CC BY
7
ФИЛОСОФИЯ PHILOSOPHY
УДК 130.2
DOI 10.24147/1812-3996.2023.28(3).10-16
ОСОБЫЙ ПУТЬ РУССКОГО ЧЕЛОВЕКА (НА МАТЕРИАЛЕ ФИЛОСОФИИ Н. БЕРДЯЕВА)
В. В. Николин, О. И. Николина
Омский государственный педагогический университет, г. Омск, Россия
Информация о статье
Дата поступления 02.05.2023
Дата принятия в печать 17.05.2023
Дата онлайн-размещения 31.08.2023
Аннотация. В работе рассматривается специфика пути русского человека в антропологической концепции Н. Бердяева в сравнении с западным. Поиск пути в отношении западного мира включает три состояния: восхищение западным миром, переосмысление ценностей западной культуры и разочарование в них, строительство собственного мира. В опоре на эсхатологический метод мы выявляем типологию русского бунта в отношении созданного им мира. Особенность пути русского человека ярко раскрывается в тезисе Бердяева о персоналистической революции.
Ключевые слова
Русский путь, ценность, культура, эсхатологический метод, концепция «третьего Рима», персоналистическая революция
THE SPECIAL WAY OF THE RUSSIAN PERSON (BASED ON PHILOSOPHY OF N. BERDYAEV)
V. V. Nikolin, O. I. Nikolina
Omsk State Pedagogical University, Omsk, Russia
Article info
Received 02.05.2023
Accepted 17.05.2023
Available online 31.08.2023
Annotation. The paper discusses the specifics of the path of a Russian person in the anthropological concept of N. Berdyaev in comparison with the Western one. The search for a path in relation to the Western world includes three states: admiration for the Western world, rethinking the values of Western culture and disappointment, building one's own world. Based on the eschatological method, we reveal the typology of the Russian rebellion in relation to the world it created. The peculiarity of the path of a Russian person is clearly revealed in Berdyaev's thesis about the personalist revolution.
Keywords
Russian way, value, culture, eschatological method, concept of the «third Rome», personalistic revolution
В русской философской мысли постоянно отмечается особенность развития России и специфика формирования русского человека. Обращение к этой теме у Н. Бердяева встречается в нескольких произведениях. В работе, посвященной творчеству
Достоевского, он анализирует эту проблему в контексте соотношения русского и западного типа человека [1, с. 5-7]. Он выявляет два аспекта пути, по повторению Запада и осмыслению этого пути как неправильного, и по преодолению собственно рус-
ского отчуждения, пролегающего через русский бунт, что раскрывает смысл русского отчуждения и русского бунта.
Бердяев говорит о том, что по героям произведений Ф. М. Достоевского в Европе судят о русском человеке, европейцы уверены, что русские таковы, как они описаны русским писателем. Между тем герои Достоевского это русские люди, для которых значимыми становятся западные ценности, они получают западное образование, ориентируются на эти ценности и в целом принимают западное мировоззрение. В итоге оказывается, что в произведениях Достоевского мы видим русского, который в действительности стал западным человеком. Так восприятие русского, ставшего западным, характерно для европейца. Он воспринимает русского, проникнутого западными ценностями и культурой именно как русского, а не западного человека. И обвиняет в грехах, присущих западной культуре, не Запад, а русских.
Русский же человек, наоборот, идет по пути реализации западных ценностей, взятых в себя, дальше западного человека. Западный человек мало занимается ценностями и смыслами своего существования, он успокоен в порядке, который уже существует, а ценности, даже если они против этого порядка, подчинены существующему. Русский принимает не существование и его порядок, а ценности, он проникает в западную культуру глубже западного человека. Русский оказывается не просто зеркалом западного человека, а скорее зеркалом западных ценностей для русского человека. Он вбирает в себя эти ценности и становится западнее западного, доводит ценности до предела и стремится их реализовать.
Н. Бердяев подмечает этот момент и анализирует феномен уподобления русского человека западному. Он выделяет, и мы в анализе Достоевского это учитываем, три стадии развития русского, идущего по пути Запада. Во-первых, русский человек восторгается западным миром и становится его поклонником, это мы называем состоянием прекрасного, восхищением русского перед западным. На этой стадии погружающийся в западную культуру русский человек не разводит существование Запада и ценности, которые лежат в основании его культуры, т. е. он пока не осознает отчуждения ценностей.
Во-вторых, русский сильнее и глубже, чем западный человек, откровеннее и более открыто поддерживает, выражает и реализует ценности западного образа жизни, что приводит русского к преступлению, это мы называем состоянием ужасного. Ге-
рои Достоевского как раз эти преступления и совершают. Типичный пример - Раскольников из «Преступления и наказания». Он насыщен западными идеями справедливости и коммунизма и отрицает такую деятельность как ростовщичество, полагает эту деятельность совершенно преступной. И совершает преступление против преступного. При этом он, как истинно западный человек, рассчитывает полученное богатство, которое экспроприирует у процентщицы, использовать во благо человечества. Раскольников действует вполне в духе западных ценностей, и его преступление есть столкновение ценностей Запада с западным существованием, т. е. выражает западное отчуждение, которого сама западная культура не видит. Но здесь важно, что западная культура не видит этого собственного отчуждения в героях Достоевского.
Наконец, русский, совершив преступление, руководствуясь западными ценностями, понимает их как бесчеловечные, отказывается от себя, уподобившемуся западному человеку, осознавая себя в облике прозападного воспитанника и поклонника Запада, и становится собственно русским, это состояние мы называем состоянием святого. Но это состояние пока дано как потенциал, как начало и вектор святого, его будущего действа в мире.
В произведениях Достоевского три эти стадии: прекрасного, ужасного и святого - закономерный путь русского, который стремился стать западным, он им и становится, но в итоге сам себя отвергает и становится русским. Западный читатель, видя русского как западного, узнает в нем себя, но не признается в этом и не понимает отрицания Достоевским западного общества в целом.
Таким образом, герои Достоевского показательно отрицают западное, а западный читатель принимает их как чисто русского человека и сводит русского к его стремлению подражать западному.
Видение пути русского открывает три названных состояния. Во-первых, состояние прекрасного высвечивается как искусственное улучшение и накопление лучшего. Это накопление искусственное потому, что оно не рождается как целое, а порождается нечто, из чего некрасивое отбраковывается, а прекрасное остается. И внимательный анализ реакции на это нечто отслеживает, что привлекает внимание, то и остается. Поэтому сила воздействия западного прекрасного огромна. Отметим, что в античности прекрасное чувствовалось художником априори, а в западном - оно эмпирически отбирается, совершенствуется. В античности мы видим абсолют- 11
ную красоту, а в западном - относительную. Но главное, это компромиссное, опытное и длительное время отбираемое сборище состояний, которое и выдается на моментальное произведение западной культуры. Это прекрасное не есть целое, не есть живое, оно не может существовать самостоятельно и развиваться. Оно существует только в сторону все большего отсева одного и усиления другого. В этом искусственность прекрасного как состояния. Но на это состояние русский вундеркинд покупается и принимает как целое и живое. Русский вбирает в себя это прекрасное, понимает его как живое и целое, как нормальное произведение западного духа.
Это раскрывает механизм создания прекрасного. И видно, что такое состояние может создавать только такая культура, которая стремится удивить, захватить, обратить, но не строить, творить и реали-зовывать собственные ценности. Интенция такого прекрасного в подчинении и привлечении на свою сторону инокультурных агентов влияния. Русский и становится таковым.
Отметим тут различие западного и русского. Западное уверено в себе, отбирает свое лучшее, а плохое утаивает, и поэтому ценности перестают действовать как мотив развития. Развертывание прекрасного западного все более отрывается от его же ценностей - в этом суть его отчуждения. Оно идет по пути бесконечного и относительного прогресса и становится все менее духовным, а ценности перестают воздействовать на культуру, однако провозглашаются все ярче, увереннее и четче. Однако, приняв прекрасное и оживляя его в своем духе, русский человек поступает по канонам западной культуры, он углубляет и усиливает ценностное значение западного и принимает его прекрасное как эталон, как ценность, стремясь перестроить собственный мир под этот идеал. При этом русский требует от Запада следование тому же пути прекрасного, который сам Запад ему открыл.
Этот путь западных ценностей неожиданно для русского человека открывается как путь преступления и наказания. Герой романа Достоевского Раскольников - типично западный русский человек, преступление его спровоцировано ценностями западного мира, которые он превозносит.
Ужасное в поступке Раскольникова заключено не в убийстве старухи процентщицы, так как она не заслуживает жить, по сути Достоевский одобряет преступление Раскольникова относительно грабежа ростовщицы, и даже защищает убийцу старухи, но осуждает убийцу Лизаветы. И именно раскаяние за
последнее ведет Раскольникова к Соне. Раскольников выдерживает допросы следователя Порфирия, который отчасти применяет его метод признания преступника из его же статьи, но узнав о связи Сони и Лизы, приходит к необходимости покаяться, отказаться от себя, как человека, реализующего идеи западной справедливости и революции.
Итак, Раскольников проходит путь западного человека полностью и отторгает его от себя сам. Отторгает западный путь и переходит в состояние русского мира. В сущности, он переходит в состояние святого.
Это происходит не только с Раскольниковым, это происходит со всеми ключевыми персонажами Достоевского. Это общий способ становления русского человека русским, через прохождение ужасного западного и очищение от западного на этом пути.
В третьем состоянии оказывается и герой «Подростка», и князь Мышкин в «Идиоте», и герои «Бесов», к этому состоянию идут и герои «Братьев Карамазовых». Это не удивительно, потому что Достоевский в целом, после отхода от каторги в «Записках из мертвого дома», решает написать эпопею вроде толстовской «Войны и мира», с акцентом на русского грешника: «Бытие великого грешника». Отсюда следует, что путь русского человека, как великого грешника, есть путь превращения русского в западного и углубленное проживание русским западной духовности. Однако это предательство кончается отходом и отторжением западного русским, идущим по названному выше пути.
К сожалению, Достоевский распылил замысел на серию из пяти романов, которые отчасти и раскрывали его исходный замысел. Таким образом, «Бытие великого грешника» и есть выражение пути западного русского человека.
Чем важен для нас путь прозападного русского человека? Он показывает, что приобретая западную культуру, русский человек стремится снять западное отчуждение. Это стремление порождается из отчуждения и противоречия в самой западной культуре в противопоставлении ее существования по установленному порядку и ее ценностей, которые отрываются от этого порядка и перестают на него действовать. И путь русского, уподобившегося западному, есть раскрытие этого отчуждения в чуждой этому отчуждению атмосфере русского духа. Для русского человека ценность - это не просто норма нравственности, это мотив действия.
Западный человек этого отчуждения не замечает, как и русский, пока находится в состоянии прекрасного (восторга перед красотой и порядком Запада). Русский начинает замечать суть западного отчуждения, которое состоит в выхолащивании ценностей, только во втором состоянии, а в третьем, русский не столько понимает западное отчуждение, сколько отбрасывает его от себя, осознавая, что прекрасное западного состояния искусственно и нежизнеспособно. Для русского человека ценности - это то, ради чего он готов умереть, а для западного - это правила поведения, которые можно не соблюдать, если это лично не выгодно. Поэтому западный человек, принимая эти ценности, не живет в соответствии с ними, а всего лишь соблюдает их в силу необходимости, и поэтому не доходит до осознания обмана. Русский видит обман в процессе жизни, пытаясь оживить эти ценности, этот процесс носит не рациональный характер, он складывается из жизненного опыта, в том числе опыта разочарования.
У Достоевского в «Братьях Карамазовых» описано два типа права: юридическое, когда наказание за преступление должно быть сильнее, наносящее преступнику ущерб больший, чем принес он сам. Око за око, зуб за зуб. И наказание в духе православной религии, Раскольников хочет именно такого, христианского, или русского наказания за свое преступление в отношении невинно погубленной Лизы. Это наказание подразумевает, что преступление наказано тогда, когда преступник, осознав то, что он совершил, искренне раскаивается, и это гарантирует, что он никогда более не совершит такого и не даст совершить другому. В этом смысл слов Достоевского о слезинке ребенка. Преступник в высказывании Зосимы (из «Братьев Карамазовых») слышит собственный приговор, он никогда не повторит это преступление, он сам себя осудил, но и относительно него должно быть такое же христианское оживление ценностей. Путь юридического наказания в отношении Раскольникова может быть применен относительно грабежа Раскольникова и его убийства старухи-процентщицы, но не может быть применен относительно Лизы, ставшей его жертвой. Первые два преступления ужасны, но могут быть обоснованы и оправданы, поэтому они не могут подпасть под суд христианский. Но третье преступление не наказуемо юридически. И Порфирий не ищет убийцу Лизаветы, он ищет убийцу старухи. Наказание за первые два преступления Раскольников обходит, но вынести наказание за третье не может - кается. Это третье преступление наказуемо по христи-
анскому закону, ведущему к самоотрицанию Рас-кольниковым всей своей прошлой жизни, и косвенно, но в центральном смысле, это осуждение западного, которое его толкает на первые два преступления. То есть Достоевский видит источник двух преступлений в западной культуре, а третье преступление превращает его героя в святого, который осуждает самого себя. Этим Раскольников открывает путь для русского самого по себе.
Проблема в том, что такого понимания Достоевского и его замысла «Бытия великого грешника» сами русские не принимают. Но в приведенной триаде пути состоит великое открытие Достоевского как мыслителя. Это заставляет по-новому переосмыслить способность русского человека воспринимать другие культуры. Русский дух позволяет увидеть отчуждение другой культуры.
Еще одна проблема состоит в том, что русский человек, особенно образованный идет этим западным путем и путается с пониманием собственного пути, которым идут немногие. Но видение западного пути позволяет русскому духу увидеть собственный путь, его конфигурацию и перспективу. Такая перспектива может стать основанием новой стратегии осмысления русского вообще.
Кроме выявления специфики пути русского человека, ориентированного на западный мир, Бердяев ищет особый русский путь в глобальной перспективе концепции «третьего Рима».
Этот материал последовательно им раскрывается в работе о К. Леонтьеве [2]. Затем в размышлениях об отдельности царства кесаря от царства духа [3]. Наконец, в переосмыслении русского пути в контексте коммунистической революции [4], в его идее продолжения пролетарской революции в революции персоналистической.
Обратимся к философской мысли Чаадаева, предположившего, что западный человек рождается в готовый мир, а русский - в новый. Западный человек уже предопределен прошлым. Ребенок рождается в мире, где его прадед уже двести лет сушит древесину, чтобы его правнук стал, как и он, мастером по дереву. Русский же человек рождается словно в пустыне и пустоте, он не предопределен прошлым, более того, увлечение западной культурой отторгает его от собственной традиции. Русский, по мнению Чаадаева, начинает строить свой собственный мир.
Однако результат такого строительства можно понимать по-разному. Во-первых, можно утверждать, что нельзя объять необъятное и русский, не
достроив, все бросает, поэтому и его потомки заново все разбирают и строят заново (так чаще всего и бывает); во-вторых, можно понять и так, что он строит нечто, но это не нравится потомкам, и они отказываются (так бывает только в случаях если построено что-то существенное, но в западном смысле, то, что полезно и может быть продолжено, но не продолжается, потому что будущее поколение уже ориентировано на иные ценности). В-третьих, можно понять так, что русский не просто строит новый мир, а «строит рай» на земле и строит очень успешно. Он дарит этот, построенный для других, мир людям и уходит из этого рая.
Чаадаев не видит силы, которая позволяет русскому строить мир заново и строить так, что он один делает намного больше, чем многие поколения до него. Энергия творчества и строительства русского такова, что превосходит западное прорывом в вечное.
Именно стремление построить рай, или его подобие на земле, рождает в нем огромную энергию и силу действия. Именно высочайшая задача и ценность сподвигает на духовный и физический подвиг творчества русского человека. Его проблема не в том, что он строит заново, не в том, что он строит плохо или не достраивает, а в том, что ему самому не нравится этот, им построенный рай.
Здесь раскрывается главная проблема русского мира. Он, построив рай, уходит из рая, и строит его заново, потом в третий раз, и каждый раз рай ломается и рушится. Идея «третьего Рима» в этом контексте для русского человека - тот же рай. Русский готов строить рай вновь и вновь, пока не получится как надо. Если за рамки западного отчуждения русский уходит преступлением и святостью, то за рамки рая - бунтом, бессмысленным и беспощадным. Тем более бессмысленным, что он разрушает рай, который сам построил, который сам воспринимал как рай, который давал ему неимоверную энергию творчества.
Итак, оценка концепции Чаадаева может быть различной в зависимости от позиции оценивающего. Можно оценивать концепцию Чаадаева, как сейчас принято, с ориентацией на западную позицию пользы или бесполезности подвига строителя. Но в контексте вышесказанного относительно механизма действия русского человека, который строит мир, исходя из осмысления, концепция самого Чаадаева может оцениваться совершенно иначе. Русский, строящий рай, пусть и обманывает себя, но уже не ориентирован на пользу, не заботится о повторении или новизне, он
вдохновлен тем духовным финалом, который его может ждать в итоге строительства.
Такое представление характерно для религиозного человека. И тут проявляется два важнейших качества концепции Бердяева, во-первых, эсхатологический метод [5], во-вторых, персоналистическая революция [6]. Эти два момента раскрывают описанные выше коллизии со стороны русского духа, показывают суть отчуждения, характерного для русского мира и русского человека.
Во-первых, для осмысления русского отчуждения, кончающегося бунтом, который разрушает все, что было создано ранее. Для такого осмысления нужен иной масштаб рефлексии, который не существует в западной культурной и мыслительной традиции. Для его осмысления русский должен видеть не только путь собственной культуры, но и путь предшествующих культур. Первый Рим должен у него стоять перед глазами как первая попытка построения идеального общества, потом второй Рим, потом третий. И новые варианты Рима, если они будут созданы в будущем, должны все вместе быть охвачены мыслительной рефлексией построения рая.
Во-вторых, метод этого осмысления иной, эсхатологический, проводящий анализ не по линии эволюции, исходя из начала, а выстраивающий анализ всего пути из точки бунта, т. е. из финала. Чтобы увидеть рай как результат пути, русскому нужно увидеть финал. И как только финал обрисуется четко, отчуждение, характерное для русского, станет очевидно тоже, и это отчуждение побуждает отринуть свое от себя.
Именно метод эсхатологии позволяет Бердяеву увидеть отчуждение в русском варианте. В бунте русский человек не столько разрушает то, что он делал, сколько отказывается от сделанного. И если в момент создания он горел огромной энергией, то отказ его останавливает. Это тоже можно понимать как проявление бунта, когда русский отказывается от сделанного, от того, в чем живет. Причем русский непобедим, если чувствует, что его миру угрожает уничтожение со стороны чужого. А если учесть, что этот мир только сам русский сделал и от него зависит существование мира, то оказывается, что мир не может существовать без постоянной опеки над ним. Суть отчуждения в том, что построив этот мир, русский ждет освобождения от мира, а тот еще больше требует заботы о себе.
Еще одним вариантом эсхатологического видения может быть отказ от действия. Это возникает то-
Вестник Омского университета 2023. Т. 28, № 3. С. 10-16
ISSN 1812-3996-
гда, когда человек предчувствует опасность, исходящую из возможного варианта будущего и перестает что-либо делать, в этом случае мы получаем вариант Обломова. Эсхатология Бердяева, таким образом, позволяет собрать самые выдающиеся фигуры русского бунта воедино и понять их как отражение одного и того же отчуждения. У Обломова рефлексия будущего сильнее энергии строительства. Мы имеем в виду не его конкретность, а духовную устремленность.
В-третьих, в этом анализе русского пути важнейшее место играет бердяевский тезис персонали-стической революции. В конце своего творчества он обосабливается от западной философской мысли и от идей русской контрреволюции, занимает особое положение, выдвигая предположение о том, что пролетарская революция должна быть продолжена как персоналистическая [7].
Суть персонализма Бердяева в том, что он предполагает внутри каждой личности трансцендентное ядро, которое личность должна в себе обнаружить и раскрыть. Это трансцендентное ядро можно понимать как божественное начало, заложенное в каждом человеке, но раскрываемое не каждым.
Это ядро появляется в тот момент, когда каждый отдельный человек вдруг осознает себя и становится источником собственных ценностей, т. е. начинает сам себя воспроизводить как сверхценность.
В состоянии эсхатологического торможения, подобного Обломову, русский мыслитель уже не пойдет по пути подражания западному, он также приостановит строить новый рай, он попытается осмыслить трансцендентное ядро внутри своей личности и найти собственный путь и способы реализации того потенциала, который от этого ядра получает как предназначение. Это метафизическое одиночество, которого он достигает независимо от своего существования и от окружающего мира. Это одиночество, оснащенное осознанием персоналистического рая развития и эстахологической методологией, пробуждает новый уровень ценностей и энергии для строительства рая, который вновь и вновь русский пытается построить. На этом пути ему необходимо
предельно ясное и правдивое представление о прошлых вариантах построения Рима, как попытках строить рай, даже если рай в действительности не замысливался и, тем более, не получился. Он должен быть одинок в оценке проекта, он должен сам прийти к решению и тогда его попытка будет носить трансцендентный характер.
Подытожим путь русского человека.
На поверхностном уровне образования он стремится уподобиться западному культурному человеку, причем ориентируется не столько на западное благосостояние и порядок, сколько на западные ценности (речь не о русском, стремящемся стать олигархом, а о русском, стремящимся стать духовным), которые исходно противоречат благосостоянию и порядку Запада. На этом уровне он представляет собой зеркало западных ценностей и показывает характер западного отчуждения, но его мало кто слышит.
На более глубоком уровне он раскрывается как человек, ищущий строительства рая, и его энергия позволяет ему его построить. Именно это стремление дает эту энергию, непостижимую для западной культуры. Однако, эта энергия пропадает, как кажется постороннему наблюдателю напрасно, потому что его проект рая неудачен и он сам от него отказывается. Причем отказ может быть осуществлен на разном временном моменте. Или он построил, а после отказывается, или он не достроил и бросает на полпути, или он заранее видит, что не получится и как Обломов ждет и ничего не делает.
Для перехода на более высокий уровень творения рая, русский должен, во-первых, увидеть свой проект из его финала, т. е. воспользоваться эсхатологической методологией видения будущего и настоящего как прошлого этого будущего, во-вторых, должен принять персоналистическую революцию, как прорыв личности в творчество.
Осмысление такого пути русского от подражания Западу, к бунту, и осмыслению своего предназначения, помогает русскому человеку осмыслить себя. Нам кажется очевидно, что такое осмысление позволяет русскому стать сильнее и тратить свою силу, гений и энергию точнее и увереннее.
СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ
1. Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского. М. : АСТ, Хранитель, 2006. 254 с.
2. Бердяев Н. А. Константин Леонтьев. М. : Т8RUGRAM, 2018. 252 с.
3. Бердяев Н. А. Царство Духа и царство кесаря. М. : Амрита-Русь, 2020. 169 с.
4. Бердяев Н. А. Русская идея. Истоки и смысл русского коммунизма. М. : АСТ, 2020. 512 с
Вестник Омского университета 2023. Т. 28, № 3. С. 10-16
-ISSN 1812-3996
5. Бердяев Н. А. Опыт эсхатологической метафизики. Творчество и объективация // Царство духа и царство кесаря. М. : Республика, 1995. 383 с.
6. Бердяев Н. А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии // Царство духа и царство кесаря. М. : Республика, 1995. 383 с.
7. Бердяев Н. А. Философия свободного духа // Судьба человека в современном мире. М. : Республика, 1994. 480 с. С. 318-363.
8. Бердяев Н. А. Я и мир объектов. Опыт философии одиночества и общения. Одиночество философа. Париж, 1934. С. 5-33.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Николин Виктор Владимирович - доктор философских наук, профессор кафедры философии, Омский государственный педагогический университет, 644099, Россия, г. Омск, наб. Тухачевского, 14; e-mail: nvv06@mail.ru.
INFORMATION ABOUT THE AUTHORS
Nikolin Viktor Vladimirovich - Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Department of Philosophy, Omsk State Pedagogy University, 14, nab. Tukhachevskogo, Omsk, 644099, Russia; e-mail: nvv06@mail.ru.
Николина Ольга Ивановна - доктор философских наук, профессор кафедры философии, Омский государственный педагогический университет, 644099, Россия, г. Омск, наб. Тухачевского, 14; e-mail: olga_nikolina@mail.ru.
Nikolina Olga Ivanovna - Doctor of Philosophical Sciences, Professor of the Department of Philosophy, Omsk State Pedagogical University, 14, nab. Tukhachevskogo, Omsk, 644099, Russia; e-mail: olga_nikolina@mail.ru.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Николин В. В., Николина О. И. Особый путь русского человека (на материале философии Н. Бердяева) // Вестн. Ом. ун-та. 2023. Т. 28, № 3. С. 10-16. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(3).10-16.
FOR CITATIONS
Nikolin V. V., Nikolina O. I. The special way of the russian person (based on philosophy of N. Berdyaev). Vestnik Omskogo universiteta = Herald of Omsk University, 2023, vol. 28, no. 3, pp. 10-16. DOI: 10.24147/1812-3996.2023.28(3).10-16. (in Russ.).
