CC BY
69
УДК 378(09)
ОТ БРАТСТВА ПО ОРУЖИЮ К ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ ВРАЖДЕ:
ПОЛИТИЗАЦИЯ УНИВЕРСИТЕТСКОЙ ЖИЗНИ В ГЕРМАНИИ И ОБРАЗ РОССИИ В НАЦИОНАЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ
1813-1819 ГОДОВ
Р. Хаазер
Гиссенский университет E-mail: rolf.haaser@uni-giessen.de
В статье показан процесс радикализации студенческих союзов Германии после окончания наполеоновских войн. Автор тщательно восстанавливает обстоятельства проведения студенческого праздника в Варсбурге, а также преследования писателя Августа Коцебу и русского советника Александра Стурзы. Эти события в Германии отразились на внутренней политике в России начала 1820-х годов.
Ключевые слова: студенческие союзы, Германия, Россия, наполеоновские войны, университеты.
FROM MILITARY BROTHERHOOD TO IDEOLOGICAL WAR: POLITIZATION OF THE UNIVERSITY LIFE IN GERMANY AND RUSSIA'S IMAGE AMONG PARTICIPANTS OF THE NATIONAL MOVEMENT OF 1813-1819 YEARS
R. Haaser
The article epitomizes the German students unions' radicalization after the Napoleonic wars. The author carefully restores the political implications of an 1817 students' festival - Wartburgfest, and discloses the students' anti-Russian motivation in assassinating writer August von Kotzebue as well as in prosecuting Russian state official Alexander von Stourdza. These events in Germany were highly reflected in the internal policy in Russia in the early 1820s.
Key words: student unions, Germany, Russia, Napoleonic wars, universities.
В многочисленных исследованиях по истории немецкого объединительного движения стремительная политизация студенчества рассматривается исключительно как внутринациональное явление. При этом игнорируются международные и в частности российские последствия этого процесса. В настоящей статье предпринята попытка восполнить этот пробел, поставив в отношении ключевых текстов и документов этой темы простой вопрос: имели ли они отношение к России и как оно выражалось.
Такая фокусировка исследования привела к уточнению ряда историографических утверждений.
Период между московским пожаром 1812 г. и принятием Карлсбадских решений 1819 г. был временем глубоких перемен как в жизни Европы в целом, так и вновь образованного Германского союза, в частности. В сознании многих жителей немецких земель новшества их повседневной жизни связывались с образом России. Ее присутствие ощущалось современниками через вид экзотической формы казаков, а также через газетные публикации о действиях русского двора. В те годы позиция России действительно определяла судьбу Германии. Релизовать это она могла как на конгрессах стран-победителей, так и посредством династических связей с Пруссией, Вюртембергом, Баденом и Веймар-Эйзенахом. Тесно оказалась связанной с Россией и судьба Саксонского королевства, которое после Лейпцигского сражения больше года было фактически русским генерал-губернаторством под управлением князя Н.Г. Репнина1.
Идеологический патриотизм, формируемый в эти годы либеральными немецкими публицистами под знаменем «духа времени» и культивировавший «свободную немецкость», рано или поздно должен был войти в конфликт со сложившейся политической ситуацией. Важными вехами на этом пути стали формирование из германской молодежи добровольческих егерских полков, Вартбургский праздник 1817 г. (по своему размаху и значению вышедший за рамки студенческого мероприятия), и, наконец, убийство российского государственного советника Августа фон Коцебу йенским студентом Карлом Зандом. Во время этих событий образ России в глазах немецкой (особенно либеральной) общественности менялся стремительно быстро и радикально. Их следствием стало то, что провозглашенное во время войны с Наполеоном братство России и Германии по оружию уступило место недоверию и обидам2.
1 Николай Григорьевич Репнин-Волконский (1778-1845), русский генерал-лейтенант, губернатор русского генерал-губернаторства в Саксонии (1813-1814).
2 Настоящая статья возникла из доклада «От братства по оружию к идеологической вражде: убийство русского государственного советника Августа фон Коцебу и образ России в национальном объединительном движении 1813-14 гг.», прочитанного 15 июня 2012 г. в рамках междисциплинарного симпозиума «1812 год в истории Европы: чаяния, разочарования, воспоминания» в Тюбингенском университете.
Мобилизация добровольцев
«Годы коалиционных и освободительных войн против империи Наполеона, - пишет Лев Копелев, - были временем встреч лицом к лицу множества русских и немцев»3. Впечатления о России и русских, которые вынесло из этих встреч население немецких земель, были по большей части столь же разнообразны, как и сами встречи. Однако после московского пожара все эти индивидуальные ощущения были объединены в образ России, борющейся за независимость4. В стихотворениях, песнях, газетных сообщениях и народных пьесах русские казаки прославлялись как простые люди, которые в силу этого обладают культурным превосходством над французами. А император Александр был мифологизирован немецкими публицистами, создавшими из него образ ангела мира и свободы.
В этой обстановке 3 февраля 1813 г. прусский государственный советник фон Гарденберг от имени короля отдал «распоряжение относительно имеющего быть созданным егерского подразделения». В него набирались необученные пешие и конные добровольцы5. Среди них оказался немецкий писатель Фридрих де ла Мотт Фуке, автор популярных романтических историй о рыцарях и сказочных повествований, прославляющих Средневе-
3 Kopelew L. Zunachst war Waffenbruderschaft / / Russen und Rutland aus deutscher Sicht. 19. Jahrhundert: Von der Jahrhundertwende bis zur Reichsgrun-dung (1800-1871) / hg. von M. Keller. Munchen, 1992. S. 13.
4 Понятие «война за независимость» выбрано намеренно, чтобы избежать различных оттенков значения, содержащихся в таких не всегда ясных понятиях, как «освободительные войны» или «война за свободу». Обзор данной проблематики и подробное изложение контекста см.: Brandt P. Die Befreiungskriege von 1813 bis 1815 in der deutschen Geschichte. In: Geschichte und Emanzipation. Festschrift fur Reinhard Rurup / hg. von M. Gruttner, R. Hachtmann, H.-G. Haupt. Frankfurt am Main, 1999. S. 17-57. См. также: An der Schwelle zur Moderne: Deutschland um 1800 / hg. von P. Brandt. Bonn, 1999 (URL: Bonn: FES Library, 2000 [дата обращения: 15.06.2012]). См. также: Pla-nert U. Der Mythos vom Befreiungskrieg. Frankreichs Kriege und der deutsche Suden: Alltag-Wahrnehmung-Deutung 1792-1841. Paderborn, 2007.
5 О добровольческом движении см. Brandt P. Einstellungen, Motive und Ziele von Kriegsfreiwilligen 1813-14: Das Freikorps Lutzow / / Kriegsbereitschaft und Friedensordnung in Deutschland 1800-1814 (Jahrbuch fur historische Frie-densforschung. Bd. 3 (1994) / hg. von J. Dulffer. Munster, 1995. S. 211-233.
ковье6. Для участия в решающем сражении против наполеоновской армии 36-летний поэт приобрел счет лошадь и обмундирование. Своему другу он писал: «Хотел бы показать тебе превосходный палаш, с которым я поступаю на службу своему королю. Вот это оружие! Даже Асмундур не смастерил бы лучшего. Длинный прямой рыцарский меч, легкий как пёрышко, и могучий как клинки гуннов; ножны голубой закалённой стали; всё изукрашено прекрасной позолотой. Лучшего нельзя и желать!»7. Когда рыцарствующий романтик, двигаясь навстречу потоку отступавших частей Великой армии, пробирался на главную квартиру в Бреслау, он встретил казаков. При виде их он спрыгнул с лошади и обнял соратников.
15 марта 1813 года в Бреслау состоялся смотр войск, на который подразделение Фуке (Бранденбургский кирасирский полк) прибыло вместе с русским батальоном, составленным из освобождённых военнопленных. Они выстроились и смотрели как российский император и король Пруссии объезжали строй. «Гром выстрелов, звон колоколов, троекратное войсковое "Ура!" и радостные вздохи колыхающейся толпы, состоявшей из всех сословий, сопровождали монарха», - писал Фуке8. На следующий день на главной квартире состоялось застолье, во время которого прусский король представил своих офицеров, в том числе Фуке, Александру I.
Военным добровольцем был еще один немецкий поэт, любимец патриотически настроенных немецких студентов, Макс фон Шенкендорф (1783-1817). Его стихотворение «Император Александр» (1813) тоже передает дружеский настрой по отношению к России. Александр I изображен как герой-спаситель, который «в бурное время» среди «вздымающихся к небесам огненных столпов» Москвы избран Богом, чтобы «уничтожить дьявола нашего времени». То, что русский царь вынужден отправиться «в Германию», чтобы в «материнской стране» (вдовствующая императри-
6 Барон Генрих Карл Фридрих де ла Мотт Фуке (1777-1843) сочетал военную карьеру с обширным литературным творчеством, вершинами которого стали новелла «Ундина» (1811) и рыцарский роман «Волшебное кольцо» (1813). Излагаемые здесь события почерпнуты из его биографии, созданной писателем Арно Шмидтом. Ср.: Schmidt A. Fouque und einige seiner Zeitgenossen. Zurich, 1988.
7 Письмо Фуке Карлу Милицу от 16 февраля 1813 г., публикация Отто Шмидта: Schmidt O.E. Fouque, Apel, Miltitz: Beitrage zur Geschichte der deutschen Romantik. Leipzig, 1908. S. 112-114; здесь - S. 113.
8 Schmidt A. Fouque... S. 251.
ца Мария Федоровна была вюртембергской принцессой) править суд, дано ему в качестве божественного поручения. Поэт призывал соотечественников принять русского императора как «святого посланца небес», принесшего немцам «древнее благо свободы»9.
В мае 1813 г. егерский отряд участвовал в битве при Гросс-Гершене, где французы в последний раз одержали верх над союзными войсками. Во время одной из атак лошадь под лейтенантом Фуке была убита. В толчее и клубах пыли соратники не заметили офицера, погребённого под лошадью. Позже Фуке рассказывал, что его обнаружил донской казак, который сказал: «Давай руку, храбрый пруссак» и помог ему, истекавшему кровью, выбраться с поля битвы.
Публицистическая мобилизация профессоров
После битвы при Гросс-Гершене наполеоновская пропагандистская машина развернула активную работу в Германии. Генерал Ней, который во время революционных войн 1790-х гг. был комендантом университетского города Гиссен, побудил местного профессора камералистики Августам Фридриха Вильгельма Кроме сотрудничать с французскими властями10. Получив обещание профессорского места в Гёттингене11, Кроме написал вызвавшее большой резонанс сочинение «Кризис Германии и спасение в апреле и мае 1813 года»12. Он представил битву в Гросс-Гершене как решающую войну между «северно-азиатским» и «южно-европейским» культурными мирами и призывал немцев присоединиться к южно-европейскому альянсу. Как некогда Густав Адольф победой в битве при Люцене за-
9 Von Schenkendorf M. Der Kaiser Alexander / / Gedichte / hg. von E. Grofi. Berlin, [1912]. S. 18-19.
10 О Кроме как пропагандисте, поддерживавшем французскую рейнскую армию в последние годы XVIII в. см.: Haaser R. Ehrenpromotion und Propaganda. Burger Bernadotte und Prof. Crome in Giefien 1798 / / Mitteilungen des Oberhessischen Geschichtsvereins. 2011. № 96. S. 125-146.
11 В своей выпущенной спустя двадцать лет «Автобиографии» Кроме поясняет, что решение избрать именно его в качестве автора для составления миротворческого сочинения в духе Наполеона было принято во французской штаб-квартире и что предложение это изложил ему в своём письме секретарь личного кабинета Наполеона Лелорн-д'Идевилль. См.: Crome A.F.W. Selbstbiographie. Ein Beitrag zu den gelehrten und politischen Memoiren des vo-rigen und gegenwartigen Jahrhunderts. Stuttgart, 1833, S. 348 [Digitalisat Bayeri-sche Staatsbibliothek Munchen (далее - Digitalisat BSB)].
12 Crome A.F.W. Deutschlands Crise und Rettung im April und May 1813. Leipzig, 1813 (Digitalisat BSB).
ложил основу немецкой свободы и культуры, - писал он, - «так и император Наполеон 2-го мая сего года на тех же полях определил, должно ли произойти новое переселение народов с Севера на Юг, или нет? и должна ли господствовать в нашем отечестве в будущем русско-азиатская культура или немецко-франкская?»13.
В ярких красках Кроме рисовал чудовищную картину того, что бы произощло, если бы Наполеон не уберег Германию от грозящего ей господства русской культуры. Сборища добровольцев, набранные из необразованных низших классов, ввергли бы страну в хаос: «Эта побуждённая к бунту, безумствующая народная масса, - пугал соотечественников профессор, - вместе с вооружёнными войсками пруссаков и русских, шведов и британцев, казаков, калмыков, башкиров и кто там еще живет на Урале, пестро перемешанные между собой, вооружённые пушками и саблями, копьями и пиками, ружьями и пистолетами, стрелами и луками, косами и вилами, а прежде всего конгривовскими зажигательными ракетами, все как один воспламенённые яростью и гневом, фанатизмом и энтузиазмом, готовые реформировать и преобразовывать Германию. Какое ужасающее действо!»14.
Кроме использовал весь набор профессиональных знаний, чтобы доказать, что Россия никогда не сможет исполнить той роли, которую играла в отношении Германии культурно родственная ей Франция. У неё не только совершенно иные политические интересы, но и в отношении культуры, религии, нравов и обычаев она «бесконечно далека от нашего отечества». «Сверх того, империя столь чудовищно огромная, - писал Кроме, - какова российская, должна целиком и полностью занимать своего монарха, как бы ни был он деятелен и человеколюбив. И если такой колосс, который, подобно русской империи, простирается на две различные части света, пытается увеличиться еще больше, то соседние и связанные с ним союзническими узами государства должны трепетать. По крайней мере до сих пор опыт учил, что Россия не щадит ни своих соседей, ни своих сторонников там, где речь идет о её преимуществах и её расширении»15.
Подрывная сила этой брошюры заключалась, среди прочего, в том, что Кроме использовал комплекс историко-географических
13 Crome A.F.W. Deutschlands Crise und Rettung im April und May 1813. S. 3-4.
14 Ibid. S. 5-6.
15 Ibid. S. 36.
знаний, чтобы разоблачить идеализированный образ России в глазах немецкого освободительного движения.
Политическая радикализация студенчества
Ход исторических событий за несколько месяцев превратил намерения, вызвавшие к жизни памфлет Кроме, в ничто. Вместо того, чтобы дать автору профессуру в Гёттингене, памфлет превратился в бумеранг, ударивший по своему создателю. После лейпцигского сражения подразделение русских казаков заняло Кассель. Опасаясь их продвижения к Гиссену, Кроме бежал. И сделал это вовремя. Когда прусский генерал Блюхер разместил штаб-квартиру в Гиссене, пропрусское меньшинство вышло из подполья, а великий герцог Гессен-Дармштадский начал формировать из них егерский полк. На его призыв откликнулись ученики гумбольдти-анца Фридриха Готлиба Велькера, среди которых было много так называемых «гиссенских чёрных» - радикальных студентов во главе с харизматическим агитатором Карлом Фолленом16.
В начале 1814 г. этот полк двинулся в поход против остатков наполеоновской армии. В Брукзале гиссенские студенты прошли перед российской императрицей и получили от неё благословение. До военного столкновения с врагом, которого столь страстно желала молодежь, дело так и не дошло, поэтому весь свой воинст-
16 Карл Фоллен (наст. фам. - Фоллениус; 1796-1840) был одним из протагонистов немецкого объединительного и конституционного движения. Его нравственным убеждением был ригоризм действия, который достиг своей кульминации в убийстве студентом Зандом Коцебу. Несмотря на наличие обширной литературы, посвящённой К. Фоллену, до сих пор нет его исчерпывающей биографии, отвечающей современным научным требованиям. Это относится и к новым монографиям Франка Меринга, Норберта Гисселя и Эдмунда Спивака. По-настоящему плодотворные исследовательские подходы в плане общего пересмотра традиционного образа Фоллена можно найти у Джеральда Губмана и Клауса Риза. См.: Ries K. Wort und Tat. Das politische Professorentum an der Uni-versitat Jena im fruhen 19. Jahrhundert. Stuttgart, 2007; Hubmann G. Ethische Uber-zeugung und politisches Handeln. Jakob Friedrich Fries und die deutsche Tradition der Gesinnungsethik. Heidelberg, 1997; Spevack E. Charles Follen's Search for Nationality and Freedom. Cambridge Massachusetts. London, 1997; Gissel N. Vom Burschen-turnen zur Wissenschaft der Korperkultur. Struktur und Funktion der Leibesubungen an der Universitat Giefien 1816-1945. Studia Giessensia 5. Giessen, 1995; Mehring F. Karl I Charles Follen: Eine Biographie. Studia Giessensia 12. Giefien, 2004. В 2007 г. появилось очень полезное издание сочинений К. Фоллена: Between Natives and Foreigners. Selected Writings of Karl I Charles Follen (1796-1840) I ed. by F. Mehring. New York u.a., 2007.
венный пыл они вымещали на местном населении. Их задор не угас и после возвращения в Гиссен. Поскольку в город вернулся и стал преподавать в университете франкофил Кроме, они стали собираться у его дома, устраивать нападения на него самого и членов его семьи. А во время студенческого праздника в октябре 1817 года в Вартбурге брошюры Кроме были торжественно сожжены17.
II. Предостережения и разочарования
Национальный студенческий праздник
То обстоятельство, что в ходе Вартбургского праздника на костре оказался антирусский памфлет, ставит вопрос о студенческом отношении к России.
Растущее с 1815 г. возмущение свободолюбиво настроенных немцев реставрационным переустройством Германии, не в последнюю очередь было обращено против Российской империи. С каждым днем на русское правительство и русских воинов жители немецких земель смотрели с растущим недоверием18. В среде участников национального освободительного движения антирусские настроения появились давно. Их можно обнаружить в размышлениях Эрнста Морица Арндта из Франкфурта, Йозефа Гёрреса из Кобленца, Карла Хоффманна из Рёдельгейма, Вильгельма Снелля из Дилленбурга, профессоров Карла Теодора и Фридриха Готлиба Велькеров из Гиссена. В автобиографии Карл Христиан
17 Подр. об этом см.: Haaser R. Politische Verfolgung und Autodafe auf dem Wartburgfest 1817 aus Giessener Perspektive // Das Wartburgfest und die opposi-tionelle Bewegung in Hessen / hg. von B. Dedner. Marburg, 1994. S. 31-77.
18 См.: Kopelew L. Op. cit. S. 26-27. Постоянно чутко прислушивавшийся к изменениям в русско-немецких отношениях Август фон Коцебу еще в 1814 г. констатировал, что в Пруссии есть силы, недооценивающие значение русских войск для освобождения Германии в сравнении с вкладом Пруссии: «Ни один непредвзятый человек не станет отрицать, что Пруссия, как и вся Германия, своим освобождением обязана России; однако тяжесть этого великого благодеяния очень давит на прусскую национальную гордость <...>. Это отторжение, я бы даже сказал, ненависть, пруссаки высказывали в отношении русских при каждой возможности; они умаляли совершённые деяния, приписывая самим себе все успехи и оставляя русским разве что роль тех, кто подал к ним повод, охотно кичились большей образованностью, презрительно говорили о характере русских.». См.: Von Kotzebue A. Meine verschiedenen Bestimmungen im burgerlichen Leben. Erstmals veroffent-licht von W. Muller / / Jahrbuch der Sammlung Kippenberg. Leipzig, 1922. Bd. 2. S. 171-213; здесь - S. 198-199.
Сарториус писал о студенческих впечатлениях от их лекций: «Из учений того времени, из пламенных сочинений Арндта и Яна, из воодушевлённых песен Кёрнера мы поняли, что задача Германии не выполнена, что народ понапрасну боролся, что реставрация бесчисленных гербов династий Священной Римской империи -это шаг назад, насмешка над немецкой нацией. Хотя дело еще не было нам вполне ясно, мы всё же догадывались, что единство должно быть великой задачей нашего отечества, что разделение на маленькие государства ставит шлагбаумы на пути к той великой цели, ради которой мы взяли в руки оружие. Вопрос этот встал еще острее, когда Наполеон бежал из заточения; мы вновь взялись за оружие. Но вскоре мы вняли другим голосам, которые импонировали нам, потому что мы поняли, что они правы. То были голоса представителей тугендбундов. Они говорили: "Будем упражняться, будем готовиться; если армии проиграют первое крупное сражение с Наполеоном, на борьбу поднимется немецкий народ, и тогда народ установит условия мира, из которых наипервейшее должно гласить: Германия да будет едина и неделима!" В апреле мае 1815 года каждая свободная минута использовалась для стрельбы по мишеням и прочих упражнений, пока 18 июня и Ватерлоо не положили конец борьбе»19.
Новый всплеск студенческой активности был спровоцирован четвертой годовщиной Лейпцигской битвы. 17 октября 1817 г. по всей Германии был организован сбор подписей в пользу конституции. Автором идеи был юстиц-советник Фердинанд Карл Генрих Бек из Михельштадта в Оденвальде, которого поддерживали Людвиг фон Мюленфельс из Кёльна и Карл Фоллен из Гиссена20. Редактор либерального журнала «Рейнский Меркурий» Йозеф Гёр-рес и глава немецкого тайного общества «Союз Хоффманна» Карл Хоффманн тоже приняли участие в сборе подписей. Более того, они предложили провести общенациональный студенческий праздник в Вартбурге, недалеко от Йены. Во всяком случае, так утверждал ини-
19 Aus den Lebenserinnerungen von Karl Christian Sartorius. Abschnitte uber die Giefiener Universitatszeit 1814-1818 und uber die Lehrtatigkeit und uber die Demagogen=Untersuchung in Wetzlar 1819-1824 / / Beitrage zur Giefiener Urbur-schenschaft / hg. von H. Haupt, H. Schneider. Darmstadt, [1931]. S. 14-15.
20 См. также важную для биографии Карла Фоллена статью: Franz E.G. Justizrat Becks Mission. Die «Nationaladresse» zur Verfassungsfrage und die hes-sische Verfassungsbewegung der Jahre 1816 bis 1820 / / Das Wartburgfest und die oppositionelle Bewegung in Hessen / hg. B. von Dedner. Marburg, 1994. S. 143-160.
циатор сожжения книг, студент Ганс Фердинанд Массманн21. Согласно его свидетельству, он и Карл Пфаффенбергер-Хоффманн, приемный сын Хоффманна, еще в 1816 г. пришли к такой идее22. Впрочем, у нее были исторические аналоги: впервые студенческий съезд в Германии провели студенты из Российской империи. В автобиографии ставшего впоследствии академиком в России Карла Эрнста фон Бэра23 упоминается «Ливоно-Куроно-Эстоно-Рутенский конгресс», состоявшийся 29 марта 1816 г. в Йене. В этом многочисленном митинге принимали участие русские студенты из Берлина, Гёттингена, Гейдельберга, Вюрцбурга и Вены. Фон Бэр даже высказал предположение, что именно этот съезд подвиг йенских студентов использовать такую форму борьбы24.
21 [Massmann H.F.] Kurze und wahrhaftige Beschreibung des grofien Bur-schenfestes auf der Wartburg bei Eisenach am 18ten und 19ten des Siegesmonds 1817. Nebst Reden und Liedern. [1817]. S. 4.
22 Тот факт, что оба главных инициатора адресного движения, Бек и Мюленфельс, приняли участие в Вартбургском празднике, позволяет предположить, что он был тем главным местом, где должен был начаться общенациональный сбор подписей. Эта догадка объяснила бы нам, почему Карл Фоллен, одна из ключевых фигур тогдашнего студенческого движения, не был на празднике. Видимо, на него возлагалась задача провести акцию по сбору подписей в каком-то другом месте, предположительно, в Гиссене. Опирающееся на несколько туманные соображения утверждение ведущего историка студенческих движений (буршеншафт) Германа Гаупта, что Фоллен якобы вынужден был держаться подальше от праздника, поскольку сделал бы себя предметом издевательств в Гиссене в связи с его экзаменом, выглядит крайне неубедительно. Ведь экзамен этот состоялся лишь три месяца спустя, в конце января 1818 года. См. опубликованное письмо К. Фоллена: Karl Follen an Ludwig von Muhlenfels in Koln vom 28. Januar 1818 11 Frank Mehring, Between Natives and Foreigners. S. 91-93. Ср. также лишь условно отвечающую научным стандартам работу Г. Гаупта: Herman Haupt, Karl Follen und die Giefiener Schwarzen. Giefien, 1907. S. 37. Неосведомлённость Гаупта относительно той роли, которую Фоллен играл в адресном движении, влияет и на его ошибочную интерпретацию работы Фоллена над наброском конституции, которая стоит в тесной связи с адресным движением.
23 Von Baer K.E. Leben und Schriften des Geheimraths Karl Ernst von Baer, mitgetheilt von ihm selbst. St. Petersburg, 1866.
24 См. соображения по этому поводу: Hopfner G. Drei Miszellen zur Ge-schichte der Burschenschaften. 1. Ein «Kongrefi» von Studenten aus dem Russi-schen Reich im Jahr 1816 in Jena 11 Studentische Burschenschaften und burgerli-che Umwalzung. Zum 175. Jahrestag des Wartburgfestes I hg. von H. Asmus. Berlin, 1992. S. 138-141.
В исследовательской литературе не выявлено антирусских настроений участников Вартбургского праздника25. Штефан Волле, специально занимавшийся этой темой, утверждает, что в числе таких неотъемлемых ингредиентов объединительного и освободительного движения, как «франкофобия, антисемитизм, ксенофобия, шовинистское самодовольство, сентиментальная неметчина (Бе^сЬШтеЫ) и высокопарные нравоучительные фразы» русофобия не была представлена26.
Если это так, то это явно заслуга веймарского двора, чьим гостеприимством пользовались собравшиеся в Вартбурге. К тому же согласно одному из донесений Адама Мюллера Меттерниху, в празднике принимала участие обергофмейстерша русской великой княгини и герцогини Саксен-Веймаровской Марии Павлов-ны27. Вероятно, это тоже способствовало сдержанности собравшихся. Распространившийся сразу после праздника слух, будто в Варбурге в огонь был брошен экземпляр заключительного акта Венского конгресса, не подтвердился28.
Тем не менее, одно письмо, до сих пор не учтённое в исследованиях о Вартбургском празднике, свидетельствует о том, что русская сторона, была задета эксцессами, имевшими место во время праздника. Адам Мюллер, который тогда редактировал в
25 Наряду с уже процитированными работами здесь следует указать на два исследования, возникновение которых восходит ко временам ГДР и которые благодаря основательной работе с источниками получили признание западнонемецких историков студенческих движений: Steiger G. Urburschen-schaft und Wartburgfest. Aufbruch nach Deutschland / 2. v. J. Bauer u. T. Peter bearbeitete u. erweiterte Ausgabe. Jena, 1991; Schroder W. Burschenturner im Kampf um Einheit und Freiheit. Berlin, 1967 (эта публикация является одновременно габилитационной диссертацией Вилли Шрёдера на тему: «Der Anteil der Turner und Burschenschafter am Kampf um die Losung der nationalen Frage in den beiden ersten Jahrzehnten des 19. Jahrhunderts»).
26 См.: Wolle S. «Das Reich der Sklaverey und die teutsche Libertat...». Die Ursprunge der Rufilandfeindschaft des deutschen Liberalismus // Russen und Rufiland aus deutscher Sicht. 19. Jahrhundert: Von der Jahrhundertwende bis zur Reichsgrundung (1800-1871). Munchen, 1992. S. 423.
27 Baxa J. Adam Mullers Lebenszeugnisse. Munchen, 1966. Bd. 2. S. 77.
28 «Согласно первому поступившему сюда, в Лейпциг, сообщению, был сожжен акт конгресса: сообщения более поздние, но, как кажется, несколько смягчённые полицейским надзором и осторожностью заинтересованных лиц, отцов семейств и т. п., утверждают либо что акта конгресса не было среди сожжённых сочинений, либо что он был неожиданно брошен в огонь каким-то студентом из озорства.» (Ibid. S. 78).
Лейпциге «Немецкие государственные ведомости» («Deutschen Staatsanzeigen»), как информатор играл для австрийского правительства ту же роль, что Август фон Коцебу для русского. Он получил сведения о празднике от хорошо информированного доверенного лица и сообщил, что в огонь были брошены «русский кнут, австрийская розга, прусский корсет (каким пользуются тамошние офицеры) и гессенская косица». Затем Мюллер упоминает сожжение книг и связок макулатуры29. Если эта последовательность соответствует реальному ходу событий, в пользу чего говорят и другие соображения, то сценарий выглядел следующим образом. Сначала огню был предан акт конгресса, как главный объект, против которого направлялась акция, затем сатирические символы, представлявшие страны Священного союза, причем в порядке убывания их политического значения (Россия, Австрия, Пруссия) - с добавлением Гессен-Касселя. За ними последовали печатные книги Теодора фон Шмальца, директора Берлинского университета Фридриха-Вильгельма (который в 1815 г. заявил, что распущенное в 1810 г. радикальное тайное общество «Тугендбунд» подпольно продолжает существовать и планирует революционную деятельность30), Христиана Кристофа Дабелова, государственного советника в Гёттингене (который в своём сочинении объявил обязательства немецких князей ввести конституцию не имеющими юридической силы и вызвал тем самым студенческие беспорядки31) и Августа Коцебу, о чьем сочинении будет подробнее сказано ниже.
Сожжение трудов Шмальца на первый взгляд кажется чисто прусской проблемой. Однако и здесь обнаруживается связь с Рос-
29 Многочисленные работы, содержащие эмоциональные описания Вартбургского праздника, стремятся смягчить порочность аутодафе и маргинализировать акцию. Авторы прибегают к прямо-таки абсурдному объяснению, убеждая читателей, что сжигались вовсе не книги, а связки макулатуры, которые, будучи снабжены надписями, символически репрезентировали соответствующие издания. В этом отношении позиция публициста Адама Мюллера более честная. Он утверждает, что акты конгресса, равно как и соответствующие сочинения Шмальца, Дабелова и Коцебу, были сожжены именно как книги, а в остальном речь шла о «связках печатной макулатуры в качестве символа тех сочинений, на сожжение которых не хватило времени. См.: Baxa J. Adam Mullers Lebenszeugnisse... S. 78.
30 См.: Von Schmalz T. Berichtigung einer Stelle in der Bredow-Venturinischen Chronik fur das Jahr 1808. Uber politische Vereine, und ein Wort uber Scharnhorsts und meine Verhaltnisse zu ihnen. Berlin, 1815 (Digitalisat BSB).
31 См.: Von Dabelow C.C. Uber den dreyzehnten Artikel der deutschen Bundesac-te, die landstandischen Verfassungen betreffend. Gottingen, 1816 (Digitalisat BSB).
сией. Согласно рапорту, который австрийский посол в Берлине граф Цихи послал 11 ноября 1815 г. Меттерниху, Александр I находился под сильным впечатлением от этого сочинения и придавал серьезное значение махинациям Тугендбунда. Он рекомендовал поставить его под надзор и уничтожить этот направленный против всех правительств дух. После публикации книги Шмальц получил два ордена: один от вюртембергского короля, другой от прусского. Тогда распространился слух, будто эти награды были пожалованы ему от имени Александра. Разгневанные берлинские студенты забросали окна дома Шмальца камнями, а лейтенант гвардейского полка Ганс Рудольф фон Плеве назвал писателя предателем народа32.
Родом из Литвы, Плеве принадлежал к берлинскому гимнастическому обществу, сложившемуся вокруг «отца гимнастов» Яна. Он был в дружбе с Гансом Фердинандом Массманном, который в своём описании Вартбургского праздника назвал его русским участником. Пиетистки мыслящий лейтенант выступил на празднике с пламенной речью. Массман отозвался о ней так: «Плеве из Литвы, набожное рыцарственное героическое дитя, [сказал] благочестивые и боголюбивые слова»33. Примечательно, что Плеве был дружен с Карлом Зандом. После казни преступника он даже попытался в газетной статье оправдать его преступление34.
III. Угрозы и меры к успокоению
Политический расчет и публицистические стратегии
Среди сожжённых в Вартбурге книг была двухтомная «История германской империи» Августа фон Коцебу35. В 1811 г. руко-
32 Ср.: Kraus H.-C. Theodor Anton Heinrich Schmalz (1760-1831). Jurispru-denz, Universitatspolitik und Publizistik im Spannungsfeld von Revolution und Restauration. Frankfurt /M., 1999. S. 227-228.
33 [Massmann H.F.] Kurze und wahrhaftige Beschreibung des grofien Bur-schenfestes auf der Wartburg bei Eisenach am 18ten und 19ten des Siegesmonds 1817. Nebst Reden und Liedern. [1817]. S. 30.
34 О воинствующем пиетизме Плеве и о его биографии см.: Mtisebeck E. Siegmund Peter Martin und Hans Rudolph v. Plehwe, zwei Vertreter des deut-schen Einheitsgedankens von 1806-1820 / / Quellen und Darstellungen zur Ge-schichte der Burschenschaft und der deutschen Einheitsbewegung. Heidelberg, 1911. Bd. 2. S. 151-194.
35 Von Kotzebue A. Geschichte des Deutschen Reiches von dessen Ursprunge bis zu dessen Untergange. 2 Bde. Leipzig, 1814-1815 (Digitalisat BSB).
пись не получила разрешения цензуры на публикацию потому, что автор описывал правление Карла Великого неуважительно, а это противоречило интересам французской пропаганды, делавшей Наполеона наследником Карла Великого. То, что после освобождения Германии от французской оккупации, сочинение увидело свет, имело для Коцебу символическое значение. Он озвучил его в посвящении Александру I36. Узнав о сожжении книги, драматург был возмущен. То, что он поставлен в один ряд с галлофильским профессором Кроме, чью брошюру он сам громил в острой сатире в 1814 г.37, сильно его задело.
А последующие события убедили его в том, что он стал объектом ненависти охваченного тевтономанией студенчества. Вскоре после Вартбургского праздника на пороге дома Коцебу обнаружил сверток, в котором лежали старые гусиные перья, и текст с угрозой: «Продолжай, Коцебу, может быть, когда-нибудь сожгут и тебя самого, а не только твое сочинение». Листок был подписан «Герой-храбрец Удар Молнии» (Heldenmuth Blitzschlag), а в качестве адреса отправителя и даты указано «Громовой Клин, в день нового рождения дьявола по имени Коцебу»38. Подпись была снабжена припиской: «По слухам, окна Коцебу забросали камнями». В комментарии к опубликованному в «Литературном еженедельном листке» письму, писатель сообщил, что это «и в самом деле произошло несколько дней спустя, вечером после комедии, в которой явились несколько студентов из Йены»39.
Студенческое нападение на дом Коцебу в Веймаре имеет много общего с берлинскими эксцессами 1815 г. в отношении профессора Шмальца. Можно даже предположить, что под псевдонимом «Герой-Храбрец Удар Молнии» скрывался Плеве. Коцебу считал, что студенческую агрессию вызвала его рецензия на опубликованное Массманном описание Вартбургского праздника. В ней Коцебу противопоставил сдержанное поведение йенских студенческих союзов («буршеншаф-
36 Второй том издания «благоговейно и с чистым сердцем» Коцебу посвятил «Господину имперскому канцлеру графу Романцову, глубокому знатоку истории, великодушному благодетелю всякой науки, мужу, коим Отечество его будет гордиться и коего благодарно будет поминать еще в грядущих столетиях».
37 Von Kotzebue A. Vorlaufiges Verhor des Justizrath Crome // Von Kotzebue A. Politische Flugblatter. Konigsberg, 1814. Bd. 1. S. 129-144 (Digitalisat BSB).
38 Здесь явно подразумевается фигура мысли, в соответствии с которой Коцебу в момент его сожжения на земле возрождается в аду как дьявол.
39 Von Kotzebue A. Noch ein Paar Worte uber die Turnangelegenheit, nebst Proben von Unvernunft / / Literarisches Wochenblatt. № 4. 1818 [recte 1817]. S. 28.
тов») грубым действиям членов гимнастического общества. Он находит в речи йенского бурша и образцового ученика профессора Людера «нечто прекрасное», и даже само массманово описание праздника ему «во многих отношениях доставило удовольствие»40.
Политический радикализм участников праздника, Коцебу проигнорировал, сосредоточившись на обиде авторов, чьи сочинения были сожжены. Тем, кто участвовал в акции, он дал возможность отступления, спрашивая, не обстоит ли дело так, что «лишь ничтожное меньшинство среди них читали произведения», которые сжига-ли41. Критик напомнил студентам о своем вкладе в освобождение Германии: «Немецкие юноши, которые четыре года назад в большинстве своём были еще мальчиками, называют плохим немцем того, кто под владычеством Наполеона говорил немало дерзких слов; которому прусское командование между Эльбой и Одером официально засвидетельствовало, что и он внес свою лепту в пробуждение Германии; того, чьи прокламации против французов опережали полководца, которому он был тогда подчинен, и кому его монарх при пожаловании ордена открыто писал, что он заслужил эту награду тем, что упорно боролся против французских принципов»42.
Коцебу обращался к студентам миролюбиво43. Также вели себя члены веймарского двора. Сам Иоганн Вольфганг фон Гёте
40 Von Kotzebue A. Noch ein Paar Worte uber die Turnangelegenheit. S. 28.
41 Тем самым доказывается, что именно Коцебу был автором примирительной формулы, которая в литературе о Вартбургском празднике повторяется, подобно мантре.
42 Von Kotzebue A. Noch ein Paar Worte uber die Turnangelegenheit... S. 28.
43 О том, что это обращение было услышано и что проводимая веймарским правительством политика примирения включала в себя Йенский университет, говорит сообщение Коцебу, помещённое им в пятом номере еженедельного листка: «Высказанное нами в № 4 мнение, что ни один порядочный студент не принимал участия в учинённом в Веймаре безобразии, подтвердилось, когда все академические граждане Йены через трех весьма уважаемых депутатов, посланных к господину президенту Цигезару, торжественно объявили, что испытывают отвращение к подобному эксцессу». См.: [Von Kotzebue A.] Zur Nachricht // Literarisches Wochenblatt. № 5. 1818 [recte 1817]. S. 38. Уже не в качестве приглашения к примирению, но в качестве брошенной перчатки это замечание Коцебу подхватил друг и соратник Карла Фоллена Людвиг Виланд, сын знаменитого писателя. В издаваемом им радикальнодемократическом журнале «Патриот» (Der Patriot) он оценил произведения Коцебу как малозначительные для освободительной войны и даже упрекнул его в трусости. Ср.: [Wieland L.] Anekdoten aus dem Leben des Herrn August von Kotzebue / / Der Patriot. № 4. 1818 (Februar). Sp. 32.
взял на себя заботу навести порядок в Йенском университете. Он поселился в Йене в доме книгоиздателя Фроманна, сын которого принимал участие в празднике, и там беседовал с лидерами студенческих союзов Робертом Вессельхёфтом и Георгом Людвигом Юлиусом Конрадом Рёдигером. Гёте демонстрировал обоим покровительство и патернализм44.
Несмотря на миротворческие усилия веймарского правительства, участники Священного союза сомневались в достоверности поступавшей от него информации. Ни Меттерних в Вене, ни Кампц в Берлине не считали веймарскую тактику примирения правильной и договаривались о «совместном шаге в духе интер-венции»45. В декабре 1817 г. прусский канцлер князь Гарденберг и австрийский посол в Берлине граф Цихи прибыли с официальной миссией в Веймар и Йену, чтобы на месте выяснить ситуацию и принять меры к пресечению университетских беспорядков. Герцог Карл Август Саксен-Веймарский и Гёте старались настроить их благосклонно к студентам46.
Какая информация о Вартбургском празднике достигла Санкт-Петербурга - вопрос не прояснённый. Сообщения из Германии поступали через Александра Стурдзу, специалиста по европейским и в особенности по германским делам в русском МИД'е. Похоже, он с самого начала не сомневался в революционном характере студенческой активности в Германии. Русский посол при берлинском дворе Франц Давид Алопеус также считал речь Рёдигера во время аутодафе проявлением студенческого вольнодумства47. МИД решил использовать для выяснения ситуации генерала Ханыкова, который был аккредитован как русский посол для всех саксонских государств, а значит, и для Саксен-
44 См.: Haupt H. Goethe und die deutsche Burschenschaft // Quellen und Darstellungen zur Geschichte der Burschenschaft und der deutschen Einheitsbe-wegung. Heidelberg, 1925. Bd. 8. S. 8-9.
45 Malettke K. Das Wartburgfest in den Berichten franzosischer und britischer Diplomaten / / 175 Jahre Wartburgfest 18. Oktober 1817-18. Oktober 1992. Studien zur politischen Bedeutung und zum Zeithintergrund der Wartburgfeier / hg. von K. Malettke. Heidelberg, 1992. S. 160.
46 Личное участие Коцебу упоминает Пауль Венцке: Wentzke P. Geschich-te der Deutschen Burschenschaft. Bd. 1: Vor- und Fruhzeit bis zu den Karlsbader Beschlussen. Heidelberg, 1919. S. 230.
47 Kaupp P. Das Wartburgfest von 1817 und seine Auswirkungen auf die de-mokratischen deutschen Verfassungen. Dieburg, 2003. S. 7.
Веймара. Он получил инструкцию донести до веймарского праи-тельства обеспокоенность и недовольство русского двора48.
За и против студенческого «гимнастического движения»
Сам Коцебу относился к тем политическим деятелям, кто был лично заинтересован замять инцидент. В Йене учился и был членом местного буршеншафта один из его сыновей49. Зато драматург с яростью и иронией обрушился на гимнастический союз и сочинения его лидеров из школы Фридриха Людвига Яна. Литературную борьбу против национальной любительской гимнастики (Gesinnungsturnen) он вел на привычной ему территории рецензирования.
Первое же издание его «Литературного еженедельного листка» посвящено этой теме. Общие размышления о гимнастическом искусстве и освободительной войне послужили рецензенту прелюдией к критике «Учебника Яновой гимнастики» Борнемана. Начинал Коцебу вполне миролюбиво: «Никто не сомневается, что немцы в последней освободительной войне завоевали пальму первенства своей храбростью и ловкостью, хотя благородное искусство гимнастики появилось позднее»50. Но он был против того, чтобы приписывать гимнастике особые военные заслуги.
И до Яна гимнастику развивали Филантропины в Дессау и Шнепфентале, причем, именно так, как она того заслуживает -как развлекательное занятие. Учебник Борнемана представлялся Коцебу справочником для канатоходцев, особенно если сравнить его с соответствующими учебниками гимнастики Яна и его ученика Айзелена. Большего доверия, считал он, заслуживает учебник Гутсмута, чьи упражнения безопасны. Значительную часть головоломных упражнений Яна, таких, как лазание вверх ногами, он бы рекомендовать юношам не решился.
48 См.: Ttimmler H. Die Folgen des Wartburgfestes fur den Herrn der Burg, Grofiherzog Carl August von Sachsen-Weimar, seinen Staat und die Universitat Jena 11 175 Jahre Wartburgfest. S. 180. Статья представляет собой сокращённую версию более ранней и более основательной статьи того же автора: Ttimmler H. Wartburg, Weimar und Wien. Der Staat Carl Augusts in der Ausei-nandersetzung mit den Folgen des Studentenfestes von 1817 11 Historische Zeit-schrift. № 215. 1972. S. 49-106.
49 Об этом явлении вообще, но без упоминания Коцебу см.: Ries K. Wort und Tat. S. 384-385.
50 [Kotzebue Л.] «Turnkunst» 11 Literarisches Wochenblatt. № 1. 1818 [recte 1817]. S. 3-4.
С точки зрения амбиций Коцебу сравнивал Яна со своим детским учителем танцев, который тоже не считал хорошо воспитанным никого из тех, кто у него не учился. Кстати, поскольку Ян отвергал танцы как аморальные, то он, по уверению рецензента, должен считать дам на балу распутницами. Коцебу критиковал плохой немецкий язык его учебника и опасался, что увлечение студентами его учением также оскудит их познания, сделает инфантильными и хвастливыми. Свою статью Коцебу закончил так: «Боже мой! вот так вы и вертитесь и скребётесь мыслью, будто делаете что-то великое. Некоторым глупцам надо позволить спокойно идти своим путем, почему бы спокойно не поглазеть, если кому-то нравится висеть верх ногами»51.
Этот легко написанный фельетон спровоцировал бурю негодования среди поклонников гимнастического искусства и имел серьезные последствия. Через две недели Коцебу получил тут же опубликовал официальный вызов на дуэль: «Так как из недавно состряпанного Вами литературного еженедельного листка за 1818 год (Страница 3. Искусство гимнастики), - писал оскорблённый студент, - я вижу, что Вы поставили себя на сторону врагов гимнастики и осмелились делать нападки на устремления юношества, которых никогда не остановит ядовитое дыхание каких бы то ни было врагов, то, поскольку Ваши и подобные им слова могут стать препятствием на пути стремительного распространения этой гимнастики среди немецкого юношества, я требую от Вас объясниться о ней подробнее <...>.
Для того, чтобы Вы могли исчерпывающим образом это сделать, благоволите избрать себе рыцарственного товарища, который одновременно и в качестве врача понимает дело так же хорошо, как Вы <...>).
Карл Густав Юнг доктор фармацевтики.
Мой адрес - г-ну студенту Рёдигеру в Йене, проживающему у фрейлейн Краузе»52.
Коцебу отказался принять вызов и даже сформулировал отказ в язвительной форме53. Затем он в пику обидчикам опубликовал
51 [Kotzebue A.] «Turnkunst» // Literarisches Wochenblatt. № 1. 1818 [recte 1817]. S. 4.
52 Literarisches Wochenblatt. № 3. 1818 [recte 1817]. S. 23.
53 Ibid.
позитивный рассказ о раскритикованном воспитанниками Яна учителе кадетского корпуса в Берлине, где служил Юнг54.
Но вскоре положение Коцебу стало очень уязвимым. Составленная им очередная депеша русскому правительству была отдана переписчиком в руки его врага, профессора Йенского университета Генриха Людена. Быстро оценивший взрывную силу рукописи, профессор подготовил её к публикации в своём журнале. Коцебу попытался воспрепятствовать этому и даже подключил к делу веймарское правительство. Ответственный за иностранные дела министр граф Эдлинг пообещал ему, что публикация не состоится.
И хотя уже набранный текст был отозван, Эдлингу не удалось сдержать обещание. К тому времени профессор Люден раздал копии рукописи редакторам других журналов и те издали манускрипт. В этой связи граф счел себя скомпрометированным и подал в отставку. Скандальным было не содержание рукописи55, а
54 Карл Густав Юнг, - кстати говоря, дед носившего точно такое же имя основателя аналитической психологии, - утверждает, что после участия в Варт-бургском празднике он еще некоторое время оставался в Йене. Людвиг Рёдигер, у которого он там остановился, предварил сожжение книг во время праздника речью, и в связи с этим была исполнена сочинённая им песня. Оба были приверженцами яновой идеи гимнастики. После убийства Коцебу они одновременно были арестованы в доме берлинского книготорговца Раймера, у которого снимали комнаты, а бумаги их конфисковали. Судебным следователем по их делу был Э.Т.А. Гофман, больше известный как писатель и композитор.
55 Так, например, Коцебу сообщал в Петербург, что профессор Кроме в Гиссене обратился из Савла в Павла и стал включать в свои публикации высказывания в пользу России. Это обстоятельство, конечно, не было тайной и было достаточно широко известно литературной общественности, поскольку Кроме в нескольких газетных статьях принес извинения за своё пронаполеоновское сочинение 1813 года. То, что Кроме удалось, несмотря на прежние его мрачные пророчества о растущем влиянии России на Западе, реабилитироваться в глазах русской стороны, объясняется не в последнюю очередь тем, что у него были неплохие контакты в российском правительстве. Некоторое время он был близок в Гиссене к семье Канкриных. Русский министр финансов Е.Ф. Канкрин в то время, когда еще звался Георг фон Канкрин, не только учился у него, но и был вместе с ним замешан в политическом процессе против мнимого якобинства. - Ср. главу о так называемом «деле Грайнайзена» в моей диссертации: Haaser R. Spataufklarung und Gegenaufklarung: Bedingungen und Auswirkungen der religiosen, politischen und asthetischen Streitkultur in Giefien zwischen 1770 und 1830. Darmstadt; Marburg, 1997. S. 119-137. (Ср.: URL: http://www.uni-giessen.de/~g91058/ publikationen/ dissertation/kapitel2b.htm#k25 [дата обращения: 15.06.2012]). В своей изданной в 1833 г. автобиографии Кроме, сверх того, описывает, как в начале 1814 г. он, возвращаясь из швей-
факт того, что Коцебу составляет донесения о литературной и политической ситуации в Германии для русского правительст-ва56. Хотя всё это непосредственно не касалось университетов, современники и вслед за ними исследователи считают, что «предательство» Коцебу толкнуло студента Карла Занда на убийство.
IV. Негодование и эскалация
Предложения по деполитизации университетов
Во время Аахенского конгресса 1818 г. состоявший в дружбе с Коцебу Александр фон Стурдза57 (государственный советник российского МИД по германским делам, младший брат Роксанд-ры, жены графа Эдлинга) представил Александру I «мемуар», то есть рабочий документ, предназначенный для ведения переговоров. В подготовке материалов для него наряду с бывшим йенским профессором, а нынешним лейбмедиком императора Юстусом Христаном Лодером и русским послом в Берлине Францем Давидом Алофеусом принимал участие Коцебу58.
Многочисленные отклики в журналах и книжных публикациях свидетельствуют о том, что резкая реакция немецкой обще-
царского изгнания, во время аудиенции у Роксандры Стурдза в Брукзале получил согласие на поддержку его реабилитации.
56 «Дело о донесении» исследовано до мельчайших деталей. См.: Ries K. Wort und Tat. S. 391-405. О его последствиях для политических взаимоотношений между Саксен-Веймаром и Россией ср.: Ttimmler H. Wartburg, Weimar und Wien.
57 Об историческом месте брата и сестры Стурдза ср.: Ghervas S. Reinventer la Tradition. Alexandre Stourdza et l'Europe de la Sainte-Alliance. Paris, 2008. Впрочем, дело о «мемуаре» автор рассматривает лишь мимоходом; важнейшим в последней связи остаются публикации А.М. Мартина: Мартин Л. А.С. Стурдза и «Священный союз»: (1815-1823 годы) // ВИ. 1994. № 11. С. 145-151; Martin A.M. Romantics, Reformers, Reactionaries. Russian Conservative Thought in Politics in Ше Reign of Alexander I. Northern Illinois University Press, 1997; Idem. Die Suche nach dem Juste Milieu: Der Gedanke der Heiligen Allianz bei den Geschwistern Sturdza in Russland und Deutschland im Napoleonischen Zeitalter. Forschungen zur osteuropaischen Geschichte 54. Berlin, 1998, S. 81-126 (дополненная публикация этой статьи на русском языке: А.С. Стурдза / / Против течения: Исторические портреты русских консерваторов первой трети XIX века / отв. ред. А.Ю. Минаков. Воронеж, 2005. С. 308-343).
58 Ср.: Brinkmann С. Die Entstehung von Sturdzas «Etat actuel de l'Allemagne» / / Historische Zeitschrift. № 120. 1919. S. 100-101.
ственности на «мемуар» Стурдзы оказалась результатом намеренного его непонимания. Никого из читателей не убедили доводы Коцебу, опубликованные в «Литературном еженедельном листке», объяснявшие предварительный, частный характер этого текста59. А отказ Стурдзы ответить на дуэльный вызов йенских студентов сопровождался в печати оскорбительными комментариями60.
Чтобы составить себе верное представление об этом деле, необходимо тщательно его контекстуализировать. Стурдза был визионером, предметом размышлений которого было, ни много ни мало, всемирно-историческое возрождение всего христианского мира на пути преодоления религиозных границ между тремя важнейшими христианскими исповеданиями. Поскольку ни католическая, ни протестантская церковь не сумели противостоять силам зла в образе Просвещения и революции, то они, по мнению советника, должны уступить место православной церкви. Её свежая спасительная сила приведет к новому христианству. Этот мистифицирующий взгляд Стурдзы на историю, во многом совпадающий с представлениями немецкого романтического философа Франца фон Баадера61, создал идеологическую рамку для
59 Назначение мемуара Стурдза сформулировал в предисловии: «Однако отеческому умонастроению немецких государственных правительств, детской преданности мужей, воодушевлённых заботой об Отечестве, подобает восполнить эти данные, исправить их, опираясь на собственный опыт, изложить основательнее то, что в этой памятке только намечено, проникая при этом в те цели, что лежали в основании наброска, восполнить и усовершенствовать который может только соединение самых положительных познаний» ([Stourd-za A.] Denkschrift uber Teutschlands jetzigen Zustand / aus dem Franzosischen. Deutschland, 1819. S. 4).
60 Ср. в качестве образца: Neuester Aufschlufi uber Herrn v. Stourdza und das unter seinem Namen erschienene Werk: uber Deutschlands gegenwartigen Zustand / / Neue Speyerer Zeitung 29 (9. Marz 1819). Статья заканчивается оскорбительным заявлением одного из тех, кто бросил Стурдзе вызов, которым он он обосновывал свой отказ от дуэли: «Покольку г-н ф. Стурдза заявляет, что он действовал лишь как подчинённый, исполняющий приказ, что
он лишь по приказу-----(sic!) думал, писал и действовал, то я - свободный
немец - не имею никаких оснований требовать удовлетворения от мыслящей, пишущей и действующей машины, и сим заявляю, что более не требую этого от г-на Стурдзы». Многочисленные тире между «приказу» и «думал» указывали на вырезанное цензурой прямое упоминание русского правительства и, соответственно, царя в этом контексте.
61 Ср.: Baader F. Ueber das durch die franzosische Revolution herbeigefuhrte Bedurfnifi einer neuern und inigern Verbindung der Religion mit der Politik. Nurnberg, 1815.
Священного союза62. На конгрессе в Аахене, в числе прочего, должны были рассматриваться результаты введения этой модели в политическую практику Европы.
Тезисы, которые Стурдза набросал для переговоров, были, в общем, логичны. Сначала он сформулировал особую роль Германии в процессе политического обновления Европы: «Внимательный взгляд на географическое положение Германии и оглядка на великие эпохи её истории, - писал он, - будут достаточны, чтобы придти к убеждению, что эта прекрасная страна есть сердце Европы, изначальный и центральный очаг всех революций, менявших в течение десяти веков облик этого континента, точка соприкосновения и место встречи, где сходятся все отношения Севера с Югом, все взаимные влияния между Востоком и Западом цивилизованного мира»63. В мистической картине мира Стурдзы Германия представлялась «слепым орудием в руках Провидения». Она сможет «видеть, как в лоне её совершается великая революция», и понять своё новое призвание64. Именно этой максиме подчинены все предложения Стурдзы.
Для обсуждения собравшихся в Аахене политиков советник сформулировал общую тему - вопрос о революционной опасности. Он прекрасно знал, что правительства Вены и Берлина озабочены этим не меньше, чем русский двор. От этой темы можно двигаться в желаемом для российской стороны направлении. Его тактический план был одобрен графом И.А. Каподистрией, а затем и императором, который внес в документ лишь стилистическую правку. Мемуар предполагалось раздать участникам переговоров в печатном виде. Поэтому после монаршего подписания он был отдан в печать. Тираж был определен в 50 экземпляров.
Несмотря на строжайшие меры предосторожности со стороны российской делегации, парламентскому репортеру лондонской газеты «Таймс» Джеймсу Мюррею удалось раздобыть один экземпляр. И вскоре перепечатки этого документа на разных
62 Алекандр Мартин, предпринявший существенную переоценку влияния Стурдзы на европейскую и германскую политику после 1812 г. на основе тщательного изучения русских первоисточников, хранящихся в санкт-петербургских и московских фондах, показывает, что Стурдзу следует рассматривать как русского мыслителя, «который приложил наибольшее количество усилий к тому, чтобы дать Священному союзу теоретическое обоснование». См.: Martin A.M. Die Suche nach dem Juste Milieu. S. 83.
63 [Stourdza A.] Denkschrift uber Teutschlands jetzigen Zustand... S. 5.
64 Ibid. S. 6-8.
языках появились не только в «Таймс»65, но и в газетах Берлина и Парижа.
Реакция на критику немецкой университетской системы
Волна возмущения, которая обрушилась на Стурдзу в Германии, была порождена последней частью скандального документа, где речь шла о необходимости реформирования немецких университетов. Немецкая общественность негодовала по поводу того, что какой-то безумец из необразованных русских провинциалов позволяет себе критиковать германскую систему образования. Все и повсюду цитировали студзовское определение университета -«руины средневековья»66. Одного этого было достаточно, чтобы проклясть Стурдзу.
Компактное и четкое изложение этой части «Memoire sur l'etat actuel de l'Allemagne» сделал в своём исследовании Александр М. Мартин: «Стурдза объяснял беспорядки в Германии после 1815 года тремя причинами, - пишет он. - Во-первых, в кризисе пребывает общественная и политическая структура в целом: образованные сословия жаждут государственного объединения Германии, а бедные устали от постоянно сменявших друг друга правителей и дорогостоящих бюрократий мелких государств <.>. Во-вторых, озабоченность вызывает то, что в Германии склонны предаваться безумному религиозному сектантскому мечтательству. Эти опасности можно было бы устранить только соответствующим воспитанием, однако здесь-то как раз и кроется третий корень кризиса: немецкие университеты - это средневековый анахронизм, их автономная структура и образ мысли несовместимы с современным миром, а их учебные планы полны просветительского яда. Корпоративная самостоятельность порождает высокомерие студентов, которые научаются никого и ничего не уважать, и это вкупе с оппортунистическим карьеризмом про-
65 [Anonym] Editors and Newspaper Writers of the Last Generation / / Fraser's Magazine For Town And Country. № 65. 1862 (february). P. 181.
66 «В самом деле, что такое сегодня университеты? Готические руины средневековья (Gothische Trummer des Mittelalters), несовместимые с учреждениями и потребностями века, в котором мы живем; корпорации, лишённые цели, образующие государство в государстве, они одержимы корпоративным духом и наследственным своеволием, которые служат лишь к тому, чтобы направлять юношество на ложные пути и вносить порчу в общество (Gemeingeist)» ([Stourdza A.] Denkschrift uber Teutschlands jetzigen Zustand. S. 19).
фессоров ведет к систематическому извращению духовной жизни в высших учебных заведениях. Отсюда совет Стурдзы: отменить самоуправление; отдать университеты в ведение обычной полиции, удерживая таким образом в поле зрения студенческое движение; обязать студентов не посещать никаких курсов за пределами своей собственной специальности; передать государству власть назначать профессоров»67.
Когда предназначенный для обсуждения документ был опубликован, немецкие интеллектуалы увидели противоречие между их мечтами об освобождении и желаниями внешних сил, объединившихся под руководством России. Кажется, что стали сбываться пророчества профессора Кроме 1813 года. В ответной статье на обвинения Стурдзы лейпцигский профессор Вильгельм Трауготт Круг заявил о необходимости изоляции Германии от России. В изданном уже после убийства Коцебу сочинении «Немецкий Ан-ти-Стурдза или немецкие буршеншафты и немецкий народ» он взывал: «Не верьте <...> ни одному иностранцу, ибо среди них нет ни одного, который был бы с вами правдив и верен вам; ни французу, ибо он слишком долго играл с Германией, чтобы уважать её такой, какой теперь её узнал; ни британцу, ибо он - купец, а ни один купец в гражданском общении не дружественен другому, но скорее по натуре ремесла своего всем враг; ни русским, ибо и они пробудили подозрение в сердцах простодушных немцев; и каким бы великодушным и благородным ни явил себя всему миру возвышенный Александр, он всё же не может и не станет противиться искушению увеличить счастье своих подданных и дарованных ему Провидением земель за счет чужаков; и Германия даст ему такую возможность, если вы, немцы, не объединитесь»68.
Примечательно, что автор этих строк несколько лет отправился воевать с Наполеоном под руководством князя Репнина. Его подразделение, полк саксонских добровольцев, находился в составе гвардии Александра I, был одет в русскую униформу и оплачивался из русской казны.
Реакцию на записку Стурдзы участников Вартбургского праздника передает оправдательное письмо Роберта Вессельхёфта. Даже пять лет спустя он едва мог сдерживать негодование: «Действи-
67 Martin A.M. Die Suche nach dem Juste Milieu... S. 112. В этом кратко пересказанном им разделе Мартин усматривает средоточие всей записки.
68 Krug W.T. Der teutsche Anti-Sturdza oder die teutschen Burschenschaften und das teutsche Volk. Arnstadt, 1819. S. 35-36.
тельно, было предметом всеобщего смеха, что какой-то валах подвергает немецкие образовательные учреждения своей монгольской оценке и дает советы по её улучшению. Впрочем, более серьезно настроенные люди находили это не смешным, а опасным; среди более молодых были и такие умы, которые считали оскорблением для всей нации, что какой-то турецкий подданный порицает образовательные учреждения Германии, благодаря которым в течение столетий свет истины и науки распространяется на все народы Европы и за её пределы; что он находит необходимым их исправление»69.
Избранный в ноябре 1818 г. предводителем йенского бур-шеншафта Генрих фон Гагерн обратился в сенат Йенского университета с официальной жалобой на Стурдзу, которого «как представителя русского абсолютизма и автора злостной клеветы на состояние немецких университетов постигла сильнейшая ненависть йенских буршей»70. Обвинение было подписано 128 членами студенческого союза.
Еще более фатальные последствия, чем эта сенатская жалоба, имел для Стурдзы уже упомянутый вызов на дуэль. Исследователи единодушны в том, что одним из бросивших вызов был граф фон Бохольц. В отношении личности другого дуэлянта мнения разделились: либо граф Хеннинг, либо граф Келлер. И Гагерн, и упомянутые дуэлянты дворянского происхождения были близки к кругу радикальных «гиссенских черных», объединившихся вокруг Карла Фоллена.
В докладе Меттерниху от 8 марта 1819 г. Адам Мюллер сообщил детали этого вызова и рассказал об усилиях веймарского правительства замять дело: «Граф Стурдза по состоянию здоровья был вынужден три недели назад покинуть Веймар и отправиться в Дрезден и Пирну, чтобы воспользоваться услугами тамошних врачей (в том числе глазных), - сообщал осведомитель. - После того, как он в течение трех месяцев с беспримерным терпением и смирением переносил всю брань в свой адрес в газетах и летучих
69 Wesselhoft R. Geschichte der Jenaischen Burschenschaft / / 175 Jahre Wart-burgfest. S. 345-146.
70 Так резюмирует Пауль Венцке протоколы председательствующей коллегии йенского буршеншафта. Ср.: Wentzke P. Zur Geschichte Heinrich von Gagerns. Seine Burschenschafterzeit und seine deutsche Politik / / Quellen und Darstellungen zur Geschichte der Burschenschaft und der deutschen Ein-heitsbewegung. Heidelberg, 1910. Bd. 1. S. 168.
листках, не получая в Германии поддержки ни от одного из русских агентов (имеются в виду дипломаты. - Р. Х.), он надеялся, что может рассчитывать на известный покой, как вдруг примерно 8 дней спустя после его отъезда из Веймара к его деверю, графу Эдлингу, пришел вызов от двух йенских буршей. Великий герцог, узнав об этом, был потрясен, поскольку император во время своего последнего пребывания в Веймаре собственноручно вручил ему аахенскую записку и рекомендовал её к одобрению, и попытался убедить графа Эдлинга не передавать письмо Стурдзе, а предоставить ему улаживание расстроенного предприятия. Граф Эдлинг, напротив, испросил дозволения действовать по своему убеждению и предоставить графу Стурдзе самому решать, что он намерен предпринять против этого касающегося его лично оскорбления. Граф Стурдза обратился к великому герцогу с письмом, в котором просил через посредство академического сената всемилостивейше сообщить обоим студентам, "что он, при совершенном незнакомстве с обоими господами, должен предполагать, что они действуют от имени корпорации, считающей себя обиженной обнародованной аахенской запиской. На это ему нечего ответить кроме того, что упомянутая записка является служебным документом, по поводу которого им следовало бы пожаловаться на него монарху, по приказу которого он был составлен". Список этого письма вкупе с общим докладом обо всех порождённых запиской бранных выпадах против него лично граф Стурза представил императору, и как веймарский двор, так и академический сенат и прежние противники записки немало озабочены таким поворотом этого необычного дела» 71.
В докладе Меттерниху Мюллер заметил, что «мемуар» Стурд-зы произвел эффект, прямо противоположный задуманному. С момента его обнародования публичное присутствие буршен-шафтов стало куда более заметным. Во многих университетах вы-
71 Adam Muller an Metternich, 8. Marz 1819 / / Adam Mullers Lebenszeug-nisse / hg. von J. Baxa. Munchen, 1966. Bd. 2. S. 200. В письме Адама Мюллера Генцу от 3 апреля 1819 г. он еще больше углубляется в детали: «Вызов ему передан его деверю Эдлингу; престарелая мать спешит с письмом к великому герцогу, который хочет арестовать молодых людей; Эдлинг справедливо протестует против этого, посылает письмо с эстафетой в Дрезден: только теперь у него (Александра Стурдзы. - Р. Х.) лопается терпение, он пишет в весьма неловких выражениях и говорит втрое больше, чем нужно, а затем, наконец, посылает общий доклад с соответствующими, чтобы дело приобрело совсем уж безумный вид, в Петербург» (Ibid. S. 204).
сказано рвтваЬ в адрес Стурдзы и утаЬ в адрес его противников. Так было и в Лейпциге, когда Стурдза проезжал через него по пути в Дрезден, а студенты по этому случаю приветствовали профессора Круга. После бала в Лейпциге в день именин короля Саксонии между курляндскими и саксонскими студентами произошли драки и стычки. Двадцать четыре юных саксонских дворянина бросили вызов курляндцам, которые в ответ демонстративно покинули город и отправились в Йену, где были запланированы парные дуэли.
V. От слов к делам: убийство Коцебу, бегство Стурдзы
и начало «гонений на демагогов»
Примерно в то же время сын Коцебу решил выйти из йенско-го бурсшеншафта. Это решение было связано с инцидентом, произошедшим на рыночной площади. Йенские бурши завладели его плащом, одели в него соломенное пугало и высекли розга-ми72. Эта «шутка», вероятно, стала последней каплей терпения: Август Коцебу решил вместе с семьей покинуть Веймар и переехать в Маннгейм. Эта мера предосторожности, впрочем, оказалась недостаточной, так как 23 марта 1819 г. именно в своем доме в Маннгейме Коцебу был заколот Карлом Людвигом Зандом.
Многие исследователи считают, что в данном случае речь идет о преступлении фанатика-одиночки, не имевшего соучастников. Участие Карла Фоллена в организации преступления в ходе расследования доказать не удалось, да и среди профессио-налов-историков оно считается мало вероятным. При этом, однако, не обращают внимания на то, что избранный для преступления день имеет исторические коннотации: это была годовщина убийства Павла I. Как только весть об убийстве Коцебу ворвалась в Веймар, в тамошних придворных кругах тотчас увязали эти два события, а также заподозрили, что Стурдза будет убит в Дрездене. Может быть, надо всё же поставить вопрос о заговоре.
С декабря 1818 г. переехавший из Гиссена в Йену Карл Фол-лен побуждал своё окружение действовать. Тогда он заышлял убить прусского короля или русского царя. Оба в это время находились на Аахенском конгрессе. На обратном пути они планировали остановиться в Веймаре. После жарких споров от плана убить прусского короля заговорщики отказались. А вот импера-
72 Квй R. Geschichte des Jenaischen Studentenlebens. Leipzig, 1858. S. 447.
57
тора Александра Фоллен считал вполне достойным студенческой мести, поскольку на конгрессе он действовал не в интересах Германии. В кругу Фоллена Александр I считался самым автократическим из всех европейских правителей, а потому им казалось логичным направить революционный удар на него. План заключался в том, чтобы узнать, когда царь посетит Веймарский театр и устроить там потасовку. У единственного входа из здания заговорщикам было бы легко убить Александра I.
С помощью поддельных бумаг они хотели свалить ответственность за преступление на великого князя Константина Павловича. Это бы обострило существовавшую при петербургском дворе борьбу враждующих партий и, возможно, породило политический переворот в России и ее распад73.
До всего этого дело не дошло: Александр I уехал из Веймара ранее планируемого срока. Заговорщикам пришлось довольствоваться символическим актом: когда в декабре 1818 г. вдовствующая императрица Мария Фёдоровна посетила Йену, сторонники Фоллена обрушили возведённую в её честь триумфальную арку. Среди участников акции был и будущий убийца Коцебу, Карл Людвиг Занд.
Звездный час Занда, момент его присоединения к борьбе за освобождение Германии и немецкого народа, настал, когда он, будучи тюбингенским студентом, узнал о битве при Бель-Альянсе. 9 мая 1815 г. он записался в егерский полк баварского Рецатского округа. Так же, как до него гиссенские студенты, он со своим подразделением так и не померился силами с врагом. Хотя полк и добрался до поля сражения при Ватерлоо, само сражение к этому моменту уже закончилось. Занду не досталось в войне ничего, кроме малопочетной гарнизонной службы в Оксере.
Занд и Фоллен имели сходный социальный опыт и после Вартбургского праздника быстро сблизились. Оба были несосто-явшимися воинами-освободителями, сильно переоценивавшими свой вклад в дело освобождения. Оба настраивали себя на готовность убивать и быть убитыми, что, однако, не защитило их от суррогатных поступков. Потеряв легального противника в лице Франции, они воспользовались первой же возможностью создать себе образ другого врага в лице России.
73 Ries К. Wort und Таі.. S. 430.
Для Занда она персонализировалась фигурой русского государственного советника Августа фон Коцебу. Публицист злил Занда своей фривольной, насмешливой манерой письма, где, казалось, отсутствовала священная серьезность, раздражал нападками на буршеншафты и, наконец, породил ненависть якобы совершённой им государственной изменой. Обвинение в том, что Коцебу предал нацию, став шпионом России, всё время звучало в публичных откликах на убийство.
Послания, которые Коцебу посылал русскому правительству, были обычным и, в сущности, вполне безобидным делом. В то время было много интеллектуалов, журналистов и писателей, которые, будучи за границей, сообщали своим правительствам наблюдения и получали за это гонорар (например, уже упомянутый Адам Мюллер, или позже - Генрих Лаубе и Теодор Фонтане). Коцебу был русским подданным, состоял на русской службе и проживал в Германии по поручению своего правительства. К тому же Россия и Германия не были в состоянии войны, а были связаны узами Священного союза. Коцебу не выдавал государственных тайн, не пользовался нечистоплотными методами для получения сведений, а только докладывал своему правительству то, что наблюдал сам74. Его можно было бы обвинить лишь в том, что провокационными статьями он побуждал немцев высказывать (и тем самым выявлял) оппозиционные России мнения.
Озлобленные на Коцебу бурши считали иначе. В их глазах он был предателем Отечества и народа, русским шпионом. Это была формула, которой было достаточно, чтобы обрести право на убийство. Здесь следует вспомнить о романтическом писателе Фуке для того, чтобы подчеркнуть, насколько сильно изменилось отношение к России в национальном движении за эти несколько лет. В сочинении «Убийство Августа фон Коцебу. Возглас друга к юношеству Германии», опубликованном еще в год покушения, писатель пытался успокоить студентов. Он убеждал соотечественников в том, что главного врага следует искать не в иноземной нации, а «в собственной груди»75. Впрочем, встать на сторону России даже в поэтической форме бывший друг казаков уже не
74 К такой оценке пришел Фридрих Бюлау. См.: Btilau F. Geschichte Deutschlands von 1806-1830. Hamburg, 1842, S. 443.
75 De la Motte Fouque F. Der Mord August's von Kotzebue. Freundes Ruf an Deutschlands Jugend. Berlin, 1819.
мог. А его читатели заявили, что Фуке переоценивает своё влияние на молодежь.
Когда в Маннгейме был убит Коцебу, близкие к Стурдзе люди поняли, в какой опасности он находится. Его мать, сестра Рок-сандра и граф Эдлинг тут же отправились в Дрезден, чтобы убедить его вернуться в Россию76. Как выяснил Александр Мартин, ситуация действительно была острой: «Город, читали в Министерстве иностранных дел, кишел студентами со "старонемецким" видом, то есть с длинными волосами и обнажённой грудью. Они шныряли повсюду с толстыми дубинами, а то и с чем-нибудь похуже, и "dans des endroits ecartes' ecartes" (в различных местах. - Р. Х.) рассказывали свои "conciliabules" (бредни. - Р. Х.). Некоторые из этих темных личностей явно искали Стурдзу, но тот, очевидно, заперся в своём доме и никого не принимал. Когда ему стала ясна опасность, которой он подвергается, он принял решение немедленно уехать. Он должен был выехать апрельским днем в субботу в три часа пополудни, однако из-за толпы, окружившей его дом, оказался вынужден прождать до семи вечера и лишь затем окольными путями под чужим именем покинуть город»77.
8 апреля 1819 г. венский министр полиции Седльницки сообщил пражскому оберстбургграфу Коловрату, что прячась от йен-ских студентов, Стурдза под чужим именем едет в Прагу. В этой связи Коловрат поставил его под тайный надзор. Министр одобрил предосторожность подчинённого и даже приказал, чтобы «всякий, кто мог бы быть заподозрен в каком-либо покушении на безопасность Стурдзы», подвергался строжайшей проверке, и чтобы Стурдзе, если он покинет Прагу, во время его проезда через австрийские земли обеспечили тайную охрану78. Повышенное внимание австрийского правительства к персоне Стурдзы подтверждает и обнаруженное Александром Мартином письмо Меттерниха от 30 апреля 1819 года. Австрийский канцлер предложил русскому со-
76 См. в письме Каролины фон Эгольфштейн своей матери Генриетте фон Эгольфштейн от 31 марта 1819 г.: «Семья Эдлинг едет в Дрезден, чтобы побудить брата покинуть Германию; говорят, в некий день (23 марта, день смерти императора Павла) Стурдза должен был умереть так же, как Коцебу в Манн-гейме...» (Alt-Weimars Abend. Briefe und Aufzeichnungen aus dem Nachlasse der Grafinnen Egloffstein / hg. von H. von Egloffstein. Munchen, 1923. S. 144).
77 Martin A.M. Die Suche nach dem Juste Milieu... S. 114.
78 О пражских событиях см.: Von Wolmar W.W. Prag und das Reich. 600 Jahre Kampf deutscher Studenten. Dresden, 1943. S. 234-254.
ветнику убежище в Австрии79. Правда, к тому времени Стурдза уже достиг польских границ и не нуждался в защите канцлера.
Кажется, немецкие студенты преследовали его на протяжении всего пути. В пасхальные каникулы добрая их дюжина собралась в Праге. Независимо от нации они были одеты в старонемецкие костюмы, выдавая себя за буршей. Меттерниховская полиция внимательно следила за ними и отмечала, кто из местных студентов общается с приехавшими школярами. Среди прибывших в Прагу студентов были свидетели и участники дрезденских беспорядков, взявшие чужие имена. Открытого нападения на Стурдзу не произошло. Возможно, это был результат тщательной полицейской охраны и сопровождения.
После благополучного возвращения русского советника в его Отечество охранные меры сменились следствием: началось определение доли участия Пражского студенчества в политических событиях. Полицейские фиксировали все сколько-нибудь заметные действия, в том числе и не направленные против безопасности государства. Так, например, в Вену докладывали, что студенты поют песни, содержащиеся в привезённом ими из Галле песеннике, и что «поступок убийцы Коцебу усердно защищают». В конце апреля полиция выявила студенческий союз с подозрительным уставом. В ночь с 24 на 25 апреля в ходе облавы все его участники были взяты под арест. К следствию были привлечены более сотни студентов.
Полицейские мероприятия в Праге - наверное, самое очевидное свидетельство того, что еще до принятия Карлсбадских решений, а именно сразу после убийства Коцебу, австрийский рейхсканцлер начал политику преследования демагогов. Обстоятельства пребывания Стурдзы в Праге дало Меттерниху обоснование для гонений на студентов, а потом и к университетским ограничениям автономии.
Сходным образом политические власти вели себя в Берлине. Сразу после убийства Коцебу от прусских студентов в Йене потребовали, чтобы они покинули город80. В июне 1819 г. начались поиски студентов, причастных к убийству, дабы выяснить размах революционного заговора. В начале следующего месяца был арестован ряд берлинских знакомых Карла Фоллена, в том числе, ораторствовавший во время сожжения книг на Вартбургском
79 Martin A.M. Die Suche nach dem Juste Milieu... S. 114-115.
80 Schroder W. Burschenturner im Kampf um Einheit und Freiheit... S. 287.
празднике Людвиг Рёдигер и защитник гимнастического движения Карл Густав Юнг, приславший Коцебу вызов.
В прусском университете в Бонне в ходе ночной акции полиция конфисковала конспекты профессоров Эрнста Морца Арндта и Фридриха Готлиба Велькера, которых считали лидерами демагогического движения. Вскоре после этого был нанесен решительный удар национально-патриотическому гимнастическому движению -одна из ведущих фигур, «отец гимнастов» Людвиг Ян был арестован в Берлине, а большинство гимнастических площадок в Пруссии закрыты.
На конференции, проходившей в Карлсбаде с 6 по 31 августа 1819 г., министры десяти стран-членов Германского союза объявили о солидарности противоуниверситетскому политическому курсу, объявленному Австрией и Пруссией. Принятые по инициативе Меттерниха «карлсбадские решения» в сентябре были одобрены франкфуртским бундестагом.
Таким образом, то положение дел, которое Стурдза предлагал обсудить на Аахенском конгрессе в качестве гипотетической опасности для участников Священного союза - оппозиционность и вольнодумство университетской молодежи - стало опасностью реальной. Включившиеся в национально-освободительное движение немецкие студенческие союзы продемонстрировали готовность к международному политическому терроризму. Их солидарность, наличие организационной структуры, лидеров и идеологических произведений всерьез напугали государственных деятелей и побудили говорить об университетах как участниках всемирного заговора против правительств. В контексте мистической политики и революционных страхов Священного союза такие подозрения привели к активному наступлению немецких государств на автономию своих университетов. Очевидно, все эти события вкупе с растущими русофобскими настроениями в Германии спровоцировали политическую ревизию недавно учреждённых университетов внутри России и разработку политики их «русификации», в те времена понимаемой как соединение с традицией православного воспитания и обеспечение университетских штатов русскими подданными.
Перевод с немецкого П.В. Резвых
