CC BY
69
УДК 7.01
М. Е. Харитонова От хаоса к гармонии, или «возрождение» эстетики
Статья посвящена эстетике как философской науке. Автор сопоставляет различные концепции искусства, рассматривая их философское содержание. Констатируется теоретическая и методологическая диффузность в современных трактовках эстетики. В качестве примера построения целостной философской теории эстетики автор рассматривает книгу М. А. Коськова «Эстетика предметных форм», в которой делается эффективная попытка преодоления ситуации понятийного хаоса и восстанавливается научный образ эстетики.
The article deals with aesthetics as part of the philosophical paradigm, the author comparing different concepts of art in the perspective of their philosophical content, stating theoretical and methodological non-coherence of modern interpretations of aesthetics and analyzing M. A. Koskov's "Aesthetics of Object Forms" as an example of an integral theory of aesthetics presenting a productive attempt of overcoming conceptual chaos and treating aesthetics as part of the philosophical paradigm.
Ключевые слова: эстетика, философия искусства, история эстетики, постмодернизм, красота, предметный мир.
Key words: aesthetics, philosophy of art, history of aesthetics, postmodernism, beauty, object(ive) world.
Сегодня, в пору дефицита профессионализма и распространенности постмодернистской понятийной «необязательности», вся гуманитарная терминология балансирует на интуитивно-метафорическом канате. Теория и философия все больше погружаются в поэтическую сферу. Термин «эстетика», к сожалению, все реже употребляется в своем исходном философском смысле. Его весьма охотно используют в различных иных смыслах. Во-первых, как синоним красоты, когда говорят об эстетике какого-либо объекта (костюма, интерьера, техники, пейзажа и т. д.) или эстетике поведения (речи, движения) и шире -об эстетике повседневного быта, труда, досуга. Во-вторых, в смысле стилевого своеобразия, когда говорят об эстетике того или иного художника, художественного направления или даже стиля. В-третьих, как признак причастности к искусству, когда речь идет о прикладных науках (психологическая, экологическая, информационная, техническая эстетика) или сферах деятельности (корпоративная, глобальная и
© Харитонова М. Е., 2018
множество других эстетик). Видимо, подобное растекание понятий -один из законов жизни языка.
Согласно современным научным представлениям [1, с. 17-29], начальное эстетическое отношение человека к элементам действительности возникло в лоне исходного ценностного синкретизма с бинарной ориентацией «положительное - отрицательное». Где-то в эпоху среднего палеолита, по утверждению археологов, у первобытного человека возникло ощущение красоты создаваемых им предметов. Ее интуитивное осмысление формировалось в потоке мифологического сознания, причем, по свидетельству исследователей, в самых разнообразных формах.
Следующая стадия - философское осмысление красоты-гармонии - для европейской культуры весьма отчетливо обозначилась в античной Греции. Красота, воспринимаемая как реально существующий продукт активности богов, для философов становится объектом познания. Ее причину Пифагор видел в пространственно-временной организации (пропорции, ритм, целостность), а Сократ - в целесообразности, полезности объекта. Здесь фигурировало понятие «эстезис», обозначавшее чувственность. Параллельно осмыслялось искусство, понимаемое прежде всего как мастерство.
В Средние века красота, прекрасное остается прерогативой Божества, а ее осмысление - уделом богословов. Секреты отдельных искусств передавались от мастера к ученикам устно или посредством косвенных источников - хроник, ремесленных руководств.
В эпоху Возрождения вопросами теории занимались сами художники. Так сложилась искусствоведческая стадия эстетической мысли в Европе, сохраняющая жизненные силы и в наши дни. Однако изучение отдельных искусств, как правило, не поднимается до постижения сущности и общих законов художественной деятельности. Видимо, адекватной дисциплиной для решения подобных задач является философия, а конкретнее - философская эстетика, для чего она должна быть соответственно сформирована.
Стремление к ясности в названных вопросах проявляется в эстетической мысли Франции и Англии XVIII в. Как дисциплина эстетика сформировалась в Германии к середине XVIII в. Ее «крестным отцом» является Александр Готлиб Баумгартен, давший ей имя, опреде-
^ 1 1 о ^ 1 *
ливший ее место в философии наряду с логикой и этикой. Ее специфический предмет - чувственное познание. Эстетика заняла в философии почетное место, необходимое для полноты и цельности самой философской системы [5]. Отчетливо прослеживаются два направления философских усилий: осмысление прекрасного вообще и
осмысление художественной сферы. Зачастую их рассматривают как эстетику и теорию искусства.
В середине XIX в., вследствие бурного развития естествознания и техники, усиливается недоверие к философским «спекуляциям». Эстетика стала искать опору в эмпирических дисциплинах. Так появились частные концепции: психологическая, социологическая, лингвистическая, а в XX в. - семиотическая, кибернетическая, информационная и другие эстетики. Подобные частные концепции, раскрывая отдельные стороны художественно-эстетических процессов, в принципе неспособны осуществить целостное их рассмотрение.
Конец XIX - первая треть XX веков характеризуется вытеснением серьезных эстетических учений многочисленными декларациями и манифестами модернистского толка [6, с. 186-192], позднее переросшими в рефлексию по поводу так называемого «современного» искусства.
Наконец, в условиях постмодернистской идеологии на смену традиционным метанарративам (базисным идеям, объяснительным принципам), которые со времен Просвещения обеспечивали устойчивость, целостность знания (идеи прогресса, гуманизма, эмансипации личности) приходит множество микронарративов обыденной жизни. Надежный корень мировоззрения сменяется ризомой - подвижной, многоаспектной, поверхностной. На рубеже 1960-70-х гг. эстетика не поспевает за новым искусством, которое уже в принципе не то, что до эпохи модерна определялось этим термином.
Новый способ философствования апеллирует к образному метафорическому восприятию, к ассоциативным связям («поэтическое мышление»). Искусство и эстетика как бы растворяются в широких сферах духовной культуры. Их нет и они везде на слуху - таков парадокс.
Особый период развития эстетики в нашей стране связан с непререкаемым господством марксистской философии. Эта философия (хотя и в упрощенной форме) задала эстетической науке надежную базу материализма и диалектики. Однако сама она и встроенная в нее эстетика в значительной мере подверглись диктату коммунистической партии, который предопределил догматизм и начетничество всей официальной идеологии и соответствующие акценты в эстетической науке: на познавательной функции искусства, на жизнеутверждающем и властевоспевающем реализме, на классовости, народности, партийности, объективности образов.
При этом официальная советская эстетика, получившая почетное наименование марксистско-ленинской (т. е. единственно правильной)
развивалась в условиях монополии и благоприятствия. В пору «оттепели» после XX съезда КПСС (1956 г.) произошло оживление до того застывших неразвитых форм, были открыты кафедры эстетики в университетах Москвы, Ленинграда, Свердловска, Киева, вышли первые учебники, появились периодические издания, разгорелась дискуссия о сущности красоты. «Допустимо считать, что марксистская эстетика... сложилась» [2, с. 595]. Эстетика была введена в школьные и вузовские программы, где читаемые курсы конечно же контролировались государственными инстанциями всех уровней от Совета Министров и специально созданной Академии художеств до райкомов и партячеек на местах. Тиражи описательной, непременно цитатной эстетической литературы исчислялись десятками и сотнями тысяч. Учебники «надежных» авторов переводились на все языки страны и социалистического лагеря, регулярно переиздавались и скапливались в библиотеках. Во всесоюзном обществе «Знание» старательно работали советы по пропаганде марксистско-ленинской эстетики. Поощрялось проведение конференций, семинаров, симпозиумов различного масштаба.
Ситуация резко изменилась в годы перестройки - своеобразной революции сверху. Все марксистско-ленинское предстало как ложное. Вихри ниспровержения привели в упадок существовавшую в период застоя широкую систему эстетического образования и воспитания. Место мощного цикла марксистских дисциплин заняла внедряемая чиновничьим аппаратом аморфная культурология. Эстетику сегодня читают лишь в нескольких университетах страны в качестве необязательной дисциплины «по выбору». В художественных вузах она, как правило, вообще отсутствует. Царит «эстетический нигилизм» (выражение М. С. Кагана [3, с. 44]). Искусствоведы в своих высказываниях орудуют смутными бытовыми понятиями, например, запросто относят архитектуру к изобразительным, а музыку к пластическим искусствам, процессы и продукты любой творческой деятельности называют дизайном и т. д.
Таким образом, в постсоветский период российская эстетика утратила свое неповторимое лицо (пусть даже далеко не идеальное) и влилась в общемировой сумбур обрывочных суждений, который усугубляется утратой определенности в понимании основного объекта эстетики - искусства. Беспредельный субъективизм в нынешнем «искусстве» воспроизводится и в «науке» об искусстве (оба ключевых слова могут ныне употребляться лишь в кавычках). Симптомы сложившейся ситуации сумбура обрисовал участник знаменательного конгресса, прошедшего в 1992 г. в Ганновере и посвященного «Акту-
альности эстетического», немецкий профессор Бенно Хюбнер. Он отметил неопределенность в понимании самого термина, огромное разнообразие мнений и позиций, часто противоположных друг другу, расплывчатость сферы эстетического, упадок и исчезновение потребности в этой дисциплине, «множество интерпретаций, точек зрения, рефлексий и критических комментариев по поводу феноменов искусства, которые можно было услышать на конгрессе, где выступили сорок три докладчика, в том числе самые выдающиеся представители как эстетической критики, так и эстетической теории со всего мира» [7, с. 13-14]. Эти мысли Б. Хюбнера продолжил петербургский профессор В. В. Прозерский:
«...С появлением художественного "авангарда"... повсеместно стали говорить о "гибели эстетики", неспособной объяснить то, что делается в художественной жизни (с позиций творцов нового искусства) и наоборот - о "гибели искусства" (со стороны теоретиков), так как оно не укладывается ни в какие эстетические (имеется в виду - традиционные) рамки» [7, с. 55].
Атмосфера постмодерна и вездесущей рекламы характеризуется широкой «эстетизацией» бытовой среды и речи, профанирующей понятия классической эстетики. В итоге «фундаментальная» эстетика заменяется в обществе разговорно-бытовой и уже в этом виде заполняет сферу теории и философии.
Такова в самых общих чертах эстетическая ситуация. Однако при более внимательном обращении она не так уж беспросветна. Хаос по-
ТЛ С __С
рождает новую гармонию. В застойном поле марксистско-ленинской эстетики, вопреки ее сковывающим тенденциям, пробивались живые творческие родники теории. Ярким примером является творчество М. С. Кагана и его единомышленников. Для этого выдающегося ученого были характерны приверженность строгой методологической обоснованности исходных положений и всего процесса исследования, чуткость к достижениям современной науки, стремление применить их в эстетике. Он последовательно совершенствовал свой курс лекций, укреплял, выстраивал, оттачивал его, обращаясь к новейшим методикам, различным срезам рассмотрения, к более широким сферам действительности.
Значительным вкладом в современную философскую эстетику представляется относительно недавняя монография Михаила Алексеевича Коськова «Эстетика предметных форм»1. Первый блок (раздел) этого труда включает рассмотрение оснований (часть 1) и объектов
1 Коськов М. А. Эстетика предметных форм: моногр. СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2014. 389 с.
(часть 2) эстетики как философской науки. По мнению этого исследователя, одним из объектов эстетики, самым широким, повседневным и, видимо, поэтому не охваченным ею, оказалась красота предметного мира как совокупности материальных образований природного и культурного происхождения. Осмыслению этой проблемы полностью отведен второй раздел. Здесь в русле культурологических и общеэстетических идей М. С. Кагана рассматривается имеющийся опыт человечества (часть 3), новая постановка вопроса (часть 4), закономерности формирования и оценивания элементов предметной среды (часть 5). В заключительном блоке монографии намечены выходы в сферу истории (часть 6) и методики (часть 7).
Изложим кратко основные положения концепции М. А. Коськова
[4].
Эстетика как наука предполагает целую иерархию объектов рассмотрения: от особого, свойственного только человеку бескорыстного интереса к явлениям мира и особой художественной деятельности до отдельных вещей и действий.
Предметом ее рассмотрения, как и всякой философской науки, являются закономерности функционирования, строения и развития соответствующих объектов. Естественно, при этом речь идет не о конкретных эмпирически взятых явлениях во всей их реальности (как бывает в истории, этнографии, искусствоведении), а о понятиях, обобщающих опыт. Исходные, наиболее общие объекты-понятия в нашем случае - предметный мир в его природных формах и, прежде всего, созданная человеком предметная культура, с ее различными пластами, гранями и типами. Философской мыслью установлен ряд положений, которые служат исходным основанием в понимании эстетического.
1. Эстетическое отношение по своей сути - ценностное, т. е. представляет собой результат сопоставления человеком полученного от реального объекта впечатления со сложившимся в его сознании представлением о норме, мере, идеале.
2. Эстетическое отношение исторически выделилось из древнего синкретического оценивания по формуле «хорошо-плохо»; оно с веками обрело бескорыстность и определенные модальности, среди которых наиболее отчетливы диалектические пары «прекрасное-безобразное», «возвышенное-низменное», «трагическое-комическое», проявляющиеся в разных сферах бытия и особенно ярко в искусстве.
3. В сфере искусственно созданных реальных предметов безусловно господствующей модальностью эстетического отношения является пара «прекрасное-безобразное».
С древнейших времен и философы, и практики-творцы стремились понять тайну красоты элементов предметного мира, разгадать ее рецепты. Философы, начиная с древних греков, были склонны понимать красоту как свойство материальных объектов. Позднее, в эпоху Просвещения ее понимали как порождение психики воспринимающего объект человека. Наконец, философы-диалектики видели причину красоты в самом отношении объекта и субъекта. Речь, как правило, шла о красоте вообще.
Саморефлексирующие представители практики рассуждали конкретнее. Опираясь на опыт, они называли некие обстоятельства, которые необходимо учитывать, предлагали различные наборы определяющих форму объекта условий, факторов и соответствующих принципов. Однако все это делалось дилетантски, интуитивно и могло продолжаться бесконечно. В середине XX века все определеннее ощущалась необходимость иной - научной постановки вопроса с опорой на системные идеи и деятельностный подход, нацеленной не на субъективный подбор искомых факторов, а на последовательное выведение их системы.
В результате разработки соответствующей этой цели методики и ее реализации М. А. Коськовым выявлена общая система отношений, формирующих предметные объекты. Она представляет собою иерархию законов, тенденций и закономерностей, которые, сохраняя постоянную структуру, выступают в различных срезах как исходные понятия, социальные требования к объектам, критерии их оценки, принципы формирования объектов различного типа - практических, художественных и целостных. Полученные теоретические представления позволили более систематично, нежели это делалось ранее, подойти к рассмотрению опыта предметной деятельности и наметить «эскиз» корректного сопоставления ее основных исторических этапов (ручного, машинного, информационного) по единой структуре, включающей три сущностные плоскости:
- производственные моменты (материал, технология, конструкция);
- исходные функциональные отношения (спектр между полюсами практичности и художественности);
- организация «жизненного цикла» объектов (взаимодействия сфер потребления, планирования, проектирования, изготовления, оценивания, обучения).
Полученные теоретические положения позволили М. А. Коськову прояснить и некоторые методические вопросы, среди которых стержневым является старинный вопрос об эстетической оценке. Исследо-
вателем конкретизируются представления об относительности обеих сопоставляемых при эстетическом оценивании мер - меры совершенства объекта и субъективной нормы, идеала. Это позволяет выделить характерные ситуации оценивания. Автор указывает шесть таких ситуаций.
1. До возникновения у наших предков эстетического чувства объекты оценивания были только природными, в том числе и первичные орудия, элементы жилища, утвари, костюма. Они воспринимаются исключительно с позиций практической эффективности. Единственный критерий - польза. Положительно оценивается проверенное, понятное, привычное, сулящее благо и удовольствие. Оценка бинарная - хорошее (доброе, свое) или плохое (злое, чужое).
2. По мере становления человеческого духа весь мир одухотворяется, тотемизируется. В синкретическом мировосприятии зарождается и усиливается эмоционально-эстетический потенциал, ощущение близкого, родного или враждебного, чужого. Безусловно, что-то представлялось нейтральным, безразличным или переменным, непонятным или мертвым. Первичное ощущение красоты форм было следствием их практического совершенства. В продуктах деятельности эти свойства были свидетельством возвышающего человека умения, мастерства. В явлениях природы все превышающее возможности, масштабы человека должно было вызывать ощущение возвышенного (это происходит и сегодня).
3. По мере роста производственных сил общества люди обретают возможность подражать природе в созидании возвышенных объектов (главным образом архитектурных). Здесь уже речь идет по существу о выразительности искусственно созданных объектов как необходимом компоненте прекрасного. Подобное понимание красоты можно считать одним из признаков высокой культуры - цивилизации. Здесь уже форма объекта несет информацию не только о назначении, материале, конструкции, удобстве объекта и мастерстве создателя, но и о мировоззрении, этнических особенностях, менталитете данной общности. Такой установке соответствует целостный тип формообразования.
4. Цивилизации чреваты утратой монолитности сообщества. В них кристаллизуются не только социальные слои, классы и группы со своими субкультурами, но и личности с их индивидуальными потребностями, в частности, с потребностью самовыражения. Здесь уже практическая польза предметных объектов, сохраняя свою необходимость, отступает на второй план, а сами объекты «вползают» в иллюзорный мир искусства. Решающую роль тут начинает играть
выразительность формы, которая обращена уже не на сущность предмета, или особенности общества, а на имидж владельца (его статус, претензии, предпочтения). Красивым представляется модный объект. Адекватный метод формообразования в этом случае - стилизация.
5. Наиболее «рьяные» индивидуальности противопоставляют себя «толпе», практической выгоде, презренной пользе. Они поклоняются «чистой» красоте, декоративному искусству, создающему украшения (кружево, вышивка, ювелирные изделия, декор в одежде, посуде, мебели, в строениях, в садах). Углубляясь в мир искусства предметные объекты меняют подданство. Практическое поле для них лишь место происхождения. Исходная функция теперь лишь повод для художественного творчества на любую тему.
6. В сфере «чистого» искусства красота оттесняется другими эстетическими отношениями - трагическим и комическим, возвышенным и низменным, ужасным и даже безобразным. И это естественно, так как здесь создаются не реальные объекты, а игровые модели. В XX в. красота зачастую оказывается излишней даже в профессиональной трактовке форм (также как и художественный образ). По существу, в такой ситуации само понятие «искусство» захватывается принципиально иной деятельностью, направленной не на передачу идейно-эмоциональных сообщений определенным адресатам, а на создание обязательно чего-то небывалого без малейшей заботы о том кому это нужно. Поэтому в любых суждениях об искусстве сегодня необходимо начинать с раскрытия сути явления, обозначаемого этим словом.
Аналогично обстоит дело при высказывании суждений о красоте объектов предметной культуры. Если суждение - не просто частная эмоциональная реакция, а претендует на адекватность (что случается в работе эксперта), необходимо предварительно уяснить суть объекта и ситуации, позицию автора и хотя бы в общих чертах тот метод (в широком философском и узком авторском смысле), на который он, как правило интуитивно, опирался.
Свои концептуальные размышления М. А. Коськов завершает рассмотрением принципов, составляющих самый сложный центральный метод - целостного формирования предметных объектов, включающий в себя полярные методы практического и художественного формообразования. Понимание самой сложной системы дает ключ к раскрытию всей палитры методов. Их осмысленное применение в любом случае требует аналитических усилий. Но именно подобная примерка общих положений к конкретному материалу позволяет оценить эти положения, подвергнуть их корректировке, шлифовке, совершенствованию .
Список литературы
1. Бурдье П. Исторический генезис чистой эстетики / пер. с фр. Ю. В. Марковой // Новое литературное обозрение. - 2003. - № 60. - С. 17-29.
2. История эстетики: учеб. пособие / отв. ред. В. В. Прозерский, Н. В. Голик. - СПб.: Изд-во РХГА, 2011. - 815 с.
3. Каган М. С. Эстетика как философская наука. - СПб.: Петрополис, 1997. - 544 с.
4. Коськов М. А. Эстетика предметных форм: моногр. - СПб.: ЛГУ им. А. С. Пушкина, 2014. - 389 с.
5. Мочалова И. Н., Харитонова М. Е. История зарубежной философии: учеб.-метод. пособие. - СПб.: Изд-во ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2012. - 96 с.
6. Трофимова Е. А. Космические образы в смысловой системе архитектуры русского модерна // Университетский научный журнал (Искусствоведение, филологические и исторические науки). - 2014. - № 9. - С. 186-192.
7. Эстетика в XXI веке: вызов традиции? / сост. С. Б. Никонова. - СПб.: Санкт-Петербургское философское о-во, 2008. - 267 с.
Статья поступила: 08.01.2018. Принята к печати: 28.02.2018
