CC BY
267
С. Э. Федоренкова*
Особый порядок судебного разбирательства с точки зрения адвокатской этики
Аннотация. В статье анализируется практическая реализация тенденции к упрощению уголовного судопроизводства с точки зрения профессионального долга адвоката-защитника. Приводится ряд этически сложных ситуаций, с которыми может столкнуться адвокат, вынужденный находить баланс между поручением своего доверителя и законодательными требованиями к порядку оказания квалифицированной юридической помощи.
Ключевые слова: особый порядок судебного разбирательства, согласие обвиняемого с предъявленным обвинением, защитник, профессиональная этика адвоката.
001: 10.17803/1994-1471.2015.61.12.155-161
Одновременно с введением в 2002 году в действие новой редакции Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации появился новый для отечественного уголовного судопроизводства институт особого порядка судебного разбирательства (раздел X УПК РФ], в частности глава 40 УПК РФ, регламентирующая порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением. За время своего существования первоначальная редакция главы 40 УПК РФ претерпела ряд изменений, однако в целом считается, что само по себе введение института особого порядка принятия судебного ре-шения1 соответствует идее дифференциации уголовного судопроизводства: оно ведет к удешевлению, ускорению, рационализации и, главное, упрощению судебных процедур.
Большинство практикующих юристов не спорят с тем, что при согласии лица с предъявленным ему обвинением сокращенная форма
1 В статье анализируется исключительно порядок принятия судебного решения, предусмотренный главой 40 УПК РФ.
судопроизводства действительно себя оправдывает и позволяет провести процесс быстро и максимально эффективно. В то же время принято считать, что указанный «льготный» режим правосудия в полной мере распространяется и на фигуру защитника, ведь при особом порядке его процессуальная роль фактически потеряна: нет необходимости разрабатывать тактику защиты, искать пробелы в доказательственной базе или убеждать суд в невиновности своего подзащитного.
Но так ли все обстоит на самом деле, если рассуждать с позиции адвоката, который одним только статусом, одновременно с процессуальными ограничениями, поставлен еще и в рамки требований корпорации?
По нашему убеждению, наряду с очевидным удобством для одних, особый порядок вскрывает пласт этических проблем для адвокатского сообщества, не характерных и не свойственных общему порядку судопроизводства. И перед тем, как осветить ряд практических сложностей, зададимся вопросом: «Особый порядок сегодня — это все же благо для адвоката или повод забыть о профессиональном долге?»
© Федоренкова С. Э., 2015
* Федоренкова Светлана Эдуардовна — адвокат-партнер Красноярского краевого адвокатского бюро «Мальтов и партнеры», ассистент кафедры уголовного процесса Юридического института Сибирского федерального университета [[email protected]]
660075, Россия, г. Красноярск, ул. Маерчака, д. 6
Сама по себе идея упрощенного порядка (даже в том виде, который ей придал отечественный законодатель], на наш взгляд, логична, оправданна и, более того, необходима уголовному процессу. В целом автор признает и допускает целесообразность применения анализируемого института для подавляющего числа случаев, где события преступлений очевидны и бесспорны, не требуют дополнительного установления обстоятельств и согласие с обвинением как инструмент защиты для смягчения наказания действительно работает в интересах доверителя. Для таких ситуаций справедливо предположить, что при доскональном соблюдении предписанных общим порядком процедур сам процесс фактически будет напоминать действие ради действия с заранее предрешенным результатом.
Однако, продолжая говорить об оправданности идеи, стоит сделать одну, но существенную оговорку: особый порядок— производен и по своей природе призван упростить, но не заменить собой общий порядок.
Упрощение должно быть применимо только для специфических по обстоятельствам дел. Практическая же реализация заложенной законодателем в главе 40 УПК РФ идеи привела к тому, что исключительный по своей природе порядок по умолчанию стал общим правилом.
На сегодня можно смело утверждать, что, вопреки благой идее оптимизации, российский уголовный процесс стремится и вовсе к примитивизму, что происходит благодаря активному содействию самих правоприменителей.
Строго говоря, деятельность участников уголовного процесса со стороны обвинения перепрофилировалась с действительного расследования дел на поиск всевозможных путей перехода к особому порядку: будь то убеждение обвиняемого в его личной в том заинтересованности или искусственное формирование доказательственной базы таким образом, чтобы склонить его к даче признательных показаний. И если со вторым проявлением можно бороться способами, предусмотренными УПК РФ, то в ситуации уверенности доверителя в правильности навязанной ему позиции адвокат зачастую
сталкивается не с процессуальной, а с этической дилеммой.
В настоящей статье, оставив в стороне причины формирования порока сознания правоприменителей со стороны обвинения, мы бы хотели акцентировать внимание на стороне защиты, и в частности на роли, отведенной в особом порядке адвокату.
Как справедливо отмечает В. Н. Парфенов, в условиях упрощенной формы судопроизводства наиболее остро встает вопрос об обеспечении прав и законных интересов «непрофессиональных» участников уголовного судопроизводства, среди которых обвиняемый (подозреваемый] является центральной процессуальной фигурой 2. При этом в равной степени как в общем, так и в особом порядке обеспечение прав и законных интересов этого участника уголовного судопроизводства, а также оказание ему юридической помощи возложено на защитника (статья 49 УПК РФ].
Кодекс профессиональной этики устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности, основанные на нравственных критериях и традициях ад-вокатуры3.
Необходимость соблюдения правил адвокатской профессии вытекает из факта присвоения статуса адвоката (часть 2 статьи 4 Кодекса профессиональной этики адвоката]. В связи с чем о деятельности адвоката, который всегда связан интересами доверителя, говорят, что она традиционно испытывает сильное воздействие морально-этических принципов4.
Отечественные процессуалисты, рассуждая о природе особого порядка, зачастую проводят аналогии с различными иностранными «согласительными» процедурами, в частности Т. Д. Дудоров отмечает, что аналогичные главе 40 УПК РФ институты не-
2 Парфенов В. Н. Обеспечение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства при особом порядке судебного разбирательства : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 24 с.
3 Кодекс профессиональной этики адвоката (ред. от 22.04.2015] // Российская газета. 05.10.2005. № 222.
4 Чернышов Г. П. Конфликт интересов // ЭЖ-Юрист. 2004. № 25.
обходимо искать не в ранее действовавшем российском уголовно-процессуальном законодательстве, а в зарубежном праве5.
При этом институту особого порядка, как и его англосаксонскому варианту сделок о признании и некоторым европейским сделкам о согласии с обвинением, свойственно одно общее требование — заявление обвиняемого о согласии с предъявленным ему обвинением.
Статьей 315 УПК РФ предусмотрено два момента, когда обвиняемый вправе заявить ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства в связи с согласием с предъявленным обвинением: 1] в момент ознакомления с материалами уголовного дела; 2] на предварительном слушании.
Таким образом, законодатель установил, что согласие обвиняемого должно быть четко выражено еще на досудебной стадии, вследствие чего именно на этом этапе взаимодействие между защитником и его доверителем приобретает особую важность и появляется первая этическая проблема.
С учетом того, что именно на адвокатов возложена конституционно значимая миссия защиты прав и интересов каждого, кто оказывается на месте подозреваемого или обвиняемого6, логичным будет предположить, что с этической стороны защитнику в любой ситуации не положено преждевременно сдаваться в процессуальной борьбе по доказыванию невиновности своего подзащитного. Совершенное же в присутствии адвоката и зафиксированное в протоколе следственного действия признание обвиняемым своей вины в дальнейшем практически исключает возможность изменения позиции защиты и с наибольшей вероятностью означает передачу дела в суд.
5 Дудоров Т. Д. Особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением как способ дифференциации уголовно-процессуальной формы : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2010. 24 с.
6 Гуськова А. П. К вопросу о некоторых криминалистических аспектах профессиональной деятель-
ности адвоката-защитника по уголовным делам //
Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования : сб. науч. ст. Екатеринбург, 2002. С. 38.
С другой стороны, Кодекс профессиональной этики запрещает адвокату занимать позицию по делу, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле (единственное исключение — самооговор], а значит, для защитника по общему правилу чуждо всякое отделение собственной позиции от позиции доверителя (часть 2 статьи 9 ].
Допустим, при первом интервьюировании доверитель ясно дает понять, что это он совершил преступление, в связи с чем намерение защищаться у него отсутствует и поручение адвокату заключается в сопровождении и скорейшем завершении этой «карательной» процедуры при помощи особого порядка.
Как должен поступать адвокат в такой ситуации с точки зрения этики? Ведь закон предписывает ему честно, разумно, добросовестно, а Кодекс этики — еще и квалифицированно и принципиально исполнять свои обязанности и активно защищать права, свободы и интересы доверителя? Более того, только соответствие критериям полноты и эффективности использования всех возможностей в работе адвоката является гарантией того, что помощь, оказываемая им и восполняющая естественный недостаток правовой компетентности человека, окажется полезной для доверителя или, во всяком случае, не причинит ему вреда7.
Углубляясь в адвокатскую этику, можно обнаружить, что акцент при определении требований к деятельности адвоката смещается на понимание того, что можно считать пользой для доверителя и как она соотносится с потенциально возможным вредом.
Нам представляется, что адвокат, действуя в целях защиты прав, свобод и интересов доверителя, как это предписано законом, прежде всего должен сформировать собственную правовую позицию по делу. Только тогда защитник может осуществить функцию независимого профессионального советника и «рационально» воздействовать на обвиняемого, сообщая ему оптимально
7 Пилипенко Ю. С. Кодекс профессиональной этики адвоката : научно-практический комментарий. М. : Информ-Право, 2012. С. 146.
полезное решение и (или] наличие обстоятельств, которые могут ему объективно навредить.
Возможность формирования объективной позиции и, как следствие, выбора адвокатом оптимального сценария появляется, как правило, не ранее стадии ознакомления с материалами дела, то есть тогда, когда результат и, главное, процесс расследования уголовного дела выходит из-под защиты тайны следствия. В связи с чем вполне обоснованной выглядит высказываемая в литературе рекомендация о том, что принимать решение о согласии на переход в особый порядок защитник должен только после ознакомления с материалами, когда просматривается примерная судебная перспектива дела8.
Однако на практике распространены случаи, когда адвокат вступает в дело уже в тот момент, когда у его новоиспеченного подзащитного сформировалось собственное представление о порядке действий, сулящем для него наилучший исход. Особенно часто это происходит в уголовных делах, когда приглашается защитник, назначенный в порядке статьи 50 УПК РФ, и подозреваемый (обвиняемый] уже находится под «информационным» воздействием, оказанным на него следователем или, к примеру, лицами, проводившими его задержание.
В таких ситуациях любые дальнейшие действия адвоката, продиктованные его профессиональным внутренним долгом: будь то попытка обжаловать следственные действия или заявление ходатайства о переквалификации деяния — могут быть расценены доверителем как сделанные во вред его интересам и позволяющие усомниться в порядочности и добросовестности самого защитника.
Отсюда следует второй этический вопрос, с которым может столкнуться адвокат: что приоритетнее — позиция подозреваемого (обвиняемого] или же профессиональный долг и мнение, которое с ней не совпадает? Полагаем, что ответ стоит искать в соблюдении баланса между принципом
8 Белоковыльский М. С., Гуртовенко Э. С. Защита при рассмотрении дела в особом порядке судебного разбирательства: особенности тактики и этики // Адвокат. 2010. № 2. С. 21—27.
квалифицированности и добросовестности и принципом доверия к адвокату, речь о котором пойдет далее.
В силу специфики фигуры защитника в уголовном процессе на него возлагается целый комплекс обязательств как юридического, так и морально-этического характера, которые зачастую находятся во взаимном противоречии. Представляется, что приведенная ситуация служит наглядным примером этого, ведь сводом профессиональных правил императивно установлен постулат: отношения клиента и адвоката строятся на доверии и адвокат должен избегать действий (бездействия], направленных на его подрыв (части 1 и 2 статьи 5 Кодекса профессиональной этики адвоката].
Если смотреть сквозь призму данного принципа, неразделение позиции подозреваемого (обвиняемого], в случае его полной убежденности в своей правоте, неминуемо влечет утрату доверия к защитнику, что нарушает сами основы взаимодействия адвоката с доверителем, а убеждение подозреваемого (обвиняемого] в чем-либо помимо его воли этически недопустимо.
Здесь важно отметить и то, что в условиях конфликта позиций адвокат, принудительно склонивший обвиняемого к чему-либо, руководствуясь при этом благими намерениями и будучи убежденным в их пользе, создает для себя потенциально опасную ситуацию.
Без приведения точных статистических данных отметим лишь, что зачастую при получении в особом порядке приговора, не соответствующего обещаниям следователя (который, как известно, уже ни за что не отвечает], именно «неквалифицированно оказанная юридическая помощь» становится основным аргументом при подаче осужденными жалоб на действия адвоката. «Адвокат X обманом получил подпись гр. Y на прошении о рассмотрении дела в особом порядке, не сказав, что этой подписью он признает свою вину»9 — и многие другие заявления могут делать вчерашние подза-
9 К примеру, заключение квалификационной комиссии Адвокатской палаты Московской области от 10.04.2014 по дисциплинарному производству № 27-04/14.
щитные в попытке отделить свою «правильную» позицию от «неправильной», навязанной «нерадивым» защитником.
По общему правилу, корпорация с пониманием относится к подобным ситуациям, однако во избежание их возникновения адвокату, прежде чем официально занять какую-либо позицию по отношению к вине, следует получить четко выраженное согласие с ней обвиняемого. Будет ли достаточно обстоятельной беседы по всем пунктам обвинения или же потребуется лист согласования позиции — все зависит от степени взаимодействия между защитником и доверителем. Но даже при кажущейся порой простоте и очевидности поверхностное и невнимательное отношение адвоката к этому вопросу на стадии следствия таит в себе возможность неблагоприятных последствий в будущем.
Продолжая разговор о расстановке приоритетов, можно обнаружить и иную, еще более дискуссионную этическую проблему для защитника — баланс между профессиональным долгом адвоката и защитой интересов общества и государства.
Как мы уже выяснили, вопрос о признании вины является кардинальным при согласовании позиции с доверителем. Не вступая в спор о том, требует ли особый порядок признания вины как психического отношения к совершенному деянию, отметим лишь, что в правоприменительной практике переход в особый порядок возможен только при признании обвиняемым своей вины в полном объеме. При этом ни у одного субъекта уголовного процесса и, главное — у суда, не должно быть каких-либо сомнений в волеизъявлении и осознанности при принятии обвиняемым такого решения.
Гарантом этой уверенности выступает защитник, который присутствует при заявлении ходатайства о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства и только после консультации с которым обвиняемый может в полной мере осознать характер и юридические последствия принимаемого им решения (статья 316 УПК РФ].
Вероятнее всего, в совокупности с положениями пункта 1 части 2 статьи 75 УПК РФ, законодатель, придавая участию защитника столь высокое значение, стремился уберечь его от психического или физичес-
кого воздействия, которому он может подвергаться для получения следствием признательных показаний10.
Все бы хорошо, но как быть, если сомнения в добровольности признательных показаний возникают у того, кто по закону своим присутствием, статусом и профессиональными знаниями, по сути, обязан устранить сомнения в этом же у всех остальных? Или как определить, к категории правовых или этических вопросов относится ситуация, когда самому защитнику по окончании ознакомления с материалами дела очевидно, что обвиняемый непричастен к тому, в чем сознается, а действительный субъект преступления остается безнаказанным?
Вновь налицо этическая проблема выбора между позицией доверителя и публичным назначением уголовного процесса по установлению всех обстоятельств, подлежащих доказыванию. При этом, как уже говорилось ранее, причины дачи показаний могут быть разными, и личное убеждение доверителя в их перспективности — лишь одна из них. Нельзя здесь не упомянуть и проблему «искусственной» раскрываемости преступлений, к которой иногда прибегают недобросовестные следователи, чтобы повысить свои показатели за счет схожих по фактическим обстоятельствам дел.
Если посмотреть на постановку вопросов в статье, имея при этом отдаленное представление о современных путях и системе достижения раскрываемости уголовных дел, можно предположить, что представители адвокатского сообщества, наряду с другими правоприменителями, сами допускают «упрощенство» уголовного процесса, забывая о своем профессиональном долге.
Автор же, не оправдывая очевидного попустительства со стороны коллег, намеревался пролить свет на некоторые аспекты адвокатской профессии, которые во многом предопределяют и обуславливают действия защитника в уголовном процессе. И какими бы ни были ответы на поставленные вопросы, на наш взгляд, приведенные примеры на-
10 Барабаш А. С. Доказательственная ценность признания обвиняемым своей вины вчера, сегодня // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 5 : Юриспруденция. 2015. № 1. С. 15—24.
глядно демонстрируют, что особый порядок для защитника, в особенности на досудебной стадии, не всегда настолько прост, как принято считать.
Порой адвокат, связанный позицией обвиняемого и вынужденный из-за этого преждевременно капитулировать в процессуальной борьбе, может обнаружить, что он оказался еще и в этической ловушке, выход из которой ищется всегда строго индивидуально. Не будем забывать и о том, что адвокат, принявший поручение на осуществление защиты по уголовному делу, не вправе от нее отказаться (часть 2 статьи 13 Кодекса профессиональной этики]. Поэтому очевидный в других ситуациях выход по принципу «не нравится — не делай» здесь неприменим.
В любом случае, по нашему мнению, во избежание неоправданного упрощения уголовного процесса, независимо от конкретных обстоятельств дела, каждый участник уголовного процесса должен исполнять возложенные на него функции добросовестно и в соответствии с предъявляемыми к нему по закону требованиями.
Признательные показания не должны служить для следователя единственным безусловным основанием формально подходить к расследованию уголовного дела и создавать тем самым поводы для сомнения в их добровольности. В свою очередь, признание обвиняемым своей вины на досудебной стадии не должно препятствовать защитнику, выполняющему свой профессиональный долг, последовательно дово-дить свою позицию до доверителя, после чего, даже в случае отказа ее
принимать, согласовать ее по каждому пункту предъявленного обвинения и разъяснить все юридические последствия того или иного решения.
Особенную актуальность выполнение этих требований получает в свете специфики судебной стадии в особом порядке. Как известно, допущенные в стадии расследования недочеты и ошибки весьма затруднительно исправляются судом в порядке судебного следствия11. При сокращенном судопроизводстве, в отсутствие как такового полноценного судебного следствия, возможность устранения ошибок и вовсе маловероятна.
Подводя итог анализу практической реализации института особого порядка, согласимся с высказанной Ю. К. Якимовичем озабоченностью тем, что изменения в УПК РФ привели к тому, что большинство уголовных дел судами первой инстанции фактически не рассматриваются, а лишь разрешаются12.
В такой ситуации ответ на главный, поставленный в начале статьи вопрос звучит, по нашему мнению, однозначно: особый порядок не создает исключений для адвоката при исполнении возложенных на него обязанностей. Тем более сейчас. Скорее это повод еще тщательнее выстраивать и налаживать отношения с доверителем, поскольку качественно оказанная правовая помощь и должное внимание адвоката на досудебной стадии могут встать на пути повсеместного упрощенчества уголовного процесса.
11 См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М. : АН СССР, 1958. С. 273.
12 Якимович Ю. К. Дифференциация уголовного судопроизводства должна иметь разумные пределы и не приводить к упрощенчеству // Вестник ТГУ. Право. 2014. № 2 (12]. С. 105—111.
Библиография:
1. Барабаш А. С. Доказательственная ценность признания обвиняемым своей вины вчера, сегодня // Вестник Волгоградского государственного университета. — Серия 5: Юриспруденция. — 2015. — №1.— С.15—24.
2. Белоковыльский М. С., Гуртовенко Э. С. Защита при рассмотрении дела в особом порядке судебного разбирательства: особенности тактики и этики // Адвокат. — 2010. — № 2. — С. 21—27.
3. Гуськова А. П. К вопросу о некоторых криминалистических аспектах профессиональной деятельности адвоката-защитника по уголовным делам // Профессиональная деятельность адвоката как объект криминалистического исследования: сб. науч. ст. — Екатеринбург, 2002. — С. 38.
4. Дудоров Т. Д. Особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением как способ дифференциации уголовно-процессуальной формы : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — Воронеж, 2010. — 24 с.
5. Парфенов В. Н. Обеспечение прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства при особом порядке судебного разбирательства : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. — М., 2010. — 24 с.
6. Пилипенко Ю. С. Кодекс профессиональной этики адвоката: научно-практический комментарий. — М. : Информ-Право, 2012. — С. 146.
7. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. — М. : АН СССР, 1958. — С. 273.
8. Чернышов Г. П. Конфликт интересов // ЭЖ-Юрист. — 2004. — № 25.
9. Якимович Ю. К. Дифференциация уголовного судопроизводства должна иметь разумные пределы и не приводить к упрощенчеству // Вестник ТГУ. — Право. — 2014. — № 2(12). — С. 105—111.
References (transliteration):
1. Barabash A. S. Dokazatel'stvennaja cennost' priznanija obvinjaemym svoej viny vchera, segodnja // Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. — Serija 5: Jurisprudencija. — 2015. — №1. — S.15—24.
2. Belokovyl'skij M. S., GurtovenkoJe. S. Zashhita pri rassmotrenii dela v osobom porjadke sudebnogo razbira-tel'stva: osobennosti taktiki i jetiki // Advokat. — 2010. — № 2. — S. 21—27.
3. Gus'kova A. P. K voprosu o nekotoryh kriminalisticheskih aspektah professional'noj dejatel'nosti advo-kata-zashhitnika po ugolovnym delam // Professional'naja dejatel'nost' advokata kak ob#ekt kriminalistiches-kogo issledovanija: sb. nauch. st. — Ekaterinburg, 2002. — S. 38.
4. Dudorov T. D. Osobyj porjadok sudebnogo razbiratel'stva pri soglasii obvinjaemogo s pred#javlennym obvineniem kak sposob differenciacii ugolovno-processual'noj formy : avtoref. dis. ... kand. jurid. nauk. — Voronezh, 2010. — 24 s.
5. Parfjonov V. N. Obespechenie prav i zakonnyh interesov uchastnikov ugolovnogo sudoproizvodstva pri osobom porjadke sudebnogo razbiratel'stva : avtoref.dis. ... kand. jurid. nauk. — M., 2010.— 24 s.
6. PilipenkoJu. S. Kodeks professional'noj jetiki advokata: nauchno-prakticheskij kommentarij. — M.: Inform-Pravo, 2012. — S. 146.
7. Strogovich M. S. Kurs sovetskogo ugolovnogo processa. — M.: ANSSSR, 1958. — S. 273.
8. Chernyshov G. P. Konflikt interesov // JeZh-Jurist. — 2004. — № 25.
9. JakimovichJu. K. Differenciacija ugolovnogo sudoproizvodstva dolzhna imet' razumnye predely i ne privodit' k uproshhenchestvu // Vestnik TGU. — Pravo. — 2014. — № 2(12). —S. 105—111.
Материал поступил в редакцию 20 октября 2015 года.
Special procedure of court hearings from viewpoint of legal ethics
Fedorenkova, Svetlana Eduardovna — Attorney-partner, Krasnoyarsk Regional Law Firm "Maltov and partners",
the assistant lecturer of the Criminal Procedure Department, Law Institute of the Siberian Federal University
660075, Russia, Krasnoyarsk, ul. Maerchaka, 6
Review. The article examines the practical implementation of the practice of simplifying criminal proceedings in terms of professional duty of a defense counsel. We present a series of ethically complex situations, which any lawyer can face being forced to find a balance between his client's interests, and requested legislative requirements to the order of provision of qualified legal assistance.
Keywords: special procedure of the trial, the defendant's consent with the charges, defense counsel, legal ethics.
