CC BY
68
УДК 130.2 : 111.85
М. А. Коськов, М. Е. Харитонова
К истории вопроса о философском осмыслении предметного мира
с точки зрения его красоты
В статье рассматривается историческая перспектива осмысления предметного мира (предметной культуры) в западной и отечественной философской традиции. Показано, что выявление общих закономерностей эстетического восприятия предметного мира происходит через призму соотношения пользы и красоты. С переходом к машинному производству элементов предметного мира познанием законов его устройства занимается философии дизайна и философия техники. В большинстве концепций дизайн и техника понимаются либо чересчур «широко», либо эти понятия сужаются до их отдельных аспектов, что не позволяет раскрыть сущность и основные закономерности предметного мира с достаточной обстоятельностью.
The article explores the understanding of the objective world (material culture) in the historical perspective of the Western and Russian philosophical traditions. It is demonstrated that the identification of general regularities of the aesthetic perception of the objective world occurs through a prism of relation between beauty and utility. The transition from hand production methods to machine one brought to life philosophy of technology and philosophy of design studying structural elements of the objective world and its laws. Most concepts consider design and technologies too broad, or else these notions are understood in a very narrow sense and it prevents the understanding of real nature and main rules of the objective world.
Ключевые слова: предметный мир, эстетика, польза, красота, философия дизайна, философия техники.
Key words: objective world, aesthetic, utility, beauty, philosophy of design, philosophy of technology.
Философское осмысление предметного мира во все времена основывалось на общем положении философской эстетики о красоте как соответствии формы любых объектов нашему представлению об их совершенстве (идеалу). Конкретизация этого общего положения о красоте применительно к предметному миру безусловно требует уточнения.
Предметное бытие культуры авторами этой статьи в предыдущих работах рассматривалось в философско-антропологической плоскости, в которой предметный мир обогащается во времени и передает из
© Коськов М. А. , Харитонова М. Е., 2017
поколения в поколение опредмеченный в нем жизненный опыт человечества: знания, умения, идеалы.
«Подобная культурация имеет место и в филогенезе, и в онтогенезе. В развитии индивида она опережает социализацию - приобщение к социальным нормам. Вместе эти параллельные процессы осуществляют очеловечивание человека, его выход из первобытного биологического состояния» [8, а 109].
В контексте настоящего рассмотрения под предметами понимаются фрагменты пространственно организованной материи, образующие предметную среду как природного, так и культурного происхождения. В первом случае речь идет о ландшафтах, флоре и фауне, а во втором - о вещах, сооружениях, произведениях пространственных искусств, созданных человеком для реализации заданных им функций. В каждом случае критерии красоты своеобразны, однако существуют общие закономерности эстетического восприятия предметного мира, выявлению которых и посвящена эта статья.
Рефлексия над предметным миром осуществлялась теми областями философского знания, которые тяготеют, во-первых, к реальным земным проблемам, во-вторых, к рациональной методологической позиции и, в-третьих, к воздействию на практику. Речь идет о социальной философии, теоретической социологии, этике, политологии и т. п. Однако эта рефлексия была весьма поверхностной, в контексте полета мысли к более возвышенным сферам духа, интеллекта, самого познания, его условий, границ и отношения к познаваемому.
Делая экскурс в историю философской мысли, мы видим, что понятия «предмет» или «вещь» мыслители античности употребляли в самом широком, философском смысле как объект познания. Ими обозначались, наряду с «телами природы» или оформленной человеком материей, животные, люди, их действия, разум, государство, воздух, а также «бестелесные» объекты: числа, пустота, время, место, т. е. все существующее. Стихийные материалистические представления архаических греков брали за основу всех природных явлений бесконечное единое вещество, находящееся в движении и дающее различные реальные вещи. Вещи преходящи, а материя вечна. Представители Милетской школы, Демокрит размышляли о строении вещества, его природных свойствах, всеобщих исходных корнях, элементах космоса, стихиях.
Внимание к людским нуждам, практическим аспектам бытия выходит на первый план у софистов. Явный интерес к «сфере человеческих дел» прослеживается в учении Сократа, который выступает против детерминизма материалистов и намечает основы телеологиче-
ского миропонимания, считая, что весь мир имеет целью пользу человека. Причина явлений и событий не в столкновении материальных сил, как полагали натурфилософы, а в божественном разуме, определяющем цели. Важно отметить, что Сократ изменяет точку зрения на вещи: его интересуют уже не природные отвлеченно-физические свойства предметов, а их конкретные «человеческие» свойства -функциональная полезность и эстетическое совершенство, т. е. те свойства, которые на современном этапе связываются именно с предметной культурой.
Прямой выход на проблематику материальной культуры имеют рассуждения Аристотеля о форме и материи, о «причинах» явлений. Для Аристотеля, как и для многих его предшественников, материя -вечное, движущееся вещество, из которого возникают вещи. «Первая материя» - субстрат, еще только возможность. Материя получает действительность по мере формирования, обретения «морфэ». Таким образом, форма определяет пассивную материю, превращая ее в реальную вещь. Она - первая сущность, принцип каждой вещи (а не только внешний вид), она активна и содержательна. Форма и материя для Аристотеля - необходимые исходные «причины» любого явления. Он раскрывает содержащиеся в форме еще две причины: первая из них - действие, источник движения, вторая - результат движения, реализованная цель, «энтелехия». Таким образом, Аристотель наделяет форму не только активностью, но и функцией целеполагания, фактически одухотворяет ее, представляет «субъектом деятельности», в которой, кстати, он впервые увидел назначение человека. При этом, с одной стороны, чисто человеческий принцип целесообразности антропоцентрически переносится на природу, а с другой стороны - отсутствие в природе орудий труда распространяется на человеческую деятельность1.
Несмотря на то, что аристотелевское учение о первопричинах остается искусственным построением, античный мыслитель ощутимо продвинулся в понимании предметного мира. В своих философских построениях он все чаще опирается на материальный опыт, говорит о реальных людях, животных, растениях, вещах, сопоставляет их. В трактате «Политика» речь идет об экономической плоскости рассмотрения вещей - о стоимостном отношении. Такие обыденные объекты, как дом, ложе, сандалии и т. п. используются философом в качестве примеров.
1 Аристотель имел в виду духовную деятельность. Орудия как необходимую причину впервые отмечает Гален во II в. В XVIII в. Б. Франклин определил человека как животное, делающее орудия.
Однако, говоря о деятельности человека, Аристотель сводит созидание искусственных вещей к подражанию (мимесису), ограничиваясь рассмотрением искусств. Им затрагивается еще одна плоскость общественных отношений - социализация граждан, политико-идеологические функции искусства, продукты художественного творчества (в том числе архитектуры, скульптуры, живописи, имеющие отношение к материальной культуре).
Можно сделать вывод, что еще в древнегреческой философии были заложены основы будущей теории материальной культуры, а именно представления о причинах формирования последней и о ее многогранности.
Цицерон, руководствуясь аристотелевым пониманием деятельности, утверждает, что отличие человека от животного состоит в целесообразности его активности, в наличии у него разумной души -интеллекта и воли. Также характерны высказывания Сенеки о природе разума. Вслед за ранними греческими стоиками он понимает разум как особого рода материю «пневму» (соединение воздуха и огня) -«теплое дыхание», разлитое во всех вещах. «По учению стоиков, в создании вещей участвуют два элемента: материя и причина. Материя инертна... Причина же, или разум, придает материи форму, назначение и производит из нее различные вещи» [15, с. 122]. Таким образом, разум есть некое формирующее начало, связанное с назначением вещи, которое сегодня мы бы назвали его функцией или шире - содержанием. Можно сделать вывод, что Сенека более явно, чем предшествующие ему философы, говорит о стержневой причине создания полезных предметов, подразумевающей исходные потребности.
Сущность материальной культуры и связанные с этой проблемой вопросы не входили в поле зрения средневековой философии и только в XV и XVI вв. философская мысль, постепенно отделяясь от теологии, обращает свой взор на предметный мир и его особенности.
Научная революция в ХУ1-ХУП вв. изменяет отношение науки, веры и философии. Одной из черт научной революции было повышенное внимание к ремеслам, применению изобретений и открытий в развивающейся промышленности. Д. Дидро пишет, что «раньше пребывал в неведении относительно большей части предметов, служащих нам в повседневной жизни, а теперь осознал постыдность такого невежества» [14, с. 480]. Это высказывание философа-просветителя отражает отношение общества и философской мысли к предметному миру на протяжении всей доиндустриальной эпохи, когда развитие этого мира шло естественно, когда «вторая природа» являлась органичным продолжением первой, пока сохранялась целостность пред-
метной среды. Именно в эту эпоху философов в предметной проблематике привлекали эстетические вопросы.
Начиная с пифагорейцев, красота была предметом рассмотрения для большинства философов. Например, Сократ считал пользу основой и красоты и ее относительности. Для него характерно понимание пользы применительно к отдельным людям. Противоположная точка зрения была характерна для Платона, который в объяснении красоты делал акценты на общественной пользе. Эти две философские линии проходят через всю последующую историю эстетики. Начиная с эпохи Возрождения и учения Лоренцо Валлы, в основу эстетических теорий (Гоббс, Локк, Спиноза, Гельвеций) заложен принцип личного интереса и собственной пользы. Представители Просвещения переводят вопрос в плоскость общественной пользы, сближая красоту с добром.
Идеи Просвещения получили свое дальнейшее развитие в эстетике русских революционных демократов. Н. Г. Чернышевский определял прекрасное как «. все, в чем проявляется наш идеал, цель и предмет наших желаний и нашей любви» [17, с. 146], показав, что идеал - понятие сословное. В связи с этим Г. В. Плеханов отмечает: «Чернышевский показал, что эстетические понятия людей стоят в тесной причинной связи с их экономическим бытом. Это открытие, гениальное в полном смысле слова» [13, с. 134]. Таким образом, раскрывается историческая и национальная относительность прекрасного, а представление о красоте генетически вырастает из полезности предметов.
Может показаться, что противоположной точки зрения придерживался И. Кант, когда говорил об антагонизме красоты и пользы и утверждал «незаинтересованность» и бескорыстность эстетического. Однако наряду со «свободной» красотой Кант выделял красоту «привходящую», в основе которой лежит понятие о совершенстве предмета, о том, каким он должен быть. Свободная красота является результатом чистого суждения вкуса при восприятии свободных от практической целесообразности предметов, прежде всего - природных, а также орнамента. Предметы же, назначение которых известно, которые созданы для реализации определенных целей (т. е. почти все объекты предметной культуры), обладают привходящей красотой. По Канту, «объективная целесообразность бывает или внешней, т. е. полезностью, или внутренней, т. е. совершенством предметов» [7, с. 230]. При восприятии вещей, обладающих обусловленной красотой, происходит «складывание» практических и эстетических «норм» (эталонов, идеалов), причем суждение вкуса подчиняется суждению разума, формальный критерий подчиняется содержательному. Главное для
полезных искусств (в том числе для архитектуры) Кант видел в соответствии произведения определенному применению. В опубликованных посмертно материалах есть высказывание Канта непосредственно об архитектуре:
«Без идеи не может быть понята архитектоника; явление тогда не с чем соотнести... Способность суждения в сообразности здания с его назначением, в соответствии его украшений с целью, которой они не должны противоречить» [6, с. 82].
В эстетике Гегеля для нас существенно требование, «чтобы идея и ее формообразование как конкретная действительность были доведены до полной адекватности друг другу» [4, с. 77], а также понимание самой идеи: «назначение искусства состоит в том, чтобы найти художественно адекватное выражение духа народа» [4, с. 163]. С точки зрения теории эстетики предметного мира, крайне важна мысль Гегеля о познании человеком самого себя.
«Самосознание есть та качественная определенность, обладая которой, человек принципиально отличается от животного; при этом самосознание человека становится собственно самосознанием лишь в той высшей точке, в которой он осознает свою сущность и свое явление; притом эта высшая точка самосознания может обрести тенденцию бесконечного возвышения, если человек осознает свою сущность и свое назначение не как таковые, а как диалектически взаимосвязанные; и вот именно этой тенденцией бесконечного возвышения человеческого самосознания определяются наиболее глубинные уровни диалектического содержания имманентной логики человеческих целей. Не поняв сущности человека, невозможно познать и оценить его назначение, а значит, невозможно целостно и адекватно осмыслить его бытие» [16, с. 22].
Самопознание человека в процессе материальной деятельности, с точки зрения Гегеля, происходит посредством изменения внешних предметов, на которые он накладывает печать своей внутренней жизни.
Эти идеи впоследствии были восприняты и получили свое развитие в философии К. Маркса. «Предмет труда есть. опредмечивание родовой жизни человека: человек удваивает себя уже не только интеллектуально, как это имеет место в сознании, но и реально, деятельно, и созерцает самого себя в созданном им мире» [11, с. 566]. К. Маркс делает значительный шаг вперед в вопросе о философском осмыслении предметного мира, так как говорит о формировании, «очеловеченьи» чувств человека посредством созданной им среды.
Наступившая эра машинного производства и последовавшее за этим разрушение исходной целостности предметной среды меняет соотношение пользы и красоты, превращая его в разрыв сущего с
должным. На эту проблему впервые указали И. Кант и Ф. Шиллер, её по-разному решали, с одной стороны, Д. Рескин и У. Моррис, а с другой - социалисты, начиная с Сен-Симона.
Социальная сущность опредмечивания и распредмечивания в середине XX в. исследовалась многими отечественными философами (например, Г. С. Батищевым, О. Г. Дробницким). Л. С. Выготский и А. Н. Леонтьев вскрыли психологический механизм указанных процессов, они развивали идею о том, что социальный видовой опыт отделен от организма человека и сосредоточен во «второй природе», которая «является раскрытой книгой опредмеченных сущностных сил человека» (К. Маркс).
В современных условиях, и прежде всего это связано со становлением дизайна, философской рефлексии специально подвергаются конкретные аспекты предметосозидания. В ряде своих работ В. И. Та-салов рассмотрел взаимодействие искусства и техники в условиях капиталистического общества, указал на невозможность для этого типа общества подлинно по-человечески подчинить себе творческое богатство современного производства, его новые культурные потенции. Большую значимость имеют суждения Л. Н. Столовича об отношении эстетической и утилитарной ценности в форме предметов. К. М. Кантор исследовал социальные аспекты дизайна, осветил древнюю проблему красоты и пользы. Среди эстетиков, серьезно обращавшихся к проблемам предметного творчества, могут быть названы также Л. А. Зеленов, М. С. Каган, Л. И. Новикова, Г. Ф. Сунягин.
Однако переход к машинному производству элементов предметной среды, их тиражированию распространяется за пределы эстетических вопросов; он самым решительным образом сказывается на состоянии того материального слоя, который мы назвали фундаментом всего грандиозного здания культуры. Количественный рост массы этого слоя получает нарастающее ускорение. В нем происходят подвижки и деформации. В условиях экстенсификации, усложнения и дифференциации предметного мира, в условиях стихии рынка и конкурентной борьбы, ведущей к искусственно ускоряемой смене функционально полноценных вещей на более «престижные» и таким образом к разбазариванию материальных ресурсов и захламлению природной среды, в условиях усиливающейся эклектики и хаоса1
1 Под эклектикой в данном случае понимается смешение художественных стилей; хаос форм - понятие, отражающее также совмещение объектов разного типа, разных пропорциональных систем, пластических принципов, цветовых аккордов, принципов кодирования, взаимодействия с человеком и т. д.
предметных форм (и особенно в условиях нынешнего перехода к информационным технологиям проектирования и производства элементов предметной среды) все отчетливее актуализируется целый ряд взаимосвязанных задач по сдерживанию рыночной стихии, по планированию эволюции предметной среды, по контролю и регулированию номенклатуры, ассортимента и качества соответствующей продукции, по надзору за общественными объектами и частным строительством.
Перечисленные задачи квалифицированно можно решить, только ясно определив позиции, обоснованные требования, принципы и критерии, что, в свою очередь, невозможно сделать без философского осмысления предметного мира в контексте его красоты. Философская мысль с неизбежностью отражала специфику времени, и не только его внешние приметы, такие как поляризация, расщепление исходной целостности, а потом механическое соединение пользы и красоты, но и глубинные первопричины подобных явлений.
Гегель в «Реальной философии» и «Философии права» связал возникновение машины с разделением труда, дал первый философский анализ орудийного отношения человека к природе. Маркс представляет орудия производства как фактор, определяющий характер социально-экономических формаций и, соответственно, типы культуры. Если же мы обратим внимание на сегодняшнее решение этой проблемы, то увидим, что одной из ветвей практической философии является философия дизайна, «осмысливающая отношения между культурой и природой» (М. С. Каган), складывающиеся в предметном окружении. Что же в данном случае обозначается аморфным термином «дизайн» и как выглядит его философия?
На уровне теории дизайн различными специалистами понимается с разных точек зрения: 1) как внешний облик - форма вещей; 2) как вещь целиком, включая ее функции; 3) как процесс мысленного создания вещи - проектирование; 4) как организационная деятельность или как профессиональная организация - служба; 5) как сфера деятельности, включающая теорию, практику, продукты и службу; 6) как особый компоновочный способ мышления, как мировоззрение.
связи с создавшейся понятийной неразберихой сегодня существует множество доморощенных теорий дизайна, каждая из которых видит лишь свой объект и говорит на своем языке. Разобраться по существу во множестве явлений и деятельностей, объединенных ныне общим названием, возможно лишь поднявшись над эмпирическим хаосом на философский уровень теории культуры.
Безусловно, подобная задача ставится не впервые. Созданный в 1957 г. Международный совет дизайнерских организаций ИКСИД на конгрессе 1969 г. принял следующую дефиницию:
«Дизайн является творческой деятельностью, цель которой - определение формальных качеств предметов, производимых промышленностью. Эти качества формы относятся не только к внешнему виду, но главным образом к структурным и функциональным связям, превращающим систему в целостное единство (с точки зрения как изготовителя, так и потребителя). Дизайн стремится охватить все аспекты окружающей человека среды, которая обусловлена промышленным производством».
Руководитель научной деятельности в системе ВНИИТЭ (технической эстетики) Г. Б. Минервин уточняет это определение, ставя во главу угла цель дизайна: «формирование гармоничной предметной среды, наиболее полно удовлетворяющей материальные и духовные потребности человека» [10, с. 6]. С этой же точки зрения смотрит и Л.Н. Безмоздин и определяет дизайн как «творческую деятельность, направленную на формирование в промышленных изделиях особых свойств, благодаря которым обеспечивается оптимальное соответствие предметно-вещевой среды материальным и духовным потребностям человека» [1, с. 3].
Однако существуют позиции, расширяющие предметное поле дизайна до некой всеобъемлющей деятельности, история которой уходит в первобытность, а сфера распространяется почти беспредельно -это может быть и мифотворчество, селекционная деятельность, научная фантастика и пр. Примером может послужить определение дизайна, данное в 1972 г. одним из ведущих идеологов отечественной технической эстетикой той поры Н. Вороновым: «Дизайн возможен в любой области. Если говорить о дизайне в целом - это особый метод., это особая комбинаторная направленность мышления, а не область деятельности.» [3, с. 133]. В работе «Эстетика техники (очерки истории и теории)» (авторы Н. Воронов, Я. Шестопал) сказано:
«Дизайн - это деятельность, объектами которой могут быть любые предметы, явления, качества, принципы, профессии и роды деятельности. Цель этого дизайнерства - установление новых связей внутри объекта, вне его... или между объектами. Основной способ работы дизайнера, приводящий к возникновению новых связей, - компоновка и перекомпоновка объектов» [3, с. 90].
Вышеприведённые и многие другие экскурсы в сферу теории дизайна (в том числе и зарубежные) исходят из представления дизайна как единого целого. Они намечают некоторую весьма абстрактную туманность, о которой тем не менее можно сказать, что по природе
это - форма созидательной активности человека, имеющая свои результаты. Специфика таких продуктов и, соответственно, метода их получения состоит в амбивалентности, двойственности, совмещении неких противоположных начал, называемых авторами по-разному: польза - красота, техника - искусство, материальное - духовное, утилитарное - эстетическое, практическое - художественное, природное - социокультурное, рациональное - интуитивное, функциональное -знаковое, наличное - трансцендентное, профанное - сакральное и т. п. Приведенные категориальные пары в применении к дизайну выражают двойную направленность его произведений, бифункциональность, предназначенность для воздействия одновременно на объект (материалы, природу, предметы, человеческое тело) и на субъекта как личность, как носителя социальных идеалов.
Бифункциональность дизайна свидетельствует о том, что существует постоянное и обязательное стремление ко всестороннему совершенству произведения, порождающему ощущение красоты. Подобное стремление имманентно человеку, оно пронизывает все сферы его деятельности. Теперь предстоит выяснить специфику такой деятельности, как дизайн.
В исторической плоскости авторы обычно различают два этапа развития дизайна: древний (первобытный, неосознанный, ремесленный, доиндустриальный) - канонический, основанный на ручном труде; и современный (проектный, индустриальный) - ориентированный на машинное производство. Таково представление о сущности дизайна как некоего целого. Однако эта абстракция мало что дает для практики.
Другая точка зрения на сущность дизайна, идущая от практики, предполагает, что дизайна как целого реально не существует и, соответственно, нет единой теории, что словом «дизайн» называют принципиально разные явления. «Различные философии дизайна являются выражением различного отношения к миру» - писал крупнейший теоретик и практик дизайна Томас Мальдонадо. «Существуют разные виды дизайна. Многообразие этой сферы деятельности обусловливает многообразие методов, проблем и их решений» [9, с. 10]. Различные авторские концепции различных «дизайнов», существующих на уровне профессиональной идеологии, в 1970 г. представил нашей общественности первый серьезный отечественный исследователь западного дизайна В. Глазычев. Он писал: «Как только мы освободимся от гипнотического убеждения в действительном существовании одного дизайна, мы приобретем возможность рассматривать. действительную природу разных форм дизайнерской деятельности» [5, с. 59].
Именно по причине множественности проявлений дизайна на очередном конгрессе ИКСИД в 1971 г. было решено отказаться от единого его определения.
Таким образом, познание законов устройства и «жизни» предметного мира с помощью философии дизайна остается призрачным, пока объектом этой философии является абстрактная сфера. На решение этой задачи некоторым образом претендует философия техники. И здесь необходимо предварительно уяснить, что понимается под «техникой» и, следовательно, что является объектом изучения данной области.
Понятие «философия техники» впервые применил Эрнст Капп в книге «Основы философии техники» (1877), где он детально разработал идею Аристотеля о воспроизведении в орудиях органов человека.
В русский лексикон этот термин введен в 90-х гг. XIX в. инженером-теоретиком П. К. Энгельмейером, которому принадлежит целый ряд работ по данному вопросу. Однако в работе «Нужна ли нам философия техники?» (1929) им же был дан однозначный ответ: философия техники не нужна. Оказалось, что философы, материалистически понимающие историю, игнорировали определяющий фактор общественного развития - технику. Неслучайно в последнем издании БСЭ, в «Философской энциклопедии», в «Философском энциклопедическом словаре» и в «Краткой философской энциклопедии» нет статей о философии техники.
Лишь недавно создан соответствующий сектор в Институте философии РАН под руководством В. Г. Горохова. Он же редактировал перевод книги Карела Митчема «Что такое философия техники», содержащей обзор европейских концепций техники и ее места в культуре, начиная с классиков - Бэкона, Руссо, Маркса, и кончая авторами XX в. (Жак Лафит, Фридрих Дессауэр, Луис Мэмфорд). Среди профессиональных философов, специально обратившихся к технике, Митчем выделил Хосе Ортегу-и-Гассета («Размышления о технике», 1939) и Мартина Хайдеггера («Вопрос о технике», 1954).
Хосе Ортега-и-Гассета понимал технику как вид проектирования в самом широком смысле вплоть до самоопределения личности, изобретения собственной жизни. Ортега выделяет периоды эволюции техники по способам «деланья себя», реализации проекта (жизненного образца). Хайдеггер же, скорее, ставит вопросы, чем отвечает на них. «Вопрошание сущности техники или попытка поместить техническую уверенность в рамки философского вопрошания и является сердцевиной философии техники Хайдеггера» [12, с. 46].
Можно упомянуть и еще нескольких мыслителей, в фокус зрения которых попадала техника. О. Шпенглер в главе «Машина» своего фундаментального труда «Закат Европы» (1922) отметил, что техника, понимаемая им как некая способность, имеет тот же возраст, что и свободно движущаяся в пространстве жизнь, а животное обладает техникой движения. Н. А. Бердяев в статье 1933 г. «Человек и машина» пишет: «Мы говорим не только о промышленной технике, но и о технике мышления, стихосложения. права, даже о технике духовной жизни (йога). Техника повсюду учит достигать наибольшего результата при наименьшей трате сил»1 [2, с. 147]. К. Ясперс в труде 1949 г. вслед за Дессауэром утверждает, что «техника - совокупность действий знающего человека, направленных на господство над природой...», «это умение, методы. способность делать и обладать.», «совокупность открытых человеком приемов и действий.» [19, с. 115, 117, 118]. Ясперс наблюдал орудия и машины, понимал их роль в определении характера труда, структуры общества и жизни людей, но не называл их «техникой», заменяя этим словом привычный термин «технология». Итак, интересующее нас понятие «техника» используется в многочисленных смыслах.
В отечественной философии, пожалуй, наиболее отчетливо современная философия техники представлена в курсе лекций Е.А. Шаповалова. Он с полной определенностью заявляет:
«Если под техникой понимать орудие, инструмент, вещественные средства деятельности, неорганические по своему субстрату, то ни о какой философии техники не может быть и речи, ведь философия интересуется движени-
т-ч и о
ем мысли, духа. В самой технике, понимаемой в узком, инструментальном смысле, дух не движется, а пребывает в застывшем овеществленном виде» [18, с. 4].
Таким образом, автор исключает из сферы рассмотрения философии техники «вещественные средства деятельности», т. е. по существу всю совокупность полезных предметов, философская рефлексия которой и должна быть на наш взгляд задачей философии техники. В качестве причины подобного взгляда выделяется то, что «философия интересуется движением мысли и духа», а в узко понятой технике дух пребывает в застывшем виде. Таким образом можно сделать вывод, что в данной концепции философии техники не учитываются мыслительные и духовные процессы возникновения, формирования, функ-
1 В последней фразе речь идет фактически о рациональности.
ционирования, эволюции материальных предметов. Далее раскрывается характерная «самоцельная» позиция философии:
«Решая гносеологические и методологические проблемы техники, даже общей теории техники, надстраиваемой над всеми техническими науками, философия всего лишь обслуживает технику. Она как бы находится в гостях или на службе в «Доме техники». Ее роль оказывается служебной, а не самоцельной. выполняя эти функции, она не открывает новые горизонты и новые направления для собственной жизни в «Доме философии», где она сама себе госпожа» [18, с. 5].
Вот таким оказывается понимание техники, которое с полным основанием можно назвать философским: «Техника - это особый способ взаимодействия человека и природы, общества и природы и даже людей друг с другом» [18, с. 5].
Из приведенных выше рассуждений можно сделать вывод, что в философском понимании техники не осталось ничего от ее практического жизненного понимания. Мы наблюдаем то же, что произошло с философским пониманием дизайна. При этом оказалось, что и под дизайном, и под техникой понимается одно и то же - способ деятельности, образ мысли, образ жизни, тип мировоззрения. Следует, однако, отметить, что в своих рассуждениях большинство представителей и философии дизайна, и философии техники часто переходят с «широкого» понимания дизайна и техники на «узкое», и тогда речь заходит о предметном мире, который, являясь зеркалом сущностных сил человека, конечно же, отражает все упомянутые духовные явления и даже их движение, но не тождествен им.
Таким образом, краткий обзор философского осмысления предметного мира с точки зрения его красоты приводит нас к мысли, что сущность и основные закономерности предметного мира на философском уровне сегодня не раскрыты с достаточной обстоятельностью: философские концепции, в чье поле зрения попадает предметный мир, либо окидывают мимолетным взглядом это обширное предметное поле, либо в фокус их зрения попадают его отдельные узкие участки.
Список литературы
1. Безмоздин Л. Н. Художественное конструирование в системе человеческой деятельности: автореф. дис. ... д-ра филос. наук: (09.00.04) / Тбил. гос. ун-т. - Тбилиси, 1977.
2. Бердяев Н. А. Человек и машина (Проблема социологии и метафизики техники) // Вопросы философии. - 1989. - № 2. - С. 147-162.
3. Воронов Н. В., Шестопал Я. Е. Эстетика техники: Очерки истории и теории. - М.: Сов. Россия, 1972.
4. Гегель Г. В. Ф. Сочинения: научное издание. Т. 12: Лекции по эстетике. Кн. 1 / пер. Б. Столпнера / АН СССР, Ин-т философии. - М.: Соцэкгиз, 1938.
5. Глазычев В. Л. О дизайне: очерки по теории и практике дизайна на Западе. - М.: Искусство, 1970.
6. История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли: в 5 т. Т. 3: Эстетические учения Западной Европы и США (1789-1871) / гл. ред. М.Ф. Овсянников [ред.-сост. Л. Я. Рейнгардт]. - М.: Искусство, 1967.
7. Кант И. Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. - М.: Мысль, 1966.
8. Коськов М. А., Харитонова М. Е. Предметные формы культуры как объект философского осмысления // Вестн. Ленингр. гос. ун-та им. А. С. Пушкина. - 2015. - Т. 2. Философия. - № 4. - С. 106-126.
9. Мальдонадо Т. Актуальные проблемы дизайна // Декоративное искусство. - 1967. - № 7. - С. 18-20.
10. Минервин Г. Б. Архитектоника промышленных форм: Системный анализ формообразования в худож. конструировании: автореф. дис. ... д-ра искусствоведения : (17.00.06) / Моск. высш. худож.-пром. училище (б. Строгановское). - М., 1975.
11. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. - М.: Госполитидат,
1956.
12. Митчем К. Что такое философия техники? / пер. с англ. под ред.
B.Г. Горохова. - М: Аспект-пресс, 1995.
13. Плеханов Г. В. Литературные взгляды Н. Г. Чернышевского // Плеханов Г. В. Литература и эстетика: в 2 т. Т. 1. - М.: Гослитиздат, 1958.
14. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней / пер. с итал. Т. 3. Новое время (От Леонардо до Канта). - СПб.: Петрополис, 1996.
15. Сенека Л. А. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии / пер. с лат.
C.А. Ошерова. - М.: Худ. лит-ра, 1986.
16. Харитонова М. Е. Связь смысла человеческого существования со смыслом истории: моногр. - СПб.: Изд-во ЛГУ им. А.С. Пушкина, 2007.
17. Чернышевский Н. Г. Критический взгляд на современные эстетические понятия // Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. 13. - М.: Гос. изд-во худ. лит., 1949.
18. Шаповалов Е. А. Курс лекций по философии техники: учеб. пособие. -СПб.: Изд-во С-Петерб. ун-та, 1998.
19. Ясперс К. Смысл и назначение истории / пер. с нем.; вступ. ст. П.П. Гайденко; коммент. В.Н. Катасонова. - 2-е изд. - М.: Республика, 1994.
