CC BY
156
УДК 14:801.73"19"
https://doi.org/10.24158/fik.2018.3.1
Еникеев Анатолий Анатольевич
кандидат философских наук, доцент, доцент кафедры философии Кубанского государственного аграрного университета имени И.Т. Трубилина
ОТ ГЕРМЕНЕВТИКИ К ФИЛОСОФИИ ТЕКСТА: ЛОГИКА РАЗВИТИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ XX В.
Enikeev Anatoly Anatolyevich
PhD, Associate Professor, Philosophy Department, Kuban State Agrarian University
FROM HERMENEUTICS TO THE PHILOSOPHY OF TEXT: THE LOGIC OF LINGUISTIC PHILOSOPHY DEVELOPMENT IN THE 20TH CENTURY
Аннотация:
Статья посвящена описанию роли герменевтики в развитии гуманитарных наук ХХ в. Важной представляется связь между герменевтикой и аналитической философией языка, которая существенно расширила применимость герменевтического метода для анализа проблем коммуникации. В статье описывается вклад аналитической философии языка в развитие проблемы понимания. В частности, конкретизируется влияние идей Л. Витгенштейна и определяется роль его концепции языковых игр для расширения пространства понимания. Понимание как герменевтическая проблема приобретает также коммуникативный и прагматический характер. Постструктурализм как одно из значимых направлений философии конца ХХ в. перевел проблему языка в сферу анализа текста. В статье описываются взгляды на данную проблему со стороны Р. Барта. Однако и после этого герменевтика остается ведущей методологией исследования, по-скольку сохраняет свою значимость проблема понимания и интерпретации текста.
Ключевые слова:
герменевтика, текст, интерпретация, понимание, герменевтический разговор, философия языка, постструктурализм, коммуникация.
Summary:
The study deals with the role of hermeneutics in the humanities development in the 20th century. The relationship between hermeneutics and analytical philosophy of language, which significantly expanded the scope of hermeneutical method's application while analyzing communication problems, is important. The paper describes the contribution of the analytical philosophy of language to the development of the problem of understanding. In particular, the research specifies the influence of L. Wittgenstein's ideas and identifies the role of his concept of language games to expand the space of understanding. Understanding as a hermeneutical issue becomes communicative and pragmatic as well. Post-structuralism as one of the crucial philosophical trends in the late 20th century translated the problem of language into the field of text analysis. The paper describes the views of R. Bart on this problem. However, hermeneutics continues to be the leading research method, as the problem of understanding and interpretation of the text remains important in the contemporary philosophical discourse.
Keywords:
hermeneutics, text, interpretation, understanding, her-meneutic conversation, philosophy of language, post-structuralism, communication.
Введение
ХХ век поставил перед философией языка ряд важных проблем, решение которых связано с динамикой развития современной философии. Отчасти это связано с развитием аналитической философии, отчасти с экспансией постмодернистской методологии анализа текста, однако решающее значение играет тот импульс, который придала философии языка герменевтика в качестве общегуманитарной практики ХХ в. Задача нашей работы - проследить логику развития лингвистической философии от герменевтики к современному постструктурализму. Новизна представленного исследования заключается в предположении, что связующим звеном здесь должна выступать аналитическая философия языка, в частности некоторые идеи Л. Витгенштейна. Другим предположением является мысль о том, что эвристическая ценность герменевтики состоит не столько в разработке общей теории понимания и истолкования, сколько в обосновании необходимости диалога в качестве коммуникативной структуры современного научного и гуманитарного дискурса. Именно коммуникативный аспект лингвистической философии включает ее (казалось бы) частную проблематику в широкий контекст дискуссий о развитии научного знания.
1. Интерпретация, проблема понимания и «герменевтический разговор»
Х.-Г. Гадамер, рассуждая о необходимости легитимации философского дискурса в вопросе об истине, подчеркивал, что именно проблема понимания позволяет нам использовать «герменевтический феномен» в качестве такого легитимирующего для философии начала. «Актуальность герменевтического феномена основывается, с моей точки зрения, на том, что лишь углубление в феномен понимания может привести к подобной легитимации» [1, с. 39]. Заметим также, что Х.-Г. Гадамер не только активно использует феноменологическую аргументацию, говоря о «феномене понимания»,
но и прокладывает мостик к теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса и его попыткам обосновать легитимирующую функцию философии в вопросе об истине [2].
Х.-Г. Гадамер утверждает, что проблема герменевтического опыта в качестве критерия научной значимости оказалась тем звеном в развитии гуманитарных наук ХХ в., которое было необходимо для обновления методологических оснований гуманитарного знания. «Понимание и истолкование текстов является не только научной задачей, но очевидным образом относится ко всей совокупности человеческого опыта в целом» [3, с. 38]. Характерным здесь является тот факт, что понимание текста и его интерпретация рассматриваются в качестве не только объективных структур человеческого опыта, но и критериев верифицируемости знания. Данное обстоятельство можно расценивать как своеобразное предвосхищение установки структурализма и постструктурализма рассматривать человеческий опыт в качестве текстуально обусловленных структур.
Х.-Г. Гадамер вслед за В. Дильтеем и М. Хайдеггером признает язык в качестве единственной среды для реализации герменевтического опыта. Вполне очевидно, что понимание возможно только благодаря языку. Язык проблематизируется Х.-Г. Гадамером в качестве своеобразной пространственной структуры. Здесь можно говорить как о «пространстве диалога» (М. Бахтин), так и о пространстве понимания, напряженных отношений между текстом и его интерпретацией. Еще один важный контекст, указанный Х.-Г. Гадамером, заключается в том, что человек в силу разнообразия видов собственной деятельности неизбежно включен в некий «герменевтический разговор» [4].
Если обобщить взгляды Х.-Г. Гадамера, то можно представить себе картину, в которой язык как среда общения и любого возможного взаимодействия оказывается первичным по отношению к возникающему диалогу. В свою очередь диалог, будучи производным от различных жизненных условий, в которых оказались собеседники, создает общее смысловое пространство понимания. Собеседники понимают друг друга не непосредственно (хотя возможность онтологического пред-понимания вслед за М. Хайдеггером Х.-Г. Гадамер также допускает), но посредством текста своей беседы (речи). В этой же плоскости находится диалог между читателем и текстом, который является по сути диалогом между двумя людьми, разделенными во времени.
Х.-Г. Гадамер для описания данной ситуации вводит специальное понятие «герменевтический разговор». «Таким образом, можно с полным правом говорить о герменевтическом разговоре. Из этого следует, однако, что герменевтический разговор, как и настоящий разговор, должен выработать некий общий язык и что это вырабатывание общего языка в столь же малой мере, как и при устной беседе, является подготовкой какого-то инструмента, служащего целям взаимопонимания, но совпадает с самим процессом понимания и взаимопонимания. Текст дает языковое выражение некоему делу, но то, что ему это удается, - заслуга интерпретатора. Участвуют обе стороны» [5, с. 451]. Так понимаемый герменевтический разговор предвосхищает дискуссии о сущности коммуникативных процессов в современном информационном обществе, когда преодолевается инструментальная составляющая языка и утверждается, вслед за М. Маклю-эном, что «средство коммуникации есть сообщение» и «посредники - это переводчики» [6, с. 9].
Если говорить об «общем деле» понимания и интерпретации текста, то вспоминается напутствие В.В. Бибихина, призывающего внимательно «читать философию» [7]. Чтение философии, по мысли В.В. Бибихина, - это настоящее «дело» философии, подлинное событие человеческой мысли. Однако нужно заранее отказаться от «правильных интерпретаций», поскольку процесс мышления принципиально допускает заблуждения, ошибки и непонимание. Это и делает мысль событийной, т. е. соразмерной неупорядоченности мира и языка. «...Философское событие становится не в меньшей, а в большей мере событием, когда его не понимают. Философия не интеллектуальное дело, никто еще как следует не знает, что она за дело. Она большое дело. Событие мысли всегда остается событием и тогда, когда его никто не понял, когда все истолкования неверны» [8, с. 31]. В этом сознательном «непонимании» и проявляется коммуникативная природа языка, которая разрабатывалась в рамках аналитической философии.
2. Философия языка и аналитическая традиция
Развитие аналитической философии языка невозможно представить без «Философских исследований» Л. Витгенштейна, который также считал, что язык - это тайна, требующая понимания и интерпретации. Некоторые исследователи вполне справедливо указывают на связь идей позднего Л. Витгенштейна и М. Хайдеггера. «Методологическая тайна (герменевтической) феноменологии Хайдеггера основана на замеченной также и Витгенштейном тайне языка, согласно которой мы, в сущности, не можем говорить о его внутренней форме, а в конечном счете можем лишь выявлять эту форму, повторяя его набросок и путем вслушивания пуская в ход имманентную ему "энергейю". Поэтому не случайно феноменология Хайдеггера до определенной степени приближается к терапевтически-языковой философии позднего Витгенштейна.» [9, Б. 58]. Нам представляется недостаточно разработанной связь между лингвистическим подходом к языку со стороны Л. Витгенштейна и постулатами герменевтики, поэтому остановимся подробнее на некоторых ключевых моментах этой ситуации.
Во-первых, понимание для Л. Витгенштейна не тождественно «пониманию» в герменевтике. Для Л. Витгенштейна понимание имеет контекст, связанный с жизненным опытом человека, более того - ситуативным, можно сказать, прикладным аспектом языкового выражения. Современная лингвистика называет такой подход к речи прагматической семантикой, а некоторые исследователи говорят о «прагматическом повороте» в лингвистической философии М. Хайдеггера и Л. Витгенштейна [10, а 38].
Во-вторых, поздний Л. Витгенштейн вводит в обиход понятие «языковая игра» [11, Б. 238], и это означает, что для любого языкового выражения в первую очередь важен контекст его употребления. Если для герменевтики контекст лишь помогает увидеть широкие смысловые связи текста, то для теории языковых игр Л. Витгенштейна контекст - это описание человеческой деятельности в ее прагматических и ситуативных проявлениях. Широкая трактовка данного положения позволяет говорить о том, что окружающий нас мир подвергается герменевтическому толкованию в той мере, насколько включен в необходимый контекст понимания индивидом самого себя.
В-третьих, для объяснения ситуации понимания индивидом самого себя в контексте языковых игр Л. Витгенштейн вводит понятие «жизненный мир», особенно когда он пытается понять идеи Ф.М. Достоевского или Л.Н. Толстого. Однако «жизненный мир» Л. Витгенштейна отличается от подхода Э. Гуссерля к обоснованию данного концепта в феноменологии и ближе к понятию М. Хайдеггера «бытие-в-мире» в качестве основополагающего концепта йаэет-аналитики [12].
Обобщая вклад Л. Витгенштейна в развитие герменевтической проблематики, следует еще раз акцентировать внимание на деятельном, прагматическом характере самой философии. Задача философии не в создании запутанных ситуаций мысли, а в логическом прояснении текста. Такое прояснение, думается, и есть герменевтическое понимание в собственном смысле слова. «Цель философии - логическое прояснение мыслей. Философия не учение, а деятельность. Философская работа, по существу, состоит из разъяснений. Результат философии не "философское предложение", а достигнутая ясность предложений. Мысли, обычно как бы туманные и расплывчатые, философия призвана делать ясными и отчетливыми» [13, с. 24].
Таким образом, теория языковых игр Л. Витгенштейна сумела связать герменевтическую проблематику понимания и философию языка, разрабатываемую в рамках аналитической традиции, и оказала большое влияние на постструктурализм как направление современной философии.
3. Постструктурализм и философия текста
Развитие лингвистической философии ХХ в. и скрещивание языковой (герменевтической) проблематики с идеями структурализма привело к появлению такого движения, как постструктурализм. Структурализм в той или иной мере всегда был связан с проблемами языка, начиная с концепции Ф. де Соссюра и Р. Якобсона и заканчивая идеями К. Леви-Стросса или Ж. Лакана. Однако, на наш взгляд, интерес представляют некоторые идеи Р. Барта, поскольку он, будучи лингвистом и литературоведом, тоньше чувствовал те изменения, которые претерпевала философия языка в своем движении к философии текста.
В своей программной работе «Смерть автора» Р. Барт говорит о появлении такой языковой формы, как письмо, которая становится доминирующей в современном дискурсе. «Письмо - та область неопределенности, неоднородности и уклончивости, где теряются следы нашей субъективности, черно-белый лабиринт, где исчезает всякая самотождественность, и в первую очередь телесная тождественность пишущего» [14, с. 384]. Поскольку Р. Барт постулирует «смерть автора» посредством развития функции письма в современной культуре, то и получающийся в результате письма текст приобретает совсем другое толкование. «Текст представляет собой не линейную цепочку слов, выражающих единственный, как бы теологический смысл ("сообщение" Автора-Бога), но многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным; текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников» [15, с. 388].
Р. Барт говорит о том, что традиционные техники производства и интерпретации текста, которые были незыблемы для гуманитарной науки XIX и первой половины ХХ в. (в том числе герменевтики), исчерпали себя. Им на смену приходит постмодернистская реальность письма и текста, которая не только ставит под вопрос фигуру автора в качестве создателя того или иного текста, но и сам текст в качестве постоянной смысловой структуры. Исходя из этого, «понимание» текста невозможно, если под пониманием мы будем считать раскрытие тайных смыслов и значений, которые заложил в текст автор, используя коды своего культурного ландшафта. Невозможен также и диалог с автором, поскольку автор сам является не более чем культурной функцией в рамках того или иного дискурса.
Как же тогда следует обращаться с текстом, возможна ли ситуация его понимания? Р. Барт отвечает утвердительно, но мы должны допустить существование особого пространства - пространства чтения, в котором ключевую роль будет играть не автор, а читатель. Именно читатель порождает смыслы текста, интерпретирует их и дает подлинное обоснование. «Текст сложен из
множества разных видов письма, происходящих из различных культур и вступающих друг с другом в отношения диалога, пародии, спора, однако вся эта множественность фокусируется в определенной точке, которой является не автор, как утверждали до сих пор, а читатель. Читатель -это то пространство, где запечатлеваются все до единого цитаты, из которых слагается письмо; читатель - это человек без истории, без биографии, без психологии, он всего лишь некто, сводящий воедино все те штрихи, что образуют письменный текст...» [16, с. 390].
Герменевтика текста получает в этой ситуации иное пространство измерения, она становится сингулярной, т. е. исходит из предельно локализованной точки индивидуального сознания абстрактного читателя, без истории, биографии и психологии. Тогда и текст перестает существовать в своем традиционном значении и на его место приходит текстуальность как проявление современной информационно-коммуникационной культуры. Можно еще раз вспомнить М. Маклюэна, который утверждал, что «содержание сообщения и есть само сообщение» [17, с. 9], т. е. для текста важен просто сам факт его производства в процессе постоянного самопорождения и повторения.
Несмотря на различие в понимании текста со стороны представителей постструктурализма, они сходятся в том, что текст множественен и поэтому требуется множество способов его чтения, а также стратегий его интерпретации. Причем это множество обусловлено как множественностью стратегий чтения, к которому призывает Ж. Деррида [18], так и множественностью «возможных миров» читателей, их моделей, о которых говорит У. Эко [19]. Это дает импульс герменевтике в качестве сложившейся методологии работы с этим множеством текстов к развитию своих приемов и практик, что особенно важно для современного, пронизанного текстами информационного общества. Заключение
Подводя итоги, следует сказать о том, что герменевтика в качестве универсальной методологии гуманитарного исследования оказала решающее влияние как на философию языка (аналитическая традиция), так и на философию текста (постструктурализм). Это стало возможным благодаря тому обстоятельству, что герменевтика сумела совершить сложное движение возвращения к собственным истокам единственно в силу своей изначальной установки на признание первичности интерпретации по отношению к любому тексту, ценности понимания в качестве единственного подлинного человеческого опыта и использование языка не в инструментальном, но онтологическом значении.
Теперь, после исканий в области философии языка, которые происходили в ХХ в., можно с уверенностью говорить о появлении философии текста, которая является достойным продолжением лучших традиций герменевтического движения. Практическая значимость представленной работы заключается в том, что нами намечены основные линии анализа языковой проблематики в современном философском дискурсе, которые связаны в первую очередь с разработкой методологии изучения философии текста, поскольку именно этот концепт является определяющим для современного информационного общества и процессов коммуникации в нем [20].
Ссылки:
1. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988. 704 с.
2. Habermas J. Theorie des kommunikativen Handelns. Bd. 1. Frankfurt am Main, 1981.
3. Гадамер Х.-Г. Указ. соч. С. 38.
4. Gadamer H.-G. Text und Interpretation // Deutsche-Französische Debatte mit Beiträgen von J. Derrida, Ph. Forget, M. Frank, H.-G. Gadamer, J.G. Reisch und F. Laruelle / hrsg. von Ph. Forget. München, 1984. S. 24-55.
5. Гадамер Х.-Г. Указ. соч. С. 451.
6. Маклюэн М. Понимание медиа: Внешние расширения человека. М., 2014. 464 с.
7. Бибихин В.В. Чтение философии. СПб., 2009. 538 с.
8. Там же. С. 31.
9. Apel K.-O. Transformation der Philosophie. Bd. I-II. 4. Aufl. Frankfurt am Мат, 1991.
10. Борисов Е.В. Прагматическая теория значения у Витгенштейна и Хайдеггера // Вестник Томского государственного университета. 2009. № 320. С. 38-44.
11. Wittgenstein L. Philosophische Untersuchungen // Wittgenstein L. Werkausgabe : in 8 Bd. Bd. 1. Frankfurt am Main, 1990. S. 225-580.
12. Хайдеггер М. Цолликонеровские семинары (О Daseinanalytik'e) // Логос. Философско-литературный журнал. 1992. № 1 (3). С. 82-97.
13. Витгенштейн Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. I. М., 1994. С. 1-75.
14. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994.
15. Там же. С. 388.
16. Там же. С. 390.
17. Маклюэн М. Указ. соч. С. 9.
18. Философия и литература. Беседа с Жаком Деррида // Жак Деррида в Москве: деконструкция путешествия. М., 1993. С. 151-186.
19. Эко У. Роль читателя. Исследования по семиотике текста. СПб., 2005. 502 с.
20. Зубова М.В. Философский текст как философская коммуникация // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. 2008. № 58. С. 122-126.
References:
Apel, K-O 1991, Transformation der Philosophie, Bd. I-II. 4. Aufl., Frankfurt am Main, (in German). Bart, R 1994, Selected Works: Semiotics. Poetics, Moscow, (in Russian). Bibikhin, VV 2009, Reading of philosophy, St. Petersburg, 538 p., (in Russian).
Borisov, EV 2009, 'Pragmatic theory of meaning by Wittgenstein and Heidegger', Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta, no. 320, pp. 38-44, (in Russian).
Eco, U 2005, The role of the reader. Explorations in the semiotics of texts, St. Petersburg, 502 p., (in Russian). Gadamer, H-G 1988, Truth and method. Fundamentals of philosophical hermeneutics, Moscow, 704 p., (in Russian). Gadamer, H-G & Forget, Ph (hrsg.) 1984, 'Text und Interpretation', Deutsche-Französische Debatte mit Beiträgen von J. Derrida, Ph. Forget, M. Frank, H.-G. Gadamer, J.G. Reisch und F. Laruelle, München, S. 24-55, (in German). Habermas, J 1981, Theorie des kommunikativen Handelns, Bd. 1. Frankfurt am Main, (in German). Heidegger, M 1999, 'The Zollikon Seminars (Concerning Daseinanalytik)', Logos. Filosofsko-literaturnyy zhurnal, no. 1 (3), pp. 82-97, (in Russian).
McLuhan, M 2014, Understanding media: the extensions of man, Moscow, 464 p.
'Philosophy and literature. Conversation with Jacques Derrida' 1993, ZhakDerrida vMoskve: dekonstruktsiya puteshestviya, Moscow, pp. 151-186, (in Russian).
Wittgenstein, L 1990, 'Philosophische Untersuchungen', Wittgenstein L. Werkausgabe, in 8 Bd. Bd. 1, Frankfurt am Main, S. 225-580, (in German).
Wittgenstein, L 1994, Logico-philosophical treatise, philosophical works, part I, Moscow, pp. 1-75, (in Russian). Zubova, MV 2008, 'Philosophical text as a philosophical communication', Izvestiya Rossiyskogo gosudarstvennogo peda-gogicheskogo universiteta im. A.I. Gertsena, no. 58, pp. 122-126, (in Russian).
