politizdat. pp. 1-29.
5. Woods, E.M. (1996) Retreat from the Class: A New 'True' Socialism. London: Verso.
6. Fitzpatrick, Sh. (2008) Stalinskie krest'yane: sotsial'naya istoriya Sovetskoy Rossii v 30-e gody: derevnya [Stalin's peasants: A social history of Soviet
Russia in the 1930s: Country-side]. Translated from English. Moscow: ROSSPEN.
7. Bogdanova, E. (2006) Obrashcheniya grazhdan v organy vlasti kak opyt otstaivaniya svoikh interesov v usloviyakh pozdnesovetskogo obshchestva
(1960-1970-e gody) [Appeals of citizens to authorities as an experience of defending their interests in the late Soviet society (1960-1970s)]. Sociology Cand. Diss. St. Petersburg.
8. Goff, K.A. (2015) "Why not love our language and our culture?" National rights and citizenship in Khrushchev's Soviet Union. Nationalities Papers.
43(1). pp. 27-44.
9. Zotov, M. (1910) Derevenskie khodoki naporoge Gosudarstvennoy dumy [Village walkers on the threshold of the State Duma]. Moscow: Lomonosov.
10. The State Archive of the Russian Federation (GARF). Fund R-130 (SNK RSFSR). List 1. File 30.
11. Tverskaya pravda. (1921) 21st January.
12. Gusev, A.I. (1921a) Shest' dney v Kremle [Six days in the Kremlin]. Tverskaya pravda. 10th February.
13. Gusev, A.I. (1921b) Shest' dney v Kremle [Six days in the Kremlin]. Tverskaya pravda. 11th February.
14. Gusev, A.I. (1921c) Vgostyakh u Vladimira Il'icha: rasskaz delegata Bespartiyn. krest'yan. konf. A.I. Guseva [Visiting Vladimir Ilyich: The story of a Non-Partisan Peasant Conference A.I. Gusev]. Tver: Gosizdat.
15. Lenin, V.I. (1959) Zametki vo vremya besedy s krest'yanami I.A. Chekunovym i N.A. Ganyavinym [Notes during a conversation with peasants I.A. Chekunov and N.A. Ganyavin]. In: Adoratsky, V.V. (ed.) Leninskiy sbornik [The Lenin Collection]. Vol. 56. Moscow: Politizdat. pp. 201-202.
16. Bednota. (1921) Krest'yane u tov. Lenina [Peasants at Lenin's]. 3rd March.
17. Lenin, V.I. (1970) Polnoe sobranie sochineniy [Complete Works]. 5th ed. Vol. 2. Moscow: Politizdat. pp. 85-86.
18. The Russian State Archive of Economics (RGAE). Fund 478. List 1. File 473.
19. The Russian State Archive of Economics (rGAe). Fund 478. List 1. File 668.
20. Golikov, G.N. (ed.) (1979) Vladimir Il'ich Lenin: biograficheskaya khronika. 1870—1924 [Vladimir Ilyich Lenin: A biographical chronicle. 18701924]. Vol. 10. Moscow: Politizdat.
21. Anon. (1933) Rabochie i krest'yane o Lenine [Workers and peasants about Lenin]. Moscow: Partiynoe izd-vo.
22. Chernov, I.I. (1921) Vzglyady na sibirskoe krest'yanstvo kak na sotsial'nyy element [Views on the Siberian peasantry as a social element]. Pravda. 11th February.
23. Anon. (1934) Kolkhozniki na prieme u tovarishcha Stalina: [Delegatsiya Dnepropetrovsk. obl.] [Collective farmers at a reception with Comrade Stalin: [Delegation of Dnepropetrovsk region]]. Moscow: Partizdat.
24. Anon. (1935) Delegatsiya metallurgov u tov. I.V. Stalina, V.M. Molotova i Ordzhonikidze [Delegation of metallurgists visiting Comrade Iosif Stalin, Vyacheslav Molotov and Sergo Ordzhonikidze]. Kirov: Za kollektivizatsiyu.
25. Gorky Regional Executive Committee. (1934) Luchshie predsedateli sel'sovetov Gor'kovskogo kraya na prieme u predsedatelya Sovnarkoma SSSR tov. Molotova [The best chairmen of the village councils of the Gorky Territory at a reception at the Chairman of the USSR Council of People's Commissars Comrade Molotov]. Gorky: Tip. Krayis-polkoma.
26. Anon. (1934) Metallurgi u tovarishchey Stalina, Molotova i Ordzhonikidze [Metallurgists at Comrades Stalin, Molotov and Ordzhonikidze] Pravda. 29th December.
27. Nevezhin, V.A. (2012) Bol'shie kremlevskie priemy Stalina: zarozhdenie traditsii [Stalin's big Kremlin gatherings: The birth of a tradition]. In: Pe-trov, Yu.A. & Rudaya, E.N. (eds) Trudy Instituta rossiyskoy istorii [Proceedings of the Institute of Russian History]. Vol. 10. pp. 279-302. [Online] Available from: http://ebookiriran.ru/index.php?view=article§ion=8&id=162 (Accessed: 11th April 2023).
28. Shnirelman, V.A. (2006) Byt' alanami: intellektualy i politika na Severnom Kavkaze v XX veke [Being Alans: intellectuals and politics in the North Caucasus in the 20th century]. Moscow: NLO.
29. Wormsbecher, G.G. (2015) Ukaz Prezidiuma Verkhovnogo Soveta SSSR ot 29 avgusta 1964 g. kak faktor zarozhdeniya poslevoennogo dvizheniya rossiyskikh nemtsev [Decree of the Presidium of the Supreme Soviet of the USSR of August 29, 1964, as a factor in the emergence of the post-war movement of Russian Germans]. Rossiyskie nemtsy: 50 let poslevoennomu obshchestvennomu dvizheniyu: ot pervykh delegatsiy v pravitel'stvo cherez "Vozrozhdenie" k sovremennoy sisteme Samoorganizatsii (1965—2014 gg.) [Russian Germans: 50 years of the post-war social movement: from the first delegations to the government through the "Renaissance" to the modern system of Self-organization (1965-2014)]. Proc. of the Fifth International Conference. Moscow, February 11-16, 2015. Moscow: MaVi grupp. pp. 20-33.
30. Anon. (1995) Rabota initsiativnoy gruppy sovetskikh nemtsev, pribyvshikh v Moskvu po voprosu o vosstanovlenii nemetskoy avtonomnoy respu-bliki v yanvare 1965 g. Khronika [The work of the initiative group of Soviet Germans who arrived in Moscow on the issue of restoring the German Autonomous Republic in January 1965 Chronicle]. Neues Leben. 2. p. 8.
31. The State Archive of the Russian Federation (GARF). Fund R-7523. List 83. File 423. Priemnaya Prezidiuma. Perepiska po zayavleniyam i zha-lobam s lichnogo priema grazhdan Predsedatelem Prezidiuma Verkhovnogo Soveta [Reception of the Presidium. Correspondence on applications and complaints from the personal reception of citizens by the Chairman of the Presidium of the Supreme Council]. Vol. 10.
32. Pigalev, P.F., Georgadze, M.P. & Semichastny, V.E. (2003) Zapiska P.F. Pigaleva, M.P. Georgadze i V.E. Semichastnogo v TsK KPSS o reabilitatsii sovetskikh grazhdan nemetskoy natsional'nosti, vyslannykh iz ASSR nemtsev Povolzh'ya, ot 17 iyunya 1964 g. [Note by P.F. Pigaleva, M.P. Georgadze and V.E. Semichastny in the Central Committee of the CPSU on the rehabilitation of Soviet citizens of German nationality, the Volga Germans expelled from the ASSR, dated June 17, 1964]. In: Artizov, A.N. et al. (eds) Reabilitatsiya: kak eto bylo: dokumenty Prezidiuma TsK KPSS i drugie materialy [Rehabilitation: how it was: documents of the Presidium of the Central Committee of the CPSU and other materials]. Vol. 2. Moscow: MFD. pp. 467-469.
Сведения об авторах:
Раков Тимофей Николаевич - кандидат исторических наук, доцент, научный сотрудник Лаборатории междисциплинарных исследований пространства Тюменского государственного университета (Тюмень, Россия). E-mail: timofey.rakov@gmail.com Свирина Дарья Викторовна - аспирант, лаборант-исследователь Лаборатории междисциплинарных исследований пространства Тюменского государственного университета (Тюмень, Россия). E-mail: dsvirina@eu.spb.ru
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Information about the authors:
Rakov Timofey N. - Candidate of Historical Sciences, Associate Professor, Researcher at the Laboratory of Interdisciplinary Space Research at University of Tyumen (Tyumen, Russian Federation). E-mail: timofey.rakov@gmail.com
Svirina Daria V. - Post-graduate Student, Laboratory Researcher at the Laboratory of Interdisciplinary Space Research at University of Tyumen (Tyumen, Russian Federation). E-mail: dsvirina@eu.spb.ru
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 14.04.2023; принята к публикации 03.07.2023 The article was submitted 14.04.2023; accepted for publication 03.07.2023
